Калгари 88. Том 6

Глава 1 Последние штрихи

Новая тренировочная методика Левковцева, направленная на прокаты программ отдельными частями, принесла пользу — Хмельницкая и Соколовская провели самые последние тренировочные прокаты на отлично. Фигуристки поначалу катали программы частями, оттачивая переходы и позиции до малейших нюансов, потом склеивали прокаты воедино, и постановка получалась цельной, при этом не теряя ни в сложности, ни в зрелищности. Дело спорилось, однако вырисовался недостаток. Прокаты получались сложными, техничными, но превышающими время программ в среднем на пять — шесть секунд, что уже грозило штрафными баллами от судей. Но всё-таки удалось победить и эту проблему.

Для достижения положительного результата понадобилась дополнительная тренерская работа, инициатором которой была Арина. Именно она внесла в тренировочный процесс кое-какие, казалось бы, несущественные изменения, но которые сыграли большую роль в окончательной подготовке спортсменок. И предложение, повлёкшее хороший результат, она внесла неспроста — именно к такому способу прибегал Бронгауз, чтобы добиться идеального тренировочного проката соревновательной программы.

— Слушайте, я не пойму… — с лёгкой досадой сказал Левковцев, зафиксировав очередное превышение времени программы. — Пять секунд — это много. Накажут, и медали не видать. Я обрадовался, что нашёл оптимальный баланс между техникой и артистизмом, но по всему видать, что нет — не получается склеить всё как надо. Придётся вернуться к прежним, более простым в хореографии вариантам программ. Или улучшаться постепенно.

— У меня есть небольшое предложение, — неожиданно сказала Арина, внимательно выслушав тренера.

— Рассказывай, — согласно кивнул головой Левковцев, гадая, что же на этот раз придумала Люда.

— Нужно попробовать проконтролировать по таймингу каждый участок программы и в ходе проката отмечать окончательное исполнение элемента, — заявила Арина. — Ну… Голосом. Или свистком — неважно. Чтобы мы знали, сколько реального времени у нас в запасе. Сначала мы откатаем простой вариант программы, и вы отметите контрольные точки, которые должны быть после каждого элемента, полностью соответствующего максимальному уровню исполнения. Потом будем подтягивать исполнение усложнённых вариантов программ до этих контрольных точек. Так мы определим, где затыкаемся. Это ведь дело сугубо индивидуальное.

Соколовская с большим удивлением покосилась на Арину — такие умные речи от легкомысленной в прошлом Хмельницкой она частенько слышала. Раньше фигуристки смеялись, когда Люда выражалась в подобном интеллигентно-высокопарном тоне, но сейчас смеяться было не над чем — слова Хмельницкой выглядели разумно.

Предложение имело смысл, потому что музыка в программах не везде имела ярко выраженные акценты и сильные доли, по которым разносились элементы, и фигурист зачастую мог потеряться в программе, запоздать. Критичный результат, особенно во второй части программы, когда наверстать уже нечего и взять время неоткуда. Эта проблема была неактуальна, когда постановки Хмельницкой и Соколовской катались в раннем варианте, однако теперь, когда шагами и переходами программы оказались насыщены до предела, потеря нескольких секунд могла очень негативно сказаться на прокате — времени догнать тайминг уже не оставалось. Пара замедленных шагов на дорожке или пара лишних оборотов во вращении губительно сказывались в конце программы.

— Хорошо! Согласен! — кивнул головой Левковцев. — Сначала откатаем эталонную программу. С теми связками, которые были на чемпионате Свердловской области. Эти программы вы хорошо помните — они накатаны до звона.

Работа предстояла очень кропотливая, поэтому Левковцев основательно подготовился к ней, пока юниорки разминались беговыми шагами. Расположился прямо у калитки, положив на бортик секундомер и блокнот с ручкой. Рядом на столе поставил магнитолу, принесённую из зала ОФП, и кассеты музыкального сопровождения. Когда всё было готово, Левковцев окликнул спортсменок.

— Люда! На старт! Катаем «Жар-птицу»! Марина! К бортику! — скомандовал тренер, и когда Соколовская подъехала, дал ей блокнот и ручку. — Держи. Будешь мне помогать. Когда она будет выходить из элемента, я буду засекать хронометраж, при этом громко и чётко говорить время по секундам от начала программы.

Потом Левковцев включил музыку, и Хмельницкая начала прокат. Заход на стартовый каскад она сделала уже более усложнённым, с поворотами «тур шене», насчёт этого Левковцев не возражал — по своей физической подготовке фигуристка сейчас входила в хронометраж и прыгала каскад в музыкальный акцент. Но в программе были более сложные куски, в частности, отрезок между стартовым каскадом и комбинированным вращением, и после ещё два участка, на дорожке шагов и перед заключительным вращением — заклоном.

Когда Хмельницкая катала короткую программу, Левковцев контролировал прокат с секундомером, громко отмечая название элемента и время начала его исполнения. Соколовская в это время отмечала в блокноте эти данные. Как только Хмельницкая закончила прокат и застыла в финальной позе, Соколовская подала тренеру готовый точный хронометраж программы «Жар-птица». Хмельницкая при этом чисто откатала программу и закончила с точностью до секунды. В простом варианте Люда каталась идеально!

Судя по всему, задуманное, кажется, получилось! Теперь нужно было точно так же просканировать программу Соколовской.

— Марина! На старт! Исполняешь «Время вперёд» в прошлой версии! — скомандовал Левковцев. — Люда! Записываешь хронометраж по моей команде.

Фигуристки поменялись ролями. Соколовская катала короткую программу, Левковцев смотрел по секундомеру время исполнения элемента и называл Хмельницкой название и точный хронометраж исполнения. Когда Соколовская закончила катать, у тренера была точная раскладка хронометража короткой программы Соколовской. И она тоже откатала точно по времени до секунды. С этим уже можно было работать!

— Девчонки! Десять минут отдыха, потом Люда начинает прокат усложнённого варианта программы, — сказал Левковцев. — Я буду смотреть по вашим записям время исполнения элементов. Если появится просадка по времени, скажу, где надо прибавить.

Фигуристки уселись рядком на лавочку, а Левковцев расположился с ними рядом.

— Владислав Сергеевич, а мы поедем в Югославию, если победим на первенстве? — вдруг спросила Арина.

— Первое-второе место автоматически гарантируют попадание на первенство, — согласился тренер, с лёгким удивлением посмотрев на Арину. — Третье под вопросом. Но до этого ещё дожить надо, Люда. Сейчас главное — сосредоточиться на союзном первенстве. Цели у нас на него определённые.

— И какие цели? — вдруг спросила Соколовская.

— Скрывать не буду, — признался Левковцев. — Спортивный комитет и директор школы настроены на золото. В вас поверили. Но мне дали понять, что это желательный, но не обязательный результат, так что дышим свободно и спокойно. Я лично максимально высокую цель на первенстве для вас не ставлю. Катайтесь на максимуме, без всяких оглядок на медали и медальные планы. Меня устроит любое ваше место при удачном прокате. Соперницы приедут не в поддавки играть. Будет тяжело.

Сам того не подозревая, Левковцев дал огромную фору своим спортсменкам, не потребовав от них сиюминутный результат, поэтому над Соколовской и Хмельницкой не будут довлеть медальные планы, которые армия и МВД спустили фигуристкам своих клубов. В этом отношении екатинские фигуристки имели большое преимущество, которое могло сыграть большую роль в дальнейшем.

После отдыха Левковцев велел катать короткие программы с максимальной хореографической сложностью, наработанной на этой неделе.

— Люда! Катаешь «Жар-птицу» в последнем варианте! — распорядился Левковцев. — На меня внимание не обращай. Я буду контролировать каждый шаг и позже скажу, где нужно прибавить.

Люда встала в стартовую позу и, после того как Левковцев включил музыку, начала прокат. Левковцев положил на бортик секундомер, блокнот с записями промежуточного хронометража, смотрел на прокат Хмельницкой и бегло сверялся с правильностью исполнения элементов по времени. Естественно, проблемы вскрылись сразу же. На этом этапе Левковцев лишь отчёркивал проблемные места и ничего не говорил во время проката, чтобы не сбить фигуристку. Тайминг оказался превышен на шесть секунд.

После того как Хмельницкая закончила прокат, Левковцев велел ей отдохнуть, а на лёд позвал Соколовскую. Марина откаталась в этот раз мощно, чисто и без ошибок, сделав все предписанные элементы, в том числе сложный заход на стартовый каскад с несколькими поворотами «тур-ан-лер». В конце программы Марина почувствовала, что отстаёт, и попробовала наверстать упущенное время в последнем вращении, но это было невозможно. Теоретически, можно снизить число оборотов во вращении или убрать одну из позиций, но это грозило потерей технической оценки. А если доделывать вращение, когда уже стихла музыка, это снижение артистической оценки и минус за превышение времени. Дилемма!

У Соколовской превышение тайминга составляло те же пять секунд. Много. После того, как она закончила короткую программу, Левковцев усадил чемпионок на скамейку и показал им свои заметки.

— Марина, сейчас давай начнём детальный обзор с твоей программы, — сказал Левковцев. — На каскад ты зашла хорошо, энергично, в хорошем темпе. Прыгнула его блестяще. Выехала оленем. Потом у тебя должны идти три «тур-ан-лер». Но ты исполнила четыре. Потом зашла в либелу бедуинским. Вместо шести оборотов ты сделала восемь оборотов в базовой позиции. Зачем? Лишние два оборота никак не сказываются на оценке. В кольце и бильмане тоже превышение по два оборота. Я понимаю — это страховка на всякий пожарный, чтобы не получить низкие уровни за недодержанную позицию, но все эти мелочи сказываются на окончательном тайминге. Из этой связки ты вышла на две секунды позже, чем надо. Много. Тебе наверстать это негде, если только в дальнейшем не упроститься. Смотрим дальше. Перед двойным лутцем у тебя слишком насыщенная переходами дорожка. Выбросим прыжок в оленя с выкрюка и твиззлы. Исполнишь лутц после стандартных тройки, моухока и чоктау. Ещё у меня претензии к остальным вращениям — везде лишние обороты. Марина, так не годится. После программы у тебя превышение тайминга в пять секунд, и ты смазываешь финал, торопясь закончить смену ноги.

— А… Эмм… У меня? — с интерсом спросила Арина.

Могло показаться странным, что фигуристки не знают, где у них затык, но на самом деле это было повсеместное явление — многие не помнили, как и что вообще катали на соревнованиях, настолько высок был психологический прессинг. Для многих казалось — вот только вышла на лёд, а прокат уже закончен. Что было в середине — непонятно и неизвестно.

— Сейчас дойдём и до тебя, Люда, — согласно кивнул головой Левковцев. — На стартовый каскад заход у тебя волшебный, в акцент музыки, тут ни добавить, ни убавить. А вот после каскада пошли те же проблемы, что и у Марины. Перед заходом на комбинированное вращение три перепрыжки, три твиззла и три пируэта. И так в обеих версиях программ. Что-то надо убрать. Перепрыжки лишние. Будешь выходить из каскада сразу же твиззлами и потом по-прежнему раскручиваться пируэтами с «аттитудой». В комбинированном вращении у тебя тоже много лишних оборотов, по пять-шесть штук в каждой позиции. Мало того, что ты устаёшь, так они ещё и на оценку никак не влияют. С остальными позициями во вращениях тоже беда — как и у Марины, превышение оборотов в либеле. В общем, будем работать точечно… Вы как, не устали?

— Нет! — сказала Соколовская и посмотрела на Арину. Конечно, Арина устала, но только немножко, чуть-чуть. Правда, всё же лучше, если будет кататься после Соколовской.

— Хорошо… — согласился Левковцев. — Марина, на старт! Катаем короткую программу со сложной хореографией. Не зацикливайся на исполнении, я буду по таймингу, в нужное время подавать сигналы свистком, что нужно переключиться на следующий элемент.

Соколовская начала прокат, а тренер внимательно наблюдал за ней. Естественно, Марина знала и учитывала тренерский разбор программы, но это знание держалось в голове ровно до стартового каскада. Потом Соколовская стала делать то, что ей привычно и уже хорошо натренированно. И вот тогда Левковцев подавал сигнал в свисток, показывая, что элемент закончен и пора приступать к следующему. Подавал не точно по таймингу, а за половину секунды, отводимых на принятие решения, чтобы прокат не получался спонтанным.

Когда Марина закончила программу и застыла в финальной позе, Левков сразу понял, что задуманное получилось, ещё даже не глядя на секундомер, который остановил чётко в нужный момент. Потом посмотрел на циферблат — он показывал ровно две минуты тридцать секунд. Получилось!

Методика такой огранки программы была не нова, просто Левковцев не знал о ней — у него не было парников и танцоров. А ведь именно так обучали пары и дуэты, занимающиеся этими видами фигурного катания. Именно так тренировали параллельные вращения. Когда это вращение исполняют два фигуриста разного пола, да ещё с разным телосложением и физическими данными, очень трудно добиться хорошей синхронности позиций вращения и числа оборотов. Поэтому тренер наблюдал за исполняемым числом оборотов и в нужный момент подавал сигнал, чтобы фигуристы меняли позицию. Так же у парников контролировались и другие элементы — заходы и выходы прыжков, связки и параллельные дорожки шагов.

В новой методике тренировки тоже присутствовали две воображаемых фигуристки — одна со старой программой, другая с новой, и при коррекции программы они становились одним целым. Процесс этот оказался еще более лёгким, чем при тренировке парников, потому что физические кондиции спортсменки при прокатах обеих версий программ были одинаковыми.

— Марина, молодец! — радостно крикнул тренер. — Всё хорошо! Иди отдохни! Люда, ты на старт! Будем препарировать твою программу!

С Хмельницкой контролируемый прокат тоже получился с хорошим результатом — фигуристка замерла в финальной позе точно по таймингу. Получилось всё с первого раза. Осталось только закрепить полученные навыки, чтобы каждое движение было доведено до автоматизма. Этим можно было заниматься сегодня до конца отпущенного времени на тренировку. Завтра можно приступать к накатыванию произвольных программ по новой методике, а послезавтра… Послезавтра особо ответственный день! Должны состояться чистовые контрольные прокаты перед многочисленной публикой.

О таких контрольных прокатах попросил сам Левковцев, на этот раз отступив от своего принципа, что на тренировках посторонних быть не должно. Его довод перед директором школы был прост — фигуристки должны адаптироваться к московской публике, более изощрённой в понимании фигурного катания. К публике, которая отличает твиззл от пируэта и которую не введёшь в заблуждение обманными шагами, исполненными для экономии сил. Но самое главное, это будет публика, которая пришла болеть за своих, московских фигуристов. Принцип местечковости в спорте так и не был побеждён. Воспитанницы Левковцева приедут на первенство СССР завоевательницами. Провинциалками, приехавшими брать золото столицы. Реакция на их выступление, скорей всего, будет такая же, как здесь, от обычной посторонней публики, то есть никакая. А возможно, и недоброжелательная.

Конечно, в Свердловске у его фигуристок был опыт выступления при аншлагах, когда возгласы неискушённой в фигурном катании публики были исключительно восхищёнными. Но что будет, когда фигуристки будут кататься перед молчаливыми трибунами, Левковцев ещё не знал…