Хроники Раскола

Глава первая. Белый тигр

Однажды во сне я видел драконов, падавших с небес.

Шелест тысяч крыльев наполнял воздух шепотом морского прибоя. Свод над головой, иссеченный прозрачными перьями облаков, переливался от причудливо-карминового у горизонта до зловеще-фиолетового в зените. Бескрайний океан — тусклое отражение эмпирея — бушевал далеко внизу. Промозглый борей набирал силу, гнал саженные волны, увенчанные шапками грязно-бурой пены. Мир погружался в тревожный красный цвет.

Бесчисленной стаей, темным широким потоком в залитом кровью небе, Крылатые Властители молча, стремительно мчались к скрытой за горизонтом цели, словно мыши, зачарованные мелодией легендарной дудочки крысолова. Я летел вместе с ними, такой же безгласный и покорный захватившему окружающее пространство колдовству.

Черными брызгами из живой реки выскальзывали отдельные капли-драконы. Рушились вниз, чтобы навсегда исчезнуть в жадно скалящейся пасти морской пучины. Никто не пытался им помочь, не обращал внимания.

Это был странный сон. Не похожий ни на мир грез, дарующий магию потомкам Древних, ни на иррациональные видения, рождающиеся в глубине усталого разума, свойственные обычным людям. Мог ли он являться пророчеством? Предсказанием будущего, скрытым в непонятом мной тогда символизме?

Невесомые серебряные нити плыли в воздухе. Дракон, паривший слева от меня, угодил в центр паутины, забился, пытаясь освободиться, но только сильнее запутываясь, камнем ухнул в океан. А секунду спустя мои крылья тоже оказались связаны липкими тенетами, и ледяная безжалостная вода раскрыла навстречу смертельные объятия...

Кресник[1] 9938 года от Исхода[2]. Неделю назад волей Древних я был избран эссой[3] северного клана. До начала войны оставалось около трех лет.

*****

Два с половиной года спустя...

Поднявшееся над горами солнце сияло чистейшим белым бриллиантом в кайме безоблачного василькового неба. Воздух, прозрачный, морозный, обжигал кожу, успешно прогонял остатки дремоты. Ясность, спокойствие наступившего утра превращали творившуюся ночью за стенами яранги свистопляску в дурной сон. Лишь снег, обильно покрывший плато ровной молочной скатертью, укутавший низкорослые мохнатые ели в роскошные шубы, убеждал в реальности свирепствовавшей вчера метели.

Я, щурясь, смотрел в залитое светом пространство, размышляя, что приближение весны, уже ощутимое в согретом магией Иньтэоне[4], здесь оказалось почти незаметным.

Далеко впереди, на пологом склоне округлой горы, рассыпались темные точки. Это местное стадо оленей выискивало ягель под снежными наносами.

Оглашая окрестности заливистым лаем, носились ошалевшие щенки хаски. Вместе с псами играли, гоняясь наперегонки и кувыркаясь в сугробах, не разменявшие десять зим птенцы, из-за толстых тулупов напоминавшие пухлых неуклюжих медвежат.

Устроившись на пороге соседней яранги, круглолицая женщина сосредоточенно толкла в ступе листья щавеля. Время от времени она поднимала взгляд, убеждалась, что с детьми все в порядке, и вновь возвращалась к немудреному занятию. Судя по тонкой струйке дыма, курившейся над крышей, внутри разжигали очаг для приготовления завтрака.

— Готовы, эсса?

Из жилища за моей спиной вышел Лоасин, глава семьи Ольгранд, чьим гостеприимством я пользовался последние сутки. Как и я, мужчина был одет в меховую куртку с капюшоном, такие же меховые штаны, заправленные в высокие сапоги. Закрывающий половину лица шарф из козьей шерсти приглушал голос.

Я поправил перекинутый через плечо короткий лук, проверил, как ходит в прикрепленных к бедру ножнах кинжал, кивнул.

— Это будет интересно. Давно не встречал белого тигра.

Думая о предстоящей травле, я ощущал азарт и... грусть. Нашей целью был снежный кот. Красивый грациозный зверь, чья шкура высоко ценилась жадными торгашами с равнин. Опасный и осторожный хищник, по праву носящий титул царя гор.

Обычно представители редкого усатого племени обходили стоянки драконов стороной, чутьем угадывая в нас достойных соперников. Но этот самец то ли по молодости, то ли с голодухи решился тронуть стадо, принадлежащее семье Ольгранд. Одной случайной жертвой тигр не ограничился: несколько последних ночей кряду он вертелся около яранг, явно считая плато своими охотничьими угодьями — и миловал Рок, что никто из птенцов пока не пострадал.

Снежный кот угрожал и оленям, и драконам, а потому я, поклявшийся оберегать клан, собирался уничтожить хищника.

— Идемте, эсса. Пусть ветер сегодня дует в наши крылья.

Лоасин направился вперед, указывая путь. Я последовал за ним: как гость, сегодня я не собирался претендовать на право вести отряд.

Другие охотники уже ждали на опушке ельника, где в последний раз видели тигра. Семеро похожих, словно матрешки одного набора, драконов, из которых только брат моего радушного хозяина Симард был совершеннолетним. Остальные — юноши и две одетые по-мужски девицы, решившие подобно кузенам избрать путь меча, — еще не успели раскрыть крылья.

Женщины реже, мужчины же практически все, за исключением глав родов и их преемников, после первого полета[5] в соответствие с давней традицией покидали семьи, служа в подлунных королевствах и возвращаясь на родину краткими набегами.

Глава вторая. Сокрытая истина

Я ненавижу города людей. Шумные, грязные, пропахшие конским навозом, мокрой шерстью, гниющими отбросами и сточными водами, они вызывают во мне одну лишь неприязнь, заставляя с тоской вспоминать хрустальные башни Иньтэона.

Ненавижу самих людей. Хаотично шатающиеся стада свиней, озабоченных, как бы сытно набить брюхо, обзавестись хлевом побольше, попоной пышнее и оравой таких же толстомордых недалеких поросят. Кажется, главный и единственный смысл существования большинства из них — загадить все вокруг и подпортить жизнь соседу.

Ненавижу постоянно держаться настороже, скрывать свое истинное происхождение. В последнее время развелось до неприличия много сект, ратующих за исключительность человеческой расы, чистильщиков, выискивающих «отравленную пламенем кровь». Чаще всего жертвами доморощенных палачей становились обыкновенные, никак не связанные с кланами люди, но, случалось, в загребущие лапы мясников попадались и настоящие драконы.

Я подозревал, что за всеми этими воинствующими культами прячутся ублюдки из Братства. Испокон веков Ложе не давало жизни наследникам Крылатых Властителей, то затихая на несколько десятилетий, то, накопив силы, объявляя очередной Священный поход.

Вражда между нами не прекращалась ни на минуту. У меня чесались руки раз и навсегда выжечь скверну, если уж этим не озаботились мои предшественники. Но Альтэсса Аратай, смотревший сквозь пальцы на регулярные стычки отдельных охотников и воинов-драконов, выказал вполне определенное недовольство, стоило заикнуться о развертывании полноценной военной кампании. Мне, его командору, пришлось смириться и давить в зародыше время от времени накатывающее раздражение от сложившейся ситуации.

Пьена, столица Франкены, по чьим переулкам нас с Вьюной везла запряженная парой каурых лошадей бричка, выгодно отличалась от большинства известных мне городов подлунных королевств обилием парков, чистотой мостовых и относительным спокойствием. Здесь не провожали каждого чужака подозрительными взглядами, не приставляли толпу шпионов как в Угарде, которую мне пришлось посетить месяца три назад. И все же... гомонящие толпы и тяжелый, пахнущий дымом и прогорклым маслом воздух после недель, проведенных среди тишины и свежести гор, раздражали непривычностью.

Юнаэтра поймала меня во дворце. Едва я успел принять ванную и переодеться после долгого путешествия, пери ворвалась в отведенные мне комнаты и настойчиво утащила в мастерскую порталов. Я удивлялся внезапному желанию Вьюны отправиться в Пьену, которая пусть и считалась красивым городом, не могла сравниться со столицей Северного Предела.

Впрочем, у «побега» был единственный, зато значительный плюс — за сотни верст от Иньтэона вряд ли встретишь желающих прервать наше долгожданное свидание ради важного дела, безотлагательно требующего вмешательства эссы. Поэтому я просто наслаждался близостью любимой девушки, изредка поглядывая по сторонам.

Большей же частью мое внимание принадлежало точеному профилю снежной феи — я безумно соскучился за недели странствий по угодьям северных племен. Мне нестерпимо хотелось провести кончиками пальцев по высоким скулам, ощутить бархатистую гладкость молочной кожи. Зарыться в длинные струящиеся волосы. Впиться в нежные, словно лепестки нераспустившейся лилии, губы.

Я сдерживался, как и всегда, соблюдая приличия, боясь страстным напором испугать-обидеть хрупкую пери. Не давая волю рукам, фантазии я предоставил абсолютную свободу, в какой-то момент полностью уйдя в созерцание, и очнулся лишь, когда Вьюна попросила кучера высадить нас у края набережной.

Дальше мы продолжили путь пешком. Сеарана — река, текущая через центр города — стояла во льду. За мраморными парапетом расстилалась снежная скатерть в темных проталинах, по которой подсолнечными семечками рассыпались рыбаки. Противоположный берег — роскошные каменные хоромы, укутанные в белые одеяния сады — расплывался изменчивым миражом.

Я предупредительно оттеснил девушку подальше от воды, прикрывая собой от ледяного, вольно гулявшего над замерзшей рекой ветра.

Летом здесь бывало не протолкнуться среди толп приехавших насладиться красотами Пьены путешественников и сопровождавших их зевак, уличных артистов, лоточников и карманников. Но сегодня я и Вьюна оказались единственной парой, что бродила в этот дневной час по набережной.

— Мы пришли, mii Gard.

— Вьюна, ты, конечно, обещала сюрприз, но что мы забыли в... борделе?

Я недоуменно рассматривал нарядное трехэтажное здание с каменными стенами цвета спелого лимона, крутой кровлей, чья ярко-красная черепица дерзко выглядывала из-под снежной шапки, стыдливо зашторенными окнами и гирляндами промокших бумажных фонариков, покачивающихся на ветру.

Дом свиданий мадам Риолли — одно из самых дорогих и известнейших заведений подобного рода — считался достопримечательностью Франкены, славясь далеко за пределами ее столицы. В прошлом я пару раз (пару десятков раз, если быть честным) навещал здешних обитательниц и всегда уходил вполне удовлетворенным воспитанницами мадам, искусными как в доставлении телесных утех, так и создании душевной атмосферы.

Я невольно ухмыльнулся, вспоминая юношеские приключения, оставшиеся в прошлом. После первого полета, когда я решил разделить Небо и жизнь с Вьюной, я твердо хранил верность моей драгоценной фее снегов.

Глава третья. Гнев

— Поймай меня!

Дразнящий смех хрустальных колокольчиков гулким эхом расплескался над застывшим в ледяных оковах миром. Шелковая серебристая лента скользнула среди перьев облаков, скрылась в прозрачной дымке серо-голубого эфира.

Хочешь поиграть? Я взмахнул крыльями, поднял вихрь мелкой снежной пыли, азартно бросился в погоню за беглянкой. Небо раскрыло объятья. Земля рухнула вниз, превращаясь в бело-серое полотно с фиолетовым узором лесов, топорщащимися складками гор и черными строчками рек. Огляделся.

Серебряная змейка мелькнула справа и вновь растворилась в зыбкой облачной вуали. Я помчался напрямик, рвя на лоскуты промозглый липкий туман.

Высочил на свободное пространство. Пустота отозвалась задорным звоном. Неуловимая пери блеснула слева, потом справа снизу. Иллюзии?

Я крутанулся на месте, создавая ураган. Волшебный ветер бесследно развеял призрачную дымку, обнажил укрытие коварной феи.

— Ты жульничаешь, mii Gard, — шутливо упрекнула Вьюна.

— Чуть-чуть, — согласился я, приближаясь к лилейной драконице. — Не думала же ты всерьез, что я позволю тебе убежать?

Она кокетливо изогнула шею. Скользнула вниз, словно с ледяной горки. Я с легкостью догнал фею, и мы полетели рядом, лениво взмахивая крыльями. Земля проплывала внизу размытым серым пятном. Кружевные невесомые снежинки порхали в воздухе, оседали на чешуе капельками росы.

Я повернул голову, любуясь профилем пери — изящным и чеканным, как и в человеческом теле. Но в отличие от королевств людей здесь, в наполненных магией небесах, сотканных нашей фантазией, черная непроницаемая повязка не скрывала бледно-голубые топазы глаз.

Здесь, в мире наших снов, Вьюна могла видеть.

Здесь я чувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым. Вблизи источника магии Древних, мнилось, не существует ничего несбыточного. Кроме одного...

Сон невозможно превратить в реальность. И, вполне вероятно, подлунные королевства никогда не узрят взмывшего над землей дракона.

— Вьюна, — сомневаться в словах пери мне казалось кощунством, но слишком фантастически звучало рассказанное ей недавно. — Ты уверена, что Ключ действительно существует? Артефакт, который позволит нам получить силу Крылатых Властителей?

Научит летать не во сне, а наяву!

— Я видела лично, — улыбнулась фея. — Хотя «видела», конечно, неверное слово. Кагерос в виде исключения разрешил коснуться принадлежащего ему осколка. Это непередаваемо, mii Gard! Завораживающе! Мне не найти метафор, чтобы выразить охватившее меня чувство! Переполнивший душу восторг! Будто после долгого путешествия ты вернулся в родные края... будто обрел нечто давно потерянное и забытое, но жизненно важное!

— Но почему...

Я осекся, самостоятельно отыскав ответ на незаконченный вопрос. Поверил бы я Кагеросу, предъяви он часть Ключа? Скорее, воспринял его слова как чудовищную, возмутительную ересь. Повелитель Запада был прав: мне действительно требовалось время, чтобы осознать истину.

Я поднял морду, устремив взгляд в голубую дымку, обращаясь в безответной молитве к Древним. Владыки, чье незримое присутствие постоянно ощущалось рядом, никогда не откликались на мой зов: редкие драконы могли похвастаться их благословением — Альтэссы, да, пожалуй, возглавляющие Хранителей Памяти лиаро.

Жаль. Мне хотелось многое узнать у прародителей, спросить совета. Понять.

Почему они молча взирают на происходящее в подлунных королевствах? Почему не желают вмешаться? Почему позволили разломать на куски драгоценный Ключ? Отняли у своих детей настоящее небо?

— Mii Gard, все в порядке? — долгое угрюмое молчание встревожило Вьюна.

— Да. Конечно, — я обругал себя, что вместо удовольствия порчу редкие часы свидания бесплодными размышлениями

— Тогда...

Фея игриво прищурилась, коснулась своим крылом моего. Резко нырнула в сторону, ушла в штопор, заполоняя мгновение назад ясный эфир иллюзиями.

— Поймай меня!

Влажный ветер, свободно гулявший по дворцовой площади, нес запах талого снега, нагретого солнцем камня и набухших на ветках почек. Зима угасала, уступая права расплескавшейся синевой весне.

День равноденствия. Nara-ne-Nar. Праздник Жизни и Смерти. Днем торжественная Церемония Совершеннолетия, на которой недавно оперившиеся птенцы дают обет верности клану. Ночью — печальная песнь прощания с ушедшими навсегда.

— ...simen'e aler'e mii tel' Is e oil v'iuna tel' Is. Simen'e slav'e arketo Al'te'ssa, — преклонивший перед Аратаем колено молодой дракон ощутимо волновался.

Глава четвертая. Искры

Приглушенные крики стихли минут пять как. Над сонной березовой рощей разлилась тишина, нарушаемая лишь назойливым комариным писком и нерешительными трелями зарянки. Тусклые звезды перемигивались с гаснущими в траве искрами — головешки, в которые превратились остатки обозов, еще тлели.

Я поковырял носком сапога кучу золы. Огонь — верный соратник — не выдаст, уничтожит все улики. Пусть наши противники теперь попробуют разобраться, были ли замешаны в гибели охотников драконьи кланы или просто очередная разбойничья шайка напала на следовавшие безлюдным трактом подводы.

Зарянка умолкла. Склонившиеся к земле ветви дрогнули, когда птаха вспорхнула прочь, напуганная появившимся алым.

— Эсса, мы закончили допрос, — доложил Кейнот. Темная фигура с вычерненным грязью лицом терялась на фоне ночного небосвода. — Сведения о тренировочном лагере Братства подтвердились. Все, как и говорил Альтэсса Запада.

Дракон запнулся, словно собираясь еще что-то добавить или спросить.

— Кейнот?

— Ничего, — лис отрицательно качнул головой.

Что случилось с пленником, уточнять не было нужды. Коготь прекрасно понимал необходимость подчищать следы.

Кожа под маскировкой зудела. Я провел тыльной стороной ладони по лбу, больше размазывая, чем стирая. На востоке светлела узкая полоса — до рассвета оставалось не больше двух часов. Отдал приказ:

— Возвращаемся.

У ветхой хибары на окраине Сакреба было два неоспоримых достоинства, превращающих ее в отличное убежище: отсутствие законного владельца, который вряд ли обрадовался бы вторжению незваных гостей и найденная на заднем дворе точка сопряжения сфер, позволяющая открыть здесь портал[1].

При первом взгляде на покосившиеся, затянутые зеленым мхом развалины, утонувшие в густых зарослях крапивы вперемешку с малинником, чудилось, что хижина вот-вот рухнет. Постройка действительно держалась на слове, только не честном, а магическом.

Я убедился, что смородиновые кусты у плетня расправили ветки, скрыв тропинку от любопытных глаз, притворил дверь.

Вопреки внешней запущенности, единственная комнатушка была хоть и маленькой, но чистой — никакой грязи на полу, паутины в углах и плесени на обмазанных известкой стенах. Восемь соломенных тюфяков, очаг — горка крупных овальных булыжников, небольшая поленница дров. Круглый люк вел в выложенный кирпичом погреб раза в три больше верхнего закутка. Лари с крупами, ящики с сухофруктами и вяленым мясом возвышались двумя рядами. У дальней стены под крышкой из обтесанных досок прятался колодец.

Небось раньше хижина служила убежищем контрабандистов. Не королевские апартаменты и даже не казармы в Иньтэоне, но несколько боевых магов без труда скрывались здесь уже целый месяц. Количество подобных тайников по всем западным королевствам исчислялось сотнями: Кагерос начал подготовку задолго до знакомства со мной — на организацию войны с Братством ушел не год и не два.

— Отдыхайте!

Воины занялись повседневными хлопотами: отряд работал вместе давно, и драконам не требовалось указывать, кому что делать. Звякнул котелок с колодезной водой. Над очагом потянулась тонкая струйка дыма.

Я протер лицо влажной тряпкой, наконец-то избавившись от неприятного чувства стянутой кожи.

Устроился, скрестив ноги, в углу, достал кописы. Правый клинок лёг поперек колен. Я придирчиво изучил лезвие левого, раздосадовано цокнул, обнаружив зазубрину. Вытащил из мешка правильный камень. Сталь протяжно скулила под моими руками, как путана в доме мадам Риолли, но в отличие от продажных девиц копис умел быть благодарным и отплатит за бережное обращение верностью.

Я сдул металлическую стружку, критически изучил результат, остался доволен. Вытер лезвие промасленным войлоком, второй раз — чистой ветошью, насухо. Занялся правым клинком.

Напротив меня уселся коготь. Прищурив один глаз, лис изучал балансировку метательных ножей.

— Кейнот, проверишь, как дела у других отрядов. Вечером свяжусь, доложишь. Пусть готовятся завтра идти на штурм лагеря охотников.

— Возвращаетесь в Иньтэон?

— Чуть позже. Сначала мне нужно встретиться с Повелителем Запада, — я убрал клинки в ножны.

Лис нахмурился, пробурчал под нос.

— Альтэсса ветра так же переменчив, как подвластная ему стихия. Я бы не рисковал класть все фишки на одну карту, тем более на эту.

— Что ты имеешь в виду?

Коготь сосредоточенно разглядывал нож, притворяясь, что не слышал вопрос и вообще ничего не говорил. Будем считать, померещилось.

От очага плыл аппетитный запах гречи на прогорклом сале. Я покачал головой на немой вопрос кашевара, отказываясь от завтрака. Обновил заклинание невидимости, вышел за порог навстречу гудящему людскими голосами и ржанием лошадей утру.

Десять шагов от трухлявого крыльца — место отмечал ржавого цвета камень. Я зажмурился, сосредоточился на заклинании перехода.

Спустя мгновение меня окружала невероятных размеров пещера, которую когда-то давно безуспешно попытались превратить в храм. На шестиугольных плитах пола затухали линии портала. Огромные колонны, идущие по периметру, смахивали на ноги исполинских мамонтов. Чадили факелы в медных кольцах, плясали тени вперемешку с рыжими бликами.