Путь к звёздам

Глава 29: Пусковая площадка

Около 5,5 лет спустя

Станция «Gateway» на орбите Луны.

16 ноября 2125 года. На Земле — 00:45 по Гринвичу

Саманта Шульц несколько раз повернулась вокруг своей оси, а затем кувыркнулась, пытаясь привыкнуть к совершенно новым ощущениям. За 45 лет жизни она никогда не покидала зону земной гравитации. Но теперь она находилась там, где её нет и не могло быть — на космической станции на орбите Луны.

Считалось, что современное специальное снаряжение помогает даже неподготовленным людям легче переносить невесомость. Космические ботинки специальной конструкции действовали на стопы, имитируя физиологические ощущения ходьбы по земле. «Умный» космический комбинезон препятствовал нарушениям кровообращения, характерным для нулевой гравитации, периодически создавая эффект сдавливания в определённых точках тела. Саманта не была до конца уверена, что всё это ей помогает. Вот уже минут десять, как она безуспешно пыталась хотя бы немного свыкнуться с новыми ощущениями.

— Как моя причёска? — спросила Шульц, поправляя волосы.

— Так же ужасна, как всегда, милая. Словно тебя только что током шибануло, — любя ответил виртуальный интеллект голосом голливудского актёра из фильмов начала прошлого века.

— Благодарю, Харди. Я не обижаюсь. Твой металлический мозг просто не в состоянии понять что такое «мода» и «стиль».

— Судя по сопоставлению твоей внешности с информацией, которую выдаёт Сеть по запросу «модные тренды» — твой органический мозг в этом тоже не преуспел.

— И что меня дёрнуло запрограммировать тебя на язвительность?

— Вероятно, твоя взбалмошность.

ВИ, получивший имя в честь владельца имитируемого им голоса, выполнял функцию универсального персонального ассистента Саманты. Среди прочего, он управлял парой мини-дронов, которые осуществляли профессиональную операторскую съёмку её репортажей. Дроны, похожие на стрекоз-переростков, тихо жужжали у неё над ухом в ожидании указаний.

На Саманту, и особенно на дронов время от времени подозрительно косился Джей Хо, сотрудник службы безопасности, который следил за происходящим в зале ожидания с помощью многочисленных камер наблюдения, находясь в офисе службы безопасности. Её поведение поначалу показалось Джею подозрительным. Саманта плавала в зале ожидания, где прибывшие обычно задерживались ни на минуту дольше, чем нужно, чтобы найти дорогу к нужному им месту. При этом она отказалась от помощи ВИ-навигатора, готового сопроводить любого гостя станции к нужному месту назначения.

Но цифровые разрешения, которые мгновенно считал виртуальный интеллект, проверив их подлинность по базам данных, оказались в полном порядке. Саманта имела действующую журналистскую аккредитацию от «Discovery Science». Была у неё даже такая редкость для «Gateway» с её маниакальными правилами безопасности, как право на использование передвижной телевизионной аппаратуры в виде дронов.

«И как она ухитрилась такое раздобыть?» — изумился он. Впрочем, лицо женщины и характерная причёска, которая подошла бы жертве аварии в химической лаборатории, показались ему знакомыми. Должно быть, он видел какие-то её репортажи. Джей решил из вежливости предложить ей помощь. Воспользовавшись специальным допуском офицера службы безопасности, он вышел с ней на видеосвязь.

— Мэм, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил он, появляясь во всплывающем окне в её дополненной реальности.

— Спасибо, что спросили, офицер. Но вообще-то нет. Вы, наверное, о моих «птичках» беспокоитесь? У меня есть на них разрешение.

— Да, всё в порядке, мисс Шульц. Просто решил убедиться, что у вас всё в порядке. Прибывшие гости обычно не задерживаются тут надолго.

Вздохнув, Саманта объяснила вежливому охраннику:

— Дело в том, что я собираюсь начать репортаж прямо отсюда. Прямо от входных ворот, так сказать. Но я ещё не привыкла к чёртовой невесомости, и вид у меня в эфире будет перепуганный. Пытаюсь вот освоиться.

Сверившись с базами данных, Джей убедился, что Саманта Шульц никогда ранее не посещала станцию. «Всё ясно» — подумал он, про себя улыбнувшись. Никто не мог получить места на борту космолёта, следующего на «Gateway», если не посещал станцию ранее в течение предыдущих 6 месяцев, либо не имел электронного сертификата о прохождении базового курса астронавта (BAC), который также действовал на протяжении 6 месяцев с дня завершения курса. Однако новички, пусть и имеющие BAC, редко чувствовали себя на станции нормально с первых же минут. Поэтому каждый новичок сразу же по прибытии получал сообщение с настоятельной рекомендацией посетить станционный центр космической адаптации (Space-Ad), где опытные инструктора были готовы помочь им преодолеть трудности адаптации. «Лучше бы ты последовала этому совету» — подумал про себя Джей.

— Я смотрю, вы впервые в космосе, мэм?

— Да.

— В таком случае — в ваших ощущениях нет ничего необычного. Вам следует последовать рекомендации и посетить Space-Ad. Там у нас работают отличные специалисты, они хорошо помогают с адаптацией к невесомости, мэм. Если желаете, я могу сориентировать вас, как добраться туда.

— О, нет, всё не настолько серьёзно, чтобы беспокоить ваших специалистов. В конце концов, я проходила курсы на Земле. Я тут всего на денёк, время не ждёт. Так что буду уже начинать.

— Как скажете.

— Спасибо за заботу. Может, вы согласитесь сказать пару слов о станции на камеру? Попадёте в мой выпуск.

— О, я бы с радостью, мэм. Но нам не положено.

— О, понимаю.

— Хорошего вам дня, мэм.

— Взаимно.

Вздохнув, Саманта собралась и наконец запустила видеозапись.

— Всем привет! — жизнерадостно воскликнула она, лучезарно улыбаясь в объектив. — По моей побледневшей физиономии и свободному плавающему в воздухе телу вы наверняка догадаетесь, где я нахожусь, даже если не видели вчерашнего анонса. Итак, я на «Gateway»! Я нахожусь сейчас в зале ожидания главного пассажирского терминала. Я попала сюда, пройдя все полагающиеся формальности, непосредственно из стыковочного отсека, куда прибывают пассажирские космолёты с Земли. Там, к сожалению, видеосъёмка запрещена. Так что знакомство со станцией начнём с этого отсека. Не слишком огромный, если сравнивать с залами ожиданий крупных аэропортов, не так ли? Что ж, надо признать, здесь и пассажиропоток поменьше. А главное — мы в космосе, где эргономика и экономия пространства являются жизненной необходимостью и культом. Каждый дюйм тут используется с максимальной пользой. Так что необоснованно высоких потолков и огромных пространств, по которым можно вольготно бродить — вы тут не найдёте.

В такт её словам один из дронов сделал плавный кружок по отсеку. Он и правда отдалённо напоминал традиционные залы ожиданий в аэропортах, если не считать того, что стены, пол, потолок и все предметы интерьера были сделаны из гладких блестящих металлов и полимеров.

— Здесь, в невесомости, — продолжила Саманта, — Как видите, всё намертво прикручено, приклеено и припаяно. Ни вам одинокой швабры, оставленной в углу забывчивым уборщиком, ни раскиданных тут и там чемоданов, сумок и тележек для багажа, ни оставленного кем-то из безалаберных пассажиров стаканчика из-под кофе. Будь здесь что-то из этого — оно бы просто-напросто летало рядом со мной. Сотни лет фантасты пишут об искусственной гравитации, а для науки она так и остаётся недостижимой. Один из моих зрителей, 16-летний Пьер Фуко из Ренна, прислал мне вопрос: «Почему просто не изобрести магнитные ботинки, с помощью которых ноги космонавтов примагничивались бы к полу?». Эх, если бы всё было так просто, Пьер. Давай начнём с того, что в космическом строительстве практически не используются ферросплавы. Почти всё вокруг сделано из алюминия, титана и платины. Эти металлы являются парамагнетиками — они притягиваются к магнитам в сотни тысяч раз слабее, чем ферромагнитные материалы, такие как сталь. Но даже если бы пол станции был сделан из стали — «магнитные ботинки» отнюдь не сделали бы пребывание тут таким же привычным, как на Земле. Понадобился, как минимум, целый «магнитный скафандр», который равномерно притягивал бы к полу всё тело. Таков, между прочим, был изобретён немецким инженером Рихардом Краузе в 2076 году. Однако эксперименты показали, что его использование порождает гораздо больше трудностей, чем выгод, и он не подходит для использования астронавтами. Так что другого выхода нет, дружище — в космосе всё так же приходится парить в воздухе.

Продемонстрировав на камеру эффектный пируэт, Саманта продолжила:

— Только что я купила в пищевом автомате и выпила чашечку «космокофе», надеясь прийти в себя после перелёта. Автомат выдал мне его вот в этой специальной высокотехнологичной ёмкости, приспособленной для употребления жидкостей в невесомости. Мало походит на вашу любимую кружку для кофе, не так ли? Вот вам инсайт — на вкус он тоже не ахти. Вдобавок, стоит как три больших капучино в лучшей кофейне на Манхэттене. И это ещё отличная цена, если вы попробуете рассчитать стоимость доставки чего-либо на орбиту Луны.

Подплыв к специальному контейнеру, который стоял рядом с пищевым автоматом, Саманта на камеру поместила пустую ёмкость в специальную выемку. Сенсор зафиксировал это, и неведомая сила втянула ёмкость внутрь.

— Вот так это делается в космосе. Отсюда моя «чашка» будет изъята, обработана и использована повторно. Накопление мусора и отходов — слишком дорогое удовольствие для космоса. Вот бы мы наконец поняли, что оно и на Земле слишком дорого обходится, правда? Ладно! Заканчиваю занудствовать. Давайте двигаться дальше. Здесь есть отличное местечко, где вы сможете ознакомиться с краткой историей станции с помощью пары голограмм.

Саманта подплыла к небольшому обелиску, стоящему в центре зала ожидания, на котором была выгравирована надпись «Gateway. Космические ворота человечества», и год основания станции — «2024». Активировав голографический сеанс истории на интерактивном табло, она продолжила:

— Сейчас, отпраздновав столетие самого крупного и самого известного космического объекта, построенного человечеством, сложно поверить, что в начале своей истории станция состояла всего из четырёх модулей. Их жилой объём не превышал четыреста кубометров. Модули были рассчитаны на нахождение всего четырёх астронавтов. В те времена станция носила громоздкое название Lunar Orbital Platform-Gateway, сокращенно — LOP-G.

Голограмма продемонстрировала крохотное космическое сооружение, гораздо скромнее, чем Международная космическая станция (МКС), которая к тому времени уже долгое время функционировала на орбите Земли и считалась передовым на то время чудом техники.

— До конца 30-ых станция развилась в перевалочную базу для полётов в более дальние точки Солнечной системы. Также она использовалась как база при организации строительства первых лунных поверхностных станций. К этому времени станция состояла из 17 модулей общим объёмом 1650 кубометров. На ней постоянно работали 11 астронавтов.

Рядом с первой голограммой появилась вторая, отобразив вид станции в новый период её истории. Наглядное сравнение позволяло оценить, насколько увеличился за этот отрезок времени размер сооружения.

— Начиная с 2040-ых начался новый виток развития станции, связанный с началом марсианской экспансии. Как мы помним из исторических хроник, отправной точкой для неё была именно «Gateway». Станция впервые была использована не только для стыковки, а и для строительства космических аппаратов. В обшивке таких космических аппаратов использовались сверхчистые металлические сплавы, производство которых было налажено на Луне. К концу 50-ых станция состояла уже из 94 модулей площадью 29,5 тыс. кубометров. Её постоянный персонал насчитывал 147 человек.

Третья голограмма показала станцию, выросшую почти в восемьдесят раз от своего изначального размера. Смотрелось это впечатляюще. Первые две голограммы, уменьшенные в масштабах, чтобы третья могла уместиться в поле зрения зрителя, теперь были едва видны.

— Пик марсианской экспансии начинал постепенно идти на спад. Но новую жизнь придал станции старт в 2058 году проекта «Пионер». К историческому дню 20 мая 2074 года, когда, станцию покинул первый в истории человечества звездолёт, 149 модулей станции занимали площадь 54 тыс. кубометров. Её среднее население составляло 462 человека.

Четвёртая голограмма отобразила станцию, выросшую ещё вдвое.

— Однако и это было лишь началом. Ведь в 2080-ых начались работы по переработке лунного реголита для добычи гелия-3. Настала заря настоящего расцвета, подобного «золотой лихорадке». К 2114 году, когда закончилось строительство космического лифта, соединившего станцию с поверхностью Луны, более чем 1,3 тыс. модулей станции превышали объёмом 598 тыс. кубометров. Её среднее население составляло 3,5 тыс. человек.

На пятой голограмме, затмившей все предыдущие, теперь было видно нечто похожее на небольшую планету, соединённое тонкой линией с поверхностью Луны. Конструкция выглядела более впечатляюще, чем что-либо из того, что человечество строило раньше не только в космосе, но и на Земле. Четвёртая и третья голограммы были едва заметны рядом с гигантской пятой, а первые две — не были видны невооруженным глазом вовсе.

— И это тоже оказался не предел. К осени 2125 года, в разгар самой горячей космической гонки в истории человечества, которую мы с вами наблюдаем, количество модулей увеличилось до 1,8 тыс., объём — приблизился к кубическому километру, а среднее население — превысило 6,1 тыс. людей.

Появилась финальная голограмма, демонстрирующая нынешний вид станции. Имей она правильную округлую форму, то походила бы на «Звезду смерти» из древней киносаги «Звёздные войны». Но станция больше смахивала формой не-то на гигантскую гроздь винограда, не-то на необъятный дом с бесчисленными хаотичными пристройками, которые можно было когда-то увидеть в гонконгском Коулуне.

— Известно высказывание, что после постройки «Gateway» нет смысла составлять рейтинги рукотворных чудес света. Ведь заранее понятно, кто будет безусловным победителем. И с этим сложно поспорить. Место, где я сейчас нахожусь — воистину уникально. Это — ультрасовременный город и технопарк в открытом космосе. Станция настолько огромна, что в это просто сложно поверить: 22 стыковочных шлюза для космических аппаратов, скоростная вакуумная транспортная труба с шестью посадочными станциями, склады и грузовые терминалы, гидропонные фермы, жилые сектора с рекреационными комплексами и госпиталями, бесчисленные научные и технические помещения, и, конечно же, главные достопримечательности: знаменитый космический лифт и три исполинских дока для строительства звездолётов. Многое из этого я собираюсь вам показать.

Улыбнувшись, Саманта объяснила:

— Попасть сюда стоило определённых трудов. «Gateway» — доступный для общественности объект. Но на станции разрешается одновременно находиться не более чем двумстам туристам. Турпоток за год составляет 15 тысяч людей, не считая тех, кто находится на станции до двух суток транзитом, ожидая своего рейса на Марс. Несмотря на то, что стоимость самого экономного 5-дневного тура на станцию, включая получение BAC и прокат снаряжения, составляет от 150 тысяч кредитов, что значительно дороже, чем восхождение на Эверест — туры, как правило, бывают раскуплены на много месяцев вперёд. Какое счастье, что мою командировку оплачивает работодатель!

Закончив с экскурсом в историю и общим обзором, Саманта проплыла к стенду, который отображал большую голографическую трёхмерную карту станции. Авторы постарались сделать карту как можно более удобной и доступной. Но та всё равно выглядела не проще, чем карта лондонской подземки. Отсеки были окрашены в различные цвета, обозначающие их доступность для посещения и назначение.

— За прошедшие 5,5 лет главная космическая станция человечества, основная роль которой традиционно сводилась к переправке гелия-3 с Луны на Землю, и к обеспечению полётов космических аппаратов на Марс и в более удалённые точки Солнечной системы, сильно изменилась. Об этих изменениях красноречиво свидетельствует даже карта станции.

Саманта по очереди указала на три крупные скопления отсеков, окрашенные соответственно в синий, красный и оранжевый цвета.

— С момента, как летом 2120-го стартовала космическая гонка, буквально за несколько месяцев интенсивного строительства и перепланировки, на станции образовалось три закрытых сектора, принадлежащие трём конкурирующим космическим проектам. В основе каждого сектора находится гигантский док для строительства межзвёздного космического корабля. Док окружен комплексом обитаемых, инженерно-технических, исследовательских и других вспомогательных модулей. Доступ туда открыт лишь авторизованным лицам. Впрочем, мы с вами попадём по крайней мере в два из них, я вам ручаюсь.

Указав первым на скопление, окрашенное в синий цвет, Саманта пояснила:

— Сектор «Омега» принадлежит проекту «Star Bridge», проходящему под эгидой NASA и ESA. В рамках этого проекта строится межзвёздный корабль «Эра». Строительство финансируется примерно на половину за счёт средств североамериканских и европейских государств, и на половину — за счёт крупных частных корпораций. Это один из самых дорогих и распиаренных проектов в истории человечества. Он доминирует в информационном пространстве до такой степени, что некоторые люди понятия не имеют о существовании его конкурентов, либо считают их незначительными. Пресс-служба «Star Bridge» любезно согласилась провести мне экскурсию. Так что с этим проектом и его успехами мы познакомимся поближе.

Указав на большую группу отсеков, окрашенных на карте в красный цвет, журналистка поведала:

— Сектор «Сигма» занят мощностями проекта «Синьцзы». Основные бенефициары проекта — государства и частные лица из Китая, Евразийской конфедерации и ближневосточных государств. За завесой секретности, предоставляя общественности лишь общие комментарии с минимальным количеством конкретного фактажа, CNSA, AISA и «Евразкосмос» совместно конструируют исполинский звездолёт «Прорыв». Эксперты полагают, что ресурсов в этот проект вкладывается даже больше, чем в «Star Bridge». Но, стараниями военных и спецслужб, которые курируют проект, почти ни одна официально подтверждённая цифра в СМИ не просочилась. Из-за столь высокой секретности проект породил множество слухов и диковинных теорий. Я подала заявку на посещение сектора «Сигма». Но, как и другие мои коллеги, получила вежливый отказ и предложение посетить один из трёх научно-образовательных парков, посвященных проекту, в Шанхае, Москве или Абу-Даби. Как бы ни было сложно в это поверить в XXII веке, ни один журналист, не исключая даже репортёров китайских и российских государственных СМИ, пока ещё не побывал в секторе «Сигма». Остаётся надеяться, что они пригласят нашу братию хотя бы на старт.

В завершение указав на скопление секторов, окрашенное в оранжевый цвет и занимающее меньший объём, чем предыдущие два, Саманта сказала:

— И, наконец, сектор «Лямбда», принадлежащий проекту «Пионер: Экспансия», более известному как «Пионер-2». В какой-то степени он для меня родной. Ведь я возглавляла их пресс-службу до конца 2120-го. Я отлично помню, что осенью 2120-го проект имел все шансы захиреть, так и не расправив крылья. Несмотря на драматические обстоятельства появления, глубокие исторические корни, личную харизму учредителя и успешную пиар-политику, проект казался неконкурентоспособным на фоне двух пробудившихся титанов. Но ситуация переломилась, когда Рикардо Гизу неожиданно достиг стратегической договорённости о тесном сотрудничестве с конгломератом азиатских промышленных гигантов во главе с корейским гигантом «Jeonja» и одной из японских мегакорпораций, так называемых «кэйрэцу» — «Fujisan». Глава кэйрэцу Микайо Хаттори — родной отец эксцентричного бизнесмена Иошинори Хаттори, основателя компании «Cybrex», производящей искусственный интеллект и нейросети. Ныне Хаттори-младший — один из трёх сопредседателей наблюдательного совета «Терра Новы». Конгломерат влил в проект колоссальные инвестиции, которые сразу…