Красный меч

Пролог

Ломбард-стрит прекрасна, если ты - турист и приехал во Фриско [1] поглазеть на океан и насладиться городскими красотами. Я же каждый вечер вынужден взбираться на вершину холма по зигзагообразной, окруженной пышной зеленью улице, чтобы просто попасть домой.

Несмотря на поздний час, стояла невыносимая духота: Санта-ана [2] разогнал привычный осенний туман и вместе с облаками пыли принес в город удушливый зной раскаленных пустынь. Достигнув вершины, я остановился передохнуть, и, стоя в полном одиночестве у невысокого каменного парапета, окинул взглядом залитый ночными огнями город. Плавно спускаясь к необъятному простору океана, он расстилался по холмам подобно россыпи китайских электрических гирлянд и занимал все видимое пространство до самого горизонта.

— Здравствуй, Алекс Гриффин! — прозвучал незнакомый голос из-за спины.

Вздрогнув, я обернулся. Небольшая смотровая площадка позади меня еще секунду назад была совершенно пуста, а сейчас я видел перед собой сухощавого седовласого старика в рваных, похожих на потрепанный выцветший халат, лохмотьях. Его волосы и борода были собраны в перетянутые кожаными ремешками хвосты, а на ногах зияли прорехами плетеные, покрытые пылью сандалии. Я решил, было, что вижу обычного калифорнийского бомжа, но испытующий, источающий силу и уверенность взгляд серых глаз развеял мои предположения в прах. А еще он знал мое имя.

— Кто вы? — спросил я и сделал шаг назад, упершись ногами в каменный парапет.

— Я — посланник, — пожал плечами старик, — и мое имя прозвучит для тебя пустым звуком.

— Откуда вы меня знаете? — поинтересовался я, понимая, что, как всегда, выбираю неправильный сценарий: любой нормальный человек уже сказал бы набившее оскомину «Sorry!» и растворился в кривых городских улочках.

— Это — длинная история, — благородное лицо старика омрачила легкая тень досады, — а времени осталось мало.

— Окей, прощайте! — я просунул большие пальцы под лямки рюкзака, готовясь дать деру, но не смог сделать и шага: широкие ладони сомкнулись на моей шее, словно тиски.

— Через пять секунд тебе снесут голову двумя клинками, — процедил он сквозь зубы.

Я уже собрался было ответить, что мы не в Голливуде, и он ошибся адресом, потому что Лос-Анжелес расположен южнее, когда услышал легкий шорох и увидел какое-то движение на границах периферийного зрения. Лезвия мечей двумя серебристыми росчерками рассекли воздух и словно полураскрытые ножницы застыли с двух сторон от моей шеи. Я оставался жив лишь потому, что они натолкнулись на защищенные наручами запястья старика. Приглушенный звон металла мгновенно вогнал меня в ступор. Я в оцепенении смотрел на стальные клинки и не мог понять, что происходит. Старик развел руки, обхватил голыми ладонями лезвия и резко дернул их на себя. Два воина в черных куртках и штанах пролетели с двух сторон от меня, повалились на асфальт и заскользили по нему, словно по льду. Они врезались спинами в каменный забор жилого дома напротив, но тут же вскочили на ноги. С кончиков пальцев вытянутых в мою сторону рук полетели огненные шары размером со спелое яблоко.

Старец развернулся, отчего вокруг него закрутился воздушный вихрь и, защищаясь, выставил перед собой открытые ладони. Полупрозрачный, мерцающий голубым светом диск закрыл его сухощавую фигуру, и, столкнувшись с ним, сгустки огня беззвучно растаяли в воздухе. А затем в воздухе растворился и сам старик. Серым колеблющимся маревом он метнулся сначала к одному, а затем к другому воину, и они бесформенными грудами черного белья осели на асфальт.

Я не верил своим глазам: этого не могло произойти в Сан-Франциско в начале двадцать первого века. И убивать меня было не за что, я — обычный студент колледжа, скучно живущий с родителями в квартале отсюда.

Старец материализовался передо мной, поднял руки к лицу и, пристально глядя в глаза, надел мне на шею серебристую цепочку с небольшим черным камнем в серебристой же оправе. А затем легко коснулся горячими ладонями моей груди, и неведомая сила бросила меня через парапет спиной вперед. Уже падая с крутого склона холма, я увидел летящие с крыш ближайших домов файерболлы и около десятка вооруженных мечами воинов, появившихся за спиной старика.

В начале фильма «Матрица: Перезагрузка» Тринити падает с крыши небоскреба очень плавно, в режиме slow motion. Вокруг нее, медленно вращаясь, планируют пули, а она также неспешно отстреливается от летящего следом за ней агента Смита [3]. Я же, сопровождаемый пылающими огненными шарами, провалился в черное ничто буквально за доли секунды.

Умереть, вспоминая культовый фильм пятнадцатилетней давности, никогда не было пределом моих мечтаний.

[1] Сан-Франци́ско (англ. San Francisco [ˌsæn frənˈsɪskoʊ] или [ˌsæn frænˈsɪskoʊ], разг. просторечн. Frisco) — город и округ в штате Калифорния, США

[2] Санта-Ана — катабатический ветер в Южной Калифорнии.

[3] «Матрица: Перезагрузка» (англ. The Matrix Reloaded) — продолжение фильма «Матрица», снятое братьями Вачовски. Премьера фильма состоялась 7 мая 2003 года в Лос-Анджелесе (Калифорния). Фильм повествует о продолжении пути Нео в роли Избранного, который может управлять виртуальным миром под названием Матрица.

Глава 1

Сознание вернулось внезапно, еще в падении. Удар о землю был сильным, но боль я испытал по другой причине: черное звездное небо сменилось пронзительно голубым, и глаза резанул яркий солнечный свет. Я инстинктивно зажмурил веки, но уже через мгновение широко открыл их и вскочил на ноги, будто ошпаренный. «Будто» в данном случае было фигурой речи: я действительно получил ожог спины. Ступни также обдало невыносимым жаром, и на этом открытия не закончились.

Я стоял абсолютно обнаженный на вершине песчаного холма посреди бескрайней пустыни. Живописные дугообразные дюны безбрежным океаном расстилались до самого горизонта. На небе не было ни облачка, и высоко стоящее солнце немилосердно жгло, наполняя воздух тягучим зноем.

Охарактеризовать мое состояние как шоковое, означало бы не сказать вообще ничего. И мне не нужно было себя щипать или дергать за ухо, чтобы проснуться — все происходило на самом деле. Ощущения были слишком реальны, чтобы поверить, что я нахожусь во сне или в коме. Богатое воображение преданного читателя фантастики рисовало сценарии один ярче другого. Я мог телепортироваться в Сахару, мог оказаться в прошлом или будущем в том месте, где сейчас расположен Сан-Франциско, мог перенестись на другую планету в соседней галактике — количество вариаций было практически бесконечным. Поэтому я решил, что пора заменить теоретические изыскания на практические исследования. Дело оставалось за малым: выяснить что это за место, где оно находится, и в каком времени я живу. Но прежде всего нужно было решить самый животрепещущий вопрос. В пустыне под палящим солнцем в отсутствии тени и воды я проживу не более двух суток. Даже если закопаюсь в песок с головой.

Выйдя из состояния замешательства и полной неподвижности на столь позитивной ноте, я решил оглядеться. Панорама за моей спиной порадовала и насторожила одновременно. На расстоянии нескольких километров от себя я увидел огромную по высоте и протяженности каменную стену. Если бы не прямоугольные башни, чередой расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, ее можно было бы принять за естественное скальное образование. При условии, что в природе существуют камни цвета крови. Стена была не кирпичной, а насыщенного красного цвета, как и башни, увенчанные остроконечными коричневыми крышами с загнутыми вверх краями.

Ни высоту, ни ширину этого циклопического сооружения я не мог определить даже приблизительно — оно занимало весь видимый горизонт. Пространство перед стеной было покрыто сплошным ковром из тесно расположенных дворцов, домов, хижин и лачуг. Они уступами спускались к поверхности пустыни под небольшим углом, постепенно редели, и, наконец, растворялись в безбрежных песках.

От условной границы, разделяющей редкую россыпь лачуг и безжизненные пески, в мою сторону направлялась группа вооруженных всадников. Они спускались по склону огромной дюны, поднимая за собой шлейф мелкой песчаной пыли. Смахнув с поверхности нагревшийся слой песка, я сел на корточки в ожидании. Воины в блестящих на солнце доспехах быстро приближались, но из-за большого разделяющего нас расстояния я не сразу понял, почему эта картина вызывает у меня ощущение диссонанса. Они скакали не на лошадях.

Остромордые, покрытые блестящей чешуей ящеры были похожи на мутировавших, позеленевших и чуть подросших кенгуру. Они уверенно неслись по песку красивыми длинными прыжками, отталкиваясь от поверхности мощными трехпалыми лапами. В высоких седлах сидели облаченные в яркие разноцветные доспехи и вооруженные мечами воины.

Когда всадники приблизились на расстояние нескольких десятков метров, я увидел, что они - гуманоиды, и, более того, обладатели вполне человеческих европеоидных лиц с серыми или синими глазами. Натянув поводья, воины остановились в нескольких метрах от меня, и ящеры начали нетерпеливо всхрапывать и бить хвостами по песку. Ездовых животных было шесть, как и седоков.

Я не нашел ничего лучше, чем встать в позу футболиста, ожидающего пенальти. Как всегда, я вел себя нелогично: вместо того, чтобы волноваться по поводу их притороченных за поясами мечей, я стеснялся вида моих болтающихся между ног гениталий. Синеглазый парень в голубой, отливающей серебром кирасе легко спешился, подошел ко мне и протянул аккуратно сложенный кусок материи.

— Оденься, — с кривой усмешкой сказал он, — а то всех пустынных зверей распугаешь.

— П-п-привет, — краснея, промямлил я и, взяв сверток, аккуратно его развернул.

Мне любезно предоставили серый холщовый халат, довольно толстый плетеный пояс из кожи и кожаные же сандалии. Косясь на воинов, я оделся, подпоясался и с облегчением обулся, защитив ноги от нагревшегося на солнце песка. Избавившись от наготы, я почувствовал себя чуть более уверенно, и настороженно уставился на бойцов. Все как один они равнодушно смотрели мне в глаза и молчали. В их взглядах не было враждебности, как, впрочем, и теплоты или участия. Полное отсутствие любопытства говорило либо о способности жестко контролировать собственные эмоции, либо о том, что голые люди здесь появляются также часто, как туристы в Калифорнии. А еще все солдаты были смазливы. Словно модели от какого-нибудь Calvin Klein или Benetton. И также молчаливы, как парни на огромных рекламных постерах.

Я вдруг осознал, что абориген говорил на совершенно незнакомом мне языке. Незнакомом даже по звучанию. А я не только понимал его речь, но даже отвечал ему, причем не на английском. Пауза затягивалась, грозя перерасти в угрожающее молчание, и я решил опробовать свои неожиданно проявившиеся лингвистические таланты еще раз.

— Где я нахожусь? — спросил я, медленно формулируя слова и внимательно прислушиваясь к звучанию собственной речи.

— Говорить будем позже, сейчас нам нужно отсюда уезжать, — ответил стоящий передо мной парень, вытянул руку вперед и указал мне за спину.

Обернувшись, я вгляделся вдаль и поначалу не заметил ничего необычного. Но внимательно рассмотрев пустынный пейзаж, обратил внимание на странное поведение песка на склоне обращенной к нам дюны. Под самой поверхностью по направлению к нам двигалось что-то большое, оставляя за собой расходящийся косыми волнами след.

Долго упрашивать меня не пришлось: страх перед гипертрофированными оседланными ящерицами был начисто вытеснен ужасом, внушаемым неизвестным представителем местной подземной фауны.

Вблизи ящеры был еще более страшными, чем на расстоянии. Особенно впечатляли непропорционально большие по отношению к размерам тела головы и пасти, полные острых зубов. Вели они себя довольно смирно: лишь переминались с ноги на ногу, вяло помахивали хвостами, и шумно фыркали, кося янтарного цвета глазами с вертикальным зрачком. Несмотря на их совершенно неагрессивное поведение, я откровенно трусил и держался на относительно безопасном расстоянии.

Мой провожатый с места запрыгнул в седло, находящееся на двухметровой высоте, и, глядя на мое замешательство, нагнулся и протянул правую руку. Преодолевая страх, я шагнул вперед, ухватил крепкую жилистую ладонь, и взлетел в воздух, будто легкая тряпичная кукла. Над зеленым чешуйчатым крупом парень перехватил меня левой рукой за торс и мягко усадил в седло перед собой.

Неведомый подземный хищник приближался, это было заметно не только по равномерному гулу, но и по легким вибрациям песка, которые ощущались даже через тело ящера. Поводья натянулись, зверь недовольно заурчал, повернул голову и начал разворачиваться, балансируя хвостом. Впереди такой же маневр совершали остальные всадники. Я потерял равновесие и схватился за две вертикальные ручки, торчащие слева и справа от седла. А потом началась бешеная скачка. На этот раз ящеры не прыгали по пустыне, как кенгуру, а бежали, переваливаясь с ноги на ногу, будто страусы. Они неслись, поднимая тучи песка, которые летели мне в лицо, потому что мы были в арьергарде группы.

От рева, прозвучавшего сзади, заложило уши, ящер под нами вздрогнул и припустил еще быстрее. Мы, наконец, догнали соседей и двигались на правом фланге шеренги. От каждого толчка мощных лап о песок могучее чешуйчатое тело вздрагивало и возносило седло на полметра вверх, со следующим шагом оно проваливалось вниз, а затем возвращалось в исходной положение. С непривычки меня начало мутить, но рев за спиной повторился, и я все же рискнул обернуться. Нас преследовал гигантский кольчатый червь, его разверстая пасть была на поверхности, и я с ужасом понял, что он может проглотить оседланного ящера вместе со всадником, даже не пережевывая. Меня бросило в холодный пот, в кровь хлынул адреналин, но вместе со страхом смерти пришел азарт. Это была довольно неожиданная смесь ощущений, и я решил, что обязательно разберусь с самим собой, если выживу.

Наш преследователь приближался, и, судя по всему, мог выиграть гонку и неплохо пообедать, но местные лошадки не собирались сдаваться и неслись во весь опор, вытянув вперед короткие массивные шеи. Меня болтало и трясло, желудок, казалось, подпрыгивал к самому горлу, и я чувствовал себя объездчиком диких мустангов в техасских прериях. Если бы не железная хватка моего спасителя, сидящего за спиной, я бы уже давно вылетел из седла: он умудрялся не только править ящером, но еще и придерживать меня, когда зверь совершал особенно резкие прыжки.

Граница поселения, обозначенная высокими каменными столбами, быстро приближалась, но расстояние между преследователем и нами уменьшалось еще стремительнее. Червь ревел за спиной все чаще и громче, и я четко осознал, что мы проигрываем. Не доскакав несколько сот метров до линии столбов, наша шеренга нарушила строй и разделилась на две части: половина всадников повернула налево, а половина — направо. Теперь мы ехали в авангарде, а еще двое всадников следовали за нами. Слева на фоне красной стены мелькали дома и лачуги, а справа — покрытая барханами пустыня. Цель маневра была очевидна: подземный хищник должен выбрать для преследования одну из двух групп, и мы как минимум удвоим шансы на выживание. Я повернул голову направо, и увидел, что законы высшей математики работают против меня — червь выбрал нашу тройку. Мною овладел панический неконтролируемый страх, и разум посетила отвратительная мыслишка о том, что мы следуем во главе группы, и, значит, у нас есть шанс унести ноги, пока змей будет разбираться с другими всадниками, скачущими следом.

Вдруг ящеры замедлили ход, разворачиваясь по широкой дуге, затем остановились, и я понял, что мое знакомство с дивным новым миром [1] будет недолгим. Я снова попрощался с жизнью, на этот раз с мыслью о фильме «Дюна» [2].

[1] «О дивный новый мир» («Прекрасный новый мир», англ. Brave New World) — антиутопический сатирический роман английского писателя Олдоса Хаксли, опубликованный в 1932 году.

[2] «Дюна» (англ. Dune) — фантастический фильм режиссёра Дэвида Линча по мотивам одноимённого романа Фрэнка Герберта, вышедший в 1984 году.

Глава 2

— В построение! — слегка оглушив меня, закричал всадник за моей спиной, и ящеры рассредоточились, образуя правильный полукруг.

Покорившись судьбе, я смотрел на свою смерть, пришедшую в образе жителя песчаных глубин. Будучи зажатым в тисках сильных рук, держащих поводья, я даже из седла не мог выпрыгнуть. Червь приближался, снизив скорость и распахнув пасть, похожую на темно-серый бутон тюльпана чудовищных размеров. Его восемь лепестков открылись и явили взору тонкие и острые, похожие на иглы, белые зубы, концентрическими окружностями уходящие к пищеводу. Большая часть подземного хищника была скрыта в толще песка и о его истинных размерах оставалось лишь догадываться.

Сумев оторвать взгляд от усеянной зубами пасти, я заметил, что трое других всадников не улепетывают от опасности а, образовав зеркальный полукруг по отношению к нашему, скачут навстречу. Червь остановился и начал выползать из-под песка. Он задрал пасть к небу и заревел иерихонской трубой, отчего широко открытые лепестки его пасти задрожали, и мне показалось, что завибрировал сам воздух.

А в следующую секунду я оказался на песке позади строя. Мой новый знакомый выбросил меня из седла также легко, как до этого в него поднял. Если бы дело происходило на твердой земле, я бы переломал себе все кости, а здесь, на мягком белом песочке, я отделался лишь болью в ушибленном копчике.

Над песком возвышалось колоннообразное тело червя, заключенное в правильный круг шестью всадниками. Змей, наконец, наревелся всласть и закрыл свой бутонообразный зев.

— Печать неподвижности! — выкрикнул мой новый знакомый, и окружившие червя воины выбросили руки вперед.

Возможно, мне показалось, в состоянии аффекта может привидеться все, что угодно, но с пальцев парней сорвались небольшие черные шары и медленно полетели в монстра. Еще в полете они превратились сначала в приплюснутые диски, а затем начали истончаться, расширяясь и соединяясь краями. Через несколько секунд тело змея покрылось полупрозрачной пленкой, которую пронизывали толстые черные нити. Монстр застыл как одноцветная детская пирамида, собранная из одинаково серых кольчатых сегментов в гигантской песочнице.

А затем в бой вступила тяжелая артиллерия. Помощь пришла с ближайшей башни, возвышающейся над красной стеной. Стреловидный белый предмет длиной несколько метров вонзился в шкуру змея чуть пониже головы, и черная сеть, удерживающая его в неподвижности, исчезла. Червь продолжил движение, но исполинское тело уже разорвала мелкая сеть трещин, мерцающих голубым светом. Мой новый знакомый сорвал ящера с места и, мгновенно оказавшись у тела монстра, вонзил в него серебристый клинок. В месте удара возникло яркое голубое свечение, темно-серая плоть начала терять цвет и осыпаться на песок горой мелких фрагментов, которые быстро истончались, а затем таяли в воздухе без следа.

Остальные пятеро всадников восторженно заголосили, и поскакали на своих покрытых чешуей двуногих лошадках к виновнику торжества. Спешившись, они обнимались, смеялись и поздравляли друг друга совсем как хоккеисты, забросившие решающую шайбу в финале. Я чувствовал себя чужим на этом празднике жизни, но сердце наполняла искренняя радость — я выжил!

— Победа! — радостно закричал я. — Ребята, мы его сделали!

В ту же секунду замолчав, парни вспомнили обо мне. Они обернулись одновременно, как будто по команде. В их взглядах читалось непонимание и недоумение. Но я не расстроился, главное — что нет злости или агрессии. Неловкую паузу нарушили ящеры, которые начали задирать головы, смешно выгибая шеи назад, и глухо урчать. Взявшись за поводья, ребята без всякого…