Unknown

Павший мир.

Поселенцы.

Выжившие.Ѵ

Бродяги.

Военные.

Меченные.

Первое что он услышал в своей жизни, был тихий, даже приятный на слух, шелест. Затем, сверху, полился поток яркого света, слепившего глаза. И это притом, что они у него были закрыты. От неожиданности он зажмурился, попытался закрыть лицо ладонями, но руки во что-то упёрлись, потребовалось ещё несколько секунд, что бы высвободить их. Справившись с этим, он застонал и попытался повернуться на бок, но тут же врезался лбом по что-то относительно мягкое.

Последовал новый стон. Потом ещё один.

-Сукааааа! – Трижды простонал он.

Ну, так-то он стонал. Просто звуки имеют свойство иногда создавать эхо, а тут пространство замкнутое, вот оно так и получилось.

-Падла! – Взвыл он, чувствуя боль от яркого света.

Тут, видимо, случайно получилось. Мягкая поверхность сыграла шутку с эхом и вот он результат! Увы, ничего не поделаешь. На самом деле он продолжал отчаянно стонать и пытаться выбраться из ловушки, сверху которой продолжал литься слепящий свет. Стонал долго, громко и проклятое эхо неизменно превращало жалобный стон, вот в такое вот непотребство.

Наконец, кое-как выбравшись, он соскользнул по округлой поверхности и свалился на пол, где снова застонал от боли, на этот раз во всём теле – падать было хоть и не сильно высоко, но всё равно болезненно. Пол-то тут оказался твёрдым как бетон, а может, бетонным он и был.

На какое-то время затих. Больше от удивления чем от боли или того факта, что свет больше не слепил, просто оставался слишком ярким и всё. Он лёг на спину, вытянул ноги и осторожно развёл руки в стороны. Правая рука коснулась чего-то большого, левая, легла на пол.

Несколько минут он просто лежал, не шевелился даже.

Боль от ушибов прошла. Так оно и должно быть – понимал он. Но в то же время, что-то подсказывало, что грохнулся он не слабо, и резкая боль пройти должна была, это да, но почему нет ноющей, едва заметной боли от ушиба? Она должна быть, должна остаться ещё на несколько минут, прежде чем окончательно пройти, но её нет и в помине.

Со светом всё более-менее ясно – глаза привыкают, свет больше не причиняет неудобств, что означает – он долго находился там, где света не было вовсе. Словно лёг спать и проспал неделю, а потом в комнате резко включили яркую лампу…, где эта комната?

-К чёрту комнаты, - прошептал он, - кто я вообще такой?

Ответа разум не предоставил. Попытки вспомнить, отозвались лишь звенящей пустотой.

Стало страшно. На мгновение, он даже ощутил нечто вроде паники, но глубоко вдохнул, собрался с силами и подавил непрошено возникший ужас.

Спустя пару минут, он осторожно приоткрыл глаза, лишь едва-едва, готовый тут же их зажмурить и, если понадобится, закрыть лицо ладонями.

На мгновение, мир стал размытым, заполненным белым светом. А затем свет стал гаснуть, плывущий потолок обрёл устойчивость и он открыл глаза полностью.

Серый потолок. Похоже на бетон, на какой-нибудь древней подземной автостоянке.

Он хмыкнул, больше разочарованно, но и с долей насмешки – что такое автостоянка, даже что такое автомобиль, он помнит. А собственное имя как корова языком смахнула!

Он сел, обвёл взглядом то место, в котором оказался.

-Как я сюда попал? – Спросил он, осторожно поднимаясь на ноги и садясь на борт вытянутой капсулы, похожей на гигантскую жестяную банку пива. Взгляд принёс много новых данных, но обдумать их он не успел, да и не мог. Голова звенит, время от времени начинает кружиться.

Он повернул кисти рук ладонями вверх и стал смотреть на них.

-Ничего не помню. – Признался он сам себе, не узнавая этих сильных, но гладких ладоней. Ни мозолей, ни шрамов, ничего. Просто сильные, ухоженные кисти рук. Повёл плечами, потом снял с себя куртку, поднял её перед собой и стал рассматривать. Карманов нет. Белоснежная, из тонкой, шелковистой кожи. Пощупал рубашку – ткань невесомая, но прочная. Бросил куртку на пол и положил ладони на колени – та же белоснежная шелковистая кожа. На ногах облегающие чёрные туфли. Странный выбор. При таком фасоне, туфли должны быть белыми, как и штаны и куртка, хотя дизайн обуви вполне хорош, они удобны и, видимо, снабжены системами подогрева и тактической вентиляции, что позволяет ногам оставаться в тепле зимой и не хлюпать потёками пота, летом. Впрочем, не «видимо», чуть подошвы жёсткий выступ, едва заметный, но с интересной рельефной поверхностью, в которой он узнавал на уровне подспудной уверенности, систему простейших датчиков температуры среды. Ботинки автоматически подбирают режим работы, ориентируясь на влажность и температуру окружающего мира. Удобно, стильно.

Выбор одежды ему понравился – у него явно был вкус.

Однако он не помнил, как и где получил эту одежду. И как оказался здесь, тоже не помнит.

-И что мне делать? – Уныло как-то произнёс он, глядя на пустую комнату, где кроме капсулы и двери напротив, не было ничего. Ну, разве что ещё люк над капсулой. Однако он задраен и по створкам люка проходит кривой сварочный шов.

Едва его голос стих, как на стене возник экран с текстом.

-Ааа! – Взвыл он, прыгнув за капсулу, а так как между ней и стеной было всего ничего, то врезался он затылком в стену и грохнулся задницей об пол.

Однако экран на стене не остался – возник прямо перед ним, между капсулой и стеной.

-Твою мать…, что происходит? – Выдохнул он, круглыми глазами глядя на этот экран и с трудом усваивая то, что видит. Экран завис, на нём пара надписей и карта местности.

Минуту он смотрел, иногда моргая и активно потея. Потом медленно поднял руку и коснулся пальцами, своего виска. Потом повернул голову, медленно, без резких движений. Экран сместился вместе с поворотом головы, перескочив на стену и уменьшившись в размерах – всё верно, это дополненная реальность модульного имплантата, она использует реальные поверхности в интерактивном режиме, выстраиваясь в наиболее удобное положение. Наиболее удобное для носителя имплантата. Имплантата, который сидит в его башке, встроенный между костями черепа и корой головного мозга.

Так, теперь понятно…, но когда и главное, за каким хреном он допустил такое? Это ж мозг! Не там ткнул хирург, замкнуло имплантат, раствор не тот использовали, капнули на кору мозга и всё, дебилом на всю жизнь останешься. Странно, что он допустил подобный риск…, глаза расширились, он посмотрел на капсулу – экран тут же прыгнул обратно и снова растянулся до прежних размеров.

Капсула – это же медицинский аппарат!

Кажется, всё начинает проясняться – ему поставили имплантат, была допущена ошибка и мозг повредили. Это многое объясняет. Заперли в капсулу, погрузили в искусственную кому и лежал там, пока…

А зачем он там лежал, в капсуле, а не в больнице?

Взгляд замер на экране, тот налился красками, по карте снова прочертилась толстая пунктирная линия и окончилась пульсирующей точкой, где-то на самом краю обрисованной тут местности.

Над точкой возникла надпись.

«Точка назначения, необходимо доставить данные как можно быстрее».

Интересно. И какого хрена всё это значит?

Усилие воли и экран исчез – он и сам не очень понял, как это получилось. За то появилась уверенность, даже не воспоминание, а просто уверенность, что именно так имплантат и работает. Нужно только усилие воли, яркая мысль и имплантат отзовётся нужным…, нужной…, чем? Хрен его знает. Он тряхнул головой, нахмурился и, сжав кулаки, решительно поднялся. Пора решать проблему – он не знает кто он такой, он не понятно где и не знает, как сюда попал.

Нужно выбираться.

Но, как и куда? Вопрос хороший. Проблема в том, что он понятия не имеет, что за дверью.

Коснувшись ручки, замер на мгновение – не так-то просто открыть дверь в неизвестность.

Когда страхи и сомнения удалось победить, он повернул ручку, одновременно подумав о том, что ручки дверные, довольно таки странная вещь и, вроде бы их быть уже не должно. Точно сказать он не мог. Однако понял, что внеся небольшие структурные изменения, дверь можно будет улучшить. Ни к чему эти ручки, достаточно провести проводку, сменить замок, и дверь будет открываться нажатием пальца. Можно сделать и ещё лучше – пара сенсоров и дверь открывается при приближении человека. Ещё лучше, если сенсоры с простой идентификационной программой, позволяющей отказаться от ключей и прочего. Сенсор фиксирует подошедшего человека, сверяется с базой данных, достаточно слабой флешки и открывает или нет, дверь. Да что там – два миллиметра стены нарастить и дверь сможет открываться просто отъезжая в сторону, не создавая проблем при открытии, а если добавить ещё несколько кристаллических элементов…

Он решительно тряхнул головой, прогоняя прочь ворох мыслей, которые сейчас были вообще не к месту. Мало того, часть собственных мыслей он не смог понять. Что такое «кристаллические элементы»? Слова в разуме возникли, но он не мог вспомнить, что они такое, как выглядят, как работают? Да и вообще, почему они взялись, эти его мысли? Какое ему дело до того, как выглядит и работает, эта чёртова дверь? Но остановить поток мыслей не получилось. Он приоткрыл дверь, но не смог полностью прогнать мысли. Разум словно игнорировал своего владельца и продолжал просчитывать варианты всевозможных модификаций, которые можно было бы установить на эту треклятую дверь. Это всё пугало. А учитывая, что он, по всей видимости, очнулся после неудачной операции на мозге, с попыткой установки имплантата – пугало вдвойне.

Мысли ушли полностью, когда он вошёл в комнату и закрыл дверь за собой.

Хотелось сказать что-нибудь, но кроме мата на ум ничего ни шло, так что он, молча, смотрел на развернувшийся перед ним пейзаж подвально-квартирного типа.

Глаза разбегались от увиденного, мысли путались, имплантат начал откалывать фокусы.

Куда бы он ни посмотрел, возникали полосочки и оконца, зелёного и синего цветов, а так же контуры предметов. Контуры и полоски тут же пропадали, а в окнах появлялась одна и та же надпись. «Идентификация невозможна, директория данных повреждена или недоступна».

-Да отключись ты уже нахер… - Прошептал он и что удивительно – помогло. Полоски и окна исчезли. Комната, залитая ярким светом от двух потолочных ламп, предстала перед ним такой, какой и была в реальности. Чистенькая, широкая, метров пять в длину, столько же в ширину. Стоит огромный металлический стол посередине. Пол отделан белой плиткой, стены тоже, потолок, почему-то, светло-серый. У стен несколько шкафов, на подставке, возле одного шкафа, стоит манекен, облачённый в серо-коричневый костюм. Взгляд задержался на костюме и практически без единой мысли, он снял штаны, подошёл к костюму, снял его с манекена и начал в него облачаться. Сначала медленно, непослушными пальцами, но потом дело пошло быстрее.

Словно он надевал эту вещь уже не один раз, словно его тело само помнило, что это такое и как его надевать, как его носить…, нет, не тело. Шестерёнки разума скрипнули, шелохнулись и замерли вновь, успев пропустить немного воспоминаний. Впрочем, сложно назвать это воспоминаниями. Скорее ворох невнятных образов и полуавтоматических движений, смысла коих он пока не понимал. Вскоре он полностью надел костюм и на автопилоте хлопнул по плечевой пластине, включавшей климатический контроль костюма и автоматические системы шлема, коего тут не оказалось. Ладонь коснулась плеча и замерла. Он повернул голову – пластина отсутствует. Но он уверен, что она там быть должна. Странно, куда она делась? Или память играет с ним шутки?

Однако – за манекеном обнаружилось узкое зеркало, влитое в стену.

Он подошёл поближе, отшвырнув в сторону подставку манекена. Стал смотреть на своё отражение. Взгляд двигался от ног и выше, двигался медленно – совершенно точно он впервые видел этого человека в отражении, но костюм он узнавал. Как так?

-Хрен знает. – Выдал он и пощупал пальцами пластины спаянные с тканью костюма. Он откуда-то знал, что это пластик, особо прочный, модифицированный, способный выдержать попадание, как теплового удара высокой мощности, так и попадание пули. Подложка пластин, снабжена гасителем кинетической энергии, но она очень тонка – большой вес, пришлось идти на жертвы и выбирать между защитой и весом костюма в целом. Выбран был баланс между этими параметрами, так что в случае чего, рёбра ему не сломает, но синяк останется. Такие пластины есть и на спине, но отсутствуют на тыльной стороне ног и рук. Если встать прямо и опустить руки вниз, пластины прикроют всё его тело, они есть спереди на штанинах и на руках.

Костюм сидел идеально, словно был подогнан точно под него. Словно на заказ делали.

Получается, это его костюм? И это место тоже его? А как же капсула и неудачная операция по внедрению имплантата? Он покачал головой, поворачиваясь к столу – он понимал всё меньше и меньше. Происходит нечто очень и очень странное.

На столе лежат знакомые предметы и несколько, назначение коих оставалось пока что загадкой.

Первое, что он взял в руки и тут же передёрнул затвор – автомат. Довольно длинный, с вместительным магазином. Он прикинул его, уперев приклад в плечо – эта вещь ему знакома, он уже пользовался ей. И даже смог вспомнить, что в ней практически отсутствует отдача, а пуля разгоняется рельсовым усилителем, что позволяет ей прошибать бетонные стены толщиной в…, усилителя нет. Только три проводка торчат, да и те, торчат лишь потому, что приварились к корпусу, из-за неумелой или поспешной процедуры отсоединения усилителя. Автомат сохранил только механику, даже лазерный прицел спилен начисто, ничего кроме затвора, приводимого в движение пороховыми газами отстрелянных патронов. Вместо лазерного прицела, на автомат установлена плохонькая оптика, лишённая любых электронных приспособлений. Просто набор линз и всё. Таким не пользовались, наверное, лет двести.

Ну, хотя бы пластиковые части не заменили – оружие весит довольно-таки мало. Он закинул автомат за плечо, опять же привычным движением. Это обстоятельство заставило его поморщиться и второй раз сделать то же самое, когда увидел на столе рюкзак. Автомат, хотя это скорее мини-пулемёт, он положил обратно – сначала рюкзак. Видимо, ему предстоит путешествие. Кто-то очень хотел, что бы он совершил путешествие. Оружие, костюм, всё это предназначено для долгого, возможно, опасного путешествия.

Но куда?

-Чёртова тварь! – Прошипел он, когда имплантат отозвался на его мысленный вопрос, немедленным возникновением панели с картой. Это стало неожиданностью настолько, что напугало его, и он отпрыгнул так рьяно, что запнулся о собственные ноги и врезался затылком в стену.

Сидит теперь, на стол гневно смотрит, и затылок потирает ладонью.

Однако понятно, куда ему идти. Зачем – это вообще непонятно.

Но куда конкретно идти нужно, тут вопросов больше нет.

Ещё бы вспомнить кто он, как тут очутился, на кой хрен ему туда идти, и почему в этом долбанном походном снаряжении нет ни одной вещи сложнее авторучки…

Собрав в рюкзак всё, что было на столе, включая коробки с патронами, он рюкзак надел. Потом плюнул сердито и снял обратно – шкафы. Они тут не просто так.

Открыв первый, он услышал подозрительное урчание и поспешно осмотрелся, с досадой поняв, что автомат оставил на столе – не стоит так делать, не так тут что-то, оружие не просто так оставлено. Нельзя его выпускать из рук. Почему нельзя, непонятно, но чувство стойкое – во всём, что он тут видит, предмет первой необходимости, это именно автомат и патроны к нему.

Всё в порядке, ни каких опасностей. Тогда кто урчал так, словно хотел его сожрать?

В желудке появилось жжение, он снова услышал сердитое ворчание. Затем заглянул обратно в шкаф – серебристые батончики, без надписей. Но надписи и не нужны, он и так знает что внутри. И желудок его, видимо тоже в курсе. Распечатав первый, он принялся жадно есть.

Потом минуты три смотрел на пустую упаковку – там грамм сто в лучшем случае. А он насытился, голод отступил. И пить не хочется. Странно это всё.

Все батончики, какие нашёл, погрузил в рюкзак. Потом открыл второй шкаф и понял, что если заберёт всё, рюкзака ему не хватит при всём желании. Открыл все дверцы шкафа, отступил к стене и стал затылок чесать – шкаф до отказа забит такими батончиками. Как будто в этой комнате должны были что-то пережидать два десятка взрослых, здоровых, даже не мужиков, а коней.

С некоторым сомнением открыл последний шкаф – тоже самое, но вместо батончиков, патроны к его автомату. А ведь это был самый большой из шкафов. Глядя на эти патроны, он качал головой и бросал короткие взгляды на автомат, оставленный на столе. Если тут такой арсенал к его оружию, что же ждёт его за дверью? Она вот, в конце комнаты. Овальная дверь с тёмным экраном справа – это замок, на экран нужно положить ладонь и дверь откроется…, открывать не хотелось совершенно. Однако. Что ему здесь делать? Он, было, решил остаться тут, в этой комнате, но спустя полчаса сидения на полу в обнимку с автоматом, он понял, что если не покинет это место как можно скорее, просто свихнётся. Стены давили на него, мозг не унимался – за полчаса он придумал сразу несколько десятков планов, как можно модифицировать комнату так, что б она стала ещё лучше, чем есть и отвечала всем его потребностям, если он тут вдруг жить останется.

Мысль о перспективе провести ещё хоть пять минут в этой маленькой коробке с белыми стенами, заставила его вздрогнуть. Но он держался изо всех сил – выходить наружу, было ещё страшнее. За дверью ждёт полная неизвестность.

Он пытался вспомнить. Пытался понять, что там за дверью, кто он, что его ждёт, зачем эта драная карта, что там, в конце пути, который он проходить не хотел и не понимал, зачем должен это сделать…, чувствовал, что обязан попасть туда, в точку на карте. Но не более того.

Он не собирался туда идти. Он вообще не хотел никуда идти. Тут еды море, тут патронов ещё больше…, зачем их столько? За дверью, что-то ужасное. Не нужно туда выходить. С тех пор как случилось…, что? В голове только звон и ничего более. Но возникла уверенность, что там что-то произошло, что-то страшное. И в тоже время, он был уверен, что выйти обязан. Он должен добраться до точки на карте. Кому должен? Зачем должен? Стены…, они давят, он словно в капкане. Стало трудно дышать, лоб покрылся испариной. Ему кажется или температура в комнате повысилась? Имплантат немедленно отозвался, и над столом возникла цифра с кружком над ней, означавшим символьное определение градуса. Цифра изменилась. Спустя пару секунд снова. И опять – температура в комнате растёт. Панели на полу – они стали тёплыми. Он приложил ладонь к одной из них и ощутил, как они нагреваются. Воздух мгновенно стал сухим.

-Какого хера происходит? – Взвыл он, облизнув пересохшие губы – комната, словно выгоняет его на улицу! Впрочем, может так и есть…

Он приложил ладонь к панели и дверь, с громким скрипом, сдвинулась вперёд и в сторону.

В комнату ворвался холодный сырой воздух.

За дверью царит сумрак – за ней нет ничего…, впрочем, так показалось в первое мгновение из-за разницы освещения. Вскоре, прячась за косяком, он сумел разглядеть, что дверь выводит в туннель, в конце которого виднеется маленькое белое пятнышко. Наверное, ему туда идти надо.

Кое-как он заставил себя перешагнуть порог. В какой-то момент страх взял верх, и он повернулся спиной к выходу, но вовремя остановился – плиты на полу стали красными, жаркий воздух тянуло в туннель. Возвращаться нельзя, он там сварится заживо.

Он вышел наружу, в туннель и дверь пришла в движение. Она закрылась, провернулась и с металлическим лязгом, замерла на месте.

На её серой, грязной поверхности, вспыхнула красная лампочка и погасла. В отсвете лампочки, он успел увидеть надпись, но что бы прочитать, пришлось наклониться к двери.

Над лампочкой было написано:

«Приложите палец».

Он глянул в сторону туннеля, потом снова на дверь. Потом приложил палец.

«Входящее сообщение», сказал ему имплантат, посредством очередного окошка, возникшего из ниоткуда и удобно растянувшегося по выпуклой дверной плите. Усилие мысли, и окошко развернулось в новую фразу: «доступ разрешён, однако, доступ невозможен - дверь заблокирована на ближайшие сорок восемь часов».

-Прекрасно! – Сказал он самым грязным матом, который сам собой навернулся на язык.

Повернулся лицом к туннелю и двинулся туда, держа авто…