Темный маг. Книга 5. Осознанный путь

Глава 1

— Осторожней! Давай, развали эту башню к демоновой матери! — это было первым, что услышал Андрей Николаевич Громов, выйдя из машины возле ворот Столичной школы магии. — Востриков, мать твою! Убери этого криворукого болвана, или здесь восстанавливать уже нечего будет!

Громов решительно вошёл в распахнутые ворота. Во дворе школы гремела техника. Внутри здания что-то визжало и стучало, а Троицкий стоял, забравшись на огромный камень, и орал на прораба. Прораб, в свою очередь, что-то доказывал директору, используя размахивания руками и богатую ненормативную лексику.

Троицкий обернулся, почувствовав направленный на него внимательный взгляд, отмахнулся от прораба и спустился вниз к другу и соратнику. Во дворе было слишком шумно, поэтому они вышли с территории школы и сели в машину Громова.

— Как продвигается реставрация? — спросил шеф Службы Безопасности, поворачиваясь лицом к директору школы.

— Лучше не спрашивай, — Троицкий стиснул зубы. — Я предупреждал, что здесь много законсервированных чар, и что лучше всего не жмотиться, а нанять хороших мастеров, которые точно не доломают остатки. Да, дорого. Но явно не дороже, чем строить подобное здание с нуля, а всё к этому и идёт, если мы наткнёмся на очередную ловушку.

— То есть сроки открытия школы отодвигаются на неопределённый срок? — сочувственно посмотрел на директора Громов.

— Если не выделят деньги, то, чувствую, мы не откроемся больше никогда, — поморщился Вячеслав Викторович. — И ведь с деньгами-то проблем по факту быть не должно. Можно хотя бы среди представителей Первого факультета спросить. Многие тратят большие суммы на благотворительность. И школу под ту же статью можно было бы подвести. Им, по сути, какая разница, в какой фонд деньги переводить. Всё равно это уход от налогов. Но нашему Министерству виднее, и самодеятельности они не допустят.

— И почему не разрешили? — Громов невольно нахмурился.

— Идиоты, потому что, — Троицкий скривился. — Здесь, думаю, даже Димка с Эдуардом большие суммы выделили бы. Всё-таки замок когда-то принадлежал Лазоревым.

Когда Вячеслав произнёс имя Эдуарда, Громов так поморщился, будто у него заболели все зубы разом.

— Я с вашим министерством дел не имею, так что ничем помочь не могу, извини, — Громов развёл руками, покосившись на Троицкого. Но Вячеслав не обратил на его извинения внимания. — Да и тебе, как никому другому, должно быть понятно, почему они оттягивают восстановление престижной школы магии.

— И главное слово здесь — магии, — выдохнул Троицкий. — В министерствах вообще какие-то нездоровые шевеления начались. Да ещё Клещёв активизировался. И нет, чтобы с президентом Яковлевым сблизиться, он, похоже, начал ему угрожать. — Троицкий покачал головой.

— Да, я в курсе, — Громов потёр шею. — Наш незабвенный Савелий Юрьевич прибежал ко мне с воплями о том, что Клещёв пообещал его убить. Причём обещал сделать это максимально жестоко, если президент будет вставлять ему палки в колёса и убирать министров, с которыми он уже договорился.

— Я поверить не могу, что они все действуют так открыто, — Троицкий покачал головой. — Скоты. — Он помолчал, а потом добавил: — Чего Яковлев хотел-то?

— Чтобы я увеличил ему охрану, — хмыкнул Громов. — Мне с трудом удалось его убедить, что за его охрану отвечает специальная служба. В итоге Савелий Юрьевич ушёл, громко хлопнув дверью, и пообещал, что сам со всем разберётся. И лично я даже думать пока не хочу, как именно он будет разбираться. Всё равно у него вряд ли получится что-то сделать с таким сильным магом, набирающим всё больше популярности среди аристократии, не привлекая внешние силы. И я в догадках теряюсь, кто на сегодняшний день сможет противостоять Клещёву из тех, кого сможет привлечь Яковлев.

— Андрей, что произошло на этом ежегодном сборище у Руслана Муратова? — Вячеслав пристально посмотрел на друга.

— Не знаю, — Громов покачал головой. — Так получилось, что никто из нас не владел информацией в полной мере.

Он развернулся и вытащил газету. На второй странице под громким заголовком «Проблемы в раю?» расположилась фотография. На ней молодой мужчина целовал укутанную в куртку девушку. Качество фотографии было ужасным, понять, где кончается голова мужчины и начинается небо, было практически невозможно. Да даже девушка была не слишком понятно во что одета. Зато её лицо получилось очень чётко, и все, кто следил за светскими новостями, прекрасно узнали в ней девушку Дмитрия Наумова, чьё имя всё ещё оставалось в секрете.

— Я видел, — Троицкий поморщился. — Весьма неприятная ситуация. Потому что только слепой не заметит, что это не Димка. Кто это, кстати? — и он указал на темноволосый затылок — всё, что можно было разглядеть, кроме подтянутой фигуры в майке и брюках явно военного образца.

— Гаранин, — Громов откинул газету обратно на заднее сиденье. — И это был тот компромисс, на который пошли борзописцы. Иначе они такое бы наваяли. Пришлось им фотографию отдать.

— Прости, а кто сделал фото? — Троицкий прищурился.

— Слава, ну неужели ты думаешь, что я отправил бы ребят в это логово разврата одних? — Громов покачал головой. — Мой человек до сих пор в шоке оттого, что они там творили, совместно с Гараниным, кстати. Роман так смотрел на Ванду, что окружающим жарко становилось. Она, кстати, тоже за него весь вечер цеплялась и, как говорит мой человек, явно его провоцировала. И вот мы подошли к первому пункту моих претензий. Слава, почему ты мне не сказал, что Гаранин как минимум знаком с Вандой, а как максимум… — и Громов снова указал на фото целующейся парочки.

— Я не знал, — Троицкий покачал головой. — Если бы Роман позволил себе лишнее с этой девочкой в школе, то меня сразу оповестил бы Контроль. Да и с первокурсницами Гаранин никогда не встречался. Конечно, они друг друга знали, сложно не знать, проживая в сравнительно небольшом пансионате. Но чтобы вот так…

— А то, что Роман с Дмитрием хорошие друзья, ты тоже не знал? — Громов стиснул руль так, что у него костяшки пальцев побелели.

— Хорошие знакомые, да, об этом многие знали, но чтобы друзья? — Троицкий снова покачал головой.

— Так, ладно, ты не знал, а у ребят я не спросил. Сам дурак, что уж теперь делать, — Громов вытащил из кармана небольшой лист бумаги. — Скажи мне, кто описан в ориентировке? Ты его точно знаешь, так что проблем с опознанием быть ни должно.

— Хм, — Троицкий принялся читать то, что было написано в документе. Наконец, он отложил бумагу в сторону. — Я не знаю этого человека, как бы ты не утверждал обратное.

— Отлично, — процедил сквозь зубы Громов, достал телефон и набрал номер. Как только ему ответили, он быстро произнёс: — Тимур, ты уволен.

— Жёстко, — Троицкий не отводил от него взгляда. Громов же в который раз протёр шею.

— Нормально. Кстати, это Гаранин, — и Андрей Николаевич указал на ориентировку.

— Да ладно, — Троицкий снова схватил бумагу и принялся её читать, а потом покачал головой. — Нет, Андрей, это кто угодно, но точно не Рома.

— И я только что уволил того барана, который мне её составил, — Громов откинул голову на подголовник и прикрыл глаза. — А ведь она разослана ещё несколько месяцев назад по всем отделениям полиции и филиалам Службы Безопасности нашей не такой уж и маленькой республики.

— Почему ты её сам не проверил, или мне не показал? Ладно, с психотипом ты мог ошибиться, всё же он мальчик довольно скрытный, да и общался ты с ним всего пару раз, точнее, с его отцом. Но внешность… — Директор столичной школы магии вновь покачал головой, не сводя с Громова пристального взгляда.

— Я сплю по три часа в сутки. И чудовищно устал. Ещё и это… Слава, ты можешь как-то оградить меня от Эдуарда?

— И как ты себе это представляешь? — вздохнул Троицкий. — Ты вообще понимаешь, что сейчас в мире нет мага, который смог бы сравниться с ним по силе и умениям? Особенно Тёмных. Нас же плющили всё время после падения империи. Уровень магического образования упал до неприличных величин. Нет, я прекрасно понимаю, почему это было сделано. Но теперь мы получили мага, которому никто не сможет ничего противопоставить. И, боюсь, если кто-то решит отправить Эдуарда туда, где он уже много веков должен находиться, а именно в фамильный склеп, то Лазарев просто утащит за собой полпланеты. У него проблем с учителями, образованием и умением управлять своей чудовищной силой, как ты понимаешь, не было.

— Я всё это прекрасно понимаю, — Громов легко ударился затылком о подголовник. — Но это уже становится невыносимым.

— Терпи, Андрей. Пока Эдуард зациклился на тебе и Службе Безопасности, и пока на нём лежит воспитание трёх подростков, он не вникает в то, что творится в мире. Так что, ты наш общий громоотвод, — и Троицкий засмеялся, похлопав Громова по плечу.

— Вот ты меня сейчас просто охрененно обрадовал. — Громов чуть слышно застонал и завёл мотор. — Ты вернёшься или тебя до дома подбросить?

— Поехали, — махнул рукой Троицкий, — а то я убью здесь кого-нибудь ненароком, потом проблема прятать труп возникнет… Сомневаюсь, что болотники согласятся на такую маленькую услугу для меня.

— А твоя машина, кстати, где?

— В гараже. Я сюда порталами перемещаюсь, потому что обычно на таком взводе ухожу, что вполне могу на столб намотаться, — поморщился Троицкий. — Что ты решил с Гараниным?

— Он совершенно непредсказуем, — Громов покачал головой, выворачивая на дорогу. — Визитку он мою взял, но настаивать на встрече с ним я больше не буду. Да и, учитывая его нежные отношения с Вандой, знакомство с Эдуардом — это вопрос времени. Жаль, конечно, но ничего не поделать. Времени, благодаря тому же Роману, у нас сейчас предостаточно, чтобы подготовиться к натиску Клещёва на Совет Гильдий. Возьму в разработку Вариса. Он далеко не герой, да и клятва у нищих не такая изощрённая, как у убийц. Может, что и получится.

— Я думаю, что ты можешь довериться моему чутью и всё-таки положиться в некоторых важных вопросах на Романа, даже не давя на него. Он Клещёва ненавидит лютой ненавистью только по одной причине: его отец в своё время был главным спонсором нашей оппозиции и наседал на сына, чтобы тот примкнул к группировке Клещёва. Гаранин сделает всё от него зависящее, будет идти против всех, с кем у Георгия были тёплые деловые отношения, просто в пику отцу, — тихо проговорил Троицкий, глядя на дорогу.

И они замолчали, думая каждый о своём.

Я искал Эдуарда. Его любимая гостиная находилась на реставрации, и теперь он мог находиться где угодно. Подходя к библиотеке, я остановился, услышав знакомые голоса.

— Неужели ничего нельзя сделать? — голос Ванды звучал жалобно.

— Я вообще не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделал, — в голосе Эдуарда слышалось удивление.

— Ага, вот они, — пробормотал я и вошёл в библиотеку.

Огромное полутёмное помещение всегда выглядело уютно из-за множества ламп, создающих локальный, направленный строго в одно место, свет. Эдуард стоял в тени, а Ванда — напротив него, сложив руки на груди в молитвенном жесте.

— Не помешаю? — спросил я, подходя ближе.

— Нет, — Эдуард покачал головой. — Мы как раз обсуждали проблему Гаранина. Ванда просит меня ему помочь, но я не понимаю, с чем. Это был его выбор, совершенно сознательный и добровольный. По-другому это не работает.

— Помоги ему снять привязку к Гильдии, — прошептала Ванда, протянув к нему руки.

— Ванда, я не вижу здесь Романа, говорящего, что он совершил глупость и просящего ему помочь, — Эд прервал несчастную Ванду очень мягко. — Тебе не приходило в голову, что он не хочет ничего менять и его вполне устраивает существующее положение?

— Да, но… — Ванда замолчала, а затем опустилась на диван, закрыв лицо руками. М-да, если Эд сейчас прав, то получается очень нехорошая перспектива, в которой главе Гильдии убийц запрещено иметь постоянные привязанности, а Ромку это абсолютно устраивает.

— Эд, я как раз о Роме хотел с тобой поговорить. Он эфирит, да? — спросил я его, а Ванда подняла голову, с удивлением посмотрев на меня.

— Да, он эфирит, — нехотя проговорил Эдуард. — А какое это имеет отношение…

— Прямое, — перебил я его. — Золотые нити второго дара Ванды как-то влияют на его источник. Они его словно укрывают, блокируют практически всё, кроме серебристой нити. — Быстро проговорил я и повернулся к уставившейся на меня подруге. — Ты же ничего не делала осознанно?

— Нет, — она покачала головой. — А что…

— Я понял, — Эдуард щёлкнул пальцами и вытащил телефон. — Егор, подойди в библиотеку. Сейчас!

Я недоумённо посмотрел на него, а потом сел рядом с Вандой.

— Так что с ритуалом Служения? Существует способ снять привязку? — спросил я, беря Ванду за руку и ободряюще сжимая её.

— Конечно, — Эд пожал плечами. — Не такая она и страшная, как её пытаются выставить. Например, все твои слуги приносили клятву Служения. И что, это как-то помогает содержать дом в идеальном порядке? — спросил он у меня ехидно.

Я насупился. Эдуард сдержал слово. Он ничего не сделал, чтобы заставить прислугу хорошо работать. Я же иногда что-то упускал из вида, как, например, уборку под шкафами. Обнаруживал я пыль случайно, чаще всего когда был занят, и потом забывал натыкать в неё Николая. И, по-моему, это не закончится никогда. Если только кто-то надо мной не сжалится и не выстроит уже моих слуг как положено.

— То есть ты можешь снять клятву с Романа? — в глазах у Ванды загорелись огоньки.

— Я этого не говорил, — Эд покачал головой и столкнулся с моим щенячьим взглядом. — Ну, хорошо. Мне нужно посмотреть, что там за привязка. Очень может оказаться, что конкретно я не смогу её снять. Принцип у любых ритуалов Служения один. Но зная Гараниных, которые и подмяли под себя в своё время убийц… Они вполне могли что-нибудь изощрённое добавить.

— Спасибо, — прошептал я, а Эдуард только вздохнул.

— Кто такие эфириты? — спросила тихо Ванда, но ответить мы не успели.

В библиотеку вошёл Егор. Он был взъерошенный, а на щеке у него был след от ручки. А, ну да, у него же сегодня занятия с приходящим рунологом.

— Что-то случилось? — сразу же спросил он, глядя на нас с Вандой. — У вас такие лица…

— Дима, иди сюда, — распорядился Эдуард и повернулся к Дубову. — Егор, сядь с Вандой.

Мы поменялись с Егором местами. Он сел на диван, а я встал рядом с Эдом. Прошла минута, другая… Мы недоумённо переглянулись.

— И? — наконец спросил Егор. — Мне что-то нужно делать?

— Нет, просто сиди рядом с Вандой. Можешь её за руку взять, чтобы тактильный контакт появился, — ответил Эдуард. — Дима, смотри внимательно.

Я недоумённо взглянул на него, а затем повернулся к друзьям, активируя магическое зрение, и чуть не упал. Потому что золотые нити дара Ванды перетекали в Егора. Но не укутывали серебристые нити, а, казалось, усиливали их, пристраиваясь рядом.

— Что это? — прошептал я, не в силах оторваться от завораживающего зрелища.

— Я должен был раньше догадаться, — Эдуард отошёл к окну, сцепив руки за спиной. — Просто уже даже в моё время носители золотого дара были редкостью. Золотые нити Ванды усиливают эрилей. Они для этого предназначены. Считалось, что больше эти нити ничего не делают.

— Усиливают эрилей? — недоверчиво спросил Егор и посмотрел на Ванду.

— Ну, конечно же, — я хлопнул себя по лбу. — Вспомни, в Дубках ты делал такие предсказания, которые даже опытные эрили не могут сделать. А ведь ты был всего лишь первокурсником! Егор, ты не мог их сделать, у тебя просто не хватило бы собственных сил.

— В этом есть рациональное зерно, — Егор нахмурился, а потом, прищурившись, посмотрел на Ванду.

— Но это не объясняет того, что Ванда делала с Ромкой, — я повернулся к Эду. А тот только усмехнулся.

— Как я уже говорил, дар Ванды усиливает эрилей. Он для этого предназначен. Уж не знаю, как произошла подобная связка. Скорее всего, когда-то эрили давали золотым что-то взамен. Не могу сказать. — Эд говорил, глядя в окно, а перед моими глазами снова возникла картина, как от Ромки отделяется какая-то нить и, в свою очередь, идёт к источнику Ванды. Неужели это он спровоцировал тот срыв, который сам же потом помог преодолеть?

— Я не понимаю, при чём здесь Роман, — очень тихо проговорила Ванда.

— Роман — эфирит. Так уж получилось, что из его источника выходят нити практически всех известных даров, кроме тёмных нитей, — продолжил Эдуард. — Есть и серебристые нити эрилей.

— Они мешали ему, — прошептал я, прикрывая глаза. — Остальные нити мешали ему усиливать серебряные нити, и он просто накрыл их, на время изолировав. Но в таком случае, Рома должен был действовать более рационально, а он…

— Вот это для меня загадка, — Эдуард даже руками развёл.

— Кстати, я видел, как и нити дара воздуха, отделяясь от Романа, подпитывали источник Ванды. Это могло повлиять на то, что произошло в гостиной? — спросил я, не глядя на Ванду. Нам всем было необходимо это знать, чтобы больше не допустить подобного.

— Нет, — уверенно проговорил Эд, поворачиваясь ко мне. — Эфириты не подпитывают магов других направленностей, а усиливают их дар. Но только в одном случае: если они в этот момент стабильны. Как ты понимаешь, подобного добиться даже в условиях лаборатории было проблематично. То, что произошло с Вандой — исключительно её проблемы с магией и эмоциональной нестабильностью. Хотя, если смотреть на эту проблему с другой стороны, именно Роман спровоцировал Ванду на выброс, — сжал он недовольно губы.

— Ты же хорошо к нему всегда относился. Что-то изменилось? — тихо спросил я.

— Кроме того, что теперь я не могу просто избавить этот мир от Гильдий? — усмехнулся Эд. — Ванда, Егор, выйдите на пару минут, мне нужно поговорить с Дмитрием наедине.

Они переглянулись и без лишних разговоров вышли. При этом Егор обнял Ванду за плечи. Она выглядела потерянной и, похоже, начала чем-то себя накручивать. Дверь за ними закрылась, и я повернулся к Эдуарду.

— Как так получилось, что Ромка — эфирит? Вы же их уничтожили.

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — Эдуард снова сцепил руки за спиной и подошёл к окну. — Я виноват перед Романом.

— В чём ты виноват? — я невольно нахмурился.

— В том, что он родился, — ответил Эдуард. И пока я пытался вникнуть в его заявление, он молчал, вглядываясь в собственное отражение в стекле.