Белая

Пролог

Прижимаясь спиной к шершавому дереву, я вспоминала. А больше мне ничего и не оставалось. Вокруг было так темно, что я не видела собственных рук. Сил что-то чувствовать тоже не осталось.

Я и так добежала до этого дикого места, подстегиваемая ужасом. Белая была рядом. Без сомнений. Только она мастерица прятаться, это я знала точно.

Теперь меня оставили и страх, и ужас, и паника. Потому что невозможно бояться бесконечно.

В моей душе осталась только тоскливая безысходность.

Чем, спрашивается, мне не угодила моя московская жизнь? Карьера, куча мероприятий, свидания с любящим мужчиной — как все эти радости жизни могли казаться мне избыточными?

Я стремилась к покою. Но вечный покой точно не входил в мои планы.

Белая приближалась. Я чувствовала ее вибрацию кончиками своих ледяных пальцев.

Глава 1

Уже два месяца мне постоянно хотелось плакать. И это при том, что я совершила головокружительный карьерный прыжок, заняв должность главного редактора супермодного журнала в свои неполные тридцать.

- Мечты сбываются, - сказала я и уставилась на содержимое своего чемодана. В его шелковом нутре спокойно соседствовали по-летнему ярко-желтый купальник и парочка теплых вязаных шапок.

Больше терпеть не получалось. Одна горячая слезинка соскользнула с носа. Потом вторая. И вот я уже рыдала навзрыд, уткнувшись в мягкую диванную подушку.

Я совершенно бесполезна. Даже чемодан не могу собрать. Не то что другие — нормальные — люди.

Упаднические мысли сделали еще хуже, чем было. Слезы полились непрерывным потоком — так, что я стала сомневаться, что среднестатистическая женщина может выдать такое количество соленой жидкости за раз.

Сосредоточиться на рыданиях мешал телефон. Он играл бодрый марш, который я сама поставила на звонок, когда у меня было не менее бодрое настроение. Где-то в конце весны. Тогда еще я чувствовала полноту жизни. Но после того, как окончательно сошел снег, я становилась несчастнее с каждым днем.

- Да, - хлюпнула я в трубку.

Со старыми привычками трудно расставаться. А когда ты хочешь чего-то добиться в журналистике, приходится отвечать на все-все звонки. Даже не представляю, сколько раз я выслушивала всякий спам от рекламщиков, говоривших удивленными голосами (полагаю, для кого-то я вообще была первой, кто взял трубку и покорно их слушал).

Но я не могла игнорировать звонки. А вдруг что-то важное?

- Ты плакала, - не спросили, а констатировали на том конце трубки.

- Мне просто нужно поскорее уехать, - я безразлично смотрела на огромный город с высоты двадцать восьмого этажа. Когда я только сняла квартиру, этот вид приводил меня в восторг. Каждый день. Каждую минуту.

- Надеюсь, ты подумаешь о… о нас, - мягко произнес Саша. И продолжил уже тверже: - Я по-прежнему готов найти хорошего специалиста. Валерия, милая, в психологической помощи нет ничего стыдного. Я уверен, что психолог поможет тебе куда лучше, чем побег за тысячи километров.

- Я все решила, - мой голос звучал резче, чем хотелось бы, но я решила, что Саша сам виноват.

Во-первых, за два года отношений я тысячу раз просила не называть меня Валерией. Полное имя для моих ушей звучало тяжело и официально, зато короткое «Лера» ласкало слух. Во-вторых, я уже ходила к психологу. В какой-то момент я даже повеселела, но после того, как мое фото оказалось на главной странице корпоративного календаря на будущий год, снова провалилась в пучину тоски. Хотя — и моя рациональная часть это отлично понимала — кто-то мог бы сказать, что я, пардон, зажралась. И был бы отчасти прав.

Сбрасывая в чемодан все, что попадалось под руку (потом разберусь), я с ненавистью смотрела на этот самый календарь, висевший прямо над диваном в моей просторной светлой гостиной. На стене красовалась загорелая стройная брюнетка в белом купальнике. Она излучала счастье и уверенность в себе.

- Все вранье, - сообщила я брюнетке — себе — стоя у входной двери.

И отправилась в аэропорт.

Кстати, мой, как выразился Саша, побег, психолог одобрил. Точнее, не осудил и даже не удивился моему решению. Сказал только, что я ошибаюсь, если считаю, что моя боль останется в Москве, а я приеду в новое место совершенно счастливой.

Что ж, вот я и проверю.

***

Базу отдыха на Алтае мне посоветовала коллега, Лара. То есть, конечно, по паспорту ее звали Ларисой, но в нашей среде все любят более звучные имена. Лару на Алтай вытащил муж, поклонник дикой природы, и после этой поездки утонченная Ларочка восторгалась так, словно побывала на Мальдивах, не меньше. Называла Алтай местом силы и уверяла всех вокруг, что вернулась в Москву обновленным человеком.

Я не слишком вслушивалась в Ларину болтовню, пока она не сунула мне под нос телефон с фотографиями.

И вот тут я влюбилась.

Как зачарованная, я смотрела на голубое до рези в глазах небо. На такие зеленые деревья, что, казалось, их нарисовал художник, а не создала природа. На реку, которая даже на фотографиях была стремительной и бурлящей.

- Река Катунь, - сказала Лара, заметив мою неподдельную заинтересованность.

… И вот теперь я ехала навстречу Катуни. На свидание с природой в ее первозданном виде. В том виде, который я, как закоренелая городская жительница, видела только на картинках.

Во время перелета до Барнаула я пыталась поспать. Но волновалась все четыре часа полета так, будто меня ожидало волнующее и, безусловно, приятное приключение. Не будь у меня Саши, я бы, пожалуй нафантазировала бурный короткий роман.

Я отругала себя за такие мысли, но они были настолько приятные, что я все-таки погрузилась то ли в грезы, то ли в полудрему. В полубессознательном состоянии я увидела мужчину. Совсем не похожего на моего жениха. Мы с Сашей похожи друг на друга, нас не раз принимали за брата и сестру. Саша — невысокий изящный брюнет, с большими карими глазами и правильными, словно вылепленными талантливым скульптором, чертами лица. Мужчина во сне был совсем другим.

Я видела перед собой высокого — наверное, под два метра, блондина. Его сложно было назвать красивым, но был в его лице тот самый хищнический магнетизм, перед которым не могут устоять многие женщины. Чуть длинноватый нос, довольно узкие глаза и твердый подбородок. Светлые волосы падали мужчине на плечи.

В своем полусне я окрестила блондина викингом. И шагнула к нему поближе, чтобы получше рассмотреть. Но тут картинка дрогнула и поплыла. Возвращаясь в реальность, я услышала объявление о посадке.

Вот так всегда, на самом интересном месте, подумала я. В голове промелькнул обрывок образа: кажется, перед самым пробуждением я увидела за спиной красавца-блондина злое женское лицо с изогнутыми в гримасе ярости губами. А может, это я уже сама напридумывала. Хотя неудивительно, что у такого мужчины нашлась охранница!

Глава 2

Почти успокоившись, я повернулась к невысоким воротам, преграждавшим путь на базу. Гадать, как попасть внутрь, не пришлось, потому что навстречу мне уже бежала девушка в белой майке и, по погоде, коротких светлых шортах. Хотя на улице стоял май и утром в аэропорту было холодно, к обеду солнце стало припекать. По ощущениям, было градусов двадцать пять, а я так и не удосужилась снять куртку.

Думаю, одетая в теплую куртку до колен я, рядом с легко одетой девушкой, смотрелась странновато. Но оценить вид было некому.

За забором полностью просматривалась территория базы. Ни у одного из трех домиков я не заметила никаких признаков жизни. Справа от меня разбитая дорога, превращаясь в тропинку, уходила в лес. Слева та же дорога вела вроде бы к жилым домам, но выглядели они как-то неустроенно. Позади стояло большое, но очевидно недостроенное здание.

- Я Марина, - весело представилась девушка. - Администратор.

Заметив мое замешательство, Марина кивнула на здание позади меня:

- Тоже базу отдыха будут открывать. Уже в следующем году здесь не будет такого уединения, как сейчас. Так что вам повезло.

- Добрый день, Марина, - на бэйджике, прикрепленном к майке девушки действительно было указано, что это администратор по имени Марина. Учитывая отсутствие людей вокруг, бэйджик казался не особо уместным.

- Давайте я вас провожу и все вам покажу, - Марина подхватила мои сумки и толкнула ворота ногой.

- Они закрываются? Ворота? - спросила я.

Я хотела было понести свои сумки сама, но Марина сказала, что, как администратор, не может такого допустить. Видимо, девушка очень серьезно относилась к своим обязанностям. Не исключено, что это вообще была ее первая работа, потому что на вид Марине было максимум лет двадцать пять.

- На ночь ворота мы всегда закрываем.

Я не поняла, кто это «мы», но уточнять не стала. Только обернулась к воротам, чтобы убедиться в наличии надежного замка.

На воротах из запирающих механизмов я заметила только крючок.

Ну и ну. Надежность, конечно, на уровне.

В очередной раз ощутив острое желание броситься наутек, я, тем не менее, продолжила шагать вслед за приветливой администраторшей. Ноги были такими тяжелыми, как будто я шла по топкому болоту, а не по ухоженной тропинке.

В нескольких метрах от забора стоял домик с табличкой «Администрация». Марина чуть притормозила, поглядывая на аккуратный дом, узкие окна которого изнутри закрывали плотные занавески.

Я без особого интереса посмотрела в ту же сторону и вздрогнула от Марининого крика.

- Ты куда собрался?

На крыльце дома переминался с ноги на ногу очаровательный мальчуган лет пяти. Очень похожий на Марину: такие же кудрявые русые волосы, круглые щечки и широко распахнутые серые глаза.

- Маа-а-ам, - протянул мальчик, - мне скучно.

- Вы не против, если Арсений пойдет с нами? - обратилась ко мне Марина.

- Нисколько.

Я мечтала уже скорее хоть куда-нибудь дойти. Принять душ и, если получится, поспать. В Москве со сном у меня были проблемы — бывало, что я спала все выходные, но чаще случалось наоборот: ночами я таращилась в потолок и забывалась коротким тревожным сном только под утро.

Возможно, свежий воздух мог бы помочь от бессонницы.

Ведомая Мариной, я прошла через всю территорию базы. По левую руку от нас было что-то вроде огорода. Марина сказала, что здесь «мы выращиваем овощи и предлагаем их нашим гостям». Я подумала, что под «мы» она имеет в виду себя и своего маленького сынишку.

Втроем мы пришли на самый дальний конец базы к последнему, третьему домику. Прямо за оградой начинался лес. А когда я повернулась к домику спиной и посмотрела перед собой, у меня сладко заныло под ложечкой. Моему взору открылись горы. Три горы с заснеженными верхушками были по умолчанию прекрасны. Им не нужно было никому доказывать, что они достойны занимать место в этом мире.

Не то что людям. Мы все время что-то кому-то доказываем.

Во всяком случае, я. Доказывала коллегам, что достойна своей должности, а немногочисленным приятельницам доказывала, что могу выйти замуж за парня, который носит меня на руках. А как же я? Хотела ли я в самом деле этой должности и этого парня?

Марина что-то рассказывала о горах, но я не вслушивалась. Я представляла себя на вершине одной из этих гор, в безмолвии и покое.

- Пойдемте, я покажу вам домик, - громко сказала Марина. Даже слишком громко. Не исключено, что она предлагала мне зайти в дом не в первый раз, но я, поглощенная своими мыслями, ничего не слышала.

Малыш Арсений с нами не пошел. Не знаю, почему. Может, Марина боялась, что ребенок что-то испортит или сломает? Как бы ни было, мать велела сыну остаться на веранде домика и строго-настрого запретила уходить.

Внутри дом точно соответствовал описаниям влюбившейся в это место Лары. Ну и фотографиям на сайте, конечно.

Вспомнив о сайте, я подумала, что надо бы проверить, как здесь ловит интернет. В глубине душе я надеялась, что в таком глухом месте интернета не будет вовсе, и у меня не появится даже мимолетного соблазна проверить, как там поживают мои московские знакомые.

Марина провела меня по единственной комнате, показывая, где кровать, где диван, а где шкаф. Можно подумать, что без Марининых объяснений я бы не различила предметы мебели и улеглась бы спать не на кровать, а, скажем, в шкаф.

Справа от комнаты была кухня. Здесь Марина тоже не поленилась перечислить предметы обстановки, поочередно указывая на чайник, мини-холодильник и микроволновку.

В целом домик мне понравился. Санузел, к счастью, тоже был внутри. Из панорамных, во всю стену, окон, открывался вид на горы. Мне уже не терпелось выпроводить Марину и усесться перед окнами или прямо на веранде с вязанием, которое я прихватила с собой. Сто лет не вязала, а ведь раньше очень любила, размеренно щелкая спицами, создавать простенькие вещички вроде носков, шарфиков и салфеток.

Глава 3

Я решила, что Марина увидела то же, что и я, и именно поэтому так громко кричала. Но нет. Когда я поглубже заползла в кусты, скрываясь от красноглазого зверя, я увидела рядом с Мариной ее сына, нашего потерянного Арсения.

От облегчения все мои мышцы разом расслабились, а голова слегка закружилась. Правда, мозг тут же напомнил, что рано терять бдительность, поскольку совсем рядом бродит хищник, который без труда расправится с нами троими.

Не в силах встать на дрожащие ноги, я быстро-быстро поползла подальше от кустов (и от леса с его странными обитателями) на четвереньках. Арсений, завидев меня, захлопал в ладоши и засмеялся.

- Смотри, мама! Тетя играет в лошадку!

Играющая в лошадку тетя обернулась через плечо, чтобы посмотреть на лес. Ничего. Обычно в таких ситуациях люди утешают себя тем, что им все привиделось. Но я ни на секунду не верила, что белый пес мне померещился. Слишком четкой была картинка, слишком реальной.

- Уходим, - прохрипела я. Мне не улыбалось проверять на себе, действительно ли животное убралось восвояси, или, может, наоборот, подкралось к нам поближе, а мы и не заметили. - Там в лесу… что-то...что-то белое.

- Пушок! - воскликнул ничего не боящийся в силу возраста Арсений.

Но больше меня удивил не Сенин оптимизм, а поведение Марины.

После моих слов о чем-то белом в лесу она подхватила сына на руки, забежала на территорию базы и закрыла ворота на крючок с внутренней стороны. Так себе предосторожность, конечно, этот крючок, просто смех. Я легко бы открыла эту преграду снаружи, просто перегнувшись через забор. Но в моем теперешнем состоянии это упражнение далось бы мне не так просто.

- Эй! - возмущенно крикнула я. Порадовалась, что голос ко мне вернулся, но на этом поводы для радости закончились.

Вместо того, чтобы извиниться и открыть это несчастное подобие замка, Марина со всех ног понеслась к своему домику. Входную дверь мне было не видно, но я была уверена, что она уже закрылась в доме на все замки, спасая себя и своего ребенка.

Спасая… Значит, есть от чего спасаться?

Я решила во что бы то ни стало не смотреть по сторонам. Если я увижу собаку размером с лошадь или еще что похуже, то просто прирасту к земле от ужаса и стану очень сладкой и очень легкой добычей.

Ругая себя за то, что всегда ленилась заниматься спортом, я потихонечку распрямилась, опираясь плечом на невысокий забор. В вертикальном положении пришло долгожданное облегчение. Только в ушах шумело, как будто где-то рядом ехал поезд. Я протянула все еще дрожащую руку к крючку и попыталась поднять его занемевшими пальцами.

Позади меня что-то хлопнуло с такой громкостью, что я приняла звук за выстрел.

Этого вынести я уже не могла. Мои изрядно расшатанные нервы окончательно сдали, и я опустилась на корточки, прижавшись к заборчику и царапая нос о сучковатые доски.

- Что с вами? - раздался рядом со мной высокий мужской голос.

Страшась увидеть стоящего на задних лапах белого пса, я медленно подняла голову.

Передо мной стоял самый что ни на есть обычный мужчина. Лет тридцати, с щетиной и усталыми глазами. Одет мужчина был в камуфляжный костюм. Смотрел он на меня настороженно.

- У вас кровь на лице, - сказал человек в камуфляже и протянул мне руку. Я с благодарностью приняла помощь и поднялась на вдруг окрепшие ноги.

За спиной у мужчины стояла старенькая «Нива». Настоящая развалюха, откровенно говоря. Глядя на машину, я поняла, что это звук ее шин я приняла за едущий поезд, и это стук ее дверцы меня напугал.

- Понимаете, - залепетала я, ощущая, как кровь приливает к моему лицу, - я тут новая постоялица… И тут такое… А вы, наверное, муж Марины.

- Да, - кивнул мужчина. - Михаил.

- Простите, простите меня, пожалуйста, - раздался жалобный голос Марины. Она неслышно подошла к забору, услышав, наверное, машину мужа. - Я так испугалась. Не за себя. За Арсения. Я подумала, что вы легко доберетесь до своего домика, и все будет хорошо.

Злиться на Марину было сложно. Хотя у меня пока не было детей, я понимала, как сильно мать может испугаться за своего ребенка.

Но кое-какие вопросы прояснить было все же необходимо.

- А где он был? Арсений? - спросила я.

- Да в доме! - всплеснула руками Марина, косясь на мужа.

Я тоже взглянула на Михаила. Он не отводил глаз от жены, и в его взгляде мне почудились то ли предупреждение, то ли угроза.

Может, суровый мужчина недоволен тем, что Марина оставила их общего сына без присмотра?

- Я думала, в доме вы посмотрели в первую очередь.

Я переводила взгляд с Марины на Михаила, пытаясь оценить ситуацию. Внутренний голос или интуиция, или что там еще подсказывали, что надо хватать свои вещички и уносить ноги из этого безлюдного и, вероятно, опасного места.

С другой стороны, я так мечтала об этом отпуске. И если я уеду отсюда, то куда? Домой, в Москву? Туда мне совсем не хотелось. Можно было бы поискать другое место здесь, на Алтае, но я уже предвкушала, как буду наслаждаться покоем на веранде своего домика, любуясь на грозные и прекрасные горы.

- А что за белый зверь в лесу? - мне было жизненно необходимо узнать ответ на этот вопрос. От этого ответа зависело, уеду ли я из «Белых ночей» или все же останусь.

- Какой такой белый зверь? - рассмеялась Марина. - У нас из белых зверей только кот, Пушок. Прибился вот к базе, так и живет на территории. Но в лес не ходит. Вам, Валерия, показалось что-то…

Меня передернуло. В голосе Марины, в ее напряженной позе, в растянутых губах — во всем сквозила чудовищная фальшь.

- Иди, присмотри за ребенком, Марина, - процедил Михаил, почти не раскрывая рта.

Вот уж у кого ни одной эмоции на лице не читалось. Просто каменный идол, а не человек.

Марина покорно метнулась к администраторскому домику. Я проводила ее взглядом. Вообще-то Марина не была похожа на женщину, которая во всем беспрекословно слушается мужа.

Глава 4

Я выяснила о себе одну странную вещь. Оказывается, в состоянии сильного шока я полностью теряю дар речи. Зато действую при этом весьма решительно.

Сцена между мной и белым зверем разыгралась немая. Я вскочила с кровати, схватила подвернувшийся под руку стул с высокой спинкой и швырнула его в окно. Стекло не разбилось и даже не треснуло, но шума я наделала немало.

Белая морда за окном обиженно мяукнула и, переваливаясь с боку на бок, пошла подальше от моего негостеприимного домика.

Теперь, когда сонное оцепенение меня отпустило и все органы чувств заработали как надо, я видела, что вступила в схватку с жалким, уже и без того побитым жизнью, котом. Тем самым Пушком, надо полагать.

Я открыла дверь, и высунула голову на веранду. Мне казалось, что стул врезался в стекло со звуком бомбы. Но в администраторском домике было темно и тихо, никто там не проснулся и не поспешил ко мне, чтобы узнать, что случилось. В общем, это было объяснимо. Мой домик стоял в отдалении, и я могла тут хоть громкую музыку включать, хоть шумные вечеринки устраивать, никого не потревожив.

Замерзнув — ночь была удивительно холодной для поздней весны — я тщательно заперла дверь и задернула тяжелые плотные шторы на окнах. Залезла под теплое одеяло и, думая о том, что теперь не смогу заснуть до самого утра, снова крепко уснула.

Во сне ко мне явился длинноволосый блондин — тот самый, из грез в самолете. Его лицо выражало глубокую печаль.

- Думаешь, наша встреча — это хорошая идея? - спросил блондин.

Я хотела ему ответить, что вообще ни о чем таком не думала. Что просто хотела бы подольше побыть с ним рядом, смотреть в его прищуренные глаза и слушать бархатные нотки в его голосе.

Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь. В комнате было темно, как ночью, и я никак не могла сообразить, сколько времени.

Я встала с легкостью хорошо выспавшегося человека и раздернула тяжелые шторы. Судя по положению в небе неяркого солнца время близилось к полудню.

Ничего себе. Получается, я проспала с десяти вечера до двенадцати дня. Почти не просыпаясь.

Тут я вспомнила свое ночное нападение на ни в чем не повинного кота. Да уж, не зря говорят, что у страха глаза велики. Может, рациональный Михаил прав, и лесной зверь накануне мне просто привиделся из-за переутомления?

При свете дня, после долгого сна, в это легко было поверить.

Почистив зубы, я поняла, как сильно хочу есть. Съела последнюю шоколадку, запивая ее водой из-под крана и задумалась о пополнении провизии. Чтобы поесть прямо сейчас, можно было сходить в кафе, о котором говорила Марина. Но было бы неплохо съездить и в магазин, а то у меня даже чая с собой не было.

Решив разбираться с проблемами поэтапно, я стянула свои длинные волосы в высокий хвост, надела чистую футболку и шорты. Краситься не стала, это был мой своеобразный протест. В Москве без макияжа я даже на лестничную площадку не выходила, а тут, в тиши, можно походить и с тем лицом, которым одарила тебя природа.

Уже перед выходом я решила оценить себя в зеркале и увидела неглубокую, но длинную царапину, идущую через весь мой идеально прямой нос. Осталась она от встречи моего лица с шершавым забором. Царапина выглядела уродливо. И первым моим желанием было залезть в дежурную косметичку, которую я прихватила с собой на всякий случай, но я быстро подавила этот порыв. Решила обходиться без макияжа — значит, так тому и быть. Никаких поблажек в виде тонального крема для маскировки несовершенств. В конце концов, мои несовершенства — тоже часть меня.

Покинув свое пристанище, я вышла на улицу. Поежилась от прохладного ветра и подумала, что погода тут, вероятно, капризно переменчива.

У администраторского домика стояла «Нива» Михаила. Ее вид успокаивал. Значит, способный защитить меня мужчина никуда не делся.

Я пошла к домику Михаила и Марины, чтобы попросить свозить меня в село, в магазин. Не успев достигнуть цели, я наткнулась на Марину. Она копошилась в огородике. Завидев меня, девушка распрямилась и уперлась руками в талию.

Вид у Марины был куда менее дружелюбный, чем накануне.

- Собрались куда-то? - натянуто улыбнулась администраторша.

- В кафе. Проголодалась. Еще хотела спросить…

Закончить Марина мне не дала. Я заметила, что лицо ее раскраснелось, а русые кудряшки воинственно топорщились. Оказалось, все это не от активной работы в огороде, а от переполнявших Марину эмоций.

- Я надеюсь, Валерия, вы не в гости к моему мужу.

Марина так выделила интонацией слово «мужу», что можно было подумать, что Михаил — ее частная собственность. Я смутилась так, будто посягала на Маринин дом. Или на дорогой автомобиль.

- Я видела, - голос Марины срывался от волнения, - видела, как вы держали моего мужа за руки. На мой взгляд, это недопустимо.

Ну вот. Как я и боялась, Марина заметила двусмысленную сцену между мной и Михаилом. И как теперь объяснять, что она все не так поняла?

В любом случае о том, чтобы просить Михаила свозить меня в сельский магазин, можно было забыть. Мне совсем не хотелось становиться причиной семейного скандала.

Скомкано извинившись перед Мариной и объяснив, что просто очень разволновалась из-за произошедшего вчера, я поспешила к выходу с территории базы. Даже спиной я чувствовала тяжелый Маринин взгляд. Вряд ли ее убедили мои аргументы.

А ведь я ей даже не сказала, что это ее муж схватил меня за руки, а вовсе не я его.

Я вышла за ворота и посмотрела в сторону леса. Там никого не было. Деревья стояли недвижимые, ни один листочек не шевелился на их ветках. И это при том, что на улице дул довольно ощутимый ветер.

Странно.

Стараясь не заострять внимание на березах, не поддающихся законам физики, я повернулась к лесу спиной и зашагала вниз по улице. Туда, где, по словам Марины, находилось кафе. Есть хотелось уже нестерпимо.

Марина упоминала, что идти нужно никуда не сворачивая, и тогда через пять минут ноги сами выведут меня куда нужно. Так и вышло — по ощущениям, я добралась до места даже быстрее. Часы на руке у меня были, я решила, что такое послабление в отношении цивилизации я позволить себе могу. А на местное время стрелки я перевела еще в московском аэропорту.

Глава 5

Не издав ни единого звука, я вскочила со своего места. Уронила со столика стакан с недопитым кофе и смотрела, как по чисто вымытому полу бежит кофейно-молочный ручеек. Пульс бился в ушах, перед глазами плясали кровавые точки.

Пусть это будет все, что угодно, взмолилась я, обращаясь неизвестно к кому, - пусть это будут галлюцинации или видения из-за нервного срыва. Но если я еще раз увижу белые глаза девицы за дальним столиком, я обрету вечный покой в этом сельском кафе вдали от дома. Так и не поговорив с Сашей, а особенно — с мамой.

К глазам подступали злые слезы. Я продолжала разглядывать разлитый по полу латте.

Боковым зрением я заметила шевеление в другом конце зала. Кажется, белоглазка встала со своего места и теперь направлялась ко мне.

- Эй! - меня окликнул оставшийся за стойкой Иван. - С вами все в порядке?

Я закусила губу и обернулась на звук его голоса. Присутствие нормального человека рядом успокаивало. Иван хоть и казался встревоженным, но выглядел совершенно заурядно, в хорошем смысле этого слова — без белых глаз или чего-то подобного.

И испуганным парень за стойкой точно не был. Может, он не заметил того же, что и я? И как у него теперь об этом спросить?

- Мало тут у вас людей, - сказала я, показывая рукой себе за спину.

Не знаю, чего я ожидала. Может, того, что Иван заметит наконец посетительницу в грязном наряде и ужаснется так же, как и я.

Но Иван, посмотрев вглубь зала, только пожал плечами.

- Сегодня только вы зашли, - сказал он. - А летом бывает, что ни одного свободного столика нет, когда народ на дачи приезжает. По выходным еще и танцы устраиваем, почти ночной клуб получается.

Слушать про популярность кафе «У дороги» мне было неинтересно. Какое мне дело до дачников и танцев?

- Ну не только я сегодня зашла, - сказала я, пытаясь улыбнуться и чувствуя, что вместо улыбки на моем лице появилась какая-то неприятная гримаса.

Я надеялась услышать от Ивана, что да, я здесь не единственная клиентка. Вон еще та девчонка в белом забежала, местная больная или сумасшедшая.

Надежды мои не оправдались.

- Только вы, - твердо сказал Иван.

Дежурная доброжелательность улетучилась с его лица. Он хмурился. Я поняла, что из-за своего поведения сама могла произвести впечатление дамочки слегка не в себе. Или не слегка.

Отчего-то мне было страшно спросить напрямую, что там за странная девушка за дальним столиком. А вдруг Иван скажет, что в зале никого нет? Он ведь уже утверждает, что я единственная, кто зашел в кафе в этот ветреный весенний день.

Вцепившись ледяными пальцами в стойку, я обернулась. Белая красотка никуда не исчезла. Но вид у нее стал как у нормального человека. Ну почти как у нормального. Я видела, что ошметки грязи на платье никуда не делись, но с глазами незнакомки был абсолютный порядок. Просто очень светлые голубые глаза — такие глаза, которые при определенном освещении могут казаться почти прозрачными.

Похоже, воображение снова сыграло со мной злую шутку.

Девчонка вела себя мирно. Она улыбалась мне, растянув пухлые губы чуть ли не до самых ушей, и, если бы не грязное платье из грубой ткани, девушка выглядела бы обычной беззаботной старшеклассницей.

Твердо решив больше ничего не выяснять у нервничающего Ивана и, по возможности, не возвращаться в это заведение, я прихватила свои бургеры и пошла к выходу. Девушку мне было никак не обойти, и я решила просто делать шаг за шагом, не глядя в ее сторону.

Ветер вдруг подул сильнее, и мой чуткий с детства нос уловил невероятный смрад.

- Фу! - не удержалась я. - Что за вонь? Иван, у вас тут что-то протухло!

На лице Ивана легко читалась единственная мысль — если что и протухло, то только мозги в голове подозрительной дамочки. То есть в моей голове.

- Этого не может быть, - ледяным тоном сообщил Иван. - Мы тщательно следим за свежестью продуктов.

Возможно, если бы не нервирующая меня девчонка, стоявшая совсем рядом, я бы вступила с Иваном в спор. Но улыбающаяся во весь рот красавица здорово действовала мне на нервы, и я сочла за благо ретироваться без дальнейших комментариев.

Я прошла мимо девушки, едва не коснувшись ее рукой. Запах сладкой гнили усилился, и мне пришлось зажать нос рукой.

Неужели это от нее так пахнет?

Я пошатнулась, но смогла удержаться на ногах. Солнце засветило ярче, ветер утих, и мне, одетой в легкую куртку, стало ужасно жарко. От тошнотворной вони кружилась голова.

Выйдя за пределы кафе, я сделала глубокий вдох. Здесь дышалось куда легче.

Судорожно прижимая к груди приготовленные Иваном бургеры, я двинулась по направлению к «Белым ночам». Не оглядываясь.

Радио в кафе, похоже, выключили, во всяком случае, я его больше не слышала. Зато услышала шум реки, текущей, похоже, совсем рядом, позади меня.

Я решила, что не стану оборачиваться на звук, а спрошу потом про реку у Марины. Как туда добраться, например, и не опасно ли это.

Название реки выскочило из головы, и я, обливаясь потом, сосредоточилась на том, чтобы вспомнить это название. В голове крутились наименования всех водоемов, которые я только знала, но все было не то. Я не злилась на свою забывчивость, потому что старательные попытки подстегнуть память отлично отвлекали от мыслей о том, что кто-то может идти позади меня.

Например, красивая девушка в некрасивом грязном платье. Девушка, пахнущая так, словно...словно недавно вылезла из могилы.

До входа на мою базу осталось не больше двадцати метров, когда я вспомнила название реки. Точно, Катунь. И ровно в момент озарения меня окликнул низкий женский голос.

- Извините, можно у вас спросить?

Передо мной словно из ниоткуда выросла та самая перепачканная, дурно пахнущая девица. Значит, все-таки шла следом, а я даже не слышала позади ни шелеста, ни шороха.

Я принюхалась, нисколько не заботясь о том, не обидит ли незнакомку мое поведение. Надо сказать, она и бровью не повела.

Глава 6

- Вы собираетесь заходить, Валерия? - спросил Михаил, продолжая смотреть на Бэллу.

В недоумении я переводила взгляд с него на Бэллу, и обратно. Все верно, Михаил, все так же одетый в камуфляж, смотрел именно на девушку в белом, хотя формально разговаривал со мной.

Странным образом у меня отлегло от сердца. По крайней мере неряшливую красавицу видела не я одна. А то я уж было подумала…

- Сейчас договорю с девушкой и зайду, - сказала я.

- С какой еще девушкой?

Взгляд Михаила стал похож на взгляд Ивана из кафе. Еще накануне приветливый и чуткий, теперь Михаил смотрел на меня с подозрением.

- Мне пора, - сообщила Бэлла. Она никак не отреагировала на поведение Михаила. Не попыталась с ним заговорить и вообще вела себя так, словно его тут не было. - Надо маму навестить. Давно я ее не навещала.

Бэлла рванула с места и легко побежала по тропинке, ведущей к лесу. Длинное платье совсем не мешало ей двигаться быстро и свободно.

На мгновение — только на мгновение, но оно точно было! - я заметила, как голова Михаила дернулась влево. Будто он хотел проводить убегающую девушку взглядом.

- Да вон же она бежит, - я указала рукой в сторону Бэллы, уже мелькающей среди берез.

Мне показалось, что рядом с ней бежало еще одно белое существо. Только не человек. А, например, крупный пес.

Я наблюдала, как два белых силуэта то исчезают, то снова появляются. Краем сознания я понимала, что Михаил что-то говорит, причем говорит все громче и громче, но у меня никак не получалось переключить внимание с двух белых фигур на что-то еще.

Мне подумалось, что я могла бы быть там, с ними. А может, в этом лесу, присоединившись к Бэлле и ее четвероногому другу, я встретила бы того самого блондина с лисьими глазами из своих грез.

Очнулась я, когда Михаил довольно больно ущипнул меня за руку.

- Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? - мужчина, которого накануне я сочла едва ли не другом, даже не пытался скрыть раздражение. - Может, вы нездоровы? Давайте я позвоню вашим родственникам?

Родственникам. Я вспомнила маму и представила, как она отреагирует, если ей сообщат, что ее дочь помешалась и болтает с выдуманными ею самою людьми.

Такого никак нельзя было допустить. Мама не должна была этого узнать. Тем более, что я говорила с реальным человеком.

- А что вам сделала Бэлла? - выпалила я, не задумываясь о возможных последствиях своей прыти.

У Михаила дернулся кадык, так нервно он сглотнул, когда услышал мой вопрос. На миг мне показалось, что сейчас он расскажет, кто такая Бэлла и почему он так агрессивно отреагировал на ее появление.

Михаил открыл рот и сказал совсем не то, что я ожидала услышать:

- Не понимаю, о чем вы. Кстати, Валерия, напомните, вы к нам надолго?

Возмущенная хамским намеком на то, что мне здесь не рады (и это за мои немалые деньги!), я тоже не стала церемониться. Ничего не ответив, я прошла мимо Михаила, высоко задрав нос, и направилась к своему домику.

Я имела право находиться здесь еще восемь дней. И пусть попробует меня выгнать.

На веранде я устроилась на жесткой скамейке и призадумалась. Конечно, я разозлилась на грубость Михаила. Но, с другой стороны, неужели я останусь в «Белых ночах», чтобы что-то доказать едва знакомому мне человеку? Останусь на базе в алтайской глуши, где бродят какие-то непонятные существа, и даже нет нормальной связи?

Я посмотрела на горы и сердце мое сладко замерло. Обе горы были устланы сиреневым ковром цветов, названия которых я не знала. Создавалось впечатление, что я попала в добрую сказку, где вечно цветут красивые цветы на высоких горах, листья всегда зеленые, а небо голубое-голубое. Это было так красиво, что я полезла в карман за телефоном, чтобы запечатлеть эту красоту.

Конечно, на фотографиях природа получается куда менее выразительной, чем она есть на самом деле, но мне все равно хотелось сохранить этот миг природного совершенства не только в своей памяти.

Похлопав себя по пустым карманам, я вспомнила, что телефон спокойненько лежит в боковом отсеке одной из моих сумок.

Точно. Я же сама решила устроить себе информационный детокс.

- Это маральник. Цветы так называются, - тихо подошедшая Марина кивнула в сторону гор. - Каждый год они у нас цветут, и считается, что когда маральник зацвел — весна наступила по-настоящему.

На самом деле я давно заметила стоящие чуть поодаль от меня фигурки — Марина привела с собой малыша Арсения. Но с учетом некоторой враждебности нашей последней беседы я решила хотя бы не вступать в диалог с Мариной первой. А то вдруг она снова видела, как я разговаривала с ее мужем и пришла предъявить мне очередные претензии.

- Очень красиво, - вежливо ответила я, имея в виду сиреневые цветы. Маральник. Нужно запомнить.

Наверное, неловкое молчание могло бы повиснуть между нами надолго, но ситуацию спас Арсений.

- Тетя, - сказал малыш с искренним восторгом в голосе, - какая у вас красивая царапина на носу!

Марина заулыбалась, а я не выдержала и рассмеялась.

- Спасибо, милый! - сказала я. - Таких чудесных комплиментов мне еще никто не делал.

- Правда? - обрадовался Арсений. - Значит, я первый!

- Значит, так, - согласилась я.

- Позвольте, мы присядем? - сказала Марина, указывая на лавочку, стоявшую напротив той, на которой сидела я.

- Пожалуйста.

Марина с Арсением — теперь она крепко держала его за руку, словно боялась в любой момент потерять — поднялись на веранду и чинно уселись напротив меня.

- Миша очень хороший человек, - сказала Марина. Я поморщилась — ну вот, снова она про мужа. Очевидно, заметив мою реакцию, Марина поспешно продолжила: - Нет-нет, я не собираюсь говорить вам ничего плохого. Так вот. Миша. Он много работает и сильно устает. Может начать рассказывать какие-нибудь небылицы. Типа как про призраков или вроде того. Он вам ничего подобного не рассказывал?

Марина старалась казаться непринужденной, но получалось у нее плохо. Она так яростно теребила рукав своей толстовки, что это выдавало ее напряжение с головой. Я поняла, что отчего-то ответ на заданный Мариной вопрос очень важен для нее.

Глава 7

- Что ты несешь? - напустилась Марина на сына.

Она вскочила с места, густая краска залила ее еще недавно совершенно бледное лицо. Любящая мать сжала кулаки, и я тоже поднялась с места. В какой-то момент мне показалось, что Марина кинется на Арсения с кулаками.

- А что я такого сказал? - залопотал мальчик, захлопав длинными ресницами. - Я и правда знаю эту девочку. Мам, ты же тоже ее сто раз видела!

Я подумала, что у Арсения для его возраста прекрасный словарный запас, а красная, как запрещающий сигнал светофора, Марина схватила сына за руку и сказала, обращаясь ко мне:

- Он все выдумывает. Тоже фантазер, как и его отец. А может, приснилось что-то.

- Ничего мне не приснилось, - обиженно сообщил Арсений.

- Собирай свои машинки и пойдем, - скомандовала Марина. - Валерии нужно отдохнуть.

Я окликнула их, когда они уже отошли на несколько метров от моего домика.

- Марина! Хотела у вас спросить. Тут где-то рядом течет Катунь. Я смогу сходить на нее посмотреть? Имею в виду, это не опасно?

Повеселевшая Марина — полагаю, ее настроение изменилось потому, что я не стала развивать неприятную для нее тему — ответила, что река совсем рядом и что никаких опасностей там нет. И добавила, что если я дойду до кафе, сверну налево и пройду метров двести, то как раз выйду к удобному спуску прямо к реке, а рядом со спуском есть мост. Через мост, объяснила Марина, можно добраться до Агарта — того самого неприветливого села — и если идти пешком, то через мост получится гораздо быстрее, а по шоссе придется шагать раза в два дольше.

Информация про Агарт показалась мне стоящей внимания.

- А вы хоть раз ходили туда пешком?

- Я — нет, - ответила Марина. - А вот Миша частенько ходит. Машина у нас не иномарка какая-нибудь модная. Ломается, бывает.

Марина с Арсением удалились по посыпанной гравием дорожке, а я стала прикидывать, имеет ли смысл идти к реке прямо сейчас. Идею про пеший поход в село я отмела сразу — крепкому Михаилу, хорошо знакомому со здешними местами, такой поход, может, и нипочем, а вот мне лучше не рисковать. Можно и заблудиться, и еще чего похуже.

Я решила, что на следующий день встану пораньше специально, чтобы сходить к реке, а потом попрошу Михаила свозить меня в сельский магазин. А если Марина будет переживать по этому поводу — может просто поехать с нами.

День клонился к вечеру, и на улице похолодало. Я надела теплые носки, с трудом запихнула ноги в кроссовки и вытащила на веранду легкое складное кресло, которое обнаружила в самом углу домика, за шкафом.

На столике я разложила вязание, вся горя от предвкушения. Подумала о том, что ограничения и тишина идут мне на пользу — мысль о таком незатейливом, в общем, занятии, как вязание, вызвала у меня неподдельный прилив счастья.

Вспомнив, как мама учила меня, маленькую, вязать шарфы, я порадовалась, что взяла с собой пряжу нежного голубого оттенка. Можно будет связать шарфик для Арсения, зимы на Алтае точно холодные.

Я ловко работала спицами, повторяя много раз отработанные движения. Чтобы не погружаться в воспоминания о детстве, я сосредоточилась на будущем шарфе и потихоньку считала петли, хотя, честно говоря, в этом не было необходимости. Такой шарф я могла бы связать и с закрытыми глазами.

Боковым зрением я видела, как мимо меня прошествовал драный Пушок. Он делал вид, что его совершенно не интересует соблазнительно (соблазнительно для кота, конечно) разложенная по столу пряжа. Или ему правда было все равно.

Я бы просидела на веранде и дольше, так поглотило меня вязание, но около восьми вечера пошел дождь. Огорченная, я собрала вязальные принадлежности и скрылась от непогоды в своем домике.

Рабочий настрой пропал. Зато появился голод. Я разогрела бургер и съела его, снова запивая водой. Надо было хоть лимонада купить в кафе, но, учитывая все события, немудрено, что про напитки с собой мне и не вспомнилось.

Дождь разошелся, отчаянно барабаня в стекла. Я задернула шторы и забралась под одеяло со своей книжкой. Очень хотелось хотя бы краешком глаза заглянуть в телефон, и минут через пятнадцать я сдалась.

Я только посмотрю, сказала я сама себе. И все.

Интернета, конечно, не было. Я стала листать старые переписки и, добравшись до чата с мамой, отложила телефон. Дождь утих, и теперь капли лишь слегка постукивали, отскакивая от стекла окон.

Убаюканная размеренным шумом дождя, я провалилась в сон.

В этом сне я брела по полю по пояс в сиреневом маральнике. Рядом со мной кто-то шел. У меня никак не получалось повернуть голову, чтобы посмотреть, кто же этот человек. Но внутри бурлил целый коктейль из будоражащих эмоций, и я понимала, что это он — тот, кто приходил ко мне во сне, и с тех пор я тайно грезила о встрече с ним.

Мою руку нежно держала крепкая мужская ладонь, и я доверчиво отдавалась этой ладони, наслаждаясь безоблачным небом, солнечным светом и кружащим голову запахом маральника.

Вдруг в одну секунду небо затянуло тяжелыми тучами. Загремел гром, крупные молнии расчертили небо, и дождь хлынул непрерывным потоком.

Сиреневые цветы поникли, а теплая ласковая ладонь мужчины из моих грез стала ледяной и жесткой.

Мне отчаянно захотелось вырваться, и я попыталась метнуться в сторону. Но холодная ладонь держала крепко, не давая желанной свободы.

В этот раз мне удалось повернуть голову. Лучше бы я этого не делала.

Силуэт мужчины обволакивал туман. Зато его руку я видела отчетливо. Удерживающая меня бледная ладонь была покрыта багровыми трупными пятнами.

Я хотела закричать, но, как ни силилась, не смогла открыть рот.

Рука потянула меня в туман.

Вкрадчивый шепот из клубящегося тумана спросил:

- Тебе страшно? Ведь правда, Лерчик?

Никто и никогда не называл меня Лерчиком.

Гром загрохотал так, словно надвигался апокалипсис.

Я села на кровати, хватая ртом воздух. Лоб покрывала холодная испарина, и я порадовалась ночнику, который в эту дождливую ночь работал исправно.

Глава 8

Уже у дверей администраторского дома я не выдержала и обернулась, хотя и обещала себе ни за что этого не делать. Впрочем, никакие мои опасения не оправдались — никто за мной не гнался. Вокруг было пусто.

Даже как-то слишком пусто. И тихо. Ни шорохов, ни скрипов. Наверное, именно такую тишину называют мертвой.

Я было засомневалась, стоит ли стучать и будить среди ночи обитателей домика, но все-таки решила, что стоит. Повод был весомый.

Постучалась я совсем тихо и, конечно, никто мне не открыл. Я понятия не имела, какая у дома внутри планировка и кто где спит. Вдруг прямо за входными дверьми спит малыш Арсений, и я напугаю его своими стуками? Вряд ли вменяемые родители — а Марина с Мишей казались мне именно такими — уложат ребенка спать у входа. Но вдруг?

Еще немного поцарапавшись во входную дверь, я пошла к наглухо зашторенным окнам. Тут передо мной встала та же проблема — я не знала, чья где комната находится!

Хотелось уже сдаться и уйти, но идти мне было некуда. Возвращаться в дом, где меня, возможно, поджидает нечто, что я и назвать не могу, я не собиралась. Пусть Марина с Мишей просыпаются и устраивают меня у себя. А утром я соберу свои вещички, вызову такси и уеду.

Набравшись решимости, я занесла руку, чтобы громко постучать, но прежде на всякий случай толкнула дверь. Она легко открылась.

Слишком легко.

Я протиснулась внутрь, продолжая сжимать в руке столовый нож и чувствуя себя чуть ли не преступницей. Вспомнила, что я вообще-то не из капризности явилась мешать людям спать и решительно шагнула из темного коротенького коридорчика в слабо освещенную комнату с настежь распахнутой дверью.

И чуть не запнулась о детскую кроватку в форме машинки.

Вот тебе и вменяемые родители. Сами расположились где-то в глубине дома, а ребенка уложили спать чуть ли не у дверей.

В комнате горел неяркий ночник, и я разглядела, что слева есть единственная дверь — соответственно, за этой дверью должны быть взрослые жильцы дома. Кстати, эта дверь была закрыта.

Я сделала шаг и поняла, что пол скрипит. Причем скрипит громко, можно и ребенка разбудить. Встав на цыпочки, что было не очень-то удобно в наспех натянутых шлепанцах, я шагнула еще раз и покосилась на кроватку Арсения.

Ребенок тихо спал, но что-то заставило меня забеспокоиться.

Я скинула дурацкие шлепанцы и приблизилась к кровати. Арсений не шевелился. Совсем. Даже ресницы не подрагивали. Мальчик лежал в какой-то неестественно ровной позе, вытянув маленькие ручки по швам. Голубое одеяльце укрывало его до пояса.

Наклонившись над кроваткой, я всмотрелась в лицо малыша и, задохнувшись, отступила назад. Обо что-то споткнулась и выронила свой нож.

Нежное личико ребенка покрывали иссиня-черные пятна. К тому же, как мне показалось, он не дышал.

Уже не заботясь о сохранении тишины, я что есть мочи крикнула:

- Марина! Михаил!

Ноль реакции. Дверь слева не шелохнулась.

Я не хотела больше смотреть на замершего на кровати Арсения, но ничего не могла с собой поделать, и то и дело бросала взгляд на неподвижного ребенка. Он не проснулся от моих криков, и это было так неестественно, что я не выдержала и вернулась к ярко раскрашенной машинокровати. Наклонившись над Арсением, я зажмурилась, чтобы не видеть черных пятен и приложила указательный палец к шее малыша.

Кожа была теплой, а под моим пальцем стремительно бился пульс.

Слишком стремительно. Как будто Арсений не спал, а, например, бегал за своими машинками.

Наверное, мой мозг отказался воспринимать происходящее, потому что дальше я совсем перестала себя контролировать. Разрыдавшись, я распахнула дверь слева и ввалилась в просторную спальню, в центре которой стояла двуспальная кровать.

На кровати лежала Марина. В той же позе, что и Арсений — абсолютно недвижимая, с вытянутыми вдоль тела руками. Легкое покрывало окутывало Марину по пояс.

Миши рядом с Мариной не было, но я тогда не стала заострять на этом внимание. Схватив нерадивую мать за плечи, я стала трясти ее что было сил. Как и детскую, спальню освещал ночник, и в его свете я видела на коже Марины все те же омерзительные пятна. Не аккуратничая, я вдавила палец в теплую Маринину шею. Пульс женщины несся вскачь.

Несмотря на все мои старания Марина не просыпалась. Я выругалась и отпустила ее. Как безвольная кукла, Марина упала обратно на подушку.

Будто со стороны я слышала собственный животный вой. В голове билась мысль, что нужно что-то сделать, что угодно, прямо сейчас. Я влепила неподвижной Марине две увесистые пощечины, потому что мне больше ничего не пришло в голову.

Ресницы Марины дрогнули, глаза распахнулись.

Я невольно отшатнулась. В свете ночника Маринины глаза были такими черными, что внутри них не было видно зрачков.

Разбуженная женщина повернула голову в мою сторону. Черные глаза смотрели сквозь меня.

- Убирайся отсюда, - сказала Марина чужим низким голосом. - Сгинь!

Она откинулась назад и застыла все в той же неестественной неподвижной позе. Черные глаза закрылись.

Мир вокруг стал зыбким. Предметы плясали перед моими глазами, пока я пробиралась к выходу из дома со спящими людьми. Это я так говорила сама себе, пытаясь успокоиться — с Мариной и Арсением все в порядке, просто ну вот так необычно люди спят, с кем не бывает…

На самом деле я думала, что оба они умерли. Давно.

Только на полпути к своему домику я поняла, что замерзла, и мои зубы стучат не то от страха, не не от холода, не то от всего разом. В голове текли ленивые и какие-то тягучие мысли о том, что совсем недавно я твердо решила не возвращаться в дом, где меня напугали непонятные стуки. И вот теперь я стремлюсь туда как в единственное свое прибежище.

По крайней мере, в этом домике не лежат неподвижные люди с пятнами на лице. Трупными пятнами — пора уже было назвать вещи своими именами.

На веранде, к счастью, никто меня не ждал. Закрывшись на щеколду, я сразу включила весь свет в доме и заглянула во все уголки. Там тоже было пусто.