Грань человечности

Приборы исследовательского оборудования модуля "Наука" российского сегмента Международной космической станции работали в штатном режиме. Алексей Коновалов, командир экипажа, оторвал взгляд от диагностических приборов, чтобы записать новые параметры в журнал ежедневного мониторинга. Слегка монотонная, но важная работа, имела огромную ценность для исследования космоса человеческим сообществом.

Уже совсем скоро, меньше, чем через месяц, он снова вернется в свой уютный загородный дом в Подмосковье, обнимет жену и двух дочек. Сердце защемило в приятной тоске по родному очагу. Алексей каждый вечер перед сном строил планы, как проведет свой долговременный отпуск на Земле, как будет баловать подарками близких, как построит долгожданную баню, в лучших традициях русского зодчества, съездит на море…

– Леха, что-то непонятное твориться, – в модуль вплыл Влад Корнеев, его заместитель, худой, но жилистый блондин, надежный как АК-47, и позитивный, как весенний солнечный свет. Но сейчас его лицо сильно хмурилось. Было видно, что случилось нечто серьезнее, чем поломка какого-нибудь прибора.

– ЦУП(центр управления полетами) не отвечает, – торопливо, но твердо говорил Влад. – Я выходил на другие каналы, но везде пустота.

Алексей сам принялся настраивать связь, но ни картинки, не звука не было. Нехорошее предчувствие сдавило грудную клетку.

– Внешние антенны, приемо-передающие устройства смотрел? – деловито спросил командир.

– Все в норме, – уверенно ответил помощник.

– Иллю… минаторы… – задыхаясь от ужаса, почти кричала Катя Тонева, член экипажа. – Посмотрите в иллюминаторы!

Не теряя ни секунды, Алексей прильнул к обзорному круглому окошку, открывавшему шикарный вид на родную планету. Колыбель человечества, взрастившая его, и еще миллиарды людей, триллионы живых существ, была покрыта облаками циклонов. Казалось, протяни руку, и ухватишься за белоснежную чистейшую материю белого пуха. А вот кристально чистая толща океанов, словно глаза жены Светланки, в которых он утопал, каждый раз смотря на неё. А вот огоньки уже ушедших в тень мегаполисов, блестели крохотными светлячками, как в тот самый день, когда его мама, поймала яркого жучка и Алексей поразился многообразию красоты природы и совершенству окружающего мира.

Светло-русые волосы пустынь, казались рассыпавшимися волосами жены, когда она, вся растрепанная спросонья, но от этого еще более прекрасная, кормила грудью их первенца. У Алексея защемило сердце от этих воспоминаний.

Но, на фоне привычной уже картины необъятной планеты, вдруг сотнями, тысячами копошащихся жучков показались инверсионные следы в атмосфере.

– Это же… – у Влада перехватило дух от увиденной картины. Катя тихо зарыдала, уткнув лицо в ладоши.

– Ракеты. МБР (межконтинентальные баллистические ракеты), – опустившимся на минорную ноту голосом, констатировал факт командир экипажа.

Они летели со всех сторон на встречу друг другу, будто соревнуясь, кто кого обгонит. Влад круглыми, выпученными от ужаса глазами, как при обострении Базедовой болезни, взглянул на Алексея. Сейчас рушилось все! Весь мир летел в тартарары!

Груз осознания ближайших перспектив свалился многотонной плитой на командира. Он даже сгорбился от непреодолимого отчаяния. Светланка, дочки, родные, близкие, человечество – все сгорят в огне ядерной войны. Если не умрут сразу, то потом погибнут от радиации, морозов ядерной зимы, голода, вражды за ресурсы.

Оцепенение накрыло всех, даже Катя перестала плакать, уставившись бессмысленным взором в пустоту.

Между тем внизу стали возникать первые ядерные грибы. Уродливые, вздувшиеся бочки мгновенно разрастались в размерах, заполоняя привычный пейзаж земли воплощением смерти. Миллионы тонн грунта, пыли, сгоревших человеческих останков, зданий, исчезнувших произведений искусства, испарившихся машин и оборудования, безвозвратно потерянных воплощений технологического прогресса и достижений человеческой мысли взметались неудержимой массой в стратосферу.

Мощный электромагнитный импульс от ближайшего взрыва вывел из строя все электронное оборудование станции. Он был отчетливо ощутим на границе атмосферы, сверкнув северным сиянием в нижних слоях магнитного поля земли. Это мобилизовало Алексея, вырвав из унылого оцепенения.

– Надеть скафандры! – приказал командир. Он отчетливо понимал, что сложная система жизнеобеспечения МКС – всего лишь кусок железа и пластика без электричества. Возможно, сгорела начинка системы терморегуляции. Космический жар на солнечной стороне и холод в тени превратят этот хрупкий муравейник, построенный людьми в космосе, в безумное сочетание абсолютного холода и адской жары. Кроме этого перестали работать панели аммиачных теплообменников, отдающих лишнюю энергию в космос.

По сути станция являлась хорошо упакованной многослойной матрешкой с минимальными энергопотерями. Система терморегуляции автоматически выводила лишнее тепло в космос, либо же наоборот нагревало пространство внутри. При этом иллюминаторы были самым слабым местом в защите от холода, выделяя много тепла в космос. Но без них было нельзя. Алексей и так себя чувствовал, будто находится на дне глубокого колодца. В полной темноте потухшей станции единственными источниками света были иллюминаторы.

Возникла мысль об экстренной эвакуации на спасательном корабле "Союз". Но он обесточен электромагнитным импульсом. Да и без внешнего управления из ЦУПа это заведомо опасная идея. Алексей еще раз вспомнил о семье. Бросить все и на свой страх и риск полететь на Землю! Вручную активировать парашюты. Нет, еще есть экипаж. Есть еще два американца, японец и немец. Нужно было спасать их всех! Да и вероятность успешного приземления на твердую землю меньше тысячной процента – в атмосфере твориться черте что! Густые облака из многих тонн разных веществ, продолжающиеся взрывы, пожары, радиация. Нужно было принять коллегиальное решение.

Протиснувшись к американскому сегменту станции, Алексей обнаружил запертый шлюз. Рация не работала, выведенная из строя импульсом. Докричаться до иностранцев мешала плотная герметичная прослойка люка.

Алексей соображал, что же делать. Есть множество инструкций по действию в тех или иных обстоятельствах, вызубренных им еще на этапе обучения в отряде космонавтов. Есть инструкция при обесточивании, когда люди полагаются на автономные аккумуляторы и помощь ЦУПа. Существует план действий при нарушении связи с центром. Имеется и подробное описание принятия мер при выходе из строя обогревающих систем и проникновения радиации. Даже есть секретное руководство в случае ядерного конфликта. Только вот одновременное возникновение всех факторов не описывалось не одним смелым провидцем.

– Все аккумуляторы и батареи разрядились, – сказал Влад. Он похоже приходил в себя и к нему вернулась прежнее несгибаемо позитивное настроение. Он частенько говорил несколько сентенций, которые позволяли ему сохранять невозмутимость. Его любимые: "Делай то, что должен, и будь, как будет", "Не можешь изменить мир – измени отношение к нему". Или запомнившиеся Алексею слова Влада: "Смирившись с возникшей ситуацией, я не забиваю себе голову тем, с чем точно не смогу справиться. Не забиваю себе голову потерями, которые точно не смогу вернуть. Я каждую секунду адаптируюсь к внешним обстоятельствам". "Везет тебе, Влад" – подумал командир, вспоминая семью. – "Видимо, ты больше достоин звания командира".

Алексей очень ценил дружбу со Владом несмотря на разницу в возрасте почти в десять лет. Поэтому всегда добивался у руководства предоставления себе в помощники Корнеева.

– Американцы забаррикадировались, – вяло пояснил командир, кивая на закрытый люк. – Что с управлением станции?

– Все глухо. Хоть весла доставай, и галерным маршем к Земле плыви, – ответил коллега.

– Орбита снижается?

– Пока не сильно. На глаз все ровно. Но в любом случае, с каждым витком мы будем все ближе к Земле, если не запустим корректировку маневровыми двигателями. А там – трение об атмосферу и падение на планету.

– Как Катя?

– Взяла себя в руки. Ведет опись съестных запасов и составляет список необходимых для выживания вещей.

– Что с нашими американскими друзьями делать?

– А попробуй "морзянку"! – вдруг выручил советом приятель.

– Ты гений, Влад! – Алексей достал небольшой топорик – подарок коллег и принялся гулко стучать в металлические элементы шлюза.

– Откройте. Нужно поговорить, – простучал командир на английском варианте азбуки "Морзе", и замер в ожидании ответа. Но лишь тишина оглушительно отзывалась ему.

– Померли, что ли, – сказал Влад. Два астронавта НАСА Энтони Брюл и Саманта Кэтлин были достаточно интересными людьми и адекватными собеседниками. Но как они восприняли катастрофу, Алексею приходилось только догадываться. Кроме этого, с ними работал японец Хайдо Тонэ и немец Фридрих Боммель. Представитель страны восходящего солнца был молчаливым и скрытным человеком и не очень нравился Алексею – в нем чувствовалось какое-то внутреннее напряжение. О таких говорят "себе на уме". А вот Фридрих был компанейским и открытым человеком.

– Влад, помоги Кате. Я тут сам порешаю, – сказал Алексей отправляя товарища подальше от возможной угрозы жизни. Тот, видимо, не поняв всей сложности ситуации, спокойно отправился в хозяйственный блок.

Надо было в любом случае совместно принять решение, как поступить дальше. Он постучал "морзянку" еще раз – снова тишина. Третий! Что-то гулко заскрежетало противным звуком, словно стеклом проводят по металлу.

– Нам вместе надо решить, как выживать дальше, – отбил азбукой Морзе более сложную фразу Алексей.

– Вы, русские, уничтожили мир! – раздались с той стороны четкие стуки, чего-то тяжелого. Алексей только успевал расшифровывать звуки.

– Мы находились здесь с вами, – вполне резонно в ответ отправил сообщение Алексей.

– Ваше государство во всем виновато! – в еще более быстром темпе ответили.

– Ну, а мы то здесь причем? – стараясь сохранять самообладание ответил Алексей. Сейчас было необходимо чтобы эмоции остыли. Кто прав, а кто виноват они все равно не узнают никогда. Все погребено ядерным пеплом.

В ответ было лишь молчание.

– У меня там, под Москвой остались жена и две дочери. Я их больше никогда не увижу, – с мрачным видом принялся выстукивать командир.

– За что мне это? Мой сын… муж… мать… – принеслось в ответ, видимо, это была Саманта, и у неё не утихала истерика.

– Никто из нас не виноват. Когда сорятся политики, больнее всего приходится простому народу. Если подумать разумом, не вы, не я не виноваты в произошедшем. – Алексей выдал монолог, который занял много времени на отбивку азбукой "Морзе".

– Вы, русские, умелые пропагандисты. Я вам не верю! – нервно пробила в шлюз Саманта.

– Мы падаем, Саманта, падаем. Нет никакой разницы, кто прав, кто виноват, если мы погибнем. Но вместе мы можем придумать способы спастись.

За шлюзом послышалась возня. Круглый люк распахнулся. За ним находилось трое человек в скафандрах, но с откинутыми головными шлемами. Саманта плакала навзрыд стараясь не выпускать слезы в пространство, и с трудом уплывая в сторону. Диаметр межотсековой переборки позволял с великим напряжением пролезть сквозь него в облачении скафандра. Но снимать его сейчас было нельзя – уже совсем скоро станция уйдет в тень Земли, и космический холод будет медленно проникать внутрь станции.

Фрид, как сокращенно называли немца на станции, был очень хмур и держал в руке какую-то железяку. Второй американец, Тони угрожающе выставил большой нож на изготовку. Алексей развел руки в стороны, всем своим видом показывая мирные цели.

– Мы связаны единой судьбой, – вкрадчиво проговорил он по-английски.

– Коварство русских известно во всем мире! – сказал Тони.

– Да что вы, как дети малые! – вскипел Алексей. – Вы чешите всех под одну гребенку! В каждой нации есть свои хорошие и плохие, негодяи и меценаты, агрессоры и миротворцы. Мы медленно умираем, а вы играете в злых индейцев и доброго шерифа.

Алексей резко, насколько это можно в состоянии невесомости, выхватил железяку из руки Фрида и демонстративно положил её под ноги.

– Все! Хватит! Соберитесь! – командир экипажа решительно прошел внутрь отсека, несмотря на угрожающую позу Тони. – Где Хайдо?

– Мы его связали, – тихо ответил Фрид. – Он хотел…

Не успел немец договорить, как из соседнего модуля с криком вырвался японец, держа в руке нож. Его лицо исказила гримаса ярости.

– За императора! – прошипел на японском Хайдо.

Драться в условиях невесомости больше похоже на игру в бильярд. От твоего удара отлетает не только противник, но и ты сам силой своего удара задаешь себе траекторию сложного полета. Алексей не хотел сделать больно Хайдо. Уклонившись от не очень резких, из-за невесомости, тычков противника, он оттолкнувшись ногами от стены, пролетел за спину японца, дезориентировав его. В это время Саманта выхватила нож, а Фрид скрутил агрессивного подчиненного Микадо.

– Хайдо, успокойся! – крикнула Саманта.

– И вы все купились на его пропаганду, – яростно зашипел японец. – Его страна уничтожила мир.

– Гражданин страны не несет ответственность за действия руководства этой страны, – сказал Фрид. – Если бы было так, то СССР и Союзники после окончания Второй мировой войны поголовно вырезали нас, немцев и твою нацию, Хайдо.

– Он прав, – тяжело сказал Тони, убирая нож в клапан скафандра. – Да и не известно, кто начал эту ядерную бойню. Если и начал, то какие обстоятельства вынудили сделать это?

– В первую очередь мы люди, представители человечества, и только во вторую – граждане своих стран, – задумчиво поддержала разговор Саманта.

По лицу Хайдо все еще бегали гневные гримасы, но он как то обмяк.

– Нам нужно действовать единой командой, – сказал Алексей. – Мы падаем, нет связи с Землей, отсутствует электроэнергия. Скоро мы войдем в тень планеты.

– Нужно закрыть все иллюминаторы утеплителем. – задумчиво произнес Фрид. – Так сорок минут в тени Земли пройдут более комфортно.

– А еще нам нужно законсервировать ненужные отсеки и всем держаться вместе, – сказала Саманта.

– Надо сгрузить все запасы пищи в один отсек и подсчитать их, – сказала, вплывшая в отсек, Катя. Она вместе с Владом занималась подготовкой необходимых вещей. Помощник Алексея с радостным видом произнес:

– У нас же есть динамо! Я наткнулся на него, перебирая багаж.

– И что? – пока не понимая мысль коллеги, произнес Тони.

– Если раскрутить его – будет вырабатываться ток, – сказал Влад. – Мы можем попробовать запитать разряженные аккумуляторы и запустить систему с помощью автономных источников электроэнергии.

– Это при условии, что не сгорели микросхемы, и прочее сложное устройство внутренних систем станции, – задумчиво проговорил Хайдо. Он успокоился, и объятия Фрида уже стали не нужны. Японец на станции работал техником и досконально разбирался в сложном строении приборов и оборудования.

– Все равно стоит попробовать! – сказала Саманта.

Семь человек сидели и наперебой обсуждали планы спасения. Затем, распределив обязанности, они расплылись в разные отсеки. Часть экипажа заделывала иллюминаторы утеплителем. Последний источник света исчез, но зато активировали ручные химические пластиковые колбы. Слегка надломив похожий на свечку предмет, люди получали достаточное количество света.

Влад и Хайдо отправились в тренажерный отсек. Не секрет, что космонавты обязаны каждый день заниматься спортом, чтобы избежать костно-мышечной деградации в условиях низких нагрузок невесомости. Разобрав велотренажер, Хайдо подключил динамо-машину к вращающему валу спортинвентаря. Далее, с помощью проводов закрепил контакты динамо с контактами аккумуляторной батареи на 28 вольт, стандартному напряжению на станции.

– Крути педали! – сказал японец Владу.

– Пока не дали! – с улыбкой ответил тот.

– Лишь бы больше не было взрывов!

– Чтобы их больше не было никогда!

Они улыбнулись друг другу и Хайдо пошел проверять системы.

Фокус с динамо-машиной сработал. За час утомительного велопробега была заряжена первая батарея. Сменяя друг друга, сотрудники станции заряжали одна за другой имевшиеся аккомуляторы. Дело в том, что автономные источники питания должны были подключаться ко всем системам сразу, потому что сложная структура станции взаимозаменяла или взаимодополняла каждый элемент запускаемого оборудования.

Японец ковырялся в сложных узлах запускаемых систем. Тесты показывали, что оборудование в норме.

Снова собрали весь экипаж. Выяснилось что еды хватит только на полгода при обычном уровне потребления. Можно было растянуть и на год, но решили этого не делать, поскольку велика вероятность упасть на Землю гораздо раньше. С каждой минутой станция все больше сталкивалась с сопротивлением хоть и сильно разряженной, но все же атмосферы планеты.

Успели до входа МКС в тень Земли плотно термоизолировать подручным материалом окна. Вид Земли из обзорных иллюминаторов был совсем печальный: плотные тучи грязной серой массы покрывали абсолютно всю видимую атмосферу родной планеты. Где-то сквозь этот плотный слой прорывались огненные всполохи взрывов и пожаров. Наэлектролизованный могучими вихрями в верхних слоях атмосферы, этот покров то и дело выплёскивал из себя гигантские, прежде невиданные, разряды молний. От этого зрелища слезы наворачивались на глаза. Но команда держалась как могла.

Ужинали молча при свете химических светильников. Ели по стандартной норме. Вторая волна жестокого груза мрачных мыслей накрыла экипаж, после того, как успели переделать первоочередные мероприятия. Атмосфера была вполне спокойной. Чувствовалась, что общая и, возможно, непродолжительная судьба, объединяет коллектив.

Саманта, маленькая, но волевая и активная брюнетка, с короткими, стриженными под каре, волосами, кусала губы. Было видно как она борется с собой, чтобы не разрыдаться. Она была достаточно молода: ей не было еще и тридцати. Милое личико дополнял достаточно эрудированный ум.

Рядом сидела Катя, недавняя выпускница центра подготовки космонавтов. Это был её первый полет. Симпатичная блондинка со спортивной фигурой и необычными, ярко-зелёными глазами, она держалась сильнее многих мужчин. Катя обладала не только стальным характером, но и развитым чувством юмора, так, что все побаивались подтрунивать над ней, ибо в ответ получали еще более колкие остроты. Типично русская женщина, которая и коня на скаку остановит…

На неё поглядывал Влад, давно питая к ней, по-видимому, серьезные чувства. Он играл роль помощника и покровителя Кати. Семей у обоих пока еще не было, и Алексей в душе был рад, если бы у них все получилось.

Рядом с Владом сидел Хайдо. Пожалуй, у этих двоих лучше всего было налажено взаимопонимание с самого начала их смены. Несмотря на сложный и непонятный характер, японец был умен и фантастически работоспособен. Если что-то ломалось, он никогда не оставлял проблему неулаженной, зачастую жертвуя отдыхом и сном.

Справа от Алексея расположился Тони, атлетичный и высокий, всегда сосредоточенно спокойный и вдумчивый человек. Несмотря на харизматичное лицо, имевшее схожесть с образом пирата, он был крайне эрудирован и имел какую-то ученую степень.

Слева находился Фридрих. Кудрявый и рыжеволосый немец, он возводил свою генеалогическую линию к самому Фридрих Великому, прусскому королю семнадцатого столетия. Фрид был тем еще шутником и балагуром, но его настоящей страстью была наука. Эксперименты в космической лаборатории буквально вырывали его из общей жизни станции, поэтому не всегда он мог почувствовать ту легкую грань, когда интересный научный рассказ превращается в занудство.

Но это были люди, которых знал Алексей в том, ушедшим от них мире. Во что они переродятся при новых обстоятельствах? Что вылупится из куколки заботливо сберегаемого цивилизацией человека после полного перехода своей будущей судьбы в их собственные руки? Теперь помощи ждать не откуда!

Даже работники самых экстремальных профессий не лишены доли инфантилизма. Ведь есть же спасатели, которые придут и помогут. Есть дублирующие системы безопасности. Есть надежные средства эвакуации. Любой человек осознает, что за ним стоит цивилизация и есть пути отступления в случае чего. Сейчас же, экипажу предстояло взять полный контроль над своей жизнью.

Каждый пытался отбрасывать мысли о том, что твориться сейчас с их родными и близкими, в как…