Чёрный фимиам

* * *

Пэйт растерянно хлопал глазами.

- Ты понял? - спросил его Сингур. - Всё понял, что я сказал?

Старик потер лоб и повторил:

- Я поставлю все деньги на тебя и встану поближе к считарю. Когда бой закончится, я сразу же иду забирать выигрыш. Выхожу с площади и отдаю деньги Гельту, - балаганщик кивнул на внучка.

Мальчишка глядел обиженно, исподлобья. Когда стало понятно, что бой ему не глядеть, а вместо этого как дураку околачиваться на площади, ожидая деда, он надулся от досады и теперь всем видом показывал, как сильно оскорблен.

- Гельт, что делаешь ты? - повернулся Сингур к пареньку.

- Я бегу к синим лестницам, оттуда через улицу белых домов, затем по голубым лестницам, зеленым и там отдаю деньги Алессе.

- А я, - не дожидаясь, когда к ней обратятся, выпалила девушка, - забираю кошелек и через желтые дома спускаюсь к балагану. Эгда с Хлоей собирают кибитки, деда и Гельт уже будут здесь, когда я прибегу, мы сразу уезжаем.

Сингур кивнул.

- Да. И мы в расчете. Я ничего вам не должен и больше с вами не поеду. Вы сами по себе. Мы - сами по себе.

Пэйт, стиснул в кулаке бороду и сказал только:

- Опасно...

Его собеседник пожал плечами:

- Не особо. Если всё сделаете, как говорю, и не будете мешкать.

Пэйт вскочил и забегал туда-сюда в сгустившемся полумраке.

- Послушай, рисковое дело-то. Может, нанять каких охранителей?

Мужчина хмыкнул:

- Каких? Тебя тут никто не знает, ты тоже никого не знаешь, а выигрыш понесешь такой, что на месте охранителей я бы тебя уложил в первой же канаве. А, может, и на площади прямо. Нужен ты им, охранять тебя.

Пэйт замер. В нём в непримиримой схватке сошлись страх, здравый смысл и жажда наживы.

- Ты так уверен, что я получу этот выигрыш, что...

- Ты получишь этот выигрыш, - спокойно сказал Сингур. - Но ты можешь не рисковать. Я просто предложил. Если хочешь. Если нет...

Эгда смотрела на брата со страхом и надеждой одновременно. Если он поставит все имеющиеся сбережения и Сингур вправду одержит победу в схватке, у них будет столько денег, что можно будет осесть, купить домик и хозяйство. Потому что ездить в кибитках, когда нет крепких мужиков в попутчиках, с каждым годом все опаснее. Да и девки входят в такую пору, что им пора подыскивать мужей, а кому они нужны - без гроша за душой? Старики же с каждым годом становятся лишь дряхлее.

- И лишнего с собой не тащите, - посоветовал Сингур, подавляя зевок. - Если вдогонку пустятся, вам барахло только помешает. Я б на твоем месте всем по лошади купил, а кибитки бросил.

У Пэйта сердце подскочило к горлу. Ввязывается же он на старости лет! Ой, дурень плешивый... Его собеседник, словно почувствовал немудреные опасения и потому изрёк:

- Если боишься, лучше вовсе не браться. Страх - плохой помощник.

- Деньги нужны, - хмуро ответил Пэйт.

- Это да, - согласился вальтариец. - Деньги всегда нужны.

- То-то и оно.

Сингур покачал головой:

- Не дрожи. Я вижу дорогу. Если все сделаете, как сказано, ничего вам не грозит, кроме отбитых об сёдла задниц.

Алесса и Хлоя захихикали.

- Бой послезавтра. Озаботься лошадьми.

Балаганщик мрачно кивнул, но потом не удержался и спросил:

- А почему тот, второй, не приходил к тебе? Сальха. Мог бы перебить цену Лароба...

Эшин брат усмехнулся:

- Зачем? У него самый сильный уличный боец в Миль-Канасе, а, может, и во всей Дальянии. Он в нём уверен. А меня знать не знает.

- Лароб рискует, - поерзал Пэйт.

В ответ Сингур равнодушно пожал плечами:

- Не особо. Как и ты. Просто он об этом не знает.

Старик опять подергал себя за бороду и спросил:

- А чего ты так уверен, что можешь свалить Сальхиного бойца? Он, вон, говорят, здоровый, как бык.

- И что? - спросил мужчина. - Тесак тоже был здоровый.

- Но Сальхин боец бил Тесака! - возразил Пэйт.

- Дак чего ты тогда волнуешься? - удивился вальтариец. - Я ж его тоже побил.

- Тьфу! - балаганщик сел. - А если этого не побьешь? Чего ты уверен так?

- Побью, - успокоил его собеседник. - Сиди ровно, спи крепко, не дергайся. Я любого побью.

В ответ на это бахвальство кособокая Эгда только неодобрительно покачала головой, а Хлоя, Алесса и Гельт с восхищением переглянулись.

* * *

Брат привел её в гостевой дом. Белый с плоской зелёной крышей и красными цветами в глиняных вазонах на входе. Двери здесь были, как везде в Миль-Канасе - сверху полукруглые, железные и с тяжелым кольцом вместо ручки. Внутри же оказалось прохладно и чисто. Служанка провела постоялицу в одну из небольших, но уютных комнат.

Эша огляделась. Красиво... Очень красиво. И можно помыться. В маленькое окно не заглядывает солнце, потому что дикий виноград висит снаружи пологом.

Девушка повернулась к брату:

"Я буду ждать тебя здесь?"

Он кивнул.

- Тут хорошо. Пэйт со своими уедут сразу после боя. А ты сиди здесь. Выкупаешься, поешь, выспишься на кровати. Дождешься меня. Если вдруг не дождешься, деньги вот, - он положил на стол кошель с несколькими тяжелыми монетами. - Но ты дождешься. Я приду в тот же день или на следующий. Как повезет.

Сестра вцепилась ему в руку, испуганно заглядывая в глаза, а потом ее пальцы запорхали, сплетая знаки в слова.

"Тебе будет плохо. Очень плохо. Возьми меня с собой!"

- Переживу. Ты останешься здесь. Поняла? Никуда выходить не будешь. Здесь тебя никто не найдет.

Он замер, словно прислушиваясь к чему-то в себе, кивнул и повторил:

- Никто. Если сама не выйдешь.

"Не выйду".

- Вот и молодец. Давай мне кисет.

Услышав эти слова, девушка побледнела и отступила на шаг.

- Давай сюда, - повторил брат.

Эша покачала головой.

- Я. Сказал. Дай. Кисет.

Его глаза потемнели, зрачок стремительно расширялся, заполняя собой всю радужку, Эша испуганно отвернулась, пошарила за пазухой и вытянула на свет кожаный кармашек с плотно затянутой горловиной.

Сингур взял кармашек, раскрыл его и, не глядя, на собеседницу, сказал:

- Иди, тут есть баня, служанка тебя ждёт и проводит. Мойся. И не торопись. Кто знает, когда в следующий раз придется.

Эша кивнула, хотя в горле было горько от подступающих слез. Она ушла. А когда вернулась, брат уже исчез, только воздух в комнате стал еще горше да на столе лежал потертый кисет.

* * *

Евнух - невысокий круглый человечек - выбежал навстречу нежданным гостям из-за реющих занавесей, которыми была разделена общая зала. Лицо смотрителя дома удовольствий сперва сделалось растерянным, затем испуганным и уж после исполнилось понимания, деланного восторга и почтения.

- Ах, моя госпожа, ах, моя госпожа! - залепетал с придыханием человечек и, поймав длинный рукав одеяния Многоликой, в знак почтения коснулся губами шелкового краешка.

В лицо гостье он старался не заглядывать и всячески отводил глаза. В этом не было ничего удивительного - простым смертным смотреть на Многоликую неприятно и больно. Стиг видел, как побледнел хранитель дома при первом взгляде на храмовую деву - не поверил глазам. И правильно.

Пока человечек раскланивался и выражал всяческий восторг от визита высокой гостьи, глаза его - холодные и пронзительные, пристально следили за дюжиной мечников, которые втянулись в залу следом за своей госпожой.

Четверо вооруженных мужчин сразу устремились к лестнице ведущей наверх и встали по бокам, еще четверо быстро рассредоточились по залу, проверяя альковы, двое остались стоять за спиной спутницы, еще двое застыли у входных дверей.

Хранитель дома обеспокоенно обводил вооруженных охранников глазами, не забывая при этом льстиво улыбаться.

Эная смерила евнуха растерянным взглядом и замерла, озираясь:

- Как твоё имя? - спросил у смотрителя, выступивший из-за спины Многоликой Стиг.

- Хоко Арн, - поклонился евнух и тут же сверкнул на кого-то глазами, одновременно щелкнув пухлыми пальцами.

Через миг из-за шелковой занавеси выбежала служанка с подносом, на котором стоял кувшин вина, чеканный бокал и ваза с фруктами. Девушка склонилась перед дорогой гостей, но Эная раздраженно взмахнула рукой, отказываясь от подношения вежливости.

Мечники застыли, словно каменные изваяния.

Хоко снова щелкнул пальцами и рядом с ним тот час вырос крепкий мужчина при оружии. Судя по бугрящимся мускулам, переломанным ушам и кривому носу, когда-то этот человек выходил на ратный круг, а сейчас, по всей вероятности был нанят домом старшим в охрану.

- Чем обязаны? - спросил евнух, деликатно отступая на полшага и давая Многоликой возможность пройти. - Чтобы ни привело вас сюда, знайте, в нашем доме не происходит ничего противозаконного и нечего опасаться.

- Вот печать далера, - сухо сказал Стиг. - Нам дозволено всё здесь осмотреть. Прикажи своим людям, чтобы все оставались внутри, пока мы не уйдем.

И он протянул Арну глиняный оттиск с золоченой лентой.

Евнух почтительно поклонился, не глядя передал печать служанке, и кивнул своему мордовороту:

- Ашват, делай, как приказано - везде проведи, всё покажи, проследи, чтобы никто не возмущался.

Охранник кивнул и коротко свистнул, видимо подавая сигнал своим людям.

Многоликая не слушала разговоры мужчин. Если же сказать вернее, её эти разговоры не занимали. Пока велась беседа, храмовая дева внимательно оглядывалась, словно к чему-то прислушиваясь. В выражении её глаз не было любопытства, лишь сосредоточенность, будто она искала потерянную вещь, которая, как доподлинно известно, должна находиться где-то здесь, под этой самой крышей. Эная отдернула одну из занавесок, прошла через роскошную залу. Следом за ней неотступно следовали двое мечников.

Голая рыжая девица, устроившаяся верхом на посетителе, испуганно ойкнула и замерла, не зная, что делать - то ли продолжать то, за что ей заплатили, то ли скатиться на диван.

Стиг помог ей с принятием решения - швырнул покрывало, чтобы шлюха и ее клиент прикрылись и не оскорбляли взор гостьи. Впрочем, Эная смотрела сквозь людей.

- Это не здесь, - сказал дева храма, круто развернулась и вышла обратно в холл.

Про себя Стиг подумал, что сестра привела их в дом удовольствий в самый удачный час - ночные посетители, даже припозднившиеся, уже разошлись, а вечерние еще не стянулись. Потому девки в большинстве своем отдыхали от трудов и не бегали туда-сюда, тряся прелестями. Да и полупьяные мужики со спущенными штанами не сидели на каждом диване.

Хоко Арн с недоумением следовал за гостями и такими взглядами одаривал выглядывавших из альковов любопытных шлюх, что они почитали за лучшее исчезнуть.

Возле входных деверей, у самого порога, Многоликая снова замерла, прислушиваясь к чему-то и, по всей видимости, этого не слыша. Легкая тень набежала на прекрасное лицо, и дева храма небрежно тряхнула кистями рук. С тонких пальцев по воздуху медленно поплыла золотая пыль.

Евнух шумно сглотнул, следя глазами за струящейся мерцающей кисеёй. Та медленно плыла над полом, взвихряясь и распадаясь, словно клочья тумана. Однако уже через миг стянулась в общий поток, уплотнилась и потекла вверх, вдруг превратившись в переливающийся силуэт стройной полуголой девушки с длинными ногами и копной вьющихся волос. Девушка, странно изогнувшись, спешила к лестнице.

- Госпожа, это... - начал было Арн, но старший мечник негромко и предостерегающе поцокал языком и евнух осекся.

Эная слова смотрителя борделя не слушала, она поднималась за мерцающим видением. Стремительно прошла длинным коридором, не обращая внимания на толпящихся вдоль стен шлюх, завернула за угол и замерла перед запертой дверью.

Золотой призрак проплыл сквозь створку и Эная кивнула оцепеневшему Хоко. Тот встрепенулся, сдернул с пояса связку ключей, отпер дверь и уже собрался было идти следом за Многоликой, но один из мечников удержал его за плечо и отстранил.

Немолодой уже мужчина лежал на кровати, стиснув бедра стройной, прыгающей на нём чернокожей девки. Увидев вошедших, он резко отшвырнул от себя шианку и испуганно сел, поспешно запахиваясь покрывалом. Потное лицо побледнело, рот открылся и закрылся:

- Сэлли, ты...

Однако уже через миг взгляд посетителя дома прояснился.

На мужчину не обратили внимания, а голую шлюху, которую он с себя сбросил, цепко ухватил за локоть мечник.

Тем временем золотой силуэт продолжал бродить по комнате. Эная наблюдала. Призрачная девушка склонялась к кому-то, с кем-то говорила, провела кого-то на ложе... Многоликая видела всё, что происходило, но не видела главного - мужчину, который был в этой самой комнате, с этой самой девкой.

- Кто покупал тебя? - повернулся Стиг к чернокожей. - Говори.

Та хлопнула глазищами и ответила растерянно:

- Мужчина покупать. Хорошо платить. Очень хорошо. Как звать - не знать. Ничего не рассказать, сделать свое и уйти. Я звать, чтобы приходить еще. Очень щедро платить, не делать боль. Но сказать - дорого.

- Зачем он сдвигал кровать? Почему ты лежала одна? - жестко спросила Эная.

Шлюха развела руками:

- Мужчины странный. Они, то одно хотеть, то другое. То сверху, то сзади, то снизу. Что в их голова я не знать. Он двигать кровать, чтобы ему не мешать. Потом смотреть окно. Я думать, он бояться, что кто-то глядеть, сказать жене. Тут стоить дорого, он не быть богат.

- Почему ты его испугалась? - спросил Стиг.

Чернокожая скривила полные губы:

- Он двигать кровать, быть... Как это сказать... - она пощелкала пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.

- Испуган? - попытался угадать Стиг.

- Нет! - возмутилась шлюха. - Не испуган.

Она снова пощелкала пальцами:

- Быть... распалён, вот! Хотеть женщина. Очень хотеть. Я бояться - он делать боль, - девка качнула шелковистым бедром и сказала, мечтательно закатив глаза: - Но он не делать, совсем. И платить очень хорошо. Много.

Эная задумчиво смотрела на шианку.

- Он тебе понравился? - спросила она.

Та мечтательно улыбнулась:

- О, да... так хорошо платить редко...

Стиг хмыкнул.

- Куда он пошел, знаешь? Что-нибудь он тебе говорил?

Чернокожая погрустнела и потеребила в руках длинную кудрявую прядь:

- Нет. Сказать, я слишком дорогая шлюха.

Многоликая оглянулась на евнуха и спросила:

- Сколько он заплатил?

- Серебряный талгат, - без запинки ответил Хоко. - Госпожа моя, он очень спешил, был возбужден, мне показалось, деньги ему не важны, важнее было... уединиться.

- Талгат? - удивился Стиг. - Что такого в этой шлюхе, что за нее заплатили, как за виргского скакуна?

Арн развел руками:

- Ничего. Он её даже не выбирал, схватил за локоть и поволок наверх, а монету мне сунул, не глядя. Это огромная плата, мы не подходили к дверям и не приставляли охрану. За эти деньги он мог делать с ней все, что угодно, и дом не предъявил бы претензий.

Девка, о которой говорил евнух, горделиво улыбалась.

- О чем ты говорила с ним? - спросила Эная. - Ты болтала очень много. О чем?

Чернокожая пожала плечами:

- Не помнить. Он быть распаленный. Такой мужчина надо успокоить, иначе он делать боль. Я говорить о том, как он хорош и как я в восторг, что он меня купить, я мять его тело, чтобы он стать добрее, я лежать с ним, пока он отдыхать, а потом я делать ему хорошо, когда он захотеть. И все без боль.

Эная задумчиво прошлась по комнате. Заведение было одно из самых дорогих в городе. Здесь следили и за чистотой, и за красотой, и за обстановкой, и за девушками. Мужчина, который так заинтересовал Многоликую, вряд ли нарочно выбирал этот дом, он просто уходил от преследования. Но как он почувствовал, что за ним идут? И как успел скрыться? Впрочем, понятно, как. Если даже магия храмовой девы его не чувствует, то что уж говорить о мечниках.

- Идём, - кивнула Эная Стигу.

Брат склонил голову и отступил, пропуская спутницу вперед.

- А мне не платить? - послышался удивленный голос.

- Что? - Стиг обернулся.

Шлюха смотрела на него с обидой:

- Мне не платить, за что я рассказать? - с разочарованием спросила она.

Евнух цыкнул от двери на наглую девку, но та и ухом не повела. Мечник усмехнулся, пошарил на поясе и бросил ей медяк. Шианка ловко поймала монетку и улыбнулась, сверкнув белыми зубами.

- Если он придет снова, и ты пришлешь за нами в Храм, получишь два серебряных талгата, - сказал Стиг.

Голубые глазищи вспыхнули.

- Я прислать, если он приходить! Ты хорошо платить!

Ну, еще бы.

* * *

Стиг не часто встречался с Безликим, и его это вполне устраивало. Сложно смотреть в глаза тому, чьи черты не угадываются. Вне храма Истр был незаметен, его лицо уже не казалось зыбким, как отражение на воде. Оно просто не запоминалось. Вообще. Увидишь и забудешь. Магия, дающая множество преимуществ. Однако она же просит высокую плату.

Когда-то Истр умрёт. Но в тот же день в одном из храмов Дальянии родится новый Безликий. Возможно даже, его дар перейдет к Стигу. Впрочем, какой сосуд выберет себе отлетевшая душа, угадать невозможно. Вместилищем может оказаться любой из храмовых мечников старше двадцати. И не имеют значения ни местоположение храма, ни заслуги выбранного, ни ловкость, ни ум, ни способности к магии. Выбор был необъясним и оттого мог пасть на каждого. Возродится Безликий, умрёт мечник, но для того, чтобы первый снова мог жить в ином воплощении. Так было и так будет, на этом держится сила и власть Дальянии, поэтому перед ней склоняются другие государства. Нет ничего сильнее магии бессмертного Безликого. Убить его невозможно, отыскать тоже. Он может ходить, где хочет, не боясь быть узнанным.

- Мы не нашли того человека, - сказал Стиг. - Эная не смогла поймать его в Сеть, не смогла увидеть даже тогда, когда мы отвели ее туда, где его потеряли - в дом удовольствий в квартале пурпурных лестниц. Даже шлюха, которую он покупал, ничего ценного не рассказала.

Истр улыбнулся.

- А ведь это прекрасно, Стиг, ты так не думаешь? - спросил он мечника.

Тот в ответ на это с непониманием спросил:

- Что именно прекрасно? Что человек сумел скрыться или что мы не можем его отыскать?

- Азарт, - пояснил Безликий. - Предвкушение. Любопытство. Я разговаривал с далером, а тот узнавал у покровителей Ночных Теней - ничего ли не случалось странного и противозаконного в Миль-Канасе за последние сутки. Ничего. Тишина. Если не считать того, что кто-то побил человека Лароба на поединочном кругу. Не нужно отращивать вторую голову, дабы понять - Лароб попытается отыграться. У него давнее соперничество с Сальхой. А человеку, который побил его бойца, наверняка нужны деньги, сколь бы странным он ни был. На поединочные круги идут только за деньгами и потом уже за славой. Думаю, на днях будет бой с хорошими ставками. Я попросил далера, чтобы нас известили о том, где этот бой произойдет. Ваше дело - не упустить нужного нам человека снова. Его необходимо задержать хотя бы потому, что он не подчиняется магии.

Стиг удивленно посмотрел на собеседника:

- Если Лароб отыскал этого мужика, значит, мы уже сейчас можем узнать, где он?

Истр кивнул:

- Можем. И я узнал. Но там, где он был, его уже нет. И куда он снова растворился, не знают даже Ночные Тени. Но согласие Лароб от него получил.

Мечник помолчал и спросил снова:

- Не лучше ли взять его до боя?

Безликий в ответ на это лишь покачал головой:

- К чему спешить? После боя он устанет, как было и в прошлый раз. Уставший человек часто совершает глупости. В прошлый раз вы смогли довести его до дома удовольствий, верно? Но тогда вы не знали, на что он способен. Сейчас знаете. Он не полез в драку и пытался сбежать, значит, он был слаб и не хотел неприятностей. Пусть себе выйдет на круг. Люди сделают ставки, покричат, кто-то сорвет выигрыш. А вы присмотритесь. Да и я тоже. Он не знает, что сбежать уже не получится, пусть доводит своё дело до конца, а мы доведем своё. Такой человек не должен ходить на свободе. Ему нужен хозяин.

Стиг кивнул, но не успел даже поклониться, как вновь оказался в прохладном полумраке Храма, напротив статуи девы, держащей в руке чашу с огнем.

Беглецу нужен хозяин... Стиг не был кровожаден, не был он и бессмысленно жесток, но, как и всякий храмовый воин, привык неукоснительно исполнять приказания. Любые. И все же в этот раз что-то не давало ему покоя. Он замер, пытаясь понять, что за противоречие бередит душу?

Так и не разобравшись, он двинулся прочь. Каменная дева проводила его взглядом незрячих белых глаз.