Громче меча 2

Глава первая Эн анэкспэктэд ауткам ов э ноубл интэншн

*10 день юся, уездный город Цзинлин, трущобы*

— Ха-ха, долбоёб! — рассмеялся я и схватил тварь за шею. — Зачем ты убегал от меня? Теперь ведь умрёшь уставшим!

Вонзаю свою княжий меч в грудь твари неизвестного мне вида. Тварь шипит, затем хрипит и обмякает. Но меня не наебёшь.

Отпускаю шею этой хуйни и, пока она падает, отсекаю ей голову.

Какого-то значимого сопротивления эта кровососущая лысая хуйня оказать не смогла, поцарапала мне грудь когтями, а потом всё поняла и попыталась сбежать.

— Ну и урод же ты… — поднял я голову, в ужасе моргающую.

Голова у этого шлюхожора абсолютно лысая, уши заострённые, как у вампира из чёрно-белых фильмов типа Дракулы или вроде того. Во рту ассортимент зубов — передние имеют длину сантиметров шесть-семь, кинжаловидные, специально предназначенные для разрывания глоток, а задние зубы похожи на человеческие, но ближе к медвежьим.

Зенки до сих пор моргают, сучок смотрит на меня с ненавистью, но я чувствую, что он делает это из последних сил. Скоро сдохнет.

Вытаскиваю из подсумка специальную кожаную ленту и перематываю трофей, чтобы было удобно нести. В пасть или в нос я ему пальцы совать не хочу, а нести как-то надо.

Это же материальное доказательство того, что я нужен! Какие-то шлюхожоры орудуют в трущобах, едят шлюх, которые, вообще-то, не бесконечные! Время для героев, сука, твою мать, ха-ха!

— Я снова в игре, хе-хе! — засмеялся я и тряхнул головой шлюхожора.

Из обрубка шеи продолжает вытекать кровь, капающая на утоптанную землю трущобной улицы.

Закрепляю голову твари на поясе и иду к шлюхе.

Уже мёртвая. Пока я гонялся за её убийцей, она полностью вытекла.

Ладно, пока не посветлело, нужно найти ближайший пост стражи и сдать им головёшку. Это не энергетический вампир, не цзянши, но если это какой-то подвид, то важно, чтобы на кожу этой твари не попали лучи солнца — сожжёт до совершенно нетоварного вида.

Можно было и тело потащить, но нахуя, если по башке этого уёбка и так всё понятно?

«Ближайший пост стражи на вратах в город», — припомнил я. — «Бегом-бегом!»

Вообще, я никогда не задумывался о том, что категория социальных чудовищ, вообще-то, могла пережить геноцид. Те же цзянши, например — они очень хорошо соображают и питаются Ци своих жертв. В бою они бывают опасны, но больше полагаются на конспирацию — никто не ёбнет тебя мечом по башке, если не будет знать, что ты тут вообще орудуешь…

— Эй, пацаны! — окликнул я двоих стражников, стоящих у ворот. — Смотрите, что я принёс!

Касаюсь головы шлюхожора и, к своему удивлению, ощущаю тонкие и мягкие волосы. Снимаю голову с пояса и опускаю на неё взгляд.

Человеческая голова, язык вывалился, зубы нормальные, взгляд очень усталый и обречённый. Нет, эта хуйня сдохла, но…

— Господин сяньвэй (1) Пи?.. — посмотрел левый стражник на отрубленную голову в моих руках.

Правый стражник вскинул ружьё и навёл его на меня.

— Вы чего? — удивился я.

— Стоять! — выкрикнул левый стражник и так же навёл на меня ружьё. — Брось голову и оружие! На колени!

— Не-не-не, погодите, — попросил я. — Эта хуйня минут семь-восемь назад отгрызла кусок шеи какой-то шлюхе!

— На колени!!! — фальцетом приказал мне левый стражник. — Или мы будем стрелять!!!

— Огонь!!! — выкрикнул правый стражник.

Когда вспыхнули запальные полки, я успел чуть отклониться, но одна пуля попала мне в живот.

— Ах, блядь… — выдохнул я, сложившись от острой боли.

— Быстрее, перезаряжай!!! — скомандовал левый стражник. — Быстрее!!!

— М-м-м, суки… — с усилием разогнулся я. — Не я это начал…

Вынимаю из ножен княжий меч и иду на стражников.

А те лихорадочно перезаряжают свои ружья.

Взмах — верхняя часть черепа левого стражника отлетает в сторону.

Взмах — мой меч ловко облетает выставленное для блока ружьё и пронзает глотку правого стражника.

— Бля-я-ядь… — посмотрел я на живот, из которого только что выплеснулась порция крови, перемешанной с моим же дерьмом. — Суки…

Утаскиваю тела в сторожку и забираю себе ружья. Это трофей, а не мародёрство — взято боем, ёб твою мать…

Времени на перевязку нет, но можно выпить целительный эликсир. Для эликсиров всегда есть время.

Опорожняю в себя фиал и покидаю сторожку.

Надо съёбывать из города, потому что мне не простят двух стражников. Нет, не простят.

Но это такая хуйня, на фоне того, что я сделал до этого — оказывается, это была не кровососущая хуйня, а человек, похожий на местного сяньвэя.

Что он делал в обществе женщины, похожей на шлюху? Да он решил сожрать её!

Оборотень в погонах, сука!

В город мне нельзя, там стража кишмя кишит, поэтому нужно обратно в трущобы, а уже из них бежать в леса. Но на выходе из трущоб тоже врата и стража. Без лишней крови сегодня, увы, не обойдётся.

Всё-таки, ощущения пиздец, поэтому останавливаюсь в ближайшем переулке и начинаю перематываться. Тугую повязку на живот, а дальше пусть само как-нибудь.

Мне пробили кишки, поэтому, в какой-то другой ситуации и с кем-то другим, на этом можно было заканчивать жить — сначала заражение, а затем медленная и мучительная смерть.

Но меня микробы практически не берут, благодаря целебным эликсирам, поэтому надо просто извлечь пулю и зашить рану. Кишки сами срастутся — для этого нужен покой.

Блядь, погулял по трущобам, называется…

Местные обитатели крайне встревожены стрельбой, поэтому кое-кто выглядывает из окон. Ружья могут быть только у городской стражи, поэтому стрелять могла только она — с этим тут очень строго.

Как-то Петрович рассказывал, что в средневековой Японии крестьянам было вообще запрещено иметь какое-либо холодное оружие, чтобы они не представляли угрозы самураям, которые вели охуевший образ жизни.

Здесь, как я успел понять, тотальный запрет касается огнестрельного оружия. Вообще нельзя, никак и никому, потому что приказ вана. Только армии и страже, а остальным запрещено, под страхом смерти.

Так что если в городе кто-то палит из ружья посреди ночи, то это могут быть только стражники, что сразу же мобилизует остальную стражу, которая точно уже прибыла на место.

Блядь, нахуя я перемотался⁈

Потерял кучу времени и, возможно, проебал возможность смыться безопасно.

У ворот из трущоб, как вижу, собралось аж двадцать с лишним стражников — пырятся во все стороны, ищут возможных нарушителей спокойствия. Эх, тут не пройти.

В отличие от городской стены, стена вокруг трущоб вполне функциональная, с острыми железными шипами, препятствующими перелезанию, а также с облепившей стену шипастой лозой, которая тут в роли дешёвого китайского заменителя колючей проволоки…

— Сука… — прошептал я и пошёл обратно.

Придётся идти в город, но это резко возрастающий риск поймать пару пуль.

И какое, сука, неудачное ранение! Я ведь продолжаю вытекать, но только в собственную брюшную полость, а не наружу. Это точно создаст мне проблемы.

Почти чудом получается разминуться с патрулём стражи, а затем я бегу к городской стене и начинаю подъём.

Каменная кладка стены старая, раствор давно рассохся и потерял часть свойств, поэтому я без лишнего напряга цепляюсь за щели и карабкаюсь.

На стене никого нет, поэтому я аккуратно перемахиваю на валганг (2) и смотрю вниз, на город.

Стражников не видно, поэтому аккуратно спускаюсь и иду к ближайшей внешней стене, которая находится к востоку.

Но сразу же становится понятно, что по улицам лучше не ходить, так как из казарм высыпали патрульные, начавшие прочёсывать город на предмет правонарушителей…

«Паркур-паркур, новое движение…» — забираюсь я на крышу двухэтажного жилого здания.

Застройка тут плотная, поэтому я могу без проблем скакать между крышами, как Лейто из «13-го района».

— … путь самовыражения! — делаю я прыжок примерно на пять метров. — Ай, сука…

Ранение не даёт забывать о себе, ведь такие травмы предполагают только один вид паркура — лёжа на диване или на больничной кушетке, под обезболом и в покое. Но у меня просто нет другого выхода.

За сяньвэя меня точно казнят.

«Ёбаный огнестрел…» — думаю я, в прыжке цепляясь за городскую стену. — «М-м-м, ебутся раки в свои сраки!»

Их главное упущение — они совершенно забили на стены. Если бы тут стояли стражники, они бы давно уже спалили меня и пристрелили.

Вскарабкиваюсь на валганг, даю себе полминуты на передышку, а затем перемахиваю через заборол (3) и спускаюсь на дно крепостного рва, заросшего кустами и сорной травой.

— Ох, не так я это всё видел… — прошептал я, поправляя повязку на животе. — Совсем не так…

*12 день юся, в лесах провинции Байдэн*

Треск выстрела, и в ствол дерева слева от моей головы врезается свинцовая пуля.

— Пошёл ты! — стреляю я в ответ.

Я не эксперт по стрельбе из средневекового говнища, но практику уже нарабатываю.

Никуда не попал, но зато стрелок залёг в кусты.

Разворачиваюсь и бегу дальше.

Я устроил засаду на преследователей, чтобы задержать их и выиграть себе дополнительное время. А то они идут, дыша мне в жопу, я чувствую теплоту их дыхания на ней.

«Эксперимент, очевидно, неуд… неудачный», — подумал я, на ходу перезаряжая ружьё.

Это не какие-то городские долбоёбы за мной идут, а армия вана.

Убийство начальника уездной стражи — это страшный проступок, за который положена неотвратимая кара.

Армия вана Чжэн Фенга насчитывает примерно 25 000 солдат, все они поголовно вооружены дульнозарядными ружьями и умеют ими пользоваться.

Считается, что этого достаточно для оборонительных мероприятий, ну, чтобы отразить внезапное вторжение «дружелюбных соседей», но наступать он не может — для этого у него силёнок маловато.

Всё это я узнал от своего собутыльника, старика Тэн Яотинга, который часть жизни положил в армии.

Известно, что, почти восемь лет назад, ван Чжэн, руководящий провинцией Байдэн, в которой я нахожусь прямо сейчас, проиграл войну против вана Цзоу Реншу, возглавляющего провинцию Тея.

Мой путь лежит именно в провинцию Тея, потому что ван Цзоу точно не закадычный дружбан вану Чжэну и выдавать никого не будет. Может так получиться, что мне не придётся воевать против ещё одной провинции — это мне пиздец как не помешает!

Но нужно где-то перекантоваться, чтобы восстановиться после ран. Кишки меня почти не беспокоят, хотя с утра немного напрягло, как из почти стянувшегося пулевого отверстия, из которого я вынул сильно измятую пулю, начало вытекать какое-то кроваво-гнойное говнище. Среди гноя пару раз попадались кусочки свинца, поэтому, сугубо по моему предположению, это такой целительный механизм, а не признак того, что я скоро протухну и сгнию…

Только вот ранение в живот — это не единственное, что меня сегодня гнетёт. Вчера, ближе к вечеру, я снова попал в гэнгстерскую перестрелку с преследователями и меня ранили в спину. Пуля не пробила левую лопаточную кость, но нормально обработать ранение я не смог, поэтому оно долго кровило.

Плохо быть одному — никто не поможет, не подскажет…

Как же я скучаю по ребятам, кто бы знал, блядь…

Ну почему нас не отправили сразу вчетвером? Мы бы тут такого шороху навели, все бы просто опизденели!

Дора бы, наверное, вообще не увидела во всех этих солдатах никакой проблемы.

Я думаю, что стратегически верными, в нынешних реалиях, были пути «душнил» и «стихоплётов», а «физики» уже начинают нежно посасывать.

Сара бы поручила всю работу своим духам или демонам — они бы душили всех этих солдат пачками, под покровом ночи, чтобы было эффективнее. Измученные бессонницей и пересравшиеся от безответных потерь, солдаты вана просто разбежались бы, потому что против «душнилы» у них оружия тупо нет.

Это не значит, что Сара непобедима, но значит, что ей бы не пришлось бежать от армии сильно далеко.

Дора бы применила стихии, чтобы за один нескучный вечер превратить этот лес в одну сплошную ловушку, в которой могут бесследно исчезать если не батальоны, то роты.

А мы с Маркусом, Биба и Боба, два долбоёба, пошли в закалку тела и теперь терпим…

«Надеюсь, с Марки-Марком всё в порядке», — подумал я, насыпая порох на полку.

Мне не западло использовать новые технологии, пусть я в них и не так хорош, как противоборствующие мне солдаты. Из ружья можно достать врага на дистанции до семидесяти-ста метров, не затрачивая лишних калорий.

Это не сильно нужно, чтобы убивать противников, но жизнь слегка облегчает.

«Давно я Квадробера не выпускал»… — вспомнил я о своём духе. — «Сегодня ночью? Наверное».

Мне нужен жёсткий и беспощадный памп, чтобы пересечь «Опаловые врата». Но у меня нет денег, чтобы так много есть, и нет времени, чтобы спокойно пампить. Тут бы просто выжить — и то буду считать огромным успехом.

Местность начала меняться. Лес стал гуще, кустарники плотнее, а видимость хуже. Это заебись. Это прямо то, что нужно.

Шли часы. Пидарасы следуют по пятам. Это не просто какие-то пидарасы, а специально обученные загонные пидоры.

Они следуют не просто по пятам, а ещё и справа, и слева — норовят обогнать меня, чтобы устроить засаду. Неприятные, душные типы.

Но я тоже умею устраивать засады, причём очень подлые.

Когда окончательно стемнело, что в лесу происходит гораздо раньше, чем на равнине, по понятным причинам, я замедлился, ведь это долгожданная передышка.

Поспать сегодня не получится, так как я не потерплю, блядь, такого отношения — никак, сукины дети, не отцепятся от меня.

Я примерно полчаса посидел на упавшем древесном стволе, а затем пошёл назад. Эти уроды посреди ночи не пойдут, они знают, что я обычно делаю с такими шалунишками…

Это значит, что ночной привал уже разбит и, через пару часов, можно проводить диверсионные мероприятия.

— Квадробер, я вызываю тебя… — прошептал я.

Дух вышел из кустов и уставился на меня своим традиционно тупым взглядом. Я слышал, что коалы очень тупы, так как постоянно находятся под кайфом от эвкалипта, но мой Квадробер не тупой, ну, то есть, не совсем тупой. Он не так умён, как другие духи, но зато исполнительный и если ему приказано обоссать глаза врагу, он пойдёт и сделает всё, чтобы обоссать врагу глаза. Мне нравится этот малый.

— Пойдёшь вперёд, — начал я давать инструкции. — Как увидишь лагерь врага, сразу скрытно подбираешься к ним, тушишь костры и начинаешь резать всех, кого увидишь. Убьёшь хотя бы троих — подгоню тебе немного Ци. Идёт?

Квадробер покивал, а затем развернулся и пошёл в сторону врага.

Я аккуратно иду вслед за ним. Мне нужно, чтобы потухли костры. Темнота, как говорится, друг молодёжи.

Мой дух нашёл своих жертв и, первым делом, потушил костры. Всего их было два, а это значит, что всего загонщиков не больше двадцати голов.

Резкое затухание двух костров вызвало панику, кто-то начал лихорадочно чиркать огнивом, а Квадробер начал действовать.

Кто-то захрипел через распоротую глотку, затем кто-то испуганно завизжал и выстрелил.

Это против чудовищ Квадробер, откровенно говоря, никакой, но для человека он грозный противник.

Сверкнула новая вспышка — это Квадробер выпустил в кого-то поглощённое Ци огня из костров.

Из-за вопящего факела, в который превратился один из солдат, видимость существенно улучшилась, загонщики увидели Квадробера и начали стрелять в него.

Одна из пуль попала в цель и дух развоплотился, но загонщики этого не заметили и продолжили палить, торопливо перезаряжая ружья. Ну, значит, настало моё время.

Извлекаю княжий меч из ножен и начинаю убивать.

Солдаты стреляли кто куда, теряя по человеку за взмах.

Долго это не продлилось — я убил четырнадцать солдат, троих прикончил Квадробер, а ещё трое благоразумно съебались.

Теперь это мой лагерь, я бесчестно захватил его в подлом бою, поэтому всё, что тут есть, принадлежит мне.

Начинаю копаться в солдатских запасах.

Денег у них немного, суммарно собрал почти один лян. Как же мало — практически нихуя…

Зато еды у них в достатке. Вяленое мясо, зубодробительные рисовые лепёшки, фасоль, горох и зелёный чай. Последний я не люблю, какая-то хуйня, а не напиток, но даже это лучше, чем вода.

Ещё я разбогател на семьсот с лишним пуль и примерно три с половиной килограмма пороха в пороховницах. У двоих в рюкзаке были большие пороховницы где-то по килограмму пороха — видимо, общий запас, а у остальных имелись небольшие стограммовые пороховницы, из которых они насыпали порох прямо в ствол.

Я считаю, что это очень тупо.

Я не эксперт по дульнозарядным ружьям или мушкетам… или как это вернее называть? В общем, я не эксперт в этих стволах, но даже я сразу понял, что насыпать порох из пороховницы в ствол — это какой-то пиздец и можно гораздо лучше.

Решение выработалось почти сразу: я порезал отрез ткани на куски и сообразил из него тряпичные патроны, состоящие из заряда пороха и пули в тряпичной упаковке. Пуля отделена от заряда туго намотанной бечёвкой, поэтому никакого возможного окисления свинца или пороха от контакта друг с другом не будет. Гениально, блядь, и просто! Вернее, гениально, потому что просто.

Пока эти бедолаги трясущимися руками насыпали порох в стволы, я просто откусывал «жопку» патрона, насыпал точно отмеренную дозу пороха, а потом просто забивал пулю — обёртка служит в качестве пыжа.

Кажется, я видел эту херню когда-то, возможно, по телевизору, но ощущение у меня такое, будто я это изобрёл самостоятельно. Возможно, мама с папой меня сильно недооценили и я с рождения гений? (4)

Но, как ни крути, а я стреляю из ружья вдвое быстрее, чем вся эта покойная солдатня, так как мне не нужно возиться с пороховницей.

Собираю трофеи, забираю себе ещё два ружья, показавшиеся мне самыми новыми, и даю по съебам, а то легко может быть, что тут в окрестностях водятся другие отряды загонщиков.

— Ух, пидарасы, — пробурчал я, прорываясь через кустарник. — Как же вы меня заебали…

*13 день юся, в лесах провинции Байдэн*

— А-ха! — воскликнул я, рассмотрев свою жертву, когда дым рассеялся.

Кабанчик, которого я выслеживал последние полтора часа, лежит и вытекает. Хедшот!

Я мог бы выйти против него раз на раз и победить. Но в таком случае мясо будет невкусным — заебёшься жевать, потому что в ходе борьбы за выживание у животного выделяется адреналин, мышцы забиваются и прочее, что делает мясо невкусным.

А так, я выследил этого свиняру, дождался, пока он пойдёт на водопой, прицелился и застрелил его в башку. Кабанчик сдох на месте и теперь у меня есть минимум двадцать килограмм сочного мяса.

Я вышел к кабанчику, распорол ему глотку и поднял за заднюю ногу, чтобы помочь крови вытечь. Такие вещи надо делать сразу, пока кровь не загустела.

Держать его на весу пятнадцать-двадцать минут неудобно, поэтому я надел на задние ноги кабанчика петлю и подвесил эту свиноту на ближайшей ветке.

Кровь вытекала, а я сидел и жевал размоченную в воде лепёшку.

Ох-хо-хо, скоро будет нормальный ужин! Соль и перец у меня есть, замариную мяско и нажарю шашлыка!

Дождавшись, пока кабан вытечет, спускаю его и начинаю свежевание.

Шкура его мне не нужна, поэтому я снимаю её грубо, на похуй — меня интересует исключительно мясо. Зато она послужит почти отличным «разделочным столом».

Внутренности надо вынимать аккуратно, чтобы не повредить, а то можно запороть мясо всяким внутренним говном и желчью.

Особое внимание к сердцу, печени и почкам. Это самое питательное и вкусное — пожарю на сковороде, получится просто охуенно…

Дальше я завернул тушу в шкуру и понёс её к ручью. Можно было оттереть её травой, но лучше ополоснуть проточной водой.

Лапы, рёбра, грудина и окорока — это отделяем, но самое ценное — это спина, шея и бока.

Разбираю свиноту за двенадцать с лишним минут, снова складываю в шкуру и несу в свой лагерь.

Кажется, я оторвался от загонщиков, но для этого пришлось пересечь топкое болото. Это выиграло мне дня три-четыре, то есть, самое то, чтобы спокойно посидеть и отожраться жирным мясом.

Всё мясо, конечно, на шашлык пускать неразумно, поэтому большую часть я завялю, чтобы хранилось подольше.

— Нет, ну это джекпот, — начал я бросать отрезаемые кусочки мяса со спины каб…