Господарь Смоленский

Глава 1

Холод пронзил меня насквозь в момент перехода, но я к этому привык. Порталы никогда не были комфортным способом путешествий, особенно на такие расстояния. Когда белесая пелена рассеялась, я оказался по колено в снегу посреди русской равнины.

Осмотрелся не торопясь. Зима, судя по всему, глубокая. Воздух чист, без магических примесей больших городов. Вдали угадывались очертания реки — скорее всего, Днепр. Значит, портал сработал правильно, и я там, где планировал оказаться.

Проверил состояние. Переход прошёл без осложнений, магические резервы почти не потрачены. Одежда подходящая — достаточно богатая, чтобы внушать уважение, но не настолько вычурная, чтобы привлекать лишнее внимание. Кошель с серебром на месте, документы тоже.

Пора искать контакт.

Не прошёл я и сотни шагов, как почувствовал чужое магическое присутствие. Слабое, затухающее, но явно человеческое. Повернул в ту сторону и увидел её.

Старая женщина сидела под раскидистым дубом. Умирающая волхва — классика жанра. В таких местах всегда находились местные прорицатели, готовые изречь пару тёмных пророчеств в обмен на последний вздох драматизма.

Подошёл ближе. Женщина действительно при смерти — дыхание прерывистое, кровь на губах, взгляд уже не фокусируется как следует. Но магический дар ещё теплится.

— Пришёл наконец, — прохрипела она, едва заметив меня. — Долго ждала.

— Волхва Злата, полагаю? — спросил я равнодушно. — Мне говорили, что вы можете предоставить нужную информацию.

Она удивлённо моргнула — видимо, ожидала большего удивления от моего появления.

— Ты... ты знал, что я здесь буду?

— Конечно. Вы же сами передали через общих знакомых, что ждёте меня в урочище у старого капища. — Я присел на корточки рядом с ней. — Так что там с ситуацией в Смоленске?

Злата кашлянула, сплюнула кровь.

— Князь Мстислав мёртв три дня. Бояре не могут решить, кого призвать на княжение. Давыда Ростиславича или Святослава Всеволодовича. Пока спорят, город остаётся без власти.

— Внешние угрозы?

— Поляки засылают послов, готовят почву для вмешательства. Литовцы на северные волости косятся. Венгры пока выжидают, но и они не дремлют. А хуже всего — часть бояр уже получает золото от соседей.

Я кивнул. Обычная схема для периода междуцарствия. Ослабленное княжество, борьба претендентов, внешнее вмешательство через подкуп местной знати.

— Кто из бояр ещё чист?

— Якун Мирославич. Честен и умён, хоть и осторожен. Введёт тебя в курс дел, если правильно к нему подойти. — Волхва достала из-за пазухи кожаный мешочек. — Здесь серебро и письмо к нему. Представишься дальним родичем покойного князя.

— Почему именно я должен стать князем Смоленским? — Вопрос был практический. В моём возрасте на красивые речи о судьбе времени не тратят.

Злата усмехнулась, словно прочитала мои мысли.

— Потому что ты единственный, кто может это княжество удержать. Местные претенденты слабы — один слишком мягок, другой слишком горяч. А ты... ты достаточно силён, чтобы сломить сопротивление, и достаточно умён, чтобы не наделать глупостей.

— И достаточно чужд местным связям, чтобы не увязнуть в родовых распрях, — добавил я. — Понятно. А что взамен?

— Стабильность. Сильная власть, которая сможет подготовить Русь к грядущим испытаниям.

— К каким именно испытаниям?

Глаза волхвы потускнели, но голос стал твёрже:

— С востока идёт буря. Через десять-пятнадцать лет степняки объединятся под властью великого хана и обрушатся на русские земли. Если князья не перестанут грызться между собой, Русь сгинет.

Монгольское нашествие. Я слышал об этом — где-то в степях уже рождался будущий Чингисхан, пока ещё просто Темучин. Если волхва права в своих расчётах, времени на подготовку действительно немного.

— Хорошо, — сказал я, беря мешочек. — Но у меня свои условия. Я делаю это не из альтруизма.

— Знаю, — слабо улыбнулась Злата. — Ты делаешь это потому, что тебе нужна база. Место, где можно укрепиться и готовиться к собственным планам. Смоленск подойдёт.

Умная старуха. Видимо, не зря её считали лучшей волхвой в этих землях.

— Ещё что-то важное мне знать?

— Береги Агафью Ростиславну, племянницу покойного князя. Она может стать мостом к легитимности. И не доверяй Улите Воронковне — та уже получает польское золото.

С этими словами волхва откинулась на корни дуба и затихла. Я проверил пульс — мертва. Что ж, по крайней мере информацию предоставила исчерпывающую.

Поднялся, отряхнул снег с одежды. Пора искать Смоленск и этого боярина Якуна. Судя по отблескам на горизонте, город был недалеко.

Шёл не торопясь, обдумывая ситуацию. Стать князем Смоленским... Идея имела свои достоинства. Во-первых, это давало мне официальный статус и ресурсы. Во-вторых, позволяло влиять на ход событий в регионе. В-третьих, если волхва права насчёт монгольского нашествия, то заблаговременная подготовка могла принести неплохие дивиденды.

С другой стороны, управление средневековым княжеством требовало времени и сил, которые я планировал потратить на другие проекты. Впрочем, делегирование полномочий никто не отменял. Главное — захватить власть и удержать её достаточно долго, чтобы выстроить нужную систему.

Смоленск встретил меня запахом дыма и звуками вечернего города. Большой город по местным меркам — тысяч на десять жителей, не меньше. Деревянная застройка, кое-где каменные здания. На холме виднелась крепость — княжеский двор.

Нашёл дом Якуна без труда — богатый двор с резными воротами выделялся среди окружающих построек. Стражники у входа отнеслись ко мне настороженно, но упоминание имени покойного князя возымело действие.

Меня провели в просторные хоромы, где меня встретил сам хозяин. Мужчина средних лет, крепкого сложения, с умными глазами. Оценивающий взгляд, осторожные манеры. Типичный политик эпохи — достаточно умён, чтобы выжить в интригах, достаточно осторожен, чтобы не сунуться в авантюры.

— Я — Якун Мирославич, — представился он. — А ты кто будешь, добрый человек?

Я протянул ему письмо волхвы.

— Виктор. Приходился князю Мстиславу дальним родичем. Узнав о его кончине, пришёл воздать последние почести.

Якун развернул письмо, пробежал глазами. Что там написала волхва, я не знал, но эффект был заметен — боярин заметно расслабился.

— Сядь, гость дорогой, — сказал он, указывая на лавку. — Расскажи, откуда путь держишь.

— Из северных земель, — туманно ответил я. — Долгая дорога была.

— И что там слышно о наших делах?

— Мало что. Потому и пришёл узнать — что здесь происходит после кончины князя?

Лицо Якуна помрачнело.

— Да беда у нас, родич. Князь умер, наследника не оставил. Теперь бояре спорят, кого призвать на княжение. Одни за Давыда Ростиславича стоят, другие — за Святослава Всеволодовича.

— А что думаешь ты?

Боярин помолчал, взвешивая ответ.

— Думаю, что пока мы спорим, враги не дремлют. Поляки послов засылают, литва на границах шевелится. Нужен князь сильный и решительный.

— Кто из претендентов больше подходит?

— Оба хороши по-своему, да оба и плохи. Давыд — книжник, мирный человек. При нём торговля расцветёт, но если война придёт... А Святослав — воин прирождённый, только горяч больно. Может наделать глупостей.

Я кивнул, запоминая детали. Классическая ситуация — два слабых претендента, ни один из которых не подходит для кризисного времени.

— А сколько времени уже идут споры?

— Четвёртый день пошёл. И чем дольше тянем, тем хуже становится. Уже слухи ходят, что иные бояре золото чужое в руки берут.

— Кто именно?

Якун покосился на дверь, словно опасаясь подслушивающих.

— Говорят, Улита Воронковна с поляками дело имеет. Да и Ратибор Борискович что-то больно часто к венграм гонцов шлёт.

Информация совпадала с тем, что говорила волхва. Ситуация была хуже, чем я предполагал — коррупция среди боярства означала, что внешние силы уже активно вмешиваются в дела княжества.

— А что простой народ думает?

— А что ему думать? Кого бояре изберут, тому и будут служить. Только бы порядок был да хлеб дешёвый.

Мы беседовали ещё с час, и я получил довольно полную картину происходящего. Смоленск действительно висел на волоске — отсутствие сильной власти, внешнее давление, коррупция среди элиты. Классический случай для силового захвата власти.

— Ну что ж, — сказал наконец Якун, — поздний час. Оставайся в моём доме на ночь, а завтра поклонишься праху князя в Борисоглебском соборе.

Я поблагодарил за гостеприимство. Мне выделили небольшую, но уютную комнату. Наконец-то можно было спокойно обдумать план действий.

Ситуация была сложной, но вполне решаемой. Главное — действовать быстро и решительно. Пока бояре спорят между собой, есть возможность предложить третий вариант. Свой вариант.

Стать князем Смоленским... В принципе, почему бы и нет. Я видел и более странные повороты судьбы. А учитывая мои долгосрочные планы, контроль над стратегически важным городом мог оказаться весьма полезным.

Завтра начну действовать. Сначала нужно оценить всех ключевых игроков, понять расклад сил среди боярства. Потом — найти способ устранить или нейтрализовать конкурентов. И наконец — продемонстрировать силу настолько убедительно, чтобы сомнений в моём праве на власть не осталось.

Всё как обычно. Новый город, новые люди, новые возможности. Главное — не торопиться и не совершать глупых ошибок.

За окном выл зимний ветер, но в комнате было тепло. Я закрыл глаза и начал планировать завтрашний день.

Виктор Крид, будущий князь Смоленский. Звучало неплохо.

***

Проснулся я рано, как обычно. Сон в чужом доме всегда был чутким — слишком много врагов за долгие годы, чтобы позволить себе расслабиться полностью. За окном едва брезжил рассвет, но в доме уже слышались звуки — хозяйство Якуна просыпалось.

Поднялся, привёл себя в порядок. Лёгкое заклинание освежило лицо лучше холодной воды, другое — разгладило складки на одежде. Нужно было производить впечатление человека состоятельного, но не чужеземного. Дальний родич покойного князя, приехавший из северных земель.

Якун уже сидел за столом, завтракая ржаным хлебом с мёдом и запивая квасом. При моём появлении поднялся, поклонился.

— Спал ли хорошо, гость дорогой?

— Спасибо за заботу, — ответил я, садясь рядом. — Хотел бы сегодня осмотреть город, поклониться праху князя. А заодно и понять, что здесь происходит.

— Дело хорошее. Да только одному по городу ходить не стоит — времена неспокойные. Людей моих дам, проводят куда надо.

Я покачал головой:

— Благодарю, но хочу сам всё посмотреть. Привык полагаться на собственные силы.

Якун нахмурился, но спорить не стал. Видимо, решил, что упрямство — родовая черта княжеского рода.

— Ну, как знаешь. Только осторожнее будь. И если что — мой дом всегда открыт.

Я поблагодарил за гостеприимство и вышел на улицу. Утренний Смоленск просыпался медленно. Из труб поднимались тонкие струйки дыма, где-то лаяли собаки, скрипели ворота. Воздух был свеж и морозен — настоящая русская зима.

Прежде всего нужно было получить общее представление о городе. Я направился к центру, туда, где на холме виднелись стены княжеского двора. Путь лежал через торговые ряды, и здесь уже кипела жизнь.

Купцы разворачивали товары, ремесленники открывали мастерские. Слышалась речь на разных языках — местный диалект, польский, литовский, что-то похожее на немецкий. Смоленск действительно стоял на пересечении торговых путей.

Остановился у лавки, где торговали мехами. Хозяин — мужчина средних лет с хитрыми глазками — сразу оценил мою одежду и заулыбался.

— Что желаете, господин добрый? Соболя есть отменные, из северных земель. Куницы, лисицы — всё первый сорт.

— Посмотрю, — ответил я, перебирая шкурки. — А торговля как идёт? Покупатели есть?

Лицо торговца помрачнело:

— Да где там покупатели... Четвёртый день князя нет, бояре спорят, а люди боятся денег тратить. Кто знает, что завтра будет? Может, войну объявят, может, подати новые введут.

— А что говорят люди? Кого бы хотели видеть князем?

Торговец покосился по сторонам, убедился, что никто не слушает, и наклонился ближе:

— Да кого там хотеть... Давыд Ростиславич — человек тихий, книжный. При нём, может, и спокойно было бы, да только слабак он. А Святослав Всеволодович — тот воин, но горяч больно. Как бы не наделал бед в пылу.

— А бояре что думают?

— Бояре... — торговец сплюнул. — Бояре о своём кармане думают. Воронцы за Давыда стоят, потому что тот им волости обещал. Борисковичи за Святослава — им военная добыча милее. А Лазаревичи пока молчат, смотрят, к кому примкнуть выгоднее.

Интересно. Позиции боярских родов были понятны — каждый тянул одеяло на себя. Но простой народ явно не был доволен выбором.

— А если бы появился кто-то третий? — как бы невзначай спросил я.

Торговец пожал плечами:

— Да кто там появится? Все князья на счету, все друг друга знают. Чужака никто не примет.

Посмотрим, подумал я. Расплатился за небольшую кунью шкурку и пошёл дальше.

Следующая остановка — кузница. Здесь работали несколько мастеров, ковали подковы, ножи, наконечники стрел. Дым, искры, звон молотов. Хозяин — здоровенный мужик с руками как кувалды — едва взглянул на меня.

— Что надо?

— Хотел заказать нож, — ответил я. — Хороший, для охоты.

Кузнец оторвался от работы, оценил меня взглядом:

— Можно сделать. Только не скоро — заказов много. Все оружие заказывают.

— Готовятся к войне?

— А кто знает? — кузнец вытер пот со лба. — Князя нет, порядка нет. Кто умный — тот заранее железо запасает.

— А что люди говорят? Кого хотят видеть князем?

Кузнец помолчал, обдумывая ответ:

— Люди хотят порядка. А кто его наведёт — Давыд, Святослав или кто другой — дело десятое. Лишь бы сильный был и справедливый.

— Справедливый?

— А то! — кузнец оживился. — Чтоб подати не драл, чтоб суд правый вершил, чтоб от врагов защищал. А то иные бояре только о себе думают, народ им — что скотина.

Ещё один голос в пользу сильной власти. Я заказал нож, договорился о цене и пошёл дальше.

Дальше был гончарный ряд, где торговали посудой и кирпичом. Потом — рыбный, где продавали речную рыбу из Днепра. Везде одна и та же картина — люди работают, но с оглядкой. Неопределённость гнетёт всех.

У рыбного ряда разговорился с торговкой — бойкой бабой средних лет, которая не стеснялась высказывать своё мнение:

— Князя нет четвёртый день, а уж воры головы подняли! Вчера у соседки кур увели прямо со двора. А стража где? Сидят в своих казармах, ждут, кто им жалованье платить будет.

— Стража не подчиняется боярам?

— А боярам что до стражи? У каждого своя дружина есть, а простых людей кто защитит? — Торговка махнула рукой. — Эх, жив бы князь Мстислав! При нём порядок был.

— А каким он был, князь Мстислав?

— Справедливым, — просто ответила женщина. — Строгим, но справедливым. И врагов не боялся. Помню, как поляки пришли, думали, что слабого князя напугают. Так он их так встретил, что они бегом обратно убрались.

Это была важная информация. Покойный князь пользовался уважением народа. Значит, тот, кто сумеет представить себя его наследником, получит поддержку.

От торговых рядов я направился к Борисоглебскому собору. Здесь была другая атмосфера — тихая, степенная. Храм оказался массивным каменным зданием с толстыми стенами и узкими окнами. Внутри горели свечи, пахло ладаном.

У гроба князя Мстислава стояло несколько человек. Я подошёл ближе, склонил голову, изображая молитву. На самом деле изучал присутствующих.

Пожилой священник в богатых ризах — видимо, настоятель. Двое бояр в дорогих одеждах — по виду представители знатных родов. И молодая женщина в чёрном платье, стоявшая чуть в стороне.

Женщина привлекла моё внимание. Лет двадцати пяти, не больше. Красивая, но строгая. Держится с достоинством, но в глазах читается печаль. На руке — кольцо с княжеским гербом.

Агафья Ростиславна. Племянница покойного князя, о которой упоминала волхва.

Я подождал, пока бояре ушли, и подошёл к ней.

— Позвольте выразить соболезнования, — сказал тихо. — Князь Мстислав был великим правителем.

Она подняла на меня глаза — серые, умные, чуть печальные.

— Спасибо за добрые слова. А ты кто будешь? Лица вашего в Смоленске не видела.

— Виктор. Приходился князю дальним родичем, пришёл из северных земель почтить память.

Её лицо чуть оживилось:

— Родич? По какой линии?

— По материнской. Мать моя была из рода Ростиславичей.

Это было не совсем ложью — в моих документах, подготовленных волхвой, действительно упоминалось такое родство. Пусть и весьма отдалённое.

— Понятно, — кивнула Агафья. — Рада встрече, родич. В такое время семья должна держаться вместе.

— А что вы думаете о происходящем? — спросил я осторожно.

Она помолчала, выбирая слова:

— Думаю, что дядя оставил после себя сложное наследство. Смоленск стоит на перепутье, и выбор, который сделаем мы, определит судьбу княжества.

— У вас есть предпочтения среди претендентов?

Агафья покосилась на священника, убедилась, что тот не слушает:

— Давыд Ростиславич — человек хороший, но мягкий. Святослав Всеволодович — воин опытный, но вспыльчивый. Оба могут принести пользу, но оба имеют недостатки.

— А если бы появился кто-то ещё?

Она внимательно посмотрела на меня:

— Кто же это может быть? Все подходящие кандидаты уже заявили о своих претензиях.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Просто думаю, что в трудные времена иногда появляются люди, способные изменить ход событий.

— Возможно, — задумчиво ответила она. — Но таким людям нужна поддержка. И прежде всего — поддержка тех, кто понимает, что на кону стоит больше, чем просто власть.

Интересный разговор. Агафья явно была умнее, чем могло показаться. И, похоже, не слишком довольна существующими кандидатами.

Мы ещё немного поговорили о покойном князе, о делах города. Потом она откланялась — ей нужно было навестить монастырь, где молились за упокой души Мстислава.

Я остался в соборе ещё немного, размышляя об услышанном. Картина постепенно прояснялась. Город действительно находился в подвешенном состоянии. Люди ждали решения, но ни один из претендентов не вызывал особого энтузиазма.

Это была моя возможность.

Выйдя из собора, я направился к княжескому двору. Нужно было оценить укрепления, понять, насколько хорошо защищён центр власти.

Крепость впечатляла. Высокие деревянные стены, усиленные земляными валами. Несколько башен, из которых можно было обстреливать подступы. Ворота массивные, железом окованные. Стража — человек двадцать, все вооружены.

Я прошёл мимо, как обычный прохожий, но запомнил все детали. Взять крепость штурмом было бы сложно, но не невозможно. Особенно если использовать магию.

От крепости спустился к Днепру. Здесь была пристань, где стояли речные суда. Зимой река частично замёрзла, но фарватер ещё был свободен. Летом здесь, наверное, кипела торговля.

У пристани разговорился с лодочником — старым речником, который знал все новости.

— Эх, господин, — жаловался он, — плохи дела стали. Торговцы товар не везут — боятся, что новый князь подати поднимет. А мы что, без работы сидим.

— А что слышно о претендентах?

— Да что там слышать... — старик сплюнул в воду. — Один слабый, другой буйный. Оба не те, что нужны Смоленску.

— А что нужно Смоленску?

— Князь нужен сильный, но справедливый. Чтоб врагов не боялся, но и войну зря не затевал. Чтоб торговлю развивал, но простой народ не забывал.

Всё тот же рефрен. Люди хотели сильного правителя, но таких среди претендентов не видели.

От пристани я пошёл в слободы, где жили ремесленники и мелкие торговцы. Здесь атмосфера была более напряжённой. Люди собирались группами, что-то обсуждали вполголоса. При появлении незнакомца замолкали, смотрели настороженно.

Зашёл в корчму — низкое здание с толстыми стенами и маленькими окнами. Внутри было душно и дымно, пахло элем и жареной рыбой. За столами сидели ремесленники, мелкие торговцы, несколько дружинников.

Заказал кружку эля, сел за стол в углу. Прислушивался к разговорам.

— ...говорят, Улита Воронковна золото польское берёт...

— ...а Ратибор Борискович к венграм гонцов шлёт...

— ...дойдёт до того, что чужие войска в город введут...

— ...надо что-то делать, а то хуже будет...

Настроения были тревожные. Люди чувствовали, что происходит что-то неладное, но не знали, как на это реагировать.

За соседним столом сидели трое мужчин — по виду ремесленники. Один из них, крепкий кузнец с седой бородой, говорил громче других:

— Так дальше нельзя! Четвёртый день без князя, а порядка всё меньше. Вчера на моего соседа напали прямо среди белого дня, кошель отняли. А стража где?

— А что стража? — отвечал другой, похожий на кожевенника. — У стражи жалованья нет, вот они и не рвутся службу нести.

— То-то и оно! — горячился кузнец. — Князь нужен, да не абы какой. Сильный нужен, чтоб порядок навёл.

— А где такого взять? — вмешался третий. — Давыд — тряпка, Святослав — дурак горячий.

— Вот и думаю — может, кто другой найдётся? — задумчиво сказал кузнец. — Слыхал я, есть ещё родичи у покойного князя. Может, кто из них объявится?

Я навострил уши. Интересно, откуда такие слухи?

— Да что толку гадать, — махнул рукой кожевенник. — Бояре всё равно своё решение примут. А нас спрашивать не будут.

— Не факт, — возразил кузнец. — Вече ещё никто не отменял. Если народ поддержит кого-то, бояре подумают.

Вече. Народное собрание. Я помнил об этом институте, но не был уверен, насколько он влиятелен в Смоленске. Если кузнец прав, то поддержка простого народа может оказаться важнее боярских интриг.

Допил эль и вышел на улицу. День клонился к вечеру, но информации я собрал достаточно. Картина была ясной.

Смоленск находился в кризисе. Отсутствие сильной власти деморализовало людей, ослабляло оборону, открывало дорогу внешнему вмешательству. Два претендента на княжение не вызывали энтузиазма ни у народа, ни у здравомыслящих бояр. Часть боярства уже получала золото от соседних государств.

При этом люди были готовы поддержать сильного правителя, если такой появится. Важно было правильно себя подать — не как чужака-авантюриста, а как законного наследника, способного навести порядок.

Агафья Ростиславна могла стать ключевой фигурой — её поддержка придала бы моим претензиям легитимность. Якун Мирославич тоже был важен — как представитель здравомыслящего боярства.

Но прежде всего нужно было устранить конкурентов. Не обязательно убивать — достаточно скомпрометировать или напугать настолько, чтобы они сами отказались от претензий.

Вернулся в дом Якуна, когда уже смеркалось. Хозяин встретил меня с интересом:

— Ну как, осмотрел город? Что думаешь?

— Думаю, что дела хуже, чем кажется, — ответил я, садясь за стол. — Люди обеспокоены, торговля стоит, порядка нет. А главное — враги не дремлют.

— Враги?

— Слышал разговоры о том, что некоторые бояре получают золото от поляков и венгров. Если это правда, то ситуация критическая.

Лицо Якуна потемнело:

— К сожалению, слухи эти имеют основания. Улита Воронковна действительно встречалась с польскими послами. А Ратибор Борискович слишком часто шлёт гонцов в сторону Венгрии.

— И что собираетесь делать?

— А что мы можем? — горько усмехнулся боярин. — Обвинить без доказательств? Они всё отрицают, говорят, что ведут переговоры в интересах Смоленска.

— А если доказательства найдутся?

— Тогда другое дело. Тогда можно их изобличить перед всем вече.

Интересно. Якун явно был готов действовать против предателей, но нуждался в твёрдых доказательствах. Это можно было использовать.

— А что думаете о претендентах? — спросил я. — Кого поддерживаете?

Якун помолчал, взвешивая ответ:

— Честно говоря, ни один меня не воодушевляет. Давыд хорош для мирного времени, но мы живём не в мирное время. Святослав силён, но неуравновешен. Город нуждается в правителе, который сочетал бы силу с мудростью.

— А если бы такой нашёлся?

— Поддержал бы, — не колеблясь ответил Якун. — Смоленск превыше личных амбиций.

Хороший ответ. Якун действительно был честным человеком, хоть и осторожным политиком.

Мы ещё поговорили о делах города, о торговых связях, о военной обстановке. Якун оказался хорошо информированным собеседником — знал и внутренние проблемы, и внешние угрозы.

К концу вечера у меня сложилась полная картина ситуации. Завтра можно было начинать действовать.

Но сначала нужно было подготовиться. Устранить конкурентов, получить поддержку ключевых фигур, продемонстрировать силу. И всё это сделать так, чтобы выглядело естественно и законно.

Виктор Крид, дальний родич покойного князя, прибывший в трудный час, чтобы помочь родному городу. Роль была выбрана правильно — оставалось её грамотно сыграть.

Лёг спать поздно, обдумывая план действий. Завтра начинается новый этап. Этап, который должен привести меня на смоленский престол.

За окном выл ветер, но в доме было тепло и уютно. Последняя спокойная ночь в роли гостя. Завтра я начну превращаться в хозяина.

***

Утром я проснулся с ясным планом действий. Нужно было войти в доверие ко всем боярским родам, изучить расклад сил и найти слабые места противников. А заодно — продемонстрировать собственную силу так, чтобы никто не посмел меня недооценить.

За завтраком Якун сообщил новость:

— Сегодня будет боярская дума в княжеском дворе. Решать будут, кого призывать на княжение. Хочешь послушать?

— Конечно, — ответил я. — Как родич покойного князя имею право присутствовать.

— Право-то имеешь, да только бояре могут и не обрадоваться. Они привыкли решать дела узким кругом.

— Тем лучше. Посмотрим, как они отреагируют на неожиданного гостя.

Якун покачал головой, но спорить не стал. Видимо, решил, что упрямство — семейная черта Ростиславичей.

К полудню мы отправились к княжескому двору. Стража пропустила нас без проблем — Якуна знали, а меня представили как родича покойного князя. В большой палате уже собрались представители всех знатных родов.

Я быстро оценил присутствующих. В центре, за длинным столом, расположились главы боярских родов. Улита Воронковна — женщина лет сорока пяти, с умными, но холодными глазами. Рядом с ней сын — Святослав Воронкович, молодой мужчина с надменным выражением лица.

Ратибор Борискович — воевода средних лет, крепкого сложения, с военной выправкой. Типичный служивый человек старой закалки, весь в рубцах от боевых ран.

Семён Лазаревич — глава торгового рода, осторожный и расчётливый. Рядом с ним брат Глеб, помладше и поэнергичнее.

По краям палаты стояли младшие бояре, дружинники, представители купечества. Агафья Ростиславна сидела поодаль, в чёрном платье, с печальным лицом.

Когда мы вошли, разговоры стихли. Все повернулись к нам.

— Кто это? — спросила Улита Воронковна, окидывая меня оценивающим взглядом.

— Виктор, дальний родич покойного князя, — представил меня Якун. — Прибыл из северных земель почтить память Мстислава Романовича.

— Родич? — переспросил Ратибор Борискович. — А по какой линии?

— По материнской, — спокойно ответил я. — Мать моя была из рода Ростиславичей.

— Интересно, — протянула Улита. — А грамоты есть?

Я достал свиток, который подготовила волхва, и протянул его. Документ был безупречным — печати, подписи, всё как полагается. Боярыня внимательно изучила его, потом передала другим.

— Грамота в порядке, — неохотно признала она. — Но зачем ты здесь? Дума — дело серьёзное.

— Как родич покойного князя имею право знать, что происходит с его наследством, — ответил я твёрдо. — И как человек, небезразличный к судьбе Смоленска.

— Право имеет, — вмешалась Агафья Ростиславна. — Родня должна держаться вместе.

Семён Лазаревич внимательно меня изучал:

— А что в северных землях слышно о наших делах? Какие вести приносишь?

— Вести тревожные, — ответил я. — Говорят, что враги Руси не дремлют. Поляки войска стягивают, литва на границах шевелится. А тут ещё и князя не стало...

— Именно поэтому нам нужно скорее решить вопрос с наследованием, — заявил Ратибор. — Я предлагаю призвать Святослава Всеволодовича. Воин опытный, дружина у него крепкая.

— А я считаю, что лучше Давыда Ростиславича, — возразила Улита. — Человек мирный, рассудительный. При нём порядок будет.

— Порядок? — фыркнул Ратибор. — При мягкотелом книжнике? Первый же набег покажет, чего стоит такой порядок.

— Зато он не будет ввязываться в авантюры, — парировала Улита. — А твой Святослав способен и соседей без причины задеть.

Спор разгорался. Семён Лазаревич пока молчал, выжидая. Я тоже не торопился высказываться — сначала нужно было понять позиции всех сторон.

— А что думает родич? — обратился ко мне Семён. — Как человек со стороны, может, видишь то, что мы не замечаем?

Все взгляды устремились на меня. Момент был подходящий для первого хода.

— Думаю, что оба претендента имеют достоинства, — сказал я осторожно. — Но времена сейчас особые. Враги у ворот, в городе смута. Нужен человек, который сочетал бы военную силу с политической мудростью.

— И кто же это? — съехидничала Улита. — Может, ты сам претендуешь?

В палате стало тихо. Вопрос был провокационным, но я был к нему готов.

— Претендовать могу, — спокойно ответил я. — Родственные права имею, опыт правления тоже есть. Но главное — не желание власти, а готовность служить Смоленску.

Взрыв возмущения был мгновенным. Все заговорили разом:

— Да кто ты такой?!

— Какой опыт правления?

— Чужак, а туда же!

Только Агафья молчала, внимательно на меня глядя. И Семён Лазаревич тоже не спешил с осуждением.

— Тихо! — рявкнул Ратибор, и шум стих. — Слушай, чужак. Не знаю, что у тебя в голове, но Смоленск — не место для авантюристов. Есть законные претенденты, вот из них и выбираем.

— А по какому закону Давыд и Святослав законнее меня? — спросил я. — Все мы Рюриковичи, все имеем право на княжение.

— Право имеют те, кого признают бояре и народ, — холодно заявила Улита. — А тебя никто не знает.

— Тогда дайте узнать, — предложил я. — Испытайте меня. Проверьте, на что способен.

— Интересное предложение, — вмешался Семён Лазаревич. — А что предлагаешь в качестве испытания?

Я улыбнулся. Семён клюнул на удочку. Торговцы всегда любили новые возможности.

— Пусть каждый из претендентов покажет, как умеет решать проблемы Смоленска. Практически, делом, а не словами.

— И что конкретно предлагаешь? — спросил Якун.

— В городе говорят, что некоторые бояре получают золото от врагов Руси, — сказал я, внимательно наблюдая за реакцией. — Пусть каждый претендент попробует это доказать или опровергнуть.

Улита и Ратибор переглянулись. На их лицах мелькнула тревога.

— Это клевета! — резко сказала Улита. — Никто из нас не торгует интересами Смоленска!

— Тогда докажите, — спокойно ответил я. — Откройте свои дворы для осмотра. Покажите, откуда у вас деньги на новые постройки и богатые наряды.

— Да как ты смеешь! — вскочил сын Улиты, Святослав Воронкович. — Мать моя — боярыня знатная, род древний! Не тебе её проверять!

— Садись, сын, — прошипела Улита. — Не связывайся с проходимцем.

Но было поздно. Святослав уже вынимал меч:

— Отвечай за слова, чужак! Вызываю на поединок!

Именно этого я и ждал. Специально довёл ситуацию до конфликта, и молодая горячая голова клюнула. Теперь можно было продемонстрировать силу.

— Принимаю вызов, — сказал я, поднимаясь. — Но предупреждаю — я не привык проигрывать.

Ратибор попытался вмешаться:

— Довольно! Не место здесь кровопролитию!

— Нет уж, — возразил Семён Лазаревич. — Вызов принят при свидетелях. По старому обычаю, дело решит меч.

Агафья встала со своего места:

— Если уж поединок, то по всем правилам. Во дворе, при свидетелях. И пусть судьи проследят, чтобы всё было честно.

Через полчаса мы стояли во дворе княжеских хором. Собрался народ — бояре, дружинники, слуги. Кто-то успел сбегать в город, и простые люди тоже начали подтягиваться.

Святослав Воронкович оказался неплохим воином. Молодой, сильный, хорошо выученный. Меч держал уверенно, двигался быстро. Но опыта настоящих схваток ему явно не хватало.

— Готов? — спросил он, делая пробные взмахи клинком.

— Готов, — ответил я, обнажая свой меч.

Удар последовал мгновенно — мощный, нацеленный в голову. Я отбил его, контратаковал. Святослав отскочил, перешёл к круговым атакам. Тактика была правильной — измотать противника, найти брешь в обороне.

Минуты две мы сражались обычными приёмами. Святослав был хорош, но не более того. Пора было показать зрителям кое-что интересное.

Я пропустил его выпад, позволил клинку скользнуть вдоль рёбер. Святослав торжествующе улыбнулся — думал, что ранил меня. Но следующий удар застыл в воздухе. Я остановил время вокруг его меча.

— Что... — начал Святослав и осёкся, увидев, что его клинок недвижим.

— Магия, — спокойно сказал я и ударил рукоятью ему в висок.

Святослав рухнул без сознания. Время вокруг его меча вернулось к нормальному течению, и клинок со звоном упал на мёрзлую землю.

Во дворе повисла мёртвая тишина. Все смотрели на меня широко раскрытыми глазами.

— Колдун! — закричала Улита Воронковна. — Он колдун! Схватить его!

Но никто не двинулся с места. Магия в этом мире внушала одновременно уважение и страх.

Я поднял руку, и в воздухе вспыхнули золотистые искры — простейшее заклинание, но эффектное.

— Да, я владею силой, — сказал громко, чтобы все слышали. — Силой, которая досталась мне по праву рождения. Силой, которую я готов поставить на службу Смоленску.

— Бесовщина! — продолжала кричать Улита. — Митрополит! Где митрополит? Пусть изгонит нечистого!

Но тут неожиданно выступил вперёд Семён Лазаревич:

— А я думаю иначе, — сказал он твёрдо. — Сила есть сила. И если она служит благому делу, то что в ней плохого?

— Правильно! — крикнул кто-то из толпы. — Князю нужна сила!

— Магия не грех, если она защищает правых! — поддержал другой голос.

Настроение толпы начинало меняться. Простые люди всегда уважали силу, особенно если она была направлена против их угнетателей.

Воспользовавшись моментом, я шагнул вперёд:

— Люди Смоленска! — крикнул я. — Я пришёл сюда не за властью, а за справедливостью! Этот город — моя родина, и я не позволю врагам её разорить!

— А что с изменниками делать будешь? — крикнул кто-то из толпы.

— Изменников накажу! — ответил я. — Всех, кто торгует интересами Смоленска за чужое золото!

Улита побледнела. Ратибор сжал рукоять меча, но пока не решался напасть.

— Докажи! — выкрикнула Улита. — Если обвиняешь, то докажи!

— Хорошо, — ответил я и протянул руку в её сторону.

Заклинание поиска было простым, но зрелищным. Золотистые нити потянулись от моей ладони к Улите, окутали её, затем указали направление — к её усадьбе.

— Там лежит польское золото, — сказал я громко. — Пятьдесят гривен серебра и письмо от Казимира Справедливого.

Толпа ахнула. Улита попятилась:

— Ложь! Магические фокусы!

— Тогда пойдёмте проверим, — предложил Семён Лазаревич. — Народ, идёмте к усадьбе Воронковой!

Толпа пришла в движение. Ратибор попытался было остановить людей, но его никто не слушал. Агафья подошла ко мне:

— Умно сделано, — тихо сказала она. — Но теперь врагов у тебя прибавится.

— Враги — это хорошо, — ответил я. — Они помогают понять, на правильном ли пути идёшь.

Через час мы стояли во дворе усадьбы Улиты Воронковой. В её доме действительно нашли польское золото и письма. Правда, не совсем там, где я указал — пришлось немного подкорректировать заклинание поиска. Но зрители этого не заметили.

Письма были красноречивыми. Польские послы обещали богатые награды за «содействие в установлении мира между Смоленском и Польшей». То есть за сдачу города.

— Измена! — кричала толпа. — Изменница проклятая!

Улита пыталась оправдаться:

— Я думала о благе Смоленска! Польша предлагала союз!

— Союз? — рявкнул Семён Лазаревич. — Это называется продажа отчизны!

Ратибор Борискович понял, что дела плохи, и попытался незаметно ускользнуть. Но я не дал ему уйти:

— А ты куда, воевода? Не хочешь показать свои письма к венграм?

Ратибор развернулся, выхватил меч:

— Хватит твоих фокусов, колдун! Отвечай клинком!

Но на этот раз я не стал церемониться. Заклинание молнии ударило в его грудь, отбросило на несколько шагов. Ратибор упал, но поднялся — кольчуга спасла от смертельной раны.

— Ты не знаешь, с кем связался! — прохрипел он и начал произносить заклинание.

Оказывается, воевода тоже владел магией. Любопытно.

Его заклятие было примитивным — огненный шар, нацеленный мне в лицо. Я легко отвёл его в сторону и ответил ледяными стрелами. Ратибор попытался отбить их мечом, но получилось неудачно — одна стрела всё же достала его в плечо.

— Довольно игр, — сказал я и применил заклинание связывания.

Невидимые путы опутали Ратибора, повалили на землю. Он пытался вырваться, но было бесполезно.

Толпа ревела от восторга. Простые люди любят зрелища, особенно когда побеждают справедливые.

— Что делать с изменниками? — крикнул я толпе.

— Казнить! — раздались голоса.

— В темницу! — предлагали другие.

— Изгнать из города!

Я поднял руку, призывая к тишине:

— Улита Воронковна и Ратибор Борискович изобличены в измене! По закону их ждёт смерть! Но я проявлю милость — пусть покинут Смоленск навсегда! А имущество их пойдёт на нужды города!

Это было мудрое решение. Казнь сделала бы из них мучеников в глазах части бояр. Изгнание — достаточное наказание, которое продемонстрирует и силу, и милосердие.

— Мудро! — крикнул Семён Лазаревич. — Так поступает истинный князь!

— Виктор на княжение! — подхватил кто-то из толпы.

— Виктор! Виктор! — скандировали люди.

Я поднял руки, принимая овации. План сработал идеально. За один день я устранил главных противников, продемонстрировал силу и завоевал поддержку народа.

Агафья подошла ко мне:

— Поздравляю, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Похоже, у Смоленска появился новый князь.

— Пока рано говорить о победе, — ответил я. — Но начало положено неплохое.

Семён Лазаревич тоже приблизился:

— Впечатляющее представление, — признал он. — Не ожидал от северянина таких способностей.

— У северян свои методы решения проблем, — ответил я. — Главное — результат.

— Согласен. Кстати, а что думаешь о торговых делах? Город-то на торговле стоит.

— Думаю, что торговля должна процветать, — ответил я. — Но только честная торговля. А спекулянтов и мошенников нужно гнать железной рукой.

Семён одобрительно кивнул. Видимо, решил, что с новым князем можно будет иметь дело.

Вечером, вернувшись в дом Якуна, я подвёл итоги дня. Результат превзошёл ожидания. Главные противники устранены, поддержка народа получена, часть бояр переметнулась на мою сторону.

Правда, враги тоже появились. Сторонники Давыда и Святослава не простят мне сегодняшнего унижения. Церковь тоже отнесётся к князю-чародею настороженно. И кое-кто из бояр испугается моей силы.

Но это были проблемы завтрашнего дня. Сегодня главная задача была выполнена — я заявил о себе как о серьёзном претенденте на власть.

— Ну и денёк выдался, — сказал Якун, наливая мне чашу вина. — За один день весь город перевернул.

— День удачный, — согласился я. — Но впереди ещё много работы.

— А что теперь думаешь делать?

— Теперь нужно закрепить успех, — ответил я. — Собрать вече, официально заявить о своих претензиях на княжение. И подготовиться к тому, что оставшиеся противники попытаются меня остановить.

— Как думаешь, попытаются остановить?

— По-разному. Кто-то попробует силой, кто-то интригами. А кто-то обратится за помощью к внешним врагам.

— И что будешь делать?

— То же, что и сегодня, — улыбнулся я. — Буду решать проблемы по мере их поступления.

За окном уже стемнело. Где-то в городе горели костры — народ праздновал изобличение изменников. А в боярских теремах, наверное, шли тревожные совещания.

Завтра начнётся новый день. День, который может стать решающим в борьбе за смоленский престол.

Но сегодня я уже доказал главное — что готов сражаться за эту власть любыми способами. И что у меня есть сила для этой борьбы.

Виктор Крид больше не был просто гостем в Смоленске. Теперь он был претендентом на княжение. Серьёзным претендентом, с которым нельзя было не считаться.

***

Утром третьего дня после моего триумфального появления в Смоленске я понял, что пора переходить от демонстраций к конкретным действиям. Народ меня поддерживал, часть бояр склонилась на мою сторону, но для окончательной победы требовалось официальное признание. А это означало вече — народное собрание, которое должно было избрать нового князя.

За завтраком Якун сообщил важные новости:

— Вчера поздно вечером ко мне приходили гонцы от разных людей, — сказал он, отламывая кусок хлеба. — Семён Лазаревич просит встречи. Говорит, есть дело важное. А ещё Агафья Ростиславна передавала — хочет с тобой поговорить наедине.

— Интересно, — ответил я. — А что с противниками? Давыд и Святослав молчат?

— Не молчат. Их сторонники по городу ходят, людей подговаривают. Говорят, что ты чужак и колдун, что беды от тебя одни будут.

— Ожидаемо. А много ли их слушают?

— Пока мало. После вчерашнего твоего выступления простой народ тебя поддерживает. Но бояре... бояре дело другое. Они власти боятся, которую понять не могут.

Якун был прав. Магия — это сила, но в средневековом мире она могла как привлекать, так и отталкивать. Нужно было действовать осторожно, не напугать потенциальных союзников.

— Когда назначено вече? — спросил я.

— Завтра в полдень, на Соборной площади. Все три кандидата должны выступить перед народом.

— Значит, сегодня последний день для переговоров, — задумчиво сказал я. — Нужно использовать его с максимальной пользой.

Первым делом я отправился к Семёну Лазаревичу. Его дом располагался в купеческой части города — большой, добротный, но без излишней роскоши. Торговцы умели считать деньги и не любили их тратить попусту.

Семён встретил меня в своих покоях — просторной комнате, стены которой украшали дорогие ткани и заморские диковины. За столом сидели ещё несколько человек — очевидно, представители торгового сословия.

— Проходи, князь, — пригласил Семён, указывая на свободное место. — Познакомься — это Борис Негочевич, глава суконников, Фёдор Микитич из кожевников, и Остап Борисович — он рыбными промыслами заведует.

Я поклонился собравшимся. Эти люди представляли экономическую основу города — без их поддержки править было бы трудно.

— Спасибо, что нашли время для встречи, — сказал я, садясь за стол. — Полагаю, у вас есть вопросы к будущему князю.

— Есть, — кивнул Семён. — И главный из них — что ты собираешься делать с торговлей? Смоленск живёт торговыми путями, и любые изменения здесь могут обернуться бедой.

— Понимаю вашу озабоченность, — ответил я. — Но скажите сначала — что вас не устраивает в нынешнем положении?

Борис Негочевич, грузный мужчина с седой бородой, наклонился вперёд:

— Не устраивает неопределённость. Четыре дня без князя — и торговля уже хромает. Никто не знает, какие пошлины будут, какие законы. А неопределённость — смерть для торговца.

— А ещё не устраивают поборы незаконные, — добавил Фёдор Микитич. — Иные бояре думают, что можно с торговцев драть три шкуры. При князе Мстиславе этого не было.

— И охрана плохая стала, — вмешался Остап Борисович. — На дорогах разбойники появились, речные пути небезопасны. Кто товар защитит?

Я внимательно выслушал все претензии. Проблемы были стандартными для времени междуцарствия — отсутствие твёрдой власти порождало хаос во всех сферах.

— Хорошо, — сказал я. — Теперь скажите — что вы хотите от нового князя?

— Порядка, — коротко ответил Семён. — Чтобы законы были ясными и одинаковыми для всех. Чтобы пошлины не менялись каждый месяц. Чтобы суд был справедливым.

— И защиты, — добавил Борис. — Чтобы торговые пути были безопасными, чтобы разбойников ловили и наказывали.

— И чтобы с заморскими купцами отношения хорошие были, — сказал Остап. — Торговля — дело мирное, войны ей только вредят.

— Всё это разумно, — согласился я. — И я готов это обеспечить. Но взамен мне нужна ваша поддержка.

— Какая именно? — осторожно спросил Семён.

— На вече завтра будут выступать три кандидата. Мне нужно, чтобы торговое сословие поддержало мою кандидатуру.

Купцы переглянулись. Семён откашлялся:

— Понимаешь, князь, дело деликатное. У нас и с Давыдом связи есть, и со Святославом. Прямо выступать против них...

— Я не прошу выступать против, — перебил я. — Я прошу выступать за. За того, кто может дать городу то, что ему нужно.

— А что можешь дать именно ты? — прямо спросил Борис.

Вопрос был ожидаемым. Пора было переходить к конкретным предложениям.

— Во-первых, стабильность, — начал я. — При мне законы будут ясными и неизменными. Пошлины — фиксированными на долгий срок. Никаких внезапных поборов.

— Это хорошо, — кивнул Фёдор. — А ещё что?

— Во-вторых, безопасность. Я создам постоянные дружины для охраны торговых путей. Разбойников будем ловить и судить без пощады.

— Дружины стоят денег, — заметил Семён. — Откуда их брать?

— Частично из княжеской казны, частично из торговых сборов. Но сборы эти будут тратиться именно на защиту торговли, а не на княжеские прихоти.

— И в-третьих? — спросил Остап.

— В-третьих, развитие. При мне Смоленск станет ещё более важным торговым центром. Я буду заключать договоры с соседними княжествами, привлекать заморских купцов, строить новые пристани и склады.

Купцы слушали внимательно. Мои предложения были конкретными и выгодными для них.

— Звучит хорошо, — сказал наконец Семён. — Но есть одна проблема. Ты... ты владеешь силами, которые многие не понимают. Это может отпугнуть иноземных торговцев.

— А может, наоборот, привлечь, — возразил я. — Маг на престоле — это гарантия того, что договоры будут соблюдаться. Кто осмелится обмануть князя-чародея?

— Есть в этом смысл, — задумчиво сказал Борис. — И потом, мы видели, как ты с изменниками поступил. Быстро и справедливо.

— Тогда я могу рассчитывать на вашу поддержку?

Семён помолчал, советуясь глазами с товарищами, потом кивнул:

— Можешь. Торговое сословие будет за тебя голосовать.

— Благодарю, — ответил я. — Не пожалеете.

От торговцев я отправился к Агафье Ростиславне. Она жила в небольшом, но уютном доме рядом с Борисоглебским собором. Дом был скромным — видимо, племянница князя не стремилась к роскоши.

Агафья встретила меня в горнице, украшенной иконами и ткаными коврами. На ней было простое чёрное платье — траур по дяде ещё не закончился.

— Проходи, родич, — сказала она, указывая на лавку у стола. — Садись, поговорим.

— Благодарю за приглашение, — ответил я. — Полагаю, у тебя есть что-то важное.

— Есть, — кивнула Агафья. — Завтра вече, и мне нужно понять — стоит ли тебя поддерживать.

Прямота мне нравилась. С такими людьми проще иметь дело.

— А что тебя смущает?

— Многое, — честно ответила она. — Ты появился как снег на голову, за два дня перевернул весь город, устранил противников... Слишком быстро всё происходит.

— В кризисное время нужно действовать быстро, — возразил я. — Медлительность — враг успеха.

— Может быть. Но меня беспокоит не скорость, а методы. Ты использовал магию против Святослава Воронковича. Это произвело впечатление на народ, но...

— Но?

— Но церковь такого не простит. Митрополит Игнатий уже говорит, что в городе появился слуга тёмных сил.

Это была серьёзная проблема. В средневековом мире поддержка церкви была крайне важна.

— А что ты думаешь? — спросил я. — Считаешь меня слугой тёмных сил?

Агафья помолчала, изучая моё лицо:

— Не знаю. Ты не выглядишь злым человеком. И дела твои пока справедливые — изменников изобличил, народ защитил. Но сила твоя... она пугает.

— Сила — это инструмент, — ответил я. — Она может служить добру или злу, в зависимости от того, кто её использует. Я намерен использовать её для блага Смоленска.

— Намерен — это хорошо. Но как я могу быть уверена, что намерения не изменятся?

Вопрос был справедливым. Нужно было дать ей какие-то гарантии.

— Агафья, — сказал я серьёзно, — я понимаю твои сомнения. Поэтому предлагаю следующее — если ты поддержишь мою кандидатуру, я назначу тебя своим советником по внутренним делам. Ты будешь следить за тем, чтобы моя власть не превратилась в тиранию.

— Советником? — удивилась она. — Женщину?

— А почему нет? Ты умна, честна, знаешь городские дела. К тому же племянница прежнего князя — это придаёт моей власти дополнительную легитимность.

Агафья задумалась. Предложение было неожиданным, но привлекательным.

— А какие будут у меня полномочия?

— Широкие. Ты будешь отвечать за городское управление, суд, сбор податей. Фактически — управлять внутренними делами, пока я буду заниматься большой политикой.

— Это серьёзно, — сказала она. — Мне нужно подумать.

— Конечно. Но завтра уже вече, времени на размышления немного.

— Хорошо, — кивнула Агафья. — Если ты действительно готов дать мне такие полномочия, я поддержу твою кандидатуру. Но с условием — при первых признаках тирании я открыто выступлю против тебя.

— Согласен, — ответил я. — Более того — ты будешь иметь право созвать вече для моего смещения, если сочтёшь нужным.

— Тогда договорились, — протянула она руку. — Союз?

— Союз, — согласился я, пожимая её руку.

От Агафьи я направился к церкви. Нужно было как-то решить проблему с духовенством. Митрополит Игнатий мог серьёзно помешать, если настроит против меня верующих.

Борисоглебский собор встретил меня полумраком и запахом ладана. У алтаря служил молебен сам митрополит — пожилой человек с седой бородой и строгими глазами. Рядом стояли несколько священников помладше.

Я дождался окончания службы и подошёл к митрополиту:

— Владыка, можно с вами поговорить?

Игнатий внимательно посмотрел на меня:

— Виктор Ростиславич, не так ли? Тот самый, что магией пользуется?

— Тот самый, владыка. И хотел бы объясниться с вами.

— Объясняться? — митрополит поднял бровь. — А в чём, собственно?

— В том, что моя сила не имеет ничего общего с тёмными силами. Это дар божий, который я использую для защиты правды.

— Дар божий? — скептически переспросил митрополит. — Странный дар. В писании о таких дарах не говорится.

— В писании много чего не говорится, владыка. Но сказано — по плодам их узнаете их. Судите по делам, а не по способам.

Митрополит помолчал, обдумывая мои слова:

— И какие же плоды ты принёс Смоленску?

— Изобличил изменников, которые торговали интересами города. Восстановил справедливость. Дал людям надежду на лучшее будущее.

— Это, конечно, хорошо, — признал Игнатий. — Но методы...

— Владыка, — перебил я, — скажите честно — разве Давыд Ростиславич смог бы сделать то же самое? Или Святослав Всеволодович? Разве они смогли бы так быстро навести порядок?

— Может быть, и нет, — неохотно согласился митрополит. — Но зато они не пугали бы людей колдовством.

— А я кого-то напугал? — спросил я. — Народ меня поддерживает. Торговцы за меня. Даже часть бояр на моей стороне.

— Народ легко обмануть зрелищами, — возразил Игнатий. — А вот как ты будешь править дальше — вот в чём вопрос.

Нужно было переходить к конкретным предложениям:

— Владыка, если я стану князем, я обещаю следующее — церковь получит особое покровительство. Новые храмы, богатые пожертвования, защита от любых посягательств.

— И взамен?

— Взамен прошу не препятствовать моему избранию. Не обязательно поддерживать — просто не мешать.

Митрополит долго молчал, размышляя:

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я не буду выступать против тебя на вече. Но и поддерживать не стану. Пусть народ сам решает.

— Благодарю, владыка. Этого достаточно.

От церкви я отправился в самую сложную часть города — к младшим боярам. Эти люди традиционно поддерживали законных претендентов и с недоверием относились к самозванцам.

Собрание проходило в доме Микиты Борятинича — одного из влиятельных младших бояр. В горнице собралось человек двадцать — все владельцы небольших поместий, служившие при дворе князя.

— Зачем ты пришёл, чужак? — сразу же спросил хозяин дома. — Что тебе от нас нужно?

— Нужна ваша поддержка, — прямо ответил я. — Завтра вече, и я хочу, чтобы вы голосовали за меня.

— За тебя? — рассмеялся кто-то из собравшихся. — Да кто ты такой? Объявился неизвестно откуда, магией пугаешь людей...

— Я — Рюрикович, как и вы все, — спокойно ответил я. — И магия моя служит Смоленску, а не вредит ему.

— Рюрикович... — скептически протянул Микита. — Грамоты, может, и есть, но кто тебя знает? А Давыд и Святослав — князья известные, проверенные.

— Проверенные в чём? — спросил я. — В том, что один слишком мягок, а другой слишком горяч? В том, что ни один из них не смог навести порядок в городе за четыре дня междуцарствия?

— А ты смог? — ехидно спросил молодой боярин с надменным лицом.

— Смог. За два дня изобличил изменников, восстановил порядок, заручился поддержкой народа. Результат налицо.

Бояре переглянулись. Спорить с фактами было трудно.

— Допустим, ты умеешь наводить порядок, — сказал Микита. — А что дальше? Как править собираешься?

— По закону и справедливости, — ответил я. — Каждый получит то, что заслуживает. Честные будут награждены, предатели наказаны.

— А что нам от этого? — прямо спросил молодой боярин. — Какую выгоду мы получим?

Вот и добрались до сути. Младшие бояре хотели знать, что им светит при новом князе.

— Выгода простая, — ответил я. — При мне способные люди будут продвигаться по службе независимо от родовитости. Кто служит верно — получает волости, чины, награды.

— А кто служит неверно? — спросил кто-то.

— Лишается всего и изгоняется, как Улита Воронковна и Ратибор Борискович.

— Жёстко, — заметил Микита.

— Времена жёсткие, — пожал я плечами. — Мягкость сейчас — роскошь, которую Смоленск не может себе позволить.

Бояре молчали, обдумывая услышанное. Наконец Микита спросил:

— А что конкретно предлагаешь тем, кто тебя поддержит?

— Новую систему управления, — ответил я. — Вместо старых волостей — новые должности, основанные на способностях. Воеводы, тысяцкие, посадники — все назначения по заслугам.

— И кто будет решать, кто чего заслуживает? — подозрительно спросил молодой боярин.

— Я, как князь. Но с учётом мнения думы и народного вече.

— А если мы не поддержим тебя? — спросил Микита.

— Ваше право, — ответил я. — Но подумайте — при Давыде вы так и останетесь младшими боярами без перспектив. При Святославе будете пушечным мясом в его авантюрах. А при мне получите шанс подняться.

Аргумент был убедительным. Молодые амбициозные люди всегда готовы рискнуть ради карьеры.

— Дай нам время подумать, — сказал Микита. — До завтра решим.

— Конечно, — согласился я. — Время у вас есть до полудня.

Последним пунктом моей программы была встреча с представителями ремесленных цехов. Эти люди составляли значительную часть городского населения, и их голоса на вече могли оказаться решающими.

Собрание проходило в доме старшины кузнецов — того самого, с которым я разговаривал в первый день. Здесь собрались мастера всех ремёсел — кузнецы, плотники, гончары, ткачи, сапожники.

— Здравствуй, князь! — приветствовал меня старшина. — Рады видеть тебя среди честного народа.

— И я рад встретиться с вами, — ответил я. — Ремесленники — основа любого города. Без вас Смоленск не был бы тем, что он есть.

— Приятно слышать, — сказал пожилой плотник. — Не каждый князь так думает. Иные считают нас просто источником податей.

— Я думаю иначе, — заверил я. — Ремесленники создают богатство города. И заслуживают уважения.

— Красивые слова, — заметил молодой ткач. — А что на деле будет?

— На деле будет следующее, — ответил я. — Во-первых, справедливые подати. Не больше, чем город может выдержать, и строго по закону.

— А во-вторых? — спросил гончар.

— Во-вторых, защита ремесленников от произвола. Никто не сможет отнять у вас мастерскую или заставить работать даром.

— И в-третьих? — подхватил кузнец.

— В-третьих, развитие ремёсел. Новые заказы, новые технологии, торговые связи с другими городами.

Ремесленники слушали внимательно. Мои предложения касались их прямых интересов.

— А что взамен просишь? — спросил старшина.

— Поддержки на вече, — честно ответил я. — И верной службы городу.

— С поддержкой понятно, — кивнул плотник. — А что значит верная служба?

— Выполнять княжеские заказы качественно и в срок. Не завышать цены. Делиться новыми знаниями с учениками.

— Справедливо, — согласился гончар. — А если кто из ремесленников провинится?

— Судить буду по закону, — ответил я. — Строго, но справедливо.

— Тогда мы за тебя, — сказал старшина. — Ремесленные цехи поддержат твою кандидатуру.

— Благодарю, — ответил я. — Не пожалеете.

Вечером я вернулся к Якуну усталый, но довольный. День прошёл успешно — большинство городских сословий склонилось на мою сторону.

— Ну как дела? — спросил Якун, наливая вина.

— Хорошо, — ответил я. — Торговцы за меня, ремесленники тоже. Агафья Ростиславна поддержит. Церковь нейтральна. Остались только младшие бояре — они ещё думают.

— А что с противниками?

— Давыд и Святослав готовятся к завтрашнему выступлению. Но у них мало шансов — слишком много людей уже определилось.

— Не рано ли радуешься? — предупредил Якун. — Вече — дело непредсказуемое. Там всякое может случиться.

— Может, — согласился я. — Но я готов к неожиданностям.

Утром следующего дня Смоленск проснулся в праздничном настроении. День вече всегда был событием — люди могли высказать своё мнение, послушать кандидатов, почувствовать себя частью большого дела.

К полудню Соборная площадь была полна народу. Собрались все — от богатых бояр до простых ремесленников. В центре площади построили деревянный помост, с которого должны были выступать кандидаты.

Первым слово взял Давыд Ростиславич. Мужчина средних лет, худощавый, с умным, но неволевым лицом. Он говорил о мире, о книжности, о развитии торговли. Речь была разумной, но скучной.

Вторым выступил Святослав Всеволодович. Полная противоположность Давыда — широкоплечий, с громким голосом и воинственными манерами. Он обещал разгромить всех врагов Смоленска и прославить город военными победами. Толпа слушала с интересом, но без особого энтузиазма.

Наконец настала моя очередь. Я поднялся на помост и оглядел собравшихся. Тысячи лиц смотрели на меня с ожиданием.

— Люди Смоленска! — начал я громко. — Четыре дня назад ваш город остался без князя. Четыре дня вы ждали, кто займёт престол и какой будет ваша жизнь. Сегодня настало время решить!

Толпа зашумела одобрительно.

— Я не буду обещать вам лёгкой жизни, — продолжал я. — Времена трудные, враги у границ, в городе ещё много проблем. Но я обещаю справедливость! Я обещаю порядок! Я обещаю защиту!

— А кто ты такой? — крикнул кто-то из толпы.

— Я — Виктор Ростиславич, внук князя Ростислава, правнук Мстислава Великого! — ответил я. — Кровь Рюрика течёт в моих жилах, как и в жилах других претендентов!

— А сила твоя откуда? — спросил другой голос.

— Сила моя от Бога! — громко ответил я. — И служит она правде! Вы видели — изменников изобличил, порядок навёл, справедливость восстановил!

Толпа загудела одобрительно. Люди помнили вчерашние события.

— Если изберёте меня князем, — продолжал я, — обещаю следующее! Во-первых, законы будут одинаковы для всех — и для боярина, и для смерда! Во-вторых, подати будут справедливыми и не разорят народ! В-третьих, торговля будет процветать под княжеской защитой!

— А что с врагами? — крикнули из толпы.

— Врагов разобью! — ответил я. — И пусть только попробуют напасть на Смоленск при мне!

Для убедительности я поднял руку, и над площадью вспыхнули золотистые искры. Толпа ахнула от восхищения.

— Виктор! Виктор! — начали скандировать люди.

Но тут произошло неожиданное. Из толпы выступил пожилой боярин — Добрыня Никитич, один из старейших и уважаемых людей в городе.

— Постой, молодой князь, — сказал он громко. — Слова твои красивы, сила впечатляет. Но как мы можем доверить город тому, кого не знаем? Где твоя дружина? Где твои союзники среди князей? Что будет, если соседи нападут?

Вопрос был серьёзным. Добрыня пользовался авторитетом, и его сомнения могли повлиять на исход голосования.

— Уважаемый Добрыня Никитич, — ответил я, — ты спрашиваешь о дружине? Моя дружина — весь народ Смоленска! Ты спрашиваешь о союзниках? Мой союзник — справедливость! А что касается врагов... — я снова поднял руку, и на этот раз в воздухе засверкали молнии, — пусть попробуют напасть!

Толпа взревела от восторга. Магические эффекты действовали безотказно.

Но Добрыня не сдавался:

— Хорошо, силу твою мы видели. Но князь должен не только врагов побеждать, но и городом управлять. А опыта у тебя нет.

— Опыт приходит с практикой, — ответил я. — Зато у меня есть то, чего нет у других претендентов — желание служить Смоленску, а не использовать его для собственных целей.

— Красивые слова, — не унимался Добрыня. — А гарантии какие?

Тут неожиданно вперёд выступила Агафья Ростиславна:

— Гарантией буду я! — громко сказала она. — Как племянница покойного князя, я поручаюсь за Виктора Ростиславича! Если он обманет доверие народа, первой выступлю против него!

Это произвело сильное впечатление. Агафья пользовалась всеобщим уважением как представительница княжеского рода.

— И я поручаюсь! — крикнул Семён Лазаревич. — Торговое сословие поддерживает Виктора!

— И мы поручаемся! — подхватил старшина кузнецов. — Ремесленники за него!

Один за другим выступали мои сторонники. Настроение толпы становилось всё более благоприятным.

Наконец настало время голосования. По древнему обычаю, каждое сословие голосовало отдельно.

Первыми голосовали бояре. Старшие разделились — часть за Давыда, часть за Святослава, немногие за меня. Но младшие, видимо, приняли решение — большинство поддержало мою кандидатуру.

Торговцы и ремесленники голосовали дружно — за меня.

Простой народ тоже был на моей стороне — вчерашняя демонстрация силы и обещания справедливости сделали своё дело.

В итоге результат был убедительным — две трети голосов за Виктора Ростиславича.

— По воле народа Смоленского, — торжественно объявил старейший боярин, — князем избирается Виктор Ростиславич!

Площадь взорвалась ликованием. Люди кричали, бросали в воздух шапки, обнимались. Наконец-то у города появился князь.

Меня подвели к специально приготовленному столу, где лежали княжеские регалии — шапка с собольей опушкой, золотая цепь, меч в дорогих ножнах.

— Принимаешь ли ты княжение над Смоленском? — спросил старейший боярин.

— Принимаю, — ответил я громко. — И клянусь служить этому городу до последнего дыхания!

На мою голову возложили княжескую шапку, на плечи накинули цепь, к поясу пристегнули меч. Формально я стал князем Смоленским.

— Да здравствует князь Виктор! — закричала толпа.

— Да здравствует! — подхватили тысячи голосов.

Но церемония ещё не закончилась. По обычаю, новый князь должен был дать клятву перед народом.

— Клянусь именем святых Бориса и Глеба, — начал я торжественно, — править справедливо, защищать слабых, карать виновных, заботиться о благе Смоленска! Клянусь не щадить жизни своей ради города и народа!

— Клянись! — скандировала толпа.

— Клянусь! — громко ответил я.

Церемония завершилась молебном в Борисоглебском соборе. Митрополит Игнатий, верный своему обещанию, благословил новую власть, хотя и без особого энтузиазма.

Вечером в княжеском дворе состоялся пир. Собрались все, кто поддержал мою кандидатуру — бояре, торговцы, ремесленники. Столы ломились от яств, лилось вино, звучали тосты.

— За князя Виктора! — провозгласил Семён Лазаревич, поднимая чашу. — За справедливость и процветание Смоленска!

— За князя! — подхватили гости.

Я поднялся со своего места:

— Друзья мои! Сегодня мы начинаем новую страницу в истории Смоленска. Я обещаю, что эта страница будет написана золотыми буквами! Будем работать вместе, и наш город станет сильнейшим на Руси!

Гости одобрительно загудели. Настроение было приподнятым.

Но даже в момент триумфа я не забывал о реальности. Главные противники — Давыд и Святослав — не присутствовали на пиру. Они не смирились с поражением и наверняка готовили ответные ходы.

Кроме того, соседние княжества могли не признать мою власть. Польша и Литва точно попытаются воспользоваться сменой власти для своих целей.

И, наконец, управление городом — это не только торжественные речи, но и ежедневная рутинная работа. Нужно было наладить администрацию, собрать подати, организовать оборону, решить десятки текущих проблем.

Но всё это было завтра. Сегодня я праздновал победу.

Поздно вечером, когда гости разошлись, я остался в княжеских покоях один. Большая комната с резной мебелью, дорогими коврами и иконами в красном углу. Из окна открывался вид на Днепр и заречные дали.

Мой город. Моя власть. Моя ответственность.

Я подошёл к окну и долго смотрел на огни Смоленска. Где-то там жили люди, которые поверили мне и доверили свою судьбу. Теперь я должен был оправдать их доверие.

Виктор Крид, князь Смоленский. Звучало солидно. Но титулы — это только начало. Главное впереди — превратить этот древний город в оплот силы, способный противостоять любым врагам.

А враги обязательно появятся. В этом я был уверен.

За окном шумел ночной ветер, и в его звуках мне слышались отголоски будущих битв. Но я был готов к ним. У меня была сила, была власть, была поддержка народа.

Чего ещё может желать человек, который всю жизнь привык брать то, что хочет?

Завтра начинается новая жизнь. Жизнь князя Виктора Первого Смоленского.

***

Прошла неделя с моего восшествия на смоленский престол. Семь дней напряжённой работы — встречи с боярами, решение споров, организация княжеской администрации. Наконец появилось время осмотреть свои владения не с деловыми целями, а просто для удовольствия.

Утро выдалось ясным и морозным. Снег хрустел под ногами, воздух был прозрачен как хрусталь. Идеальная погода для прогулки по городу.

— Не возьмёшь ли охрану, князь? — спросил Якун за завтраком. — Всё-таки времена неспокойные.

— Обойдусь, — отмахнулся я. — Хочу походить по городу как обычный человек, посмотреть на жизнь без княжеской свиты.

— Да уж обычным тебя никто не назовёт, — усмехнулся Якун. — После вчерашнего суда над ворами весь город только о тебе и говорит.

Вчера действительно был показательный случай. Поймали шайку грабителей, которые промышляли на городских улицах. Обычно таких дел решались долго — много свидетелей, запутанные показания, попытки подкупа. Я разрешил всё за час с помощью простого заклинания правды. Преступники сами признались во всех грехах.

— Порядок должен быть, — пожал я плечами. — А способы — дело десятое.

Выйдя из княжеского двора, я направился в сторону торговых рядов. Хотелось посмотреть, как идёт торговля при новой власти, послушать, о чём говорят люди.

Первым делом зашёл к знакомому оружейнику. Старик радостно засуетился, увидев меня:

— Государь! Какая честь! Как вам служит дамасский клинок?

— Отлично служит, — ответил я, похлопав по рукояти меча. — А дела как идут?

— Лучше некуда! — расплылся в улыбке мастер. — После того как ты воров проучил, все оружие покупать потянулись. Говорят — при таком князе надо готовиться врагов встречать достойно.

— И правильно говорят, — согласился я. — А что нового в твоих запасах?

Оружейник показал мне несколько новых клинков — добротная работа местных мастеров. Потом достал из-под прилавка что-то завёрнутое в ткань:

— А вот это особенное. Кинжал литовской работы, с серебряной рукоятью. Купец заморский продал, говорил — для защиты от нечистой силы делали.

Кинжал действительно был необычным. Клинок узкий, обоюдоострый, на рукояти — странные руны. Я почувствовал слабое магическое излучение.

— Интересная вещь, — сказал я, взвешивая оружие в руке. — А откуда купец?

— Говорил, из Литвы. Больше месяца назад приезжал, много чего продал. А потом пропал — никто не видел, куда делся.

Подозрительно. Литовский купец, магический кинжал, внезапное исчезновение... Но пока не стоило делать поспешных выводов.

— Сколько просишь за кинжал?

— Для тебя, государь, — десять гривен. Дорогая вещь, но того стоит.

Я расплатился и спрятал кинжал под плащом. Магическое оружие лишним не бывает.

От оружейника направился к ювелирам. Хотелось посмотреть на их новые работы, возможно, заказать что-нибудь для княжеского престижа.

Лавка ювелира встретила меня знакомым блеском золота и серебра. Мастер — тот самый, что продал мне цепь с орлом, — почтительно поклонился:

— Добро пожаловать, князь! Что желаете?

— Посмотреть, что новенького сделал, — ответил я, разглядывая украшения. — Может, что и приглянется.

— Есть одна вещица особенная, — сказал ювелир и достал небольшую шкатулку. — Перстень княжеский, с самоцветом заморским.

Перстень был действительно великолепен. Массивное золотое кольцо с крупным рубином в центре. По ободу шли тонкие узоры — переплетённые змеи и орлы.

— Красивая работа, — похвалил я. — Твоя?

— Моя, государь. Месяц трудился, не жалел сил. Думал — вдруг понадобится для княжеской коронации.

Я примерил перстень — сидел идеально. И опять же — лёгкое магическое свечение. Видимо, местные мастера интуитивно добавляли в свои изделия защитные свойства.

— Беру, — сказал я. — Отличное дополнение к княжескому убранству.

— Для вас, государь, — в подарок, — поспешно сказал ювелир. — Честь для меня, если мою работу князь носить будет.

Но я всё же заплатил. Ремесленники должны получать справедливое вознаграждение за труд.

От ювелира пошёл к торговцам тканями. Нужно было заказать новые одежды — княжеский гардероб требовал пополнения.

— Государь! — обрадовался знакомый торговец. — Как раз вчера новые ткани привезли. Бархат венецианский, шёлк византийский, сукно фламандское!

Он показал мне роскошные материалы — действительно высочайшего качества. Очевидно, слухи о богатом князе уже дошли до заморских купцов.

— Хорошие ткани, — признал я. — А откуда привезли?

— Купец новгородский торговал. Говорил, специально для смоленского князя старался — слышал, что у вас теперь порядок и справедливость.

— Приятно слышать, — улыбнулся я. — Значит, слава о Смоленске уже за пределы княжества вышла.

Заказал несколько комплектов одежды — парадной и повседневной. Торговец обещал сшить всё за неделю.

Дальше мой путь лежал к парфюмерам и лавочникам редких товаров. В одной из лавок обнаружил интересные восточные благовония, в другой — редкие книги из Византии.

— Книги у вас какие есть? — спросил я у торговца.

— Разные, государь. Жития святых, летописи, книги по врачеванию. А вот эта особенная, — он показал толстый том в кожаном переплёте. — Книга о тайных науках, из Константинополя привезена.

Я взял книгу в руки. Магическое излучение было настолько сильным, что почти жгло пальцы. На обложке золотыми буквами было написано: «О природе сил невидимых и способах их применения».

— Откуда такая книга? — спросил я.

— Монах один продал, — ответил торговец. — Говорил, что из монастырской библиотеки взял, когда в мир уходил. Дорогая вещь, но для учёного человека — бесценная.

— Сколько?

— Пятьдесят гривен серебром.

Немалые деньги, но книга того стоила. Я расплатился и аккуратно завернул том в плащ.

К полудню я дошёл до ремесленных кварталов. Здесь атмосфера была иной — более домашней, трудовой. Кузнецы ковали, плотники строгали, гончары лепили.

Остановился у кузницы, где работал знакомый мастер.

— Здравствуй, князь! — приветствовал он меня, не прерывая работы. — Как дела княжеские?

— Идут своим чередом, — ответил я. — А у тебя что новенького?

— Да вот, наконечники стрел делаю. Заказ большой поступил — сотни три штук нужно.

— Откуда такой заказ?

— Воевода Мирослав заказывал. Говорил, дружину новую вооружить надо.

Мирослав — мой новый воевода, один из младших бояр, который поддержал меня на вече. Толковый человек, хорошо разбирается в военном деле.

— Правильно делает, — одобрил я. — Готовность к войне — лучший способ её избежать.

От кузницы пошёл к гончарам. Хотелось заказать новую посуду для княжеского стола — что-то более представительное, чем обычные миски и кружки.

Гончарная мастерская встретила меня запахом глины и дымом печей. Мастер — пожилой человек с добрыми глазами — показал свои лучшие работы.

— Вот эти чаши для пиров годятся, — сказал он, показывая красивые расписные сосуды. — А это для повседневного стола.

Посуда была действительно хорошей — аккуратной, прочной, с красивой росписью.

— Отличная работа, — похвалил я. — А можешь сделать полный сервиз для княжеского стола?

— Конечно могу! — обрадовался гончар. — За месяц всё сделаю, не хуже боярских.

Договорились о заказе. Ещё один штрих к княжескому престижу.

После гончаров направился к ткачам. В их мастерской женщины работали за большими станками, создавая сложные узоры на полотне.

— Добро пожаловать, государь! — поприветствовала меня старшая мастерица. — Хотите посмотреть на наши работы?

Она показала мне различные ткани — от простого полотна до роскошных ковров. Особенно впечатлил большой ковёр с изображением двуглавого орла.

— Это для княжеского терема делали, — объяснила мастерица. — Думали, вдруг понадобится.

— Понадобится, — заверил я. — Красивая работа.

Заказал несколько ковров для украшения княжеских покоев. Должен же дворец выглядеть соответствующе.

К середине дня я дошёл до самых окраин города, где располагались дворы простых горожан. Здесь жили те, кто кормил Смоленск — земледельцы, скотоводы, рыбаки.

В одном из дворов увидел интересную сцену — пожилой человек обучал мальчика стрельбе из лука.

— Не так держишь! — говорил старик. — Локоть выше, тетиву к уху!

Мальчик послушно исправлял стойку и пускал стрелу. Получалось неплохо для начинающего.

— Добрый день, — поприветствовал я их. — Тренируетесь?

— Ага, — ответил старик, поклонившись. — Внука учу. Говорю ему — при новом князе всем воинами быть надо.

— А зачем всем воинами быть? — спросил я.

— Да как же! — удивился старик. — Князь у нас теперь сильный, справедливый. Значит, враги точно сунутся. Надо готовыми быть, чтоб город защитить.

Логично. Простые люди понимали — сильная власть притягивает вызовы.

— И правильно делаете, — одобрил я. — А ещё чему мальца учите?

— Да всему понемногу. Мечом махать, копьём колоть, на коне сидеть. Война — дело серьёзное, к ней готовиться надо с детства.

Я понаблюдал немного за тренировкой, дал пару советов по технике стрельбы. Мальчишка слушал внимательно — видимо, знал, кто перед ним.

От окраин направился обратно к центру. Хотелось ещё раз пройти по главным улицам, почувствовать ритм городской жизни.

По дороге зашёл в несколько лавок, которые ещё не посетил. У хлебников купил свежий калач, у мясников — копчёную колбасу, у виноторговца — кувшин хорошего вина.

— Как торговля идёт? — спрашивал я у каждого.

Ответы были одинаковыми — лучше, чем раньше. Люди чувствовали стабильность и тратили деньги свободнее.

К вечеру я дошёл до старой части города, где узкие переулки петляли между древними домами. Здесь было тише и безлюднее — большинство горожан уже расходились по домам.

Я не торопился — приятно было побыть одному после целого дня общения с людьми. К тому же в этой части города была особая атмосфера — здесь чувствовалась древность Смоленска, его многовековая история.

Свернул в узкий переулок между двумя старыми домами. Здесь было совсем пустынно — только снег хрустел под ногами да где-то капала с крыши оттаявшая вода.

И тут я почувствовал опасность.

Инстинкт, отточенный годами жизни в мире, где смерть могла прийти откуда угодно, заставил меня остановиться. В воздухе витало что-то чужеродное — запах магии, но не местной, а иной, холодной и враждебной.

Я медленно огляделся. Переулок казался пустым, но...

— Выходите, — сказал я громко. — Нет смысла прятаться.

Из-за углов появились трое. Мужчины в тёмных плащах, с закрытыми лицами. В руках у них были длинные кривые кинжалы, от которых исходило зловещее свечение.

— Виктор из Смоленска, — прозвучал хриплый голос одного из них. — Тебе пришёл конец.

Акцент был явно литовский. Значит, волхва не ошибалась — враги не дремлют.

— И кто же вы такие? — спросил я, незаметно готовя заклинание. — Гости незваные?

— Мы — Лесные Тени, — ответил тот же голос. — Жрецы древних богов. И ты осквернил священную землю своей чужеродной магией.

— Понятно, — кивнул я. — Литовские друиды. А что, не можете справиться с одним человеком без устроения засады?

— Один человек? — рассмеялся первый убийца. — Ты не человек. Ты — отродье тьмы, пришедшее разрушить старый порядок.

— Старый порядок и сам неплохо разрушается, — заметил я. — Без моей помощи.

Но говорить было некогда. Первый нападающий бросился вперёд, взмахнув светящимся кинжалом. Движения у него были быстрые, почти нечеловеческие — видимо, магическое усиление.

Я отклонился в сторону и выпустил огненный шар. Литовец попытался отбить его кинжалом, но магия огня оказалась сильнее его защиты. Шар взорвался, отбросив нападавшего к стене.

Но двое других уже были рядом. Они атаковали синхронно, сверху и снизу — профессиональная работа.

Пришлось применить заклинание замедления времени. Мир вокруг меня притормозил, движения противников стали вялыми. Я легко ушёл от их ударов и контратаковал — ледяная стрела пронзила горло одного из убийц.

Время вернулось к нормальному течению. Литовец рухнул, захлёбываясь кровью.

Оставшиеся двое поняли, что дело плохо. Первый, тот что получил огненным шаром, поднялся со стены. Плащ на нём дымился, но сам он выглядел вполне боеспособным.

— Трерак умер, — констатировал он. — Но мы выполним задание.

Они начали читать заклинание — долгое, сложное, на незнакомом языке. Я почувствовал, как воздух вокруг насыщается враждебной магией.

Не дожидаясь завершения их колдовства, я применил заклинание рассеивания. Магическая конструкция литовцев развалилась, и они отшатнулись, словно их ударили.

— Твоя очередь умирать, северный колдун! — прорычал первый и снова бросился в атаку.

На этот раз он действовал иначе — кинжал в его руке стал светиться ярче, а сам он словно растворился в воздухе. Заклинание невидимости — неплохо для варвара.

Но у меня был ответ. Заклинание истинного зрения показало мне его точное местоположение. Я дождался, пока он приблизится, и ударил молнией.

Электрический разряд попал точно в цель. Литовец материализовался, корчась от боли, и рухнул на снег.

Остался один. Последний убийца понял, что в одиночку ему не справиться, и попытался бежать. Но я не дал ему уйти — заклинание связывания опутало его невидимыми путами.

— Стой! — приказал я. — Поговорим.

Литовец упал на колени, но продолжал сопротивляться. В его глазах читалась фанатичная решимость.

— Не скажу ничего, северный пёс! — прохрипел он. — Лучше смерть, чем предательство!

— Посмотрим, — ответил я и применил заклинание принуждения к правде.

Магия подействовала почти мгновенно. Глаза литовца стали стеклянными, воля сломалась.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Гаудрим из рода Медведя, — ответил он монотонным голосом.

— Кто вас послал?

— Великий жрец Криве-Кривейто. Повелитель всех литовских друидов.

— Зачем?

— Убить тебя. Ты опасен для старых богов. Твоя магия разрушает границы между мирами.

Интересно. Значит, мою силу можно почувствовать издалека.

— Сколько вас было?

— Трое. Но если мы не вернёмся, пришлют других.

— Когда?

— Через луну. Следующая группа будет сильнее.

— Что знаешь о планах Криве-Кривейто?

— Он хочет объединить всех врагов Смоленска. Поляков, венгров, некоторых русских князей. Создать союз против тебя.

Плохие новости. Значит, моё появление действительно всполошило соседей.

— Есть ли ещё что-то, что мне нужно знать?

— Криве-Кривейто владеет артефактом древних. Кольцо Перуна. Оно даёт власть над грозами и молниями.

Это уже серьёзно. Артефакты старых богов обладали огромной силой.

Больше полезной информации из пленника выжать не удалось. Я прикончил его быстро и безболезненно — зачем мучить человека, который просто выполнял приказ?

Осмотрел тела убийц. Кинжалы у них были действительно магическими — литовские руны, серебряные клинки, рукояти из какого-то чёрного дерева. Взял себе один — лишнее оружие не помешает.

На одном из литовцев нашёл кожаный мешочек с золотыми монетами. Польские дукаты — значит, миссия финансировалась из Кракова.

Ещё у них были странные амулеты — костяные пластинки с выжженными рунами. Магическая защита, видимо. Но не слишком эффективная.

Тела пришлось спрятать — не стоило пугать горожан видом убитых врагов. Применил заклинание разложения — к утру от трупов останется только пыль.

Когда закончил с уборкой, уже совсем стемнело. Пора было возвращаться в княжеский дворец.

По дороге обдумывал услышанное. Ситуация осложнялась — против меня формировался серьёзный союз. Литовские друиды, польские маги, возможно — венгерские чародеи. Плюс недовольные русские князья.

Но с другой стороны, открытая вражда лучше скрытой. Теперь я знал, с кем имею дело, и мог готовиться.

Во дворце меня встретил Якун с обеспокоенным видом:

— Где ты пропадал? Уже темно, а тебя всё нет!

— Гулял по городу, — ответил я. — Любовался красотами Смоленска.

— И что, красоты понравились? — подозрительно спросил он, заметив пятна крови на моём плаще.

— Очень, — улыбнулся я. — Особенно те, что в тёмных переулках прячутся.

Якун покачал головой:

— Я же говорил — возьми охрану! Мало ли что в городе случиться может.

— Случилось уже, — согласился я. — Но не то, чего стоило бояться.

— А чего же?

— Литовские гости заглянули. Очень недружелюбные. Пришлось объяснить им, что в Смоленске не рады незваным визитерам.

— Литовцы? — нахмурился Якун. — Что им здесь было нужно?

— То же, что и всем врагам Руси, — ответил я. — Устранить препятствие на пути к своим целям.

— И что теперь делать будем?

— Готовиться, — коротко ответил я. — К серьёзной войне.

Поужинав, я ушёл в свои покои. Нужно было внимательно изучить трофеи, добытые в схватке.

Литовский кинжал оказался интересным артефактом. Клинок был выкован не из обычной стали, а из какого-то сплава с добавлением метеоритного железа. Руны на рукояти давали владельцу защиту от магических атак и усиливали скорость движений.

Костяные амулеты тоже представляли ценность — не как защитные средства, а как источник информации. По характеру рун можно было понять, к какому именно клану литовских друидов принадлежали убийцы.

Но главной находкой была книга, купленная у торговца. Изучив первые страницы, я понял — это серьёзный магический трактат, описывающий принципы взаимодействия различных школ магии.

Автор — византийский маг по имени Калокир — подробно разбирал различия между европейской, славянской и восточной традициями. Особенно интересной была глава о артефактах древних богов.

«Кольцо Перуна, — читал я, — величайший из артефактов славянского пантеона, дарует владельцу власть над грозовыми стихиями. Но цена такой власти велика — каждое использование кольца сокращает жизнь владельца на год».

Полезная информация. Значит, Криве-Кривейто не сможет злоупотреблять артефактом — слишком дорого обойдётся.

Дочитав главу, я отложил книгу и подошёл к окну. За стеклом падал снег, покрывая город белым покрывалом. Смоленск спал, не подозревая о грозящих ему опасностях.

Но я не спал. Планировал, просчитывал варианты, готовился к войне.

Враги объявились — значит, пора показать им, что такое настоящая сила. Пора доказать, что Смоленск под моей властью не по зубам никому.

За окном выл зимний ветер, но в моих покоях было тепло. Скоро весна, а с ней — новые вызовы. Но я был готов их встретить.

***

Весна пришла рано. Уже в начале марта снег начал таять, дороги подсохли, а Днепр освободился ото льда. Время было самое подходящее для большого похода.

За три месяца моего княжения Смоленск превратился в настоящую военную крепость. Новые укрепления, увеличенная дружина, современное вооружение — всё это было готово к испытанию войной. А повод для войны у меня имелся более чем веский.

После январского нападения литовских убийц стало ясно — враги не собираются оставлять меня в покое. Лучшая защита, как известно, — нападение. Пора было показать соседям, что новый князь Смоленский умеет не только отражать удары, но и наносить их.

— Воевода Мирослав! — позвал я, сидя в княжеской думе. — Доложи о готовности дружины.

Мирослав Борятинич, молодой боярин, которого я назначил главным воеводой, поднялся с места:

— Дружина готова, князь. Тысяча конных воинов, пятьсот пеших лучников, двести топорников. Все вооружены, обучены, горят желанием послужить Смоленску.

— Отлично. А что с припасами?

— Продовольствия на месяц, фуража на две недели. Обоз готов к выступлению.

— Кузнец Радим! — обратился я к главному оружейнику. — Как дела с оружием?

— Всё готово, государь! — бодро ответил седобородый мастер. — Мечи наточены, стрелы насажены, копья отлажены. Каждый воин получил полный комплект.

— Тысяцкий Володимер! — позвал я следующего. — Что со снаряжением?

— Кольчуги, шлемы, щиты — всё в порядке, князь. Плюс добавил каждому воину по кожаному доспеху для защиты от стрел.

Я кивнул, довольный докладами. Три месяца подготовки не прошли даром — дружина была готова к серьёзной войне.

— Хорошо, — сказал я, поднимаясь. — Завтра на рассвете выступаем. Цель похода — Литва. Задача — показать литовским князьям, что нападения на Смоленск дорого обходятся.

— А какой план кампании, князь? — спросил Мирослав.

— План простой, — ответил я, разворачивая карту. — Идём прямо на север, к литовским землям. Первая цель — город Кернаве, резиденция князя Миндовга. Берём его, грабим, сжигаем. Потом движемся дальше — к Тракам, к Вильне. И так до самого моря.

— Это будет долгий поход, — заметил Володимер. — Месяца три, не меньше.

— Долгий, — согласился я. — Но результативный. К осени вся Литва будет знать — с князем Смоленским шутки плохи.

— А что с обороной города? — спросил Якун. — Вдруг поляки или венгры воспользуются нашим отсутствием?

— Городская стража остаётся, — ответил я. — Плюс ополчение. Тысячи полторы человек для обороны хватит. А если что — пошлёте гонца, вернёмся.

Вечером я обошёл дружинные станы. Воины готовились к походу — чинили снаряжение, затачивали оружие, писали письма домой. Настроение было приподнятое — все понимали, что предстоит серьёзное дело.

— Князь! — окликнул меня молодой дружинник. — Правда ли, что мы до самого моря дойдём?

— Правда, — ответил я. — Если не струсите.

— Не струсим! — засмеялся воин. — При таком князе и море по колено!

У костра сидела группа ветеранов — опытных воинов, которые служили ещё при князе Мстиславе. Они встретили меня почтительно, но без раболепства.

— Что думаете о предстоящем походе? — спросил я.

— Дело нужное, — ответил старший, седобородый воин по имени Ратмир. — Литовцы давно зарвались, пора их проучить.

— А не боитесь, что их много, а нас мало?

— При князе Мстиславе мы и с меньшими силами не такое творили, — усмехнулся другой ветеран. — А с тобой, князь, вообще не страшно. Твоя сила нам поможет.

— Поможет, — пообещал я. — Но и вы не подведите.

— Не подведём, государь. Смоленская дружина врагов не боится.

На рассвете армия выступила. Тысяча семьсот человек — внушительная сила по меркам того времени. Впереди ехала конная дружина, за ней шли пешие лучники и топорники, замыкал колонну обоз с припасами.

Я ехал в авангарде, рядом с воеводой Мирославом и сотниками. Хотелось видеть дорогу и местность, по которой предстояло пройти.

Первые дни похода прошли спокойно. Шли по знакомым смоленским землям, где каждая деревня встречала нас как освободителей. Крестьяне выносили хлеб и мёд, благословляли на ратный подвиг.

— Князь наш! — кричали они. — Покажи литве силу русскую!

— Покажу, — обещал я. — Не сомневайтесь.

На третий день дошли до границы. Здесь уже чувствовалась близость врага — брошенные деревни, заброшенные поля, следы недавних набегов.

— Отсюда начинается Литва, — сказал Мирослав, указывая на тёмную полосу леса впереди. — Здесь надо быть осторожнее.

— Осторожнее, но не трусливее, — ответил я. — Высылайте разведку, но идём прямо.

Разведчики вернулись через час с важными новостями:

— Впереди литовский отряд, — доложил старший разведчик. — Человек триста, конных и пеших. Стоят на дороге, как будто нас ждут.

— Ждут встречи? — усмехнулся я. — Что ж, не будем их разочаровывать. Мирослав, готовь дружину к бою.

Воевода отдал приказы, и армия развернулась в боевой порядок. Конница по флангам, пехота в центре, лучники впереди. Классическое построение для полевого сражения.

— Что прикажешь, князь? — спросил Мирослав. — Атаковать сразу или попробовать переговоры?

— Переговоры? — рассмеялся я. — С теми, кто присылал убийц в мой город? Нет уж, сразу в атаку.

Но сначала хотелось продемонстрировать силу. Я выехал вперёд, поднял руку и произнёс заклинание. Небо над литовцами потемнело, сверкнули молнии, грянул гром.

— Литовские воины! — крикнул я так громко, что голос разнёсся на всю округу. — Я — Виктор, князь Смоленский! Вы прислали убийц в мой город! Теперь получайте ответ!

Ещё одно заклинание — и огненный шар величиной с дом взорвался посреди литовского строя. Десятки воинов рухнули, объятые пламенем.

— В атаку! — крикнул Мирослав, и смоленская дружина ринулась вперёд.

Битва была короткой и жестокой. Литовцы храбро сражались, но не могли противостоять и численному превосходству, и магической поддержке. Через полчаса всё было кончено.

— Потери? — спросил я воеводу.

— Семь убитых, двадцать раненых, — доложил Мирослав. — У литовцев почти никто не уцелел.

— Хорошо. Хоронить наших, раненых лечить. А их добро — в общую кучу.

Трофеи оказались неплохими — оружие, кони, несколько мешков серебра. Первая добыча похода.

Дальше шли уже по литовской земле. Здесь обстановка была иной — население враждебное, каждый лес мог скрывать засаду, каждая деревня — быть ловушкой.

Но я был готов к этому. Разведка работала активно, дозоры охраняли колонну, магические заклинания помогали обнаруживать скрытых врагов.

Первую крупную добычу взяли на пятый день похода. Небольшой городок Рудня — торговый центр с богатыми складами и ремесленными мастерскими.

— Город укреплён, — доложил разведчик. — Стены деревянные, но крепкие. Защитников человек пятьсот.

— Штурмовать будем? — спросил Мирослав.

— Зачем штурмовать, — ответил я, — когда можно проще.

Я выехал к городским стенам и крикнул защитникам:

— Жители Рудни! У вас есть выбор! Сдавайтесь добровольно — и останетесь живы! Будете сопротивляться — сгорите все дотла!

Для убедительности запустил над городом несколько огненных шаров. Они взорвались в воздухе, не причинив вреда, но эффект произвели впечатляющий.

— Думайте быстро! — добавил я. — Терпения у меня мало!

Горожане думали недолго. Через полчаса ворота открылись, и делегация старейшин вышла с повинной головой.

— Милости просим, князь! — сказал старший из них. — Город сдаётся! Только пощади людей!

— Людей пощажу, — пообещал я. — Если не будете сопротивляться.

Так Рудня была взята без единой капли крови. Дружина вошла в город, и началось методичное ограбление. Все ценности, оружие, продовольствие — всё изымалось в пользу смоленской армии.

— Что с населением? — спросил Мирослав.

— Не трогать, — приказал я. — Мы не разбойники, а воины. Воюем с теми, кто нас провоцирует, а не с мирными людьми.

— А город жечь будем?

— Склады и мастерские — да. Дома — нет. Пусть помнят, что мы могли сделать хуже.

К вечеру обоз пополнился значительными трофеями. Серебро, меха, ремесленные изделия — добыча была богатой.

— Неплохо для начала, — сказал воевода, подсчитывая добычу. — Если так пойдёт дальше, дружина вернётся домой богатой.

— Это только начало, — пообещал я. — Впереди города побогаче.

Следующие дни прошли в постоянных стычках. Литовцы пытались организовать сопротивление — устраивали засады, нападали на фуражиров, заманивали отряды в ловушки. Но все их попытки разбивались о мою магию и дисциплину смоленской дружины.

Особенно запомнилась схватка у переправы через реку Вилию. Литовцы заняли противоположный берег и не давали нам перейти. Обычно такую позицию пришлось бы штурмовать с большими потерями.

Но у меня был другой способ. Я вызвал ледяную бурю прямо над литовским строем. Град размером с куриные яйца посыпался на врагов, заставляя их искать укрытия. Воспользовавшись суматохой, наша конница форсировала реку и ударила во фланг.

Литовцы бежали, оставив переправу и богатые трофеи. Ещё одна победа без серьёзных потерь с нашей стороны.

Через неделю после начала похода мы подошли к Кернаве — первой крупной цели кампании. Город был большой и хорошо укреплённый. Каменные стены, глубокие рвы, мощные башни. Защитников, по оценкам разведки, было не меньше двух тысяч.

— Серьёзная крепость, — заметил Мирослав, изучая укрепления. — Штурмом брать будет тяжело.

— А кто говорил о штурме? — усмехнулся я. — У меня есть методы получше.

Я выехал к стенам Кернаве и обратился к защитникам:

— Князь Миндовг! Я знаю, что ты здесь! Выходи на переговоры!

С башни над воротами показалась фигура в богатых одеждах — видимо, сам литовский князь.

— Что тебе нужно, смоленский пёс? — крикнул он. — Зачем пришёл в чужие земли?

— Пришёл отвечать за твоих убийц! — ответил я. — Помнишь, кого ты посылал в мой город?

— Не знаю, о чём ты говоришь!

— Врёшь! — рявкнул я и запустил молнию прямо в башню.

Каменная кладка треснула, башня качнулась. Миндовг отшатнулся, заслоняясь руками.

— Вот тебе за убийц! — крикнул я. — А теперь слушай условия! Открывай ворота, выдавай всех заговорщиков, плати контрибуцию — и останешься жив!

— Никогда! — ответил Миндовг. — Кернаве не сдастся!

— Твоё право, — пожал я плечами. — Тогда готовься умирать.

Я отъехал от стен и начал готовить большое заклинание. То, что планировал применить, требовало времени и сил, но эффект должен был получиться впечатляющий.

— Все отойти от стен! — крикнул я дружине. — Сейчас будет жарко!

Воины поспешно отступили на безопасное расстояние. Я поднял руки и начал читать заклинание адского пламени.

Магия собиралась медленно, как грозовая туча. Воздух потеплел, потом стал горячим, потом раскалённым. Над стенами Кернаве появились первые языки пламени.

— Что это? — крикнул кто-то из защитников.

— Колдовство! — ответил другой голос. — Спасайся, кто может!

Но было поздно. Адское пламя обрушилось на крепость как огненный водопад. Деревянные постройки вспыхивали мгновенно, камень трескался от жара, железо плавилось.

Крики ужаса смешивались с рёвом пламени. Люди выбегали из горящих домов, искали спасения в подвалах и колодцах. Но огонь пожирал всё.

Через час от Кернаве остались только дымящиеся руины. Великолепная крепость превратилась в пепелище.

— Вот что бывает с теми, кто нападает на Смоленск, — сказал я дружине. — Запомните эту картину.

Воины молчали, потрясённые увиденным. Такой силы они ещё не видели.

— Искать выживших, — приказал Мирослав. — Может, кто из знатных уцелел.

Поиски дали результат. В подвале одной из башен нашли самого князя Миндовга с семьёй и несколькими боярами. Обгоревшие, напуганные, но живые.

— Помилуй, князь! — взмолился Миндовг, падая на колени. — Пощади детей!

— Детей пощажу, — ответил я. — А ты ответишь за убийц.

— Я ничего не знал! Это друиды всё затеяли!

— Врёшь. Но неважно. Где сокровищница?

Миндовг показал тайник под развалинами дворца. Сокровища оказались богатыми — золото, серебро, драгоценные камни, дорогие меха.

— Хорошая добыча, — удовлетворённо сказал Мирослав. — На такие деньги можно ещё одну дружину снарядить.

— Половину в обоз, половину дружине, — распорядился я. — Пусть воины знают — служба князю выгодна.

Миндовга я приказал казнить на глазах у всей дружины. Князь, который посылает убийц, должен отвечать за свои поступки. Остальных пленных отпустил — пусть разнесут весть о смоленской мести по всей Литве.

После Кернаве поход превратился в триумфальное шествие. Весть о том, что произошло с главной литовской крепостью, разлетелась быстрее ветра. Большинство городов сдавались без боя, лишь бы избежать участи Миндовга.

Траки встретили нас открытыми воротами и богатыми дарами. Вильня выслала послов с предложением о мире. Десятки мелких городков платили дань, только чтобы армия прошла мимо.

— Не ожидал, что так легко пойдёт, — признался Мирослав, когда мы стояли лагерем под Троками. — Одного примера хватило, чтобы вся Литва струсила.

— Страх — лучший союзник, — ответил я. — Один хорошо проведённый урок стоит десяти побед в открытом бою.

— А что дальше? Дойдём до моря?

— Обязательно. Хочу, чтобы вся Балтика знала — у Смоленска есть зубы.

Мы шли дальше на север, собирая богатую дань с покорённых городов. Обоз пополнялся день ото дня — серебро, меха, янтарь, рабы. К концу месяца добыча исчислялась тысячами гривен.

Но самым ценным трофеем стал не материальный. В Тракай удалось захватить одного из литовских друидов — того самого, что организовывал покушение на меня в Смоленске.

— Признавайся, жрец, — сказал я пленному. — Где твой Криве-Кривейто? Где Кольцо Перуна?

Друид молчал, глядя на меня с фанатичной ненавистью. Пришлось применить заклинание принуждения к правде.

— Криве-Кривейто ушёл в священную рощу, — проговорил жрец безжизненным голосом. — На берегу Балтийского моря. Там он готовит великий ритуал.

— Какой ритуал?

— Призыв древних богов. Он хочет разбудить силы, что спали тысячу лет.

Это меняло дело. Если литовский верховный жрец действительно собирался будить древних богов, медлить было нельзя.

— Мирослав! — позвал я воеводу. — Меняем планы. Идём форсированным маршем к морю. Нужно остановить одного очень опасного безумца.

— Слушаюсь, князь! — ответил воевода. — Сколько дней дашь на переход?

— Неделю. Не больше.

Дружина двинулась ускоренным темпом. Позади оставались разорённые литовские земли, впереди ждала встреча с самым могущественным врагом.

Балтийское море встретило нас серым, холодным простором. Волны бились о каменистый берег, чайки кричали над пенными гребнями. И где-то здесь скрывался Криве-Кривейто со своим Кольцом Перуна.

— Священная роща должна быть неподалёку, — сказал я, изучая береговую линию. — Разошлите разведку. Ищите большие дубы, каменные идолы, следы ритуалов.

Поиски заняли два дня. Наконец разведчики донесли — в пяти милях к востоку найдена древняя роща с каменными истуканами. И там действительно кто-то есть.

— Сколько их? — спросил я.

— Трудно сказать точно, — ответил старший разведчик. — Но не меньше сотни. И все при оружии.

— Хорошо. Завтра утром атакуем.

Последняя битва похода была самой тяжёлой. Друиды сражались с отчаянием обречённых — они знали, что отступать некуда. К тому же священная роща давала им дополнительную силу.

Но моя магия оказалась сильнее. Адское пламя выжгло половину рощи, ледяная буря сковала движения врагов, молнии били точно в цель.

Криве-Кривейто я нашёл у древнего алтаря, где он пытался завершить ритуал призыва. Старик в белых одеждах, с седой бородой до пояса, держал в руках золотое кольцо, от которого исходили вспышки молний.

— Остановись, северный колдун! — крикнул он, увидев меня. — Ты не знаешь, с какими силами связываешься!

— Знаю, — спокойно ответил я. — И мне всё равно.

Криве-Кривейто поднял кольцо, и небо потемнело от грозовых туч. Молнии ударили в землю вокруг меня, оставляя дымящиеся воронки.

Но я был готов к такой атаке. Защитные заклинания отводили разряды в стороны, а контратака не заставила себя ждать — огненный шар размером с телегу врезался в жреца, отбросив его к алтарю.

— Кольцо Перуна не поможет тебе, — сказал я, подходя к раненому врагу. — Ты слишком стар и слаб, чтобы управлять такой силой.

— Проклятие... тебе... — прохрипел Криве-Кривейто и умер.

Кольцо Перуна осталось лежать рядом с телом. Я осторожно поднял артефакт — золотой обруч с вплавленными в него осколками небесного железа. Сила древних богов пульсировала в металле.

— Неплохой трофей, — заметил подошедший Мирослав. — Что с ним делать будем?

— Пока просто возьмём, — ответил я, убирая кольцо в специальный мешочек. — Изучу дома, решу, как использовать.

Разгром священной рощи стал финальным аккордом литовского похода. Сопротивление было сломлено окончательно — оставшиеся князья прислали послов с изъявлениями покорности.

— Что требуешь, победитель? — спросил один из них.

— Мира на десять лет, — ответил я. — И ежегодной дани в тысячу гривен серебром.

— Согласны, — поспешно сказали послы. — Только не разоряй больше наши земли.

— Не буду, — пообещал я. — Если не дадите поводов.

Обратный путь в Смоленск был торжественным. Богатые обозы, довольная дружина, слава великой победы — всё это делало возвращение праздничным.

В каждом городе на пути нас встречали как героев. Люди высыпали на улицы, бросали цветы, кричали приветствия. Весть о разгроме Литвы разнеслась по всей Руси.

— Князь Виктор! — кричали они. — Слава смоленскому воинству!

— Слава! — отвечали дружинники, гордые своими подвигами.

В Смоленск мы вернулись в начале лета. Город встретил армию колокольным звоном и народным ликованием. Весь Смоленск высыпал на улицы встречать победителей.

— С возвращением, князь! — кричали горожане. — Показал литве русскую силу!

— Показал, — согласился я. — И буду показывать всем, кто посмеет на нас напасть.

Добычу разделили по справедливости. Дружинники получили богатые награды, город пополнил казну, церкви получили щедрые пожертвования. Все остались довольны.

Но главной наградой была не материальная добыча, а моральная победа. Смоленск доказал соседям, что с ним нужно считаться. Новый князь показал всем — времена слабости и уступок прошли.

Вечером, сидя в своих покоях и разглядывая Кольцо Перуна, я подводил итоги похода. Три месяца войны, десятки взятых городов, тысячи пленных, огромная добыча. И главное — сломленная воля врагов.

Литва больше не была угрозой. Польша и Венгрия получили недвусмысленный сигнал — Смоленск под новым князем стал силой, с которой шутки плохи.

— Неплохо для первого большого похода, — сказал я вслух, откладывая артефакт в сундук.

За окном играла музыка — город праздновал победу. А я планировал будущее. Литва покорена, но врагов хватает. Скоро придётся снова браться за меч.

Но пока можно было отдохнуть и насладиться плодами победы.

***

ТГ АВТОРА

https://t.me/GRAYSONINFERNO