Аквилон. Трилогия

Глава 19

Лариса Громова вплыла в кабинет с видом светской дамы, которую насильно вытащили из оперы. Шубка из чернобурки накинута поверх вечернего платья, бриллианты в ушах поблескивали при каждом движении. Прическа идеальная — видимо, даже среди ночи она не могла позволить себе появиться на людях растрепанной.

Она скользнула равнодушным взглядом по убогой обстановке кабинета. По следователю — как по пустому месту. По мне — с легким раздражением.

И тут ее глаза наткнулись на фигуру в углу.

— Дмитрий! Боже мой, что они с тобой сделали⁈

Она бросилась через кабинет к фигуре в мокрой одежде. Тот сидел неподвижно, с застывшим лицом. Только при виде Ларисы что-то дрогнуло в его глазах. Не радость — скорее досада человека, чей тщательный план летит к чертям.

Но Лариса не добежала. Городовой, тот самый рыжий с веснушками, встал на пути, преградив дорогу.

— Извините, мадам, но к задержанному нельзя!

— Пустите меня! — голос взвился до истерических нот. — Вы не понимаете… он ранен? Дмитрий, ты цел? Отвечай же!

«Ой-ой!» — взволнованно забулькала Капля откуда-то из водопровода.

Не понимая эмоций происходящего она их очень хорошо чувствовала.

Следователь Мухин тем временем ожил. В его усталых глазах зажегся огонек охотничьего азарта.

— Дмитрий? — он наклонился вперед. — Так вот как вас зовут! А то господин упорно отказывался представиться. Фамилию не соблаговолите сообщить?

Лариса спохватилась, но было поздно. Слова уже вылетели, и забрать их обратно невозможно.

— То есть… я ошиблась… — она попятилась. — Показалось…

Громов медленно повернулся к жене. Движение было размеренным, контролируемым, так поворачивается артиллерийское орудие, готовое открыть огонь.

— Ты назвала его по имени, — голос адвоката звучал ровно, но в этом спокойствии крылась буря. — Человека, который отказывался представиться полиции. Откуда ты его знаешь, Лариса?

Она заметалась, хватая мужа за рукав:

— Василий, это все недоразумение! Я просто… мне показалось… Ты же знаешь, какие у меня нервы!

Громов отстранил ее руку. Не резко, но решительно. В этот момент семейный человек исчез, остался только адвокат. Холодный, расчетливый профессионал.

— Лариса, ты знаешь этого господина?

— Нет! То есть… может быть… я не уверена…

— Лариса, — в голосе появились стальные нотки. — Не усугубляй. Просто ответь — да или нет.

В кабинете повисла тишина. Даже Мухин перестал барабанить пальцами по столу. Все ждали.

Нападавший не выдержал первым:

— Хватит этого цирка! Да, меня зовут Дмитрий. Дмитрий… — он запнулся на секунду, потом выпалил: — Дмитрий Николаевич Долгоруков, офицер императорской гвардии! И я не понимаю, по какому праву ко мне относятся, как к преступнику! Я требую отпустить меня немедленно, иначе у вас будут неприятности! У всех!

Громов кивнул невозмутимо, словно просто отмечая факт в своей внутренней картотеке.

— Итак, Лариса. Мой следующий вопрос: почему твой… — он сделал паузу, подбирая слово, — знакомый пытался убить моего клиента?

Настало время вмешаться. Я откашлялся, привлекая внимание:

— Потому что я нашел медальон не в Камышовой бухте.

Все головы повернулись ко мне с механической синхронностью.

— Что вы хотите сказать? — голос Громова был опасно тихим.

— Медальон лежал на дне канала. У пристани напротив гвардейских казарм. Рядом с гостиницей «Золотой якорь».

Лицо адвоката окаменело. Он был умным человеком. Слишком умным, чтобы не сложить два и два.

— Почему же вы не сказали сразу? — вопрос прозвучал почти безразлично.

— А вы бы мне поверили? — я развел руками. — Незнакомый ныряльщик заявляет, что жена уважаемого адвоката потеряла фамильную драгоценность у гостиницы напротив гвардейских казарм? Меня бы выставили за дверь. В лучшем случае.

Громов кивнул. Логика железная, не поспоришь.

— Лариса, — адвокат повернулся к жене. — Что ты делала у гостиницы напротив гвардейских казарм?

— Не смей на меня кричать! — взорвалась она. — Не смей! Ты вечно занят! Вечно эти твои процессы, клиенты, бумаги! Когда ты в последний раз дарил мне цветы? Когда мы были в театре? А я молодая женщина! Мне нужно внимание! Забота! Любовь!

— Я не кричу, — голос Громова оставался ровным. — Я задал простой вопрос.

— Он лжет! — она ткнула в меня пальцем с ярко-красным маникюром. — Всё лжет! Я никогда не была в той гостинице! Это заговор! Они сговорились меня оклеветать!

Следователь Мухин попытался вернуть контроль над ситуацией:

— Господа, может быть, отложим выяснение семейных обстоятельств? Уже поздно, все устали, эмоции зашкаливают…

— Нет, — отрезал Громов. — Продолжайте, господин следователь. У нас есть факт покушения на убийство. Есть орудие преступления — гвардейский посох. Есть десятки свидетелей. Что еще требуется для возбуждения уголовного дела?

Мухин заерзал на стуле, который отозвался скрипом:

— Ну, понимаете, Василий Петрович… Гвардия — это особая структура. У них свои суды, свое начальство. Связываться с ними……

— Закон един для всех, — Громов выпрямился. — Или вы полагаете, что гвардейский мундир дает право на убийство?

— Но… господин адвокат… — следователь явно потел. — Гвардия… у них свои суды… свои порядки…

— Прекрасно! — отрезал Громов. — Пусть судят по своим порядкам. Но протокол вы обязаны составить. Со всеми показаниями. И передать преступника на гауптвахту, для будущего трибунала.

Мухин сдулся как проколотый шарик. Спорить с Громовым было себе дороже.

— Ладно… Понял… Сейчас все оформим…

Последовал утомительный период бюрократических процедур. Мухин скрипел пером, время от времени задавая уточняющие вопросы. Лариса сидела в углу, всхлипывая в кружевной платочек. Долгоруков застыл как статуя. Только вода продолжала капать.

— Итак, — Громов подвел итог. — гвардеец Долгоруков совершил вооруженное нападение на господина Ключевского. Мотив — попытка устранения свидетеля.

— Протестую! — Долгоруков наконец подал голос. — У меня не было мотива! Я вижу этого человека впервые в жизни!

— Неужели? — Громов повернулся к нему. — Тогда объясните, почему вы атаковали случайного прохожего? Тренировались в стрельбе? Или в вашем полку принято развлекаться охотой на горожан?

Молчание.

— Не можете объяснить? Что ж, понятно. Лариса, может быть, ты поможешь гвардейцу? Расскажешь о ваших отношениях? Или мне начать опрашивать персонал гостиницы «Золотой якорь»? Уверен, они помнят постоянных клиентов.

Это был нокаут. Лариса закрыла лицо руками. Из-под пальцев потекли слезы. Судя по размазавшейся туши, на этот раз настоящие.

Я вновь привлек к себе внимание. Всё таки время перевалило за полночь, а мне завтра с бандитами разбираться.

— Господин следователь, если вопросов больше нет, могу я идти?

— Да, разумеется, — махнул рукой Мухин. — Протокол подпишите и всё.

— Есть еще один вопрос, — напомнил я. — Мои вещи, изъятые при задержании.

— А, да! — следователь оживился, радуясь возможности сменить тему. — Сейчас принесут. Нужно проверить, нет ли среди них краденого.

— Краденого? — Громов поднял бровь. — На каком основании?

— Ну… он же ныряльщик… они часто…

— Я вас правильно понимаю? — голос адвоката стал ледяным. — Вы обвиняете моего клиента в воровстве? Без доказательств? Только на основании рода занятий?

— Нет-нет! — Мухин замахал руками. — Просто проверка! Формальность!

Принесли мешок с моими находками. Следователь вывалил содержимое на стол. Монеты звякнули, портсигар глухо стукнул о столешницу.

— Так-так… — Мухин взял портсигар, повертел в руках. — Серебряный. С вензелем. Чей-то фамильный, небось. Откуда?

— Из канала выловил, — ответил я спокойно. — Судя по состоянию металла, пролежал там лет десять, не меньше.

— Гм… — следователь почесал затылок. — А как докажете, что не вчера стянули?

Тут Громов не выдержал. Встал, подошел к столу, взял портсигар. Осмотрел внимательно, как эксперт.

— Следователь Мухин, давайте я вам кое-что объясню. Профессионально. Как адвокат. В нашем городе есть Закон о находках в водных путях. Статья двенадцать, параграф третий. Любой предмет, пролежавший в общественных водах более трех месяцев, считается бесхозным. Более того, в случае потери имущества владелец должен немедленно сдать в полицию заявление с описанием. В противном случае оспорить права на находку будет крайне сложно. У вас есть заявление о потере серебряного портсигара с подобным вензелем?

Мухин покраснел:

— Не припоминаю…

— Прекрасно. Тогда вы понимаете, что изъятие таких предметов без оснований — превышение полномочий? Или мне нужно написать официальный запрос?

— Не нужно! — следователь торопливо сгреб вещи обратно в мешок. — Забирайте! Все забирайте! И вообще вы свободны! То есть… ваш клиент свободен!

Мы вышли из кабинета. В коридоре Громов остановился, жестом попросив меня задержаться.

— Можно вас на пару слов? — он указал рукой на выход.

Я молча пожал плечами.

Мы вышли на крыльцо. Ночь выдалась на удивление теплой. У пристани возле полицейского участка стояла уже знакомая мне лодка Громовых. На этот раз за штурвалом был Матвей.

Адвокат не останавливаясь прошел дальше вдоль канала, подальше от чужих ушей. В лунном свете его лицо казалось изможденным. Морщины, которых днем не было видно, сейчас прорезались глубокими тенями.

— Я должен извиниться, — заговорил он наконец. — Из-за моей… семейной ситуации вас чуть не убили.

— Вы не отвечаете за чужие поступки, Василий Петрович.

— Разве? — он горько усмехнулся. — Я адвокат. Двадцать лет практики. Горжусь тем, что вижу людей насквозь. Ложь, притворство, обман — все это я распознаю с первого взгляда. В зале суда от меня ничего не скроешь. А дома…

Он замолчал, доставая портсигар. Щелкнул крышкой — пусто. Убрал обратно.

— Знаете, что самое обидное? Я ведь знал. Догадывался. Поздние возвращения, новые наряды, счета из ювелирных магазинов, которые она прятала… Но я не хотел видеть очевидное. Говорил себе — устал, придумываю, накручиваю себя.

— Доверие — это не слабость, Василий Петрович. Это признак благородной души. Стыдно должно быть тем, кто это доверие обманывает.

Он посмотрел на меня с удивлением.

— Спасибо, — адвокат кивнул головой в сторону суда. — Насчет этих не беспокойтесь. Гвардия попробует его защитить, но я дожму. Тут дело принципа.

— Понимаю.

Я без пояснений знал, что для Громова это не просто дело, а возможность поквитаться с обидчиком. Если он и правда так хорош, как о нем говорят, то Долгорукова как минимум ждет каторга. Туда ему и дорога.

— Вас до дома подвести? — предложил Громов.

— Спасибо, не откажусь.

— Матвей! Эй, Матвей, где ты там?

Из темноты материализовалась массивная фигура:

— Здесь я, барин!

— Отвезешь господина Ключевского домой.

— Будет исполнено! — швейцар приложил руку к фуражке. — Лодка у причала, все готово!

Громов протянул мне руку.

— Если понадобится юридическая помощь, обращайтесь. По любому вопросу, в любое время.

— Непременно.

Он выпрямился и зашагал обратно в сторону участка, словно на бой.

Лодка скользила по темной воде почти бесшумно. Русалочий камень тихо и равномерно гудел, да фонарь на носу скрипел на своем крючке. Матвей правил уверенно и молча.

Я откинулся на мягкое сидение почти как на диван, позволяя мыслям течь свободно.

До сих пор я был не в курсе, что поиск находок в городских каналах так чётко регулируется законом. Видимо слишком часто предметы отправляются в водную стихию.

Причём, условия для ныряльщиков были весьма удобными. Спустя три месяца любая вещь считалась собственностью того, кто её вытащил.

Почему? Да потому что если не отыщется что-либо сразу, то после шансы падают стремительно. Течение, ил, коряги.

Мои способности и присутствие Капли давали мне уникальную, причем совершенно легальную возможность заработать.

Почему бы не организовать первое в городе «Бюро находок»? Солидное предприятие с юридической поддержкой. Никто не сможет обвинить в краже, если все будет оформлено по закону. Респектабельно. Прибыльно. А главное — отличное прикрытие для моих истинных способностей.

Антикварная лавка Золотова послужила бы идеальной базой. Старик честный, в древностях разбирается, связи среди коллекционеров имеет. Осталось только разобраться с «Рыбаками», которые терроризируют антиквара.

А для этого стоит как минимум выспаться.

На причале Матвей сноровисто выскочил первым и привязал лодку.

— Приехали, барин. Берегите себя.

Каким-то удивительным чутьём старого слуги он понял, что приоритеты в доме Громовых меняются.

— Спасибо, Матвей.

Он коснулся козырька фуражки и оттолкнулся от причала. Лодка растворилась в темноте, только фонарь еще некоторое время мерцал красной точкой.

Дом встретил меня темными окнами — поздний час, все спят. Я постарался открыть дверь как можно тише, прокрался в прихожую. Вспомнились студенческие времена. Также тихо мы пробирались на гулянки в общежития, мимо дремлющего коменданта. В женские, разумеется.

Магическое восприятие прощупывало каждую половицу пытаясь почуять скрип еще до того, как он возникнет.

Тут одна из дверей внезапно распахнулась. На пороге стояла моя новая квартирная хозяйка со свечкой в руках.

— Господи, что с вами? Костюм весь в грязи! Это кровь на рукаве?

Я глянул — точно, рукав порван, сквозь прореху видна ссадина. В горячке боя не заметил.

— Пустяки, Елена Павловна. Просто… неудачно упал.

Она смотрела на меня с каким-то родительским выражением — смесь заботы и мягкого укора:

— Упал, значит? И костюм от падения так пострадал? Ну-ну. Идите на кухню, я сейчас.

На кухне она усадила меня за стол, поставила чайник, достала из буфета остатки ужина.

— Кушайте. Небось с утра маковой росинки во рту не было.

— Елена Павловна, право, не стоит…

— Кушайте, сказала! — она всплеснула руками. — Молодой человек среди ночи является весь побитый, в порванной одежде, а я спать лягу? Да я же не усну!

Котлеты были холодными, но удивительно вкусными. Я ел, а она хлопотала рядом — подливала чай, подкладывала хлеб, ворчала про молодежь, которая шастает по ночам и находит неприятности.

— Костюм завтра отнесу к портному, — сообщила она. — У меня знакомый есть, золотые руки. Починит так, что и следа не останется. А вы ложитесь спать. Завтра у вас дела, наверняка.

— Спасибо, Елена Павловна.

Она смутилась:

— Ну что вы! Это же естественно — позаботиться о жильце.

Я поднялся к себе, разделся, аккуратно повесил пострадавший костюм. Лег в чистую постель, простыни пахли лавандой. После всех приключений этого безумного вечера тихий дом, заботливая хозяйка и мягкая постель казались настоящим раем.

Сон пришел быстро и был на удивление спокойным.

Раннее утро окутало старые склады молочным туманом. В такой час добропорядочные граждане предпочитали оставаться в теплых постелях, но у бандитов свой график.

Банда «Рыбаки» собралась в полном составе. Двенадцать человек, вся боевая мощь местной шпаны. Кто с ножом, кто с битой, у некоторых в карманах поблескивали пистолеты.

В центре полукруга стоял Рыбарь собственной персоной. Невысокий, но жилистый. Руки в старых шрамах от работы работы, нос сломан и криво сросся — память о временах, когда он еще дрался за место под солнцем. Но самое примечательное — глаза. Умные, внимательные. Не вязались с общим обликом портового бандита.

Какая-то из прабабок Рыбаря согрешила с аристократом. Иначе как объяснить слабый дар, который проявлялся в их семье из поколения в поколение.

Он и помог бандиту пролезть наверх в жесткой портовой иерархии. И еще исключительная жестокость.

— Значит, серьезные люди? — он сплюнул в сторону. — Профессор, ты хоть понял, что за фрукт?

— Не, Рыбарь. Молодой, в костюме. На вид — так, божий одуванчик.

— Божий одуванчик серьезных людей не представляет, — заметил кто-то из толпы.

— Вот именно, — Рыбарь почесал подбородок. — Что думаешь, Косой?

Косой — тощий тип с бегающим взглядом — был мозгом банды. Если такое слово вообще применимо к этой компании.

— Скоро увидим, — сообщил Косой.

— Голова! — изумились остальные. — Может дурак какой-то понтуется. А может отморозки новые появились.

— Может, — согласился Рыбарь. — А может, и нет. Вот что, братва. С кем бы он не пришел — мочим без разговоров. Нам тут чужаки не нужны.

Из утреннего тумана показалась одинокая фигура. Шла спокойно, руки в карманах. Никакой охраны, никакого оружия.

Бандиты переглянулись. Кто-то нервно хихикнул.

— Один пришел! — выдохнул Рыжий. — Точно лох!

— Тихо! — Рыбарь прищурился, разглядывая приближающегося человека.

И тут его словно током ударило. Он вспомнил. Недавно по всем притонам прошла весточка от «Стаи». Они искали молодого человека. Особые приметы: темные волосы, голубые глаза, примерно двадцать лет.

Особо опасен — маг воды высокого уровня. Описание совпадало идеально.

— Братва, — Рыбарь сглотнул. — Кажется, у нас проблема…