Ключ от октября

1

Du liebes Kind, komm, geh mit mir!
Gar schöne Spiele spiel' ich mit dir

-

"Erlkönig" Wolfgang von Goethe

🍁

— Эти леса стары, мальчик, — сказала старуха, перекатывая в узловатых пальцах тонкую пряжу, — стары настолько, что их ещё не коснулась воля железа. Они рассказывают свои сказки, шепчут свои секреты достойным, чтобы можно было расслышать… Но горе тому, кто откликнется на их голос. Потому будь осторожен; на этих тропинках, уж поверь, можно встретить всякое. Если зовут из чащи — не оборачивайся и не отвечай. Не гляди в отражения, не оглядывайся через плечо, не касайся старых камней, покрытых мхом, не входи в ведьмины круги… И носи на шее железо, которое я подарила тебе. Не снимая!

Ох, как же это сложно. Неужели она всерьёз верит, что я буду таскать на шее ключ от старого комода!? Ну мне же не пять лет!

— Зачем?!

— Он защитит тебя от Того Самого Народца.

Опять?!

Я только вздохнул.

Я любил бабушку, вот правда.

Она была замечательной, очень много повидавшей женщиной. Она умела рассказывать истории, причём не только о разных монстрах, но и о крутых замесах. Бабуля видела две войны! И пережила кучу разных интересных штук. Даже жаль, что она рассказывала об этом так редко! Заявляла: “Не люблю говорить об этом. Надеюсь, однажды ты поймёшь, почему.”

Странное дело. Вечно взрослые с их “ты поймёшь однажды” модусом. Делают вид, что знают секреты, чтобы морочить детям головы! Но почему — потом? Я хочу понимать сейчас! Это же всё так интересно!

А “потом” — это так взрослые называют “никогда”. Разве нет?..

Хотя, интересным было всё, что Беата рассказывала. Или почти всё. В общем, я любил её слушать, даже если речь шла о рогатом хозяине леса и прочих сказочных героях.

Но иногда её старческие причуды выходили за рамки.

Ну какие ведьмины круги, если это просто обычные грибы? Что плохого в покрытых мхом камнях? Кто может позвать из чащи, кроме местного смотрителя?! Серьёзно, мне уже почти одиннадцать, а не два с половиной!

И это не говоря уж о вот этом, бабушкином любимом.

— Ты снова говоришь о феях, бабушка?

— Тихо! — она сжала мою ладонь так, что заныли кости. — Не смей поминать их всуе!

Ну вот, пожалуйста.

Что и требовалось доказать.

— Бабуль, ну правда! Я тебе гарантирую, фей поминают всуе все, кому не лень. Никого пока ещё не украли!

— Не путай тёплое с мягким! Откуда тебе знать, украли али нет? Те, кого и правда украли, или ничего не вспомнят, или не расскажут, потому что некому будет рассказывать. Неужто сам не понимаешь? А про поминать всуе… Для Того Самого Народа слова — это просто что-то там. Слова для них — сила, и вес, и власть… В словах, истекающих чернильной кровью, кроется их настоящее могущество. Они слышат, когда их зовут люди… И особенно это касается некоторых людей. Уж поверь, нашу семью они услышат точно. Так что думай, что говоришь!

Я послушно кивнул.

Я уже понял, что спорить с бабушкой по поводу фей в теории можно, но на практике — совершенно бесполезно. Такая уж у неё навязчивая идея!

Но это ничего. Уже ясно, что старших надо слушаться только иногда, когда они объяснили, почему нельзя, или когда опасаешься, что поймают. В остальных случаях надо просто делать вид, что соглашаешься, а потом поступать по-своему. Это все знают!

Просто вслух не говорят.

Эта фигня из взрослой жизни: куча всем понятных вещей, которые не должны быть сказаны вслух. Как игра, знаете? Только вот взрослые никогда не меняют игры, хотя, казалось бы, этот так скучно…

И вот, слушаться надо только иногда. Они сами это говорят.

Потому что правда, где были бы все эти сказочные герои, если бы всегда слушались своих родителей?! Про послушных детей не рассказывают сказок, вот что!

А уж в случаях, когда тебя пугают феями или прочей ерундой…

— Я буду послушным, бабушка, — конечно, нет.

И конечно, я оставил стальной кулон на столе.

В конечном итоге, все хорошие истории начинаются с того, что герой нарушает правила. И идёт в лес.

В том или ином порядке.

И я хотел показать, что ничего не случится… а ещё, возможно (конечно), я *хотел*, чтобы что-нибудь случилось.

Я всегда любил хорошие истории — рассказывать или слушать… Но однажды мне очень хотелось одну такую *прожить*.

…

Байернвальд начинался сразу за границей нашего участка. Такова она, эта земля: ты перепрыгиваешь ручей — и вот ты уже в лесу, который кажется совсем другим миром. Прямо как Алиса в Зазеркалье, мир которой был шахматной доской!

Бавария — край сказок. Она очень похожа на Алисино Зазеркалье, если приглядеться… Для меня она и была Алисиным Зазеркальем.

…

Я гулял в лесу до вечера.

Нашёл несколько ведьминых кругов, присел на камень, покрытый мхом, погладил ствол любимой ели…

Я говорил себе, что ничего не жду — но, конечно же, ждал. Такова была сила бабушкиных историй…

Только вот ничего не происходило.

Я пробовал всё, чтобы разозлить фей, но ничего не работало.

Я хмуро понаблюдал, как отсвечивает закат в листве дубов, и решил проверить всё до конца.

— Эй, — крикнул я во всю глотку, — феи! Фейри, ши, фаэ, сидхе! Как мне кричать, чтобы вы услышали, что я поминаю вас всуе! Я не боюсь! Зачаруйте меня, заберите меня! Только чтобы я знал…

… что вы есть.

— Эй, — звонкий голос за моей спиной заставил вздрогнуть.

Я медленно повернулся, чувствуя, как судорожно стучит в груди окрылённое надеждой сердце… и тут же разочарованно нахмурился, когда увидел, кто меня окликнул.

Просто мальчишка. Мой ровесник.

Как и следовало ожидать. Конечно же, никаких фей не бывает.

— Никаких фей не бывает! — сообщил я ему, потому что прямо сейчас мне надо было этим с кем-то поделиться.

Он широко мне улыбнулся.

— И именно потому ты с ними разговариваешь? Потому что их не бывает?

2.1

✒

Я таращился в монитор, ожидая погружения.

Оное упорно не происходило.

…

И нет, дело было не в отсутствии идей. Я уже точно знал, о чём будет моя история, благо она полностью сложилась у меня в голове.

Маленькая человеческий ребёнок, встретивший в лесу сына Ольхового Короля — и их взаимоотношения, прошедшие сквозь года. Конечно же, не слишком счастливые и безоблачные, потому что фейри и людям не стоит привязываться друг к другу. Слишком разные культуры, слишком острые грани, слишком много ограничений и интриг…

Банальный сюжет — но все сюжеты банальны по определению. Весь трюк в том, как именно ты его расскажешь.

В случае с “Ключом октября” важнее всего финал. Он где-то между открытым и несчастливым, тут на чей вкус. Не потому что я такой уж жестокий творец, а потому что с этими персонажами просто не может быть иначе…

Иногда почти жалею, что написал своих фей именно такими. Но другими они не получались. И дело даже не в мифологической достоверности или чём-то подобном — сколько их, тех мифов, выбирай основу на любой вкус! И даже не в бабушкиных рассказах, хотя они-то, безусловно, внесли свою лепту. Те истории, которые рассказывают нам-детям, создают нас-взрослых, нравится нам это потом признавать или нет.

Тут проблема в другом: когда я начинаю писать, я себе больше не хозяин. Не в каком-то странном смысле, но всё же…

Называть это трансом, погружённостью или потоком, как нынче модно, но суть от этого не изменится: в какой-то момент неизбежно возникает ощущение, что ты сам по себе и твоё творение само по себе. И вот уже не ты осознанно решаешь, что писать — но оно (тут подставьте ангела, демона, музу, подсознание, зелёных человечков, самосознание творения — кому что, от перестановки слагаемых ничего не изменится) решает за тебя, каким ему быть и как развиваться.

Где-то я встречал мысль, что сюжет, который лёг в основу большинства, если не всех прочих сюжетов — это, в той или иной форме, конфликт творца и творения (туда же отнесите вопрос на века “Кто из нас создал кого?”, который в полной мере, пусть и слегка завуалированно, сформулировала для нас Книга Книг, тем самым навек определив свою ценность для культурного наследия человечества).

У меня отношение к этому тезису… спорное, мягко сказать. Но согласен с ним я в одном: по моему мнению, в какой-то момент стоящая книга начинает писать себя сама. И моих фей это, конечно, тоже касается.

В какой-то момент я просто понял, что они могут быть только такими, и никакими другими.

Говоря о “Ключе от октября”...

Я задумал её давно, как раз после того, как пропала бабушка.

Собственно, это была первая история из этого мультиверса, с которой началось… всё. Я начал придумывать её так давно, что страшно вспомнить, но при этом так ни разу не записал — понимал, что не готов.

Не потяну.

Но вот теперь, кажется, час настал.

Я собирался посвятить эту книгу двум людям, с которых всё началось — бабушке Беате и Иво. Это было одно и то же лето, когда я потерял первую и встретил второго…

Если подумать, без них двоих меня, как творца, просто не было бы.

И вот, час настал. Всё было уже готово, кроме одного: нырнуть в произведение не получалось.

Я никак не мог придумать, с каких слов начать.

Обычно у меня с этим проблем нет. Это моё золотое правило творца: ты должен сразу придумать первые слова и последние слова. Остальное приложится… Иногда мне кажется, что тот, кто в мультиверсе отвечает за судьбу как неизбежность — сущность, полностью разделяющая мои взгляды на принцип творения.

В большинстве случаев, когда сюжет уже в достаточной степени созрел в моей голове, слова просто… даже не подберу правильное слово. Это не то чтобы я их — придумывал. Это скорее как будто они приходят.

Но вот в этот раз заклинило намертво — слова не складывались. Они звенели где-то там, за границей сознания, но не хотели выстраиваться правильно, хоть ты тресни.

Трескаться я, конечно, не стал.

Но призадумался.

Вообще как-то так вышло, что Самайн у нас с Иво — совершенно особенный праздник. Во-первых, мы всегда отмечаем его здесь, в домике-в-лесу. Во-вторых, это время только для нас двоих.

Понятно, что есть другие праздники, и приятели, и подружки, и вечеринки, и много чего ещё — но не в данном случае.

Изначально бабушка пропала на Самайн, и в этот день я просто… не мог. Вообще ничего. Слишком много там было и растерянности, и вины, и горечи, и старого доброго “А вот если бы”... Так что я забивался подальше, прятался от всего мира, просто чтобы молчать.

А потом меня в одной из таких вот нор нашёл Иво.

Снова, потому что это его любимая игра — находить меня, когда я прячусь.

В этот раз он тоже нашёл. И остался рядом. И выслушал. И показал, что можно говорить, и кричать, и плакать, и обнажать душу — не проронив ни слова.

Сила книг и сила слов.

Увлечение переросло в работу, спасибо всё тому же Иво, который внезапно взял на себя обязанность нести моё (сомнительное) творчество в массы.

А потом появился и дом-в-лесу. А совместное празднование Хэллоуина обросло множеством традиций.

Например, день перед праздником я полностью посвящаю творчеству, а Иво покупает тыквы и шляется по лесу. Потом, ближе к ночи мы со всей ответственностью напиваемся у костра с тыквами в обнимку, отмечая одновременно Хэллоуин и октоберфест — до того, что моя голова наутро тяжёлая и гуди-и-ит… Честно говоря, я добрую половину наших совместных посиделок помню очень смутно. Но оно того стоит.

Потом всегда так отлично пишется!

В общем, у нас есть рутина, и обычно я на Хэллоуин никуда не выхожу из дома-в-лесу. Но сегодня…

Мне нужно пройтись по городку моего детства.

Нужно найти те самые, правильные слова для того, чтобы начать эту историю. Но, как это обычно бывает, никакая история не приходит просто так; нет, так бывает, быть может, с кем-то. Но не со мной.