Нерушимый-10

Глава 1 Основа для старта

— Ну, что, ребятки, — откашлялся Кузьмич. — Прежде всего хочу поблагодарить вас за самоотверженность и профессионализм. Будь моя воля, я дал бы шанс каждому, но, к сожалению, остаться должны даже не лучшие, а те, кто лучше всех проявил себя в командном взаимодействии.

Напряжение было таким, что казалось, вот-вот начнут формироваться сгустки электричества, материализовываться вспышки и молнии.

И дальше он объяснил, что во внимание взяли и результаты товарищеских игр, и наблюдение на тренировках, и уже готовые связки и наработки. Каждый из членов тренерского штаба предлагал свой список, а потом уже все вместе сводили его в единый. Все не могут стать первыми. Но не надо забывать о заменах и усилении игры в ходе матча — это чемпионат, тут одним составом ни одной игры не вытянуть. Схема, как и наигрывали все сборы, 5−3–2, то есть в три центральных.

— Вратарь — Игорь Акинфеев, — наконец произнес он, и внутри будто оборвалась готовая звучать натянутая струна.

Не взяли! Будут возить, как роутер, раздающий дар всем достойным. Но я-то не для этого жилы рвал! Как они не поймут, что я могу обеспечить победу нашей сборной!

Под одобрительное гудение всей сборной Непомнящий напомнил о достижениях Игоря, об его опыте и играх, сыгранных на ноль.

Валерий Кузьмич тут же чуть подался вперед:

— Саша Нерушимый, ты у нас просто гений. Но гений молодой. Мы просто пока не привыкли к твоей молодости. Уж больно резко, что ли. Но твой тренер упирался до конца — считает, что ты на сегодня лучше. Вот и будешь под Игорем. Потому что нельзя нам играть без второго номера — никак нельзя. Мало ли что — тьфу-тьфу-тьфу!

Карпин из-за стола разводил руками, показывал, что, мол, голосованием, что демократично всё. А он-то — только за меня.

Валерий Кузьмич продолжил. Но я слышал его как сквозь вату:

— Защита: Максим Осипенко, Георгий Джикия, Дейвидас Шемберас, Кирилл Коровьев, Игорь Дивеев.

Думал, мне будет все равно, что там дальше, но взыграло негодование, злая солидарность с безвинно изгнанными: а Зобнин как же⁈ Он же не виноват, что тупил!

Опять зашумели, заперешептывались. Я отыскал Романа: лицо его было каменным, только ноздри зло раздувались.

— Что у нас в таком виде? — попытался объяснить свое решение Непомнящий. — Жесткий неуступчивый центр и подвижные края, которые могут поддержать нападение, но больше все-таки нацеленные на защиту. Нас будут давить, а мы готовы. И еще у нас, вот, Коровьев есть. Чтобы никто больше в штрафной подкатов не делал и в ноги не бросался! А то привыкли уже к пенальти. Вот — есть специалист. Пусть это будет его фишкой.

Сделав глоток, главный тренер продолжил:

— Опорник — Игорь Денисов.

Ну слава богу, хоть Игоря взяли, боялся, что из-за возраста забракуют.

— Вопросы? — Валерий Ильич скользнул взглядом по собравшимся. — Нет вопросов. На сегодня самый сильный чистый опорник. При необходимости всегда может уйти в линию с защитниками и укрепить оборону. Выжигает все вокруг. Помогает крайним. Показал себя надежным во всех играх. Вот — опорник.

И снова глоток воды. Видно было, что главному тренеру нелегко далось решение по игрокам.

— Полузащита. Вот нет у нас сейчас, к сожалению, настоящей «десятки», нет распасовщика. Вот у нас две «восьмерки» — как вы тут говорите бокс-ту-бокс — Антон Зиньковский и Даниил Уткин. И в пас могут, и попрессинговать, и атаку поддержать, и атаку завершить при возможности.

Уткин и Зиньковский — это правильно. С этим решениям я согласен.

— Нападение. Тут выбор был большой… — Резину он тянуть не стал и выдал сразу: — Но на поле первыми выйдут Артем Дзюба и Константин Тюкавин.

Что? Дзюба? Он, конечно, сильный, но… Или у меня предвзятое отношение к тому Артему, а это другой человек, и он может больше?

— Казалось бы, оба они центрфорварды и могут мешать друг другу, так? А вот и не так. Дзюба показал в прошедшем сезоне, а также на этих сборах, что он силен не только в виде наконечника, но и в подыгрыше. Принять мяч, прикрыть корпусом, оттеснить, катнуть на своего. Или прямо сразу головой — своему. Или вдруг из-под переднего выскочить и подставить ногу — в этом он силен. Ну а Тюкавин в этом сезоне просто молодец. Быстрый, резкий, неуступчивый. В общем, таким составом мы выйдем на поле в последних товарищеских матчах. С заменами, само собой. Как и в официальных — на чемпионате без замен просто не получится.

На Кокорина было больно смотреть: глаза удивленно распахнуты, рот раскрыт. Ну как же так? А как же я⁈

— Далее, — продолжил Валерий Кузьмич. — Теперь о том, кто у нас остается на скамейке. Напоминаю: на скамейке — это не отдыхать. Это быть в тонусе, чтобы в любое время включиться, подменяя товарища и обязательно усиливая игру. Итак, наш тыл, наша поддержка, наша скамейка. Александр Нерушимый — второй вратарь. Защитники — Роман Зобнин, Федор Хотеев, Никита Смирнов, Сергей Тидо.

Фух, слава богине, Микроба не прокатили. И за Рому Зобнина было бы обидно.

Федор сомкнул веки да так и остался с закрытыми глазами, достал из кармана разлохмаченный лоскут, поднес к губам — никак Борода дал ему какой-то оберег. То ли рад, то ли расстроен — непонятно.

— Сплав, так сказать, опыта и молодости, скорости и надежности, — держал речь Непомнящий. — Полузащита: Арсен Захарян, Никита Кривцов, Даниил Зорин, Ильзат Ахметов. Я очень надеюсь, что кто-то из вас нам поможет своей скоростью, обводкой, умными действиями. Нападение: Сергей Пиняев, Федор Смолов, Антон Бако…

— Йо-хо! — не сдержался Антон, сидевший в четвертом ряду справа. — Йо-хо-хо! Да-а-а!

— Тут и говорить не о чем. Опыт Смолова, скорость Пиняева, напор Бако. Опять же повторюсь: любой может выйти. И любой должен быть готов усилить команду.

— Ну и, как повелось, третий вратарь — Максат Тойлыев.

Сидящий позади Полоз не выдержал, вскочил, вдохнул, чтобы возмутиться, но Денисов шикнул на него, забормотал. Грохнул стул — Полозенков сел, засопел обиженно.

— Но это еще не все, — держал интригу Непомнящий. — Пользуясь положительными наработками две тысячи двадцать второго года, когда количество заявленных игроков было увеличено с двадцати трех до двадцати шести, в нынешнем году его увеличат еще на четверых, то есть в состав сборной войдут тридцать человек.

— Огласите весь список! — крикнул кто-то чуть не плача, голос я не узнал — не со всеми довелось тесно пообщаться.

Кокорин напрягся, его губы шевелились, будто он читал молитву. По меркам футболиста он уже немолод, и это его последний шанс блеснуть. Оставить свой след — вот чего ему хотелось больше всего на свете. И если бы Непомнящий слышал его желания, если бы был уверен в готовности работать, если бы ощутил эту решительную ярость, то точно взял бы Саню, наплевав на все.

Сэм жевал губами, ерзал и чуть не плакал, но то, что его не взяли в сборную — ожидаемо, я особо не надеялся на такое чудо.

— Алмазбеков.

Кокорин подался вперед, едва не выдрав подлокотники. Я искренне болел за него. Он опытный и крутой, он может, если хочет, и он — хочет!

— Гонгадзе.

Рот Сэма превратился в полумесяц рожками вниз. Только не реви, брат! Я дотянулся до него через стул оцепеневшего Микроба, похлопал по спине…

— Самат Бекханов!

Самат распрямился огромной и весьма корявой пружиной. Затанцевал на месте, потрясая ручищами над головой и шатая ряды стульев, поднял Микроба, как котенка, и прижал к себе. Тот зашипел и уперся ему в грудь.

— Руслан Топчи! — объявил Непомнящий.

Теперь поднялся Микроб и, отбивая дробь руками о спинку стула, прокричал:

— Ура-а! За-Топ-чи! За-Топ-чи!

Полминуты, и уже весь зал скандирует:

— За-Топ-чи! За-Топ-чи!

А Руслан ошалело улыбается. Его взять в сборную нужно за одну фамилию, которая — готовая кричалка. Кузьмич поулыбался вместе с нами и продолжил оглашать список:

— Ильзат Ахметов. Виктор Цыганков.

Фамилия Кокорина прозвучала последней. Мы с ним выдохнули одновременно, улыбнулись друг другу, и я протянул руку, которую Саня сразу же пожал. Денисов взъерошил его волосы и сказал:

— Ну как же мы без этого: «Далеко, далеко…»

Грянул смех. Мы и не заметили, что объективы камер направлены на нас, журналисты жадно впитывают чью-то радость и чью-то боль. Полозенков, вон, сжал голову и покачивается из стороны в сторону. Шухрат Алимов сидит неподвижно.

Одиннадцать человек счастливы, четырнадцать — несчастны, остальные — пятьдесят на пятьдесят. Зобнин, вон, дуется, он рассчитывал на основной состав. Сэм и Цыганков танцуют между рядов.

— На этом объявляю наше собрание закрытым. Товарищи, спасибо за участие в сборах, надеюсь, они были для вас полезны, и мы с вами увидимся еще неоднократно, — сказал Непомнящий и повернулся к столику, где сидели тренеры и самым довольным выглядел Тихонов.

Вместо того, чтобы расходиться, журналисты устремились к нам, взяли нас в кольцо, блокировав выходы. Ругнувшись, Микроб рванул прочь, перепрыгивая через спинки стульев и побивая рекорд бега с препятствиями.

Радостно улыбаясь, Сэм направился к журналистам, готовый общаться, но их он не интересовал, они пытались отловить футболистов основного состава. Молодежь с радостью шла на контакт, Денисов с Акинфеевым и Кокорин пытались вырваться из окружения так же, как Микроб, через спинки сложенных стульев, но не перепрыгивая их, а переступая. А вот лучащийся радостью Дзюба с удовольствием принял удар на себя и собрал вокруг себя кольцо журналистов.

Тренеров тоже окружили.

К счастью, никто мною не заинтересовался и, чтобы не попасть в засаду на лестничной клетке, я поднимался на лифте вместе с ветеранами. Приобняв Кокорина за плечо, Денисов говорил:

— Не бери в голову, Сань. Скорее всего, это решение… Ну, что тебя назвали последним — это в воспитательных целях. Ну, ты понял.

— Ага, типа чтобы много о себе не воображал, — согласился он. — Типа незаменимых нет и все такое.

Акинфеев посмотрел на меня оценивающе, будто пытался просканировать взглядом и понять, превзошел я его в мастерстве или нет. Ему сорок, его футбольная карьера скоро завершится. Скорее всего, как в нашей реальности, он станет тренером. Но пока, как и Кокорин, Игорь мечтает оставить яркий след в советском футболе, совершить подвиг, как в нашей реальности — отбив пенальти.

С одной стороны, понятно это рвение бывалых, у нас, молодежи, вся жизнь впереди, у меня — как минимум двадцать лет вратарской карьеры, но с другой — душа рвалась в бой: выпустите на раму! Я смогу! Я как покажу высший класс! Я — стена, мышь не просочится, не то что мяч.

Я нашел в себе силы сказать:

— Игорь, поздравляю!

Наверное, мои слова прозвучали искренне, он кивнул и вроде как расслабился.

— В Игоре Денисове не сомневался, в Александре тоже. Капец удивился, что ты не в основном составе.

Кокорин благодарно кивнул. Как же ему важно, чтобы в него верили!

— Иди сюда, между Игорями встань, — предложил он.

Лифт раскрыл створки, и мы высыпали на втором этаже.

— Загадай желание, чтобы в следующий раз пойти в основной состав, ­ — посоветовал Кокорин. — Так и будет! Из Акинфеева песок уже совсем посыплется, а из Денисова так ваще…

Опорник сборной погнал хохочущего Кокорина подзатыльниками, они вошли в клинч. Поборовшись, они разбежались, потом я сфотографировался между Игорями, меня сменил Кокорин, я снял его, понимая, что он загадал: играть и забивать!

— Давайте, мужики! — махнул рукой Денисов. — Встретимся в автобусе.

Только в номере я понял, что не отчитался перед Риной, написал: «Взяли вторым номером». Ответила она сразу же: «Верю, что это временно. Парни? Сэм?»

За Микроба она, видимо, не переживала.

«Скамейка», — написал я.

«Расстроен?»

«Есть немного. Но это закономерно, хоть и неприятно. Дома буду после десяти. Дождешься?»

«Конечно».

Потом я написал Витаутычу, Димидко, парням из «Титана», улегся на кровать, чтобы разложить мысли по полочкам, как в дверь постучали.

На пороге стояли надутый Микроб и Сэм, переминающийся с ноги на ногу и радостно скалящийся. Федор протопал к стеклянному журнальному столику и плюхнулся на стул. Если бы так сделал Сэм, стул бы сел на шпагат.

— Будем, как дебилы, штаны на скамейке просиживать, когда наши играют, — проворчал Микроб. — Вот как они без нас?

— Так ЧМ и Лига Европы не совпадают, — утешил его я.

— Есть же чемпионат СССР, там все совпадает, — поймал ворчун-волну Микроб.

— Это да. Но и другие команды отдали в национальную сборную лучших игроков — прорвемся! — не согласился я.

Микроб так и остался надутым, он будто бы распространял дурное настроение.

— Ты-то чего? — напустился на него Сэм. — Тебе-то точно побегать дадут, а вот мне… Но не унываю, епта!

Еще бы ему унывать! Бегал в команде второго эшелона, и вдруг — в чемпионы, а оттуда — в национальную сборную!

В дверь снова постучали. Мы втроем переглянулись.

— Кто? — спросил я.

— Мне нужен Александр Нерушимый, — проговорили звонким женским голосом.

Таким голосом должна обладать школьная отличница, красавица и умница.

У Микроба глазки заблестели. Сэм открыл рот.

«Мне нельзя в Бельдяжки. Я женат», — проскользнула мысль, и я ответил строгим тоном, поднимаясь с кровати и подходя к двери.

— По какому вопросу?

— Нужно! — настойчиво ответила незнакомка.

Я открыл дверь. Передо мной стояло маленькое кудрявое чудо. Лет чуду было точно до двадцати. Миниатюрная, но фигуристая, лицо, как у куколки, черные волосы и огромные зеленые глаза с загнутыми ресницами. Микроб сразу сменил расположение духа на благостное: его любимый размер! Насчет цвета не знаю.

На шее девушки висел перекошенный бейдж: «Ольга Сапова. Г. Бургас».

— Какое средство массовой информации представляете, Ольга? — спросил я, делая шаг назад и пропуская девушку в номер.

Увидев еще двоих «Титанов», она не смутилась, напротив, воспылала энтузиазмом. Представилась и добавила:

— Город Бургас, газета «Южное время». Уделите мне несколько минут?

— Практикантка? — поинтересовался я.

Девушка не ответила, думая, что практикантку мы выставим за дверь, а серьезную журналистку — не рискнем.

— Вы же — футболисты «Титана», да? Самат Бекханов и Федор Хотеев?

Подумалось, что либо эта Мальвина интересуется футболом, либо хорошо поработала с материалом. В настроении я пребывал благостном, потому второй стул поставил напротив Микроба.

— Присаживайтесь, Ольга, у вас есть пятнадцать минут.

— Хотите пить? — заворковал Микроб, наливая апельсиновый сок в стакан.

— Не откажусь, — кокетливо улыбнулась девушка, закидывая ногу за ногу.

— Вы интересуетесь футболом? — удивился Микроб. — Так легко нас узнали!

— Да! Мы всем городом за вас болели! — ответила она.

Заливает? Я включил «эмпатию» и спросил:

— Правда?

— А что такое? — надула губки она. — Да, мне нравится футбол! И я хочу взять интервью у своих героев! Вообще хотелось бы пригласить вас в студию, но у вас наверняка нет времени.

— К превеликому сожалению, — ответил Микроб.

Между ними установился контакт. Девушка не врала: она и правда любила футбол, и Федор Хотеев был для нее куда большим героем, чем я. Вот и хорошо, а то парню с девушками не везет… Хотя и это знакомство везением не назвать — Ольга-то живет в Бургасе! А где Бургас и где Михайловск. Расстояние, как выяснилось, убивает любые отношения.

К тому же теперь мы звезды первой величины. После каждого выигранного матча хватай девчонок, тащи в раздевалку — никто не откажет. Только и успевай выбирать, главное не ошибиться, потому что за перспективными парнями охотятся хищницы с пустыми душами, жадные до чужого добра.

Ольга достала из сумочки небольшую камеру, такую же будто бы игрушечную треногу, установила на полке возле зеркала и проговорила, поглядывая на нас:

— Можно я буду снимать, да?

И посмотрела на Микроба, хотя хозяин номера — я. Строгим тоном я ответил:

— Хорошо, но с единственным условием. — Все напряглись, я указал на Микроба. — Лично ему вышлите материалы для согласования.

Оля радостно закивала. Забегала по номеру, опечалилась.

— Тут всего два стула, вы втроем не влезете в кадр!

— Это Сэм большой, он не влезет, — пошутил Микроб. — Уходи, Самат.

Сэм куда-то убежал, а вернулся спустя пару минут с таким же стулом. За стеклянным столиком мы расположились полукругом: я в середине прямо напротив камеры. Микроб и Сэм полубоком.

Поправив бейдж, Ольга еще раз глянула в камеру и перед тем, как включить ее, проговорила:

— Помимо всего прочего, у меня канал в Комсети. Интервью будет нестандартным и больше похожим на дружескую беседу.

— Давай уже, — поторопил ее я. — Нам собираться надо.

— Друзья! Представляю вам футболистов из михайловского «Титана» и, уверен, будущих героев национальной сборной!