джокер рейха 2 книга

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ» Глава первая «Затерянная эскадра» 30–31 декабря 1914 года

Глава первая

«Затерянная эскадра»

30–31 декабря 1914 года

Командующий Крейсерской Эскадрой

адмирал рейхсграф фон Шпее

Фолкленды

— Мы должны были погибнуть, моя любимая Маргарет… Но живы… Я и наши сыновья…

Пожилой мужчина с седой аккуратно подстриженной бородкой побарабанил пальцами по чистой столешнице из мореного дуба. И хоть видавший бури адмирал — уже не единственный в старинном юнкерском роду (есть продолжатели новой военно-морской традиции — два сына лейтенанты кайзерлихмарине), чьим историческим призванием было служение в прусской армии — привык к качающейся под ногами корабельной палубе, но приятно чувствовать себя на берегу. Тем более, у камина с весело трещащими в пламени поленьями (столь редкими даже в захваченном губернаторском доме), но англичане всегда и везде стремятся к необходимому комфорту. И тем острее ощущение, что весь этот уютный мирок отвоеван, согласно доброй традиции Священной Римской империи германской нации, острым рыцарским мечом, фигурально выражаясь.

Максимилиан рейхсграф фон Шпее с нескрываемой нежностью (которая могла проявиться именно в такую минуту) посмотрел на портрет любимой жены, урожденной баронессы Остен-Сакен, что всегда был с ним — и не важно, в адмиральской каюте флагманского «Шарнхорста», или в резиденции британского губернатора в Порт-Стенли. В ноябре адмирал мысленно простился с любимой супругой. В чилийском порту Вальпараисо, сразу после блестящей победы над английской эскадрой у Коронеля, ему преподнесли на пристани роскошный букет цветов. Глядя на пышные тона южной весны, с комком в горле, он смог только негромко произнести, не скрывая горечи — «это венок на нашу могилу!»

И в таком исходе тогда старый моряк, давно перешагнувший за пятидесятилетний рубеж, был полностью уверен. Артиллерийские погреба броненосных крейсеров «Шарнхорст» и «Гнейзенау» после победного боя под Коронелем, значительно опустели, так как потопление «Гуд Хоупа» и «Монмута» потребовало чуть ли не половины снарядов. С того момента новая встреча с британской эскадрой, пусть и равной по силам, не сулила затерянному в океанских просторах германскому отряду ничего доброго.

«Владычица морей», а так привыкли называть в мире Британию, привлекла союзные ей французские, японские и русские корабли, и легко снарядила на поиски десятки отрядов, гораздо более сильных, чем его пять крейсеров, к тому же изрядно потрепанных многомесячным походом и с разболтанными паровыми машинами. Так что уйти от врага немцы уже не могли, им оставалось только погибнуть с честью, что и произошло бы, как он узнал позднее, 8 декабря 1914 года, ровно три недели тому назад.

Вернее, могло произойти, если бы не ЧУДО!

И оно свершилось!

— Ты стал настоящим адмиралом, дорогой Ганс! Я тебя никогда не смогу назвать больше «мой милый мальчик», как своих сыновей, что благодаря судьбе остались живы, как и сотни моих офицеров и матросов. Твоим морякам признателен, многие из которых еще не родились в этом мире. Да и не родятся теперь. Но более всего этому удивительному гросс-крейсеру, что был построен и назван в мою память…

Адмирал непроизвольно тряхнул головою — события, что произошли в последние шесть недель, совершенно не укладывались в привычные рамки жизни, и походили на вмешательство Всевышнего. А как иначе назвать появление броненосца, носящего имя «Адмирал граф Шпее», в сопровождении быстроходного танкера и совершенной подводной лодки, «провалившихся» (иного термина тут никак не подберешь) во времени, прямиком из будущего. Причем, отрядом командовал друг его сыновей Отто и Генриха, но повзрослевший на четверть века граф Ганс фон Лангсдорф, ставший заслуженным контр-адмиралом и одержавший удивительные победы над теми же англичанами в «своем» времени в здешних водах.

В новой войне, которую назвали там «Второй мировой», и что стала неизбежной после чудовищного поражения Германии в «этой», совсем недавно начавшейся. И страшно представить, что она будет еще идти почти четыре долгих года, в страданиях народа и реках пролитой крови, до «черного» для германской нации ноября 1918 года. Впору горячо молить само Провидение, чтобы смилостивилось над всеми немцами, и родной фатерланд избежит той страшной участи, что уже подготовили ему злейшие враги, служащие только одному «золотому тельцу», вознесенному на пьедестал кумиру, давно не имеющие ни чести, ни совести!

— Даже с ума можно было сойти, — пробормотал адмирал, зацепив пальцами рюмку рубинового коньяка с яблочным запахом. Отличный немецкий шнапс на кораблях давно закончился. Но у «потомков» оказалось в избытке трофейного французского «мартеля» с американским виски, отличных кубинских сигар, которыми они щедро поделились со своими волшебным образом обретенными «предками».

Ароматный напиток горячей волной омыл гортань и принес долгожданное ощущение блаженства. Мысли снова вернулись к нынешней войне, в которую вмешались из будущего, неожиданно и резко, с грохотом орудий бросив на пиршественный стол Марса, побивающий карточный расклад, высокий козырь.

Да какой там туз?!

Германия получила самым чудесным образом целый джокер, что может решить исход кровавой игры!

По водоизмещению чуть больше его флагманского «Шарнхорста», но вот сравнивать боевые качества даже не стоит пытаться. Слишком велико окажется преимущество корабля, которого британские газетчики называли «карманным линкором». Вот только такое уничижительное словцо для будущего времени, ныне совершенно не подходило к ощетинившему шестью 28 см пушками в двух башнях кораблю, со скоростью линейного крейсера, да того же утопленного им английского «Инвинсибла». И это при удивительной системе управления огнем — точная стрельба «Фатерланда» поразила самого Шпее прямо в сердце, хотя его флагманский крейсер взял первый приз кайзера за меткость. Да еще наличие радара, совершенно уникального устройства, которое даже самой темной ночью не только позволяло обнаруживать вражеские корабли на пределах дальности орудий, но и вести по ним приемлемо точную стрельбу.

Адмирал представил, что будет, когда эту механическую СУО скопируют и произведут на германских заводах (в инженерном гении рейха можно не сомневаться — пятнадцать лет невеликая разница в промышленном потенциале), а затем установят на всех кораблях кайзерлихмарине — англичан ждет очень неприятный сюрприз!

Теперь быть им битыми в грядущем Ютландском бою! В том великом «Дер Таг», в котором решится судьба Рейха! Именно так — только «Великий День» может даровать победу!

— Прозит!

Шпее поднял рюмку коньяку, медленно посмаковал крепкую жидкость. Мысли снова вернулись к броненосцу, что еще недавно носил его имя и был переименован в «Отечество». «Шарнхорст» превосходил «Фатерланд» только в бронировании, пояс по ватерлинии был ровно в полтора раза толще, в 150 мм против ста. Однако преимущество такое мнимое — 330 кг снаряды «карманного линкора» на любых разумных дистанциях могли запросто проломить панцирь флагмана как картон, в то время как старые 210 мм пушки были бесполезны против потомка на расстоянии свыше пятидесяти кабельтовых. Впрочем, сам быстроходный броненосец не предназначался для боя с равным соперником — его главной задачей являлось длительное рейдерство в океане, где противником могли стать только устаревшие броненосные или легкие крейсера англичан, те самые «каунти», скауты или «тауны». Участь этих «защитников торговли» (которых на британских верфях наклепали целыми десятками) в столкновении с «Фатерландом» была бы самой печальной, что уже происходило не один раз.

Преимущество германского корабля весьма наглядно и доходчиво продемонстрировано при Фолклендах в недавнем бою, в котором англичане потеряли потопленными два линейных и пару броненосных крейсеров. А до этого «карманный линкор» торпедами отправил на дно броненосец «Канопус» и с помощью военной хитрости буквально взял на абордаж и захватил легкий крейсер «Глазго».

Так что равноценного противника ему в здешних водах нет, а в будущем отражать атаки таких кораблей (в том, что в рейхе их начнут лихорадочно строить в самые ближайшие месяцы, сам Шпее не сомневался) на конвои англичанам будет нечем. Если только не начнут отправлять в Атлантику или Индийский океан своих «гончих».

Но то вряд ли!

Британия уже не рискнет, памятуя, что два ее линейных крейсера были потоплены его эскадрой. Тут любимый лозунг офицеров Ройял Нэви «у короля много» уже не сработает, когда всего в одном недавнем бою уничтожена треть от имеющихся кораблей данного типа. Что и говорить — величайшая победа кайзерлихмарине, к тому же одержанная над значительно более могущественным противником, многочисленные эскадры которого панически бояться во всем мире.

— Идеальный рейдер, опоздавший к этой войне в будущем, но успевший на нее в прошлом, — задумчиво пробормотал Шпее, вспоминая, как прошел по палубе одноименного корабля, гордо носящего на бортах и высоченной, похожей на средневековую башню надстройке, подобно рыцарям прошлого, боевые шрамы от вражеских снарядов.

От больших трех орудийных башен веяло свирепой мощью, дым из трубы почти невиден. Лишь ощутимо тряслась палуба от громкого рокота восьми дизелей, что обеспечивали корабль огромной, невероятной по нынешним временам дальностью плавания в 20 тысяч миль. Достаточно топлива, чтобы за одну заправку дойти от Гельголанда, огибая севернее проклятый «остров», до тропического Мадагаскара в Индийском океане, посетив Германскую Восточную Африку, там крейсировать три недели, и вернуться обратно в далекий рейх.

Канут в небытие эти постоянные угольные погрузки, станет ненужной заблаговременно подготовленная и невероятно сложная система «этапов», которая к тому же уже начала срываться — англичане установили тотальный контроль над погрузкой угля, столь необходимого германским крейсерам, во всех нейтральных портах. А если будут построены несколько судов снабжения, подобных «Альтмарку» (в этом Шпее тоже не сомневался), то «карманные линкоры» могут действовать на коммуникациях противника постоянно, совершая выходы в океан до полугода. Достаточно построить полдюжины таких рейдеров, и система судоходства «туманного Альбиона» в океанах будет полностью парализована.

Британскому Адмиралтейству придется вводить систему охраняемых конвоев, назначать в прикрытие линейные крейсера, да и то не факт, что те догонят «Фатерланд». Скорость того достигает 26 узлов при общей мощности дизелей в 56 тысяч лошадиных сил — почти вдвое больше, чем могли дать паровые машины того же «Гнейзенау», с убогими нынешними 20-ю узлами вместо «паспортных» 23-х. Тем более что дизеля дают максимальный ход почти сразу, так что догнать «карманный линкор» в океане даже «кошки адмирала Фишера» не смогут — им ведь потребуется не менее часа, чтобы раскочегарить все котлы. Да и такая встреча будет случайна — новые корабельные аэропланы позволят при свете дня заблаговременно обнаружить приближающийся линейный крейсер противника.

— Прозит! Ганс, дойди до рейха, тебе нужно обязательно дойти! Кайзер и Германия ждут твои корабли. Прозит!

Младший флагман Крейсерской Эскадры

контр-адмирал граф фон Лангсдорф

Фарерские острова

— Право на борт, Кранке — рандеву с британским лайнером, именно с ним — отметка на радаре очень жирная, как у насосавшегося клопа, не входит в наши планы! Хотя мы можем его утопить за четверть часа…

— Жаль, экселенц! Прекрасно понимаю, но все равно на душе свербит. Крадемся на цыпочках к родной земле…

— Ни малейшего риска с нашей стороны, капитан цур зее! Он совершенно не допустим в данных обстоятельствах! Наш гросс-крейсер представляет сейчас немыслимую ценность для фатерланда, а потому не следует подставляться даже под случайный снаряд!

— Так точно, экселенц!

Командир броненосца вытянулся, словно юный фенрик на императорском смотру, давая понять адмиралу, что приказ понимает и разделяет полностью. А некоторое брюзжание перед командующим не более чем дань традициям оставшегося в будущем кригсмарине (как это не парадоксально прозвучит), что уже вряд ли появится в этом мире.

— Странно, Кранке, мы в плавании больше полугода, но у меня ощущение, что я нисколько не устал. Наоборот, есть стойкое осознание, что мое тело переполняют силы, будто вернулась молодость, снова стал лейтенантом и получил под тощую задницу свой тральщик…

— Так оно и есть, экселенц, — негромко произнес Кранке, чуть покосившись на рулевых и штурмана, что стояли поодаль в ходовой рубке, освещаемой лишь тусклым светом ламп, что подсвечивали приборы. Капитан «Фатерланда» сделал шаг, встав с Лангсдорфом практически вплотную, чуть не касаясь плечом плеча.

— Вы, наверное, не раз смотрели на себя в зеркале, граф?! Вы помолодели прямо на глазах, скинув лет десять, не меньше. Даже морщинки у глаз разгладились. Да и Ашер тоже! Как и я, грешный…

— Все эти штуки, как я думаю, произведены нашим «перебросом» в это время, Кранке, — Лангсдорф снизил голос до шепота, еле слышного в довольном урчании дизелей, работающих на оптимальном режиме.

— Я тоже так думаю, экселенц, — глаза Кранке заблестели, словно в них отразились слезы. А может это были именно они, так как щека дернулась от непроизвольного тика, а голос неожиданно охрип от сдерживаемого волнения, что, видимо, раздирало душу:

— Со всех наших родных взяли страшную плату, экселенц…

— Да, это так, — Лангсдорф еле сглотнул вставший в горле комок. — Но эта беда не столь высокая плата за возможное спасение любимой страны! Мы обязаны принести себя в жертву…

— Я понимаю, господин адмирал, — Кранке справился с волнением и голос прозвучал уже твердо, как и надлежит командиру боевого корабля, что прошел уже десятки тысяч миль и пережил не одну схватку с неприятелем, из которых вышел победителем.

— Тогда курс на рейх! Нас ждут дома!

Отдав приказ, Лангсдорф посмотрел сквозь стекло на освещенное лунным светом ночное море. Форштевень гросс-крейсера раз за разом резал набегающие волны, вскидывая на палубу сотни тонн кипящей воды. Внизу были видны орудийные стволы, торчащие из башни — весьма действенный аргумент в споре с любым британским броненосным крейсером, подвернись он им на этом пути. С устаревшим бронепалубным крейсером, от большого «Эдгара» до совсем дряхлого «Аполло» главный калибр способен расправится парой полновесных залпов. Вот только такие победы сейчас были совсем некстати — незачем тревожить стоящие в гаванях британские линейные крейсера, что смогут одним рывком выйти в Северное море по первой же панической радиограмме. И тогда его «Адмирал граф Шпее» (а именно в мыслях он продолжал называть свой корабль старым именем) в одночасье превратится в весьма лакомую добычу и возможную жертву британских «гончих», что сейчас прямо-таки жаждут реванша за устроенную Ройял Нэви бойню у Фолклендских островов.

— Я у себя в каюте, Кранке. Да и вам советую отдохнуть, благо на радар мы можем смело уповать даже в такую скверную погоду.

— Прошу меня простить, но попозже, экселенц! Пока побуду на мостике, подожду докладов с радиолокатора.

— Хорошо.

Контр-адмирал Лангсдорф кивнул, давая согласие, и, выйдя их ходовой рубки, стал спускаться вниз по трапам. В северном полушарии царствовала самая настоящая зима, холод пробирал через тонкое флотское пальто. Вахтенным, находящимся сейчас на верхней палубе, приходилось несладко — задубевших в мокром обмундировании матросов старались менять через каждые полчаса…

— Милая Руфи, а ведь меня больше нет на свете!

Лангсдорф с тоской посмотрел на фотографию жены. Молодая женщина, улыбаясь, обнимала рукою подростка, с чрезвычайно серьезным выражением смотрящего в объектив камеры — их единственного сына Иоганна. Которого теперь никогда не появится на свет, также как детей Кранке, Ашера, Дау и многих других ветеранов эскадры, что успели жениться после той злосчастной войны. Да и с будущими «бывшими» супругами судьба уже не сведет — между ними теперь более четверти века разница в возрасте…

— Ферфлюхте! Хуре!

Лангсдорф применял крепкие выражения очень редко, хотя, как всякий просоленный морскими ветрами капитан мог разговаривать на трех языках и ругаться еще на десяти. Но сейчас не сдержался — вчера была принята радиограмма на отправленный в Берлин еще с Фолклендов запрос. Из экипажей «Адмирала графа Шпее», «Альтмарка» и субмарины, составлявших свыше тысячи шестисот моряков кригсмарине, почти три сотни жили в это время, то есть родились до роковой для них даты 6 ноября 1914 года. И хотя ответ пришел лишь на два десятка фамилий, тех, кто воевал на этой войне в «первый раз», в участи всех остальных можно было не сомневаться, так как ни одного благоприятного исключения из страшного перечня внезапно случившихся смертей не случилось.

Смерть собрала всех!

— Надо же, меня все же смыло той волною, — Лангсдорф поежился — память услужливо перелистала страницы и подсунула искомую дату. Тогда в бурлящем Северном море он, уже фенрик, чудом ухватился за леера, мертвой хваткой вцепился в трос, и волна не смыла его за борт.

Неминуемая гибель, никто бы не стал спасать упавшего в море человека в такой безнадежной ситуации!

В этот роковой день не только он один такой несчастный — Ашер сверзился с трапа и свернул себе шею, хотя в «той» истории сломал только ногу. Кранке споткнулся, упал и смертельно ударился головою об каменную лестницу во время прогулки с кадетами своей роты. Командир «Альтмарка» фрегаттен-капитан Хайнрик Дау в этот же день рухнул в спортзале с каната, по которому юный гимназист влез почти под самый потолок. Понятное дело, с гибельным для себя исходом. Но самое странное происшествие случилось с корветтен-капитаном Генрихом Шульцем, которому сейчас в Германии было всего-навсего восемь лет. Здоровый и крепкий мальчуган непонятно от чего скончался прямо на уроке арифметики, вызвав оторопь даже у врачей и нескрываемый ужас у детей.

Контр-адмирал чуть дрожащими пальцами медленно отвернул крышку на небольшой металлической фляжке, что в каюте у него была постоянно под рукою. Пьянящий яблочный аромат выдержанного французского коньяка разлился в каюте, и моряк сделал большой глоток крепкой жидкости — душа потребовала именно этого шага, а не медленного смакования напитка, как он делал всегда в своей жизни.

Чисто по-русски хлопнуть стакан водки!

Впрочем, может желание исходило от того русского немца (или уже практически обрусевшего за три столетия), что «сидит» внутри мозга и души. Ведь профессор Ландау из двадцать первого века, что проводил опыты над сознанием самоубийц, напрямую причастен ко всему случившемуся. Он лично, капитан цур зее Ганс граф фон Лангсдорф, после неудачного боя с английскими крейсерами 13 декабря 1939 года у Ла-Платы, через четыре дня, после подрыва объемных танков с соляркой на своем броненосце «Адмирал граф Шпее» в эстуарии, должен был застрелиться на гостиничной койке, завернувшись в корабельный флаг.

Но этого не произошло!

Сознание профессора из будущих времен (и сейчас он видел их словно наяву, день за днем просматривая чужую память), вселилось в него и все события пошли совершенно иначе. Пуля в сердце так и не была пущена, воля к жизни и борьбе пересилили ужасное депрессивное состояние — самоубийство не состоялось. И все в привычной истории буквально перевернулось с ног на голову, и события понеслись галопом.

Броненосец «Адмирал граф Шпее» прорвался из уругвайской столицы Монтевидео — в коротком и яростном бою утопив два крейсера англичан, а третий тяжело повредив, загнав на отмель. Затем был «визит вежливости» на Фолкленды, и там добили поврежденный у Ла-Платы тяжелый крейсер «Эксетер». И как камушек сталкивает в горах лавину, так обрушились последующие события — непонятно почему загорелись таинственные сполохи у Огненной Земли, куда пришли его корабли, и там, в густом колдовском тумане, перед кораблями открылся то ли портал, то ли «облако», что перенесло их в прошлое, во 2 ноября 1914 года!

Как говорят русские — охренеть можно!

Подобные огни пришлось однажды видеть в 1916 году, когда стал свидетелем удивительного явления, и, как выяснилось позже, которое могло послужить отправкой в прошлое подводной лодки кайзерлихмарине. И у берегов Аргентины под рокот дизелей, а именно они сыграли свою непонятную роль, т…