Я знаю, мы найдем родителей!

Глава 1. Детдомовское детство.

2010 год

- Эй, уродец! Где твой дружок? - крикнул рослый мужчина щуплому мальчишке, забившемуся от страха в угол маленькой комнаты, служившей спальней для двенадцати детей.

- Я не знаю, мистер Менинкс. - ответил Питер почти шепотом, боясь на него посмотреть, чтобы не разозлить взбешенного смотрителя еще больше.

- Найди его или сильно получишь! - проорал мужчина с перекошенным от злости лицом, напоминавшим, в данный момент, помидор ,и  пинком выталкивая  черноволосого мальчишку из его убежища. - Что бы вас обоих, гаденышей,...

- Хорошо. - почти прошептал в ответ детдомовец, пулей выскакивая из комнаты.

  Питер старался убежать от сердитого смотрителя как можно быстрее: пинок - это самое слабое из того, что он мог сделать в таком состоянии бешенства, привычным для него, из-за необъяснимых вспышек гнева. 

  Ксавье Менинкс, рослый мужчина лет тридцати с русыми волосами и маленькими грязно-серыми глазами, напоминавший издалека бочку для дегтя из-за своего огромного живота и низкого роста, был последним из людей, которых нужно было принимать на работу главным воспитателем приюта. Для него было привычно давать подзатыльники  детям, в хорошем расположении духа, и избивать детдомовцев веником и ремнем(что окажется под рукой в этот момент) за маленькие провинности. Перед ним роптали все, от мала до велика, за его неуравновешенный характер, который он часто демонстрировал на нас, детях.

 Остальным сотрудникам приюта было все равно, кто нас бьет и почему. Главное, что было важно для них: у них есть работа и зарплата в этом богом забытом месте, в котором никогда не бывает проверок, и следовательно управляющие творят то, что им вздумается или то, что им кажется справедливым по отношению к нам.

   Единственным, кто никогда не воспринимал эти правила и установки - это я. Меня никогда не тревожило, как он мог меня избить, так как  считал себя выше этого и намного умнее самого Менинкса. И я этого не скрывал, поэтому терпел намного больше, чем другие.

  Питер, мой лучший друг и собрат по получению наказаний, часто меня просил признать Менинкса главным, перестать убегать и всячески его злить. Но я не мог. Упрямый голос внутри говорил, что я прав. Питер считал это гордостью и повышенным самомнением, которое я не могу сдержать, но  не мог ни признать: я прав. 

    Менинкс очень часто повторял, что мы никому ненужные выродки. И постоянно старался, чтобы воспитанники повторяли это как аксиому, почти на каждом уроке. 

   Я ни разу этого не произнес, даже когда был совсем мал. Я просто знал: он не прав.

     Оглядываясь назад, я думаю многие считали меня ненормальным там. Не только из-за полного отсутствия чувства самосохранения и неугасаемой уверенности в свою правоту. Была еще одна причина: я всегда верил и говорил, что однажды найду своих родителей, может не скоро, но сделаю это. Для них это казалось нереально, потому что Менинкс хорошо постарался, чтобы каждый из обитателей приюта в это никогда не смог поверить. За исключением меня. На их сером фоне, наверное, я казался слишком ярким пятном,(как бы самоуверенно это не звучало) поэтому не мог вписаться в их круг, и часто убегал в лес. Там мне было легче вынести все, что приходилось терпеть. И магия леса всегда помогала мне в этом. Да, вы не ошиблись: магия леса.

   Я ощущаю ее везде:  в дуновение ветерка в поле, в воздухе, окружающем нас, и даже в игре лучей солнца. Магия как музыка: чтобы ее понять, нужно только вслушаться, всмотреться в те вещи, что вокруг нас, открыть свое сознание для них. Но, к сожалению, не все на это способны. Почти никто не верит в это, но я уверен магия есть - она во мне; я ее чувствую. Не знаю как и почему, однако она существует. 

   И были случаи подтверждающие это.

   В прошлом году, когда я в очередной раз засиделся в лесу, совершенно забыв о времени и пришел только когда стемнело, Менинкс сидел и выжидал меня на входе в приют, как всегда с красным злым лицом. С мерзкой ухмылкой он сообщил мне, что сегодня мне придется ночевать в лесу. Я, естественно, был против такого расклада, так как уже стояли холода, и поэтому попытался проскользнуть через него, на свой страх и риск. Конечно, это было невозможно из-за его огромных габаритов, загораживающих полностью дверь. Он поднял руку, чтобы хорошенько огреть меня ею по лицу за эту бессмысленную попытку. Я поднял свои руки и попытался защититься от сильного удара, при этом испытывая сильную панику за свою жизнь, и в этот момент случилось что-то странное. Менинкс ударил рукой по чему-то невидимому вокруг меня, пролетел через вход и упал у внутренней стены приюта, предварительно сбив все плакаты, висевшие здесь, чтобы было не видно трещин на стене. Благодаря мне, их прибавилось. 

Я же стоял в совершенном шоке, рассматривая свои руки и не понимая, как это получилось. 
Когда на сильный шум сбежались сотрудники приюта, на меня никто не обратил внимания, так как все решили, что я просто прибежал сюда быстрее, а Менинкс  упал, спускаясь с лестницы, давно требовавшей ремонт. Он попал в больницу с сотрясением головы, и когда вернулся, то совершенно ничего не помнил: я остался цел и невредим. 

    Или был случай, произошедший на мое девятилетие.  Гуляя по лесу, я заблудился и никак не мог выйти на известную мне тропу. Блуждая около часа среди огромных стволов деревьев и веток, закрывавших почти весь дневной свет, я старался не поддаваться панике, и решил придумать как бы поступить в этой ситуации, и вдруг увидел выдру среди покрытых мхом камней, явно направлявшуюся в мою сторону. У нее была светло-коричневая шерстка на спине, и красивые глаза бусинки, пристально смотрящие на меня. Выдра остановилась совсем близко, и, как мне показалось, кивнула мне головой, будто говоря: "Идем за мной!"

 Я удивленный таким поведением животного, пошел следом. Выдра перескакивала через ветви, пытаясь постоянно быть в поле моего зрения. Спустя десять минут я уже был на знакомой мне с детства тропе.

Глава 2. Надежда в яркой рубашке.

- Следующий! - раздался хриплый голос миссис Мэдлок, старой женщины с седыми волосами, скорченным безразличным ко всему лицом,  глазами, скрытыми под толстым стеклом очков, и неизменным  платьем, с выцветшими желтыми цветами, которое она всегда носит. Она, сколько я ее помню выполняла роль экономки в приюте, но тогда еще была, судя по всему, и секретаршей.

  Она вышла и следом за ней проследовал Питер, странно смотрящий на меня своими ярко-зелеными глазами. В его взгляде читалось сильное удивление и неподдельный интерес, что крайне редко с ним происходит, ведь в основном он пытается не показывать своих эмоций.

- Чего он хочет? Что ты сказал? - спросил я, вскакивая со скамьи, на которой сидел, и подходя к нему.

- Да все как обычно, просто новый парень. - произнес он слишком громко для себя, при этом долго и слишком пристально, посмотрел мне в глаза. 

 Что же, это еще больше подогрело мой интерес к тому необычному мужчине из службы защиты детей, который из всего приюта настоял только на встрече с нами, при этом не вызвав лишних вопросов со стороны. Предвкушая необычный разговор, я зашел в кабинет к Менинксу, где ненадолго расположился этот джентльмен, прибывший к нам из Англии.

 В комнате находился мужчина лет тридцати, блондин, сидящий за столом. Он был в обычном сером костюме, носимом почти всеми офисными работники, но с яркой желтой рубашкой, которую не каждый осмелится одеть из-за яркости цвета. 

  Когда я зашел, он удивленно уставился на меня. Неудивительно, ведь я еще никого не встречал с такими  карими, со стороны казавшимися черными глазами, как у меня. Многие, кто в первый раз меня видели, считали, что это чересчур необычным. Но не для меня.

  - Хм, прости. Ты просто кое-кого напомнил мне, - произнес он через несколько секунд, глядя мне в глаза. Мне даже на секунду показалось, что он нервно сглотнул. - Ты можешь сесть.

  - Вы кого-нибудь уже встречали с такими глазами? Я еще никого, - ответил я, садясь на предложенный стул, но все также пристально его разглядывая и пытаясь понять, что такого необычного нашел в нем Питер. Что сказать, все довольно часто отмечали, что у меня колоритная внешность. Я привык к этому.

  - Я скажу тебе больше: я у него учился, и поверь мне, он был тем еще засранцем, - поведал мне мужчина, улыбнувшись доброй открытой улыбкой, которой никто здесь наверное и не видел.

  - Был?

  - Да. Он… впрочем, неважно. Об этом позже, - ответил он, думая о чем-то своем, но нет-нет, поглядывая на меня, как будто боясь, что я растворюсь воздухе. Какая только ерунда может прийти мне в голову, кто бы знал...

  - А почему? Почему не сейчас? - не знаю зачем, но я все-таки задал этот вопрос в нашем странном диалоге, пытаясь понять: зачем мне это знать? Нет, ну правда? Какое мне-то дело до какого-то незнакомого мне мужчины, но тем не менее я пристально уставился на джентльмена передо мною.

  - Это не важно. Мы здесь совсем по другому поводу, - он вмиг стал серьезным и выпрямил спину, пытаясь казаться строже и настороженней, как будто я задал неверный вопрос.
- Итак, давай начнем сначала. Меня зовут Невилл Долгопупс. Называй меня профессором Долгопупсом. А твое имя?

  - Меня зовут Демиан Гордон, и я запутался: вы тогда ведь не социальный работник, раз профессор. Или я не прав? - прямо спросил  я.

 - Ты полностью прав. Я приехал сюда для выяснения кое-каких важных деталей, - загадочно произнес он, пристально посмотрев на меня, но уже более расслабленно расположившись на  старом желтом стуле, оставшемся тут еще со времен прошлого воспитателя.

- Каких именно? - насторожился я.

- Ты правда не хочешь, чтобы тебя усыновили? - спросил зачем-то он.

- У меня есть семья, - ответил я, ни мешкая не секунды, так как это был обычный вопрос, который задает каждый социальный работник, наведывающийся сюда. 

- Да, конечно, у тебя есть родители, но ты живешь не с ними, - мягко произнес он.

- Сейчас нет, - серьезно ответил я, посмотрев ему прямо в глаза.

На секунду он замешкался, не зная, что ответить:

- Но у тебя ведь нет с ними связи,- тихо, как будто извиняясь за эти слова, произнес профессор Долгопупс. Его лицо покрылось румянцем, будто эта правда была для него слишком жестокой, и он с трудом ее мог перенести.

- Есть, - все также твердо ответил я.

- Они тебе звонят, навещают? Хмм, связываются как-то иначе, например? - встрепенулся он, и его лицо вмиг, как будто засияло. - Верно?

  Я молчал несколько секунд, перед тем как ответить:

- Я не хочу уезжать отсюда, - опустив голову, тихо произнес я, так как не мог больше вынести этой детской радости.

  Видимо по моему ответу он понял, что никто никогда меня не навещал, и я просто все еще надеялся на какое-то чудо, но сам ведь знал: его не будет.

- Я понимаю, - тихо произнес он.

- Нет, вы ничего не понимаете! - выкрикнул я, вскакивая со стула, на котором сидел, и опрокидывая его на пол. Я чувствовал, как слезы начали подступать к глазам, и мне это совсем не нравилось, поэтому я отвернулся от него, чтобы успокоится. "Я не заплачу, я никогда не поддамся жалости со стороны! Я уже не маленький!" - мысленно повторял как мантру. 

"Пора бы уже повзрослеть, Демиан!" - как же часто говорил мне Питер, качая головой, но смотря с доброй и понимающей улыбкой.

  Джентльмен притих на несколько минут, давая мне время успокоиться и вернуть самообладание, и лишь потом заговорил:

- Знаешь, я рос с бабушкой, которая хоть по своему меня любила, но редко это показывала, - тихо поведал мне он.

- А родители? - тихо произнес я, справившись с истерикой и стоя к нему спиной. 

- Фактически их убили, - прошептал он. - Замучили так, что сейчас они даже не помнят, кто такие.

- За что? - удивленно спросил я, оборачиваясь к нему лицом.

  Он по-доброму улыбнулся и окрепшим голосом произнес:

Глава 3. Бал.

Большой зал в Хогвартсе в этот день непередаваем: свечи на потолке, кажется, сияют в сотни раз сильнее, чем обычно, приятная музыка, создает свою неповторимую атмосферу на всю округу, столы с закусками и праздничными украшениями отодвинуты подальше, освободив центральную часть зала, где уже в прекрасном танце кружатся молодые парочки, одетые по случаю в парадные мантии всех цветов и оттенков. На их лицах столько счастья и восторга от предвкушения новой счастливой жизни, что невольно становится не по себе: охватывает чувство чужеродности и полнейшего одиночества в этой толпе, что глубоко саднит в сердце.

Смех, веселье, музыка …Они, выжившие и победившие, заслужили это, без всяких сомнений, но, Мерлин, какой же ценной? Столько шрамов, что еще физически не смогли бы зажить, ведь слишком мало времени прошло с войны. Столько кошмаров, что тревожат до сих пор. Столько боли, что саднит в сердце.

Невольно, выдыхаю через рот, опустив глаза вниз на свой бокал, в котором лишь жалкий пунш, который отчаянно хочется заменить чем-то гораздо покрепче, но видно мне еще не настолько плохо раз еще живы все прежние представления о правильности поступков и их последствий. Даже странно, учитывая все произошедшее, но видно я сильнее, чем сама о себе думаю. А может я просто боюсь, что алкоголь подействует на меня еще хуже, поэтому пытаюсь не усложнять свое и так патовое состояние.

Они, бывшие ученики, так радостно и увлеченно танцуют на том самом месте, где буквально их жизни висели на волоске, что невозможно им не позавидовать. Живы, здоровы, счастливы, пока кто-то из их друзей лежит в общей могиле. Пока кто-то лежит в больнице, искалеченный, брошенный, бесконечно несчастный, ведь слишком сильны раны. Магия потеряла силу. Надежда так и вовсе пропала в "котле" из безысходности и обреченности. И самое обидное, что она, Гермиона, точно такая же, как и они: поломанная, просто снаружи этого не разглядеть. Просто этого никто и никогда не узнает. Просто это слишком невыносимо, что даже от одной мысли об этом становится тошно от себя. 

На глазах невольно мелькают слезы, что девушка быстро прячет. Нет, так нельзя. 

А они все продолжают и продолжают танцевать, сияя своей чистотой и победоносностью. Счастьем, что б его…

Кажется, все просто забыли о войне в одно мгновение. По щелчку пальцев. Или может это заклинание такое, о котором ей никто не сказал? Они просто забыли о куче трупов обычных людей, лежащих тут несколько месяцев назад, в этом самом зале, забыли об испытанном ужасе, когда Воландеморт потребовал выдать Гарри, забыли… обо всем.

Но как так можно? Неужели она тут такая, кто думает об этом? В сердце медленно разгорается огонь злости, что болью отдает внутри.

Но может все не так? И все это большой обман, показуха, призванная не портить окружающим праздник? Просто сделали вид? Притворились? Но почему же она одна, кто никак не может поступить точно также. Сыграть свою роль отличницы и зубрилы на своем празднике жизни. Все же сделала для этого сегодня: нарядное платье в пол традиционно золотого оттенка, красивые туфли, прическа над которой так усердно трудилась Джинни. Все так идеально, но в душе пусто и мрачно. Почему?

Пустота просто завораживает.

Но там есть и маленькие просветы для счастья.

 Рон, такой повзрослевший и возмужавший, кружится в танце вместе с прекрасной Лавандой, которую спас во время битвы. Невольно мелькает мысль, что они так мило и идеально смотрятся вместе, что на губах расцветает не то радостная, не то завистливая улыбка. Мысль о той глупой и никому ненужной влюбленности, которой девушка была одержима прежде, становится смешной и очень-очень горькой, отдающей вкусом невозврата: Гермиона уже настолько переросла это, что сейчас это кажется буквально детским ребячеством, от которого все более и более противно на душе. Чувство, что она сейчас очень грязная для такой чистой и непорочной любви, что сияет между двумя этими голубями. Она все бы сейчас отдала за одну возможность снова окунуться в те «глобальные» проблемы, что не давали покоя раньше.

 Тоска, нет она больше не в состоянии смотреть на них…

Но вот, к ее счастью, среди всего этого блеска костюмов мелькает макушка Гарри, что видно, как и она чувствует себя не в своей тарелке, отчего даже становится на секунду чуть легче на душе. Какой же ужасной Гермиона стала раз радуется несчастью друга. Это мысль даже немного веселит ее, отчего на губах мелькает мимолетная улыбка. Но вины девушки в этом нет: Поттер просто слишком вырос на войне. Слишком проникся всем этим, пропитался с головы до ног, что ему будет трудно вырваться из столь порочного круга, отчего его подруга невольно начинает хмуриться. 

«Нет, Гарри справится!» - мелькает мысль, но тут же ее внутренний циник начинает громко и протяжно хохотать.

Стакан в его руке, к которому он постоянно прикладывается явно наполнен далеко не простым пуншем, а взгляд, как и все эти долгие недели все также бдит за окружающей обстановкой. Поза напряжена, несмотря на весь выпитый им алкоголь, а об улыбке и хоть каком-то подобии счастья нет и намека. 

«Совсем как тогда… На войне.»

И она не может все же удержаться. Взгляд невольно падает и на группу Слизеринцев, что тоже напряженно застыли в углу зала. На лицах не грамма счастья… Вот уж кто точно ее понимает.

Панси Паркинсон сегодня поистине прекрасна: серебряное платье в пол, выгодно подчеркивающие все прелести ее фигуры, идеальная прическа с красивой очень дорогой заколкой, видно сделанной на заказ, туфли. Она – аристократка, это чувствуется во всем. Но так почему на лице застыло выражение печали с примесью безысходности. Ей противно здесь находится, и, наверное, именно поэтому она, сказав друзьям несколько слов, быстро вылетает из зала, по дороге поймав ее взгляд. 

Да, они явно чувствуют одно и тоже. 

Вдруг, подняв голову вверх, Гермиона натыкается взглядом прямо на Малфоя: идеальный, как и всегда костюм, идеальная прическа, он весь идеален, так почему взгляд у него такой? Потерянный? Сломанный? 

Глава 4. Лондон.

Демиан и Питер еще ни разу не были в Лондоне. Прожив всю жизнь в приюте в другой части Англии, они и вообразить не могли, что представляет собой этот город с его яркими фонарями, светящимися вывесками магазинов и необычными красными телефонными будками.

        Все здесь казалось им удивительным и непостижимым. Еще никогда в жизни мальчики не были так счастливы. Профессор Долгопупс, сопровождавший их, казалось, был также счастлив, как и они.

        После того как они согласились поехать в школу Хогвартс, он вызвался помогать им с покупками для школы, чему оба мальчика были несказанно рады.

        — Итак, профессор, куда нам? — спросил Питер, улыбаясь во все тридцать два зуба и пытаясь осмотреть все вокруг.

        — Пока я с вами в немагическом Лондоне, я не могу использовать магию. Мало ли еще магглы заметят, поэтому будем использовать обычные средства передвижения, — ответил он, идя по направлению к эскалатору в метро.

        — Кто такие магглы? — поинтересовался Питер.

        — Магглы – это люди, не обладающие магией. Так их называют волшебники, — пояснил профессор.

        — Понятно, — кивнул Демиан, который, по-видимому, и слова не услышал, увлеченный рассматриванием контролера.

       Спокойно доехав до нужной им станции, они сошли с поезда и направились к выходу. Выйдя из метро, их компания оказалась на длинной улице с огромным количеством разнообразных магазинов, полностью забитой людьми.

       Профессор, явно уже бывавший здесь раньше, ловко передвигался среди этой толпы людей, четко следуя по намеченному пути. Демиану и Питеру же приходилось чуть ли не бежать за ним, чтобы не потерять его из виду.

       Но наконец профессор Долгопупс остановился и произнес:

       — Вот мы и на месте!

       — «Дырявый котел», — прочитал название невзрачного бара Демиан. — Что-то он не выглядит столь многообещающим.

       Будем честны, если бы профессор не указал им обоим на это бар, они бы в жизни на него не взглянули. Маленький, обшарпанный, с почти не горящей вывеской – он смотрелся странно на этой улице, набитой магазинами известных марок и брендов.

        — Все в впереди! — с энтузиазмом произнес Долгопупс, открывая перед ними дверь.

        Мальчики вошли, а профессор проследовал за ними. Внутри бар казался точно таким же, как и снаружи: темным и обшарпанным.

        Когда они зашли, на них почти никто не обратил внимания. Все присутствующие здесь были заняты: кто-то разговаривал с собеседником, кто-то поглощал свой завтрак. Только барменша, блондинка с карими глазами, заметив профессора, радостно улыбнулась и приветливо помахала рукою.

        Они подошли к девушке, и профессор нежно ей улыбнулся, взяв за руку.

        — Мальчики, познакомьтесь с моей женой и владелицей бара – Ханной Аббот-Долгопупс. Милая, это Демиан Гордон и Питер Левент, — предствил их профессор.

        — Здравствуйте! — хором ответили дети, приветливо улыбаясь.

        — Привет… — протянула миссис Аббот-Долгопупс, неотрывно глядя на Демиана, а потом не менее пораженно уставилась на Питера.
 

Глава 5. Косой переулок.

- Добро пожаловать в Косой переулок!-воскликнул профессор Долгопупс через мгновение после того, как перед ними возникла арка .

Демиан и Питер ,не веря своим глазам, прошли через арку вслед за профессором на улицу, в которой огромное количество людей в необычных нарядах совершали покупки в не менее странных лавках. Тут были и магазины с новенькими мантиями ,телескопами и странными серебряными предметами ,которые мальчики видели впервые. Птицы, разнообразные животные, котлы и много разной утвари окружало их со всех сторон, создавая непередаваемый гам по всей улице. 

Спокойный по характеру Питер был восторге от всего ,что его окружало, и крутил голову из стороны в сторону, чтобы успеть все тщательно осмотреть. Демиан же ,не скрывая своего восторга ,перебегал с одной лавки в другую, от одной витрины к другой с самой счастливой улыбкой на какую был только способен.

Пройдя вместе с профессором Долгопупсом вверх по улице , они оказались рядом с огромным белоснежным зданием ,которое охранял маленький страшный человечек в красной униформе .

-Кто это?-как можно вежливее спросил Демиан у профессора.

-Это гоблин, охраняющий банк Гринготтс. Здесь волшебники держат свои сбережения, потому что это место является одним из самых надежных мест во всей волшебной Англии. Банк считается почти неприступным.

-Почти?-подал голос Питер.

-Да, помните я как-то упоминал о Второй Магической войне, - мальчики кивнули и профессор продолжил. - Гарри Поттер, как его здесь до сих пор называют Избранный, вместе со своими друзьями Гермионой Грейнджер и Роном Уизли были вынуждены украсть кое-что ценное из этого банка, поэтому они это и сделали, сумев выбраться от туда верхом на огромном драконе, но тем самым немного подорвать репутацию неприкосновенности этого банка.

- Здорово! - воскликнули мальчики хором, посмотрев на крышу столь величественного здания.

- Можно спросить у вас профессор? - спросил Демиан, когда они прошли дальше по улице.

- Конечно! Тебя что-то беспокоит? - с участием откликнулся Долгопупс.

- Не совсем так, но почему ваша супруга так странно на меня посмотрела? Со мной что-то не так? - обеспокоенно спросил мальчик, который буквально почувствовал некоторое волнение и страх, исходившие от миссис Долгопупс, причем именно из-за него.

- Нет, Демиан, с тобой все в полном порядке, просто, - профессор на мгновение замолк, обдумывая то, как лучше преподнести информацию. - Понимаешь, у тебя достаточно колоритная и необычная внешность, которая у некоторых наших знакомых ассоциируется с нашим бывшим профессором. Если быть до конца откровенным , то ты просто его уменьшенная копия. Только ведешь себя совсем иначе. Я сам был в большом шоке, когда увидел тебя.

- Я не понимаю вас профессор... - произнес Демиан, бросив красноречивый взгляд на Питера, так же внимательно слушавшего Долгопупса. - Каким профессором? И с чего бы вам его бояться? Это же просто учитель.

- Это совсем не важно и невозможно. Наверняка , вы просто дальние родственники, о которых не знал даже сам профессор Снейп. - попытался объяснить профессор, впрочем, намеренно не договаривая.

- Но почему? Может у профессора Снейпа был кто-то? - с некоторым сомнением произнес Питер.

- Нет, это не так, к сожалению, - профессор на мгновение замер. - Пойми Демиан, ты очень сильно мне и, я уверен, другим напоминаешь его в детстве, таким каким он должен был быть, поэтому ты обязан быть готовым к тому, что некоторые люди будут ,как это сказать, вести себя не совсем адекватно. Он был довольно неординарной личностью.

- Что значит ваше "не совсем адекватно"? - воскликнул Демиан, настроение которого начало падать с катастрофической скоростью из-за слов Дологопупса. Он то искренне надеялся, что тут все будет по другому и никто не будет на него странно смотреть, потому что он другой.

Профессор Долгопупс вздохнул и перевел дух, некстати вспомнив свою старую подругу Гермиону, которая могла бы посоперничать с Демианом в своем желание докопаться до истины.

-Ты напоминаешь очень сильно Северуса Снейпа, у которого многие учились зельеварению. Профессор Снейп был шпионом и многое сделал во время войны для победы , но некоторые волшебники до сих пор ненавидят его за некоторые его поступки и слова . - сказал профессор ,контролируя каждое свое слово, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего мальчикам, которые только входят в этот волшебный мир и которые ни в коем случае не должны принимать что-либо касающегося войны через призму чужого мнения. Профессор был твердо убежден в том, что они в будущем еще много чего узнают о войне, об участниках войны, чтобы потом сформировать свое собственное отношения ко всем события того непростого времени и сделать самостоятельные выводы.

Тем временем  компания подошла к магазину под названием "Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни" . Демиан и Питер совершенно спокойно и без улыбок осмотрели магазин, будучи погруженными в свои мысли. Левент обдумывал слова профессора, в то время как его лучший друг думал о том, что несправедливо обращаться к человеку невежливо только из-за внешности.

Когда они зашли их встретила приземистая улыбающаяся волшебница в возрасте, которая и оказалась знаменитая мадам Малкин. Она очень обрадовалась профессору, тепло улыбнувшись ему .Профессор тоже явно был рад встретить старую знакомую и после непродолжительной светской беседы, объявил цель  визита, представив мадам Демиана и Питера.

Демиан сначала испугался, что он не понравится мадам Малкин из-за того, что он похож на какого-то Снейпа ,но это было напрасно, потому что если мадам и заметила некоторое сходство ,то совершенно не подала виду. Она очень тепло улыбалась мальчикам и попросила их встать на скамейки в глубине магазина, чтобы снять мерки для школьной формы.