Поле правды

Сегодня во сне Хельга снова видела командор Грету. Та сказала то же, что говорила всю последнюю неделю: «Старайся лучше».

«Куда уж лучше?» – думала Хельга, стремительными шагами солдата перемещаясь в небольшую ванную комнату. Приказ, который невозможно выполнить, – кошмар любого офицера. Командор во время их соединений никогда не кричала, но ее ледяной тон был гораздо громче любого вопля риа-гарпий. «Старайся лучше».

С момента непреднамеренного мозгового слияния с командор, Хельга лишь однажды задумалась, почему именно ей досталась такая честь. Каким немыслимым образом стечение обстоятельств предоставило ей разом столько власти. Сейчас больше нет ни у кого во всей Питерской дивизии. Кроме офицера Сельмы – их лидера и боевого командира. Именно с ней шесть месяцев назад командор должна была установить прямой контакт. Такой же, как с остальными лидерами Земли, для координации действий по всей планете. Единственный все еще безопасный канал связи, недоступный арлам, – прямое мозговое слияние. Невероятно болезненная и энергозатратная процедура. Пройди все как надо, Хельге бы не пришлось почти каждую ночь слышать железный голос командор прямо у себя в голове. «Старайся лучше».

Элементарная, на первый взгляд, задача, поставленная Хельге, оказалась невыполнимой. Приказ был так прост, что она буквально сходила с ума от своего бессилия. Невозможность объяснить и доказать очевидное была настолько нелепа, необычна, ненормальна, что даже и без командор в своей голове Хельга уже больше пяти дней не могла спать. Стоило закрыть глаза, она видела пылающую надпись обратного отсчета: по всем собранным разведданным до момента удара оставалось меньше двух дней. У нее было около сорока пяти часов, чтобы убедить офицера Сельму в правдивости своих слов.

Хельга застегнула форму и, ни капли не отдохнувшая, направилась выполнять приказ. Она шла по силовым коридорам, выстроенным вдоль всего Невского проспекта: напрямую из выделенной ей комнаты в здании бывшего доходного дома Шувалова в Главный штаб, расположившийся в Казанском соборе. Снова и снова проговаривала факты. Очевидные, ясные, абсолютно бесспорные. Она обязана была постараться лучше.

—–

– Почему она до сих пор не летает? – Услышав в ответ молчание, офицер Сельма перешла на крик: – Я вас спрашиваю, Генриз! Почему – она – не летает?

Офицер Сельма была в ярости. Хельга уже привыкла, что, входя в общий зал Казанского собора, да и любое другое место, привлекала внимание всех присутствующих. Даже командиров. «Наверно, пять лет назад молящиеся здесь верующие так замерли бы, если бы сюда вошел Иисус», – подумала Хельга и про себя усмехнулась. Уж кем, а Иисусом она точно не была. Все смотрели на нее с надеждой и страхом – есть ли новости? «Теперь все зависит от тебя», – услышала она голос командор у себя в голове. Одна только офицер Сельма взглянула на нее лишь мельком и сразу же отвернулась, вновь переведя взгляд на своего технического лидера.

– Генриз!

– Офицер, нам не хватает мощности.

– Вы мне сказали, что, если мы достанем батарею с боевого корабля арлов, все получится!

– Мы так думали. Но пока не выходит.

– Мы потеряли двенадцать человек. Двенадцать бойцов и два летуна!

– Технологии арлов непредсказуемы, каждый экземпляр отличается. Этот не держит напряжение. Мы с группой из «Заслона» разбираемся. Батарея сильно продвинет нас вперед, это точно. Просто… нужно еще время.

Видно было, что офицер Сельма едва сдерживала гнев, чтобы не отправить Генриз на передовую. Но техников было немного, каждый на вес золота. Генриз раньше была ученой, теперь, как и все женщины, стала солдатом. Для таких, как она, участие в войне противоречило не только убеждениям и морали, но и самой сути, внутренней основе человека. «Как ни крути, а выбора не было ни у кого. Проклятые арлы», – подумала Хельга, глядя на готовую расплакаться Генриз.

Офицер Сельма не была дурой, она чувствовала, что стоит надавить слишком сильно, и Генриз совсем перестанет соображать. А ей надо было, чтобы она соображала быстрее.

– Эта риа-гарпия должна полететь, Генриз. Сколько времени вам нужно?

– Ну… пара дней.

– Пара дней? – офицер Сельма снова перешла на крик, но усилием воли сдержала себя. – Доложите о результате сегодня вечером в семь. Успешном результате, Генриз.

Видно было, как Генриз выдохнула. Главный техник почти выбежала из общего зала. Общий зал… Пожалуй, так он мог выглядеть в старых фильмах про апокалипсис: роскошные иконы по соседству с пулеметами и огнеметами, части от разобранных летунов, прислоненные к уникальным мраморным колоннам, расставленные внутри храма палатки, столы, киберэкраны. Но при этом ничего из прежнего убранства не было тронуто. Если исключить все признаки военного времени, это все еще был сияющий, блистательный христианский собор. Именно это до сих пор спасало жизни всему оформившемуся здесь командному составу. Хотя теперь люди тут молились редко, во всяком случае, открыто.

Офицер Сельма проверила входящие на своем порт-экране и только тогда вновь посмотрела на Хельгу.

– Офицер Хельга.

– Офицер Сельма, – кивнула Хельга в ответ и подошла.

«Наверно, она тоже многое бы сейчас отдала, чтобы нам не приходилось видеться», – подумала Хельга. Даже в бою она никогда не испытывала такого ужаса от собственного бессилия. А еще внутри у Хельги кипела ярость не меньше, чем у ее лидера. Последнюю пару дней она размышляла, что могла бы убить офицера Сельму, но каждый раз приходила к выводу, что это не поможет. Хельгу после этого, скорее всего, казнят или даже убьют на месте, но, что самое главное, все равно не послушают. Только утвердятся в идее, что она спятила. Или, того хуже, решат, что она шпионка арлов, провокатор и дезинформатор. В дивизии доверие к решениям офицера Сельмы было практически абсолютным. В конце концов, это именно она выиграла битву за каналы. Это она спаситель человечества. Пока что.

– Какие-то новости, офицер Хельга?

– Офицер, новые выводы от ливеров, подтверждающие дату вторжения: осталось два дня. Приказ командор неизменен: полный вывод войск из Петербурга и Петергофа и передислокация в подполье.

– Ливеров Рима?

– Рима, Барселоны, Прованса, Шавена, Амстердама, Санторини, Киото, Картахены. Офицер… Все ливеры единодушны.

– Мои ливеры пока молчат.

– Офицер, должно быть, у них мало данных.

– У них доступ к тем же базам, что у остальных.

– Вы же знаете, связь частично разрушается, часть каналов перекрывается арлами. Возможно, некоторые питерские каналы перекрыты.

– Я знаю о возможностях арлов, офицер Хельга.

Она посмотрела на Хельгу. «Возможно, ты – лучший показатель их возможностей», – подумала Сельма.

– Офицер, я переслала вам все данные, – голос Хельги почти сорвался от захлестнувших ее эмоций. Она могла почувствовать мыслеформы лидера, но знала, что та не рискнет обвинять ее прямо, как не рискнет и прямо ставить под сомнение ее связь с командор. – Прошу, посмотрите. Командор отдала приказ, и он все еще неизменен.

– Спасибо, офицер Хельга. Я посмотрю.

– Офицер Сельма! – такого ответа Хельге было мало, она должна была заставить командующую действовать незамедлительно, – у нас осталось меньше двух дней. Действовать надо сейчас, срочно. Ливеры не могут врать. Вы знаете это! Командор отдала приказ неделю назад: полный вывод войск, – повторила Хельга аргумент, казавшийся ей безапелляционным. В конце концов, офицер Сельма тоже обязана подчиняться приказам. «Возможно, все портит именно то, что эти приказы она слышит от меня», – подумала Хельга.

Офицер Сельма отвернулась от Хельги. Ничего нового та не сказала. Уже несколько дней она слушала эти донесения от недавно вылупившегося офицера, которая случайно приняла на себя поток энерговолн и не дала Сельме войти в контакт с командор Гретой.

Сельма открыла свой порт-экран и стала изучать выводы ливеров, отправленные Хельгой.

Нападение произойдет через 2 дня – 99,8%.

Будут атакованы все места дислокации войск Земли в Петербурге – 99,7%.

Будут атакованы все места дислокации войск Земли в Петергофе – 99,7%.

Будут атакованы в том числе женщины – 99,9%.

Это было невозможно. Офицер Сельма вновь развернулась к Хельге и произнесла:

– Арлы не сделают это. Они не станут атаковать Невский. Они не станут атаковать укрывшихся тут женщин.

– Офицер, – Хельга задохнулась в приступе едва сдерживаемой ярости, – я знаю, что это противоречит тому, что они делали раньше. Но вы же видите послания, выводы ливеров. Это факты, офицер.

– Или подделка.

– Ливеры не врут!

– До сих пор не врали.

Хельга стиснула зубы. Офицер Сельма продолжила:

– Арлы ломали наши системы связи одну за другой. За последний год половина потерь личного состава произошла по вине развернутых информационных войн, дезинформации.

– Для этого нам и нужны ливеры! Только им можно верить.

«Как можно сомневаться в выводах ливеров? – который день ужасалась про себя Хельга. – Да она просто спятила. Это же все равно что усомниться в неоспоримом факте, который ты видишь, слышишь, знаешь. Она сошла с ума, она всех нас погубит».

Ливеры были изобретением двадцать второго века. Человечество создало их задолго до пришествия арлов, поэтому сомневаться в их надежности причин не было. За три столетия технология была отточена и доведена практически до совершенства. Эти полумеханизмы, полуорганизмы объединили в себе все передовые достижения человечества в биоорганике, физике частиц, математике, инженерии и искусственном интеллекте. Это был биологический суперкомпьютер, способный выявлять факты и отличать их от оценочных суждений. Технически и генетически ливеры были лишены возможности выдавать что-то, вероятность чего составляла менее 99%. Оценка основывалась только на научном подходе, доказательности и объективности. Хотя многие хакеры для самых разных целей пытались создавать варианты, работающие с большим спектром вероятностей. Но это было вне закона и каралось смертью.

Создание ливеров ознаменовало окончание Страшного Века. Жуткого времени, когда люди, достигшие достаточно высокого уровня в науке и технологиях, чуть не истребили друг друга в бессмысленных столкновениях, порожденных тотальной пандемией фейковых новостей и нескончаемыми информационными войнами. Люди перестали понимать, что является правдой в изначальном смысле этого слова, перестали верить фактам, погрязли в антинаучных концепциях, субъективизме и мистике. Они больше не могли отличить реальность от выдумки, потому что средства передачи аргументации того и другого сравнялись в своей силе. Подделать можно было все что угодно. Доверие сместилось от объективных фактов к красивым историям. Каждый психопат мог верить, во что хотел, и убедить других, склонить на свою сторону.

Все стали врагами всем. Люди объединялись, исходя из своих убеждений, в тысячи самых разных религиозных, расовых, политических, социальных, этических групп и конструкций. И у каждой из них были свои чаты, свои ТВ-каналы, свои инфопотоки – свой информационный пузырь, способный поддерживать любое безумие.

То было время, когда ложь сравнялась с правдой по силе своей убедительности, человеку стало их не отличить. Как убедить слепого, что небо синее, если кто-то другой говорит, что зеленое? А третий – что оранжевое?

Да и вообще, многие плевать хотели на объективную реальность, потому что собственные выдумки почти всегда нравились самому выдумщику. В них он хотел, а главное, мог жить. Что хуже всего, такие выдумки сложно было опровергнуть. Люди верили лишь тому, чему хотели, даже если это была откровенная ложь. Реальность каждого конкретного человека абсолютно потеряла объективность. Факты стали неотличимы от фейков. Информационное пространство было слишком замусорено. Критическое мышление почти кануло в Лету. Любой был волен решать, что станет для него «правдой». Поэтому все держалось на лживых, но заманчивых историях, которые человек выбирал для себя сам.

Страшные времена, которыми сейчас пугали детей. Так это столетие и назвали – Страшный Век. Только усилиями Большой Группы стойких, непреклонных, лучших в своей сфере ученых и инженеров удалось остановить расползающийся информационный вирус. Они поняли, что новая миссия человечества – научиться отделять правду от лжи. Что людям, принимающим решения в мире тотальной пропаганды, полуправды и фейков, надо на что-то опираться. Что должен существовать непогрешимый судья.

Многим мировым лидерам Страшного Века создание подобной технологии было невыгодно, поэтому работать Большой Группе приходилось в подполье. У них получилось: после двух десятилетий гонений, провалов, предательств и человеческих потерь они создали ливеров. Получилось, потому что в результате многолетних обсуждений Большая Группа общим решением отказалась закладывать в основы алгоритмов какие-либо социальные или этические нормы. Люди слишком разные. В конце концов ученые поняли, что объективности в таких вопросах не добиться. После этого все упростилось и у них осталась единственная цель. Сейчас очевидно, что задача изначально и была лишь одна: научиться выделять и обозначать объективные факты, подтвержденные исключительно научным доказательным подходом. Полная фильтрация любых субъективных мнений, факторов, суждений, научно неподтвержденных данных. Эта великая задача была выполнена. Ливеры дали человечеству правду, дали единое неоспоримое мерило, озвучивая только объективную истину в чистом виде.

После создания и отладки ливеров и нескольких последующих десятилетий кровопролитной борьбы за их существование и признание, эта технология распространилась по всей планете. Каждая страна разместила у себя сотни экземпляров, подключенных к мировым информационным потокам. Научный зонтик, «поле правды», как его назвали, покрыло Землю. Теперь человечеству больше не приходилось гадать в попытке отличить реальность от неподтвержденных данных. Люди могли получить ответ на любой вопрос, если научный или фактологический ответ на него существовал.

Но за время войны с арлами ливеров осталось слишком мало. Сохранившихся переместили в очаги выживания. Люди снова начали сомневаться, предполагать и додумывать, не отличая факты от фантазий. Казалось, позабытые методы ведения информационных войн вернулись. Арлы пользовались этим повсеместно, в военной тактике появилась дезинформация. Не подтвержденные выводы и сомнения снова стали приводить к человеческим жертвам.

У Сельмы в распоряжении осталось всего три ливера. Один, самый мощный, располагался на заводе «Заслон» и обслуживался лучшими, из оставшихся в живых, техниками – потомками и преемниками участников Большой Группы, преданных своему делу высококлассных специалистов. Два других, поменьше, были пригодны для транспортировки, их разместили в местах дислокации командующего состава – в Казанском соборе и Эрмитаже. Ни один из ливеров Петербурга не выдавал предупреждений о готовящейся атаке.

Сельма смотрела на Хельгу в упор, сжав челюсть и не говоря ни слова, ноздри ее раздувались.

«Да как же так? Как можно не верить ливерам, данным от командор? – в очередной раз ужаснулась Хельга, глядя на офицера Сельму. – Неужели мы снова там? Неужели мы снова скатились в Страшный Век? Как мне ее переубедить? Что, если она антинаучник?»

Хельга знала, что по законам военного времени сместить офицера Сельму сейчас невозможно. Усомниться в здравости ее ума или обвинить в антинаучности значило поднять мятеж. Кто встанет с ней рядом в мятеже против героя битв за каналы и за Александрийский столп? Кто встанет против спасителя человечества?

Наконец Сельма произнесла:

– Я сейчас иду в госпиталь Зингер, изучу ваши материалы по дороге. Вы, офицер Хельга, отправляйтесь в инженерный отсек, помогите техникам с батареей. Насколько помню, у вас есть образование в области альтернативных энергий.

– Офицер! – Хельга стиснула кулаки.

– Даже если нападение будет, нам нужна эта риа-гарпия.

– Нападение будет, это факт! И у нас нет времени на изучение батарей! Надо начинать эвакуацию – сейчас же!

Все и так вполглаза посматривали на Хельгу, следя за ее разговором с командующей, но, когда она практически перешла на крик, никто уже не скрывал своей заинтересованности. Все взгляды из разных концов зала были устремлены на них.

Офицер Сельма еще сильнее стиснула зубы. Снова развернулась к Хельге и свирепым взглядом лидера, привыкшего к безоговорочному подчинению, посмотрела ей прямо в глаза. Сегодня все летело к чертям. Тоном, достойным самой командор, произнесла:

– В инженерный отсек, солдат! – после секундной паузы, но не чтобы исправить ошибку, а вкладывая в это слово все свое презрение, добавила: – Офицер.

И быстрым шагом направилась к силовому коридору, ведущему через дорогу к зданию Зингер.

Хельга так и стояла со сжатыми кулаками и стиснутыми зубами, глядя вслед этой предательнице, преступнице, отказывающейся выполнять приказы командор, когда к ней подошла офицер Анна. Офицер Анна управляла Каменноостровской бригадой.

– Офицер Хельга, о каком нападении вы говорили?

Меньше трех секунд Хельге потребовалось, чтобы решить, что она больше не может скрывать информацию от воинского состава. На ее внутреннем табло пылала цифра:

44:12:34

44:12:33

44:12:32

«Старайся лучше». Что ж, не вышло. Задание она провалила, так и не смогла убедить их лидера отдать спасительный приказ. Времени слишком мало, чтобы стараться дальше. Раз ее не слушает офицер Сельма, пусть послушают все остальные.

– Через сорок четыре часа арлы атакуют Петербург и Петергоф – все места дислокации людей, в том числе женщин.

– Но… это же невозможно, – ужас сковал лицо офицера Анны.

– Ливеры со всей планеты уже семь дней передают подтверждающие сообщения.

– Это… информация от командор?

– Да.

– Но…

Офицер Анна замолчала, пытаясь осознать услышанное. Хельга смотрела на ее лицо, пытаясь понять, верит она или нет и как она отреагирует. Офицер Анна выдохнула:

– Весь Питер?

– И Петергоф.

– Но наши ливеры об этом не уведомляли.

– Я слышала. Вероятно, часть их информационных каналов перекрыта.

– Но почему офицер Сельма не реагирует?

Хельга сжала зубы.

– Она знает, так? Что она говорит?

– Знает. Уже семь дней. Говорит, что… Не верит, что арлы нападут на Невский и на нас.

– Но, если это послание ливеров. От командор.

Хельга молчала. Офицер Анна посмотрела на Хельгу, как будто в этот момент что-то поняла. Спросила:

– Какой приказ?

– Полный вывод войск из Петербурга и Петергофа и передислокация в подполье. В течение ближайших суток.

– О боже…

Была особая ирония в том, чтобы услышать это под одним из красивейших в мире иконостасов, в окружении сияющего золота, многочисленных распятий, икон, подсвечников, аналое… и многочисленных женщин-солдат, пытающихся спасти человечество от уничтожения.

– Да, времени нет, – Хельга пыталась почувствовать мыслеформы офицера Анны, но ей это не удавалось, слишком много эмоций. – Вы мне поможете?

Офицер Анна уставилась на Хельгу взглядом, который сложно было понять однозначно. Друг друга сменяли злость, страх, недоверие, непонимание, мольба, жалость.

– Отправляйтесь в инженерный отсек, офицер, – слова офицера Анны ударили как пощечина. Но не успели бессилие и ярость поглотить Хельгу, как та добавила: – Я приду туда через час.

Хельга пристально вглядывалась в лицо Анны, но так и не смогла выделить доминирующую мыслеформу. «Ну убьют, так я хоть успею рассказать, кому смогу. Час – это не так мало».

– Хорошо, – сказала Хельга и тяжелым шагом отправилась к техникам в Аничков дворец.

—–

«Что позволяет себе эта выскочка? Да есть ли у нее вообще связь с командор или она просто жаждет власти?» Офицер Сельма шагала по силовому переходу, пытаясь восстановить размеренное дыхание. «Допустим, связь есть, но ведь она может быть нестабильна! Арлы проникли почти во все каналы. Если взлом мозгового слияния им недоступен, то почему же у нас с командор все пошло не так? Так ли случайны причины неожиданного сбоя? Господи, неужели они научились перехватывать человеческие мозговые волны? Ведь это считалось физиологически невозможным. Черт, как мало осталось ливеров! И почему мои молчат, если то, что говорит эта девка, правда? Арлы умны и действуют изящно, они пользуются нашими же слабостями против нас. Без ливеров нами так легко манипулировать. Она рассказала свою версию – мне остается только в нее поверить? Несмотря на все, что я з…