Адовы (*60 иллюстраций)

Глава 26 Дело было так…

Баба Нюра наблюдала за жильцами не только с лавочки у подъезда, но и прямо из собственной квартиры. А иногда даже надзирала с балкона, помогая себе биноклем. Но сейчас всё внимание неутомимой старушки было приковано к нехорошей квартире с мрачными жильцами. И с самого утра её зоркий глаз прирос к глазку.

Она всё видела!

Видела, что случилось с двумя парнями бандитской наружности. А ещё заметила, как заходила в квартиру рыжая незнакомка. Среди жильцов та не числилась и вообще попала в поле зрение бабы Нюры впервые.

Что бы это значило?

Пришлось затаиться и ждать. Но ждать оказалось не долго. И незнакомка вскоре покинула нехорошую квартиру. К удивлению соседки, она не поседела и даже вела себя почти естественно. Только покачивалась, как будто пару кругов на американских горках сразу сделала.

— Что-то мне нехорошо… — бормотала Ангелина.

«Тщедушная девчонка», — подумала бабка: «Ходят тут всякие!»

— Всё что-то мне мерещится. К дождю. Это все к дождю, — успокаивала сама себя Ангелина тихо, но различимо. — Перемена погоды. Магнитные бури. Уран не в Юпитере, опять же.

Медлить было нельзя. Баба Нюра выскочила из квартиры и рванула с несвойственной ей прытью за незнакомкой. Только теперь она заметила, что девушка босая.

— Стой! — крикнула смотрящая за подъездом.

Ангелина вздрогнула и вдруг заговорила на автомате:

— Вас приветствует компания «Фито-Похудито». Только с «Фито-Похудито» вы сможете быстро и безо всяких рисков добиться небывалых высот в бизнесе и приобрести ту фигуру, о которой давно мечтали. «Фито-Похудито» — мечты сбываются!

— Не жалуюсь я на свою фигуру, — пробурчала бабка. — Могу даже поделиться лишним. А ты, девочка, расскажи лучше, чего видела в нехорошей квартире? Свидетелем будешь. Дознаю сейчас тебя и сдам Петровичу на поруки.

— Ешьте и не толстейте. Ешьте сколько угодно и когда угодно, — выдала дистрибьютор, не особо понимая, что произносят собственные губы.

— Съесть, говоришь, грозились? А ну-ка пойдём, доложим, — баба Нюра подхватила девушку под локоть и повела вниз.

Она собиралась отправиться напрямик в опорный пункт участкового. Чтобы допросил свидетеля ещё тёпленьким. Времени терять нельзя. А то эмоции схлынут.

— Без тренировок…. Растворитель жира… Захватила внимание и продавай, — продолжала цитировать рекламные проспекты и инструкции босса вперемешку Ангелина.

— Конечно, чего им тренироваться? Натренированные, поди, людей изводить. Ироды окаянные. Партии на них нет, чего греха таить? — бубнила уже что-то своё, личное, и глубоко переживательное бабка, пока торопилась успеть к участковому.

С первым свидетелем не сложилось. Так хоть эту не упустить. И ничего, что клюку свою забыла. Без палки ещё быстрее передвигалась. Это для дела, а не по причине утерянного здоровья.

Так что до опорного пункта добрались они быстро. Афанасий Петрович не скучал, распивая чаи в кабинете, как делал обычно. И даже не был занят чтением очередного ироничного детектива. Он работал, что весьма удивило бабу Нюру.

В кабинете участкового находилось двое молодых людей. И смотрящая за подъездом сразу их распознала. Это они заходили в нехорошую квартиру. Это у одного из них она видела заячьи уши!

«Что за мода такая у молодёжи? Хвосты бы еще поотращивали. Или уже поотращивали и под висячими штанами не видно?», — ещё подумала бабка.

— Вот! — заявила она следом, вталкивая в кабинет Ангелину.

— Что вот? — не понял Петрович.

— Ещё свидетеля нашла. Надёжного, — добавила Нюра. — Бросай все дела и займись нормальным делом!

— Да что же это такое? — воскликнул участковый. — Не видите, гражданочка? Я тут преступников поймал!

— Никто нас не л-ловил, — возразил один из парней. — М-мы сами пришли. С повинной… или с пуповиной… скажи, Витёк?

— Какая повинная? — поправил напарник, но тут же заставил себя собраться. — Мы — потерпевшая сторона. С заявлением явились!

— А я говорю — вредители! — стоял на своем Афанасий Петрович. — Я вас всех переловлю. Сегодня они фастфуд едят, а завтра Родину продадут. Знамо дело, на завертоны.

— Да никогда я больше этой шаурмы есть не буду. Уши зайца ставлю! — заверил один подозреваемый, что пока не решил брать ли сторону потерпевшего или подозреваемого.

— Рога даю под заклад! — заверил второй, уже определившийся.

Уши у первого подозреваемого сейчас были вполне нормальными, отсутствовали и рога у второго. Но бабу Нюру не проведёшь.

Они!

У неё была идеальная память в школе. Фотографическая. А может даже гигиеническая. То всё — мелочи. Главное, что хоть сейчас в разведку.

«Только фотоаппарат выдайте. На всякий случай», — ещё подумала Нюра.

— Да какие ж это преступники, Петрович? — возмутилась бабка. — Это жертвы, а не преступники. И вот, девочка — тоже свидетель и жертва. Бедняжка. Они её съесть хотели! А каннибализм в наши годы запрещён. Это соевая колбаса не запрещена. Вот!

— А в какие-то годы он был разрешен? — уточнил участковый.

Чисто для себя.

— Нет, ну ЖУК, конечно, кровь пьёт, но это ведь другое, — кивнула бабка. — Это своё, привычное. А не их — заграничное. Накатаются по Наталиям, потом привозят пакость заграничную. Каннибализмы всякие. Тьфу, зараза иностранная! Чем только лечится?

— Ешьте и пейте сколько угодно и когда угодно, — процитировала Ангелина.

— Не надо нас есть! — замахал руками один из коллекторов, который недавно мог лишь говорить напарнику, что писать. Так как у самого были копыта вместо пальцев. — Лучше в тюрьму. Там девочки штрафов не требуют. Пени никому платить не нужно. А если и отдавать долги, то на работе и со всей гражданской ответственностью.

— У нас гуманное государство, — успокоил их всех Петрович. — Будет вам всё: тюрьма, суд и штрафы. Вы только не волнуйтесь. А теперь ещё раз и по порядку. Значит так. Вы пришли требовать долг и отравились шаурмой, да?

— Не отравились, а прокляли нас. Прокляли-и. Ы-ы-ы, — завыл несчастный Толян, только припомнив весь спектр ужаса, который пришлось пережить вместе с потерей модных очков от гуся.

— И даже то, что в другом районе на вас уже заведено дело за вымогательство, вас не остановило? — сверился с данными по отделу Петрович. — Так, господа коллекторы?

— Лучше в тюрьму, чем в лося превратиться, — заявил Витёк. — Не хочу опять в лося! Мне ещё в армии «лося» пробивали. Потом татуировку хотел сделать, да забыл. Обазаловка, что ли?

— Ешьте таблетки от похудения и не будет никакой обязаловки, — подтвердила бледная Ангелина, покачиваясь и на стуле.

— Чего вы там на работе едите? — с сомнением спросил участковый. — На шаурму они потом всё списывают. Вы ведь не лось, гражданочка?

— Куда ей в лоси? Она разве что в лани потянет. Это я им был! Я — лось! — заверил «жертва-вредитель».

— А я лося не вижу, — коротко расставил все позиции участковый. — А фантазия так просто не разыгрывается. Таблетки, значит, принимаете? Это хорошо, что признались.

— Какие ещё таблетки? — возмутился Толян. — А почему мне не дали! Ты что, Витя, втихаря сам принимаешь, а с коллегой не делишься? Не по-пацански!

Витя покачал головой, от возмущения не зная что и сказать.

— Или что там вас, допингом кормят? — заявила Нюра. — У-у, вымахали лбами здоровыми. Нет чтобы как все спортсмены на соревнованиях — допинг-пробу пройти в лаборатории, а потом жаловаться. Так нет же, сначала жалуются, а потом анализы сдавать собираются.

— Так мы не сдавали анализы, — заверил Толян бабку. — Нам даже пиццу на работе не выдают.

— Это пока не сдавали. Вы у меня всё сдадите. И всех, — заверил уже с довольной усмешкой участковый, который давно мечтал о громком деле и вдруг вспомнил о роли плохого полицейского. — Признавайтесь. Сейчас запишу ваши показания.

— Ты чего, начальник? — заявил ноту протеста более осведомительный о мире Витёк. — С тем, что в шаурме найти можно ни один олимпийский комитет не разберётся!

— Да говорю же, олосячился! — стоял на своём Толян. — Копыто мне в бок!

— Ну, в бок или по лбу это как следствие решит, — протянул Петрович, явно не одобряя быстрое питание на работе. — А сейчас я вас к доктору отправлю и на экспертизу зашлю.

Витёк, Толян и даже Ангелина быстро переглянулись. А участковый вновь вспомнил о добром полицейском и добавил:

— Ну чего вам, жалко, что ли? Давайте уже явку с повинной подписывайте. И считайте, что спасены. Клизму поставят, таблетки выйдут. Прочиститесь, отоспитесь и домой с чистой совестью пойдёте. Без всяких рогов и копыт.

— Чего ты мелишь, Петрович? Ничего им не показалось! — встряла в допрос баба Нюра. — Я сама видела, что вот у этого уши заячьи были. А у того — рога.

Коллекторы активно закивали, вновь ощущая поддержку в вопросе.

— Уши же!

— И рога… копыто мне в бок.

— А с девушкой что? — вздохнул Петрович. — Тоже рога-копыта? Кто видит сейчас оные, прошу поднять руку.

Все вновь переглянулись, но рук не подняли.

— Чего вы мне голову морочите? — победно улыбнулся участковый. — Сейчас всех на экспертизу отправлю!

— Так я ж говорю, съесть её хотели! Живьём! — добавила Нюра, задыхаясь от возмущения уровню слепоты властных структур.

— Ешьте и не толстейте, — вставила слово Ангелина.

— Шаурму, что ли, ешьте? Вот уж нет, — поднял руки участковый. — Мне жена суп на обед готовит. А с вами я так вообще обедать разучусь. Изжога одна и гастрит на сдачу.

— Да какая шаурма, Петрович? Людей там жрут и не толстеют, — пояснила бабка. — Это же явно статья посерьезнее, чем на клизму отправлять.

— А вот это уже серьёзное заявление, — участковый достал бумагу и ручку, протянул Ангелине. Даже усадил девушку за отдельный стол. — Пишите. Всё, что было, то и пишите. Будем оформлять.

Баба Нюра пристроилась рядом. И начала диктовать растерянной Ангелине, на что ей жаловаться.

— Пиши. Я, такая-то растакая… Ага… пришла в нехорошую квартиру и меня хотели съесть мрачные личности… «Живьём», добавь…. Ага, тут ещё про девочку напиши… И что стены нам давно в подъезде ЖУК не красит… Всё, хватит ему. Пусть выселяет этих жильцов теперь. Никакого покоя от них нет.

Петрович прочитал первый абзац заявления, схватил лист, скомкал и выбросил в урну. Сквозь зубы сказал:

— Что ещё за заявление от «такой-растакой»? Нет такого Ф.И.О.! Вы чего из меня дурака делаете?

— А стены как же? — возмутилась смотрящая.

— Анна Николаевна, какие ещё стены? ВОН ОТСЮДА! — участковый быстро вытолкал вредную бабку вон и посмотрел на оставшихся в кабинете лиц. — А вы трое за решёткой у меня посидите денёк. В себя придёте. Тогда и поговорим.

— О погоде? Худеем, значит. После дождичка в четверг. Я ведь от целого ящика таблеток избавилась. Мне теперь уровень бога+++ дадут, — залепетала девушка и принялась качаться на стуле, даже как-то свыкнувшись с постоянным головокружением от стремительного карьерного роста.

Петрович присвистнул. Похоже, дня им не хватит.

Затем участковый посмотрел на двух других свидетелей. Один постоянно разглаживал свои красные от прилива крови уши. Другой пересчитывал пальцы и бубнил: «почему две пиццы? Одной хватит!».

Петрович вздохнул и потянулся к стационарному телефону.

— Участок на Садовой беспокоит. Пришлите-ка нам карету… Нет, я не боярин. Я участковый… Как что случилось? Отравление, — тут Петрович набрал побольше воздуха в лёгкие и заявил. — Шаурмы тут все странной объелись! Один не справлюсь.