Чернолесье

Пролог

Смерть - поворот дороги,
Кто завернул - незрим.
Снова твой шаг далекий
Слился в одно с моим.

Стерты земные грани.
Смертью не обмануть.
Призрачно расставанье.
Подлинен только путь.

Фернандо Пессоа.

– Помогите! – отчаянный крик прокатился эхом, затихая в вершинах черных сосен.

Улег поднял голову и прислушался. Настороженную тишину ночного леса нарушало только тихое отдаленное стрекотание, похожее на пение сверчка. Так глубоко в лесу птиц было уже не встретить, а вот насекомые еще попадались.

Он совсем, было, приготовился ко сну: выбрал место на хорошо просматриваемой полянке, начертил вокруг себя круг отрицания шириной в добрый десяток шагов, постелил на холодную землю плотный плащ, укрылся вторым, запасным, подложил под голову сумку и приготовился провалиться в сон часов хотя бы на пять-шесть. Способности Улега позволяли не спать по три дня, почти не чувствуя усталости, но основательная экспедиция в Чернолесье требовала куда большего времени. Вот и сейчас он чувствовал, как тяжесть в ногах и в веках начинает понемногу брать свое. Если он хочет без приключений добраться до какой-нибудь деревни на опушке, нужно было хоть немного вздремнуть, а тут такое.

Однако не приснился ли ему этот крик? Очень может быть, что и приснился: он начал проваливаться в сон сразу же, как только голова коснулась кожаной сумки, набитой трофеями и издающей сладковатый запах собранного в лесу горицвета. Да и кто бы мог кричать так глубоко в лесу? Простой крестьянин сюда просто не доберется: его сожрут намного раньше, а егерь не станет кричать: он знает, что никто его здесь не услышит. А во-вторых... Было еще какое-то «во-вторых», которое Улег спросонья даже и не осознал до конца.

– Помогите! – снова раздалось где-то, кажется, совсем недалеко. Улег вскочил, торопливо набрасывая плащ и хватая прислоненную к стволу аркебузу. Теперь он не сомневался: в смертельно опасной глубине Чернолесья действительно кто-то звал на помощь. Звал по-русски.

Глава 1

Двери поезда открылись передо мной, я сделал шаг вперед и завертел головой по сторонам, не зная, куда идти. В новой квартире, которую Артему недавно купили его родители, я не был еще ни разу, а потому даже толком не знал, какой выход из метро мне нужен. Налево или направо?

Потратив пять минут на то, чтобы свериться с картой в телефоне, я выбрался, наконец, из подземелья на освещенный ярким солнцем, запруженный машинами проспект на окраине Москвы. Настроение было ужасное. Мне уже совершенно не хотелось идти к Артему - хотелось прийти домой упасть на кровать, не отвечать на вопросы родителей, а только лежать и глядеть в потолок. Но раз уж обещал...

Казалось бы, переживать было не о чем. Во-первых, сессия закончилась. Впереди до самого сентября два месяца безграничной свободы. Можно, наконец, всерьез заняться блогом: снять давно задуманный ролик, найти материал для новых - вдруг начнут смотреть. Можно плотнее заняться работой: набрать у Хватова новых заказов на заметки для журнала, подработать на этом денег, которые сейчас будут очень кстати. Можно просто ничего не делать: рубиться в комп, общаться с приятелями, да хоть отправиться во Владивосток автостопом - времени вагон! Сегодня же меня ждет грандиозная пьянка с друзьями детства: чем не жизнь?

Но все это только на первый взгляд. Если же заглянуть за радужный фасад внешних обстоятельств, то за ним можно было обнаружить мрачную грязно-серую бездну действительности.

Во-первых, как ни крути, а тройки по правовым основам журналистики я не избежал, а значит прощай, стипендия. Гребанный препод-зануда, читающий лекции по бумажке, и гребанный, совершенно мне ненужный нетворческий предмет! Не сказать, что мне теперь грозит голодная смерть, но, все-таки, неприятно. Придется чаще обращаться к родителям, а я этого терпеть не могу, хоть они никогда не откажут. В двадцать лет просить у отца денег на кино это как-то...

Конечно, всегда есть Хватов со своим журналом, но тогда все лето придется принести ему в жертву. Да и даже если забыть про деньги - привыкнув еще с начальной школы быть отличником, которому все легко дается, я всегда воспринимал плохие оценки болезненно. Может быть, пора отвыкать?

Во-вторых, Алина. Здесь все совсем грустно. Последний наш разговор в Вотсаппе, затянувшийся до двух часов ночи и помешавший мне выспаться перед чертовыми правовыми основами, оставил в душе ощущение холодной пустоты. «Тебе абсолютно ничего не надо, ты живешь, как живется. Пока ты учишься, это не так заметно. Но после универа ты превратишься в обычного бесцветного неудачника, застрявшего в своем выдуманном мире. Знаешь, сколько таких вокруг? Невнятные замызганные мужики в мятых футболках с пивными животами, воображающие себя светлыми паладинами. В прежние времена такие бухали, а сейчас вдобавок к бухлу играют в игры и ведут скучные, никому не нужные блоги. Ты уверенно идешь по этому пути».

Представляю себе ее лицо в тот момент, когда она это писала: чуть иронически прищуренные глаза, так что не поймешь, всерьез она или просто провоцирует тебя. Темная прядь из челки, перечеркнувшая лоб. Сейчас она сдует ее и напишет еще что-то, окончательно припечатывающее тебя к столбу.

Помню, получив это сообщение, я десять раз начинал писать ответ и каждый раз стирал. Ужасно не хотелось, чтобы за ней осталось последнее слово, особенно, когда предмет спора это осмысленность моего существования. Но с другой стороны, я четко понимал, что все, что я напишу, будет звучать просто как оправдание. Ну, правда, что на это ответишь? Так и не написал ничего: до сих пор ее сообщение висит в диалоге последним.

И не напишу, даже если вдруг придумаю подходящий ответ. Чего теперь?
Да и потом, так ли уж она не права? Между нами говоря, человек, который, имея три дня на подготовку к экзамену, только на третий заставил себя сесть за стол и из-за этого охвативший трояк, действительно... не вызывает восхищения, в общем.

Хорошо, допустим, учеба не главное в жизни. А что главное? И чего я добился в этом главном? Вот взять мой дурацкий видеоблог: год назад начал выпускать обзоры на разные необычные игры. Начали даже появляться подписчики, и это казалось «ого-го»!

Первое время я даже оторваться от экрана мобильника не мог: с такой жадностью следил за всеми счетчиками. Каждый лайк, каждый новый подписчик заставляли мое сердце подпрыгивать от восторга. Тут же чесались руки снять что-то еще, заявить о себе миру, рассказать еще о чем-то.

Но вот прошел год, и я стал замечать, что меня все это уже не радует. Лавинообразного роста просмотров не вышло. Оказалось, что на каждый лайк нужно работать, а работать хотелось все меньше: интересные игры, с которых прямо хотелось рассказать, быстро закончились. Пришлось выдумывать темы, копать Интернет, тестировать множество невероятного шлака, чтобы найти что-то стоящее. Потом еще записывать, монтировать, накладывать звук.

А в итоге что? «Маладец давай ещо?». «Кагда следущий ролик?». Двадцать комментов от скучающих школьников и почетное место в дальнем углу Ютуба. Стоило ли оно того?

Примерно такие мысли черными чугунными шарами перекатывались в моей голове, когда я позвонил в квартиру Артема, из-за дверей которой уже доносились сотрясающие пол басы предпоследнего альбома его группы.

Дверь открылась, и басы, удвоив мощность, обхватили меня за плечи, едва не опрокинув на выложенный серой плиткой пол.

– Здорово, Ромка! – почти проорал Артем своим тонким голосом, совсем не вяжущимся с образом ударника металлической группы. Да и внешность у него была не особо подходящая: небольшого роста, очкастый, с аккуратной прической «Хороший мальчик» и длинными тонкими пальцами, он скорее напоминал скрипача.

Глава 2

Все игровые студии, в офисах которых мне доводилось бывать до этого, состояли из одного человека. Ну, максимум, из троих. Собственно, никаких офисов и не было: люди просто кодили дома, время от времени обсуждая рабочие моменты в Скайпе, я же просто приходил к кому-то из них домой, чтобы «взять интервью у руководителя студии». Солидно звучит.

Я слышал, что когда-то и в «Норске» работало три энтузиаста, считая директора‚ но эти времена давно прошли. По адресу, который был указан в присланном мне сообщении, оказался огромный кирпичный корпус старого завода, переоборудованный под офисный центр. Разумеется, «Норска» занимала его не весь: только помещения на третьем этаже.

Пожилой охранник с глубокими морщинами и мятой сигаретой в зубах – наверное, оставшийся еще с заводских времен – едва заметно кивнул, когда я сказал: «В «Норску», ни о чем меня не спросив. Чугунный турникет щелкнул, пропуская меня на заводской двор, а я завертел головой, соображая, куда теперь идти.

Надо сказать, получить приглашение стоило мне определенного труда. Шило, вопреки моим ожиданиям, совершенно не пришел в восторг от моего звонка.

Узнав, что я слышал о его работе от Егора, он начал мяться, говорил, что еще толком ничего не готово, и сам он связан соглашением о неразглашении, а про тестирование говорить пока рано. При этом слышалось в его голосе какое-то беспомощное лукавство человека, совершенно не умеющего врать.

Но когда я уже решил, что Егор, как обычно, половину выдумал, и стал потихоньку сворачивать беседу, Шило вдруг поинтересовался, а чего я, собственно, звоню. Я честно – терять уже было нечего – ответил, что просто думал напроситься погонять новую игру и, может быть, добыть контент для блога.

Я был уверен, что Шило такое потребительское отношение к нему обидит, и на этом разговор закончится, но он, напротив, неожиданно воодушевился, и ответил, что раз я блогер, то, может, его начальство и заинтересуется, пообещав, что передаст мои контакты. Не прошло и пары дней, как мне и в самом деле позвонила некая девушка, представившаяся Анастасией, и пригласила в офис «Норски», располагавшийся отчего-то в спальном районе.

Сюда-то я и примчался прямо с утра, нацепив даже приличную белую рубашку и глаженые джинсы. Заодно уж побрился и расчесал свои патлы, невольно задумавшись перед зеркалом о том, что не до конца прошедшие прыщи на лице и тугой хвост черных волос за спиной не особенно с этой рубашкой сочетаются. Несолидно я выглядел – словно школьник на выпускном.

Во двор выходило множество дверей, и я бы, наверное, заблудился, если бы не приметная табличка с серым мамонтом, вздымающим закрученные бивни, прилепившаяся к одному из входов. Туда я и направился.

На третьем этаже, за массивной черной дверью, сбоку от которой пристроился все тот же мамонт, оказался просторный холл с некрашенными кирпичными стенами. На стенах были развешаны угловатые абстрактные картины, состоящие из нагромаждения черных мазков на белом фоне, напоминающие не то китайские иероглифы, не то пятна Роршаха.

Слева от двери оказалась стойка ресепшена, за которой сидела в черном офисном кресле полноватая девушка с короткими русыми волосами и проколотой нижней губой, одетая в оранжевую толстовку. Судя по бейджику, это была та самая Анастасия, с которой я общался вчера. Глядя на нее, я понял, что с нарядом явно ошибся: никому здесь моя рубашка не нужна.

– Хай, – бросила она, взмахнув рукой с ядовито-зелеными ногтями.

– Мне к одиннадцати назначено, – сказал я, кивнув на висящие над ее головой часы – миниатюрную копию кремлевских курантов.

– Проходи, – кивнула она куда-то дальше по коридору и вышла из-за стойки. – Главный тебя ждет уже.

Я заметил, что слово «Главный» она произнесла с таким уважительным придыханием, словно монахиня в разговоре о святом покровителе монастыря.

Пройдя по коридору с теми же кирпичными стенами, в которые кто-то шутки ради вделал не горящие факелы и ржавые кандалы, миновав несколько дверей, из-за которых слышалось сосредоточенное клацанье клавиатур и приглушенные голоса, мы, наконец, очутились возле матовой стеклянной двери с надписью «Director».

Директора «Норски», Анатолия Грановского, я видел не раз: на фото, конечно же. Высокий и худощавый, с ранней проседью в темных волнистых волосах до плеч и короткой хипстерской бородкой, он производил впечатление не то чудаковатого профессора, не то свободного художника. Впрочем, в некотором смысле он был и тем, и другим.

При моем появлении он встал с черного компьютерного кресла и протянул мне руку. Одет он был в черную толстовку с капюшоном, что придавало ему странное сходство с эксцентричным монахом. Мне сразу стало немного неудобно за свою рубашку: я окончательно понял, что не угадал со здешним дресс-кодом.

– А, Роман! – проговорил он таким теплым тоном, словно был со мной знаком давным-давно, да все никак не мог встретиться. – Здравствуй! Садись, я попрошу Настю кофе нам сделать.

– Да нет, спасибо, кофе не надо, – ответил я, и, следуя его приглашающему жесту, опустился в синее бесформенное кресло, настолько мягкое, что, казалось, я вот-вот ударюсь задом об пол.

– Ну, как знаешь, – ответил он, чуть подвинув свое кресло, чтобы сидеть прямо напротив меня. – Тебе, наверное, интересно, для чего мы тебя пригласили?

Я кивнул.

– Начну издалека, – произнес он. откинувшись на кресле и потянувшись. – Кто мы такие, я думаю, ты знаешь. Начинали втроем, в подвале. Сейчас мы серьезная студия, где несколько десятков человек работает только непосредственно на проекте, не считая бэк-офиса, поддержки и так далее. Перечислять наши регалии не буду – ты и сам в курсе. Но сейчас мы выходим на новый уровень. И нам очень нужны такие люди, как ты.

Глава 3

Мы с Настей спустились по лестнице и вышли на широкий двор бывшего завода, окруженный со всех сторон кирпичными корпусами.

– А что, тестируете вы в другом месте? – спросил я.

– Конечно, ответила Настя. – А как еще? У нас там места нет. Вроде как, Главный пытается договорится, чтобы нам участок леса выделили огороженный. Но это дело небыстрое – куча всякой бюрократии. А пока нет, пока играем где придется.

– И где?

– Да вот, пойдем, тут рядом.

Когда мы вышли из заводских ворот, Настя кивнула в сторону серой бетонной коробки недостроенного дома через дорогу.

– Вот, там, – сказала она.

– Серьезно? – переспросил я. – А это законно вообще?

– Ну, как, – замялась она. – Я деталей не знаю. Главный договорился с компанией, которая его строит. У них там дела неважно идут, достроить не могут, стройку заморозили, каждая копейка не лишняя. Вот и сдали помещение нам, пока сами деньги ищут.

Я снова взглянул на серый корпус здания с черными проемами окон. Сейчас мне привиделось в его облике что-то, похожее на исполинский улей или термитник, покинутый обитателями. Или не совсем покинутый.

Но у самых дверей дома я остановился, почувствовав, как телефон в моем кармане тревожно завибрировал. Настя взглянула на меня неодобрительно.

– Когда войдем внутрь, выключишь, ладно? – попросила она. Я кивнул. На экране высветилось сообщение. От Алины.

«Привет. Извини меня за то, что я написала тогда. Я это сделала сгоряча и не подумав. Позвони мне, и давай спокойно поговорим», – прочитал я, открыв его.

Отчего-то мне сразу вспомнилось видение, явившееся мне в пьяном угаре. «Все у тебя будет хорошо, и с девушкой тоже наладится», – сказала неизвестная мне девушка. Вот только для этого нужно от чего-то отказаться. От тестирования игры? Нет, пожалуй не стоит воспринимать пьяный бред настолько всерьез. Не приснилось ли мне вообще это все?

Первой реакцией после того, как я унял сердцебиение, было желание немедленно написать Алине. Я даже начал судорожно думать над ответом понимал, что заставлять Настю долго ждать было бы невежливо. Однако я сдержался.

Мысль о том, что Алина может что-то сделать «сгоряча и не подумав» показалась мне совершенно абсурдной. Нет, она написала так, потому что в самом деле считает меня неудачником. И даже если по прошествии времени ей вдруг стало меня жалко или она решила, что меня можно исправить, ничего хорошего ждать не приходится.

От чувства стыда и злости я сжал телефон так сильно, что едва не раздавил стекло. Нет, я ей ничего не буду отвечать. Не буду до тех пор, пока не докажу, что она была неправа. А быстро это доказать я могу сейчас только одним способом: заключить договор с «Норской». Тогда она поймет, что мой блог – это не просто развлечение скучающего придурка, а актив, способный приносить деньги.

Я ожидал, что подниматься нам придется по лестнице, однако в доме работал лифт, правда только один и весь какой-то грязный, беспорядочно сбитый внутри фанерными панелями, исписанными маркером. Лифт дернулся, словно собираясь с силами, и потянул нас наверх.

– Почему именно тринадцатый? – спросил я, взглянув на то, какую кнопку нажала Настя.

– Ну, а какой? – пожала она плечами, загадочно усмехнувшись. – Самое место.

– Это же дополненная реальность, – неуверенно начал я. – Я там в окно не вывалюсь?

– Не боись, все окна ты будешь видеть, – успокоила меня Настя, выходя из лифта. – А мы будем видеть тебя. Если не туда пойдешь, сразу предупредим.

***

На этаже нас уже ждал низкий пластиковый столик с каким-то белым футляром, похожим на раскладной ящик для инструментов.

– Значит, смотри, – начала Настя, присев возле столика на корточки и раскрыв футляр. – Здесь линзы, возьми. Носил когда-нибудь?

– Неа, – помотал я головой. – У меня зрение хорошее.

– Ну, тут ничего сложного, – сказала она. – Вот так сгибаешь немного пальцами – и на глаз. Непривычно поначалу, но ты быстро освоишься. Уже и чувствовать не будешь, есть они на тебе или нет.

Отчего-то она странно усмехнулась при этих словах, и я подумал, что это, возможно, какой-то внутрикорпоративный прикол.

Линзы и впрямь ощущались немного непривычно лишь в первое время. За ними пришла очередь двух маленьких черных беспроводных наушников, а после них Настя протянула мне что-то, похожее на фитнес-браслет, только с более широким ремешком и без экранчика, место которого занимала синяя округлая стекляшка, грубая подделка под сапфир.

– На вот, на руку надень, –- сказала она.

– На какую? – уточнил я, вертя черную резинку в руках.

– Лучше на левую, как часы, – ответила Настя, доставая из футляра последний предмет.

Сперва мне показалось, что браслет великоват и будет сваливаться, но стоило мне надеть его на запястье, как он тут же каким-то образом стянулся и стал как раз. Мне даже показалось, что я почувствовал вибрацию какого-то моторчика внутри.

–- Когда начнем играть, я научу тебя им пользоваться, – пояснила Настя. –Это и оружие твое, и твой путь назад.

Глава 4

Помещение, куда я попал, было погружено в полнейшую тьму, даже более густую, чем в коридоре. Лишь где-то вдалеке виднелось широкое панорамное окно, но и за ним света почти не было.

В воздухе стоял странный запах. Смесь чего-то острого и химического с отвратительным духом тлена. Нехороший запах. Настолько нехороший, что я невольно дернулся назад к двери.

– Позади ничего нет, – услышал я вдруг тот же голос, и тут же зажег лезвие.

Она стояла в двух шагах от меня: девушка в белом платье почти до пола, перечеркнутом темно-синим поясом. Та самая, лицо которой я видел, когда вышел от Артема. Рыжие вьющиеся волосы ниспадали на плечи, на бледном лице чуть проступала россыпь веснушек, а огромные зеленые глаза были полуприкрыты. Отчего-то казалось, что она спит. Спит стоя и с открытыми глазами.

Вокруг был не то просторный зал, не то огромная квартира-студия. За огромными панорамными окнами стояла тьма, густая настолько, что, казалось, ее можно резать кубиками.

– Позади ничего нет, – снова повторила девушка. – Ты уже не вернешься обратно, но если замешкаешься, можешь застрять здесь. Иди вперед, не останавливайся. Уничтожь мост за собой. Мы встретимся в красной башне.

Эхо ее голоса все еще звучало у меня в голове, и, казалось, его отголоски еще носились по гулкому залу, но самой ее уже не было. Кажется, я моргнул, и за это время она исчезла.

Потянуло холодом. Я заметил, что одно из окон приоткрыто, и там, за ним, что-то есть. Балкон? Непохоже‚ какой-то уж очень узкий. Площадка шириной не больше метра с перилами из арматуры. Точнее не разглядеть не получалось: слишком темно.

Когда глаза немного привыкли к темноте, я разглядел, что комната заставлена одинаковыми прямоугольными столами, каждый метра два в длину. Взглянув на этот из них, что стоял ближе всех, в метре от меня слева, я заметил колесики на ножках, как у офисного стула.

Вдруг где-то справа послышалось знакомое «З-з-з-з-з», и я тут же обернулся туда, пытаясь разогнать тьму крохотным лезвием. Ничего не видно, никакого движения. Но оно точно там.

Снова «З-з-з-з-з». Теперь я слышал, что оно звучит заметно глуше, чем когда муха была рядом. Словно из другой комнаты или из закрытого сундука. И будто бы я слышу, как скребут по крышке этого сундука тонкие зазубренные ноги. Теперь еще стало понятно, что звук идет со стороны одного из столов. Точнее, от продолговатого предмета, что лежал на нем почти во всю длину, накрытый светлым покрывалом.

Я тихонько, стараясь не издать ни звука и лишний раз даже не дышать, двинулся в сторону стола. Честно сказать, я уже догадывался, что там увижу. Можно было не снимать покрывало. Даже, может быть, и лучше было этого не делать. И так все знают, что возят на столах с колесиками.

Но я его, все-таки‚ приподнял.

На меня смотрело почерневшее лицо давно начавшего разлагаться тела. Впрочем, «смотрело» не совсем правильное слово, потому что глаз в глазницах уже не было. Смрад тяжелой грязной волной ударил в лицо. Сгнившие губы превратили выражение лица в застывшую глумливую ухмылку.

Громкое «З-з-з-з-з» раздалось совсем рядом, из-под неоткрытой части покрывала, так что я даже отпрыгнул, успев заметить, что тело завибрировало, словно телефон. Секунду спустя я понял, что жужжание слышится из-под грудной клетки мертвеца, кости которой уже наверняка начали обнажаться. Я едва смог сдержать тошноту при мысли о том, что происходит сейчас под его ребрами.

Я словно наяву видел, как черные фасетчатые глаза осматривают костяную тюрьму в поисках выхода, а огромное жало проникает между ребрами и рвет истончившуюся черную кожу. Мне показалось, что я даже различаю его движение под покрывалом.

Я стал медленно отступать назад, не сводя глаз со стола, который от вибрации заелозил колесами по полу. Отступление было прервано тем, что я врезался боком в металлический угол другого стола, сдвинув его с места. Тут же и этот стол затрясся мелкой дрожью, сопровождаемой разъяренным сопением. Внутри, под покрывалом, заворочалось что-то вроде огромного червя. Со стороны же первого стола послышался громкий треск, будто кто-то ломал хворост, чтобы бросить в костер.

В этот момент дверь квартиры, к которой я метнулся, захлопнулась словно сама собой, и в замочной скважине послышалось щелканье вращаемого ключа. Я схватился за ручку и стал неистово дергать ее – безрезультатно.

Со всех ног, поскальзываясь на белом кафельном полу, я бросился в обратную сторону, к окну, краем глаза заметив, что покрывало на одном из столов уже зашевелилось: тварь вот-вот готова была выбраться из-под него.

А жужжание раздавалось уже и из противоположного угла комнаты, потом еще с одного стола, и еще. Весь зал наполнился ровным, низким гудением, шуршанием, стрекотом гигантских сверчков, а на самом первом столе покрывало поползло в сторону. Медлить было нельзя ни секунды.

Моя единственная надежда была на то, что я смогу выбраться на крохотный балкончик, закрыв за собой окно и оставив всю эту мерзость в комнате. Но, добежав до окна и схватившись за холодную ручку, я обнаружил, что вместо балкона меня ждет снаружи узкий железный мостик, перекинутый к окну здания на противоположной стороне. Ни в одном окне этого здания света не было.

Мостик был наскоро сбит из листов разного размера и весь проеден ржавчиной, а где-то на уровне моего колена шли перила из узкой железной трубы. Глянув вниз, я увидел, что нахожусь сейчас, пожалуй, даже не на тринадцатом этаже, а еще повыше, и под ногами у меня метров пятьдесят до темного асфальта. От одной мысли о том, чтобы выйти на эту шаткую конструкцию, начала кружиться голова и подгибаться ноги.

Глава 5

За дверью оказалась вершина окруженного редколесьем небольшого холма, неравномерно поросшая зеленовато-серой травой и низеньким суховатым кустарником. Почему-то больше всего меня поразило то, что только что я был в полной темноте, а за порогом был день, хотя и не слишком светлый: небо было затянуто плотным одеялом серых комковатых туч, из которого сыпался мелкий противный дождь.

Как ни странно, вместо того, чтобы сказать здравому рассудку: «Прощай, дружище!» – и начать биться головой об плохо прокрашенный дверной косяк, я даже немного успокоился. Увиденное окончательно убедило меня, что я все еще нахожусь в игре. В реальности такие вещи происходить точно не могут – во всяком случае, если только эта реальность не сконструирована поехавшим игроделом, злоупотребляющим синтетической наркотой. Нет, нет, это точно игра. А значит, все под контролем. Я не помню точно, сколько прошло времени, но точно меньше трех часов. Значит, нужно взять себя в руки и отправляться исследовать новый мир, открывшийся моим глазам.

Я сделал осторожный шаг за пределы дверного проема. В этот момент я всерьез опасался, что мир за окном окажется просто иллюзией, и я могу, к примеру, провалиться в текстуры. Но ничего подобного. Нога опустилась на обычную землю, чуть размокшую от дождя. В воздухе висел запах мокрой травы и холодной сырости. Слабый ветер задувал хирургически-острые капли дождя внутрь квартиры. Я отошел от двери еще на пару шагов и оглянулся.

То, что изнутри казалось квартирой, снаружи выглядело, как маленький сарай, обитый проржавевшей жестью. Я поежился и огляделся по сторонам. Вниз от сарая, насколько хватало глазу, тянулся почти одинаковый унылый пейзаж. При взгляде на него, в моей голове сразу всплыло слово «пустошь».

Я закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Холодный ветер. Колючие капли дождя. Горьковатый запах мокрой травы. Все это было абсолютно реально. Я не чувствовал ничего, что позволяло бы заподозрить подвох. В который уже раз я задумался о том, как это создается. Никакие линзы, никакие наушники на это не способны. Даже если вокруг меня сейчас бегает Настя с пульверизатором в одной руке и вентилятором в другой, у нее не получится сделать ощущения настолько реалистичными.

Это не простая игра. По крайней мере, не настолько простая, как мне сказали. Я не хочу больше в этом участвовать. Мне, черт возьми, уже реально страшно!

Мои пальцы уже были готовы вдавить кнопку, когда я мысленно дал самому себе оплеуху.

Нет. Соберись, тряпка! Тебе это видео показывать на канале, а ты ведешь себя, как баба! Еще заплачь тут! Тебе же стыдно будет это выкладывать!

Я оглянулся по сторонам в поисках выхода. Дождь как будто заканчивается, но небо проясняться и не думает: серая мгла покрывает его от горизонта до горизонта, и ни малейшего просвета не видно.

Куда идти? Что делать? Мне обещали хоррор, но где он здесь? По сравнению с кошмарным моргом и забегом по мосту, это место наполнено даже каким-то умиротворением, правда, тяжелым и грустным, словно песня блюзмена-неудачника о своей пропитой жизни: никакой драмы, одна тоска.

В растерянности я присел на влажную землю, сорвав длинную тонкую травинку и повертев ее в пальцах. И только после этого заметил, что вниз по склону спускается едва заметная тропинка, заросшая травой. Она начиналась прямо у дверей сарая и терялась где-то в кустарнике внизу. Различить ее можно было лишь потому, что трава на ней росла немного реже, чем вокруг.

Что ж, кажется, кто-то дает мне подсказку? Будь эта дорога вымощена желтым кирпичом, ее, конечно, было бы видно получше, но и так тоже сойдет.

Интересно, как далеко я успею уйти до того, как выйдет время на симуляцию? По моим подсчетам, у меня еще должен был оставаться час или чуть меньше? И все-таки, как этот мир соотносится с реальным? Я сейчас лежу на полу и пускаю пузыри или пытаюсь пройти сквозь стену в коридоре? Впрочем, гадать бесполезно.

Я поднялся с земли, отряхнув штаны, и двинулся по тропинке вниз по склону, то и дело оглядываясь по сторонам. С одной стороны, пространство вокруг просматривалось хорошо во все стороны, а значит, никто не мог бы подобраться ко мне незамеченным. Это немного успокаивало. С другой - в этом месте чувствовался какой-то изъян. Низкое серое небо давило сверху, как крышка кастрюли. Открытое пространство вокруг заставляло чувствовать свою беззащитность. Я не мог отделаться от мысли, что кто-то наблюдает за мной сверху. Кто-то могучий, и… нет, не злой, а скорее холодно безразличный. Усталый творец, утративший интерес к своему творению

Я приглядывался к траве под ногами. Она была не слишком густой, но в ней вполне могли притаиться змеи или что похуже. Словно этого было мало, я то и дело поглядывал и на оставшийся позади сарайчик: не появится ли из него какая-нибудь тварь. Но нет, никто из дверей не лез, и даже не было заметно, чтобы ломились в нее с той стороны. Тишина. Мелкий дождь. Слабый ветер. Серое небо. Черная полоса леса неподалеку от подножия холма.

Я двинулся к этой полосе быстрее, перебирая ногами по пологому склону и стараясь не поскользнуться на влажной траве. Именно туда вела меня едва проглядывающая в траве тропинка. Следя за тем, чтобы не потерять ее в травяном море, я в то же время то и дело поглядывал на небо. Пару раз я заметил в вышине черный силуэт птицы: кажется, довольно крупной. Похоже, это место, показавшееся мне сперва безжизненным, вовсе таковым не было.

Черная полоса становилась все ближе. Когда склон закончился, я оглянулся, чтобы еще раз взглянуть на оставшийся на его вершине сарайчик. От увиденного мои ноги сковала ледяная дрожь, а в голове взорвалась черная молния. Впрочем, кажется, чего-то такого я и ожидал. Сарая не было. Совсем.