Сказка про Козу-Золотые Рога и Митьку, крестьянского сына

В далёкие времена в одном сельце малом, за Матушкой-Окой, проживало одно большое семейство. Мужик целыми днями в поле спину гнул, а жена по хозяйству хлопотала, а сынок Митька подрастал под присмотром у свекрови. И вот поведала как-то бабушка внучку пустяшную сказочку-побасенку, что не раз сама в детстве слыхала:

— Жила-была Коза-Золотые Рога, по лугам и лесам прыгала-скакала, листики-цветочки подъедала. На вечерней зорьке песни распевала, да на ночь деткам малым сказки сказывала. Ночи длинные почивала егоза на травушке-муравушке, пила росу холодную с серебряных листов, в Оке копыта мыла, рогами омуты глубокие копала. Кто ту дивную козу поймает — всё на белом свете прознает, а кто её молочка хоть разок отведает, в мгновение ока превратится в знатного балагура.

Митя спросил:

— Бабушка, а Коза-Золотые Рога, такая же как наша козочка: белолобая и с рогами?

— То другая коза, милок, у неё длинные острые рога, кого хочешь забодает да насквозь проткнёт. Кто к ней лишь едва приближается, она на тех кидается и рогами больно колется.

Подумал внучок и говорит:

— Ба, а ба, знаешь, а я вырасту и козу-ту изловлю.

— Да ты, что Митька, то сказка, кто ж ведает, где та егоза пасётся.

— Вот посмотришь, дай только время.

— Ну, коли пойдёшь, дружок, искать то чудо дивное, не забудь прихватить с собой румяных яблочек, весьма она их любит.

— Бабуля, расскажи ещё сказочку…

***

Быстро сказка сказывается, да долго солнышко по небосводу катится. Вот и вырос Митька — любитель сказок, в доброго молодца, хорошая подмога отцу и матери, да и за девками уже вовсю бегает, взором не одну мимо не пропустит, все усы, что цвета соломы, гладит да напевает:

Как у наших у ворот,

Стоял девок хоровод…

Да тут как раз приглядел батюшка родному сыну славную невесту — богатую купеческую дочку, с алой лентой в косе. Да вот, не по сердцу пришлась она доброму молодцу, стал упорствовать парень, мол не желаю жениться, дайте ещё немного гульнуть.

Как-то остался Митька в ночное, за лошадьми присматривать. Развел костерок, рядом река шумит, а он всё думу думает, как жить дальше — покориться отцовой воле али проявить своенравие. Тем временем деревенские мальцы бреднем наловили окуней да плотву, сварганили ушицу. Кони на лугу пасутся, а на небосводе, горят будто яркими лампами августовские звезды. Уснул Митька и снится ему сон, будто коза златорогая по бережку гуляет, где пройдёт там трава-мурава растёт, где чуток постоит, там дивной красы цветы распускаются. С какого деревца листочек сорвет, на том немедля ветки растут. Где водицы изопьёт, там рыбы страсть сколько, ступить некуда…

Проснулся тут парень от шальных криков, то мальчишки изловили ежиху и хотели её, озорства ради, зажарить на углях. Не позволил Митька такие бесчинства творить, отпустил ежа на все четыре стороны, а мальцов по домам отправил, поздно уже. Сызнова уснул и опять видится ему во сне та самая Коза-Золотые Рога, что идёт по тропе заветной, сияющей серебряной росой в сторону восхода солнышка ясного.

Пробудился Митька перед зарёй ранноутренней. Огляделся по сторонам — батюшкины лошади пасутся, костёр давно догорел, только луна еще вовсю мостит стёжку по гладкой реке, хоть вставай и иди куда глаза глядят. Припомнил молодец сказочку бабушкину, не раз слышанную в детстве и с того самого дня принялся всех расспрашивать о дивной козе — золотые рожки.

Вот как-то отпросился Митька у отца и матери на охоту — уток да рябчиков пострелять, и на старой кляче пустился лугами зелеными вдоль Оки. На обед наловит парень дюжину ершей и плотвиц, на ужин стрелой острой подстрелит селезня, заночует, где придётся, лишь бы было на что голову положить, да чем кобыле покормиться. Так пробирался он три дня, к кому не пристанет с расспросами, к рыбаку ли, к мужику ли, никто толком ничего поведать не могут о той сказочной егозе. Загрустил парень, оголодал, аж луна в глазах пшеничным караваем мерещится, и хотел было уж поворотить домой, да случаем наткнулся на ту самую ежиху.

Спросил у неё Митька:

— Государыня ежиха, не знаешь ли ты, где найти мне Козу-Золотые Рога, может она мне поможет найти невесту? Не по сердцу мне купеческая дочка, лучше в омут брошусь под Тешиловым, чем пойду под венец.

Отвечает она ему человеческим голосом:

— Ведаю твою кручину, парень.

— Так, помоги мне, государыня ежиха, а то ведь выпала мне на роду доля горемычная.

— Так и быть, за добро добром платить надобно. Коли спас ты меня от огня, так и быть, пособлю тебе. Только поведай-ка мне, как на духу, что у тебя имеется для подвигов храбрых? Есть конь богатырский?

Пожал плечами Митька.

— Да нет, смотрю у тебя не лошадь, а негодная кляча — еле ноги переставляет. Может меч-саморуб?

— Нет.

— Может имеется хоть нож, острый булатный?

— Отколь?

— А сила непомерная, богатырская?

— Нету, государыня ежиха.

— То-то, тут без Козы-Золотые Рога нам никак не обойтись.

— Так веди меня к ней, госпожа ежиха!

— Мне-то ведома стёжка заветная, по которой её копыта ступают, да какой гостинец ты ей подаришь-то, чем удивишь, чем позабавишь?

— Помнится мне бабушка сказывала, что обожает коза-егоза румяные яблоки. Может я куплю в деревне мешок или целый воз, и мы к ней айда в гости?

— Пускай не молодильные яблоки, да всё равно сойдут, но только абы какие не подойдут. Знаю я тут одно место — сельцо среди лип на буграх, тянется оно вдоль дороги, и славится садами, туда повадились таскаться за лакомством даже леший с водяным. Коли угодим егозе, может и будет тебе в жёны красавица писанная.

— Пойдём скорее!

Отправились в путь Митька и ежиха. Колючка свернулась и покатилась клубочком по дорожке, а добрый молодец за ней, словно за волшебным клубком. Долго ли коротко пришли они в село, а там, за заборами крепкими да дубовыми видны румяные яблочки. Пошел Митька по домам хотел было купить яблок, да хозяева такую цену ломят, никаких денег не хватит. Вернулся парень из села голову повесив.

Говорит ежиха:

— Коли добром не хотят отдать, придется самовольно взять. На вечерней заре полезешь в сад.

— Да, выбора нема.

— Слушай Митька, тебе надо успеть нарвать яблок, пока хозяева не спустили на ночь цепных псов. Бери только самые сладкие!

Дождался парень пока стемнело и забрался в сад, с дубовой оградой и крепкими воротами да за семью замками. Нарвал белого налива и хотел было ещё выискать сладенькую медовую яблоньку, как уже слышит рядом лай злых псов. Бросился бежать сломы голову Митька и едва успел запрыгнуть на высокий забор от острых зубов. Выбрался с огородов и скорее в седло.

— Государыня ежиха, уходим от сюда, пока хозяева не явились и бока мне не намяли.

— Да, пора спасаться.

Хорошо дорога шла всё время под горку, почитай до самой Оки, насилу убежали от крестьян Митька и колючка. Отдышались на берегу беглецы и заночевали в ивняке подле воды, прямо на земле сырой, ведь как ни крути, а утро вечера мудренее.

На рассвете приспели ясные зори — чистые, разбудила ежиха парня:

— Вставай лежебока, нам пора отправляться в путь-дорожку. Погляди-ка в небо, над нами вовсю кружит сизокрылый орёл, видать поджидает нас Коза-Золотые Рога.

Долго ли коротко, заехали они в дремучий лес, через который тянулись полноводные старицы. Прошли еще пару вёрст, и стали им попадаться на глаза всякие лютые звери: то волки, то медведи, то рыси, то кабаны да лоси. А ежиха, как ни в чём небывало, всё катится клубком по тропинке вперёд, не сворачивает, Митьке верный путь указывает.

Стало под деревьями темно, будто в сумерки, и тут же со всех сторон набросились на путников волки зубастые, того гляди схватят за ноги. В ответ парень извлёк из колчана свой верный лук и давай посылать острые стрелы в серых разбойников. Только отбился от бирюков, как в овраге накинулись на Митьку свирепые медведи, ревут, на бедную лошадку бросаются. Вырвал парень с корнем молодой дубок, ветки обломал и давай нещадно обхаживать топтыгиных по бокам. С воем разбежались косолапые, а следом за ними, кто куда махнули вприпрыжку, кабаны да лоси.

Наконец-то оказались они в березовом лесу и на солнечной поляне увидели саму Козу-Золотые Рога. Ходит егоза по травушке-муравушке да листиками закусывает, а кругом цветики-цветочки лазоревые, что глаз не оторвать. А белые березы ей низко кланяются и кудрявые веточки тянут до самой землицы.

Говорит Митька громким голосом:

— Здравствуй, государыня Коза-Золотые Рога!

Отвечает егоза человеческим голосом:

— Зачем ко мне горемыка пожаловал? Езжай обратно, дальше ковыряй сохою землю.

— Не вели казнить, государыня, а вели слово сказать.

— Ну, коль пришёл, то говори.

— Ничего у меня нет: ни богатств, ни знатного рода, ни силы богатырской, ни скатерти самобранки. Дай мне, деревенскому дурню, сказочки твои расчудесные послушать да мудрости набраться, выведать что было и что будет на земле нашей. Не с пустыми руками я к тебе пожаловал, госпожа, угощайся спелыми яблочками из сада, что достал из-за дубовой ограды с крепкими воротами, закрытыми да семью замками.

— Что ж, белый наливчик я люблю, угодил ты мне, не утаю. Да, только этого мало. Вот если сослужишь мне службу верную, тогда щедро одарю: тысячу сказок и небылиц поведаю, а в добавок нашепчу цельный мешок сказаний и былин, и на путь истинный наставлю. Согласен или нет?

Поклонился до земли Митька и отвечает:

— Затем и пришёл, госпожа Коза-Золотые Рога, говори, что делать надо.

— Поведай, добрый молодец, а за чем тебе сказочки мои, красным девицам сказывать или может для каких-то тёмных дел?

— Не желаю всю жизнь просто землю пахать, хочу послужить отечеству нашему, да утешить людей кому жизнь не мила, а без знаний куда мне податься?

— Ладно, так и быть. Слушай меня внимательно и запоминай — за лесочком моим березовым степь-матушка начинается. Пойдешь в чисто поле, там гора, ни обойти и мимо не проехать. На той горе пасётся Олень-Дубовые Рога, где не пройдет везде жёлуди оставляет, где копытом ударит, там дубок вырастает. Мне как раз такой позарез нужен, землю нашу украшать. Дам я тебе коня богатырского, а то гляжу, твоя кляча долго не протянет, пусть у меня останется, я ее пока откормлю золотым овсом, да на ноги поставлю.

— Благодарю, государыня, когда отправляться в путь?

— Да прямо сейчас.

Ударила копытом егоза и тут же пред ними явился богатырский конь под расписным седлом да с шёлковой уздою. Говорит Коза-Золотые Рога:

— Вот тебе Митька верный товарищ! Он на медовых лугах вскормленный, лютыми морозами обласканный, чистой водой напоенный, смотри, береги его, коль потеряешь, то не сносить тебе головы.

***

Быстро сказка сказывается да долго подкова кузнецом куётся. Отправился в путь Митька. Много ли мало ли ехал, видит в чистом поле камень, а на камне написано: «Кто поедет в левую сторону, тот будет здрав и жив, а конь его будет мёртв; кто поедет в правую сторону, тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется; а кто поедет прямо, тот сам и конь его будет мертв».

— Вот те на, — говорит коню Митька, — Видать обоим нам придётся наказ козы-егозы исполнить, либо буйную голову сложить.

Поехали они прямо, а впереди волшебным клубочком ежиха катится, путь дорожку подсказывает. Вскоре видят они быструю реку, шумная вода течет то в одну сторону, то в другую. Ни видать ни одной утицы на ней, ни одной рыбы, а на безлюдном берегу только белые кости путников покоятся. Богатырский конь в воду не идёт, упирается, плыть на ту сторону не желает. Попробовали перескочить на тот берег, да больно широка река.

Повернул тогда Митька обратно, день едет, второй, а вокруг по-прежнему проклятая река-оборотень, свои воды несёт, словно на остров они угодили. Теперь им, ни пройти, не проехать, ни обратно воротиться. Огляделся парень, а над головой стая чёрных воронов кружит. Призвал он их к себе, слетелись птицы, сели вокруг.

Говорит им Митька:

— Что кружите над нами, смерти нашей ждёте?

Отвечают ему вороны человеческим голосом:

— Разве не видишь, как и ты угодили мы в полон, и не можем перелететь через оборотень-реку, разве не за этим ты нас кликал?

— Давайте попробуем вместе избавиться от напасти. Я на богатырском коне скакну на другой берег, а вы будете поднимать нас вверх, глядишь вместе и перескочим заговорённую реку.

Долго думали вороны-птицы, и согласились. Дождались они попутного вихря, что дул прямо им в спину. Разогнался тогда богатырский конь и прыгнул над бурлящей водой, а сотни воронов ухватили их и взмахнув чёрными крылами подняли в небо. Перелетел скакун через реку-оборотень, только лишь одно копыто замочил.

Дальше все пошли своей дорогой: Митька искать великую гору, а вороньё клевать мертвечину в чистом поле. Да не долго проскакал парень, к вечерней зорьке очутились они у огненной реки. Куда не шагни, кругом белеют косточки храбрецов-удальцов, что перебраться хотели на ту сторону. Сызнова ни пройти не проехать, не перепрыгнуть преграду. Стал Митька думать думу горькую, да всё без толку. Тогда со злости бросил камень в воду. Не загорелся камешек, целехонький среди огня лежит…

Делать нечего, смастерил, как отец учил, дровни Митька, запряг в них богатырского коня и принялся свозить валуны неподъёмные со всей округи. Семь дней и ночей не спал и не ел парень, наконец-то, выстроил мост над огненной рекой. После беспробудным сном проспал он день и ночь и очнувшись после трудов праведных, поехал дальше. Теперь пешеходу и верховому без опаски там путь проложен.

Да не далече он отъехал, видит перед ним раскинулась молочная река-кисельные берега, с ручейками полными не студёной воды, а с ячменным пивом и зеленым вином, да в низине, средь лугов, выглядывают озёра с хмельным мёдом.

«Вот теперь-то отдохну, а высокая гора подождёт, чай не заяц, за море не убежит! Или я не заслужил? — думает парень, — Мост возвёл, через речку перелетел, мало ли сделал?»

Отпустил Митька пастись по зелёным полям богатырского коня, а сам принялся угощаться зеленым вином, а киселем закусывать…

День и ночь, беспробудно, гуляет парень, затем второй и третий день, во хмелю позабыл куда собирался, куда спешил. Тучи чёрные затянули всё небо, ветер холодный подул.

В глухую полночь, будит его ежиха и говорит:

— Вставай Митька, дело не ждёт! Богатырский конь нагулялся, пора нам в путь выступать!

Поднял буйную голову парень и отвечает:

— Отстань проклятая ежиха, я еще хоть денек погуляю, а после можно и в дальнею дорогу.

— Вот те на, то называл «государыня ежиха», а теперь гонишь «отстань проклятая». Без меня да козы-егозы так бы и сидел у отца за печкой, да тараканов давил. Что ж, коли мы тебе не угодили, так прощай Митька, а я с богатырским конем возвращаюсь назад. Поведаю Козе-Золотые Рога, что не сдюжил ты, слаб в коленках оказался.

Подумал Митька и спрашивает:

— А может есть что-то на земле, что отобьёт мою страсть к зелью? Не видишь, как тяжко мне оторваться от медов и хмеля, да наступить себе на горло!

— В себе самом порыскай да поищи подмогу! А мы будем в обратный путь собираться, без тебя, крестьянский сын!

— Постой госпожа ежиха!

Принялся Митька на заре валяться по утренней росе, так и пришёл в себя. Кое-как оседлал коня и в путь-дорогу. Вскоре сменилось три зорьки утренних и увидел крестьянский сын перед собой высокую гору, а на склоне её пасётся Олень-Дубовые Рога. Хотел Митька его арканом изловить, да не тут-то было, махнул олень прочь по чистому полю. Бросился за ним парень, день скачет, второй, на третий день выехали они на берег моря-океана. Бросился в пучину олень, хотел на дне морском спрятаться от Митьки, да тот смекнул и хвать его за дубовые рога, что не тонут. Вот так и одолел крестьянский сын Оленя-Дубовые Рога и повел его к березовый лес, каков уговор имелся.

Взмолился олень человеческим голосом, умоляет парня отпустить его на волю, а в благодарность сулит груду злата и серебра, да еще каменья многоцветные, да хоть целые царства-государства. Но не поддался уговорам Митька, привёл Оленя-Дубовые Рога к козе-егозе.

— Принимай, добычу, государыня, — говорит парень, — А мне передай то, что обещала.

— Не обманулась я в тебе, Митька, ты всё сдюжил, а теперь выбирай: скатерть-самобранку, меч-саморуб, волшебный клубок, что любой путь указывает, ковёр-самолет или может молодильные яблоки.

— По что мне самобранка, я печатные пряники не кушаю, а лучше простой каши наварю, как матушка учила, и буду сыт? Меч-саморуб крестьянскому сыну ни к чему, как и волшебный клубок, ведь солнце и луна подскажут мне куда идти. А вместо ковра-самолёта имеется у меня вполне справный конь. Яблоки-то мне за чем, век мой человеческий лишь только завязывается, а детки и внуки продолжат род мой?

***

Тогда, по уговору, и поведала Коза-Золотые Рога Митьке все свои славные сказочки да присказки, пословицы да поговорочки, старые былины да побасенки, да заветным молочком угостила. Мудрости набрался крестьянский сын, выведал что раньше было и что станет с землей нашей, и тут, как на грех, напала грусть-тоска на него.

Проспал Митька три дня и три ночи и в путь-дорогу у коза-егозы выпросился, горько вздохнул и говорит на прощание:

— Пойду-ка я по белу свету судьбу свою искать, да еще всю мудрость нашему народу поведаю.

— Иди, Митька, лучше к царю-батюшке, начни-ка с головы, а не с хвоста, а после и до простых людей доберёшься. Они ведь обучили меня грамоте и сказки свои поведали, не с неба ведь побасенки к нам попали!

Распрощался парень с конём богатырским и ежихой, что службу верную сослужили ему в дороге дальней и отправился в стольный град. Едет через сёла и деревни на верной кляче, а встречные прохожие над ним потешаются и спрашивают:

— Куда направляется силач на хромой кобыле?

— Еду царю-батюшке послужить, да уму-разуму научить.

Едет дальше Митька и думает — «А может надо было не мудрость просить? А силу или богатства? Вот бы меня сейчас и стар и млад встречали с радостью, да ковры перед мною стелили?»

Долго ли коротко ли, приехал парень в златоглавую столицу и направился прямиком к царским хоромам. У крыльца его остановили:

— Куда молодец путь держишь?

— Мне бы к царю? — говорит Митька стрельцу.

Страж ему отвечает:

— Парень, ты совсем спятил, зачем тебе государь? Иди своей дорогой, пока голова цела на плечах.

— Я желаю нашему царю послужить, уму разуму его научить.

— Эх, паря, видать не сносить тебе головы. Погодь, кликну дьяка.

Вскоре явился царский дьяк, расспросил Митьку и велел ждать ответа. Весть о том, что к государю пришел крестьянский сын и хочет его учить уму разуму, быстрёхонько разнеслась по всему граду. К постоялому двору, где ночевал Митька стала собираться толпа, чтоб хоть одним глазком глянуть на смельчака. С утра за ним заявился стрелец:

— Эй, парень собирайся, тебя государь ждёт.

Пришли они в царские палаты, ступают по коврам мягким, кругом слепит глаза позолота и яркие изразцы, на лавках ковры, повсюду персидская парча и индийский бархат. Предстал Митька перед ясными очами царскими, кланяется до пола. Нахмурился государь, заёрзал по золотому трону:

— Ты чьего роду-племени будешь и по какой надобности прибыл в столицу? Может, что задумал тёмное или ещё что? Говори, как есть, иначе голова с плеч.

— Государь, я Митька, крестьянский сын, с окских берегов. Ведаю все родные сказочки да присказки, пословицы да поговорочки, былины да побасенки. Мудрости набрался от Козы-Золотые Рога, выведал что было и что станет с державой нашей.

— Что творилось на землях наших, то мне летописец поведает, а что будет, то не человеческого ума дело. Сказки, конечно, дело доброе, особенно перед сном, но ты отрок, сгодишься в детской, будешь моим дочкам свои небылицы сказывать, чтобы не скучали. Глянем, чему ты научился у козы-егозы.

Отправили Митьку в детские покои. Правда, вначале, всё чин по чину: в бане вымыли, переодели в красную рубаху и в вишнёвый кафтан, и в придачу подьячий выдал сапоги с шапкой. Устроился парень, словно боярин, в высоком тереме, правда, в тесной светелке, но посл…