Благие намерения: Спавшая пелена

Глава III

По дороге до работы я непрестанно оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать ещё какие-то несоответствия и подтвердить вчерашние наблюдения. Пусть на комоде в моей квартире стояла всё та же самая пустая рамка, разум требовал чего-то иного. Свежих доказательств. Раз за разом твердя, что с ней могло случиться всё что угодно. Естественно, с рациональной точки зрения это звучало полнейшим бредом. Фотографии не исчезают из наглухо заклеенных рамок, которые невозможно вскрыть, не разломав. Тем не менее, я всё равно бросал взгляды по сторонам. Искал ошибки в тканях реальности.

Ничего настолько же глобального, как изменения в рабочем квартале, по пути к зданию департамента обнаружить не удалось. Да, какие-то здания выглядели чуть иначе с точки зрения дизайна, некоторых клумб вроде бы не было на своих местах. Но при этом отделка на домах всё равно присутствовала, да и клумбы в каком-то количестве тоже имелись. Так что я никак не мог быть на сто процентов уверен, что это не обман моего собственного сознания.

Пару раз меня подмывало развернуть велосипед и отправиться к рабочему кварталу. Желание было настолько сильным, что приходилось буквально заставлять себя продолжать движение. Потому что, если я действительно превращаюсь в психопата, эта поездка делу никак не поможет. А в случае, если всё это правда, меня могут обнаружить. Пусть на улицах Полиса № 16 нет видеокамер, но зато сейчас здесь полно людей. И человек в комбинезоне департамента информационных систем, в рабочее время бесцельно перемещающийся по городу, однозначно будет замечен. По крайней мере, мне так казалось.

Ещё меня сильно мучил вопрос о мерах безопасности. В голове не укладывалось, что кто-то, провернув подобную схему, мог оставить всё без контроля. И если говорить начистоту, я не понимал и самой сути стратегии искажения сознания. Никак не мог разглядеть в ней рациональное зерно. А именно это было одним из основных постулатов корпорации «Гелиос»: максимальная эффективность и рациональное использование ресурсов. Без перегибов в сторону перерасхода, но и без излишней экономии. Не знаю, как можно было провернуть нечто подобное, но это точно требовало серьёзных усилий. А вот полученная отдача была совсем не очевидна.

На работу я всё-таки опоздал, прибыв на десять минут позже необходимого срока, за что получил штраф в размере трёх процентов от месячного жалования. Раньше я бы наверняка стал переживать из-за этого, но сейчас лишь равнодушно принял информацию к сведению и отправился на рабочее место.

Вызовы посыпались сразу же, и я постепенно погрузился в рабочую атмосферу, заняв мозг привычными для него задачами. В первой половине дня даже не пришлось никуда выезжать — все запросы успешно решались при помощи коммуникатора. Внутренняя сеть полиса позволяла быстро передавать относительно большие потоки информации, так что при необходимости я мог подключиться со своего служебного профиля почти к любой информационной системе в городе. Естественно, из числа тех, к которым у нас был доступ.

Время до обеда пролетело почти незаметно. Я настолько загрузил себя работой, что получилось почти не думать о творящихся странностях, сосредоточившись вместо этого на делах. Но стоило подняться со своего рабочего стула, мысли вернулись. Обрушившись на разум с удвоенной силой.

Зайдя в столовую, я машинально принялся оглядываться по сторонам. И к моменту, когда оказался около стойки раздачи, внезапно осознал одну простую вещь — все люди вокруг практически одинаково реагировали на обращения собеседников. Грубо говоря, стоило кому-то из моих коллег подойти к другому и завести разговор, как второй начинал улыбаться. Независимо от того, о чём шла беседа и что ему говорили. Напоминало срабатывание какого-то давно вбитого в голову рефлекса.

Аппетита у меня не было. Обнаружив «загадку улыбок», я снова почувствовал тревогу. Люди, с которыми я долгое время работал бок о бок, внезапно показались хорошо дрессированными животными. Разум почему-то привёл сравнение со стаей псов, которых обучали реагировать на внешние раздражители. После чего нарисовал мне яркую картинку того, как в столовой появляется их хозяин, указывает пальцем на меня, и те радостно рвут меня на куски.

Даже если я не сходил с ума, подобные мысли отдавали изрядной долей безумия. Но отогнать их было не так просто. Слишком много всего накопилось в голове, чтобы успешно это сдерживать, заодно убеждая себя, что всё будет хорошо.

Тем не менее, расположившись за угловым столиком, подальше от всех остальных, и поставив перед собой поднос с едой, я всё же ощутил чувство голода. Отсутствие вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака привели к закономерному результату — желудок был пуст. Так что я принялся исправлять эту ошибку, стараясь сосредоточиться на процессе поглощения обеда. Как ни крути, еда мне всё равно требовалась. А когда уже наполовину опустошил свои тарелки, напротив уселась Люсия. Небрежно кивнув, взяла в руки вилку, а я на мгновение застыл, смотря, как она вонзает тонкие зубцы столового прибора в кашу

Люсия была единственной девушкой, с которой я контактировал во внерабочее время. Пожалуй, уровень общения с ней был такой же, как с Томасом. Только с этими двоими я иногда пересекался за пределами департамента.

Но сейчас в голову пришло осознание разницы между ними. Если Томаса я считал приятелем, то с Люсией всё оказалось иначе. Что стало понятно только сейчас, когда я её увидел. При взгляде на стройную девушку в служебном комбинезоне департамента, чьи рыжие волосы были собраны в хвост, я испытывал отнюдь не дружеские чувства. Сердце стучало чуть чаще, глаза машинально скользили по её фигуре, а в голове начинали кружиться мысли, о существовании которых я раньше даже не подозревал.

Какая-то часть моего разума машинально зафиксировала ещё одно странное изменение в моём поведении. Но другая, куда более сильная, пожелала с ней заговорить. А если учесть, что именно меня в последнее время тревожило, тема для разговора была очевидной.

Тем не менее какое-то время я колебался, продолжая механически есть и поглядывая на Люсию. Наконец решился. В конце концов, если я не могу задать простой вопрос человеку, с которым хорошо общаюсь, то как собираюсь выяснить хотя бы что-то?

— Ты ничего не слышала о Штайнере или Бреннере?

Девушка подняла голову, удивлённо смотря на меня.

— О ком ты? Почему я должна была что-то о них слышать?

На секунду я растерялся. Слишком уж нелепо звучали её слова. Как можно забыть двух человек, которые несколько лет работали в нашем департаменте? Потом в голове сверкнуло сомнение в собственной адекватности. Если я вдруг схожу с ума, то кто знает — не выдумал ли и этих техников?

Тем не менее я нашёл в себе достаточно воли для того, чтобы продолжить.

— Томас Штайнер и Николас Бреннер. Техники, которые вчера ездили со мной на вызов в хлебозавод. Они работают тут уже больше пяти лет.

Несколько секунд Люсия смотрела на меня, задумчиво наморщив лоб. Брови её опустились вниз, а лицо постепенно становилось всё более растерянным. Наконец, она эмоционально взмахнула рукой, в которой держала вилку. Глаза девушки изумлённо расширились.

— А ведь и правда. Пять лет у нас работали. Как я вообще могла про них забыть? Но… Про них вроде бы было что-то в сегодняшней рассылке.

Я осторожно кивнул.

— Было. О том, что они оба взяли больничный. А вчера, и Томас Штайнер, и Николас Бреннер ездили со мной на заявку от хлебозавода. Это же ты помнишь?

Девушка снова нахмурилась, хмуро глядя на меня.

— Помню, что куда-то уезжали втроём. Но что там был за вызов и с чем надо было разбираться — не знаю.

Она неуверенно пожала плечами, растерянно смотря на меня. Я же не смог сдержать тяжёлого вздоха. Люсия была оператором. Она принимала все вызовы и распределяла их между сотрудниками. Конечно, кто угодно может забыть об одной из заявок. Но только не о той, после которой сразу три человека не возвращаются на работу. Даже если тебе плевать на них лично, это означает, что все оставшиеся задачи придётся распределять между меньшим количеством людей. Что несомненно приведёт к сложностям. Особенно, если учесть, что крупными информационными системами в нашем департаменте занималось не так много сотрудников. Грубо говоря, помимо меня в тот день был всего один человек, который мог справиться с подобной работой. И если предположить, что одновременно пришло сразу две заявки по сложным системам, это привело бы к задержке исполнения одного из заказов. Что абсолютно недопустимо по рабочим протоколам департамента.

Да в любом случае, с какой стороны не посмотри, она должна была помнить этот вызов. Слишком он оказался приметным.

— Мы ездили на вызов от хлебозавода. А потом там произошло нечто странное. Я потерял сознание и очнулся только в больнице, так что никого из парней не видел. Дозвониться до Штайнера вчера тоже не получилось. А сегодня в рассылке указали, что он и Бреннер ушли на больничный.

Теперь на лице Люсии появилась другая эмоция — смесь страха и искреннего сочувствия.

— Потерял сознание? Как такое могло случиться на хлебозаводе? Вы же не на объект, связанный с химикатами, ездили. И не к внешникам за стену.

Я снова вздохнул. Оглядел ближайшие пустые столики. И приняв решение, начал говорить.

— До меня там был какой-то стажёр. Не помню, если честно, его фамилии. А в разделе ручной корректировки я нашёл странную команду, ведущую на внешний ресурс. Как раз собирался его найти, когда…

Я на миг замялся, пытаясь подобрать верные слова. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Люсия считала меня сумасшедшим.

— Когда в зале начали происходить странные вещи. Крики, лязг металла, внезапно падающие люди, которые через долю секунды снова стоят. Голова закружилась, ноги отказали, и я просто свалился. В себя пришёл уже на больничной койке. Там сказали, что всё в порядке. Мол, такую реакцию вызвал электромагнитный импульс и надо лишь немного отдохнуть. Ты что, действительно не заметила, что смена стала меньше на троих работников?

Люсия поджала губы, глядя на меня со смесью смущения и раздражения.

— Вот сейчас, когда ты говоришь, я и правда припоминаю, что с заявками было как-то напряжённо. Часть даже пришлось отдавать в южное крыло, потому что мы не справлялись. Но вот о том, что на хлебозаводе произошёл какой-то инцидент, нам никто ничего не говорил.

Девушка вспоминала вчерашний день небольшими частями. С таким выражением лица, будто ей приходилось пробиваться через колючие заросли, чтобы отыскать в памяти очевидные вещи. Неожиданно она встрепенулась.

— Я же могу прямо сейчас всё проверить.

Ещё не закончив фразы, уткнулась взглядом в воздух перед собой, и я понял, что Люсия развернула интерфейс коммуникатора. В голову пришла неожиданная идея, после которой я тоже развернул виртуальное окно. Присмотрелся к нему, оценивая ситуацию. И испытал некоторое разочарование.

Теория о том, что подключённый к зрительному нерву имплант мог искажать восприятие, на миг показалась правдоподобной. Но тогда возникли бы проблемы и с интерфейсом. Если же ещё немного подумать, при таком раскладе коммуникатор просто бы прекратил работать. Однако я благополучно использовал его с того момента, как покинул больницу.

Свернув окно устройства, я наткнулся на настороженный и удивлённый взгляд Люсии.

— В базе нет никакого вызова на хлебозавод. Отмечено только, что ты покинул рабочее место по состоянию здоровья. И всё.

Нервно прикусив губу, она несколько секунд помолчала, после чего продолжила:

— А ещё там нет записей о выходе на работу Штайнера и Бреннера. Как будто они тут вчера вовсе не появлялись.

Договорив, девушка с ожиданием уставилась на меня, видимо, рассчитывая, что я немедленно выдам какую-то рациональную и всё объясняющую версию. Сам же я испытал лёгкое состояние шока. Если вчерашние записи о выходе на работу удалены, значит…

Вариантов продолжения этих слов было такое множество, что я не смог определиться, какую версию выбрать. Ясно было одно — с техниками что-то глобально не так. Следом в голове сразу же появился ещё один вопрос — если кто-то просто взял и вывел сразу двух работников за пределы уравнения, то почему оставили меня? Или вчерашняя кровь мне не привиделась? Могли они оказаться среди пострадавших на заводе?

Люсия по-прежнему смотрела на меня, ожидая реакции. Так что я отвлёкся от хаотичных мыслей и всё-таки начал говорить:

— У кого есть такой доступ? Кто мог удалить записи о выходе на работу?

Девушка нахмурилась.

— Не уверена… Скорее всего, шеф департамента может такое проделать. Или кто-то выше него, из руководства полиса.

Я кивнул, про себя подумав, что это мог быть и кто-то из Полиса № 1, расположенного далеко отсюда, но имеющего прямую связь с нашими системами. Мои познания в архитектуре глобальной системы управления не были глубокими, но что-то подсказывало — правление «Гелиоса» однозначно располагает приоритетным доступом абсолютно ко всему в нашем городе. Впрочем, вслух я этого говорить не стал. Точно так же, как о своих наблюдениях перед потерей сознания. Не хотелось пугать Люсию ещё сильнее. Она и так выглядела изрядно встревоженной. За последнюю минуту несколько раз оглядывалась по сторонам с видом человека, который боится, что нас прямо сейчас кто-то подслушивает.

Спустя несколько секунд, девушка сама озвучила вопрос.

— Что теперь делать? Нельзя же просто сидеть на месте? Два человека пропали в неизвестном направлении. И кто-то стёр данные об их выходе на работу. Этот странный больничный ещё. Надо обратиться в экстренную службу.

Прежде чем девушка успела развить эту мысль, я отрицательно покачал головой, одновременно начиная говорить:

— Ты же помнишь, что я сказал об инциденте на заводе? Как думаешь, кто с ним разбирался?

Лицо Люсии заметно помрачнело.

— Но если экстренная служба причастна… К кому нам тогда обратиться?

Я покосился в сторону коллег, которые с интересом поглядывали на нас. Обедать вместе мы с Люсией садились нередко. Но вот таким количеством слов за всё это время не обменивались ни разу. По крайней мере, в пределах офиса. Это явно привлекло внимание окружающих. Поэтому, взглянув на девушку, я тихо проговорил:

— Пока мы ничего не будем делать. Для начала попробуем выяснить, что на самом деле случилось с техниками, а уже потом решим, как быть. Пока никому ничего не говори, хорошо?

Получив от девушки молчаливый кивок, я добавил:

— Давай лучше встретимся и обсудим всё после работы. Сейчас на нас уже начинают пялиться.

Она машинально повернула голову, бросив взгляд в зал. Затем снова посмотрела на меня и судорожно вцепилась пальцами в вилку. Судя по всему, услышанное её серьёзно встревожило. И это она ещё не знала, в каком виде я видел рабочий квартал. Рассказывать о таком, да ещё на работе, на мой взгляд, было бы не лучшей идеей. Так что я промолчал, решив озвучить информацию в более подходящий момент.

Спустя десять минут мы окончательно разобрались со своим порциями и, обменявшись короткими прощальными репликами, разошлись по своим рабочим местам.

Сразу включиться в работу не получилось. Разговор с Люсией усилил тревогу, заодно подтвердив, что я не схожу с ума. Она тоже помнила техников и наш вчерашний выезд на заявку. А если это правда, то, скорее всего, верно и всё остальное. Сейчас это казалось очевидным. Но, как ни странно, именно свидетельство от другого человека заставило меня отбросить часть сомнений.

Другой причиной, отвлекавшей меня от работы, была сама Люсия. Её лицо всплывало перед глазами снова и снова. А иногда — другие части её тела. В основном те, что радовали глаз изгибами. Вместе эти факторы здорово мешали мне сосредоточиться. Настолько, что в начале второй половины смены я допустил пару грубых ошибок.

Впрочем, после четвёртой обработанной заявки, мозг постепенно переключился в рабочий режим. А когда мне пришлось дважды выехать за пределы офиса, он и вовсе почти успокоился. Оба адреса, где возникли проблемы, находились неподалёку, так что никаких новых аномалий я не заметил. Зато времени поездки заняли немного.

Наконец, рабочий день подошёл к концу — оставалось лишь оформить отчёты по последним заявкам и загрузить их в систему. С чем я разобрался за несколько минут и сразу же устремился к выходу из здания.

Люсию я успел перехватить на площадке перед офисом. Догнав девушку на пути к велосипедной стоянке, поравнялся с ней и неожиданно поймал её удивлённый взгляд.

— Что-то случилось? Проблемы с отчётами?

Сбившись с шага, я чуть не споткнулся и посмотрел на неё.

— Мы же собирались поговорить о Штайнере и Бреннере. Техниках, что ездили со мной на вызов.

Её губы дрогнули, и мне показалось, что девушка вот-вот разрыдается. Потом лицо неожиданно приобрело агрессивное выражение. Настолько, что мне захотелось отскочить в сторону. Спустя мгновение её черты пришли в норму, и Люсия с недоумением глянула на меня, дёрнув левым плечом.

— Ты шутишь? Я работаю здесь почти столько же, сколько ты, но таких людей не помню. А я знаю всех, кто работает в северном крыле. Как и любой другой оператор.

Голос у неё был ровным и спокойным, без намёка на сомнения. Я же впал в лёгкий ступор. Из-за чего не сразу сообразил догнать её и предложить поговорить. Когда мысль наконец добралась до моего мозга, Люсия уже разблокировала велосипед и, забравшись на сидение, покатила к дорожке.

Свой велосипед, я разблокировал буквально за считанные секунды, но, когда выехал на дорожку, Люсии там уже не было. Я, было, попытался её настичь, предполагая, какой маршрут она могла выбрать. Но фигура девушки впереди так и не появилась. То ли она сильно ускорилась то ли поехала в совсем другое место — например в кафе или куда-то ещё. Об увлечениях Люсии я ничего не знал. Мы об этом никогда не говорили. Хотя сейчас я бы с радостью их обсудил.

В голове сразу же возникло желание позвонить девушке и пригласить её встретиться, чтобы поговорить. Мне очень сильно хотелось понять, как так вышло, что она вновь забыла о существовании двух наших старых коллег? Но, после недолгого размышления, от этой идеи пришлось отказаться. Пусть в Полисе № 16 не было уличных камер наблюдения, но я не мог отделаться от мысли, что переговоры через коммуникатор могут прослушиваться.

Тем более, при наличии желания сделать это было достаточно просто. И большого объёма ресурсов не требовало. Для соединения абонентов и передачи голоса, всё равно необходимо задействовать оборудование. Так почему бы не добавить немного ресурсов для временного хранения звонков и их анализа. Хотя бы по частоте соединений и длительности беседы. Для такого, даже сами записи фиксировать не нужно. А учитывая, что звонил я девушке крайне редко, наш разговор сразу после вчерашних событий легко мог вызвать подозрение.

Часть моего разума попробовала намекнуть, что я даже не представляю, какие фигуры могут меня в чём-то подозревать. И всё это попахивает лёгким параноидальным расстройством. Но этот голос был моментально задавлен лавиной фактов, что обрушилась на него и смела на самое дно сознания.

В итоге, я решил сменить маршрут. Вместо того, чтобы пытаться догнать девушку, повернул к дому, в адресе которого был уверен. К тому самому зданию, где жил Томас Штайнер. Располагался он совсем недалеко от офиса, так что спустя какой-то десяток минут я уже приближался к цели. А выбравшись на тот участок горной террасы, где находилась нужная постройка, замедлился, лихорадочно соображая, как быть дальше.

Машина, которая стояла перед домом Штайнера, сразу же бросалась в глаза. Не так часто их можно было увидеть на улицах полиса. Конечно, это не тяжёлый пассажирский лайнер с реактивными двигателями, которых во всём мире осталось, наверное, не больше десятка. При этом, каждый полёт стоил баснословно дорого. Как ни крути, синтез топлива по методу Фишера-Тропша — дело сложное. А другие варианты альтернативного горючего для таких двигателей не годились. В отличие от автомобилей, которые после определённых модификаций могли запросто использовать этанол. Тем не менее, его запасы тоже были ограничены, и подобный транспорт применяли только в крайних случаях.

Именно поэтому я затормозил около соседнего дома на перекрёстке, остановившись через дорогу от здания, где находилась квартира Штайнера. Появление автомобиля именно около его подъезда, казалось мне вовсе не совпадением. Поэтому я собирался немного подождать и понаблюдать за развитием ситуации.

Найдя взглядом ближайшую стоянку для велосипедов, направился туда, делая вид, что собираюсь припарковать свой транспорт. Одновременно держа в поле зрения подъезд, возле которого был припаркован лёгкий внедорожник. Когда я приблизился к металлическим столбикам, из дверей дома показались люди. Двое мужчин, которые несли солидных размеров мешки, напоминающие мусорные, но гораздо больше по объёму. Как правило, жители полиса использовали для отходов пакеты объёмом тридцать литров, выдаваемые коммунальной службой. Сейчас же я видел мешки, которые, судя по габаритам, вмещали не меньше ста литров. Возможно, больше.

Попытавшись убедить себя, что это ещё ни о чём не говорит, я всё-таки начал фиксировать велосипед, поглядывая в сторону соседнего дома.

Когда я закончил, из подъезда появился ещё один мужчина. На этот раз он держал в руках стул. Самый обычный, изготовленный из прессованных стружек — точно такой же стоял у меня дома. Но, когда он развернул его, собираясь засунуть в багажник автомобиля, я заметил одну деталь. Делающую этот предмет мебели узнаваемым. Вырезанные сзади буквы «Т. Ш.».

Инициалы Штайнера, которые он нанёс на стул после того, как нам пришлось больше суток подряд провести на работе. Я даже толком не помню, как он объяснил своё желание. Кажется, хотел получить уникальную вещь. По какой-то причине решил, что если все стулья одинаковые, то у него должен быть свой личный, выделяющийся на фоне остальных. Чем конкретно он вырезал эти инициалы, я тоже не представлял. Раньше думал, что столовыми приборами, но, если его набор был точно таким же, как мой, то ножи попросту сломались бы.

Все эти мысли разом всплыли в голове, на какое-то время погрузив разум в состояние лёгкого хаоса. А трое мужчин забрались в припаркованную машину, которая спустя мгновение тронулась с места.

Вывернув на перекрёсток, они проехали мимо меня и покатили дальше по улице. Я ещё мгновение постоял на месте, провожая их взглядом. А потом бросился к своему велосипеду, на ходу доставая из кармана ключ-карту.