Раскол света

ГЛАВА I: СВЯТОЙ ЛИЦЕМЕР

Был солнечный, но ветреный сентябрьский день. Дело близилось к октябрю. Листья на деревьях уже начали подсыхать и опадать. Улицы были пусты. Тем самым нагнетали предзимнее уныние. По улице города пешком двигался молодой человек.

Внешне в осеннем городе не угадывалось ничего примечательного. Стоило парню свернуть с городской улицы девятиэтажки сменились простыми одноэтажными домами. Гладко выбритый, с короткой стрижкой молодец смело направился в сторону церкви. В одном из домов, мимо которых шёл парень залаяла собака. Лай на секунду оборвался звуком натянутой цепи. А потом, непонятно от чего разъярённая собака залилась хриплым лаем с ещё большим энтузиазмом. Рядом с асфальтом – на грунте расположилась группа воробьёв. Птицы зачем-то купались в пыли. Где-то недалеко каркнула ворона и группа воробьёв одновременно, будто сговорившись поднялась в воздух пролетев мимо молодого человека. Он закрыл свои серо-зелёные глаза, чтобы в них не попала пыль. Он только и слышал, как воробьи бьют крыльями. Когда он открыл глаза, птиц уже и след простыл.

Молодой человек уверенно вошёл во двор, прилегающий к церкви. Он сразу направился в столовую, находящуюся при церкви. Столовая была построена совсем недавно. Ходили слухи, что сам батюшка строил её своими руками. Не успел молодой человек подойти ко входу, как к нему навстречу выскочила худенькая девушка лет восемнадцати. Её кожа была смуглой, а глаза близко посажены друг к другу. Она молча протянула ему сумку и улыбнулась. Эта улыбка не доставила молодому человеку удовольствия, так как это была улыбка влюблённой девочки, а ответить ей взаимностью он не мог в силу своего собственного эгоизма. Он не рассматривал её как женщину, так как внешне она ему была несимпатична.

– Здравствуйте, отец Павел! – поздоровалась девушка.

– Доброго здравия! – ответил Павел и натянуто улыбнулся.

– Батюшка Епифидор уже тут, он в храме, готовится к вечерней службе.

«Противный старый гад, как знал, что я приду раньше, чтобы с ним не пересечься», – негодуя подумал молодой священник на старого. Новоиспечённый батюшка недавно попал в эту церковь по распределению. Так как архиепископ Пантелей посчитал, что у старого батюшки слишком большой приход на одну церковь, и теоретически тот может не справиться. Как выяснилось позже, отец Епифидор не просто справлялся, но и считался среди людей своего прихода святым во плоти. Знакомство проходило натянуто. Старый батюшка сразу начал навязывать свое консервативное мнение и всячески критиковать Павла. Из-за чего отношения, мягко говоря, не складывались. Павел не горел желанием вновь выслушивать наставления по поводу его внешнего вида и незаконного статуса священника. На самом деле он не должен был стать священником, так как на отрез отказывался жениться. Но сан всё равно получил. Ради избежания новых нотаций и жизненных нравоучений Павел пришёл раньше. Юный лис хотел переодеться до того, как его увидит старый ворчун.

– Давно он пришёл? – спросил отец Павел поморщившись.

– Ой, с самого утра. Всё молится и молится, – пролепетала девушка.

Павел не сдержался и усмехнулся, на что девушка в белом платке подняла полные надежд глаза.

– Зря вы так, за вас же молится.

– Что? За меня? – удивился Павел.

– За вас, я сама слышала. Он всегда за людей молится.

– Ясно, – сказал Павел и вытащил из сумки чёрную рясу и крест.

Надев их на себя, он отдал сумку девушке и пошёл в храм. Церковь была старая, как и сам город. Местами на фасаде обвалилась штукатурка. Из-под бугристого белого слоя извёстки так и норовила выглянуть глина. На входе стояли огромные двери. Исходя из своего размера, они вполне могли бы служить в качестве ворот. Сверху форма дверей напоминала полукруг. Не смотря на всю свою визуальную тяжесть, дверь была вполне открываемая. Но не для отца Павла. Каждый раз открытие дверей давалось молодому батюшке нелегко.

Войдя в церковь, молодой священник оказался в небольшом помещении. Несмотря на солнечный день в церкви стоял полумрак. Свет от свечей слегка освещал старинные иконы и уже облупившуюся со стен роспись.

Напротив алтаря стоял отец Епифидор и читал молитву. Павел подошёл к нему и подождал пока тот окончит читать.

– Приветствую...

– И я тебя приветствую, – перебил его старый батюшка. Он не стал медлить и приступил к критике: – Я огорчён твоим поведением...

– Я...

– Священник не должен скрывать свою работу от окружающих. Его жизнь посвящена служению.

– Я не...

– Не оставлял сумку с рясой в столовой? Не просил Надежду спрятать сумку от меня? Не пришёл на четыре часа раньше до начала вечерней службы, чтобы не встретиться со мной? – спросил Епифидор, бросая на молодого испытывающий взгляд.

Павел потерял дар речи. Он не мог понять, специально ли старый ханжа за ним следит или Надежда проболталась.

– Вчера после утренней службы ты проповедь высмеял, что ты сказал людям?

– Й-й-я…

– Напомни, что ты предложил прихожанке?

– Ну так...

Ссоре не дано было случиться. В этот момент входная дверь распахнулась. Распахнулась, будто она не весит тонну. В церковь влетела женщина. Она в спешке покрывала голову голубым платочком. Лицо женщины было неестественно белым. Белки глаз красные. То ли от слёз, то ли от недосыпа. Одежда на ней сидела нелепо, будто и вовсе была не её. Она подбежала к священникам и взмолилась:

ГЛАВА II: ПИАНИНО

Бескрайняя степь бескрайняя только на первый взгляд. Она обязательно когда-нибудь закончится. Степь могут прервать горы или лес. А в некоторых редких местах даже болото. Иногда степь и вовсе прерывали каменные стены городов или небольшие деревни.

В середине весны светает довольно рано. Как раз на рассвете из Домирского княжества выехал всадник. Он нёсся, как ветер, на редкой породистой кобыле. Ослепительно белая лошадь с густой гривой бросалась в глаза из далека. Сам всадник был облачён в плащ из грубой тяжело промокаемой ткани. К седлу лошади с целью транспортировки были пристёгнуты седельные сумки и ножны с непримечательным на первый взгляд мечом. Хоть кобыла и была самой быстрой на всей Земле, всадник не хотел её мучить, поэтому сильно не гнал.

Спустя пять деревень всадник подъехал к шестой, которая являлась конечным пунктом назначения. Всадника интересовал дом, в котором он жил в раннем детстве. Деревня по-прежнему была жилая. Хилые, старые избы и мазанки скромно выглядывали из земли. Диву всадника не было предела, когда он увидел, что его дом всё ещё цел. Он выделялся среди остальных домиков своей правильной формой. Тот, кто его строил был ярым перфекционистом. Суде по воспоминаниям всадника, тот кто строил этот дом, скорей бы сжёг его, чем допустил где-то погрешность в симметрии.

Прилегающая территория к дому в отличии от остальных домов была пуста. Слой перегнившей под ногами травы говорил о том, что за этой территорией никто не ухаживает уже много лет. Это могло означать только одно – дом пуст, и никто в нём не живёт. И это не удивительно, ведь в нём когда-то жила ведьма. А кто хочет жить после нечистой силы? Скорей всего, жители деревни даже поджечь избу побоялись.

Затянувшееся тучами небо недовольно прогремело. Тем самым дало понимание, о скором приближении дождя. К счастью всадника, рядом с домом осталось стойло для скота, а значит кобыле не придётся мокнуть под дождём. Единственное, что его смутило – целостность крыши. За столько лет она должна была сгнить.

«Хм! Неужели домовой ухаживал?» – с сомнением предположил визитёр. Он знал о том, что в домах живут домовые, но первые тридцать лет жизни они лишь бестелесные духи. А значит тутошний домовой ещё не материализовался.

Сняв с лошади сумки и оружие он зашёл в дом. Так как ставни дома были закрыты внутри избы было темно. Недолго думая, всадник бросил сумку и махнул рукой. На потолке появился красивый узор, осветивший комнату.

Внутри всё было ровно так, как он запомнил. Стол, лавка и печь. Ничего не валялось, не было разбито. Никаких следов спешки или борьбы. Рядом с печью лежали аккуратно сложенные дрова. Будто дом покинули специально, а перед уходом тщательно прибрались. Но не это удивило нежданного гостя. В доме совсем не было пауков и пыли. Он снял капюшон и внимательно осмотрел комнату. Под капюшоном оказался молодой человек с большими голубыми глазами и тёмными волосами. При изучении стен он обнаружил слабенький, примитивный защитный заговор. Скорей всего именно он не дал крыше сгнить и заселиться паукам. Он подошёл и осмотрел. Сразу было видно, что знания ведьмы были скудны. С недовольной ухмылкой молодой человек дополнил заговор ещё тремя рунами. Нашептывая новый заговор, он нацарапал их небольшим рабочим ножом, который всегда носил с собой. Стены дома сразу же отреагировали и секунду резонировали, после чего смолкли. Непонимающий человек даже не заподозрил бы, что теперь этому дому не страшны сглазы и разрушительная магия.

Молодой человек обернулся и взглянул на печь.
На ней сначала начал виднеться лохматый силуэт. Спустя пол минуты материализовались зелёные глазки и маленькие ручки. Домовёнок сидел на печи и внимательно следил за каждым движением пришельца. Домовой душок скорей всего оценивал опасен ли молодой воин или нет.

Пришелец открыл свою сумку, вытащил узелок с едой и положил его на стол. Приступив к трапезе, пришелец посмотрел на домового и сказал:

– Присоединяйся, бери хлеб. Ты должно быть очень голоден. Ты ведь никогда не ел…

В ответ домовой оглядел комнату своими ярко зелёными глазками, но не обнаружил больше никого.

– Я не причиню тебе вреда, обещаю, – сказал незнакомец, отломил ломоть хлеба и положил на стол перед собой.

Домовёнок резко засуетился. Он стал метаться, а затем залез в саму печь. И суде по всему продолжил смотреть на незнакомца оттуда.

– Мой стол, твой стол! Мой дом – твой дом! Моя семья – твоя семья! – произнёс незнакомец.

Это были первые три пункта из заговора по примирению с домовым. Однако ответа от домовёнка не последовало.

– Я буду безмерно благодарен, если ты поведаешь мне, что случилось с моей матерью и её мужем, – наконец сказал незнакомец.

– Волослав?! – робко послышалось из печи. Голос едва прорезался.

– Собственной персоны, – кивнул молодой человек с голубыми глазами.

Домовёнок аккуратно выглянул из печи. Из темноты показалась мордашка.

– Смелей, я не ведьма. Домовых не ем.

Домовой засветился улыбкой. Его детские глазки прослезились. Он ловко скакнул на стол к куску хлеба.

– А где же ты был? – спросил домовёнок прослезившись. Его голос детским и каким-то потусторонним. Но Волослав был к этому готов. Он знал о такой особенности материализовавшихся духов.

– Меня воспитывал Даал.

ГЛАВА III: ОСЕНЬ В СЕРДЦЕ

Осенний ветер едва ли мог пробиться через густую рощу. Листья ещё не опали, однако уже начали подсыхать. В отличие от Волослава Гердон любил осень. Волославу нравилась весна, так как всё расцветает. Природа буквально пробуждается после унылой зимы. Зеленеет трава, птицы щебечут, гнездятся и наполняют жизнь красками. Гердон был из другого теста.

По мнению витязя весна весьма ограничена в цветовой гамме. Один лишь, режущий глаза, ядовито зелёный цвет травы и листьев. Этот зелёный цвет поглощал все остальные цвета. А вот осень была полна красок. В конце сентября все бывшие зелёные листья окрашивались в разные цвета. А невыносимую летнюю жару прогоняла приятная прохлада.

На Буяне Гердон любил напрашиваться в парк на уборку листвы. К пятнадцати годам его и вовсе закрепили за этой работой, так как все остальные витязи скорей взяли бы лишний наряд в тюрьме Буяна, чем гребли листву. Герд же наслаждался этой работой. Именно в это время года он чувствовал единение с природой. Чувствовал, что она жива. Деревья сбрасывают листву как балласт. Таким образом, будто очищается от летней нагрузки. Витязь думал, что без листвы деревьям гораздо легче.

Островитянин стоял на крыльце поместья. Он мирно наслаждался видом жёлто-красного леса, окружающего поместье. Послышалось, как открылось окно. Гердон не видел, но знал, что это Платон открыл окно в кухне. Сразу же запахло вкусной едой. Суде по запаху домовой жарил овощное. «Не в обиду штатному повару Буяна, но ему есть куда расти», – отмечал Гердон каждый раз, когда вставал из-за стола в этом поместье. Его не умолял даже тот факт, что штатный повар Буяна – его родная мать. Домовой был профессионал в кулинарии и не оставлял конкурентам ни малейшего шанса. Однажды, услышав по новостям от Виктории Шарм о достижениях домового, который, как она сказала «готовит как Бог в своём ресторане», Платон места себе не находил. Тогда Волослав велел Гердону присмотреть за Тихоном. Сказав при этом Тихону охранять поместье от якобы блуждающих вокруг чертей. А сам взял за руки Марго и Платона, после чего они все испарились.

Как выяснилось позже, они отправились в Китай, где жил уважаемый пятисотлетний колдун Ли Джье и его домовой Ип Джье, бывший на пару лет старше. Ли Джье открыл дорогой престижный ресторан, а Ип Джье был поваром. Все побывавшие там люди и нелюди уходили в восторге. Как рассказала Марго, Ли Джье не знал Волослава лично, но сразу же понял, что перед ним не обычный колдун. Выяснив, кто именно пожаловал, Ли закрыл ресторан. Приём, который устроили Ли и Ип, был по истине императорский. Платон, оценивал каждое блюдо, как привередливый дегустатор. Однако он не был глуп и не показывал своё недовольство каким-либо блюдом. Платон улыбался и вежливо нахваливал нового знакомого Ип Джье. Однако по пришествию домой всё, что подал Ип Джье было раскритиковано до мелочей.

«Ты бы ещё под микроскопом рассмотрел», – как‐то пошутила Марго, на что домовой замялся и ответил, что ходить в ресторан с микроскопом не прилично. В общем-то Платон остался доволен. Теперь он был уверен, что он номер один в мире. Доволен был и Волослав, который видел, как его друг светится от счастья.

Про Гердона и Тихона конечно же никто не забыл. Им привезли с собой огромные порции блюд, приготовленные Ип Джье специально для них. Сказать, что Тихон и Герд остались в восторге от китайской кухни – не сказать ничего. Но Платон им доходчиво разъяснил, что он лучше разбирается в китайской кухне, чем сам Ип Джье.

Гердон стоял на крыльце и вспоминал о восхитительных китайских блюдах. Как вдруг, внутри его что-то наполнило. Витязь ощутил, как что-то в его груди начало пульсировать. Нет, это не похоже было на обычную сердечную деятельность. Он почувствовал, как светлая, положительная сила витязя взывает к нему.

Островитянин взялся за грудь и понял, что с момента боя так и не пользовался кольцом, которое дал Волослав. Дело было в том, что после бойни, устроенной у поместья, Герд получил серьёзные ранения. Хоть отвары Волослава и вылечили тело, полученные травмы отразились как физически, так и эмоционально. По телу остались шрамы от ударной волны. А перед глазами стояла неприятная картина. Стоило прикрыть веки, витязь видел, как рушится выставленный им рунный щит. Удар Тихона был таким сильным, что двойная защитная руна не сдержала великую мощь богатыря.

Месяц Герд отходил от произошедшего. Даже хотел вернуться на Буян. Однако передумал. О своих эмоциональных переживаниях никому не сказал. Решил, что он должен пережить это сам. И наконец, пережил. Сила воззвала и витязя словно вытащили из воды. Витязь вдохнул полной грудью, ощутил силу в руке и неутолимое желание вернуться в строй.

Островитянин направился в поместье. На протяжении месяца домовой трудился не покладая рук. Казалось, что работает не один Платон, а целая бригада работяг. Конечно, иногда он просил помощи, но не всегда её принимал. Поэтому помощь всегда была минимальна. Например, если нужно было что-то поддержать или подать. В остальных случаях лохматый дух справлялся сам. Одному лишь Богу известно, как он со своим маленьким ростом штукатурил стены. При чём стены были идеально ровными. На конец сентября в поместье были проложены все коммуникации, были готовы и подключены сан узлы. Стены тщательно выровнены и отштукатурены.

Гердон вошёл на второй этаж. Заглянул в одну из пустых комнат. Это была спальня для гостей. Так утверждал Платон. Несмотря на то, что сторона была не солнечная, белые стены отражали свет и в комнате было ослепительно светло. В помещении стоял стойкий запах невысохшей штукатурки. Каждый шаг и звук издаваемый Гердоном отражался от идеально ровных стен гулким и тяжелым эхом. Витязь подошёл к окну с огромным подоконником.

ГЛАВА IV: ДНЕВНИК УТРАЧЕННЫХ БЫЛИН

Шесть уроков тянулись целую вечность. Тянулись они прежде всего потому, что пятница – крайний день перед выходными. Тянулся он, впрочем, не только для учеников, но и для учителей. Работа у них была не сахар. Трудовик с восьми утра представлял, как он вкусит холодненького напитка, который он предусмотрительно купил в четверг и поставил в холодильник. Учительница русского языка с перекошенным лицом ведёт урок, зная, что её выходные испорчены огромной горой непроверенных тетрадей.

Татьяна Карловна вместо урока устроила классный час. Классный руководитель сорок минут сокрушалась по поводу поведения на выходных. Она строго настрого запрещала ходить на какие-либо пикники и другие подобные мероприятия без участия взрослых. Ходили слухи, что выжившая после прошлогоднего пикника Скворцова недавно пришла в себя, однако ходить в школу ещё не готова. За этот случай прилетело всей школе. На учителей повесили новые обязанности по проведению дополнительной воспитательной работы.

Министерство образования обязывало их контролировать школьников на выходных, хоть они и не имели на это законного права. Кирилл был под особым присмотром. Екатерина Константиновна нехотя, но отчитывалась перед учительницей. Конечно, она не сообщала, что Кирилл ходит к тысячелетнему воину-колдуну изучать искусство магии. Однако классный руководитель не была уверена, что Кирилл точно в безопасности.

Душевное спокойствие и равновесие в пятницу было только у Керима Алиевича. Казалось, что сложнейшая работа учителем его совсем не напрягает. Он будто был создан для этой работы. Хорошо поставленная выразительная речь и красивый, но тягучий голос, создавали мощнейшую харизму. С таким развитым ораторским искусством этот человек должен был быть политиком или революционером. Керим Алиевич разбирался во всём и в разговоре мог поддержать любую тему. Ему нравилось общаться с детьми и передавать им знания.

Среди всех школьников раздражал Керим Алиевич только Хвостикова, который наконец вышел в школу, после долгого больничного. Сломать ногу в двух местах, это ещё нужно было умудриться. Но Семён смог! Он поскользнулся на гимнастическом козле. Не удачно приземлившись в первый раз, он решил, что ему мало. Он снова забрался на снаряд и снова поскользнулся. Последствия скольжения на протяжении полугода изучали всем хирургическим отделением города Домир.

«Ну только посмотрите, мастер на все руки! Чего он вам всем так нравится? Он врёт в неокрепшие умы. Мастер на язык», – бурчал Хвостиков. Однажды он решил подловить Керима Алиевича на лжи. Школьник подготовил вопрос, на который преподаватель по мнению Хвостикова не должен был ответить. Но Керим Алиевич оказался не так прост. Преподаватель без всяких смущений ответил на вопросы, после чего, стал рассказывать тему урока. На доске он рисовал схематичный чертёж взаимодействия социальных групп.

Хвостиков, поняв, что ему не удалось подловить учителя покраснел, надулся и уставился в окно.
Керим Алиевич строил урок таким образом, чтобы успеть поговорить и донести заготовленный материал. Он ставил вопрос и требовал, чтобы ученики сами рассуждали, пока не придут к правильному ответу. Лишь иногда он задавал наводящий вопрос, когда чувствовал, что логическая цепочка детей уходит в сторону заблуждений.
Этот урок обществознания не отличался от прочих. Керим Алиевич был в отличном настроении. Занятие подошло к концу, но звонок ещё не прозвенел. Хвостиков поднял руку.

– Спрашивай, Хвостиков, – уткнувшись в журнал сказал преподаватель.

– Как по-французски будет сковородка? – серьёзно спросил Хвостиков.

– Рoêle, – ответил Керим Алиевич, не отрываясь от журнала.

Хвостиков посмотрел на заготовленный ответ, который он выписал к себе в блокнот. Кирилл не видел, что там написано. Но видел, как Хвостиков сломал карандаш, находившийся у него в руке. После чего недовольно захлопнул блокнот.

Стоило только прозвенеть звонку, как Кирилл вскочил и первый выскочил из класса. Он едва не снёс Татьяну Карловну, которая хотела поймать свой класс перед уходом и дать очередное напутствие на выходные.

– Куда торопишься? А ну-ка тормози, – воскликнула преподаватель, преградив ученику Волослава путь.

Они вернулись в класс. Керим Алиевич встал в присутствии коллеги старшего возраста. Татьяна Карловна сурово посмотрела на класс. Так смотреть может только учитель, проработавший в школе тридцать лет. Она не смотрела на кого-то конкретного, но умудрилась заглянуть в глаза каждому. Даже Керим Алиевич немного поморщился, хоть она на него не смотрела. Позже, исходя из рассказов Хвостикова и Суворова, они были уверены, что преподаватель заглянула им прямо в душу.

– Вы меня поняли! – утвердительно сказала Татьяна Карповна и сделала свой фирменный жест. Жест заключался в том, что она грозила указательным классом, но грозила не обычно. Она несколько раз ударила указательным пальцем по столу. – Хвостиков, никакой гимнастики без тренера.

Татьяна Карловна ещё раз бросила свой взгляд, развернулась и ушла. Выдохнули все, даже Керим Алиевич, он провёл ладонью по лысине и многозначительно посмотрел в окно, где ветер недовольно раскачивал берёзы. Их сажали ещё пионеры много лет назад. По виду преподавателя казалось, что он бы составил компанию трудовику, после пережитого за эти секунды сурового взгляда Татьяны Карловны.

Кирилл, Суворов и Хвостиков вместе вышли из школы. Друзья обсуждали, чем займутся вечером, но Кирилл их не слушал. В его голове было лишь одно. Он рвался в поместье, где Волослав его научит чему-то новому. Почти месяц перед занятием он заставлял рисовать одну и ту же безобидную руну. Волослав всё это время сидел и внимательно наблюдал, как Кирилл её наносит. Самое странное было в том, что он запрещал упрощать нанесение. Кирилл стоя водил пальцем по воздуху и раз за разом вычерчивал одно и то же. Школьник надеялся, что сегодня всё будет иначе.

ГЛАВА V: БРЕД ПОКОЙНИЦЫ

На следующий в поместье кипела жизнь. Гердон и Тихон помогали Платону. Точнее, думали, что помогают. В основном они путались у могучего домового под ногами. Волослав снова заставил Кирилла вычерчивать руну. Марго проснулась не раньше десяти. Проснулась от того, что услышала, как Платон за что-то отчитывает Тихона и Гердона.

– Сила есть, а ум в отключке? – захлёбываясь собственной слюной кричал домовой.

Ведьма привстала на своей комфортной двухспальной постели. Она была в своей уютной просторной комнате. Как-то в порыве ярости домовой пообещал ведьме, что её комнату он сделает последней. Однако сделал всё в точности наоборот. Даже Волослав ещё не заселился в свою комнату. Хозяин поместья ютился в серверной, когда Марго уже получила тридцать квадратных метров в личное пользование. И это не считая отдельной ванной комнаты. Ведьма внезапно что-то вспомнила. Откинув одеяло, она полезла в сумку и принялась считать мятые деньги, которые ей дал Гера. В процессе пересчёта к ней в комнату постучал Волослав.

– Входи, открыто! – крикнула ведьма.

Волослав зашёл и увидел мятые купюры.

– Ты что делаешь? – поинтересовался Волослав.

– Полина пригласила меня в торгово-развлекательный центр.

– Что же ты хочешь купить? – спросил друг.

– Посмотри, как я выгляжу и что я ношу! – сказала ведьма с интонацией, будто Волослав обязан был её понять без этого пояснения.

Воин действительно мог бы догадаться, так как даже сейчас ведьма была одета ночную рубашку, вышедшую из моды лет так пятьдесят, а то и семьдесят, назад.

– Мне нужна новая одежда! В том, в чём я хожу уже нельзя появляться на людях. Самые новые среди моих вещей – старые потёртые джинсы. Гера их у кого-то выменял лет двадцать назад, – пожаловалась ведьма и поняла, что сбилась со счёта.

Марго подошла к письменному столу из цельного дуба, который Платон заказал специально для неё. Она выложила на него комок из мятых купюр и начала их выпрямлять.

– Хммм... Ясно... Ты права, нужно обновить гардероб, – задумчиво произнёс Волослав и кивнул головой. Тем самым показал, что поддерживает подругу.

– А то ты не замечал, – прыснула Марго.

Волослав сделал лицо кирпичом. Он знал, что указывать женщине на её одежду глупо, а в случае с Марго ещё и опасно. Опасно не для него и Платона, а для сотен жителей города. Волослав отлично помнил, как профессионально Марго бросается сглазом. В отдельных случаях она была как ювелир. Даже сама Яга бы ей позавидовала.

– А ты чего пришёл то? Выселяешь? – прищурившись спросила Марго.

Волослава перекосило. Ведьма поняла, что выселять друг её не хочет.

– Поместье большое, живи на здоровье, – оскорбился Волослав. – Я пришёл узнать, как твои успехи? Ты поняла, как Черномор узнал о тебе?

– Нет. Я не знаю, он будто шпионил. Я проверила все известные мне способы магического шпионажа. За мной магически никто не следил. Все марионетки сгорели. За тобой он мог шпионить людскими ресурсами. Собирать данные постепенно – веками. Крупица за крупицей. А вот на счёт меня ещё интересней. Он знает не просто какие-то прошедшие события, а то, что меня сто восемьдесят лет терзает. Душевные переживания. Понимаешь? То, о чём я никому не рассказывала. То, о чём знаю только я! Это новый уровень слежки. Вероятно, кто-то очень умный придумал неизвестный нам способ проникновения в голову. Провидец блин какой-то.

Марго сделала кисть пистолетом, приставила два пальца к виску и якобы выстрелила. Волослав недовольно скрестил руки на груди и опёрся спиной о стену. Он точно знал, что за ним никто не следил. Как древний колдун, и как воин, стоявший у истоков комитета мировой безопасности, он знал все способы шпионажа. Как магического, так технического и обычного. С применением технического, на него посматривает старый лис Галеон. Волослав понял это после его резкого визита в момент демонтажа старого поместья. Раньше Волослав как-то и не думал, что за его скромной персоной следит отдельный спутник. «Подумать только, на что старый вампир просаживает драгоценные ресурсы комитета», – возмутился Волослав, когда Галеон уехал. Также, наверняка вампир знал, какие веб-сайты посещает Волослав и какие покупки совершает, пользуясь безналичным расчётом.

С применением людского ресурса за ним давно никто не следил. За тысячу лет Волослав научился затылком чувствовать взгляды. Даже мимолётные и невнимательные, брошенные вскользь, как бы не специально. На секунду Волослав поморщился: «А быть может, это я зазнался? Размяк, расслабился? Ведь мог засланный казачок собирать информацию косвенно. Осматривать места сражений и передавать данные Черномору для анализа». Но эта мысль была неправдоподобна. Такой исход событий был маловероятен. Для такого точного анализа Черномору нужно было самому следовать по пятам и обнюхивать каждый след. Тем более, предводитель войска света уделил особое внимание описанию потенциала. А объективно оценить свой потенциал было сложно даже самому Волославу. Нет, тут что-то не то. Тем более, Черномор не так уж часто покидает Буян. Это Волослав знал и до того, как ему стали докладывать о каждой вылазке старого ворчуна.

– Что ты знаешь о снах? – поинтересовался воин.

– Ну мракобесы всякие опыты проводят. Я слышала, что кто-то заглядывал в другой мир. Ну ты сам понимаешь, фантазёры. Мать как-то оговорилась, что будущее во снах видела. Как видишь, её это не спасло от твоего клинка.

ГЛАВА VI: СОЮЗ НАДЕЖДЫ И РЕПУТАЦИИ

Бывает небо голубое – чистое без облаков. Бывает с белыми облаками. Бывает пасмурное, затянутое тучами. А бывает серое. То ли чистое, то ли затянутое – не рыба не мясо. Именно такое небо стояло над Буяном. Этот день в последствии станет историческим. Именно в этот день на скалистом берегу нёс вахту тридцать третий витязь по имени Аркох. Часовой наблюдал, чтобы никто не напал на тюрьму с моря.

В тюрьме содержались особо опасные колдуны, ведьмы и монстры, которых когда-то пленили витязи войска света. К несчастью заключённых, их доступ к магии был отрезан. В начале никто, даже сами витязи не знали, почему у заключённых даже простейшие руны на территории тюрьмы не действуют. Потом, конечно, додумались, что дело в камне, на котором стоит тюрьма. Особый минерал ограничивал отрицательную магию. Только отрицательную, таким образом положительная работала. Следовательно витязи были во всеоружии. Место настолько уникальное, что иногда на остров приезжал высокопоставленный долгожитель и умолял принять особо опасного заключённого. Не бесплатно, конечно. С каждым новым заключённым прибывало и серьёзное финансирование.

Кроме логистических решений Черномор и его заместитель – колдун по имени Эрег принимали целевые направления в разные ВУЗы мира. Такая практика появилась совсем недавно. Каких-то шестьдесят лет назад Черномор стал отправлять витязей, монахов и послушников монастыря на учёбу. Вследствие чего каждый воин света на острове имел свою собственную специальность и обязанности.

Также этот долгожитель снабжал остров разными технологичными устройствами. Функционировали полноценная гидроэлектростанция, вышка связи, телевышка и маяк. Был смонтирован полноценный водопровод, очистная система и полная электрификация. На острове появились собственные катера и даже пара лёгких летательных аппаратов.

Нельзя сказать, чтобы Буян до этого жил плохо. Монастырь на территории острова никогда не страдал от голода или недостатка чего-либо. На острове была плодородная земля. Чистейшая вода из озера и рек, проходивших в глубине острова. Такая вода в мире встречалась всего в трёх местах на планете и только одно известно было известно каждому ребёнку – озеро Байкал. Третий источник этой уникальной воды находился в единственном в мире городе долгожителей. Его название все всегда забывали, будто на него наложен заговор. По иронии судьбы или небывалому совпадению терялось из памяти и географическое расположение города. Найти его возможно было только по уникальным картам. Ходили слухи, что такая карта имеется у Черномора. Буян всегда был самодостаточен и даже богат. Именно поэтому его когда-то захватил тёмный колдун!

Основной костяк заключённых составляли последователи опаснейшего в истории колдуна по имени Могальт. Опаснейшего после Кощея Бессмертного конечно же. Оба этих имени наводили тревогу только при их упоминании.

Сам Могальт считался мёртвым после битвы при Мемфисе в тысяча девятьсот сорок шестом году. Аркох был слишком юн и слышал об этой битве только из рассказов более матёрых витязей. Кроме рассказов витязей он обязан был изучить и практически наизусть изучил журнал, где сам Черномор документировал историю войска света. Согласно записям Черномора, когда витязи явились, битва было окончена. Окрестности Мемфиса были выжжены. Почва горела и деформировалась. Образовавшаяся пустошь занимала десятки квадратных километров. В центре пустоши сидел воин по имени Волослав. Ходят слухи, что он наследник знаний того самого Кощея. На вопрос Черномора выжил ли Могальт воин ответил неоднозначно. С тех пор Могальта никто не видел, и он считается павшим в битве при Мемфисе.

Последователи же заполнили эту тюрьму. Заполнили, конечно, не сразу. До сих пор в год поступало один или два колдуна, пытавшихся превзойти Могальта. К счастью, комитет мировой безопасности, сокращённо КМБ, отлавливал таких умельцев. По подсчётам Эрега деятельность и вовлечённость КМБ в мировую систему уже семьдесят лет сохраняло мир, давало человечеству добиться успеха в развитии технологий и улучшения качества жизни. Аркох смотрел в горизонт и очень скучал за своим лучшим другом. Тридцать первый витязь Гердон убыл под командование того самого Волослава. После этого старые витязи, собравшись часто вспоминали о знакомстве с великим воином.

– Как Волослав бьётся я не видел, но с Могальтом, за год до того, я встречался. Нас было шесть витязей. Нам от Кифеса поступила информация о местоположении замка, где прятался Могальт. Проклятый недоумок недооценил Могальта и попросил нас разведку провести, будь она не ладна. Ох еле ноги унесли. Двоих витязей он сразу убил, а потом... Горы гад срезал. Уж не знаю, чем этот гадёныш размахивал, но горные вершины снесло. Будто хлеб порезал. Ни я, и никто из наших такого не видели. Горы чуть в магму не оплавились. Сапоги застревали и двигаться не могли. Представляешь, разбивать застывший камень пришлось. Ноги себе поранили. А Волослав его один на один убил, – говорил одиннадцатый номер – витязь по имени Игорь.

– Не один он был, мальчонка какой-то был ещё, ты что забыл? – перебил двенадцатый номер по имени Оший.

– Какой ещё мальчонка?

– Когда мы к Мемфису пришли. В центре пустоши Волослав сидел над телом. И глаз от него не отводил, – напомнил Оший.

– Тьфу... Мальчонка что-ль в бою участвовал? – оскалился старый витязь Олег.

– А как бы он ещё выжил?

– А он вообще выжил? Волослав унёс его на руках. То случайный мальчишка был! – настаивал Олег.

– Не мальчишка это был, салаги! – проворчал самый старый, по совместительству первый витязь, по имени Власий. – Это был мужчина. Да молодой, но взрослый мужчина.

– Хочешь сказать обычный человек Волославу помог?

– А если и помог, что Волослав от этого слабей станет? Какая разница? Его выбрал сам Черномор, – высказался Вигдон – седьмой витязь войска света.

Внезапно что-то отвлекло Аркоха от воспоминаний. Он увидел, как на горизонте появилась яхта. Такие дорогие яхты редко заплывали в эти воды. В основном, тут водились рыбаки и браконьеры со своими сетями. Плавали они обычно на старых катерах. К рыбакам Буян относился спокойно, а вот браконьеры близко подплывать не решались и держались на расстоянии. Раз в пару месяцев проходил тяжёлый танкер и пара военных кораблей. Поведение конкретно этой яхты было необычное. Обычно такие яхты проносились мимо на линии горизонта. А это судно двигалось в направлении Буяна.