Сага о героях. В поисках Пророка. Том I

Том I

О, как же тяжело идти, когда нужно бежать со всех ног! Солнце давно уже встало, и я рисковал опоздать на службу, которой имею счастье наслаждаться с недавних пор. Но я не мог себе позволить мчаться по улице, расталкивая прохожих, как того требовали обстоятельства, и как сам того желал. Не уверен, что мог бы сделать это, даже оставаясь в неприметной одежде рядового горожанина, а уж тем более это недопустимо в идеально сидящей на мне форме капитана стражи, сшитой лучшим портным города. Металлические вставки были начищены слугой до такого блеска, что блики солнца слепили даже меня самого. Герб королевского рода украшал кожаный панцирь на груди. Форма была само совершенство, да и я в ней – неотразим.

Я свернул с центральной улицы в сторону: так можно сократить путь, не рискуя угодить под копыта чьей-нибудь лошади. Не понимаю, почему я должен ходить пешком, тогда как могу позволить себе лошадь не только по титулу, но и по статусу? С какой это стати сын Мадока должен передвигаться подобно лакею, тогда как в столице не протолкнуться из-за обилия карет и лошадей? Ничего, нужно еще немного потерпеть, закрепиться в должности, а там на каком-нибудь званом ужине пообщаться с принцем Эдрианом. Не сможет же он проигнорировать просьбу сына героя Эйнерина.

Вот она, кривая, как старушечий палец, улица Рыбаков. Конечно, никакие рыбаки тут и рядом не валялись. Это была одна из улиц бедняцкого квартала, которого обычно сторонятся все, кто может позволить себе здесь не жить. Я бы тоже с удовольствием избежал прогулки по грязной мостовой, но не из-за опасения за свою жизнь (форма была способна защитить меня от любой напасти), а потому что здесь невозможно пройти и не запачкать ботинки. Название свое улица получила в память о мятеже, что вспыхнул около ста лет назад. Справиться с неумело организованным бунтом стражникам удалось всего за одну ночь. Был отдан приказ избавиться от тел, дабы не превращать мятежников в народных мучеников. Их сбросили в доках под пирсы. Никто ничего так и не узнал бы о судьбе бунтарей, если бы их тела не запутались в рыбацких сетях. Никакого шума поднять не успели. Рыбаки получили прибавку к пенсии и снижение налога. Думаю, если бы не мой отец, я бы никогда не узнал об этом, и, как прочие граждане, недоумевал бы, почему в район доков ни один уважающий себя стражник не пойдет в ночное дежурство. У рыбаков свои законы, и незнание этого не спасет от участи стать кормом для рыб.

Я услышал звук распахнувшихся ставен и успел отскочить в сторону, повинуясь чуткому инстинкту, прежде чем со второго этажа вниз было выплеснуто содержимое помойного ведра. Брызги нечистот полетели во все стороны. Я поспешно принялся осматривать свою форму, но она каким-то чудом осталась незапятнанной, как и репутация моего рода. Весь гнев свой я обратил на то окно, откуда на меня было совершено дерзкое покушение.

– Эй ты! Я капитан городской стражи! У меня хватит полномочий арестовать тебя и всех жильцов этого дома!

– Поцелуй меня в зад! – услышал я в ответ.

Какая-нибудь очередная бездельница, с утра изображающая нищенку, а вечером заливающая горло дешевым пойлом на свое подаяние. Будь моя воля, я бы очистил весь город от этой гнили. Но в наших тюрьмах слишком мало места. Наверное, придется поговорить с принцем о том, чтобы увеличить количество тюрем, или о том, чтобы чаще прибегали к смертной казни.

Прошло чуть больше полувека с тех пор, как власть поделили между собой потомки династии Ливермор и глава Церкви. Принято считать, что с этого времени удалось объединить враждующие земли под покровительством Церкви. Отчасти, так оно и есть, но порядка это не добавило ни в королевстве, ни в столице. Как по мне, это лишь прибавило проблем. Раньше жилось проще: были стражники и были горожане. Преступники нарушали закон и за это получали заслуженное наказание: тюрьма или плаха. Сейчас же жизнь простого стражника во много раз усложнилась. Кроме воров, убийц и прочего мелкого сброда появилась особая категория: государственные преступники. Под такое определение попадали все, кто сеял смуту, подвергая сомнению слово Церкви, кто призывал держаться старой веры, устраивал глупые ритуалы и пытался восстановить культ старых богов. Конечно, стражникам не могли доверить борьбу с еретиками. Для этого была создана особая сила. Инквизиторы. Страшные люди! От одного взгляда на них мурашки бегут по коже, и даже сам себя начинаешь подозревать в ереси. Мой отец недолюбливал их, мягко говоря. Он не мог открыто выказывать недовольство Церковью и ныне правящим епископом Конседином, но я-то знал, что мой старик глубоко в душе еще живет прошлым. Конечно, я делал вид, что не знаю этого. Я родился двадцать пять лет назад, как раз в тот день, когда Конседин принял скипетр епископа из рук Хранителя церковных тайн, и мне не довелось узнать, какова была жизнь в Дорионе до того, как стали чтить пророка Лазериана. Но, судя по тому, что рассказывают легенды, жилось им веселее, чем сейчас. Не знаю, как по мне, если ничего не меняется, то можно сойти с ума от скуки.

К слову, о переменах. Я чуть было не пропустил поворот на улицу Королевской Милости. Еще одно место в нашей радостной столице, которого все стараются избегать, а все из-за этого серого здания, пугающего своей мрачностью. Дом Послушания. Детский приют, основанный при жизни покойной королевы Шарлотты. Жуткое местечко, похожее на склеп. Окна заколочены, стены обветшали, но никто не собирается ни реставрировать здание, ни сносить его окончательно. Горожане верят, что это место проклято. Конечно, Церковь бы назвала это ересью, но изловить того, кто распускает подобные сплетни, невозможно. Кажется, об этом шепчутся все, от торговца до королевского повара. Я бы не позавидовал бедняге, которому поручили бы искоренить эти слухи.

Я почти бегом преодолел пустую улицу. Пусть это и странно, но я не мог избавиться от мысли, что сквозь окна заколоченного приюта за мной кто-то следит.

Я проскользнул мимо задворок торговых лавок и очутился на площади героев Дориона, где располагались казармы стражников и, собственно, мой кабинет. У меня был кабинет! Я уже месяц занимал свою должность, но осознание собственной значимости до сих пор поднимало мне настроение. На площади, как всегда, было полно народу. Богатых и бедных бездельников развлекали уличные музыканты, со смирением прося всего одну звонкую монету за свои труды. Их скромность было легко понять: покуда музыканты отвлекали зевак, воришки обчищали их карманы и делили выручку с бродячими артистами. Заметив меня, несколько мальчишек шмыгнули в сторону. Будто мне есть до них дело! Пусть простые стражники гоняются за этими крысятами, а я не для того стал капитаном, чтобы всякой мелочью заниматься.

Я направился в одноэтажную пристройку к казармам. При входе двое часовых, приветствуя меня, прижали согнутую в локте руку к груди, сжав кисть в кулак. Этот жест был характерен только для стражи и означал единство силы и духа. Хотя, сомневаюсь, что над его глубоким смыслом кто-либо задумывался нынче.

Я прошел в свой кабинет. К сожалению, заказанная мною у плотников мебель прибудет еще нескоро, и до тех пор мне предстояло пользоваться тем, что еще помнило годы службы моего отца. Да, это был его кабинет. И пока я не избавлюсь от старья и не изменю обстановку, мне будет казаться, будто мой старик следит за мной.

– Господин Мадок!

Мои губы сами расплылись в улыбке. До чего ж приятно слышать такое обращение. Прежде так называли только моего отца. Но теперь «господин Мадок» – это я, Эйрон Мадок. Я даже не стал отчитывать вошедшего в двери парня за то, что он позволил себе войти без стука. Кажется, это Ивар. Да, точно, я запомнил его, потому что как-то столкнулся с ним… в одном месте. Впрочем, это неважно.

Опомнившись, стражник приветствовал меня, как того требует статут.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я его. – Насколько я помню, у тебя сегодня ночное дежурство вместе с…

– Бобом и Кайлом, – подсказал тот. – Так точно. Именно об этом я и пришел поговорить.

Вот как? Моему удивлению не было предела. Мое назначение встретили без особого ликования. Переход титула от отца к сыну был распространенным явлением, и все же к прежнему капитану стражники привыкли. Рональд Мадок был их предводителем долгих двадцать восемь лет, и когда он уступил свое место мне, для многих это стало неприятным известием. Мне было плевать, если честно. Будучи капитаном, я обладал безграничной властью. И все, кто не хотел прозябать ночи напролет в дежурствах на праздники, были вынуждены если и не целовать мои сапоги, то, как минимум, изображать почтение. Но еще никто не приходил в мой кабинет поговорить. Надо же, приятная неожиданность. Я мысленно в списке своих подчиненных поставил положительную галочку напротив имени Ивара.

– Так все же, о чем речь? – я заложил руки за спину, как это часто делал мой отец, когда вызывал меня на серьезный разговор.

– Я бы хотел поменяться сменой с кем-нибудь, – прямо сказал тот.

Я даже не успел перехватить движение своих бровей, прежде чем они выдали мое удивление таким заявлением.

– Поменяться? – на всякий случай переспросил я. – И какова же причина?

– Это личная причина, – глядя мне в глаза, сказал он. – В статуте указано, что при наличии весомой личной причины, стражник имеет право поменяться дежурством с кем-либо.

Это правда, я последнее время только и делал, что изучал этот статут, чтобы как-то скоротать свои дни на службе. В параграфе двадцать четвертом были перечислены причины, по которым дежурство могло передаваться от стражника к стражнику. Среди прочих была указана «весомая личная причина». Очень непродуманный пункт, который я считал абсолютно лишним. Вероятно, речь шла о свадьбе или похоронах, но почему-то это не было указано. Что ж, пока нет повода для недовольства.

– Если я не ошибаюсь, в том же параграфе статута указано, что стражники могут обменяться дежурствами самостоятельно, заверив свое решение у капитана, – произнес я, стараясь, чтобы голос мой звучал важно. – Найди того, кто согласится, и приходи вместе с ним.

– Я потому и здесь, – с вызывающей прямотой сказал он. – Не нашел никого, кто захотел бы поменяться.

Я скрестил руки на груди, даже не скрывая своего недоумения. Пока что наш разговор был бессмысленным и напоминал какую-то глупую детскую игру, в которой один игрок должен угадать, что хочет сказать другой.

– Так если ты никого не нашел, значит, сам отправляешься на дежурство, – медленно и внятно произнес я, надеясь, что слова мои будут иметь успех.

– Я так не думаю, – покачал головой Ивар.

Мне не понравился его взгляд. Будучи еще ребенком, я приказал слуге выполнить за меня задание, оставленное моим отцом, и пригрозил, что в противном случае побеспокоюсь о его увольнении. Тот слуга тогда посмотрел на меня в точности, как теперь – Ивар. Когда же я был наказан моим отцом и просидел всю ночь в чулане, мне стал понятен смысл этого взгляда.

Сомневаюсь, что Ивар станет жаловаться моему отцу, это было бы несколько странно, учитывая, что именно я являюсь капитаном стражи, и все же было в его уверенности что-то настораживающее.

– И в каком районе ты должен дежурить? – уточнил я, пытаясь придумать, как избавиться от назойливого парня.

– В Доках, – был ответ.

Я хмыкнул. Почему же меня не удивляет, что никто не согласился поменяться? Выбирая дежурных для этого района, я, как и мой отец, руководствовался здравым смыслом. Провести ночь в Доках и выжить имеют шанс только те, кто там родился или завел какие-то дела с местными. На это закрываются глаза, поскольку в противном случае стражники очень быстро перевелись бы.

– Что же ты предлагаешь? – спросил я. – Согласно все тому же параграфу, я не имею права приказать кому-то поменяться с тобой.

– Я знаю, – спокойно подтвердил Ивар. – Именно поэтому я к вам и пришел. Полагаю, меня бы могли заменить вы.

Мне показалось, что в какой-то момент слух решил подвести меня, и я услышал то, что попросту не мог услышать. Но, судя по тому, как Ивар продолжал смотреть на меня, я не ошибся. Он только что предложил мне пойти вместо него на ночное дежурство.

– Ты в своем уме? – я даже не стал сердиться, настолько нелепым было его предложение. – Я твой капитан, с какой это стати…

– Ваш отец выходил на ночные дежурства, – заметил он.

– Мой отец великий человек, – согласился я. – Более того, даже я дежурил несколько ночей…

– На Дворцовой площади, – подсказал Ивар.

Парень начал меня всерьез раздражать. Я сощурился, давая ему понять, насколько сильно меня не устраивает его общество. Странно, но мой грозный взгляд остался без внимания.

– Капитан стражи имеет право сам выбирать, где нести дежурство, – процедил я сквозь зубы.

С какого рожная должен перед ним оправдываться? Я мысленно зачеркнул положительную галочку напротив имени этого стражника и поставил там огромный жирный «минус». Надо будет с ним разобраться.

– Господин Мадок, – он сделал шаг вперед, – я полагаю, вы с большей готовностью пойдете мне навстречу, если я скажу, что ваш маленький секрет останется только между нами.

– Мой секрет?

Я некстати вспомнил то место, где мы столкнулись с Иваром. Это было возле сгоревшей псарни на окраине города. Новая псарня для бойцовских собак, входивших в число королевской армии, была отстроена в другом районе, а старое здание осталось черной обуглившейся коробкой. Это было мое тайное место. Люди в тех краях бывали нечасто, а от моего дома окольными путями можно было добраться к нему очень быстро. Там был мой тайник. Как раз под каменной статуей, изображающей собаку в стойке. Я почувствовал, как ладони становятся холодными и влажными, но попытался успокоить себя: откуда стражнику знать мой секрет?

– Твои слова лишены смысла, – сказал я. – Предлагаю закончить этот разговор…

– Вы представляете, какой был бы скандал, если бы все узнали, что начальник городской стражи – вор?

Мне хватило сил не дернуться и не посмотреть на Ивара, чтобы не выдать того, насколько плохо я себя почувствовал. Нет, это какая-то ошибка.

– Ты знаешь, какое наказание за поклеп? – спросил я, очень надеясь, что мой голос не дрожит.

– Конечно, – с готовностью подтвердил Ивар. – Но только если не подкрепить свои слова доказательствами.

– Какими? – не сдержавшись, крикнул я.

– Я отведу вашего отца к тайнику, – совершенно спокойно ответил он. – Предъявив немедленно обвинение в воровстве, я имею право задержать вас, и ребята-часовые помогут. Конечно, в случае, если я ошибусь, мое наказание будет очень суровым. Но мы оба знаем, что я не ошибаюсь.

– Ты не сможешь доказать, что это мое.

– Так давайте же проверим.

Я затравленно огляделся. Сейчас мне особо остро казалось, что отец следит за мной из того дубового шкафа, смотрит сквозь этот гобелен. Меня преследовало чувство, что он в любой момент может объявиться в кабинете, и тогда моя жизнь превратится в один сплошной кошмар, по сравнению с которым провести ночь в Доме Послушания – это детская забава.

Возможно, Ивар не знал всего, но он сумел попасть в мою болевую точку. Я бы мог обмануть кого угодно, но не отца. Рональд Мадок знал постыдную слабость своего сына. Он поймал меня, когда мне было десять лет, возле моего первого тайника. Тогда я еще полагал, что сундук под кроватью – это надежное место для всякого рода секретов. Мой отец нашел несколько вещей, что пропали из домов, где мы бывали на званых ужинах: золотую вилку, брошь, драгоценный камень из глазницы статуэтки. Он жестоко наказал меня, и, конечно, велел выбросить сундук. Отец не стал требовать, чтобы я вернул эти вещи, но не потому, что пожалел меня, а потому что о моем позоре не должен был никто узнать. С тех пор мне удавалось скрывать от него свое увлечение, и я полагал, что делаю это хорошо. Я клялся себе, что прекращу этим заниматься, но был бессилен против этой… кхм, привычки. Риск щекотал нервы. Заняв пост капитана стражи, я твердо решил покончить со своим неподобающим пристрастием и сорвался всего один раз. Будь проклята эта чернильница из королевской канцелярии, где засвидетельствовали передачу должности от отца мне.

– Так что насчет дежурства?

Я повернулся к нему. Теперь я знал, почему Ивар смотрел на меня с чувством превосходства. Что ж, он победил, но у меня еще оставалась возможность сохранить остатки гордости.

– И как же воспримут прочие стражники, что капитан вышел на ночное дежурство в Доки? – поинтересовался я.

– Превосходно, – сказал он. – Я могу сказать им, что вы решили выручить меня в назидание прочим. Это поднимет вас в их глазах.

– Поднимет? – усмехнулся я.

Ивар настолько втоптал меня в грязь, что мне уже не было смысла изображать из себя слепца. Я обошел стол и опустился в кресло. Сейчас оно казалось мне особенно неудобным.

– Меня все презирают, верно?

– Я бы не сказал, что это верное слово, – ответил Ивар. – Скорее, вас сравнивают с вашим отцом, и сравнение это не в вашу пользу.

– Я пробыл здесь всего месяц, – меня одолела такая усталость, что хотелось немедленно послать все к бешеным псам и уснуть.

– Неважно, сколько вы пробыли, господин Мадок, – сдержанно ответил он. – Всем известно, как вы получили эту должность. Ваш отец прослужил десять лет в страже, прежде чем стать капитаном, а вы пробыли при отце несколько лет и получили капитанское звание. За глаза мы называем вас Ларсом.

Очаровательно, а я уж думал, что нажрался дерьмом сполна, но оказалось, что недостаточно. Ларс – это не просто прозвище. Это имя короля, правившего задолго до нынешнего принца. Он был настолько мягкотелым и глупым, что за него все решения приходилось принимать его жене и советнику. И хоть страна процветала благодаря их стараниям, монархия в тот период утратила былое уважение. С облегчением народ вздохнул лишь с приходом к власти сына Ларса, который был не только прекрасным королем, но и достойным человеком, он сумел вернуть значимость короне. Впрочем, неудачный опыт не был забыт людьми, и имя горе-правителя стало чем-то вроде оскорбления. Так называли человека, не справляющегося со своими обязанностями, незаслуженно получившего титул. Даже появилось выражение «Сменить Ларса» – то есть прийти на чье-то место и исправить ошибки предшественника.

Не слишком-то приятно было узнать, что меня считают таким же неудачником и ничтожеством, с которым необходимо смириться, как с холодами, и постараться переждать до оттепели. Боюсь, что тень отца, героя столицы и отважного капитана стражи, навсегда нависла надо мной. Что ж, так тому и быть.

– Со временем привыкнете ко мне, – сказал я вслух.

– Я бы на вашем месте не слишком на это рассчитывал, – возразил Ивар. – Посмотрите на меня, господин Мадок. Мне тридцать шесть лет, у меня трое детей, и я служу в страже, чтобы иметь возможность их прокормить. Поверьте, я такой не один. И вдруг над нами ставят сопливого мальчишку, которому даже форму помогает надеть слуга.

Хм, ну про слугу-то, я надеюсь, он просто угадал. Иначе я поверю, что он следит за мной, а эта мысль кажется мне пугающей. Я не стал говорить вслух, насколько мне плевать на то, как ко мне относятся неудачники, которые за всю свою жизнь не смогли добиться ничего, что можно было бы передать по наследству своим детям. Думаю, Ивар это тоже прекрасно понимал, просто решил высказаться, пока находится в выигрышном положении и ничем не рискует. Что ж, я буду благороден и прощу ему эту выходку.

– Значит, ты расскажешь всем, что я тебе помог? – уточнил я. – И никакого упоминания о псарне?

– Не думаю, что сгоревшая псарня заслуживает того, чтобы упоминать ее в разговорах, – он пожал плечами.

Отлично, мы друг друга поняли. Остается только надеяться, что отец не станет допрашивать меня, по какой причине его сын отправляется на ночное дежурство в Доки. Единственный способ избежать этого – не возвращаться домой. Потом я смогу что-нибудь придумать, но пока лучше не вызывать подозрений. Ивар дождался того, чтобы я в журнале заменил его имя своим и подкрепил замену печатью, и лишь после этого вышел из моего кабинета.

Я не стал тратить время зря и отправился к сгоревшей псарне. Мне предстояла тяжелая ночь, но я предпочел отложить размышления об этом и сосредоточиться на более важных вещах. Найти новый тайник – вот, что было необ…