Чужая война

Обычный, серый день

АКТ I — В ЧУЖОЙ ГОЛОВЕ

Жизнь сходит с рельс всегда по-разному. Кто-то из классиков говорил, что счастливые люди все одинаковы, а несчастен каждый по-своему. Этот уникальный во всех отношениях путь и принято называть судьбой.

Казалось, с каждым моим шагом туман становился только гуще и холоднее. То и дело из его глубин, сокрытых от меня белесой дымкой, доносились разнообразные звуки: клёкот птиц, чьё-то мелодичное пение, сигналы автомобилей, звон ударов металла о металл, хлопки ружей. Постоянно рядом мелькали расплывчатые силуэты. Казалось, что они очень близко, буквально руку протяни, но сколько к ним ни иди — не приблизишься ни на метр. Всё смешалось в этом проклятом месте: прошлое, настоящее, будущее, никогда не случившееся.

— Рейланд Рор, ты трус и негодяй! — донёсся до меня полной ненависти крик.

Рефлекторно, повинуясь чуждой мне привычке, я повернулся в его сторону, не зная зачем и почему. Кричал один из силуэтов, вроде как женский, но чего-то большего туман не позволил разглядеть. Голос же оказался для меня полностью незнакомым.

Мои ноги сами двинулись в направлении голоса, но раздался другой, куда более мне знакомый и назвавший моё имя:

— Ота Кохэку, будьте, пожалуйста, внимательнее.

Странное видение сразу сгинуло, словно его и не было, выскользнув из моей памяти, будто мокрое мыло в душе, оставив после себя лишь чувство потери и странную растерянность.

Вокруг снова был кабинет с прозрачными стенами, серыми скучными лицами других собравшихся и длинным столом, за которым мы все вместе сидели. Перед нами выступал толстый низкий человек с красным лицом и бегающими глазками патологического лжеца — мой начальник, мистер Хэндо.

Я недоумённо огляделся, пытаясь понять две вещи: что меня сюда привело и почему так нестерпимо хочется спать.

«Собрание. Планы», — услужливо подсказала память.

Точно! «Планы» — вот почему мне так хотелось спать. Хэндо был не просто ужасным рассказчиком, он умудрялся усыплять аудиторию, одновременно с этим вызывая патологическое недоверие к своим словам. Талант, а не человек!

Впрочем, судя по его ещё сильнее обычного раскрасневшемуся лицу с испаринами от пота, сам он в свой рассказ верил, хоть и не без напряжения всех своих двух извилин. К огорчению Хэндо, лица других собравшихся — моих коллег, чьи имена давно уже утратили для меня всякий смысл — отчётливо говорили, что и в этом он одинок.

— Поэтому если возражений нет, можете быть свободны, — нервно потирая ручки, закончил Хэндо.

Разумеется, возражений не нашлось. Кому в здравом уме придёт затягивать и без того затянувшееся мероприятие? Рабочий день никто не отменял, как и план продаж. Именно поэтому я и остался в кабинете — мне было плевать и на первое, и на второе. Мне оставалось лишь терпеливо, с невозмутимым лицом дождаться, пока все выйдут.

В лицах проходивших мимо сотрудников мне виделось собственное отражение: двадцать с чем-то там лет; телосложение уставшей от жизни вешалки; унылая офисная одежда, удобная лишь в тех случаях, когда возникает вопрос, куда повесить бейджик. От всех них я отличался тем, что у меня-то были талант и харизма, спасшие мою карьеру от застревания в вечной середине карьерной лестницы, где за каждым шагом вперёд неизменно следует шаг назад.

В мою сторону кидали многозначительные взгляды, иногда даже сочувственные, хотя это точно было лишним. Я ни в чём не провинился, а даже если бы так и было, моей практически безупречной репутации хватило бы на пару крупных жертвоприношений и ещё на десяток поменьше. К слову, она, репутация в смысле, была совсем неподалёку — в соседнем кабинете, покрывала стены различными табличками свидетельствующими о том, какой я отличный сотрудник. То были невероятно престижные награды, такие как сотрудник месяца, работник года или лучший офисный сотрудник 201Х года. Глядя на них, я задавался всего одним вопросом: «почему про столь замечательного человека ещё не рассказывают по телевизору?».

Пока мистер Хэндо разбирался со своей секретаршей по какому-то вопросу, я взглянул на свой бейджик. Иногда жизнь проносилась мимо меня на такой скорости, что приходилось напоминать себе собственное имя.

Тут, впрочем, было без изменений. Звали меня всё так же: Ота Кохэку. Следом шла должность, и она тоже, к сожалению, а может, и к лучшему, пока не изменилась: руководитель отдела маркетинга. Удивительно, как много скрывалось за этой простой надписью. Почти вся моя жизнь.

— Ота, как дела, как жизнь? — регулярно спрашивали у меня малознакомые люди, всё ещё числящиеся в контактах как «друзья».

— Всё так же — отдел маркетинга, — отвечал я, и этого всегда хватало.

От размышлений меня отвлёк голос Хэндо, который, кажется, наконец объяснил своей помощнице, что именно от неё хочет. Теперь, когда она сделает всё неправильно, он хотя бы сможет сказать, что просил совершенно другое.

Хэндо присел рядом со мной гораздо ближе, чем следовало бы, следуя разделявшей нас иерархии, и наигранно радушно воскликнул, будто только меня заметил:

— Ота? Рад, что ты задержался!

— Всегда пожалуйста, — рефлекторно зевая, ответил я.

— Что ты думаешь по поводу всего этого?

Это выглядело как один простой вопрос, но на самом деле их было сразу два, и простыми они не были от слова «совсем». С одной стороны, его безусловно волновало моё мнение, во всяком случае достаточно сильно, чтобы он не сумел этого скрыть. С другой, несмотря на своё, в некотором смысле привилегированное положение, я оставался простым сотрудником, а значит ясно понимал мысли остальных коллег и мог их ретранслировать.

— Отличный план.

Хэндо следовало бы меня дослушать, а не обрывать на полуслове:

— О, ну раз так, тогда…

— А у нас точно нет других вариантов?

В его глазах показалась растерянность вперемешку со страхом — а ведь я просто закончил свою мысль.

— Нет. Дела наши сам знаешь, эм, как идут.

Головная боль

― Позвольте мне вытереть. — раздался рядом растерянный и одновременно сильно смущённый голос, отвлекая меня от зеркала.

Я повернулся и обнаружил темноволосую, слегка полноватую девушку невысокого роста, на милом личике которой ясно читалось, что её эта сцена смущает ничуть не меньше, а может, даже и больше моего.

Хотя, наверное, всё же нет. В отличие от неё я даже слова сказать не смог. Просто открыл и закрыл рот, не сумев выдавить даже хрип, настолько всё происходящее вокруг казалось диким и неестественным.

— Можно протереть? — растерянно повторила девушка, указывая на мою штанину.

Проследив за направлением, я обнаружил в указанном месте пятно малинового цвета. Следом нашлась лежащая на полу кружка тоже с чем-то малиновым, тем самым завершив картину произошедшего.

— Д-да, — не без труда удалось выдавить мне из себя.

Хотя сам процесс вытирания занял едва ли пару секунд, девушка, чьи руки слегка тряслись от волнения, подошла к нему с таким видом, будто собиралась провести какой-то невероятно важный религиозный ритуал. Обычно с такими эмоциями на лицах приносят жертвы каким-нибудь древним и очень мрачным богам, но никак не вытирают пятно.

«Я же отказался идти пить в бар!» — подумал я, всё ещё пытаясь осмыслить происходящее.

Получалось не очень. Истории про попаданцев и на страницах книг выглядели не очень правдоподобно, а уж воочию тем более.

Вдруг меня словно озарило: моё имя Рейланд Рор, и я командующий…

На этом моменте мою голову вновь пронзила резкая боль, и я затряс ей с такой силой и частотой, будто соединил собой две высоковольтных линии. Стоявшая рядом девушка, которую, как припомнилось, звали Миюми Цион, испуганно отшатнулась и начала трястись мне в такт.

― С-сэр, с в-вами всё в п-порядке?

«Нет, блин, очевидно же! Как может быть всё в порядке, если две минуты назад я шёл в офис, а теперь стою непонятно где?»

Более рациональная часть меня, та самая, которую никогда не стоило выпускать наружу, в это же время задумалась над тем, что при текущем положении вещей от лишних свидетелей лучше избавиться.

Мой взгляд как некстати в этот момент упал на стену помещения, обильно увешанную различным оружием. Мечи, топоры, сабли, алебарда, пара мушкетов. Всё как на подбор гравированное и инкрустированное драгоценными камнями.

«Это точно перебор! От этой Миюми, кем бы она там ни была, надо избавиться иначе!»

Мне вообще с трудом представлялась ситуация, в которой кто-либо, даже будь он законченным преступником, захотел причинить вред этому созданию с щенячьими глазками. Скорее всего, негодяй бы забился в угол, спасаясь от этого взгляда, а Миюми в то же время судорожно преследовала его, повторяя как мантру: «Может, вам чем-то помочь?».

По крайней мере, за эти несколько минут девушка произвела на меня именно такое впечатление.

— С-сэр, что с вами? — повторила девушка более встревоженно.

Тем не менее от меня всё же ждали какого-то ответа касаемо происходящего. Поэтому первой у меня вырвалась фраза, которую я вообще никогда бы не сказал сам:

— Я не сэр.

Видно тут сработали какие-то потаенные инстинкты. Наверняка эту фразу моему альтер-эго приходилось повторять слишком часто.

На лице Миюми проявилось удивление. Чего мне очень и очень не хотелось. Ещё чуть-чуть, и она спросит, в чём тут отличие.

«И вот что мне ей отвечать в таком случае?»

Нет, я хотел побыть один, а не объяснять нюансы местной иерархии. Пришлось наобум ляпнуть первую попавшуюся фразу, лишь бы Миюми оставила меня в покое на срок, за который мне удастся немного разобраться в происходящем.

― Эм, Миюми, принеси из лазарета аспирин.

На этот раз девушка вытаращилась на меня как на восьмое чудо света, не понимая, чего от неё хотят. Не сразу, но я сообразил, что с тем же успехом у неё можно было попросить вызвать «скорую» или заказать такси до больницы.

Миюми тем временем, кажется, куда-то засобиралась. Видимо, на поиски аспирина. На учёного-химика она сильно не смахивала, а значит, это могло занять у неё чересчур много времени. Например, пару десятков лет или, может быть, веков. Но прежде это просто вызовет массу лишних вопросов, сначала к ней, а затем и ко мне.

— Нет, стой, тут мы его не найдём. Хм, давай-ка лучше…

Я подвис на пару секунд, пытаясь вспомнить натуральный заменитель. Девушка же в этот момент послушно замерла, ожидая указаний.

Как всегда бывает, в голову упорно лезли наименования различных таблеток, но никак не более «народные» способы заместить боль в голове болью, например, в желудке. А увиливать во второй раз — значило потерять в её глазах всякий рассудок. Поэтому с каждой секундой нарастала паника, а вместе с ней и мой важный, философский, монументально-задумчивый внешний вид.

И тут меня осенило:

— Мне нужно что-нибудь от боли в голове. Что лучше поможет?

Миюми на секунду задумалась. По её виду можно было сказать, что она на полном серьёзе продумывает план моего лечения.

― Камень, согретый в лунном свете, должен отвести негативную энергию боли, — заявила девушка с таким видом, будто у неё был диплом о применении камней в медицине.

Я посмотрел сначала на неё, затем на обстановку вокруг, прикидывая, насколько общество, явно открывшее порох, может быть отсталым в медицине. Не совсем верно истолковав мой взгляд, Миюми продолжила делиться своими познаниями:

― Почка цапли, омытая в речной воде, помогает при мигрени.

Ехидный ответ так и просился наружу, но мне удалось сдержаться: в конце концов нужно было её куда-нибудь сплавить, а не обидеть.

― Ещё помогают заваренные ветви мандрагоры, — продолжила Миюми, и, судя по выражению лица, этот вариант казался ей скучным.

«Оно и не удивительно ― на фоне-то издевательств над цаплей».

Но по крайней мере, это звучало правдоподобно. Не то чтобы я верил в целебные свойства каких-то корешков, просто остальные варианты не оставляли никаких сомнений в своей эффективности.

Примеряя чужую жизнь

— Разрешите войти!

Не успел я категорически отвергнуть данное предложение, как в помещение вошёл молодой мужчина. Он был высок, ладно скроен, темноволос и предельно коротко стрижен — типичнейший вояка. Однако его карие глаза несколько выбились из архетипа за счёт некоего огонька в них.

Память услужливо выдала мне информацию о том, что передо мной по струнке вытянулся никто иной как капитан Гоа Эльт. Достаточно талантливый командир из тех офицеров, что за своих подчинённых могут порвать пасть и не только свою.

― Разрешите доложить! — не сказал, а попросту рявкнул Эльт.

Я постарался своим видом показать, что оглушать своего командующего, лишая того барабанных перепонок, необязательно.

― Разрешаю.

― Ваши указания безукоризненно выполнены в самом наиполнейшем объёме!

Я моргнул, пытаясь вспомнить, что за указания такие и в чём их суть. Судя по бравому виду капитана, он уже победил в войне — не меньше. Однако ни Рейланду, ни тем более мне, что за распоряжения такие, известно не было.

Повисла неловкая пауза. По идее Гоа нужно было просто отпустить с миром ― пускай идёт себе заниматься тем, чем он там должен быть занят. В конце концов это ему известно лучше, чем мне.

Но по виду нельзя было сказать, что он возьмёт и уйдёт. Вид у капитана был такой, что если его сейчас не нагрузить работой, то пять минут спустя он сделает нечто, о чём я сильно пожалею. Или того хуже — спросит, что ему делать.

Поэтому мне в голову пришла идея куда лучше. Я отлично знал, что ни одно поручение никогда не выполняется в полном объёме ― косяки есть у всех и всегда. Я сделал хитрый вид, будто что-то знал:

— И даже солдаты?

Уверенность Гоа обожгла меня во всех возможных спектрах.

— Так точно, командующий! Солдаты сорок второй полубригады прошли полный курс тренировок, показатели физподготовки лучшие в армии, боевой дух на высоте.

Я понял, что это не то, на чём нужно ловить Эльта.

— Тогда, наверное, мне стоит зайти на склад и проверить…

— Припасы получены моей полубригадой в полном обьёме, снаряжение и амуниция в полном порядке. Всё аккуратно упаковано и разложено по телегам, готовность выступать — максимальная.

Салочки продолжились, причём сам Гао не особо удивился подобной въедливости. То ли у меня была такая репутация, то ли у него.

― Даже так? И если мне сейчас вздумается выйти и проверить расположение личного состава, тогда?..

Оборвав себя на полуслове, мне оставалось лишь подождать, пока до капитана дойдёт намёк, и молиться, чтобы чутьё меня не подвело.

Именно тут мне повезло. Эльт как-то сжался, его глаза суматошно забегали в поисках оправдание. Пока он его не нашёл, я принял вид всепрощающего отца перед нерадивым сыном:

― Идите, капитан, и сделайте всё наилучшим образом!

— Так точно! — не без удивления отрапортовали мне.

Эльт, судя по всему, очень впечатлённый моей реакцией, вновь вытянулся по струнке и рявкнул вдвое громче:

— Так точно, командующий!

Побледневший капитан отсалютовал и, развернувшись на месте, быстро покинул помещение. Я просто на всякий случай проводил его до входа, благодаря чему услышал крайне интересную фразу, сказанную им уже снаружи и полушёпотом.

— Как! Как он узнал про бригадный штандарт? — недоумевал Гоа, а затем прикрикнул на кого-то. — Капрал Фельт! БЫСТРО найдите штандарт и постирайте! Даже командующий уже в курсе ваших пьяных похождений!

Крайне довольный собой я уже хотел было расслабиться и вернуться к попыткам понять, где же мне довелось оказаться, но, похоже, визит капитана Эльта спровоцировал лавину. По-видимому, за пределами моего жилища скопилось достаточно большое количество тех, кто хотел бы его посетить, но пока не решался. Смелый же поступок капитана придал им всем уверенности — «теперь можно!».

Не успел я вернуться к письменному столу Рейланда, как вошёл светловолосый мужчина с аккуратной бородкой, которая его определённо старила. Видок у него был несколько высокомерный, но почтительный.

Меня он поприветствовал куда более размеренно и спокойно, обращаясь скорее как к равному, нежели Гоа ранее.

Что вызвало мою искреннюю радость: от этих всех «так точно» отдавало чем-то очень непривычным и с моей точки зрения неправильным.

Радость продлилась недолго. Мой второй посетитель сразу же молча и просто вручил мне солидное письмо. В большой восковой печати на нём память Рейланда услужливо узнала принадлежность отправителя к королевскому двору.

Всеми фибрами предчувствуя неприятности, я вычитал, мрачнее всё сильнее.

Собственно, от короля письмо и было. Некто Леонар IV самодержавной милостью отправлял ко мне в качестве своих глаз и ушей графа Леона Сайраса. На всякий случай убедившись, что оный являет собой только вышеназванные органы и никаких других, я, заранее чувствуя неладное, дочитал письмо.

Интуиция не подвела: этого человека действительно отправили следить за мной. Ну вернее, как было сказано в самом письме: «осуществлять королевскую волю».

Либо у его величества был дар предсказания, либо паранойя, но попал он в самую точку. Его «особист» оказался точненько там, где ему нужно было бы быть. К сожалению, тут же приходилось находиться и мне, всеми силами не желающему сейчас лишнего внимания, особенно от подобных соглядатаев.

Со всей возможной искренностью, то есть натянуто улыбнувшись во все свои двадцать девять, мне не оставалось ничего, кроме как протянуть Леону руку. Граф немного замешкался, поэтому пришлось схватить его ладонь и пожать её.

— Приятно будет поработать! — нисколько не веря в это, заявил я.

Леон несколько растерянно встряхнул свою кисть после рукопожатия, удивлённо посмотрел на меня, а затем осмотрел моё жилище.

— Впредь я бы предпочёл свести к минимуму физические контакты, — заявил он не без пренебрежения.

― Да, разумеется, простите, — ляпнул, не подумав, я.

Это вызвало у Леона ещё большее удивление. Оно и немудрено: граф он, жопа короля или ещё какая его часть, но я, как командующий, был выше его по статусу. Искоса он посмотрел на меня, а затем ещё раз на комнату, словно что-то выискивая.

Парад

Обменявшись с Леоном колкостями и раздражёнными взглядами, причём, уверен, мой был более убедительным, мы всё же двинулись в путь — принимать парад.

Для этого я кивнул ожидавшей соответствующей команды Миюми, которая должна была выступить проводником до нужного места. Увы, граф Сайрас заметил эти переглядывания и кивки.

— Вы что, не знаете дорогу? — опять насторожился он.

— Конечно же, знаю, это проверка, — как можно более уверенно, то есть не слишком, ответил я.

— Интересные у вас проверки… — с явным сарказмом в голосе буркнул себе под нос Леон, но больше не вмешивался.

«Похоже, подобный паттерн чудаковатого командира — это как раз про Рейланда Рора», — отметил я для себя в уме на будущее.

***

Решение взять с собой Миюми, а не рыскать наугад, оказалось весьма дальновидным. Палаточный городок, в котором расположилась «моя» армия, строили люди явно весьма далёкие от таких понятий как «генеральный план». С моей точки зрения всё выглядело так, будто тут вообще никто не пытался что-либо как-то организовать, предпочтя абсолютный хаос любому порядку.

Словом, чувствовалось, что ко всему этому приложил руку сам Рейланд Рор. Даже позволь он ставить каждому палатку как угодно, и то получилось бы куда организованнее, чем тот лабиринт, через который мы с Леоном, ведомые Миюми, пробирались.

Путь наш лежал через весь лагерь к огромному полю за ним. Точнее к тому, что от него осталось. Теперь-то тут был плац, и многочисленные солдатские сапоги втоптали землю с такой силой, что для того, чтобы вскопать её, потребовался бы карьерный бур.

От количества людей просто дух захватывало. Никогда раньше мне не приходилось видеть столько народа в одном небольшом по площади месте. Все, разумеется, были в военной форме, и что не укрылось от моего взгляда — весьма аляповатой за счёт обилия красок. Никаких тебе камуфляжей или даже намёка на маскировку.

«Привет, века, когда мужчина в колготках выглядел мужественно».

Для высокого начальства, к числу которых, разумеется, относился и Рейланд Рор, была сооружена специальная, больше похожая на башню, трибуна. Взобраться на неё оказалось тем ещё испытанием.

Строили её, очевидно, те же люди, что и остальной лагерь. Как и любые другие военные делали они это по принципу «чем проще и быстрее ― тем лучше». Получившаяся конструкция шаталась, скрипела, местами прогибалась под моими шагами. Кроме того не стоило забывать и про Миюми, которая забиралась следом — явно не пушинка. А ведь где-то там, позади поднимался ещё и граф! Вдобавок очень мешался меч, который мне пришлось нацепить. Он постоянно норовил ударить меня, зацепиться между какими-нибудь палками или даже вывалиться.

Оказавшись на самом верху злополучной башни, покоя я не нашёл. Зато отыскал пару человек явно не военной наружности. Судя по широким лощёным лицам, это были местные аристократы. Дав пару секунд отойти от подъёма, граф быстро вручил мне какую-то бумажку, тихо сказав:

— Король желает, чтобы вы прочли армии это.

Точно! Мне же полагалось выступить с речью. Впрочем, мне же лучше. Импровизация сейчас была бы сущим кошмаром. Даже не посмотрев на содержимое листка, я, крайне довольный таким поворотом, кивнул графу и, оставив смутившуюся Миюми на растерзание благородному обществу, вышел вперёд.

Вид, открывавшийся с трибуны, что ни говори, завораживал: развевались знамёна, а под ними ровными рядами находилось целое море солдат в разноцветной форме. Заметив меня, они встали по стойке смирно, произведя эффект, сходный с колебанием травы на ветру. Целый океан, только вместо воды — люди.

В голове проскочила робкая мысль, что именно в этот момент мне очень срочно захотелось в тайную комнату.

«И перед всеми ними мне нужно что-то сказать?!»

Я хотел поднять листок, врученный Леоном, чтобы, наконец, увидеть его содержимое, но неожиданный порыв ветра вырвал его, унося вдаль вместе с моей надеждой легко разобраться с этим пунктом сегодняшних мероприятий.

Пришлось выигрывать себе время, делая вид, что прочищаю горло, пока шестерни моего мозга спешно пытались придумать, что нужно говорить.

«Нет, не так. Что должен сказать Рейланд Рор?» Ведь именно его слов ожидали все эти люди, а не моих ужимок.

Ответ на этот вопрос, как это ни поразительно, не знал даже он сам, не то что я. До меня дошла страшная по содержанию мысль:

«Придётся импровизировать!»

У меня, конечно, был язык подвешен, но это касалось в первую очередь личных разговоров, а не публичных обращений к тысячам людей сразу.

Пауза откровенно затягивалась. Несложно было заметить, что некоторые уже начинали удивлённо переглядываться, не понимая, что происходит. Выигрывая себе ещё пару секунд времени, я многозначительно поднял обе руки, тем самым вызвав благоговейное замирание у всех на плацу.

Долго в такой позе простоять не получилось. Пришлось начать говорить:

— Товарищи, братья! — на этом поток хороших идей иссяк, и меня, что называется, понесло. — В это непростое время не нужно лишних слов! Буду краток. Всем известно, насколько велика ответственность, которая лежит на каждом из нас! Взгляните вокруг, оглянитесь назад и узрите то, за что вы собираетесь встать плечом к плечу! За родную землю, за близких вам людей, за тех, кто сейчас здесь, и тех, кто остался позади, чтобы ежедневно молиться за наш успех! Судьба нашей великой страны зависит от того, насколько непоколебимыми, храбрыми и уверенными вы будете!

Я сделал паузу, чтобы восполнить запас воздуха в лёгких, решил закончить речь чем-нибудь воодушевляюще-бессмысленным, чтобы звучало поярче.

— И это, поверьте, есть в каждом из вас — вижу по сияющим глазам всех! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Ура!

Доли секунд, что последовали за этим, показались мне вечностью. Где-то позади дёрнулся возмущённый Леон, которому моя импровизация не слишком пришлась по душе. В голове пронеслась короткая, очень яркая мысль:

Важная деталь

Обратный путь к «моей» палатке пришлось проделывать без помощи Миюми ещё и в тот момент, когда в лагерь вернулись солдаты, образовав повсеместную толкучку. Спасло меня только то, что многие из них уже снимались с места, готовясь к вечерней переправе, тем самым освобождая проход, поэтому до своего убежища я добрался почти не заблудившись. Ну, может быть, самую капельку поплутав и всего дважды выйдя обратно к плацу.

Палатка встретила меня прохладой, спокойствием и ощущением дома. Может, я и провёл в ней всего-ничего, но в этом диком, незнакомом мне мире — это было уже что-то. Островок стабильности и покоя.

— Кхм, командующий, — вдруг, не успел я снять осточертевшие ножны, раздался голос у меня за спиной.

Лишь невероятным усилием воли мне удалось не дёрнуться от испуга всем телом, а просто немного вздрогнуть, прежде чем повернуться. Оказывается, в палатке я был не один. Здесь меня поджидал или, может быть, просто ожидал абсолютно лысый мужчина неопределённого возраста в грубой, явной повидавшей жизнь походной одежде. На фоне других людей, встреченных мной сегодня — в цветастых мундирах, эполетах, с лентами и прочими яркими атрибутами — он выглядел как чёрно-серое пятно на радуге.

Но это всё были мелочи на фоне глаз неожиданного визитёра. Не то чтобы я встретил за жизнь достаточно большую часть человечества, чтобы составить какую-то приличную выборку, но таких глаз, как у него, в жизни не видел и даже не слышал о том, что такие вообще бывают. Глубокие, очень пронзительные, ярко-рыжие. Казалось, что они светятся, особенно в полутьме палатки, да ещё и видят тебя насквозь, как рентген.

Моя реакция гостя определённо позабавила, судя по тени ухмылки на его в целом спокойном, даже безразличном лице, однако в остальном он, похоже, был настроен вполне мирно и деловито. Некие бумаги, которые покоились в папке у него в руках, только подтверждали эту догадку.

— Командующий, — ещё раз поприветствовал он меня, коротко поклонившись и протянув папку. Я рефлекторно принял её и раскрыл.

Содержимое, состоявшее из множества карт, зарисовок и письменных донесений, для меня абсолютно ничего не значило, во всяком случае пока. Зато, сделав вид, что читаю, мне удалось выиграть немного времени, чтобы вспомнить, кто это вообще стоит передо мной.

Это оказалось совсем нетрудно. Ещё бы! Такого человека один раз увидишь — уже не забудешь. К тому же Рейланд Рор, судя по всему, неплохо к нему относился. Даже несмотря на то, что Кейл Ресс, а именно так звали гостя, выполнял предельно «грязную» с точки местных вояк работёнку — занимался разведкой и шпионажем.

Подобное в своё время имело место быть и на Земле. Почему-то люди, стремящиеся убивать других людей наиболее быстрым и как правило жестоким способом, считали зазорным использовать для этого не только острые палки, но и обман. При этом к услугам шпионов всё равно прибегали.

Вспомнив всё это, я решился наконец нарушить тишину, пожалуй, самой неуместной фразой, которую только можно придумать, после того как мы полторы минуты стояли друг напротив друга.

— Рад вас видеть, Кейл.

Впрочем, Ресс будто бы этой неловкой паузы и не заметил, вместо этого сразу перешёл к содержимому папки. Говорил он медленно, отрывисто, словно скупой торговец, отсчитывающий мелочь, но при этом строго по делу.

— Наиболее актуальная информация. На текущий момент, конечно. Информатор должен прислать ещё. Ближе к вечеру. Стоит ожидать новых сведений о планах Ноа Кейтлетт.

Это имя заставило меня, а вернее Рейланда Рора, рефлекторно сжать зубы, что уже говорило о многом — пока ни одно другое имя такой реакции не вызывало. Впрочем, чистой ненавистью это тоже не было, скорее навязчивым раздражением вперемешку с завистью.

Я поймал на себе пронзительный взгляд Кейла. Разведчик с интересом наблюдал за моей реакцией, кажется, заранее зная, чего ожидать, но отвёл взгляд, когда понял, что обнаружен.

«Нужно его, как и остальных, заболтать!» — пришла мне в голову, как казалось, неплохая идея.

Исходя из ситуации, если Рейланд Рор знал Кейла Ресса, то и тот его тоже. И по виду разведчика нельзя было сказать, что он из тех людей, которые могут что-то не заметить, особенно если это «что-то» стоит прямо перед ними.

— Думал, увижу вас ещё параде, отлыниваете?

Мне и вправду казалось, что там-то я увидел всех своих подчинённых.

— Таких как я не приглашают на парады, — сказал Кейл с видом, будто ему это всё и даром не надо. — Да и меня они не интересуют.

«Военный, не мечтающий о параде?» — звучало как минимум странно.

— Не мечтаете о почёте и славе?

— Нет, — коротко бросил Кейл, настороженно на меня глядя. Кажется, для него это была очень чувствительная тема.

«Самое время переключиться на что-то более близкое к делу и мало связанное со всякими парадами».

— Эм, вы сказали, у нас есть информатор?

— Неужели вы опять против? Больше доводов «за», чем было сказано вчера, я уже не смогу вам привести. Повторюсь, это необходимая мера.

Вот она проблема всех попаданцев! Ты можешь вспомнить, как зовут человека, но ты никогда не вспомнишь, о чём с ним говорил накануне, уже хотя бы потому что «ты» с ним знаком десять минут. Зато он-то это будет помнить непременно. И сочтёт твой ответ либо неуважением, либо просто странным. Ещё непонятно, что из этого хуже.

— Нет, что вы… — быстро и, к сожалению, глупо ответил я, делая вид, что очень увлечён принесёнными бумагами, а краем глаза наблюдал за реакцией собеседника.

Кажется, всё, что мне удалось — сделать ещё хуже, чем было, ведь теперь Ресс смотрел на меня не только с осуждением, но и открытым подозрением.

Копаясь в папке, нетрудно было заметить, что почти вся информация в ней карты с пометками, короткие заметки угольным карандашом, даже зарисовки. Так или иначе всё исходило из одного источника — самого Кейла. Его руке не принадлежала разве что перехваченная корреспонденция противника. Это вызывало закономерный в общем-то вопрос:

Совещание

От размышлений меня отвлекли часы. Их не слишком мелодичный перезвон обозначил, что уже семь часов вечера. Не успел я подумать над тем, что это для меня значит, как в палатку вошла Миюми.

— Вы с кем-то разговаривали, сэр?

И снова чужой рефлекс взял вверх.

— Не называй меня «сэр».

— Х-хорошо, с-с-с…

Под моим пристальным взглядом Миюми сглотнула и исправилась:

— Командующий.

Сказав это, она застыла в растерянности. Я понял, что девушка позабыла, зачем на самом деле пришла, и это спасло меня от долгих объяснений причин разговоров с самим собой.

— Ты что-то хотела?

— Эм, да.

— И что же?

— Ну-у-у, — девушка потупилась. — Что-то важное, с... кхм, командующий.

«Ну конечно важное! Только что?» — едва не брякнул я, но сдержался.

Кричать, ругаться или давить тут было однозначно бесполезно. Это только усугубит положение. Оставалось лишь терпеливо ждать.

— А, точно! Вам просили передать, что совещание уже началось, — наконец вспомнила Миюми.

— Когда это было? — прозорливо уточнил я.

— Час назад.

Я тяжело вздохнул, желая провести короткую, но впечатляющую речь на тему того, почему в таких ситуациях командира нужно извещать сразу же либо не извещать вовсе. Военная наука не знает полумер! Но глядя в широко распахнутые глаза Миюми, полные обожания, неуверенности в себе и зашкаливающей скромности, я понял, что абсолютно не хочу этого делать. Разве можно ругать этого плюшевого зайца?

Миюми тем временем вытащила очередную связку каких-то коричневых палок и молча попыталась мне их вручить. Я скептично заметил:

— Странный букет.

— Это мандрагора, как вы и просили. Дважды.

«А, ну да, точно, было такое», — вспомнил я и, бегло отринув вариант в очередной раз повести себя как козёл, указал в угол палатки.

— Положи туда, сейчас не до этого.

Увы, это не особо сработало. Пренебрежительное отношение — оно в любом случае пренебрежительное. И Миюми, как тонкая, но не в области талии натура это вполне ясно почувствовала. От моей фразы она разве что не расплакалась.

— Но я же просто пытаюсь вам угодить!

— Ладно, хочешь быть полезной без всяких «но»? — Девушка категорично кивнула. — Принесёшь мне в штаб чашечку кофе и пару бутербродов? А мандрагору оставь здесь, обещаю потом придумать, как её использовать.

«Выглядит как вполне неплохая растопка», — мысленно усмехнулся я. — «Неужели этим ещё и лечат? Впрочем, главное, чтобы силком не пихали во всякие интересные места или, во всяком случае, делали это не при мне».

Миюми широко распахнула глаза, кивнула и с решительностью камикадзе, пикирующего на гайдзиновский крейсер, куда-то умчалась. Проводив взглядом это милое, очаровательное создание, которое не сразу от волнения попало в дверь и вообще не понятно что забыло на Играх, я глубоко выдохнул.

А ведь и вправду, что? На секунду я даже действительно погрузился в воспоминания, но только «на секунду». Прошлое моей помощницы при всём желании не тянуло на актуальную проблему, над которой стоило думать прямо здесь. Уверен, у меня ещё будет время над этим поразмышлять. Когда-нибудь. Сейчас же меня ждал штаб и подчинённые. Не мои, но они-то об этом понятия не имели!

***

Найти эту небольшую палатку цвета примерно семнадцатого века, увешанную флажками со всех сторон, удалось моментально — из неё валил густой чёрный дым, будто внутри стоял, готовясь сорваться с места, локомотив.

«Вот так начало! Пожар!»

Но так как никто его не тушил, интуиция подсказала повременить с выводами. Для пожара вокруг палатки было сосредоточено подозрительно мало внимания. Даже никто не бегал вокруг с отчаянными криками. Напротив, жизнь текла как ни в чём не бывало: солдаты хаотично сновали туда-сюда, выполняя обычные функции: «подай-принеси».

Только оказавшись внутри, я нашёл как источник дыма, так и причину всеобщего пофигизма. Это капитан Ноктим подсыпал в свою трубку свежего табачку или что он туда сыпал. Как по мне, это был уголь, запах во всяком случае был очень похожим.

Кроме него внутри был граф Сайрас, Кейл Ресс и ещё куча разных лиц, явно принадлежащих к числу офицеров.

Когда я зашёл внутрь, выступал Гоа Эльт. Он стоял возле доски, к которой была прикреплена карта местности, и что-то на ней увлечённо рисовал, попутно рассказывая. Капитан замер на полуслове, заметив моё появление, но я жестом показал ему продолжать — это явно было интересно.

— Если мы после этого манёвра переместим сорок вторую полубригаду сюда…

Его рука провела очередную линию, завершая рисунок. Пентаграмма вышла практически идеальной, особенно удались рунические знаки, однако на план битвы это было похоже весьма отдалённо. Во всяком случае, на план битвы с кем-то, кроме Сатаны.

Эльт тем временем продолжал фонтанировать планами насчёт своей бригады:

— Затем мои ребята ударят в тыл…

Самое время было вмешаться. Дело принимало лихой оборот: ещё немного, и, глядишь, капитан сделает за меня всю работу. В целом я был только за, но это могло вызвать подозрения в моей ненужности.

— Кхм… — я сделал вид, что просто прочищаю горло, однако ни у кого не возникло ни малейших сомнений в истинном значении этого жеста.

Гоа в этот момент выглядел как человек, который готов отстаивать свой план даже с помощью оружия. Скорее всего только потому, что очень долго это всё непотребство рисовал.

— Да, командующий? — поскрипывая зубами, осведомился он.

Мои глаза быстро пробежались по карте. Я пытался понять, что на ней конкретно нарисовано. Выглядело для меня это как набор рассыпанных слов по разноцветным каракулям, и оттого всматриваться полноценно не хотелось, но пришлось. Мозг разделился на две части. Первая усиленно висла, пытаясь сложить эту мозаику во что-то, с чем можно работать. Вторая же отдельно от этого понеслась отвлекать внимание, попросту проговаривая увиденное:

— Я правильно понимаю, что вы хотите сразу после переправы через реку совершить двадцатикилометровый марш-бросок на север, взять стратегически важную высоту, а затем, в тот же день, вброд перейти соседнее болото и выйти в тыл, хм, судя по расстоянию, у-у-у, всей вражеской, эм, страны?!

Встреча

После моей речи и обсуждения каких-то мелочей, совещание в штабе решили закончить — время было уже поздним, требовалось переправляться.

Когда я покинул палатку, на улице уже стояла вечерняя полутьма. Нельзя было затягивать с этой «традиционной» встречей, хотя она и мне казалась сущей глупостью. Так или иначе я теперь был Рейландом Рором. Странности — это одно, а вот коренное изменение поведения и попытка идти против течения могла вызвать много лишних вопросов, отвечать на которые, возможно, придётся при участии раскалённой кочерги.

А ведь пока закончится весь церемониал и моя нога ступит в новый лагерь, дело могло перевалить далеко за полночь — а хотелось бы ещё и поспать.

Для переправки на противоположный берег и последующей встречи с предводителем «лунных» мне выделили лодку и аж двух капралов, которых, судя по всему, звали Гребибля и Гребубля. Во всяком случае, ничего другого они не говорили.

После всех моих сегодняшних «приключений» это небольшое путешествие выглядело чем-то лёгким и даже расслабляющим: вечер, природа. Так мне казалось вплоть до того момента, как лодка причалила.

Разумеется, первое, что я сделал, ступив на твёрдую землю с другой стороны реки, так это весело наступил на какую-то кочку, которая только выглядела твёрдой. Только с помощью «гребанных» капралов мне удалось не уйти в ил по самую благородную свою часть.

Дальнейшее путешествие проходило ничуть не легче. Идти по заросшему полю, которое едва видно в темноте — удовольствие сомнительное и травмоопасное. Фонари же взять никто не догадался, а ночь стояла безлунная, тёмная. Ведь и предположений не было, что после заката последует ночь! И хуже того — будет темно! Пришлось уткнуться носом себе в ноги, высматривая каждый камешек. Радовало хоть то, что куда именно требовалось идти, видно было прекрасно.

Вдалеке на небольшом холмике стояла здоровенная палатка, весьма неплохо освещённая. Нас в ней, судя по всему, уже некоторое время ждали. И если я всё правильно рассчитал, то довольно долго. Судя по воспоминаниям Рейланда, эти традиционные встречи проводились на закате. Символизм, все дела.

Где-то на полпути я неожиданно понял, что света с холма стало заметно больше. Причиной тому была та самая палатка на холме. А точнее огонь, который «обнял» её со всех сторон. Вокруг плясали тёмные силуэты, судорожно пытающиеся её потушить, не имея при себе ничего, кроме желания это сделать.

Я, сбавив ход, слегка улыбнулся ― всегда приятно совершать променад глядя на то, как кто-то носился, словно при пожаре. В данном случае так ещё и буквально.

К тому времени как мы втроём взобрались на холм, палатка уже окончательно догорела, оставив после себя только неприятный запах и закопчённых с ног до головы несостоявшихся пожарных.

«Лунных» насчитывалось человек пятнадцать. Не сказать, что они сильно от нас отличались: похожая форма других цветов, примерно те же знаки различия. Пара человек держала, несмотря на полную бессмысленность данного действия, знамена. В темноте абсолютно не было видно, что именно они из себя представляли, но, надо понимать, там находился флаг королевства Тофхельм, знамя «лунных» и какой-нибудь штандарт.

Командующий противника, точнее командующая, стояла, освещенная всего одним фонарём, периодически бросала злобные взгляды своих серых глаз на растрёпанного, полноватого адъютанта. Судя по тому, что выглядел он как шахтёр, несколько суток подряд добывавший уголь — он и был причиной пожара.

Её имя Рейланду было очень хорошо известно. Недаром он от него рефлекторно кривился — Ноа Кейтлетт. Наверное, она была даже по-своему красива: светлые, почти белые волосы, хорошая из-за многочисленных тренировок фигура, средний рост, однако Ноа никак не старалась это подчеркнуть или обозначить. На ней был в общем-то обыкновенный мундир, пускай и отличительный из-за наград и регалий, как у меня самого или других офицеров. Будь у неё немного иной тип фигуры и волосы буквально на пять сантиметров короче — её можно было бы перепутать с мужчиной.

И что-то мне подсказывало, даже без всяких обращений к памяти моего альтер-эго, что всё это было сделано совсем не случайно и не из праздного желания выделиться. Напротив, судя по всему Ноа как раз желала обратного. Только дело тут было совсем не в одежде.

По виду Ноа Кейтлетт была прилично так не в духе. Одна причина в лице юного косплеера Герострата, сжёгшего не храм, но палатку, стояла рядом. Другую подсказала мне память Рейланда: эти двое были о-о-очень давними знакомыми. Каждое участие моего альтер-эго в играх не проходило без очередной встречи с этой дамочкой. В некотором смысле они были парой, только в отличие от прочих пропустили конфетно-букетный период и перешли сразу к главному: необоснованной взаимной ненависти.

Третья же причина недовольства стала понятна после первой же фразы Ноа:

— Мы ожидали тебя ещё вечером, Рейланд! — предельно возмущённо заявила она, сразу же повысив голос.

— Меня нужно долго ждать, сложно добиться и невозможно забыть, — ответил я на претензию колкостью. — Видел, вы даже палатку поставили. Неужели это должен был быть ужин на природе?

Ноа, которая была несколько меньше ростом, вытянулась, словно надеялась что-то там найти, заглядывая мне за спину.

— Где твоя армия? Где знамя? — так ничего там и не найдя, с презрением в голосе удивилась она.

— Моё знамя всегда со мной, — я похлопал себя по груди. — Армия же там, где ей нужно быть, согласно приказам. Да и твою что-то тоже не видать. Прячешь её, наверное, да?

— Ты нарушаешь все традиции! — недовольно встрепенулась Кейтлетт от такого ответа.

Удивительно, но пререкаться с ней, хотя фактически мы были не знакомы, мне даже нравилось. Это было чем-то крайне знакомым, почти привычкой. Поэтому разговор с Ноа проходил куда как легче чем с Миюми или тем более Кейлом Рессом. Слова сами лились из меня нескончаемым потоком сарказма и издёвок.

— Ой, да ну! Только те из них, которые кажутся мне глупыми или неудобными. Вот к чему было тащить эти флаги сюда в полной темноте?

Светлая голова в окружении лентяев и идиотов

АКТ II — МАНЁВРЫ

Судьба любит выкидывать смешные штуки. По крайней мере, она считает их таковыми.

Когда-то в семье королевского писаря и фрейлины родилась прекрасная, белокурая девочка с пронзительным, очень умным взглядом. Тогда все были уверены в будущем ребёнка. Выйти за принца ей не грозило: они с детства друг друга терпеть не могли — Ноа постоянно отбирала у его высочества игрушки. Но даже несмотря на это, выгодных партий при дворе было более чем достаточно. Графиня, а, может быть, даже и герцогиня Кейтлетт звучало вполне солидно. Хорошее, размеренное, надёжное будущее.

Каковы шансы, что это прелестное белокурое создание вырастет совсем не таким ангелочком? Причём слово «таким» вставляют в данном случае исключительно из вежливости.

Кто бы мог подумать, что пройдёт совсем немного времени, и эта девочка, которая терпеть не могла уроки манер, вышивание и ежедневные танцы, назло всему свету вызубрит эти дисциплины назубок. Впрочем, как и большую часть местной библиотеки. Кому бы пришло в голову, что среди вороха мёртвой информации Ноа предпочтёт манерам и танцам фехтование и военную тактику? И уж никто точно заранее знать не мог, что маленькая белокурая девочка в прелестном платьице, которой совсем недавно стукнуло десять, соберёт небольшую котомку и отправится участвовать в Играх, где нет места ни детям, ни женщинам. Попасть в солдаты ей точно не грозило, а вот на кухню — запросто.

Последняя часть как раз очень даже предсказуема. Судьба любит такие сюжеты. И хотя ни отец, ни другие люди из ближнего окружения о таком и подумать не могли, Ноа в свои десять станет настоящей легендой тех Игр. Ярким символом, который одним своим видом принесёт Тофхельму победу…

***

Ноа Кейтлетт судорожно проснулась, прерывая сладкие воспоминания давно минувших дней. Повращав глазами, она поняла, что уснула прямо на собственном столе, щекой упав на какие-то бумаги. Глянув в зеркальце и убедившись, что ещё не изданный приказ войскам надёжно отпечатался у неё на щеке, превращая командующую в ходячую прокламацию, она раздражённо фыркнула.

«Проклятый Рейланд Рор!»

Ни один человек на свете не доводил её до белого каления так, как этот выскочка! Обычно Ноа удавалось оставаться холодной и собранной в любой ситуации, но если дело касалось этого наглеца…

Каждое его слово, каждый жест, даже взгляд вызывали в ней, в Ноа Кейтлетт, которую солдаты тайком называли «ледяной сукой», приступы гнева. Вчера же он был даже больше чем невыносим! Словно в него вселился какой-то особенно язвительный шутник, решивший, что достать её будет смешно.

Всю свою сознательную жизнь Ноа только и делала, что доказывала окружающему миру, что она гораздо больше, чем кажется. И речь совсем не про рост. В одиннадцать лет она фехтовала лучше, чем кто бы то ни был в её окружении. Даже сам король Хоаким Клык не рисковал выходить против неё!

«Впрочем, он в последние годы чаще держится за свою фляжку, нежели за оружие», — мысленно усмехнулась Ноа.

«Набегается, будет обычной девчонкой, нарожает детишек и будет жить счастливо, как все!» — так говорили про Кейтлетт окружающие, опасливо оглядываясь перед тем, как это сказать, в её неполные двенадцать.

В шестнадцать Ноа после громадного скандала всё же произвели в капитаны. Шутка ли — самый молодой офицер в истории королевства ещё и женщина! И всё равно нашлись те, кто смел утверждать, что ей здесь не место:

«Девчонка офицер? Это всё влияние её отца на короля!»

Правда очень скоро и эти голоса предпочли молчать в присутствии Ноа. Не из страха, из уважения. Это был момент её триумфа. А затем словно из ниоткуда возник этот выскочка — Рейланд Рор. Чудак и наглец, которому жизнь делала подарки чаще, чем кому бы то ни было.

Он спалил стратегически важную переправу, единственную на много километров вокруг, а ему за это дали медаль и звание сержанта! Будь на его месте Ноа — её бы действия пошагово разбирала целая комиссия престарелых маразматиков.

Возглавил обречённую атаку — о мужестве новоиспечённого лейтенанта Рора написали песню. Что написали о Кейтлетт, когда она и её рота полегли возле Аркольского моста? Тридцать одну жалобу и неизвестное количество кляуз на имя короля!

Три года подряд Рейланд Рор всходил на Саум, в Риверкроссе его прославляли как живого героя. Ноа Кейтлетт одерживала победу на играх, лично поднимаясь на Саум семь раз, пускай и не подряд, в то время как некоторые «коллеги» предпочитали упоминать её, используя выражение: «в силу сложившихся обстоятельств».

Эта несправедливость сильно запала ей в душу. Одно время педантичная Ноа тщательно конспектировала все свои ругательства в адрес Рейланда. Продолжалось это ровно до тех пор, пока раздутые кипы записных книжек не начали серьезно отягощать её багаж.

Даже одни мысли о нём заставляли её чаще дышать, а изящные пальцы, достойные музыки, а не военного ремесла, отбивать по столешнице неровный ритм. Ничего, скоро она ему покажет, скоро…

В палатке командующей раздался храп, тучный такой, глубокий. Он словно принадлежал не её адъютанту, развалившемуся в одном из кресел в позе раздутой амебы на солнце, который вчера умудрился спалить палатку, а какому-то человеку без забот и проблем в этой жизни.

Ноа Кейтлетт, окинув своего подчинённого недовольным взглядом, решила сделать тонкий намёк: переставила чернильницу, хорошенько шлёпнув ей по столешнице. Реакция отсутствовала.

— Подъём! — гаркнула Ноа, чуть ослабив воротничок, прочистив горло и не то чтобы исчерпав запас намёков, а скорее всякое желание их придумывать.

Палатка разом вздрогнула, словно от взрыва. Внутрь, проверяя, всё ли в порядке, осторожно заглянул караульный, который, встретившись взглядом с командующей, поспешил убраться восвояси. Однако беззаботный храпун не соизволил должно отреагировать на эту команду, а только лениво почесал щёку.

Грязная голова в окружении безумцев и спорщиков

Шёл к концу второй день моего пребывания в теле Рейланда Рора. Я неплохо освоился в новой роли и теперь по большей части хотя бы не опасался того, что ляпну какую-то чушь, которая вызовет лишние вопросы. А даже если и ляпну, то всегда смогу выкрутиться без риска встретиться с раскалённой кочергой. Правда, и времени думать над каждым словом стало куда меньше.

В основном последний день мне пришлось заниматься тем, чтобы не утонуть в трясине и не позволить совершить то же самое остальной армии.

Не сказать, что мне не понравились эти болота. Нет, конечно, перспектива утонуть в жиже до боли запахом и консистенцией напоминающей кофе Миюми не из лучших, но было в топях что-то притягательное. И в прямом, и в переносном смысле. Как оказалось, смотреть на то, как граф Леон Сайрас всеми силами пытался высвободить сапоги из трясины, одновременно стараясь не перемазаться целиком в грязи, можно было вечно.

Армия выбралась из болот заляпанная по самые ноздри, но очень собой довольная. Выглядели и пахли они словно группа мальчишек, которым тайком от мамы удалось изваляться в луже, только выбравшись из дома в новой одежде.

Если верить докладам Ресса, то мы успешно обошли армию «лунных» и сейчас были от них в паре километров. Кроме того разведчик доложил, что Ноа зачем-то ещё и рассредоточила часть своих сил по окружающим территориям, словно что-то потеряла.

Я знал, что именно, и мне это льстило. Вроде небольшой, но мой первый успех на поприще командования. Хотя всё сводилось к тому, что я просто принимал решения, которые никто другой в здравом уме принимать не стал бы. Даже сам Рейланд — он бы в эти болота не полез, предпочёл бы рискнуть, переправиться в поля и там давать сражение.

Здесь мне даже играла на руку личность моего альтер-эго. Точнее то, что от него ожидали.

Разумеется, сама собой напрашивалась идея дать бой — противник был в очень невыгодном положении, только для этого неплохо было бы, чтобы войска могли поразить врагов чем-то кроме своего ужасающего внешнего вида из коллекции «я-водяной» и мерзким запахом.

Солдаты после суточного марша были вымотаны, а вот «лунные» вполне свежи, собраны и готовы к бою, хоть и с превосходящим по силам противником.

Голос Эльта, прервавший мои размышления, показывал, что в этом со мной согласны не только лишь все. Штаб я собрал по случаю преодоления болот, но и заодно, чтобы решить, что делать дальше. Точнее огласить мой вариант этих самых действий.

― Нужно наступать! Возьмём их ещё тёпленькими! — в предвкушении вещал капитан.

Он был больше похож на ожившую кочку, но это ничуть не снижало его боевой дух. К счастью, судя по полным скептицизма лицам, так считал только он один.

Граф Сайрас, который до сих пор судорожно выковыривал из своих одежд грязь, бросил на меня обеспокоенный взгляд, наверное, ожидая, что я соглашусь, но успокоился, когда увидел прямо противоположную реакцию.

— И отправим сорок вторую в авангарде, — тихо заметил Лой Ноктим, не сильно любивший своего товарища по оружию из-за разницы в темпераменте. — Пускай побеждают, раз так хотят.

В целом старому капитану было плевать: сражаться сейчас или потом. Но так как Эльт выступал «за», Ноктим был против, что, несомненно только играло мне на руку.

— И победим! — уверенно заявил Гоа. — Пока вы будете ползти к противнику.

— Кхм, — прервал я этот великолепный дискус. ― Тёпленькими «лунные» нам ни к чему — пускай прожарятся получше.

Ситуация, конечно, получалась забавная. По идее нам нужно было двигаться на север, вглубь территории «лунных», к Сауму — где-то там был мой шанс победить. Однако в таком случае мы просто оставляли для Ноа и её армии приглашение зайти нам в тыл. Учитывая, что армий у «лунных» было пять штук, рано или поздно мы очутимся меж двух огней. У «солнечных» имелись такие же силы, но на союзников я не особо рассчитывал.

Напасть прямо сейчас мы тоже не могли: нужно было дать войскам отдохнуть хотя бы одну ночь. Ноа, надо понимать, за это время соберёт свои войска и начнёт что-то делать. Осталось самое малое: понять, что именно. В этом вопросе лучше было проконсультироваться у людей, проживших тут чуть больше двух дней, поэтому я решил спрашивать. Благо, уж что-то, а делиться своим мнением в штабе любили все без исключения.

— Как думаете, что будут делать «лунные»?

Первый ответ пришёл от самого опытного из участвующих. Лою Ноктиму не понадобилось даже секунды:

— Соберут войска, а затем отойдут на юго-запад. Там дорога, зажатая с одной стороны мелким городком, а с другой лесом. Лучше для обороны и не придумаешь.

К моему удивлению, на этом всё затихло. Я думал, что последует целый шквал различных мнений, однако, похоже, что все были согласны с данной оценкой. Даже Эльт. Удивительное единодушие от людей, которые обычно не могли ответить одинаково на один и тот же вопрос.

Впрочем, причины такого были очень даже понятны. Достаточно было обратиться к географии. Тофхельм — страна гор, ущелий и прочей весьма красивой издали, но вблизи неприятной местности. По такой географии несложно было предугадать, что любимая их тактика — активная и не очень оборона. Риверкросс, за который мне выпало, как говорили местные, выступать, напротив являлся равнинной страной, где в почёте были агрессивные яростные атаки.

Если Лой прав, то позиция для обороны у Ноа действительно выходила практически идеальной — тут даже думать нечего. Либо моя армия будет вынуждена переть в лес, либо брать штурмом город, либо же лезть мимо этих двух точек разом, обнажая фланги. Теоретически можно было обойти это всё севернее, но оттуда позиции Кейтлетт прикрывали несколько озёр и очередные болота.

Я представил, как Ноа сейчас сидит у себя в палатке и злобно потирает ручки, предвкушая победу. Одной этой картинки мне хватило, чтобы всем сердцем захотеть испортить ей этот момент. Пока у меня не оставалось других радостей в жизни, кроме как обламывать планы кому-то ещё. Оставалось придумать как.

Вестник войны

Вечером того же дня, я, наконец, не выдержал и поддался самому непристойному своему желанию из тех, что меня посетили за время пребывания в этом мире. Убедившись, что все, кто может меня потревожить, уже потревожили, а остальные спят, я отправился к зеркалу изучать вверенное тело.

Стоило мне снять верхнюю часть, как именно в этот момент в палатку не вошла, а попросту ворвалась Миюми, размахивающая какими-то листками. Она покраснела и замерла, удивленно вытаращившись на меня.

— Что бы ты там ни думала — всё не так!

Но девушка, кажется, совершенно потеряла связь с реальностью:

— Я сейчас вообще не думаю ни о чём, кроме…

В её глазах отразилась вселенская тоска, когда рубашка вернулась на место, но иначе узнать, зачем она явилась, было невозможно.

— Так что?

— А! Кор-рес-пон-ден-ция пришла!

Миюми похоже была очень довольна тем, что знала это слово, поэтому выговаривала его по слогам, на каждый, на всякий случай, делая ударение. Я же удивленно скосил глаза на листики у неё в руках.

«Похоже и правда местная газета, вау!»

Учитывая местный антураж, это для меня было сродни современному смартфону марки «AveM», по которому рыцарь обсуждал с Папой Римским грядущий крестовый поход.

Называлось сие непотребство «Вестник войны» и с первых же строк гордо, от лица некой редакции заявляло, что они за честное и непредвзятое освещение Игр. Мне бы, может, даже удалось в это поверить, если бы первая же статья, которая занимала целую страницу, не называлась: «Рейланд Рор: мошенник, герой или устрица?».

Хмыкнув, я взял газету и, поудобнее расположившись в кресле, бегло прочитал статью. Слог был что надо, да и вообще написано довольно неплохо, содержательно. Кем бы ни был загадочный «Мистер Л», а именно так подписался автор, он почти смог меня убедить в том, что Рейланд Рор — устрица.

Чувствуя солидарность с прочими двустворчатыми, я обратил внимание на следующую страницу и обнаружил не только статью, озаглавленную «Уроки моды от Ноа Кейтлетт, учимся укладывать волосы за 23 секунды!», но и довольно неплохую картинку с кем-то очень похожим на настоящую Ноа. Отличие заключалась в том, что таких волос у командующей «лунных» отродясь не было, а с модой они и вовсе существовали в параллельных, непересекающихся вселенных.

Эту статью я читать не стал, но на всякий случай поинтересовался на её счёт у Миюми, которая занималась тем, что делала вид, что очень занята, а на самом деле наблюдала за моей реакцией.

— Эта, кгхм, пресса только для нас или к «лунным» тоже попадёт?

— Печатный дом находится в Файфике. Это…

Я кивнул, делая вид, что знаю, где это, хотя на самом деле не имел ни малейшего понятия. Чем сильно гордился, но сознаваться не спешил.

— Они отправляют выпуски в каждую из армий.

— И откуда они берут информацию?

Помимо статей об устрицах и моде в газете были напечатаны весьма актуальные события. Например, короткий очерк о параде, который я проводил накануне. Учитывая местные средства связи и транспорт — весьма завидная скорость передачи информации.

«Мне бы такую!»

Девушка в ответ на мой вопрос загадочно улыбнулась и пожала плечами. Я же, смутно подозревая, что информатор ближе, чем кажется, вернулся к чтению, попутно размышляя над тем, что попал в какой-то дурдом, и, судя по радостным лицам вокруг — мне здесь самое место.

Что воодушевляло, так это тот факт, что, начиная примерно с четвёртой страницы, началась относительно полезная информация. Конечно, что угодно будет полезнее рассказов про то, что я устрица, но всё же…

К сожалению, газета в принципе состояла всего из четырёх страниц. Конечно, лестно было, что вопросу моей видовой принадлежности и моднице Ноа посвятили вдвое больше места, чем каким-то там Играм, которые шли фоном за нашими монументальными фигурами, но от газеты «Вестник войны» ожидался несколько иной формат.

— Слушай, а можно им письмо отправить в редакцию? У меня, ма-а-аленькая такая претензия.

— К чему? — удивилась, будто такого просто не могло быть, Миюми.

— Да так, немного к тексту первых четырёх страниц. Так можно?

— Нет, конечно! — похоже, для Миюми это было очень важно. — Это честное независимое издание, поэтому их адрес никто не знает. Как и личности авторов статей.

Я понимающе усмехнулся:

«Конечно, только поэтому! Совсем не потому, что некто, очень похожий на Ноа или меня, в свободное время может явиться к ним в редакцию и сжечь там всё!»

Раздумывая над этим, я зачем-то принялся изучать содержимое своего стола. Память Рейланда Рора настаивала на том, что ничего ценного там в принципе быть не могло — для моего альтер-эго такой уровень самоорганизации был запредельно высок.

Однако, к моему удивлению, а затем ужасу, в третьем снизу ящике обнаружилось несколько достаточно увесистых бомб с простеньким механизмом, к счастью, не взведенным, для их активации в случае, если кто-то посторонний залезет внутрь.

Найти силы для вполне резонного вопроса, а не для вопля оказалось непросто:

— Миюми, ты не знаешь, зачем мне в столе куча бомб?

— Понятия не имею, вы запретили мне лазить в ваш стол под угрозой смерти.

Определённый смысл это всё имело. Не в плане защиты важных документов — если бы таковые и были, Рейланд Рор в жизни не положил бы их в ящик стола, а как способ уйти от разговора с огоньком.

«Эльту такое бы точно понравилось».

Мой разговор с Миюми прервали: неожиданно мы с ней заметили, что в дверях стоял Кейл Ресс, ожидавший, когда же его наконец заметят. И если я отделался едва заметным движением головы, то Миюми, обнаружив у себя за спиной хмурящегося разведчика, взвизгнула и принялась извиняться:

— Ой, простите! Я не хотела, просто вы…

Далее полился поток невнятных объяснений, через которые девушка пыталась, как умела, объяснить, что же она испытала, обнаружив Кейла у себя за спиной.

— ...так неожиданно подкрались, а я всегда боялась, что вот так ко мне подкрадётся посреди ночи какой-нибудь вампир, а у меня с собой нет ни соли, ни серебра. Представляете? Это у меня после того, как ко мне в детстве подкрался мой брат под простыней, а потом две недели убеждал меня, что у нас в доме водится призрак и надо обязательно кого-нибудь сжечь, чтобы его прогнать. А я не люблю костры! Они плохо пахнут, и однажды мой брат сжёг в одном таком мою куклу!

Вытащить занозу

Утро нового дня началось просто отвратительно: меня разбудили с первыми лучами солнца. С другой стороны, это прервало странные сны. Самое поразительное в них было то, что Рейланд ничего такого не помнил! Откуда они взялись, было категорически неясно.

«Неужели у меня настолько буйная фантазия?» — подумал я, но меня отвлекли.

Отвлекла, конечно же, Миюми, которая, растормошив меня, принесла поднос.

― Вот, я приготовила пару бутербродов и кофе, — мило улыбаясь, сообщила моя помощница.

Вспомнив вкус последнего, я, безумно вращая глазами, сразу взбодрился, настолько, что пулей вскочил с кровати, лишь бы это не пить.

― Выле… э-э-э, в смысле поставь на тумбочку. Чуть позже вылью, дела не ждут.

— Вы хотели сказать «выпью?» — растерянно моргая своими умилительными глазами, уточнила Миюми.

— Да. Конечно. Вне всяких сомнений.

Девушка, немного растерянная из-за моей реакции, выполнила указание и быстренько удалилась, позволяя спокойно позавтракать.

Пока я спешно заглатывал завтрак, она принесла мой доспех. Надо признать, что у меня, то есть у Рейланда, был вкус на такие вещи. Облачение оказалось не только очень удобным, лёгким и практически не стесняющим движения, но ещё и выглядящим весьма неплохо. Особенно мне понравилась кираса с выгравированной на ней тигриной мордой.

Оружие тоже как на подбор: мечта любого коллекционера. Алебарды, моргенштерны, цепы, булавы, пара полуторных мечей и огромный зоопарк их одноручных родственников. Вполне солидная, приятная глазу и весьма интересная руке коллекция, правда, была небольшая проблема.

О ней мне напомнила Миюми, закончившая помогать мне облачиться в доспех.

— Вы уверены? Вчера…

— Кхм, — я выразительно хмыкнул, прерывая её.

Моя помощница затронула болезненную тему. Вчера во время тренировки меня едва не убил манекен, свидетелем чего и стала Миюми.

— Что было вчера, остаётся вчера. Я устал. И поддавался.

— Манекену? — без всякой иронии удивилась девушка.

— Все заслуживают своей небольшой победы, — продолжил оправдываться я, неся лютую околесицу. — Даже манекен.

Удивительно, но этот бред произвёл на мою помощницу сугубо положительное впечатление. Кажется, её сильно тронула такая забота о чувствах неодушевлённых предметов.

Оставалось надеяться, что в настоящем бою, если такое выражение для местного действия было вообще применимо, инстинкты Рейланда возьмут вверх и сделают всё за меня.

Ну или то, что Ноа тоже будет не в настроении на серьёзную драку. Иначе меня порубят на салат за несколько секунд. А я не люблю салаты с собой!

О том, что мне придётся столкнуться с командующей «лунных», сомневаться не приходилось. Даже напротив ― это вполне хороший вариант. Пока она будет бить меня, то ей вряд ли удастся контролировать остальное поле боя.

Пока я выбирал себе оружие, руководствуясь не соображениями практичности, а, скорее, его красотой, Миюми определённо хотела что-то спросить. Ждать, пока решимость у неё в крови достигнет нужной отметки, пришлось довольно долго.

― Сэр...

И вновь автоисправление взяло надо мной вверх, опережая всякую разумную реакцию.

— Я не сэр.

— П-простите. Командующий, можно обратиться?

― Попробуй. Только не в оборотня, пожалуйста, потому что серебряных клинков здесь нет.

Судя по тому, как девушка хмыкнула, она сомневалась в полезности серебра против ликантропов или просто не поняла, о чём я говорю.

― Вы же не потребуете от меня идти…

Она осеклась, словно очень сильно боялась признаться в своей трусости. Я решил ей слегка помочь, хоть и по-своему.

― Куда? На поле боя?

― Да, — коротко и кротко ответила Миюми.

Я прищурился и оглядел её, прикидывая, чего она так боялась. Судя по лёгкой дрожи и растрёпанному, сонному виду, боялась Миюми сильно. А, собственно, чего?

Мне уже удалось выяснить, что смерти в этой части планеты сейчас и близко нет. Сам процесс «выбывания» тоже был лишён боли настолько, что заработать даже синяк надо было ещё постараться. По сути ты просто падаешь в обморок на некоторое время, а просыпаешься уже во время большой попойки.

Худшее, что могло ожидать Миюми, это то, что Ноа зверски решит завести себе ещё одного адъютанта. Хотя опять же пленных брали редко — очень сложно держать с помощью силы в повиновении людей, которые абсолютно не боялись смерти. Отправлять же за решетку сколько-нибудь значительное количество людей было просто неудобно и невыгодно ― кормить-то их надо.

Так и не найдя ни одного вменяемого повода для трусости, я пожал плечами и коварно улыбнулся:

― Разумеется, нет!

― Фух, спасибо, с… эм, командующий!

― Это твой долг, и мне не нужно просить его исполнить, — захлопнул ловушку я хладнокровно.

Девушка застыла с выражением страха и растерянности на лице.

― Но… но что я там буду делать?

― Видишь, — я махнул рукой в неопределённом направлении, — там в углу такая палка с позолоченным навершием в виде солнца?

― Вы про свой личный штандарт? — не сразу, но догадалась Миюми.

― Ага, там ещё дудка в комплекте, а к ней целая книга инструкций по сигналам. Можешь прочесть ради интереса.

Миюми растерянно взяла в руки штандарт, словно дубину какую-то, и упомянутую мной трубу.

― Бить ей никого не надо, просто держи в руках с видом, будто это огромная честь, и про дудку не забудь. Жду тебя у штаба через полчаса со всем этим.

Возможно, я и перебарщивал, заставляя идти это невинное создание на поле боя, но, с другой стороны, если так думать, то оправдание можно найти для всех. Даже для меня. В конце концов, я высокий командующий, голова армии, а для поля боя есть солдаты.

К тому же, в отличие от меня-меня, Миюми здесь находилась по своей воле.

«И в целом по неизвестной причине», — напомнил я себе о том, что надо будет поинтересоваться на эту тему, но потом.

Никто девушку силком на Игры затащить не мог, скорее наоборот — учитывая околонулевое количество женщин вокруг, это её пришлось сюда проталкивать, преодолевая сопротивление местных сторонников традиций. Так что пускай участвует по полной. Иначе это будет совсем уж поддавками.