Блуждающий меж звезд

Сквозь разрывы миров

Льюис встал на лапы и, прихрамывая, подошел к «зеркалу». Обнюхав его, он не обнаружил никаких следов прохода, словно его никогда здесь и не было. Но должен был быть другой путь, и ответ не заставил себя ждать, поскольку Льюис вспомнил о том, что едва они с хозяином пересекли порог комнаты, как до ушей донесся странный и чем-то знакомый звук, исходивший прямиком из «зеркала». Если где-то в доме оставались другие проходы, то шанс их найти казался довольно неплохим.

Напрягая слух, кот отсеивал лишние звуки один за другим, пока не уловил отдаленный повторяющийся вой, подобный тому, который слышал на космическом корабле во время их с Дэвидом путешествия. Первое время Льюис боялся этого звука, но однажды, чтобы положить конец тревоге, решил найти его источник. Оказалось, что он исходил от двигателя в машинном отделении и совершенно не представлял никакой опасности. Нечто подобное также можно услышать и во время торнадо, разрушающего все на своем пути.

Звук тоннеля из «зеркала» находился вне слышимого диапазона для человеческого уха, да и кот уловил его с трудом. Льюис вышел из комнаты в пустой коридор и снова прислушался. Звук становился то громче, то тише, словно играя с котом и ускользая от него. Он казался таким далеким и близким одновременно. Обыскав гостевую и комнату Дэвида и не найдя ровным счетов ничего, Льюис пришел к выводу, что источник находится на первом этаже, и потому поспешил туда. Спустившись вниз по лестнице и вернувшись в искривленный коридор, Льюис тут же замер. Из двери гостиной появилась Дороти с кочергой в руках. Расщепленное сознание женщины чувствовало угрозу и знало, что кот собирается отнять у нее Дэвида, и потому она не могла этого допустить. Скребя кочергой по стене и сдирая и без того хлипкие обои, Дороти неуверенными шагами двигалась прямиком к коту. Он знал, что мог бы попытаться дать ей бой, но тут же вспомнил о том, как одна из Дороти в родительской спальне, не чувству боли, оторвала его от себя вместе с куском кожи и отбросила в сторону. Кот зашипел и вздыбил шерсть на спине. Действие не возымело никакого эффекта. Позади послышались другие шаги, и Льюис на долю секунды обернулся. На пороге кухне стояла еще одна Дороти с длинным зазубренным ножом для резки хлеба. Нужно было бежать. Кот ринулся вперед на женщину с кочергой и, оттолкнувшись от стены, сумел миновать ее. Совсем рядом раздался звук удара кочерги, а следом недовольное бормотание.

Льюис вбежал в гостиную и, понимая, что у него очень мало времени, прежде чем они настигнут его, попытался снова услышать звук тоннеля. В этот раз он звучал несколько отчетливее, но все еще был далеко. Пытаться прорваться на кухню не имело смысла, так как кот понимал, что нужно спускаться ниже. Проход спрятан от посторонних глаз в недрах самого дома, а значит, нужно было попасть в бойлерную, где располагалась лестница в подвал. Обе Дороти были уже тут как тут. Только сейчас в глаза бросилась заметная разница между ними. Та, что держала кочергу, была шире в плечах, ее мясистые руки болтались, как два окорока, а черты ее лица выглядели значительно грубее, чем у настоящей Дороти. Глубокие морщины перепахали грязное лицо, обрамленное жидкими сальными волосами. Другая женщина казалась неестественно худой: острые кости выступали из-под одежды, а узловатые сухие руки казались длиннее, чем они есть на самом деле. Бледная кожа на лице обтягивала череп до той степени, что казалось, будто она вот-вот лопнет, и на этом фоне особенно выделялись большие безумные глаза, бегавшие из стороны в сторону.

Женщины с криком кинулись в сторону кота, но он оказался гораздо быстрее и проворнее и потому сумел избежать нежелательного столкновения. Прошмыгнув между ног у одной из них, Льюис резко свернул вправо, чем заставил другую оступиться и повалиться на пол. На какое-то время преследовательницы оказались дезориентированы, чем он и поспешил воспользоваться, выбежав в коридор. Позади слышались проклятья и ругань, но Льюис, не обращая на них никакого внимания, помчался в бойлерную.

Вдоль стен прямоугольного помещения, посередине которого стоял внушительных размеров бак, располагались стеллажи, забитые различными ящиками и коробками. В каких-то лежали инструменты, а в каких-то – ненужная кухонная утварь, документы и прочий хлам, что хозяева дома стаскивали сюда год за годом. Увидев закрытую дверь в подвал, Льюис понял, что у него сейчас не хватит времени, чтобы попытаться ее открыть, ведь он слышал топот приближающихся Дороти. И потому кот залез за одну из коробок в дальнем углу бойлерной и замер, надеясь, что они не смогут его найти и просто уйдут. Он тихонько выглянул из своего укрытия.

Первой в бойлерную вбежала женщина с кочергой. Ее злобный взгляд метался по помещению, а ноздри раздувались, как у быка на корриде. Следом появилась и худая. Когда стало понятно, что кот где-то прячется, они принялись сметать вещи с полок. Коробки с грохотом падали на пол, и их содержимое вываливалось наружу. Льюис вжался в угол. Рано или поздно они должны были его найти.

– Это ты во всем виновата, дура! – взревела женщина с кочергой.

– Я? – пискляво возмутилась худощавая. – Ты упустила его, жирная корова!

– Заткнись! – приказала вторая Дороти, очевидно, не терпевшая, когда с ней разговаривают подобным тоном.

– А то что? Промахнешься по мне, как по кошатине?

Чтобы следить за происходящим, Льюис снова выглянул из-за коробки.

– Я сказала заткнуться, сука! – она взмахнула кочергой, но удар не достиг цели, а лишь со свистом разрезал воздух рядом с худощавой.

– Никчемная мразь, я же сказала, что промахнешься! – засмеялась Дороти с ножом.

Женщины сцепились друг с другом. Они дрались и кричали, не стесняясь в выражениях. Один из стеллажей рухнул на пол, когда они врезались в него, но это вовсе их не остановило. Гнев обеих Дороти только набирал обороты. Вдруг, подойдя вплотную друг к другу, они замолчали и обе обмякли. Пошатываясь, Дороти разошлись в разные стороны. Одна прислонилась к стене, а другая осталась стоять рядом с бойлером. Льюис увидел, что у тощей из спины торчит кочерга, проткнувшая ее насквозь, а у второй в грудь по самую рукоятку загнан нож. Вместо того, что найти и убить кота, они уничтожили сами себя.

Понимая, что нужно спешить, Льюис выбрался из укрытия и побежал к двери. Обе Дороти проводили его немым взглядом. Они попытались было что-то сказать, но изо рта вырвались лишь булькающие звуки и капли крови. В следующую секунду они замертво упали на пол. Потаенные осколки личности Дороти, вступив в открытый конфликт, не смогли прийти к общему мнению. Они не были созданы для того, чтобы уступить или понять, – их интересовало лишь собственное мнение.

Открыть дверь в подвал оказалось не простой задачей, ведь ручка была круглой, а кошачьи лапы, лишенные больших и длинных пальцев, совершенно не приспособлены для подобного. Но Льюис и не думал сдаваться. Он подпрыгнул и вцепился в металл когтями, пытаясь раскачаться и своим весом сдвинуть дело с мертвой точки. Первая попытка получилась неудачной, и кот соскользнул на пол. Тогда он попытался снова. Когти с болью затрещали, как будто вот-вот сломаются, но дверь сдалась первой, и теперь ничто не стояло на пути у Льюиса.

Не теряя больше времени, кот прямиком направился вниз по узкой лестнице. Густая тьма подвала обволакивала пространство, покрывая тонким липким слоем черноты окружающие предметы. Лапы чувствовали тьму, глаза ее видели, а легким приходилось ее вдыхать. Мерзкий горький привкус оставался на кончике языка, въедаясь в ткани. Непонятные всполохи света то и дело освещали подвал, но пока Льюис не добрался до самого низа, он не мог и представить себе, откуда они берутся.

В центре помещения прямо в воздухе висела вертикальная трещина, а вокруг нее кружился десяток небольших шариков, представлявших собой сгустки энергии, которые гасли и вспыхивали вновь, подобно лампочкам гирлянды на новогодней елке. Они двигались по своим вытянутым эллипсоидным орбитам, ускоряясь при приближении и замедляясь при удалении.

Льюис чувствовал, что гаснут шарики не по своей воле – в них оставалось мало заряда, который постоянно высасывала трещина, но каждый раз они находили в себе силы, чтобы вспыхнуть вновь хотя бы на долю секунду. Но что они такое?

Кроме старой мебели, укрытой простынями, и коробок, заклеенных скотчем, повсюду пачками, прислоненными к стенам, стояли уже знакомые картонные трафареты с нарисованными людьми. Льюис не знал, но когда-то Дороти работала учительницей в школе и преподавала детям уроки рисования. Ее собственная карьера художника не сложилась: руки слушались, но разум и душа отказывались рисовать картины, и потому она посвятила себя тому, чтобы передать знания тем, кто сможет по достоинству ими распорядиться. И вот эти самые картонные люди были одним из проектов, который она готовила вместе с детьми ко дню рождения города. «Ожившие мгновения» – так она назвала творение, призванное сохранить облик людей и улочек для следующих поколений. Но все обещания властей канули в Лету: никто не выделил место для инсталляции, никто не захотел тратить на это время. И в итоге картонные люди остались доживать свой век в подвале дома семьи Розенов. Она могла бы их выбросить или просто раздать ученикам, но надежда на то, что однажды мечта станет явью, так и осталась жить в ней до конца.

Дело в том, что и упомянутые коробки были непростыми. В них хранились воспоминания Дороти. Нарисованные картины, дневники, книги, где-то даже можно было найти балетную пачку со времен ее детства. Именно здесь жили мечты Дороти Розен, а сама ее нематериальная суть теперь стала светящимися шарами, что кружились над обрывками прошлого. Поначалу их было гораздо больше, но часть погасла и оказалась затянута в трещину.

Льюис знал, что нужно делать, – путь был только один, но он слабо представлял, где окажется, едва переступит границу. Очень легко потеряться, сделав один неверный шаг, и тогда придется приложить немало усилий, чтобы вернуться назад, Он стоял прямо напротив трещины, висящей достаточно высоко над полом. Если все правильно рассчитать, то допрыгнуть не составит никакого труда. Готовясь к прыжку, Льюис не сводил глаз со своей цели. Он согнул лапы и по-кошачьи из стороны в сторону начал двигать задней частью тела. Все расчеты верны, он готов – пора прыгать! Переоценивший свои силы кот оторвался от пола и, растопырив лапы, пролетел под трещиной, а после с грохотом угодил в коробку с разной забытой рухлядью.

– Мяу, – сказал он сам себе, имея в виду слово «болван».

Ко второй попытке он отнесся с большей серьезностью, и потому сумел преодолеть необходимо расстояние. Проходя сквозь трещину, он не почувствовал никаких изменений или воздействия, словно просто выпрыгнул в окно на первом этаже. Но едва Льюис оказался на обратной стороне, как стало ясно, что он летит вниз. Черный тоннель превратился в бездонный колодец. Воздух свистел в ушах, а кот, вращаясь вокруг своей оси, все больше набирал скорость. Очевидно, он был здесь незваным гостем. Попытавшись ухватиться за стены, Льюис лишь несколько раз ударился о них и не добился желаемого результата, если не считать сильные ушибы и выдранные клоки шерсти. Конец был близок, и, чтобы его избежать, ему пришлось свернуть с короткого пути, сделав то, на что, например, Дэвид был не способен. Льюис сделал шаг между внутренними измерениями. Подобное требовало больших затрат не только физических, но и душевных сил.

Внутренние измерения представляли собой суровое место, не предназначенное для чьего-либо существования. Искривленным эхом других измерений сюда долетали остаточные образы, создаваемые Альтерой, но в то же время здесь рождалась сама структура той неизведанной части Вселенной, которую человечество только начинало постигать.

Льюис отчетливо понимал, на какой риск идет. Время нахождения во внутренних измерениях не пройдет без следа, ведь, едва дотянувшись до чего-то живого, это место начинает пожирать его, высасывая душу.

И вот кот стоял посреди широкого плато. В небе над головой творилось полное безумие: звезды вспыхивали и гасли, сотни комет пронзали атмосферу, сгорая в ней без следа, а с востока на запад двигалось не одно солнце, а целая вереница одинаковых светил. На противоположных сторонах горизонта, несмотря на большое количество излучаемого со всех сторон света, закат и рассвет полыхали привычными для глаза красками. Под лапами кота лежала сухая потрескавшаяся земля.

Из внутренних измерений не было простого пути обратно. Чтобы вернуться, следовало найти привязку к тому миру, в котором был Дэвид Розен. Льюис чувствовал его запах, слышал голос, видел образ перед своими глазами. Он несся по плато на зов хозяина. Окружение менялось, но он старался этого не замечать.

Сухая земля превращалась в воду, а затем становилась черным гладким гранитом, который тут же давал трещины, и из них начинали тянуться красные ветвистые корни, напоминающие человеческие сосуды. Широкими прыжками Льюис преодолевал трещины и уклонялся от неожиданно возникающих препятствий. Он старался сохранять концентрацию, чтобы не потерять Дэвида в царстве хаоса.

– Ваш пломбир! – откуда ни возьмись, раздался отчетливый мужской голос, и с неба рухнула тележка с мороженым.

– Старая проводка. Вот и сбоит, – последовал другой голос, и из-под земли выросли мигающие фонарные столбы.

Небеса озарила куда более яркая вспышка света, чем те, что Льюис видел прежде, – огромная комета, потеряв часть своего веса при торможении об атмосферу, сумела выжить и теперь летела к поверхности, раскаляя воздух вокруг себя. Ее длинный хвост растянулся по всему небосводу и удлинялся с каждым мгновением. Столкновение, породившее взрывную волну, произошло в нескольких километрах перед Льюисом. И кто знает, что могло бы быть, если бы от удара плато не завибрировало и не обрушилось вниз, увлекая за собой кота. Оно распалось на блоки разных размеров и форм и падало в пустоту. Наперекор судьбе Льюису удалось приземлиться на один из блоков, и он продолжил бежать, перепрыгивая с одного на другой. Не останавливаться, не оглядываться. Только вперед.

Блоки изменили свою природу, преобразившись в предметы, окружающие нас каждый день: столы, светофоры, компьютеры, автомобили, манекены и многое-многое другое.

Они продолжали падать под раздавшийся бой часов, который в скором времени заменил паровозный гудок, превращающийся в неистовый человеческий крик.

Льюису было по-настоящему страшно. Он боялся оступиться, поддаться нерешительности и потому гнал от себя эти мысли, заменяя их образом Дэвида. Законы внутренних измерений казались безумными для тех, кто обитал в нашем мире, но тем не менее они существовали и не требовали чьего-либо понимания или одобрения.

Льюис чувствовал, что с каждым прыжком приближается к Дэвиду, но никак не мог понять, где именно располагается портал. Усталость постепенно начинала давать о себе знать – удерживать концентрацию становилось труднее, натруженные лапы прилагали большие усилия, чтобы оторвать от поверхности тело, и даже дыхание перестало быть ровным, уступая место одышке. А если Льюис остановится, то погибнет и Дэвид, и он сам.

Когда впереди блеснул заветный разрыв в пространстве, кот ощутил, как открылось второе дыхание, и с новыми силами ринулся вперед. Он пробежал по фонарному столбу, перескочил на проржавевший пикап, давно лишившийся колес, и, наконец, оттолкнувшись от капота, запрыгнул в портал.

В следующую секунду лапы коснулись холодного белого кафеля, покрытого грязью и бурыми разводами. Льюис стоял посреди узкого коридора, вдоль которого располагались стальные двери, подобные тем, какие можно увидеть в тюрьмах. В воздухе витал сладковатый привкус смерти, перемешанный с запахом плесени и сырости. Под потолком в патронах на коротком проводе горело несколько самых обыкновенных лампочек. Место было далеко не из приятных. Оно рождало какое-то чувство безысходности и зацикленности. В конце коридора отчетливо выделялась деревянная лестница, уходившая наверх в темноту. Неужели Дэвида здесь не было, и кот ошибся? Похоже на то. Альтера скрывает в себе почти безграничное множество измерений, и заблудиться в них не грех.

– Мяу? – сказал Льюис, надеясь услышать кого-нибудь в ответ.

Из-за одной из дверей послышалось шевеление, к которому прибавился металлический лязг, напоминавший звук цепи. Кот не спеша подошел к источнику звука и через тонкую щель внизу постарался принюхаться, чтобы понять, есть ли там кто-нибудь.

– Мяу? – снова сказал Льюис.

Шевеление и лязг стали гораздо отчетливее и ближе.

– Нет, замолчи! – послышался хриплый глухой голос из-за двери. – Он тебя услышит! Убирайся отсюда, пока можешь.

– Мяу? – повторил кот.

– Тихо, пожалуйста, тихо!

Со стороны лестницы послышался скрип открывающейся двери, и рассеянный свет сверху упал на ступени. Последовал звук тяжелых неспешных шаг ов. Ноги незнакомца уверенно вставали на ступени, заставляя их ныть от боли.

– Нет-нет! Уходи, кот, уходи! – хриплый голос за дверью продолжал настаивать на своем.

– Я помню это мгновение, – холодным тоном сказал приближающийся незнакомец. – Как ты появился здесь, мохнатая тварь. Я с радостью оторву твою тупую башку.

– Нет! Не трогай его! – хором сказали человек за дверью и незнакомец, но если в голосе одного слышалось отчаяние, то у другого – ничем неприкрытая издевка.

Льюис не мог пошевелиться и смотрел на лестницу, ожидая увидеть незнакомца. Из мрака возникли начищенные до блеска ботинка и идеально выглаженные брюки, а затем показался белоснежный фартук.

– Не надо! Оставь его! – надрывался хриплый, от чего его голос становился еще менее разборчивым.

Свет падал так, что Льюис не мог рассмотреть лицо незнакомца, но на мгновение ему показалось, что он видит горящие красным глаза. Иллюзия рассеялась так же быстро, как и появилась.

– Ну что же ты, котик? Иди сюда. Я с тобой поиграю.

Бежать! Нужно бежать прочь, и единственным возможным выходом были внутренние измерения. Он развернулся и бросился в другой конец коридора. Сзади слышались тяжелые ускорявшиеся шаги и злорадный смех. Конечно, кот мог бы обернуться, чтобы взглянуть на преследователя, но не стал терять времени и совершил переход во внутренние измерения. Пересекая границу, он почувствовал резкую боль в груди, которая, к счастью, тут же отступила назад.

Свет ярких прожекторов ударил в морду, ослепив глаза, а следом зазвучали громкие непрекращающиеся овации. Льюис стоял посреди широкой сцены в полном одиночестве, не понимая, что происходит. Позади висел закрытый красный занавес, а рассмотреть зрительный зал не представлялось возможным, поскольку световая завеса делала свое дело.

– Браааааво! – кричали голоса с задних рядов.

– Браво! – поддерживали передние, не переставая рукоплескать.

На сцену полетели букеты и отдельные цветы, но стоило им коснуться пола, как они с шипением превращались в черную липкую массу.

– Наш герой, пройдя множество испытаний, – на сцену, держа микрофон в правой руке, вышел мужчина в белом смокинге и красном галстуке-бабочке, – показал, что такое честь, предательство и в конце концов что такое настоящая дружба.

Пластиковое неподвижное лицо ведущего напоминало киногероев середины двадцатого века. Да и его движения вовсе не выглядели естественными, а скорее походили на жесты куклы, которой умело управляла рука кукловода.

Поначалу Льюис подумал, что произносимая речь относится к нему, но когда ведущий чуть было не отдавил ему хвост, стало понятно, что ни для него, ни для зрителей кота не существует. Их образы существовали сами по себе в замкнутой петле времени. Оживший отрывок из давно минувших дней. Когда-то давно на свете жили люди, пережившие это мгновение, которое теперь эхом долетело до внутренних измерений в изуродованном виде.

Льюис спрыгнул со сцены и побежал по центральному проходу между рядов. Стоило ему покинуть круг света, как стало понятно, что зал пуст. Овации разразились с новой силой, а на сцену вышел ведущий со словами: «Наш герой, пройдя множество испытаний…»

До двери оставались считанные шаги, когда неожиданно прожектор направился в сторону Льюиса. Это было плохим знаком. Внутренние измерения почуяли свою добычу и теперь целенаправленно собирались уничтожить ее, подобно тому, как лейкоциты в крови атакуют паразитов. Чтобы не позволить себя обнаружить, кот резко свернул влево и исчез между креслами. И пока прожектор гулял взад-вперед по залу, он аккуратно пробирался вглубь рядов, высматривая возможные пути отступления. Ведущий же на заднем фоне не умолкал, а снова и снова повторял свои слова под людские аплодисменты. Свет прожектора проскользнул по соседнему от Льюиса ряду и двинулся в другую сторону. Прятаться между креслами можно было бесконечно, и в любом случае конец представлялся довольно плохим. Поэтому кот решил бежать туда, где свет не сможет его достать, – за сцену. Добравшись до стены, он выждал момент, когда прожектор начнет движение по дальним от него рядам, и со всей прыти понесся к занавесу. Сердце стучало, отдаваясь глухими ударами в ушах. В любое мгновение Льюиса могли поймать, и тогда все: погибнет не только он, но и Дэвид, которому нужна была помощь.

Тем временем свет прожектора окрасился в ярко-красны и теперь сжигал все на своем пути. Стоило ему коснуться кресел, как они тут же вспыхивали и через мгновение превращались в пепел.

Но как бы рьяно ни старался прожектор, он так и не заметил кота, успевшего скрыться за толстым занавесом.

На какое-то время Льюис был в безопасности, хоть и относительной, ведь он чувствовал, как постепенно слабеет его тело, а белая пелена застилает разум. Кот прошел мимо подготовленных к выступлению декораций, изображавших средневековый город, и, войдя в дверь позади них, очутится возле гримерных. Дешевые тонкие двери украшали таблички с именами актеров, но поскольку Льюис не умел читать и не собирался учиться этой глупости, то не обратил внимания на надписи. Он закрыл глаза и постарался сконцентрировать на Дэвиде. Слабый далекий голос хозяина звал его, но был и другой. Этот голос был очень знакомым и находился совсем рядом. В нем чувствовалась боль и угасающий пламень жизни. Но было и что-то еще… Сожаление. Льюис посмотрел на одну из гримерок – голос звучал оттуда. Ненадолго он решил сойти с пути, чтобы взглянуть на происходящее и сразу вернуться. Стоило ему проскочить в приоткрытую дверь, как он покинул внутренние измерения и очутился в прихожей стерильного дома Розенов. Из гостиной доносился стон, принадлежавший тому, кого и услышал Льюис сквозь пространства. Он подошел к комнате и заглянул внутрь. На полу в луже крови, текущей из отрубленной руки, лежал Леонард Розен. Его позвоночник был неестественно загнут в обратную сторону. Китобой был здесь, и Леонард, что не удивительно, не смог его остановить.

– Кто здесь? – с трудом спросил Леонард, заметивший движение на пороге.

– Мяу? – Льюис уже стоял прямо перед ним.

– Где Дэвид? Что с ним? Китобой идет. Я не смог, не смог, – часть слов тонула в горле, так и не появившись на свет.

– Мяу! – Льюис прижался своим носом к носу Леонарда.

Кот понимал, что отцу Дэвида оставалось совсем немного, и он хотел хотя бы ненадолго облегчить его страдания своим присутствием.

– Оставь меня. Надо предупредить Дэвида. Защити его! Пожалуйста, иди, – молил Розен-старший.

Льюис все прекрасно понимал и сам. Леонарду было стыдно перед сыном за то, что, не сумев удержать Китобоя, он подверг семью опасности и не искупил вину прошлых лет, когда бросил Дэвида на произвол судьбы.

Напоследок шершавым языком Льюис лизнул щеку Леонарда, словно говоря: «Вы сделали все, что смогли. Мы всегда будем вас помнить». И Розен-старший был прав – Льюис нужен Дэвиду. Теперь у кота появилась еще одна причина, чтобы отбить своего друга от Дороти: он должен доказать, что Леонард погиб не зря. Взглянув в последний раз на старшего Розена, кот побежал прочь, оставив его умирать в одиночестве.

Когда Льюис вновь пересек внутренние измерения, то тут же упал на пол, почувствовав, что задние лапы перестали его слушаться. Сил оставалось все меньше и меньше. Он перевел дыхание и, почувствовав некоторое облегчение, сумел подняться. Когда из реального мира Дэвид погрузился в Альтеру, его окружило полностью белое пространство, но теперь в противовес этому Льюис попал в бесконечную черноту. Глаза не видели ничего кроме мрака, не отражающего, а поглощающего свет. Верх, низ, лево, право потеряли свой смысл, поскольку были совершенно идентичны. И единственным, что представляло собой хоть какой-то ориентир, стал гладкий ледяной пол. Воздух, словно наэлектризованный, пронизывала невидимая энергия. Кот ощущал ее шерстью и кончиками усов. В театральном зале он мог скрыться между рядами, а что делать теперь? Живая мишень на ладони. Внутренним измерениям не потребуется много времени, чтобы вычислить его и прихлопнуть.

В неразберихе фонового шума Льюис вычленил зов хозяина. Звуковыми волнами он разбегался от источника, становясь то тише, то громче. А значит, и сам источник не был неподвижен. Об этом знает каждый человек, хоть немного знакомый с эффектом Доплера. Коту же не нужны были определения и формулы, чтобы понимать столь простую вещь.

Сколь много других голосов пытались прорваться сквозь паутину мрака…

Сколь много миров оставили на непроглядной тьме свой отпечаток…

Они мало интересовали Льюиса. Для него существовал только один голос и только один мир.

Рассчитав примерное направление, он со всех лап бросился бежать. Едва движения его тела всколыхнули окружающую среду, как внутренние измерения набросились на кота. Но, чтобы поймать физический объект, облаченный в плоть и кровь, им самим пришлось принимать подобную форму. Со всех сторон формировались длинные черные щупальца, намеревающиеся схватить несчастное животное. Льюис бежал и бежал вперед. Он прыгал и уворачивался, продолжая ощущать, как силы утекают из его тела, а зов Дэвида, как назло, оставался далеким и неуловимым. Льюис и не думал сдаваться. Конечно, он мог бы мигом вернуться в Альтеру, чтобы спасти свою жизнь, но чего тогда она вообще стоит, если ради нее он был бы готов предать самого близкого для себя человека?

Щупалец становилось все больше. Они срастались, увеличиваясь в размерах, и при этом не теряли скорости, отчего шансы на успех казались призрачными. Одна успела ухватить Льюиса за хвост и дернула на себя. Издав крик боли, кот сумел извернуться и вырваться из цепких лап тьмы, прежде чем подоспели ее собратья, которые лишь полоснули по воздуху, где только что находилась добыча.

Впереди блеснул несмелый огонек. Пусть Льюис и не знал, что ждет его там, но ринулся к нему, как к маяку, чей свет, пронзая ночь, указывает путь кораблям. По мере приближения стали видны очертания человека в длинном осеннем пальто, который сидел на полу, скрестив ноги. Из его ладоней, которые он держал так, словно прятал в них что-то очень хрупкое, вырывался свет, но человек не спешил их раскрывать. Он сидел, глядя на огонек и не обращая никакого внимания на то, что происходило вокруг.

– Когда погаснут в небе звезды, я сохраню одну в груди. Всю жизнь не знал, зачем я создан, за что мне трудности в пути, – напевал мужчина. – Но я нашел свою отраду в том, чтобы отдать огонь другим. И я не требую награду, лишь передай его родным.

Во внутренних измерениях не могло быть людей, но факт оставался фактом – мужчина был здесь. Не галлюцинация, не образ из реальности, а самый что ни на есть человек. Льюис подбежал к нему и, ища защиты, прижался к левому боку. Щупальца окружили их со всех сторон и были уже в считанных сантиметрах, когда вдруг мужчина раскрыл ладони со словами: «Да будет свет!»

Яркий огонь из его ладоней вспыхнул, рассеивая тьму. Он прокатился по всему пространству, превращая черное в белое. От щупалец не осталось и следа. Льюис твердо встал на четыре лапы, не веря собственным глазам и тяжело дыша. Тьма миновала. Он хотел было взглянуть на своего спасителя, но того и след простыл. Лишь пустое место, как будто здесь вовсе никого и не было.

– Мяу? – громко сказал Льюис, и его голос эхом разлетелся вокруг.

Ответа не последовало. Мужчина действительно испарился. Стоило мраку исчезнуть, как голос Дэвида зазвучал отчетливо и совсем рядом. Нужно было выбираться отсюда, пока внутренние измерения не предприняли новую попытку схватить кота.

Льюис бежал на зов, но вдруг почувствовал, что проваливается в Альтеру, и ничего не может с этим поделать. Прежде чем приземлиться на бежевый ковер с длинным ворсом, он пролетел пару сотен метров от самого потолка и в итоге шмякнулся, издав нечто вроде «мяв!»

– Какого черта? Откуда ты свалился? – на кота удивленными глазами смотрел актер Эд Зорен, с которым он виделись по дороге, что привела к мадам Церере.

Эд стоял на стуле, держась руками за петлю, подвешенную к крюку на потолке.

– Как? Что? Я тебя знаю, – Эд слез со стула и подошел к коту. – Ты в моих снах. Ты настоящий? – он ткнул кота пальцем в нос.

– Мяу! – возмутился Льюис.

– Быть не может. А чего ты такой грязный? Подожди, – актер жестом показал, что сейчас вернется, и побежал на кухню.

Льюис попытался подняться, но голова закружилась, и он снова упал. Сил почти не осталось, ведь их так много пришлось отдать во внутренних измерениях. Ему снова придется отправиться туда – он так и не нашел Дэвида. Лапы упорно не хотели слушаться.

– Я не знаю, что ты ешь, поэтому принес молоко и колбасу. Будешь? – Эд присел на карточки и поставил на пол блюдце с молоком, а рядом положил колбасу.

На дрожащих лапах Льюис простоял не дольше секунды и повалился ковер.

– Что с тобой? – Эд взял ослабевшего кота на руки и погладил по голове. – На вид вроде цел.

– Мяу, – сказал кот.

В актере было что-то близкое и родное, но из-за своего состояния Льюис никак не мог понять, что именно.

– Давай я вызову тебе врача? Ты ведь мне жизнь спас. Если бы не ты, то я бы, обделавшись, уже болтался в петле со сломанным позвоночником. Но ты… Ты – знак, что это не выход, – Эд положил кота на ковер. – Потерпи. Я позвоню, и врач мигом приедет.

Актер исчез в коридоре. Но у Льюиса не было времени ждать, если он уже не опоздал. Как он сможет найти Дэвида, если сам не в силах ходить? Нужно подняться. Нужно. Сражаясь с собственным телом, Льюис все-таки смог подняться и сделать несколько шагов. Если получилось это, то получится и остальное.

Он сделал шаг во внутренние измерения, исчезнув прямо на глазах вернувшегося Эда Зорена.

– Знак, – сказал Эд, прислонился спиной к стене и съехал по ней на пол.

Льюиса окружал громкий треск, а перед глазами скакали искры. Он не чувствовал тела и не понимал, где находится. Неужели внутренние измерения все-таки добрались до него и теперь медленно пожирали? Нет, так не должно быть. К треску прибавились голоса десятков, а то и сотен людей. Каждый говорил о своем и не слышал другого. Паровозный гудок, крик птицы, снова треск. Забвение не может быть таким, так как от личности не должно остаться совсем ничего.

Льюис почувствовал, как сильная рука схватила его и куда-то потащила. Сквозь искры и тьму на свет. Голоса исчезли.

Под лапами была прохладная влажная трава. Он очутился в вечернем парке. Недалеко горели фонарные столбы, освещая узкие тропинки. Ветер колыхал листву на деревьях, а где-то вдалеке раздавался звук машин.

– Бедный малыш. Ты так долго бежал и отдал слишком много сил, но пора остановиться, – рядом с ним стоял мужчина в осеннем пальто.

Он казался слишком высоким, отчего лицо тонуло в ночной пелене.

– Больше нет смысла бежать. Я хочу помочь тебе вернуться домой. Посмотри вокруг. Ты узнаешь это место?

Тот самый парк, где Дэвид нашел крохотного Льюиса в кустах, когда тот потерял своему маму.

– Я знаю, что ты не раз вспоминал о ней, – спокойный размеренный голос мужчины успокаивал. – Пытался восстановить в памяти утерянный образ, но теперь ты можешь вернуться к ней. Пойдем.

Мужчина двинулся вперед, не оборачиваясь на кота. Льюис пошел за ним, с удивлением обнаружив прилив сил. Обычно коты движутся быстрее людей, но сейчас он не мог догнать незнакомца, а лишь поддерживал одно и то же расстояние между ними. Пройдя в самую глубь парка, мужчина остановился, а Льюис сел рядом с ним.

– Смотри, – он вытянул руку с указательным пальцем в сторону ветвистого куста, – там стоит картонная коробка, а в ней прячутся твоя мама и братья с сестрами. Иди к ним.

– Мяу? – спросил Льюис.

– Дэвид? А что Дэвид? У него своя жизнь. Ты не обязан быть частью его судьбы. Иди. Они ждут тебя.

С того дня прошло очень много лет. Настолько много, что он перестал казаться реальным, а лишь жил в памяти стершимся образом. Льюис несмело пошел к коробке. В груди гулко стучало сердце.

– Мяу, – послышался тоненький голосок.

– Мяу, – поддержал его другой.

Старый грязный картон впитал в себя дожди и ночную росу, но все еще удерживал первоначальную форму. Подойдя к коробке, Льюис осознал, что снова стал маленьким котенком, недавно научившимся как следует ходить. Его короткие лапки все еще путались, то и дело сбиваясь на ходу. Льюис заглянул внутрь коробки и увидел маму. Она лежала на боку, а рядом с ней, свернувшись клубком, спали котята и видели свои первые сны. Пронзительные зеленые глаза смотрели из темноты. В отличие от Льюиса кошка была совершенно черной.

– Мяу? – пискляво спросил Льюис, подошел к матери и прижался к ее теплой пушистой груди.

Кошка ответила довольным мурчанием. Все ее котята были на месте. Только сейчас Льюис по-настоящему осознал, как сильно скучал. Все эти годы ему не хватало того тепла, которое он не успел получить, но теперь все может быть иначе. Мама принялась вылизывать его грязный затылок, а он медленно начал погружаться в сон. За пределами коробки существовал огромный бесконечный мир. Он шумел и гудел в свете ночных огней, но не имел никакого значения для крохотного Льюиса.

И где-то там в паутине парковых дорожек с работы шел Дэвид, понуро опустив голову и спрятав руки в карманы. Ему предстоит вернуться в квартиру одному, чтобы, сбросив с себя ботинку и куртку, усесться перед телевизором, а затем заснуть под его монотонный гомон. Их жизни никогда не пересекутся, и все пережитое вместе к утру сотрется из памяти котенка.

Дэвид… Льюис резко поднял голову и скинул с себя обволакивающий сон. В эту самую секунду в глубинах дома Розенов его разрывала на части Дороти, а ведь он просил Льюиса о помощи. Но, может быть, ничего этого и не произойдет, если они не познакомятся? Глупая мысль.

– Мяу, – сказал матери котенок, осознав, что не вправе бросить своего друга.

Кошка молча еще ближе притянула малыша лапой к себе и прижалась большим носом к его мордочке. Мама знала, что Льюис не может остаться, и вовсе не злилась на него за это. Ей посчастливилось снова увидеть свое дитя, хоть и на короткий промежуток времени. Пусть так, но зато теперь она знала, что Льюис прожил жизнь не зря и был счастлив. Ее лапа отпустила котенка, позволив ему подняться.

Льюис чувствовал, как его душа рвется на части, но он не мог поступить иначе. Борясь с желанием вернуться к матери и уснуть рядом с ней, он подошел к выходу из коробки и обернулся. Кошка все так же лежала, глядя на него большими зелеными глазами.

– Мяу, – пропищал Льюис.

– Мяу, – ответила она.

Он понимал, что вряд ли еще появится шанс прожить жизнь заново. Если мама где-то в Альтере, то он может попытаться ее найти, но шансы невелики, ведь Толиман лишь песчинка, неспособная уместить в себя все души Вселенной.

– Мяу, – сказала кошка, настаивая, чтобы Льюис перестал сомневаться.

Она была права. Льюис выбрался из коробки и, больше не останавливаясь, побежал по сырой траве к тому месту, где повстречал Дэвида. Теперь он знал, что именно там находится переход, который приведет его к хозяину. Шаг за шагом короткие лапки удлинялись, обрастая мышцами и острыми когтями на пальцах. Тело становилось больше, а окрас обретал насыщенный глубокий цвет. Некогда маленькая мордочка превратилась в морду взрослого кота. Льюис снова стал взрослым, оставив позади линию времени, в которой он был вместе с матерью. Казалось, словно он бежит быстрее ветра, проносясь мимо деревьев и подминая под собой траву. На горизонте показался тот самый куст – место, где Дэвид нашел потерявшегося кроху. Опершись на стоящий рядом фонарный столб, расположился мужчина в осеннем пальто. Льюис так и не узнал, кто же этот человек на самом деле, но, пожалуй, у него все-таки была одна безумная догадка. Мужчина не пытался остановить или отговорить Льюиса – он просто стоял, провожая кота, сделавшего довольно непростой, но важный выбор.

Прыжок! И, вытянувшись всем телом, Льюис полетел в кусты. Вместо того чтобы столкнуться с ветками, он приземлился внутри того самого черного тоннеля из «зеркала». Направление снова стало вертикальным, и потому кот не падал, а мог продолжать бежать.

Даже если бы тоннель и попытался снова изменить свое направление, то это было бы нестрашно, поскольку Льюис почти добрался до цели, а значит, падать пришлось бы совсем немного. Но тут он вовремя осознал, что одной решимости, с которой рванул сюда, ему не хватит, чтобы освободить Дэвида, так как того окружали Дороти, готовые с легкостью разорвать кота на части. Выход из ситуации был только один.

Все так же не останавливаясь, кот продолжил расти: его мышцы стали твердыми, как камень, передние клыки резко удлинились до размеров человеческой ладони, но окрас по-прежнему остался черно-белым.

Когда-то очень давно, сидя перед телевизором, Дэвид смотрел передачу о вымерших животных. Льюис лежал рядом на подушке и иногда, приоткрывая один глаз, поглядывал на экран. И вот, когда в очередной раз кот приоткрыл глаз, он увидел ожившее в телевизоре изображение животного, чьи размеры значительно превышали человеческие, но главным, что привлекло внимание, были два длинных острых клыка. Так Льюис и узнал о некогда живших на Земле саблезубых тиграх. И сейчас, чтобы перевоплотиться, он воспользовался этим знанием, позволив телу и передним клыкам значительно увеличиться в размерах.

Проблема заключалась в другом: надолго ли его хватит? Дело в том, что подобные изменения в Альтере возможны ценой расходования собственной души. Да-да, едва вырвавшись из внутренних измерений, которые охотились за ней, кот самовольно пустил ее в расход.

Вы когда-нибудь слышали, как сгорает душа? Этот слабый треск, напоминающий сухие ветки в костре. Этот пронзительный вой, словно неугомонный ветер беснуется в узких городских улицах. Она сгорает быстро, оставляя за собой невидимый глазу пепел. Льюис знал, на что шел, и ни секунды не колебался в своем решении.

Тоннель закончился, и огромный саблезубый тигр влетел в исковерканное памятью матери Дэвида помещение, напоминавшее гостиную их дома. От грозного рыка десяток Дороти, окружавших Дэвида, опутанного какой-то черной дрянью, отступили к стенам. Но их недоумение продлилось недолго, и они тут же набросились на Льюиса. Он вгрызался клыками и рвал когтями их плоть. Одна за другой Дороти разлетались в стороны, но те из них, кто мог подняться, сразу продолжали схватку. Льюис почувствовал укол в ключицу – Дороти воткнула в него нож для бумаг. В ответ кот сомкнул зубы на ее плече, и окровавленные остатки женщины повалились на пол. Он поочередно расправился с каждой из них, не оставив ни единого шанса. Вокруг валялись ошметки тел, а стены и пол были залиты кровью.

– Льюис, это ты? – спросил Дэвид. – Я не могу пошевелиться.

Льюис поспешил к Дэвиду и принялся рвать черную субстанцию. Когда больше ничто не удерживало хозяина, кот ухватил его за одежду и оттащил в сторону.

– Мрау, – вместо привычного «мяу» грозно сказал Льюис.

Кот чувствовал, что очень скоро потеряет сознание. Борясь с головокружением, он сел на пол и прислонился лбом к стене.

– Дружище, что с тобой? – мистер Розен обнял тигра и почувствовал, как тот быстро уменьшается в размерах.

Клыки исчезли, конечности вернули свой былой вид, и вот на руках Дэвида, тяжело дыша, с закрытыми глазами лежал Льюис.

– Эй, малыш, очнись. Ты чего? – Дэвид погладил кота по голове и положил ладонь ему на грудь, чувствуя, как медленно бьется сердце. – Льюис, даже не думай. Очнись.

Кот медленно угасал. Его сознание было готово раствориться в забвении. Дэвид не знал, что ему делать, куда бежать и кого просить о помощи. Тело Льюис становилось все легче.

– Отдай ему, – за спиной Дэвид услышал женский голос.

Он повернулся и увидел Дороти, стоящую в дверях. Но не одну из тех, что нападали на него, а настоящую. Глаза женщины были слепы – зрачок и радужку заволокло мутным бельмом.

– Мама?

– Дэвид, отдай ему часть себя. Я вижу ваши души. Они похожи, как братья близнецы. Отдай ему часть.

– Как? Я не знаю!

– Прижми его к себе. Почувствуй, как душа горит в тебе, и представь, что отдаешь ему. Быстрее.

Дэвид крепко прижал Льюиса к себе и постарался повторить все в точности, как она говорила. От горящего сгустка энергии в груди отделился кусок и, вырвавшись через ребра, перешел к коту.

– Теперь нужно немного подождать, – сказала женщина.

– Долго?

– Мяу, – вместо нее ответил Льюис.

– Ты жив! Получилось, – Дэвид снова крепко прижал его к себе.

– Мяу, – сдавленно ответил кот.

– Прости, – мистер Розен помог Льюису спуститься на пол. – Ты спас мне жизнь, дружок.

– А ты ему, – заметила Дороти. – Если раньше ваши души были похожи, то теперь они почти единое целое. Со временем все восстановится.

– Спасибо. Мама, это действительно ты?

– Пока что я, – с грустью ответила Дороти. – Льюис напугал их, и они отступили, но скоро обязательно вернутся.

– Кто они?

– Части меня, пораженные заразой, – ее пустые глаза смотрели мимо сына.

– Я хочу вытащить тебя отсюда. Как это сделать?

– У всего на свете есть своя первопричина. Сердце хвори. Оно где-то спрятано, но его ростки расползлись повсюду.

– Но где оно? – Дэвид был готов действовать.

– Не знаю. Я слишком долго пробыла в бреду, лишенная собственного «Я». Но… Я могу попытаться показать тебе, как все произошло, и, возможно, ты сможешь его найти. Сынок, подойди ко мне, – женщина вытянула вперед дрожащие руки.

Дэвид взглянул на Льюиса, чтобы убедиться в том, что он тоже не видит никакого подвоха. Кот одобрительно моргнул, и мистер Розен сделал несколько шагов к матери. Ее холодные ладони прикоснулись к его лицу.

– Увидь все моими глазами, – сказала Дороти.

Дэвид почувствовал, как проваливается куда-то, а затем его ослепила яркая вспышка.