Знатный квест

Пролог

Промозглым ноябрьским вечером нет ничего лучше «небольшого приключения часов на двадцать» в компании друзей. Собравшись вчетвером во своясях любимого мастера, мы расселись вокруг большого стола. Напитки в кружках, мозги переходят в форсированный режим, личные дайсы-двадцатигранники согреты теплом рук.

Мы начинаем.

Глава первая

«Лишь зелёная карета»

В этой главе все куда-то едут и знакомятся сами с собой.

Из-за грани: «Стук-тук-тук… Семнадцать!»

Открываю правый глаз.

И сразу же левый – вроде вокруг безопасно: мягкий свет льётся из окошка слева и освещает жёлто-зелёную шёлковую обтяжку стен, перемежающуюся деревянными панелями не с резными, а словно бы выращенными узорами.

«Вот это зрение! Прощайте родные минус два!» – проносится в голове.

Следом включается слух: стук копыт, какой-то бесящий звон, едва уловимые скрипы и чьё-то глубокое и напряжённое дыхание…

Что ж – я еду точно в карете, явно эльфийской, вместе с…

Да, логично – с девой из светлых эльфов: точёное, изящное лицо, миндалевидные глаза цвета небесной лазури широко распахнуты, сквозь платиновый блонд сложной причёски, увенчанной сияющей диадемой, проглядывают едва подрагивающие кончики острых ушек. Тонкие кисти рук чуть нервно поглаживают подол простого, но невероятно эффектного платья из шёлка желтого и зелёного оттенков, плавно перетекающих друг в друга в узорах из растений и цветов. Всем своим видом знатная леди излучала сдерживаемую нервозность.

«Таааак, хорошо, ну а я сам-то кто буду нонеча?»

Кисти рук сильные и ловкие даже на вид, но… Чёрно-фиолетовая кожа и матово-обсидиановые ногти!

«Ух ты, ух ты!»

Взгляд в окно – и в отражении тёмный эльф, чудо какой красавчик! И даже краснющая радужка слегка раскосых глаз и алые до кармина волосы не портят портрет, но лишь добавляют харизмы и притягательной загадочности.

А вот шутовской наряд в клеточку из зелёного, м-мать его, и жёлтого шёлка и, особенно, дурацкая шапка с рожками и немилосердно звенящими на грани слуха бубенцами очень портят! И, помимо моей воли, будят глухое раздражение!

«И это бросок на семнадцать? Вот свезло, так свезло! Так, а это что?»

Густо-бордовый высверк в оконном отражении ловит мой взгляд: серьга-капля в левом ухе не просто бросает блики от солнца, но, кажется, сама слегка светится и переливается, как ярко рдеющий уголь.

Из глубин души доносятся волны мягкого тепла и узнавания, внимание само полностью сосредотачивается на завораживающей пульсации света серьги, кажется, растущей прямо из мочки моего уха. И…

Из-за грани: «Стук-тук-тук… Двенадцать!»

…я проваливаюсь в медитативные глубины памяти.

Памяти Таора – полудемона, старшего сына-по-закону Владыки тёмных эльфов …

«Так, у меня уже вопросы!»

…подаренного Владыкой принцессе светлых эльфов в качестве шута…

«Вообще отлично! Разумных дарить! Какой чудесный мир!»

…для негласной охраны и пристального наблюдения!

«Ооо! Интриги-скандалы-расследования! Всё как я люблю!»

Тут карету качнуло сильнее обычного, клятые бубенцы звякнули особенно задорно, и я выпал в настоящее. В котором принцесса светлых эльфов уже совершенно спокойно смотрела на меня, словно чего-то ожидая.

– Пошутить Вам про что-нибудь, Ваше Высочество? – спросил я мягким тоном и улыбнулся со всей доступной мне услужливостью.

«Н-да, зря я сказал про спокойствие! Вон – глаза снова распахнулись, и ушки затрепетали!»

– Жак?! – удивлённо протянула принцесса.

«Оба-на, а вот и ещё свои! Интересно, а кого в неё закинуло – Цапля или Анаис?»

– Таор, Ваше высочество, – поправляю я, рисуя пальцем по полу: «Цапля?»

Эльфийка медленно моргает, кивает и парой глубоких вдохов возвращает внешнее спокойствие.

«Хух, повезло! Света умеет в светлых эльфов, и спалиться на мелочах мы не должны. Вот только зовут-то её как, а?!»

Что ж, пока сознание усиленно потрошит память Таора на предмет имён и лиц, обращусь к физике. Тёмный эльф мне достался знатный: ладная и поджарая фигура тренированного юноши, мягкая и спокойная грация уверенных движений и коса – больше метра туго сплетённых волос карминовых тонов, отягчённые лезвием тёмного, почти чёрного металла, скрытым в самом конце хитрого плетения.

«Интересно, а что это тело… м-м, моё тело может?»

Из-за грани: «Стук-тук-тук… Двадцать!»

И тут на мизерном пятачке пола кареты тело послушно, буквально само выдало стойку на руках, да ещё и опираясь лишь на три пальца на каждой руке. Причём перетёк я прям из положения сидя, не только не задев ничего вокруг, но и совершенно бесшумно. Даже бубенцы не шелохнулись!

А в глубине памяти проскрежетал голос, подобный ледяному граниту: «Ты жив, покуда незаметен, как скальный кот в ночи, и тих, как змея в атаке!»

Продолжив испытывать ловкость тела, убедился ещё и в силе, и в выносливости: многочисленные тишайшие кульбиты в резко ограниченном пространстве вообще никак не сказались ни на дыхании, ни на усталости тела, лишь чуть чаще застучало сердце.

Всласть накрутившись под слегка ошеломлённым взглядом принцессы, я аккуратно уселся на диванчик напротив неё и ещё раз очень внимательно огляделся.

Всюду зелень и желток, шёлк и дерево, мягкие тона, растительные мотивы и узоры. И с трудом замечаемая лишь пытливым взглядом лёгкая небрежность: едва торчащая ниточка обивки сидений, чуть пыльный потолок, слегка отстающий от креплений лючок в немного вытертом полу.

«А что у нас под этим люком?»

Из-за грани: «Стук-тук-тук… семнадцать!»

А там – две бутылки зелёного стекла, не менее зелёные яблоки и виноград, и явно сыр – тоже зелёный!

«Да сколько можно зелени! Я уже заочно недолюбливаю всех светлых эльфов!»

Ну и самое важно, как водится, на дне: плоская шкатулка черного камня с тремя лепестками пламени в круге, вырезанными на крышке.

Движимый наитием, прикасаюсь к резьбе правым указательным пальцем, ощущаю невесомый укол чего-то очень необычного, отозвавшегося в солнечном сплетении, и шкатулка открывается.

В ней, вполне предсказуемо, свитки, выполненные из некой кожи тончайшей выделки, но очень прочной даже на вид.

Глава вторая

Шутить изволю

В этой главе шалость удалась.

Не прошло и пятнадцати минут, как карета вновь остановилась, и уже знакомый голос произнёс куда как более сдержано и с изрядной долей спокойной грусти:

– Ваше высочество, сиятельная Алуринель, мы прибыли! Здесь, на границе Светлого Леса и Тени Великих Гор, мои полномочия заканчиваются, и я обязан передать Вас под опеку Их высочеств Эна и Эны. Они ожидают Вас.

Бросив взгляд в окно, вижу картину встречи, организованную разумным, понимающим толк в безопасности: два десятка всадников на крупных кошках почти чёрного цвета не только хорошо вооружены и одоспешены по максимуму, но и расставлены грамотной рукой в хорошо продуманном порядке – под контролем всё пространство вокруг. Чуть в отдалении – карета, почти полностью металлическая и посверкивающая гранями камней, несущих в себе аметистовые искры. По обе стороны от дверцы кареты – идентичные почти полностью, если б не грудь, тёмно-эльфийские близнецы: уже не подростки, ещё не взрослые. На каждом – строго-пафосные одежды: неизменно чёрные, идеально сочетающие в себе неброскую роскошь и отменную защиту; головы же принца и принцессы с гордостью несут небольшие диадемы с тремя мягко сверкающими камнями каждая. А ровно между двух карет замер тёмный, всем своим видом внушающий не просто опасение, но желание оказаться как можно дальше от него. Во-первых, только видимого острого металла хватило бы на весь отряд: два меча, два кинжала, перевязь с хищно вытянутыми метательными ножами, и даже в косе, почти достигающей земли, что-то опасно поблёскивает! И это только то, что на виду…

«О, а у меня тоже лезвие в косе! Учитель?» – вдруг подумалось мне.

Во-вторых, этот эльф был облачён не просто в доспех, сочетающий в себе металл и кожу, прочнейшую на вид, как и все прочие войны, но каждая деталь несла на себе строгие геометрические узоры, помимо воли притягивающие взгляд.

Ну и, в-третьих, пальцы покоящихся на эфесах клинков ладоней расправлены будто в готовности тронуть некие струны, а воздух вокруг дрожит явно не от жары.

«Ага, магию я тоже вижу, хорошо! Плохо, что я не навспоминал, кто все эти разумные… Ладно близнецы – это, видимо, мои брат и сестра по отцу, командир отряда – учитель и ооочень важная шишка… Что ж, вы хотели шута – вы его получите!»

Делаю глубокий вдох, распахиваю дверцу и щучкой ныряю вперёд! Оттолкнувшись руками от каменистой земли, продолжаю кульбит, приземляюсь на одно колено, лихо звякаю всеми бубенцами разом и с радостным задором провозглашаю:

– Её высочество, сиятельная Алуринель, принцесса Светлого Леса прибывает под Тень Великих Гор! Сей день и сей час запомнены будут навечно!

Все замирают. Бросаю аккуратный взгляд вокруг и вижу: только покинувшая карету Алуринель еле сдерживает недоумённую улыбку, сестра чуть приподнимает уголки губ, брат едва заметно щурится, а вот тёмно-эльфийский маг-воин явно не в восторге: слышится его резкий выдох, глубокий вдох и рокочущее грядущим камнепадом тихое «Таор-р-р!..», что на грани слуха доносится только до меня.

И тут же он глубоким голосом прирождённого оратора обращается к светлой:

– Ваше Высочество, Сиятельная Алуринель, принцесса Светлого Леса! – лёгкий поклон. – От имени Владыки Эрра Первого рад приветствовать Вас под Тенью Великих Гор. Этот миг будет высечен в Граните Памяти Подземья!

– Мы рады приветствовать Сиятельную Алуринель! – хором провозглашают близнецы.

– С сего момента, – продолжает тёмно-эльфийский командир, – я, Онн, глава Внутренней Стражи Дома Владыки, гарантирую Вашу безопасность. Посему прошу Ваше Высочество отпустить сопровождающих: мои подчинённые займут их места. Со всеми вопросами можете обращаться ко мне в любой момент.

– Я счастлива приветствовать вас и благодарна за заботу, – тихо отвечает принцесса.

Всё ещё стоя на одном колене, наблюдаю, как чуть потерянная Алуринель изящным взмахом руки в сторону Леса отпускает четвёрку светло-эльфийских воинов.

«Стоп, что? Дочь главы целого государства сопровождали всего четверо? Светлоухие – гении охраны? Что-то здесь очень не так…»

Воины в зелёном и жёлтом, как на учениях, чётко и быстро распрягают карету, синхронно падают на одно колено перед принцессой и кланяются. После чего взлетают в сёдла и в считанные секунды растворяются в зеленеющей дали.

В это же время двойка тёмных всадников спешивается и в рекордные сроки впрягает в светлую карету своих кошек, очень похожих на слишком крупных пантер.

«Да, логично, копытные в горах и пещерах – не то, что надо. Толи дело кошачьи!»

Пока же подчинённые выстраивают новый походный ордер вокруг двух карет, а монаршие особы, вежливо кивнув друг другу, усаживаются, я слышу тихие слова Онна, падающие на мою макушку, словно глыбы гранита:

– Таор. Твоё поведение неприемлемо. Чрезмерно вызывающе. И невероятно подозрительно. Настоятельно рекомендую сохранять полное молчание до прибытия в Подземье. Сразу после отправляйся в закрытые казематы внутренней стражи – они хорошо тебе знакомы – и ожидай всесторонней проверки. Безопасность не терпит небрежения. В путь отправишься на своей пантере, держишься рядом со мной. Я сказал.

Не поднимая головы и едва разжимая губы, кратко сообщаю:

– Сиятельная Алуринель хранит в складном зеркале платок с водой пограничного родника.

Из-за грани: «Стук-тук-тук… семнадцать!»

Задумавшись на миг, глава стражи слегка кивнул и неожиданно даже для самого себя добавил:

– В тюках нормальная одежда, хватит звенеть.

Поднимаюсь в полный рост, сооружаю на лице полное спокойствие и принятие, соглашаясь, слегка кланяюсь Онну.

«Ха! Прав мой современник: “Не знаешь, что делать – устраивай балаган! И сам отвлечёшься, и появится время принять правильное решение.” Ну или как-то так. Короче – магией в лоб не получил, наших развлёк и явно дал понять им, буде они здесь есть, кто я. Да ещё и на кошке покатаюсь, и переоденусь из опостылевшей зелени! Ура-ура! Ну а казематы? Да и отлично – будет время подумать!»

Глава третья

Родные казематы

В этой главе проступают порядки тёмных.

«Как? Ну как?! Как можно было не увидеть издалека эту “мега-калитку работы Зураба нашего Церетели”? Не иначе как “оптическый обман здрения” вкупе с магией!»

Меж двух коротких скальных отрогов в уже сгущающихся вечерних тенях предстало величественное в своей простоте сооружение: дорога раздавалась вширь, образуя приличных размеров площадь, мощёную огромными квадратными плитами тёмно-серого цвета и ведущую к вертикальному, отполированному до блеска срезу скалы, в котором просто вырезали две створки стрельчатых ворот. Примерно десять метров в высоту. И пять в ширину. Каждая. Обе были открыты едва на четверть, являя миру толщину плит не меньше метра.

«И действительно, зачем резьба, украшательства и прочие излишества? И так же понятно, что это – Очень Важные Ворота!»

По обе стороны выстроились встречающие: ещё одна кавалькада из двадцати чёрнодоспешных воинов, синхронно вскинувших правые руки в молчаливом приветствии. Так, в совершенной тишине и всё же вполне торжественно, мы и прибыли в Подземье, в Тень Великих Гор.

Въехав под своды просторного и скудно освещённого мерцающими кристаллами, расположенными в строго выверенном порядке, тоннеля, мы остановились, и Онн скупыми фразами стал раздавать приказы:

– Пятёрка «раз» сопровождает Их Высочеств до дворцового комплекса. Пятёрки «три» – «пять» – сиятельную Алуринель до её покоев. Ин – Таора до закрытых казематов, – отчеканил командир Внутренней Стражи.

В два прыжка к нам приблизился весьма юный воин и чуть вопросительно кивнул.

– Хоть Таор и знает путь, и нет сомнений, что он там окажется со всей возможной поспешностью, понимая всю ситуацию, – со значением смотрит на меня Онн, – но порядок должен быть соблюдён максимально приемлемым образом, – заканчивает наставление глава стражи.

Я и Ин, не покидая сёдел, кланяемся учителю, едва смотрим друг на друга и с разницей в долю секунды срываемся в путь – он впереди, я на полкорпуса позади. Пантеры споро набирают ход, камни подсветки сливаются в мерцающие линии, то слева, то справа мелькают проходы, и на уровне тела я ощущаю: я дома.

Через некоторое время Ин снижает скорость, мы сворачиваем в один из правых боковых коридоров малость пониже и поуже главного, что ощутимым уклоном ведёт нас всё глубже. Ещё пяток минут и тройку будящих во мне смутное узнавание поворотов спустя мы прибываем в небольшой зал, явно созданный руками разумных. В центре полусферического потолка тускло сияет одинокий кристалл, а по кругу стен на равном удалении друг от друга расположены вырезанные в камне прямоугольные силуэты, видимо, магических дверей числом десять.

Ин спешивается, подходит к крайнему справа от нас прямоугольнику, кладёт ладонь правой руки в центр и очень по-особенному выдыхает, чуть заметно отстучав по камню кончиками пальцев некий незапоминающийся ритм. Самым краем зрения я замечаю легчайшую тень, промелькнувшую от головы по руке юного воина-мага.

«А вот и ещё один вид здешней магии! Тень! И её источник в голове. А моя огненная – в солнечном сплетении… Интерееееесно!»

Меж тем каменный прямоугольник распахнулся, а Ин спокойно проговорил:

– Здесь тебе надлежит дожидаться проверок, Таор. Внутри – еда и питьё, удобства. После закрытия камера будет полностью изолирована. Утром к тебе придут.

Молча спешиваюсь, хлопаю Мрру по загривку и одними губами шепчу в слегка прядающее ухо:

– Домой!

И понятливая пантера, тихо взрыкнув на прощание, стремглав уноситься прочь.

Я же, кивком попрощавшись с Ином, захожу в мягко освещенное помещение и оглядываюсь, дверь за моей спиной бесшумно закрывается и становится просто прямоугольником, глубоко прочерченным в камне.

«Тюрьмаа-а-а…» – улыбаюсь я про себя.

Достаточно просторная комната метров пяти длиной и трёх шириной, по левую руку от входа – каменный параллелепипед высотой по колено с двумя чёрными, похоже, одеялами из, вероятно, шерсти. Справа – точно стол всё из того же камня и две глыбы, убедительно изображающие табуреты матёрого кубиста. В стене напротив входа – ещё одна дверь, на сей раз вполне видимая.

Но не она привлекла моё внимание, нет.

А вот еда на столе – да! Лишь почуяв ароматы простого жареного мяса, свежего, ещё дышащего жаром печи хлеба и чуть слышно шипящего неведомым образом сладкого вина, я утратил волю. Ведомый яростно бурчащим животом, тут же уселся, но, вопреки бушующему голоду, ел достаточно спокойно: видимо, воспитание взяло верх.

«Еда – вот основной показатель общей культуры расы. И, судя по оставленному мне ужину и прочим деталям, у местных тёмных эльфов во главе угла функциональность и простота, логичность и минимализм. Просто мясо, жаренное с солью, самый обычный хлеб, едва пьянящее игристое, пара странно-фиолетовых плодов нейтрального вкуса – и ровно столько, чтобы в меру наесться».

Закончив трапезу, дал волю своему любопытству: открыл вторую дверь в своих «апартаментах».

И вполне ожидаемо увидел маленькую комнату с обещанными удобствами: слева непривычного вида, но узнаваемый унитаз, прямо – каменная раковина со спадающим в неё с небольшого уступчика водопадиком и квадрат полированного металла на стене над ними, справа – матового камня перегородка мне по плечо, отделяющая пространство для, по всей видимости, душа – в потолке многочисленные отверстия, в полу – сток, забранный мелкоячеистой решёткой.

«Вот – необходимый и достаточный минимум. И так, я уверен, не только в казематах, но и у знати, и у самого Владыки. Разве что материалы подороже, да магии побольше».

Наскоро приведя себя в порядок и подивившись магическому душу-ливню должной температуры, убедился, что тело мне досталось идеальное со всех сторон: крепкое, жилистое, рельефное, чётко и точно реагирующее даже не на мысль, а на её предвестие. И ни одного шрама!

Глава четвертая

Неспокойные покои

В этой главе много клянутся.

Восемью же часами ранее и полулигой выше в скудно освещённой пещере, явно носящей следы работы разумных, среди ниспадающих с потолка полотнищ шёлка цвета лавандовой ночи, мягкими колыханиями превращающих пространство покоев в загадочный лабиринт, на роскошно убранном ложе восседала её высочество Эна. Гордо выпрямленная спина, скрещенные ноги, закрытые глаза и глубокое, спокойное дыхание ясно говорили о погружение принцессы в глубины сознания.

Где звучало два столь непохожих голоса:

– Кто ты такая? – вопрошал юный и звенящий от напряжённого любопытства.

– Я – Анаис, странствующая душа, что является великим разумным в преддверии глобальных перемен, – с глубокой убежденностью ответствовал уверенный и зрелый, богатый бархатными тонами второй голос. – И, клянусь в том своей осознанностью, я не нанесу тебе вреда.

– Тогда зачем ты здесь? – нетерпеливо думала Эна.

– Как я и говорила, в своих странствиях я посещаю разумных, кои будут вовлечены в великие изменения! Вам, Ваше Высочество, предначертан, несомненно, Путь Владычицы! С Вашими талантами и моими знаниями Вы достигнете невероятных высот! Вполне возможно, не только в этом Мире!

Из-за грани: «Стук-тук-тук… восемнадцать!»

– Да, это так! – внутренне довольно вздыхает принцесса. – Итак, душа-помощница, как только ты принесёшь клятву перед лицом Матери Тьмы о безопасности своих намерений, я разрешу тебе остаться и буду внимать твоим советам. Ведь это разумно и не нарушит Закон.

Тут глаза Эны распахиваются, сложенные лодочкой руки поднимаются на уровень лба, взгляд устремляется вверх, а губы тихо, твёрдо, искренне зовут:

– Тьма.

Над ладонями её высочества появляется клубящееся нечто, чернеющее первозданным мраком Ничто, и принцесса вновь обращается к Анаис:

– Клянись! – повелительно требует Эна.

– Клянусь, что ни мыслью, ни словом, ни делом, ни бездействием не нанесу вреда ни Эне, дочери Владыки Подземья и Тени, ни семье её, ни народу Подземья и Тени. Порукой в том моя осознанность и право пребывать в этом Мире! – уверенно смешав земные и местные обороты произнесла Анаис.

В момент произнесения клятвы Тьма объяла всю монаршую фигуру, а по завершении – исчезла, оставив в воздухе тень саркастически дозволяющей усмешки, едва достигшей слуха эльфийки, мягко уплывающей в сон.

***

В то же самое время в покоях по соседству, по-военному лаконичных в своей функциональности, но по-охотничьи уютных из-за разнообразных мехов, устилающих ложе, напротив небольшого зеркала из полированного металла замер Эн, принц Подземья и Тени Великих Гор.

Из-за грани: «Стук-тук-тук… двадцать!»

И в голове его звучат два голоса, настолько похожих друг на друга, что вскоре они сливаются в один:

– Я – Эн, будущий Владыка Подземья и Тени, постигающий путь Разума и Закона… Я – Константин, программист из Саратова, знания мои обширны, а опыт исчисляется тысячами килобайт прочитанного… Я должен быть лучшим из равных среди народа тёмных эльфов… Я разделю с тобой все свои знания!.. Вместе мы достигнем любой цели!

Задорно улыбнувшись своему отражению, что для принца было невероятной редкостью, венценосный тёмноэльфиский юноша улёгся на меховой постели и отбыл ко сну.

***

Немного раньше и парой уровней Подземья ниже сиятельная Алуринель только покинула свою карету и под слегка монотонный монолог встречающего тёмного, похожего для неё на всех остальных, как жёлуди одного дуба, позволила провести себя через небольшую анфиладу из четырёх комнат, кои Владыка Эрр приказал обставить в эстетике светлых эльфов. Обилие зелёного и жёлтого, мягкое, но яркое освещение, казалось, примирили принцессу с холодной действительностью пещер. Напоследок сопровождающий отметил:

– Двери в последней комнате, – указал он на матовые каменные створки, – ведут на балкон-сад. Вы сможете полюбоваться открытым небом и цветами, лично подобранными Владыкой для Вас. За сим – откланиваюсь. При любой надобности колокольчик на столике у входной двери вызовет слуг.

Коротко, но уважительно поклонившись, тёмный эльф вышел.

Из-за грани: «Стук-тук-тук… девять!»

Светлая же эльфийка осталась на месте – замерев и очень глубоко дыша, она обратилась внутрь себя:

– Я – принцесса Светлого Леса, его истинная дочь, и я же – невольная причина его возможной гибели! О, пришлая душа, именуемая Светланой и Цаплей, если есть в тебе хоть капля сострадания, прошу – помоги! Обманом и хитростью коварная Морлана тщится пробиться в этот мир, и силы мои и моего народа всё слабее день ото дня, – буквально плача, шептала принцесса. – Всё, что я могу прямо сейчас – это оделить тебя полезными частями своей памяти и уйти на покой в самые потаённые глубины сознания. Молю, спаси Светлый Лес, пусть и ценой моей жизни… – устало договорила Алуринель.

Ошарашенно присев на ближайшую каменную кушетку, устланную чем-то зелёным и мягким, Светлана машинально открыла сундучок, оказавшийся рядом, и, проигнорировав зеркальце и прочие мелочи, несколько неожиданно для себя на дне обнаружила тетрадь в мягком шёлковом переплёте, оказавшуюся личным дневником Алуринель.

Придвинув поближе блюдо светлого металла с фруктами, казавшимися неуловимо знакомыми, и кубок с легчайшим вином, Цапля откинула обложку и испытала невероятную досаду: на чуть зеленоватом первом листе красовалась выполненная изящным и летящим, но чуть скачущим почерком лишь одна запись, кратко повествующая об окончании сборов и начале поездки в Тень Великих Гор. Разочарование и усталость похитили последние силы, и крепкий сон смежил веки светлой эльфийки.

***

Пробираясь по тоннелям столичной сети пещер, я держал путь почти к самым верхним ярусам – к личному дворцу детей Владыки. Поднимаясь всё выше и выше, раскланиваясь с изредка встречающимися тёмными, спешащими по своим делам, созерцая монументальность и простоту архитектуры домов, аккуратными квадратами делящих огромные и просто большие пещеры на строгие кварталы, я размышлял: «Итак, на повестке утра вопрос и сомнение. Вопрос – что же там у светлых жбахнуло или только готовится? И сомнение – что-то ещё о Бездне и Домене Огня осталось скрыто, будто не хватает малой детали… – проносилось в моей голове вместе с видами очередного полого поднимающегося прохода. – И раз вопрос без сторонних данных мы решить не можем, то сомнение разрешим ещё одним погружением в память!»

Глава пятая

Добрый сосед

В этой главе главный герой готовится сдаваться.

Вернувшись в покои, Таор привычно, а я малость удивлённо, отметили расторопность слуг, предугадавших потребности всё ещё растущего организма мага-воина: на столе затихающе шкворчала толстостенная сковорода с потрясающей глазуньей из пяти крупных яиц – «желтки» были густо-малиновые, что вызвало одобрительный хмык полудемона. Также рядом исходила паром и бодрящим ароматом кружка для нужд гигантов – больше литра! Завершал сей соблазнительный натюрморт ещё тёплый хлеб и пара небольших продолговатых плодов нестерпимо-синего цвета.

«Как всегда Илл, наш мастер-повар, выше всяческих похвал! – неторопливо насыщаясь, думал Таор. – Вкусно, как у дедушки на Озере! Именно он научил меня так зажаривать яйца водных ящериц и есть их вприкуску с острейшими плодами йяай – редкого кустарника закрытых долин Великих Гор».

Имея всю полноту доступа к ощущениям тела, я изумлённо восторгался способности некоторых разумных получать удовольствие от поедания материи звёздной короны и думал: «Есть у меня одна знакомая, что примерно так же радостно любит огненно-бритвенно-острое… Надо ей при случае порекомендовать!»

«Не стоит, – катая во рту отвар бобов ко, обратился ко мне полудемон. – Плоды йяай не предназначены в пищу, их используют алхимики в сложных зельях и лекари – как шоковое средство. Едим же их во всём Подземье лишь дед мой да я».

Завершив нехитрый и весьма взбодривший завтрак, Таор поднялся и адресовал мне ясную мысль: «Теперь же я займусь подготовкой магической клятвы. Не мешай мне, ограничившись только наблюдением. Понимаю – ситуация невероятно странная, но мне так будет намного спокойнее, – неторопливо транслировал юный маг, направляясь к своему рабочему столу. – Как не раз говорили мастера Врачеватели Духа: “Как можно меньше тревог”, вот и займусь их устранением разумным и законным способом», – привычным оборотом закончил он.

«Да, конечно, – соглашаюсь я. – Пусть это станет первым шагом к доверию друг другу!»

И обращаюсь в зрение.

Таор же, всего пару мгновений проведя в глубочайших раздумьях, начал действовать с точностью и аккуратностью, достигаемой сотнями часов тренировок и повторений. Он взял из стопки на краю стола тонкую каменную пластину примерно книжного формата и, положив её на другой стол вплотную к багряно мерцающему кристаллу, уверенно начертал чёрным стилосом, оставляющим глубокие рдеющие следы, ажурную рамку магической вязи, состоящую из миниатюрных язычков пламени. Не менее чётко и споро внутри рамки был написан достаточно длинный текст на тёмноэльфийском. Глаза фиксировали привычные обороты: «клянусь своим сознанием», «ни словом, ни делом, ни мыслью не причинять вреда», «совершать всё возможное для процветания». Завершил каменный документ искрящийся росчерк подписи и личная печать полудемона – три языка пламени в круге, – проявившаяся под его указательным пальцем.

«Теперь твой черёд, – серьёзно обратился ко мне Таор. – Бери гравёр, влей в него мельчайшую крупицу силы, впиши своё Имя в начале, где я оставил место, и подпишись в конце, справа. После – коснись камня и максимально чётко, честно и открыто скажи: “Клянусь!”», – проинструктировал меня он.

И я понимаю, что вновь полностью властен над телом. Ничуть не сомневаясь, хватаю заметно тёплый чёрный металлический стилос. Пользуясь памятью тела, специальным внутренним усилием выделяю из источника в солнечном сплетении малую искру силы и направляю её по руке. Слабо сверкнувшим кончиком вывожу вначале «Сандр» и ставлю размашистую подпись внизу.

С трудом изгнав из головы формулировку: «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!», я всё же сосредотачиваюсь на тексте клятвы, кладу левую ладонь поверх подписи и тихо, внятно и предельно искренне произношу:

– Клянусь.

Лёгкий, почти за гранью слуха, гул, как от басовитого гонга, ясно дал понять, что клятва принята. Тому же свидетельствовала и проявившаяся ниже моего росчерка пустая окружность, будто выполненная уверенным мазком широкой кисти, щедро оставившей след ярко-оранжевой краски. Чуткое обоняние уловило истаивающую ноту сандала.

«Не-ве-ро-ят-но! – по складам подумал Таор. – Кто же ты на самом деле, раз получил тройное подтверждение?» – удивлённо спросил он.

«Я – это я, и никто более», – отвечаю слегка туманно.

Несколько секунд помолчав в глубокой задумчивости, полудемон-маг разразился чуть торопливым монологом: «Я лишь изредка ловил намёки в старых трудах предков, что возможно подтверждение клятвы не только личным знаком. А сейчас ясно услышал и уловил ещё два: звуком и ароматом! Теперь у меня нет сомнений в твоей искренности и честности, и я хочу назвать тебя соседом. Да, делим мы не один дом, но одно тело, как бы странно это ни звучало. Верю, что впереди нас ждёт путь, достойный легенд!» – мечтательно замер юноша.

И тут же продолжил, сменив восторг на вполне официальный тон: «Я, Таор, сын-по-закону Владыки Подземья и Тени, говорю тебе, Сандр, душа-посланник – добро пожаловать в Подземье».

А после добавил, обращаясь больше к самому себе: «Что ж, великие свершения ещё далеко впереди, а прямо сейчас меня ждёт самое нелюбимое, но неизбежное, ведь “должность от слова долг”, как гласит мудрость основателя Подземья…»

«Письменные отчёты о светлых эльфах главе Стражи и Владыке лично?» – Понимающе спросил я.

«Да, таков порядок… – тихо выдохнул Таор. – Начну с полного и обстоятельного, максимально подробного для Онна, затем краткий – для отца. К вечеру как раз завершу оба и пойду к Владыке – сдаваться, он наверняка будет ждать меня в своё свободное время».

«Сдаваться? – несколько всполошился я. – В смысле?»

«А? – не понял юный полуэльф. – А! Нет, это просто выражение – сдам отчёт и расскажу отцу о результатах поездки. Твоё же появление и наш договор – это только наши и ничьи более дела!» – успокоительно завершил полудемон, уже сидящий за столом перед внушительной стопкой чистого, чуть сероватого пергамента и держащий в правой руке странноватого вида багровое перо.

Глава шестая

Отец и Владыка

В этой главе сочетаются традиции тёмных и светлых.

Тихими тоннелями и переходами, не встретив никого по пути, Таор-я миновал ещё несколько ярусов пещер, поднимаясь к самой значимой вершине Великих Гор, несущей в себе Дворец Владыки. Уважительно кивнув Арру, стоящему на посту у бокового входа, тремя лестницами и двумя коридорами спустя я-Таор невольно сбился с шага у двери, отмеченной личным знаком Эрра Первого: три чёрных горных вершины с белоснежными пиками в фиолетовом круге. В центр коего и положил правую руку ничуть не сомневающийся полуэльф.

«Так, пора с этим завязывать! – пронеслось в моём сознании. – Личные границы – это, конечно, хорошо, но так мы в руках и ногах запутаемся. Сознание! Слушай мою команду: отставить двойственность! С сего момента воспринимать себя и Таора как единое целое! Мыслить симбиотически, обе памяти использовать равноценно!»

Из-за грани: «Стук-тук-тук… восемнадцать!»

«Есть! – лихо гаркнуло в, казалось, рептильной части мозга. – Исполняю!»

И три удара сердца спустя, я один стою, спокойно ожидая разрешения отца войти.

Дверь мягко открывается внутрь, явив моему взору отлично знакомые обсидианово-черные покои. Привычный минимализм и мягчайшее освещение, оставляющее больше теней, чем света, настроили на мирный лад. Оставив отчёт на рабочем столе, я прошёл анфиладой комнат и обнаружил Эрра в дальней – совершенно пустой за исключением нескольких шкур скальных котов, устилающих пол.

Первый час свободного времени Владыка Подземья и Тени Великих Гор по обыкновению своему проводил в отрешённом спокойствии и медитации, играя на той или иной поющей чаше. Сегодня монарший слух услаждала невиданная мною ранее: тёмного, глянцевато блестящего камня с крохотными белоснежными вкраплениями, причём она казалась не выточенной, а выдутой, словно стеклянная рюмка изрядной величины.

Басовитое гудение распространялось волнами и смывало даже тень тревог и напряжения.

Проведя по ободку последний раз и дослушав затихающий звук, отец открыл глаза, окинул меня строгим и любящим взглядом, чуть кивнул и просто сказал:

– Сын, рад видеть тебя. Садись, – указал он рукой напротив.

– Отец, рад видеть тебя, – я уважительно кланяюсь и усаживаюсь.

– Подарок твоего деда, – отвечает Эрр на невысказанный вопрос. – Плод его экспериментов со снежным обсидианом и магией огня. Превосходная работа, как и всегда.

В задумчивости Владыка извлекает ещё пару долго угасающих нот и вновь обращается ко мне:

– Через час я ужинаю с Её Высочеством, сиятельной Алуринель, в её покоях. Расскажи о ней то, что мне должно знать.

– Как я увидел – Её Высочество тиха, спокойна и достаточно проста на первый взгляд, но вместе с тем духовно сильна и магически развита, – сухо рассказываю итоги своих наблюдений. – Не вызывает сомнений её полная преданность Светлому Лесу и его народу и готовность сделать всё для блага светлых эльфов. По косвенным признакам, – добавляю я, – можно уверенно говорить о тщательно скрываемом локальном кризисе в Светлом Лесу, что оттягивает на себе большую часть магического потенциала всех светлых, – уверенно завершаю доклад.

– Да, это так, – соглашается отец и замолкает на долгую минуту, наполненную поистине волшебными звуками.

– Ты проделал отличную работу, благодарю тебя, – вновь заговорил он. – Прочие донесения подтверждают твой доклад. Могу добавить, зная твоё любопытство – высока вероятность, что в Светлом Лесу зреет прорыв Бездны невиданных ранее размеров. И маги светлых кладут всех себя на сдерживание, – выдал Владыка, слегка ошарашив меня не до конца проверенными сведениями.

– Благодарю, отец, я поразмыслю над этим.

– Ну а теперь нам пора, – сказал отец, легко поднимаясь. – Впереди ужин, и не стоит пропускать его.

Поднявшись следом и поклонившись, я отправился к выходу, а в спину мне донеслось донельзя привычное:

– Таор, будь добр: впредь обсуждать свои шутки до их свершения.

– Пап, тогда они перестанут быть шутками! – мягко улыбаясь, ответил я и был таков.

Держа путь в родные покои, я размышлял и вспоминал всё, что знаю о Бездне и её прорывах в этот Мир.

Обобщая, получалось, что бескрайняя Бездна являла собой хаотическое межмировое образование с относительно стабильными якорями – Доменами, населёнными демонами. Пользуясь той или иной частью Сил Бездны, стабилизируемой структурой Домена, дети Хаоса совершают проколы или прорывы в различных местах Мира с, конечно же, самыми воинственными целями: грабёж, убийства, захват рабов и прочее подобное. В целом, нападения демонов далеко не редкость: и одной полной луны – местного месяца – не проходит, чтоб не случилось пары-тройки боевых столкновений то с десятком, а то и с крупными отрядами порождений Бездны.

Остаётся вопрос: что же за прорыв такой, что продолжает «зреть» при всей подавляющей мощи магов Светлого Леса?

«Но, за недостаточностью фактов и непроверенностью сведений, стоит прекратить ловить скального кота ночью в тёмной пещере, – думал я, вернувшись в свои покои, – и сосредоточиться на текущей действительности. Благо она хороша и благоуханна».

И впрямь – в центре стола второй комнаты исходило немыслимым ароматом каменное блюдо с горкой изжаренных до прозрачного золота некрупных рыбёшек. Свитой вокруг стояли мисочки с различными соусами и солёными грибочками, один вид из которых достаточно ярко светился. Почётным караулом по бокам замерли привычные хлеб и лёгкое игристое.

«Как же хорошо дома, – неторопливо насыщаясь, наслаждался я покоем, – можно есть без оглядки на сложносочинённый этикет. Никак не возьму в голову – зачем светлым СТОЛЬКО условностей? Вот под сенью Великих Гор еда – личное дело каждого тёмного, максимум – его семьи. Разве что за исключением открытых кулинарных поединков на звание мастера. Тут уж всё строго и регламентировано тысячи лет назад».