Лекарство

Психиатрия — новая религия: мы решаем, что правильно, что нет, определяем кто псих, а кто нет

(Кэтрин Рэйли «12 Обезьян»)

13 октября 2018 года

— Но он разговаривает сам с собой, Джин! — спокойно сказал Майкл.

— Все дети в его возрасте играют с воображаемыми друзьями, в этом нет ничего плохого, особенно, когда ты всегда занят своими делами, а я все время отдаю второму ребенку, — не менее спокойно ответила Джина.

«Хотя на фразе «занят своими делами» можно было бы остановится подробнее». Скользнула мысль у Джины.

— Это ненормально. У меня в детстве не было воображаемых друзей, мы играли с ребятами со двора. С Имагом так вообще общаемся до сих пор. Хотя и давно не виделись. Вот и специалисты — психиатры пишут, что людям нужно обращать на такие вещи внимание и при необходимости принимать меры.

— Майкл, успокойся. Расслабься. Все в порядке, — резюмировала Джина.

— Я просто говорю о том, что вижу …и пытаюсь сказать тебе, что на это нужно обратить внимание…

Джина отвернулась обратно к плите, держа в слинге их второго шестимесячного ребенка, и продолжила что-то помешивать на сковороде.

Майкл понял, что разговора дальше не выйдет, и пошел из комнаты.

Время шло к обеду.

Стоит сказать несколько слов про Майка Тензоса.

Да, он был отцом двоих детей.

Да, он не работал.

Да, он не имел никакой профессии.

Да, у него не было диплома об окончании высшего учебного заведения. Единственное, (из области знаний), что у него было, так это диплом об окончании средней школы № 4 их родного городка.

И да, у него была страсть к чтению профессиональной медицинской психиатрической литературы.

Если бы Джина не обратила на него внимание и не связала с ним свою жизнь — о чем она впоследствии сильно пожалела — он мог вполне оказаться среди тех ребят, которые в возрасте около тридцати попадают за решетку из-за украденной бутылки водки в магазине. Четвертой бутылки за неделю. За одну бутылку его бы, естественно, не посадили, а только оштрафовали. А вот если бы это имело системный характер…

Любви к психиатрии у него было не отнять.

Ему нравилось читать про психические отклонения, способы их лечения, про людей, которые ушли в себя и смогли вернутся обратно. Майкл мог перечитывать одни и те же книги по многу раз. Зачастую из-за того, что денег на новые у него не было, а в публичной библиотеке такой литературы не выдавали.

Других увлечений у Майка не было, поэтому он пошел в гостиную, сел на диван и уставился в недавно начатую (уже в четвёртый раз) книгу Л.Н. Юрьевой «Клиническая суицидология».

Большинство книг, которые читал Майкл были получены им из коробок в подвале в доме родителей, когда он там прибирался. Сам Господь не смог бы проследить историю того, как они туда попали. А Майклу было не особо интересно. Его ведь привлекал их текст, а не история издания и приобретения.

Джине не было понятно, почему Майк читает одни и те же книги (причем строго прикладного характера) по нескольку раз. Некоторые из его личной коллекции «бестселлеров» никогда не перечитывают даже студенты медицинского университета с кафедры психиатрии, медицинской психологии и наркологии. Но Джина не особо придавала этому факту значение.

Она думала, что это еще не самое страшное чем могут заниматься мужчины в его возрасте.

Только Майкл знал, почему он читает одни и те же книги несколько раз. Он их НЕ ПОНИМАЛ, хотя делал вид, что разбирается в написанном. И, наверно, никогда не признается в этом ни себе, ни кому-либо другому. Даже своей любимой жене.

Сам Майк был невысокого роста, около 165 см, и весом около 60 кг. При этом телосложение представляло собой только «кожу да кости». Спортом он не занимался. Лицо было выпуклое, с острыми чертами. Темные короткие волосы. Не хватало разве что следов от инъекций на предплечьях, чтобы сказать, что этот человек наркоман. Хотя он никогда даже не пробовал наркотики. Никогда и не хотел попробовать.

При всем этом Майк был заботливым отцом и хорошим семьянином. Он искренне любил свою жену, особенно любил их первенца — Адама.

Сейчас он играл в своей комнате. Играл громко… Весь дом слышал, что он занят игрой в джедаев.

— Адам, обед будет готов через 5 минут, прервись на минутку, — крикнула Джина.

Жили они в частном доме, который достался Майку по наследству от отца.

Дом состоял из трех комнат. Общей площадью 34 кв. метра. Ванная комната, где не было отдельной раковины для мытья рук, зато была большая чугунная ванная и длинный (около 20 см) кран, где все мыли руки. Кафель на стенах имелся не везде. На полу была маленького размера керамическая плитка, но казалось, что ровняли пол с уклоном в 20 градусов, иначе как объяснить небольшую горку посередине помещения размером 2х2 метра. Спальня Джины с Майклом также оставляла желать лучшего: в ней давно уже требовался косметический ремонт. И спальня детей. Хотя правильнее сказать только одного ребенка — Адама, потому что их младший сын — Джером все ночи проводил в родительской спальне на их кровати.

Еще у них был подвал, в который никто никогда не заходил, если ничего не случалось с электричеством или водопроводом.

Но, что удивительно, семейству этого хватало с избытком.

— Бегу, мам, — крикнул в ответ Адам.

Джина тут же повторила:

— Майк, прервись от еще не начатого дела и иди обедать.

Через некоторое время вся семья собралась за столом.

На обед был консервированный горошек с тушеной капустой. Майку порой хотелось, чтобы они обедали стейком или бифштексом. Но денег хватало только на это. И то половина (а именно капуста) была выращена на огороде семьи Джины.

Все обедали молча. Адам уничтожил свою порцию за 2 минуты и уже собирался убежать обратно в свою комнату, вышел из-за стола, но отец неожиданно задал ему вопрос. Казалось, что он берег его до того момента, пока сын закончит.

— Адам, с кем ты разговаривал в своей комнате? — как бы между делом спросил тот. В вопросе не было ни злобы, ни агрессии, ни даже капли презрения.

— Ни с кем, пап. Я играл в джедаев теми световыми мечами, которые ты мне купил на прошлой неделе.

Действительно, на прошлых выходных, когда Майк возвращался с дневной прогулки, (такие вылазки он стал практиковать совсем недавно), по дороге зашел в магазин игрушек «У Тодда» и купил световые мечи, чтобы порадовать сына. Меча он купил два для того, чтобы они могли играть вместе, но за оружие так и не взялся.

— Майк, мы же все уже обсудили. Я думала, что тема закрыта, — сказала Джина уже с небольшой толикой раздражения.

Джером лежал рядом в своей переносной мобильной люльке, которую на его рождение подарили родители Джины, и молчал, наблюдая за происходящим.

Джина после этого сразу обратилась к Адаму.

— Если ты закончил, то убери за собой посуду и беги в свою комнату.

Адам выбежал из-за стола и направился в свою комнату. Перед этим, он конечно убрал посуду в раковину. Иначе его могли ждать неодобрительные взгляды матери. За порядком в доме она следила постоянно. Как часовой на вечной вахте. Что не могло не радовать всю семью.

Джина, проследив, когда Адам закроет за собой дверь, снова обратилась к Майку.

— Любимый, не нужно задавать ему такие вопросы. Он ребенок. Он не понимает тебя. Для него эти игры в порядке вещей. И я не совсем понимаю твоего беспокойства на этот счет.

— Ты ведь знаешь, что случилось со мной в его возрасте?

— Да, ты мне рассказывал об этом, — терпеливо сказала Джина, — Но он не ты. У нас благополучная семья. Ты говорил, что твой отец тебе спуска не давал и избивал тебя практически каждый день. Ты же читаешь свои книги, есть там что-то про передачу психических заболеваний по наследству?

— Нет, нету.

— Давай больше не поднимать эту тему. Я знаю, что для тебя она важна, но поверь мне, Майк, с нашим сыном все в порядке.

— Хорошо, забудем об этом, — сказал Майк и слегка улыбнулся.

Он солгал. Хотя лгал он довольно часто и по разным причинам, все они в основном были мелочными, но сейчас он врал на серьезную тему и не хотел продолжать разговор. Он не забудет об этом. Просто не может забыть. Он должен сам найти выход из этой ситуации.

Так как он не нашел поддержки у жены, то сделает все сам. Сам придумает выход.

В этот момент, неожиданно для самого себя, на него резко нахлынули воспоминания, которые он давно спрятал как можно глубже в себя и почти забыл, что это действительно происходило.

Но Джина не унималась.

— Майкл, у нас есть более серьезная причина для беспокойства, — сказала она. — У нас скоро закончатся деньги, а я не могу все время просить моих родителей нам помочь. Тем более, когда ты покупаешь Адаму вещи, без которых он мог бы обойтись, скажем… — начала было она, но последние фразы Майк уже воспринимал как в тумане. Как будто он стоял в сером куполе из тумана, через который звук проходит лишь булькающими отрывками.

— Ты же знаешь, что это необходимо сын, — сурово выдавил из себя отец Майкла Тензоса, — у тебя проблемы и их нужно решать на берегу, пока не случилось беды.

Майк видел перед собой идеально побеленный потолок, на котором попеременно мигали лампы освещения. Его руки были привязаны к поручням кровати, ноги застегнуты в кожаные кандалы, а голова намертво сцеплена кожаным ремнем, который плотно прижимался ко лбу. Он был полностью обездвижен.

Действо происходило в Центре помощи психически нестабильным детям.

Майку 7 лет. 1993 год.

Центр помощи был коммерческой организацией. Еще бы. Министерство здравоохранения вряд ли дало бы добро на открытие подобного учреждения. Во-первых, есть и другие места, куда можно тратить деньги налогоплательщиков, а во-вторых, всем с самого начала казалось, что закончит эта идея не очень. Так оно и вышло.

Сотрудники данного учреждения специализировались на психиатрической помощи детям. Педиатрическая психиатрия. Цена была довольно высока, но людям говорили, что есть результат.

Самым распространенным способом лечения в учреждении была электрошоковая терапия (электросудорожная).

Не говорили только о побочных эффектах применения такого метода.

Длительное апноэ, аспирационная пневмония, абсцесс легкого, отек легких, легочное кровотечение, сердечно-сосудистые расстройства (от некоторых пациенты даже умирали), остановка сердца и многое другое.

Хотя и начинали применять педиатрическую ЭСТ во многих сильных державах, в том числе в больницах СССР: Костюженская больница (Молдавия), детская клиника Украинского психоневрологического института, Игренская, Сталинская (ныне Донецк), Чим — Кургонская больницы, в ближайшем будущем ее запретили применять на детях.

Насколько Майк узнал уже спустя годы, этот Центр все же закрыли как раз по той причине, что подобные учреждения заставили подавать подробные отчеты о своей деятельности, и власти наконец увидели всю серьезность ситуации…

С другой стороны, общество врачей также резко негативно относилось к педиатрической электрошоковой терапии…

Как сказал один видный политик и инициатор упразднения такого учреждения:

«Мы не можем допустить применения кощунственных, средневековых методов лечения, особенно на наших детях. В современное время развития психиатрии и методов лечения в подобных учреждениях нет никакой необходимости».

Но в тот момент данный центр был эталоном помощи детям.

Ведь в некоторых случаях проблескивал результат. Хотя аналитики умалчивали о количестве бесчувственных, но дышащих тел, которых выдавали родителям детей после курсов такой терапии. Может, родители сами умалчивали, ведь так было проще. С одной стороны. Хотя вряд ли такой подход можно назвать гуманным.

Некоторые дети страдали депрессией, другие кататонией, кто-то более серьезными расстройствами психики: фенилциклидиновый психоз, биполярное расстройство (депрессия), органическое аффективное расстройство, психотическая депрессия и так далее.

Отец стоял над ним и объяснял, что это — единственный способ повлиять на ребенка, с которым невозможно договориться иначе. Или невозможно вылечить иначе? Как будет правильным? Майк уже не помнил.

В любом случае Майк ничем не болел.

— Пап, мне будет больно! Я не хочу, чтобы мне было больно! Пожалуйста, — жалобно, но без слез выкрикивал семилетний Майк и пытался вырваться из оков.

— Начинаем через 5 минут. Отец, будьте так добры, понаблюдайте, если желаете, вон за той дверью, — сказала женщина в белом халате и указала на дверной проем.

— Будь мужчиной! — выпалил отец, обращаясь к Майку и неторопливо удалился.

Помимо кожаных оков, к голове Майкла были прикреплены электроды, похожие на те, которые применяют при ЭКГ, только несколько больше (два на левом виске и один на правом). Места на голове, что соприкасались с электродами, были выбриты. Также два электрода, один за другим на расстоянии примерно 0,5 мм, были прикреплены к левому плечу.

— Майк, Маааайк, Майкл! — Джина взяла практически трясла Майка за плечи.

— Что дорогая?

— Ты слышал, что я сейчас сказала? Ты как будто отключился.

— Да, да, любимая, не совершать таких покупок. Я понял.

— Очень надеюсь, что ты меня услышал. Как будем решать наш сложный финансовый вопрос?

— Что в нем сложного? — спросил Майк, как будто это и правда было легко.

— То, что у нас осталось денег на неделю максимум, а еще мы не платили коммуналку. Кому-то из нас нужно идти на работу.

В эту секунду Джина увидела легкую улыбку на лице мужа. Левый уголок рта едва дернулся, но было понятно, что он испытывает радость. В подобной ситуации ей показалось, что это не уместно.

— У тебя есть диплом юриста, — сухо сказал Майкл, — Я думаю, что тебе следует поискать работу. Юристам ведь хорошо платят. А я буду дома с детьми.

Джина на секунду подумала, что сделала неверный выбор, когда выходила замуж за него. Ведь работать должен муж. И никак не наоборот. В ее семье были именно такие правила. Но сразу успокоилась и подумала, что это действительно хорошая идея. Потому что у Майка нет образования, а искать работу без диплома бесполезно, но даже если он найдет ее, то оплачиваться она будет скудно.

— Дельное предложение. Я посмотрю объявления в интернете. Может, что подберу. И не нужно больше говорить с Адамом о подобных вещах, — уже в спину сказала Джина уходящему обратно на диван мужу.

У Майкла в этот момент начала болеть голова. Сильно болеть. Он думал о том, как помочь сыну справиться с его недугом. Майк обязательно должен ему помочь. Это его отцовский долг. Он сел на диван. Собирался почитать. Попытался несколько минут, бегал глазами по листам, но его клонило в сон. Уснул он быстро.

Из всего прошлого Майкла Джина знала лишь то, что его родители не отличались заботой и любовью. Он вообще мало про них говорил, а когда говорил, то часто упускал тему отцовско-семейных отношений, говоря лишь о том, что отец его был суров.

Родители Майка умерли рано. Майку тогда было 10 лет. Отец погиб от наезда на него автомобилем, когда тот возвращался пьяным по федеральной автомобильной трассе домой. Полицейские потом сказали, что в его крови содержание этилового спирта было около 5-ти промилле, что соответствует тяжелой степени алкогольного опьянения. Водителя автомобиля к ответственности никто не привлек. Следователи сказали тогда что-то вроде:

— Водитель не располагал технической возможностью предотвратить наезд, потому что Ваш супруг шел в темное время суток по автомобильной дороге в нетрезвом виде.

Мать Майка после этого была в глубочайшей депрессии. Она рассчитывала на страховку, но ничего не получила. Отдала последние накопления юристу, который и должен был подготовить все документы, чтобы она получила деньги за смерть мужа. Юрист обещал сумму около 500 000 рублей, но что-то пошло не так, и никто никому ничего не заплатил. Юристу мама Майка отдала последние деньги. Жить ни ей, ни ее сыну больше было не на что.

Сразу после похорон своего мужа, мама Майка ушла в глубочайший запой. Сам Майк в то время жил у бабушки. Спустя месяц после смерти мужа мама Майка нашла выход из ситуации и повесилась на простынях в своем сарае. В то время Майк переехал от бабушки обратно к себе, потому что школа была рядом с его домом. Жили они в деревне, далеко от города. Школа была одна на весь район. От бабушки ездить в школу было долго и неудобно.

Нашел ее Майк утром, когда пошел в школу. Сам вытащил из петли, положил на земляной пол, немного припорошенный сеном, пошел в дом и позвонил в скорую.

В каком-то смысле Майкл хотел отцу подобной участи, но вот маму ему всегда было жалко. Отец его бил по поводу и без, но мать он любил. Он до конца не мог понять причины такого решения. Но когда у него появилась собственная семья, он твердо для себя решил, что ни за что в жизни не будет похож на своего отца и всем сердцем будет любить своего сына.

После этого над Майком оформила опеку его бабушка. И он вплоть до своей свадьбы жил под ее крылом.

Когда родился Адам, он был безмерно рад. И в первый раз в тот день напился до беспамятства. Длилось этиловое путешествие долго. Около семи дней. Джину уже успели выписать из больницы.

Когда этот славный период радости и веселья закончился, Джина сказала ему, что в пьяном угаре он говорил о своем прошлом, об отце, о матери, о своем лучшем друге Имаге, которого перевели в его школу сразу после смерти родителей, как они сдружились, а еще о том, что никогда не даст своего сына в обиду. Но в тот момент Джина не придала этому абсолютно никакого значения.

Сама Джина в свое время получила высшее образование юриста по частноправовой направленности, а затем, сразу после получения диплома, вышла замуж за Майкла, которого встретила в том же университете. Как выяснилось в то время он приходил туда для того, чтобы устроится работать уборщиком, но ей сказал, что учится на факультете менеджмента. Видимо, чтобы произвести впечатление.

Майкл понравился Джине. Не сказать, чтобы с первого взгляда. Просто он был абсолютно из другого мира. Она такая вся «правильная», стильная, модно одевается, общительная, с хорошими формами.

Майкл был прямой противоположностью Джине, но чем-то ее привлек. У них случился секс и, как оказалось после, не без последствий. Конечно, в положительном смысле.

Может быть, Майкл сделал это специально; может быть, Джина хотела этого тоже. В любом случае, теперь уже никто никому ничего не скажет по этому поводу. Но сразу после того, как стало известно про ребенка, было принято решение женится.

Был ли у Джины вариант лучшего будущего?

Конечно был.

Майк искренне любил своего сына.

Однажды Адам с Майком ходили в парк аттракционов, где отец позволял ему прокатится на любом аттракционе, который только бы тот не захотел, а на некоторые даже заходил вместе с ним, хотя и не располагал значительными средствами. После каждой улыбки сына он брал его на руки и крутил вокруг себя. Адам смеялся, и Майк был счастлив.

В моменты, когда Джина что-то запрещала сыну Майкл за него заступался и сглаживал углы, чтобы Адам не плакал. Майклу не нравилось, когда его сын плакал.

Майкл всегда старался уберечь сына от опасностей. Однажды, когда Адаму было 3 года и он забрался на кухонный стул, оступился и начал с него падать (болезнь любого ребенка в этом возрасте — отсутствие страха и инстинкта самосохранения) Майкл, сам того не понимая, подхватил его в самый последний момент.

Отцовский инстинкт.

Но вряд ли что-то опишет любовь отца к сыну больше, чем то, что случилось дальше.

15 ноября 2018 года

Майкл был дома с Адамом и Джеромом. Джина находилась на работе.

Ей наконец удалось устроится в юридическую компанию «Волков и партнеры» на ставку помощника юриста. Она работала с восьми часов утра до восьми часов вечера. Иногда приходила домой на обед, но чаще обедала тем, что приготовила себе с вечера.

Чего греха таить, Джине очень нравился тот факт, что она вышла на работу. Она никому никогда не признается, что сильно уставала дома с двумя детьми и бездельником мужем. Возможность сбежать от этого, даже на работу, ей нравилась.

Майку такой расклад тоже был по душе. Да и домашнюю ра…