Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая

Глава 1

Большая часть учеников шестого «А» класса провела прошедшие каникулы не бог весть как. Но даже этих впечатлений оказалось достаточно, чтобы одиннадцатилетние мальчишки и девчонки взахлеб делились ими друг с другом, не заботясь, слушают ли их одноклассники или пытаются перекрикивать.

Обычно-то у нас такого оживления не встретишь. Половина класса – молчуны, чьи мысли зачастую витают далеко от реальности. Некоторые вообще могут не сказать за день ни слова. Что бы там не твердили учителя, а отрыв от школьных будней изрядно способствует повышению настроения.

Я бы мог рассказать побольше прочих, но решил сдержаться. Ведь я уже не ребенок, а вдобавок еще и староста класса, и отлично понимаю, что такое «ответственность». Мне надо вести себя скромнее, не давать ребятам почву для пересудов и завистливых сплетен. Хватит и того, что в классе абсолютно незаслуженно шептались, что учителя заискивают перед моим папой и завышают мне оценки.

–... там реально крутые горки, – восторженно пересказывал круглощекий Степа Медведенко, побывавший вместе с родителями в парке водных аттракционов. – Спецэффекты сумасшедшие просто, я там чуть в штаны не наложил!..

– Тьфу ты, удивил! Тебе чтоб в штаны наложить много не надо, – передразнил его Джером, вальяжно рассевшись на задней парте с закинутыми на стол ногами. – Сто раз бывал в этом твоем парке. Так себе помоечка!

Степка не рискнул спорить с малолетним хулиганом, только обиженно на него покосился.

Джером был в своем обычном виде, расхлябанном и неопрятном. В отличие от одноклассников, большинство из которых в первый день после каникул под бдительным оком предков более или менее принарядились и причесались, Джером щеголял своим обычным затасканным джемпером, покрытыми пятнами джинсами и «просящими» каши кроссовками, а его непослушные кучерявые волосы топорщились во все стороны будто со сна.

Я прекрасно знал, что Джерри просто выделывается – он, как обычно, провел каникулы, никуда не выезжая из селения и от скуки предавался всем сумасбродным выходкам, которые только могло изобрести бойкое воображение неутомимого нарушителя спокойствия и бунтаря. Мне было жаль друга из-за тех лишений, которые ему приходилось терпеть. Но я, конечно, никогда бы ему этого не сказал, чтобы не ущемить его гордость.

– Эй, Димка! – меня дернул за рукав сидящий на заднем столе Боря Коваль, стеснительный толстячок с приплюснутым носом-пятачком. – Видел твои фотки из «Аквариуса»! Круто, блин! Я лайкнул все и расшарил, видел?!

– Спасибо, Боря, – я улыбнулся дружелюбно, не выдав, что меня позабавило неловкое заискивание парня, который втайне пытался во всем мне подражать. – Вот кому я обязан своей популярностью!

Пошутив, я переглянулся с сидящей рядом со мной Мей Юнг, красивой девочкой с длинными черными волосами и узким разрезом глаз. Мей, как всегда, весело улыбнулась мне в ответ. Ей-то, конечно, я уже успел в деталях рассказать все о посещении «Аквариуса» и показать даже те фотки, которые я в сеть не выкладывал.

Я не просиживал в Интернете днями и ночами напролет, как многие мои знакомые, но все-таки постил об основных событиях своей жизни и выкладывал фотки, если бывал в каких-то интересных местах. Благодаря папе я бывал в них чаще, чем кто-либо из друзей и одноклассников. Вот и на этих каникулах отец умудрился организовать мне путешествие на станцию «Аквариус» – знаменитый подводный исследовательский центр и музей, лежащий на дне океана. Мало что в жизни впечатляло меня так сильно, как экскурсия на батискафе по заброшенному мегаполису, навсегда погребенному под толстым слоем воды. Всего этого было полно в Интернете, но я не выпускал камеры из рук и щелкал, щелкал, щелкал, не в силах отвести взгляда от покосившихся небоскребов, увешанных навсегда погаснувшими рекламными дисплеями, медленно разрушающихся от соленой океанской воды. Это был величественный город из Старого мира – мира, который я не застал.

Гомон в классе не пожелал стихать даже при появлении учительницы, так что ей пришлось громко обратиться к школьникам, дабы те неохотно повернулись и уделили ей свое внимание.

– Шестой «А» класс, добрый день! Похоже, двух недель оказалось достаточно, чтобы вы забыли, как начинается урок, – с легким, напускным укором проворчала классная руководительница. – Лайонелл, а ты, похоже, и вовсе совесть потерял!

Дождавшись, пока ученики, поутихнут и поднимутся со своих мест (Джером неохотно встал последним, нарочито лениво спустив ноги со стола) классная руководительница Кристина Радославовна дружелюбно осмотрела класс. От нее явно не укрылось, что за эти две недели подопечные посвежели, подтянулись и приободрились. Почти все были в свежевыглаженной одежде и с аккуратными стрижками, не считая нескольких несчастий вроде Лайонелла.

Стараниями старшеклассников, проходивших трудовую практику, классную комнату к началу семестра тоже прихорошили, отмыв и отлепив из-под столов жвачки. Конечно, сами столы, как и другое оборудование класса, были далеко не новыми, их закупили лет пять назад уже бывшими в употреблении… и все-таки это больше, чем имеют многие.

Под окнами с полуопущенными белыми жалюзи источали тепло электрические конвекторы, а сами окна были тщательно утеплены, так что в классе сохранялась вполне приемлемая температура и детям не приходилось учиться в куртках и шапках, как когда-то. Под потолком в углу класса натужно гудел старенький ионизатор воздуха.

Пробежавшись цепким взглядом по глазам школьников, педагог убедилась, что никто не пользуется своими сетчаточными дисплеями, о чем обычно свидетельствует неподвижный, будто застланный белой пеленой взор. Не похоже было, и чтобы кто-то слушал музыку через спрятанные в ушах микродинамики, хотя здесь у Кристины Радославовны, конечно, полной уверенности не было.

Глава 2

Когда-то начало весны люди встречали с превеликой радостью. Но климат стал иным и в 2073 году от рождества Христова переворот календаря с февраля на март мало что изменил в царящей за окном суровой действительности. 22-го марта, выходя утром из квартиры, я все так же тщательно кутался в шарф и прятал уши под шапкой, чтобы их не отморозить. В полвосьмого утра, когда я выходил из дому, было еще темно. Под ногами у спешащих на работу прохожих хрустел снег. Дворник Григор, опершись о совковую лопату, дымил сигаретой вместе с двумя коллегами из соседних дворов, обсуждая, видимо, планы грядущего застолья.

По дороге в школу я встретил Мей Юнг, одетую в новенький красный пуховик с капюшоном. Она весело помахала мне рукой, и мы пошли дальше вместе. Мей, довольно улыбаясь, рассказала, что ее папа Ан вчера сумел совсем недорого купить пуховик на распродаже в Олтенице и она ждет не дождется щегольнуть обновкой перед девчонками. Я, конечно, не преминул похвалить пуховик, в котором девочка и впрямь смотрелась очень миленько.

– Спасибо, – Мей слегка покраснела.

Мне иногда казалось, что я ей нравлюсь. Но я совсем не знал, что в таких случаях делать и поэтому просто обращался с ней по-дружески вежливо и приветливо. Кое-кто из сверстников уже «встречался» и всячески выпячивал этот факт в соцсетях, особенно девчонки. Но, мне кажется, они просто пытались казаться круче и взрослее, а мне такими глупостями заниматься было ни к чему.

Взглянув на Мей, чьи щеки покрывал от мороза румянец, я признал, что раскосая черноволосая девочка и впрямь хорошенькая, особенно когда улыбается. Не сравнить с теми страхолюдинами, которые учатся в нашем классе. Да и из семьи она очень хорошей. Мей – кореянка. Ее родители, Ан и Пуонг Юнги работали в посольстве Республики Корея в Бухаресте, когда началась война. Они прошли долгий путь по пустошам прежде чем осесть и зажить спокойной жизнью в Генераторном, где у них родилась дочь. Сейчас Пуонг следила за исправностью доильных автоматов в нашем коровнике, где два десятка буренок производили молоко для нужд селения, а Ан работал технологом на маслобойне, устроенной при том же коровнике, где из молока производили сливочное масло. Юнги находились в хороших отношениях с моими родителями и часто бывали у нас в гостях, никогда не забывая прихватить баночку-другую молока.

Только вот Джером был тайно влюблен в Мей. Будучи его другом, я был прекрасно осведомлен об этом, а вот сама девочка, кажется, даже не догадывалась. Неугомонный ирландец все время придумывал различные способы произвести впечатление на подружку. Мей расценивала поведение Джерома как пустое баловство – иногда его выходки забавляли девочку, иногда пугали. Не думаю, что она догадывалась о чувствах, которые стояли за этим выпендрежем или тем более намеревалась как-то на них ответить.

Но, так или иначе, Джером был моим лучшим другом и мне не хотелось бы, чтобы он чувствовал во мне соперника на любовном фронте – это могло бы сильно поколебать наши отношения, которые и так являются настоящим феноменом, потому что на первый взгляд у нас с ним нет вообще ничего общего.

– Что там у нас первое по расписанию? – спохватилась Мей, когда мы подошли к школе.

– Алгебра, кажется.

Ни на первом, ни на втором уроке, которые мы корпели над алгебраическими уравнениями, Джерома не оказалось. Классная руководительница недовольно сморщила нос и тяжело вздохнула, отмечая в электронном журнале очередной прогул и пробурчала, что, похоже, пора снова вызывать отца в школу. На правах старосты я вежливо попытался разубедить ее, высказав предположение, что Джерому, возможно, нездоровится, но Кристина Радославовна лишь посоветовала мне не покрывать проступки друга, а лучше провести с ним беседу на тему важности школьных занятий.

Я лишь в отчаянии махнул на это рукой. Я уже успел убедиться, что любые разговоры, ровно, как и вызов отца – напрасная трата времени. Даже если Седрик Лайонелл найдет в своем расписании трезвый день, чтобы явиться в школу и, выслушав десяток жалоб учителей, отхлещет сына ремнем – это сделает только хуже, еще сильнее ожесточит и обозлит Джерома.

Третьим уроком в расписании были «основы безопасности жизнедеятельности человека». Этот предмет вел сухопарый, тощий мужчина возраста моего отца, который носил старые засаленные костюмы и старомодные очки и был до того рассеян, что постоянно забывал что-нибудь важное или ронял со стола. В этом Игорь Андреевич Коваль был похож на своего сына, ученика нашего класса, который на его уроках постоянно садился на заднюю парту и, казалось, стеснялся, что урок ведет его отец.

Мне уроки ОБЖЧ всегда казались очень полезными. Игорь Андреевич мне нравился – вежливый, начитанный, интеллигентный мужчина, чем-то напоминающий моего папу, но чуть более робкий. Свой предмет он знал прекрасно. И, хотя внимание многих одноклассников ускользало от него из-за некоторой монотонности и путанности речи, смысл ее всегда представлял немалый интерес. Вот и в этот раз тему Игорь Андреевич выбрал очень увлекательную – продукты питания и их безопасность.

– Голод, – молвил учитель. – Стал бичом второй половины XXI века. Вы чего смеетесь там? Не знаете, что такое «бич»? Это вам не ругательство английское. Это означает – большая проблема, серьезная угроза. Понятно? Так, и не сбивайте меня, тихо сидите!

Оглянувшись через плечо, я заметил, что около половины класса сидит в оцепенении, с застывшими глазами, спрятанными за сетчаточниками (учитель ОБЖЧ на такое обычно не обращал внимание). Из второй половины большая часть слушала внимательно, а несколько ребят на задних рядах шептались и ржали.