D7

D7

ФИЛИП ФРАКАССИ

1.

— По стаканчику перед сном?

Ужин оказался откровенно несъедобным для них обоих, и хотя они были не совсем в глуши, всё вокруг казалось незнакомым. А теперь вот застряли где-то между двумя точками на карте Штатов — одной у Западного побережья, другой у Восточного — в этом смутном, ничейном клочке страны, где ночью выбор прост: либо забегаловка с липкими полами, жирными столами (и ещё более жирными чизбургерами, как они уже выяснили), либо вообще ничего.

Отель, который они забронировали, был сносным, но оба жаждали с рассветом снова выехать на трассу и оставить этот душный уголок глубинки за спиной. Если всё пойдёт по плану, через два дня они будут подъезжать к своему новому дому в западной Пенсильвании, променяв смог, пробки и толпы Лос-Анджелеса на три акра леса и дом, достаточно просторный для семьи из четырёх человек (что, в конце концов, и было их долгосрочной целью).

Но Дайан, сидящая на пассажирском сиденье, нервничает.

Ехать обратно в отель по тем же извилистым незнакомым дорогам ночью — совсем не то, что пару часов назад. Тогда хотя бы садилось солнце, и вокруг виднелась земля, давая понять, где ты и куда движешься. Теперь же кажется, будто они мчатся сквозь космос: ночь вокруг такая густая, что гасит свет фар, а сама тьма давит на стёкла машины, словно жаждет проникнуть внутрь.

— В отеле есть бар? Я не заметила.

Пол пожимает плечами.

— Сомневаюсь. Похоже, вечером там только тот пацан на ресепшене. Но, может, найдём бар где-то тут... что там навигатор говорит?

— Не хочу просто так колесить наугад, — отвечает она, чувствуя тяжесть в животе после забегаловки. — Место какое-то странное.

— Ну да... может, просто опустошим мини-бар.

— Не припомню, чтобы там был мини-бар, — усмехается она. — Но мне правда хочется уже вернуться.

— Согласен, — говорит Пол. — Это тот поворот?

— Э-э... — Дайан тыкает в сенсорный экран, открывает карту. — Чёрт, тут даже дороги не обозначено.

— Ну, это нехорошо.

— Да уж. Думаю, надо развернуться и ехать обратно... вот, видишь? — Она показывает на экран, где извилистая чёрная линия известной дороги медленно исчезает за синей точкой их машины, будто оторвавшейся от реальности и теперь дрейфующей в безбрежном зелёном море.

— Клянусь, это был тот поворот...

— Пол, там кромешная тьма. Я вообще не вижу ориентиров. — Дайан вглядывается в окружающую темноту, но различает только густой лес, теснящийся к узкой дороге, и пустое чёрное небо над головой.

— Зато хотя бы не дождь?

— Пол, я...

— Эй, глянь.

Пол указывает вперёд. Дайан наклоняется и замечает тусклый белый свет у обочины впереди, чуть дальше за стеной высоких деревьев. Когда они подъезжают ближе, дорога расширяется, лес отступает, и источник света становится виден полностью.

— Это не отель.

— Ну ещё бы, — оживлённо говорит он. — Но, возможно, бар.

— Байкерский бар, может быть.

— Ещё круче!

— Пол...

— Давай просто... просто проверим.

Когда здание полностью открывается взгляду, Дайан понимает (с примесью облегчения и тревоги), что это действительно бар. Судя по всему, хонки-тонк. Снаружи — тёмные широкие доски, витражи, залитые неоном, и, боже правый, тележные колёса по бокам от входа на крыльцо.

Неожиданно: рядом — большая гравийная парковка, почти заполненная.

Над крышей крыльца, выведенные грубыми (хоть и выцветшими) белыми буквами во всю длину здания, красуются слова:

«HAPPY’S BAR & GRILL».

— Ты только посмотри! — Пол явно в восторге от находки. — И ни единого байка на парковке. Просто хорошие парни хорошо оттягиваются. Чёрт, держу пари, там ещё и группа играет.

— Пол...

— «Бар и гриль»? Дорогая, мы могли бы тут поужинать. Готов поспорить, тут лучшие бургеры в штате.

— Пол, я устала.

— Один стаканчик, — говорит он, паркуя гибридный кроссовер между двумя забрызганными грязью пикапами. — Один стаканчик — и возвращаемся в отель. Просто хочу, ну, знаешь... окунуться в местный колорит.

Дайан вздыхает.

— Ладно. Один. Но слушай, группа или нет... — добавляет она, распахивая дверь и выходя в холодную ночь.

— Что?

— Никаких танцев.

Пара поднимается на широкое крыльцо с деревянным настилом, затем останавливается перед закрытой дверью, изучая приколотую к ней табличку:

НИКАКОГО ОРУЖИЯ

НИКАКИХ НОЖЕЙ

НИКАКИХ ДРАК

Дайан бросает на Пола косой взгляд. Он отвечает тем же.

— Чёрт возьми, дорогой, — сладко говорит она, — придётся оставить AR-15 в багажнике.

— Как бы не так, — хрипло отвечает Пол, упирая руки в бока. — Это же Америка, чёрт побери.

Дайан смеётся, но ни один из них не тянется к двери, будто между ними и тем, что ждёт внутри, незримая преграда — дрожащая мембрана сопротивления, которую нужно преодолеть усилием воли.

— Они открыты, да?

Пол кивает.

— Слышу музыку. И машины... — неуверенно добавляет он, указывая на заполненную парковку.

— Конечно, разумеется.

Внезапно, словно отрывая пластырь, Дайан делает шаг вперёд, хватает большую дверную ручку и дёргает.

Дверь без сопротивления распахивается. Тёплый свет заливает их тела и деревянные доски крыльца. Что-то душевное и ритмичное — старый электрический блюз в духе Стиви Рэй Вона или Джеффа Бека — вибрирует в воздухе, манит внутрь.

Пол и Дайан в последний раз быстро переглядываются.

Всё в порядке, да?

Затем Пол пожимает плечами, кладёт руку на спину жене, и вместе они входят в бар — в свет, в музыку.

За ними дверь бесшумно захлопывается... и запирается.

2

К лучшему или к худшему, но интерьер бара «Happy’s Bar and Grill» оказался почти точь-в-точь таким, каким Дайан его себе представляла. Длинный, потертый дубовы й стойкий бар вдоль одной стены, основная обеденная зона с четырехместными столиками и ряд темных кабинок напротив. Чуть дальше — просторная танцплощадка ( вполне сойдет для степ-танцев , подумала она), в углу которой ютится небольшая сцена. Слева от танцпола — темный коридор, ведущий вглубь здания, скорее всего, к мужскому и женскому туалетам. Все здесь — пестрая мешанина из дерева разных оттенков и фактур: пол из потертых досок от сарая ( кофейного цвета, вероятно, от многолетнего вытаптывания ), длинный дубовый бар ( светло-кленовый, по крайней мере там, где его не заляпали ) и столы из лакированной сосны ( ореховые ). Потолок усеян старинными люстрами, покачивающимися от дуновения современных черных вентиляторов — все они лениво вращаются, ровно настолько, чтобы воздух не становился слишком спертым.

Неплохо , — подумала Дайан, довольная тем, что место не разочаровало. Черт, может, даже будет весело.

Бар, как они уже догадались по машинам на парковке, действительно был полон.

Почти все кабинки и столики заняты.

Так почему же здесь так чертовски тихо?

Ни смеха, ни криков. Ни пьяных возгласов. Ни разговоров…

Просто… тишина.

Кроме этой музыки , — подумала Дайан, оглядываясь в поисках источника.

И тут она его увидела.

Притаившаяся у дальней стены танцпола, обращенная к залу, словно бдительное око, мерцающая яркими пульсирующими красными, зелеными и желтыми огнями и играющая старый блюзовый рок-н-ролл — будто насильно впихивала в это проклятое место полное брюхо веселья.

Джукбокс.

Дайан почувствовала, как Пол дернул ее за локоть, и обернулась. Он смотрел прямо перед собой, губы сжаты в недовольную складку.

— Что?

Он взглянул на нее, затем наклонился и прошептал:

— Мне кажется, нам здесь не рады.

Минутная радость Дайан, только начавшая закипать, тут же угасла. Она снова осмотрела бар — и вдруг, с ужасом, поняла, о чем он.

Все смотрят на них.

Все.

Каждый столик, каждый стул, каждое барное кресло, каждая кабинка. Даже бармен уставился на них, слегка разинув рот от изумления — будто двое зеленокожих инопланетян с щупальцами вместо рук только что вошли в заведение.

Дайан также заметила, что здесь нет официанток с подносами еды, нет уборщиков, собирающих посуду, и никто не заказывает новых напитков в баре.

Танцпол пуст.

Каждый — каждый человек — сидит за столом, на стуле или в кабинке и просто…

Смотрит на них.

Дайан наклонилась к мужу, не отрывая глаз от странной толпы.

— Может, уйдем?

Пол кивнул.

— Абсо-блин-лютно.

Они обделали шаг назад. Пол поднял руку, помахал.

— Извините, что побеспокоили, — сказал он, его голос легко перекрыл звуки джукбокса.

Дайан, сжимаемая тревогой, развернулась и надавила на ручку двери. Та опустилась на несколько сантиметров, но дверь не поддалась.

Она толкнула сильнее.

— Черт.

Пол встал рядом.

— Дай я…

Он ударил ладонью по ручке. Ничего. Прижался бедром к двери…

— Она не откроется, — раздался из-за спины низкий мужской голос. — По крайней мере, сейчас.

Тихий, волнообразный ропот пронесся по залу.

Люди кивали в согласии.

— Надо было бежать! — зло крикнул другой мужчина. — Я же говорил, что придут еще.

— Да заткнись уже, Гарольд, — огрызнулась женщина.

Пол резко обернулся, настороженно окинув взглядом толпу.

— Эй… Я не знаю, что…

Он поднял руки перед собой, словно защищаясь от невидимой угрозы.

Но никто даже не пошевелился. Никто не встал, не подошел. Если что, Дайан показалось, что бармен даже отступил на шаг.

— Раз заблокировалось — значит, заблокировалось, — сказала женщина из ближайшей кабинки, и в ее голосе звучала то ли досада, то ли печаль.

— И даже не думайте пробовать окна, дверь на кухню или аварийный выход у туалетов, — добавил третий, гораздо более молодой мужчина. Он сидел за столиком с симпатичной девушкой; оба были в шортах и футболках, будто пришли в разгар жаркого дня, а не холодной ночи. — Ничего не открывается, — вздохнул он, медленно покачав головой. — Что бы вы ни делали.

Он произнес это с такой обреченной безнадежностью, что Дайан захотелось подойти и обнять его.

Тем временем Пол сделал несколько шагов вперед, вглядываясь в лица. Наконец, он остановился на бармене — пузатом мужчине в джинсах и клетчатой рубашке, с жидкой бороденкой и копной черных волос над широкими карими глазами.

Кажется, всем здесь не помешала бы бритва, — мелькнуло у Дайан. Она не хотела быть резкой, но не могла не заметить щетину почти у всех мужчин и растрепанные волосы многих женщин.

— Послушай, в чем дело? — спросил Пол, обращаясь к бармену. — Давай, чувак. Мы хотим уйти.

— Как и все остальные, — крикнула молодая женщина из дальнего угла, и по залу прокатился гул — на этот раз не просто согласие, а скорее горькая усмешка.

Несколько человек даже хихикнули.

Кто-то заплакал.

3

— Вот вам местечко, народ! — крикнул худой долговязый мужчина в центре зала, указывая на Пола и Дайан. — Столик как раз освободился! Он ехидно хих икнул и театрально протер ладонью соседний стол и стулья. — Последний, кажись, так что берите, пока не заняли!

— Господи, Джон, — фыркнула женщина рядом с ним. — Не будь скотиной.

Он резко повернулся к ней (наверное, к жене или подруге), и она отпрянула.

— Я не скотина! — почти завопил он. — Я, блядь, помогаю!

— Ладно… — пробормотала она, глаза наполнились слезами.

— Успокойся, приятель, — сказал другой мужчина с соседнего столика, его руки, толстые как питоны, обтянуты черной футболкой. — Не усугубляй.

Он встал, посмотрел на Пола и Дайан и кивнул в сторону свободного стола.

— Но он прав. Садитесь, если можете. Стулья на исходе, а на полу… ну, думаю, стул все-таки удобнее.

Пол медленно кивнул.

— Конечно… что угодно лучше пола.

Он бросил Дайан взгляд «что за чертовщина?» , но она лишь покачала головой.

Прокладывая путь между спинами и плечами посетителей, Дайан заметила кое-что странное ( вернее, еще более странное ) в людях вокруг.

Во-первых, никто не ел. Ни полупрожаренных стейков, ни тающих мороженых, ни чизбургеров с картошкой… вообще никаких тарелок.

Еще страннее — не было напитков. Вернее, напитки были, но не… напитки.

У каждого за столиком стоял стакан воды. Некоторые потягивали ее, пока Пол и Дайан проходили мимо. Но не было ни пива, ни коктейлей, ни виски, ни джина с тоником. Только… вода.

Когда Пол подвинул ей стул, Дайан наконец осознала, что еще ее беспокоило — то, чего она не могла ухватить, пока не подошла ближе.

Все в этом зале выглядели совершенно, безоговорочно… изможденными.

Более того? Они воняли. Весь бар пропах потом, будто они с мужем забрели в раздевалку хоккеистов сразу после двойного овертайма.

Усевшись, Дайан едва сдержала желание пригнуть голову и понюхать свои подмышки, но тут к ним подошел бармен — усталый, изможденный, с двумя пинтами воды в руках.

Он поставил по стакану перед каждым, вытер руки о клетчатую рубашку.

— Осталась только водопроводная, но пить можно. Покажу, где раковина за барной стойкой. Когда опустошите — сами нальете.

Он виновато добавил:

— Во мне еще осталась капля гордости, так что первый раунд всегда разношу сам. Это все-таки мое заведение, черт возьми, и…

Он запнулся, словно не понимая, что значит «его заведение» и имеет ли это вообще значение в данной ситуации.

— Вы — Хэппи? — спросила Дайан, почувствовав волну жалости к этим людям.

— Ага, — ответил он. — Добро пожаловать, наверное.

— Можно нам по пиву? — спросил Пол. — «Будвайзер» сойдет.

Хэппи странно прищурился, будто Пол говорил на иностранном языке.

— Вам… вам не нужно пиво, друг. Пейте воду.

Он наклонился так близко, что Пол едва не отпрянул от его запаха — тела, дыхания.

— Но если хотите чего покрепче — берите сами. За мой счет.

— А еда? — спросила Дайан. Она не была голодна, но хотела понять, что здесь происходит, почему все так странно.

— Рационирование, — просто сказал он, будто это само собой разумелось. — Вам выдадут порцию…

— Значит, нам меньше достанется, — бросил кто-то с дальнего конца стойки.

Хэппи обернулся, сжимая руки.

— Они не виноваты! — рявкнул он, окинув взглядом зал. — И я буду обращаться с ними так же, как с любым из вас.

Некоторые кивнули, другие просто уставились в пустоту, безразличные.

— В любом случае, — вернулся он к Полу и Дайан, — скоро, похоже, снова начнется, так что мне надо дать ногам отдохнуть.

Когда Хэппи ушел, Пол повернулся на стуле, окликая его:

— Что начнется?

Но бармен не ответил. Он зашагал за стойку и уселся на табурет, опустив голову, будто задремал.

Песня в джукбоксе затихла, и на мгновение в баре воцарилась мертвая тишина. Дайан огляделась и заметила, что все смотрят на джукбокс.

Будто ждут, какая песня будет следующей.

Пол и Дайан, сами не понимая почему, тоже повернулись к аппарату.

Дайан представила джукбокс огромным разноцветным лицом, его единственный глаз — широкое окно, за которым виднелись сотни черных пластинок. Механическая рука металась между ними, выбирая. Под «глазом» — ряды названий песен, каждому присвоен код для воспроизведения. А ниже — два ряда светящихся кнопок, тускло мерцающих, словно ухмыляющийся рот с желтыми зубами.

Пока все наблюдали, аппарат сам сменил пластинку, хотя никто даже не приближался к нему.

Наверное, кто-то заранее оплатил сразу много песен подряд, — подумала Дайан, когда джукбокс приготовился играть.

Внезапно музыка взорвалась из решетчатых динамиков — так громко, что Дайан ахнула, а Пол дернулся, будто его ударили. Звук шел отовсюду, бас бил так сильно, что Дайан почувствовала вибрацию в черепе.

П ол уставился на нее, глаза расширены.

— Может, у них скрытые колонки? — прокричала Дайан, едва перекрывая шум… шум этой песни.

И что это вообще за песня? — мелькнуло у нее. Она не могла определить этот рокабилли-мотив, но вынуждена была признать — он западал в голову, несмотря на безумную громкость, в десятки раз превышавшую предыдущую.

Вокруг люди начали подниматься со столов, зал наполнился скрипом стульев и шарканьем ног.

— Популярный шлягер? — спросил Пол, наблюдая, как гости движутся к танцполу.

Танцплощадка заполнялась, но люди все еще продолжали вставать и идти вперед.

— Наверное, — неуверенно усмехнулась Дайан, но ее насторожило, как они стадятся.

И эта песня… что-то щекочет мозг… где я ее слышала?

Она уже собиралась спросить Пола, знает ли он название этого громкого, заводного мотива, как он протянул ей руку через стол. Ладонью вверх.

— Хочешь потанцевать?

Дайан настороженно посмотрела на него, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз приглашал ее на танец. На свадьбе?

Пол не был танцором. Как, впрочем, и она.

И все же… эта музыка.

Эта… песня.

В ней было что-то, заставлявшее подняться, прижаться к мужу и пуститься в пляс.

— Конечно, почему нет? — улыбнулась она.

Но Пол не улыбался. Даже когда она взяла его руку, он не выглядел счастливым или оживленным.

Он выглядит растерянным, — подумала она, но они уже встали, следуя за другими на переполненный танцпол. Дайан окинула взглядом пустые столы и с удивлением обнаружила, что все они теперь пусты.

Ну и шлягер.

Они протискивались между телами, раскачивающимися и сталкивающимися — кто-то обнимался с неприкрытой страстью, кто-то танцевал в одиночку, вскидывая руки в мнимом экстазе. Но чем внимательнее Дайан всматривалась, тем больше движения казались резкими, а объятия — не романтичными, а отчаянными, будто люди цеплялись друг за друга, зная, что здание рушится и ничего не остается, кроме как ждать неизбежного.

Спустя несколько минут Дайан устала. Ноги горели, голова кружилась от духоты и давки. Она посмотрела на Пола — он был бледен, покрыт потом, его движен ия дерганые, неестественные.

— Хочешь присесть? — крикнула она, перекрывая песню, теперь сопровождаемую хриплым голосом кантри-рокера, выкрикивающего бессмысленные для Дайан слова.

Пол кивнул.

— Да, пожалуйста.

Она кивнула в ответ…

И они продолжили танцевать.

Прошло еще несколько мгновений. Они смотрели друг другу в глаза. Взгляд Пола был широким, испуганным, и Дайан предположила, что ее собственный выглядел так же.

— Пол?

— Я не… ты можешь остановиться?

Дайан покачала головой, огляделась и увидела, что остальные наблюдают за ними со странными выражениями.

С жалостью.

— Что происходит?! — закричала она. — Господи, Пол!

Страх перерастал в истерику. Дайан чувствовала себя запертой в собственном теле, будто что-то другое управляло ее движениями, а она была лишь зрителем. Ей хотелось кричать, бежать…

— Помогите нам! — завопил Пол, вглядываясь в окружающих. Но теперь эти потные лица отворачивались — не желая помогать, не желая видеть.

А музыка гремела, изрыгаемая ненасытным, сверкающим джукбоксом, жара становилась удушающей — тела толкались, напирали на Дайан, и она начала молиться, чтобы просто потерять сознание, чтобы это оказалось кошмаром, чтобы этого не могло быть на самом деле…

И тогда она закричала. От ужаса, от бессилия, от страха. Пол орал на других, умоляя ради всего святого помочь им. И Дайан показалось, что в этот самый момент музыка стала еще громч е.

Будто джукбоксу это нравилось.

Будто это он управлял всем.

4

Музыка прекратилась лишь спустя часы, милосердно уступив место новой, более медленной (и гораздо тихой) песне.

Сорок три души в баре «Happy’s Bar and Grill» рухнули на пол — кто-то стонал, кто-то плакал, большинство просто тяжело дышало.

Через несколько минут Пол и Дайан, как и многие другие, доползли или побрели к своим местам, жадно хлебая воду, вытирая пот салфетками и растирая ноющие ноги. Кто-то уже засыпал, положив голову на стол.

Дайан осушила стакан, наблюдая, как Пол делает то же. Она вспомнила слова бармена о том, что следующий раунд придется наливать самим, и пооб ещала себе заняться этим, как только отдышится.

— Пол?

Он поднял палец, допивая, горячее дыхание запотело на стекле. Поставив стакан, он покачал головой.

— Что за чертовщина? — пробормотал он, глаза безумные, лицо искажено гримасой, которую Дайан никогда раньше не видела.

Она оглядела зал, повысила голос:

— Кто-нибудь, объясните нам! Пожалуйста!

Пожилой мужчина за соседним столиком посмотрел на нее.

— Вы думаете, мы знаем, леди? Некоторые из нас здесь уже несколько дней. Черт, никто не знает…

— Заткнись, Ллойд! — рявкнула женщина слева от Дайан. — Мы все знаем, что это. По крайней мере, — она окинула взглядом присутствующих, — те, кто был здесь.

Ллойд попытался встать, но, скривившись, опустился обратно.

— Суеверие! — проревел он, краснея. — Чушь собачья!

— Тогда как ты объяснишь, что происходит? — крикнула молодая девушка из дальней кабинки, слезы текл и по ее лицу. — Это должно быть из-за того, что мы сделали. Это она все устроила!

Голоса слились в гул — кто-то злился, кто-то ныл, кто-то не понимал, о чем речь. Дайан заставила себя встать, игнорируя боль в бедрах. Она повернулась к п ервой женщине.

— Объясните, пожалуйста. Что здесь произошло?

Шум стих, но несколько взглядов уставились на женщину.

Угрожающих взглядов, — подумала Дайан.

— Пожалуйста, — повторила она.

— Закрой рот, Мэгги… — пробурчал Хэппи из-за стойки, но без прежней силы. Он выглядел измотаннее всех. — Ни слова больше.

Он сжал край стойки так, что костяшки побелели.

— Не закрою, — сказала Мэгги, затем повернулась к Дайан. — Я думаю, нас преследует призрак. Вот в чем дело. Призраки.

— Господи Иисусе, — проворчал Ллойд.

— Что вы имеете в виду? — спросила Дайан. — Чей призрак?

Мэгги, несмотря на растрепанные волосы и размазаную тушь, смотрела на Дайан абсолютно трезвым взглядом.

— Девушки, которую убили здесь, на этом самом танцполе, неделю назад.

Высокий тощий мужчина в серой клетчатой рубашке вскочил, в глазах закипала ярость, но тут же поднялся крупный парень (Макс, как выяснилось) и уставился на первого.

— Дай ей договорить. Хватит уже.

Мэгги кивнула, но ее уверенность пошатнулась.

— Продолжайте, — подбодрила ее Дайан. — Вы сказали, девушку убили?

— Да… да, — прошептала Мэгги. — Прямо на танцполе. Многие из нас были здесь той ночью. Мы видели, как это произошло. В каком-то смысле… мы были соучастниками.

Дайан взглянула на Пола, тот пожал плечами. Она ждала, что кто-то прервет Мэгги… но все молчали.

— Соучастниками в чем? — спросила она.

Мэгги сглотнула, и когда она заговорила, голос был едва слышен.

— Мы скрыли это. Господи, прости нас… мы спрятали тело той бедной девушки.

Дайан пробрало холодом.

— Куда вы его спрятали, Мэгги?

Женщина посмотрела на джукбокс.

— Туда. Мы спрятали ее там.

Дайан уставилась на танцпол, где джукбокс теперь играл тихую кантри-песню.

— Вы хотите сказать…

— Именно так, — голос Мэгги дрожал. Она встала, указав пальцем на аппарат, слезы катились по щекам. — Мы закопали ее под танцполом. И теперь эта стерва мстит, понимаете? Она мстит всем нам!

5

— Думаю, я могу помочь.

Пока зал бушевал, а новоприбывшие, очутившиеся в ловушке частично по вине остальных посетителей, требовали ответов, Дайан шепотом обсудила с мужем услышанное.

Выяснились новые подробности: убитая девушка — 22-летняя официантка Салли Тёрнер, у которой не было родни в округе и почти не было друзей. Она жила в трейлере в миле отсюда, доставшемся ей от умершей бабушки.

Когда через запыленны е окна пробился рассвет, всплыли еще более жуткие детали.

Салли встречалась с Элроем Джейкобсом — пьяницей и дебоширом, который подрабатывал механиком в соседнем городке. Она от него залетела, и в ту ночь это было уже очевидно.

— Она была на восьмом месяце, красивая, как спелая груша, — сказала суровая женщина, пока обрывки истории расползались по бару.

В тот вечер Элрой, как часто бывало, пришел к Салли в бар, требуя бесплатного бухла и грозясь измордовать лю бого, кто посмотрит на него или нее не так. Салли только отработала смену и еле стояла на ногах, но Элрой заставил ее остаться, заставил танцевать, несмотря на усталость, несмотря на тяжесть ребенка.

И тогда началась драка. Кто затеял — Элрой или кто-то другой — оставалось предметом споров, но факт оставался фактом: на танцполе завязалась потасовка.

Не просто драка… побоище.

— Клянусь, я видел, как летел стул, — воскликнул лысый мужчина с шеей, длинной как у гуся. — Худшая драка в моей жизни.

Именно тогда Салли упала.

Именно тогда бедную, беременную Салли затоптали — снова и снова, пока она пыталась выползти, спастись. Но тела падали на нее, ломали, раздавили ребенка внутри. Ее пнули в голову, проломили горло стальным носком, сломали шею.

Лишь когда кто-то закричал (возможно, сама Мэгги), люди начали растаскивать дерущихся, окровавленные, избитые мужчины и женщины обернулись на этот жуткий, леденящий вопль…

И увидели Салли.

Быстро стало ясно: она мертва, и ее нерожденный ребенок тоже.

В баре той ночью было около тридцати человек, половина из которых танцевала, когда началась дра ка. Любой из них мог затоптать Салли. Любой бы л соучастником.

— Сначала зашептались женщины, — пробормотал Хэппи, дополняя историю, его сопротивление исчезло теперь, когда правда всплыла. — Не хотели, чтобы их мужей посадили. У некоторых из этих парней, — он окинул зал взглядом, — уже есть судимости. Кто-то на условном.

И тогда они ее закопали.

Они заперли дверь и разобрали часть танцпола. Хэппи помнил, что под ним было техническое помещение, которое он сам забил досками во время ремонта еще лет десять назад.

— Там были аварийные двери во двор, наверное, еще с времен Сухого закона, — сказал он. — Мы взяли полиэтилен, в который заворачиваю кеги, упаковали ее и сложили.

Когда пол застелили обратно, казалось, ничего не произошло.

Кроме крови, конечно, которую быстро отмыли. И кроме вины, которую либо загнали глубоко внутрь, либо закопали еще глубже, чем Салли.

— Когда все закончилось, мы попытались уйти, — сказала Мэгги. — Но дверь не открывалась… не поддавалась. Ни одна дверь.

Она наклонилась к Дайан, голос дрожал от ужаса.

— Самое страшное… через несколько минут нам расхотелось уходить. Мы просто сели за столы, будто так и надо.

— А потом заиграла та песня, — гр омко сказал Ллойд. — Проклятая песня!

Мэгги кивнула.

— И мы танцевали. Танцевали без остановки…

— Не хочу указывать на очевидное, — вмешался Пол, пытаясь осмыслить услышанное, — но вы пробовали просто выдернуть шнур? Или разнести эту штуку вдребезги?

— Джукбокс не подключен уже несколько дней, — пробормотал Хэппи. — Я даже рубильник выключил.

Он поднял глаза на старинные люстры, лицо восковое.

— Что бы ни питало это место… это не электричество. И это нечто неестественное.

— За последнюю неделю сюда пришли еще люди, — добавил крупный мужчина (как выяснилось, Макс). — И остались. Как и мы. Как и вы.

Он развел руками, лицо искажено стыдом и поражением.

— Вот мы и здесь.

— А что насчет этого… Элроя? — спросила Дайан.

Взгляды обратились на высокого тощего мужчину в серой клетчатой рубашке. Того самого, в чьих глазах пылала ярость. Он окинул всех взглядом, затем уставился на Дайан.

— Я нихрена не делал, — прошипел он. — Это не на мне.

— Успокойся, Эл, — рыкнул Макс, и Дайан мысленно поблагодарила небеса за его присутствие.

Тогда Пол взял ее за руку, и в его взгляде читался немой вопрос.

Она знала, чего он хочет.

И знала, что должна попытаться.

Дайан встала и объявила всем в баре «Happy’s Bar and Grill», что у нее есть опыт в общении с потусторонним.

Что она медиум.

Что раньше она контактировала с духами.

Что она, возможно, сможет достучаться до погибшей девушки.

Что она может помочь.

6

После общего согласия группы, что Дайан стоит попробовать свои («фокус-покус-хренокус» — Ллойд / «либеральное вуду» — Хэппи) навыки в общении с разгневанным духом, у нее едва хватает времени на разработку плана, как та самая песня снова гремит из музыкального автомата, и все снова встают — словно зомби — и плетутся на танцпол.

— О боже, так скоро! — стонет Мэгги, покорно пускаясь в вымученный тустеп.

Дайан вцепляется в Пола, когда они присоединяются к толпе, затем извивается и трясется под музыку, сопротивляясь накатывающей волне истощения и тошноты, скручивающей ей живот. Чтобы отвлечься, она смотрит по сторонам, пока не замечает Макса — тот танцует в одиночестве, в стиле ковбойского шарканья, большие пальцы засунуты за ремень, сапоги изящно отбивают ритм.

— Двигайся со мной, — говорит она Полу, и тот лишь покорно кивает, волосы уже слиплись от пота, глаза запали и остекленели.

Держись, муженек.

Извиваясь под оглушительный, грохочущий басами, дрожащий в стеклах ритм, Дайан пробивается сквозь толпу к крупному мужчине, протискиваясь сквозь сдавленные тела, которые качаются и кружатся вокруг, словно живой двигатель безумия.

Подойдя ближе, она кричит Максу, и тот поднимает взгляд, ловит ее глаза. Она замечает проблеск смущения на его грубоватом — но симпатичном — лице, будто он не из тех, кто обычно танцует на публике, уж точно не так энергично. И уж точно не в одиночку.

— Где она? — кричит Дайан, игнорируя повернутые в ее сторону головы, танцующих, которые теперь уставились на нее, на Макса.

Макс задерживает взгляд, будто колеблется, затем его лицо меркнет, и он кивает. Он начинает шаркать к дальнему краю танцпола, ближе к коридору, ведущему к туалетам и запасному выходу.

Дайан и Пол следуют за ним, и большинство расступается, понимая их цель. Но некоторые незаметно бьют ее локтем в спину или дергают за волосы. Позади Пол вступает в перепалку с кем-то, но Дайан продолжает идти за Максом — ей нужно знать...

Нужно увидеть.

Макс останавливается у участка пола, почти неотличимого от остального, но когда он постукивает каблуками и кружится, глаза расширены от ужаса, Дайан замечает швы между досками, будто их недавно разъединяли.

Она вдыхает воздух, ожидая запаха тления, но среди вони потных, дергающихся тел улавливает лишь аромат пота с примесью затхлого пива.

Дайан многозначительно смотрит на Пола, сжимает его руки в своих.

Она закрывает глаза на мгновение, пытается раскрыть разум, распахнуть те экстрасенсорные двери, что позволяли ей общаться с мертвыми в прошлом.

Годы назад, когда они с Полом были в колледже, она проводила спиритические сеансы для детей, потерявших родителей, братьев, сестер, любимых. Чаще всего ей удавалось связаться с духами, дать им говорить через себя, пока ее собственная душа отступала, парила над сценой, привязанная к телу, наблюдала, как ее губы шевелятся словами пришельца. Остальные ахали, рыдали. Некоторые выбегали с криками.

Повзрослев, Дайан оставила работу медиума, желая обычной жизни — детей, дома, работы, которая не привлекала бы ненужного внимания, не делала бы их чудаками в глазах соседей.

Так она похоронила свою тайну, как эти люди похоронили бедную женщину. Засунула в темную дыру, прикрыла, притворилась, что ее не существует.

Но она есть.

Теперь, танцуя с закрытыми глазами, пальцы переплетены с мужем, она протягивает руку — и почти мгновенно, с силой, которой не знала прежде, ощущает дух мертвой женщины. И не только его.

Ярость.

Ненависть.

МЕСТЬ.

Но есть что-то еще... что-то, чего Дайан не может понять. Под всеми этими человеческими эмоциями... что-то неуловимое. Голая потребность. Но посыл ясен.

Дух хочет, чтобы они остались.

Хочет, чтобы они танцевали.

Дайан открывает глаза, подавляя новую волну тошноты.

— Ну? — Пол говорит, выглядит более испуганным, чем когда-либо.

Дайан прижимается головой к его груди, чувствуя его пот, его тепло. Его утешение. — Она здесь, да, — говорит она, а затем он мягко отталкивает ее, раскручивает.

Когда она снова смотрит ему в глаза, ее ужас теперь равен его. — И она в бешенстве.

7

За столиками люди потеют, задыхаются.

Тонированные окна снова потемнели до непроницаемой черноты, новая ночь подкралась к крыльцу «Бара и гриль Хэппи» и накрыла его — всех их — как туча смерти.

У стойки очередь: Хэппи, несмотря на слова о самообслуживании, наливает воду из газировочного пистолета так быстро, как может. Дайан замечает, что он также раздает пачки арахиса и крекеров, и чувствует, как урчит живот.

Она игнорирует дискомфорт, выравнивает дыхание. Чувство, что события ускоряются, движутся к катастрофическому финалу. Местные упоминали, что в первые дни танцевали раз или два, затем каждые пять-шесть часов... а теперь?

Теперь кажется, что это может случиться в любую минуту.

— Я попробую связаться с ней, — говорит Дайан. — Пол, тебе нужно говорить с ней, понимаешь? Уговори ее отпустить нас, этих людей. Как мы делали в колледже, помнишь?

Пол глотает. — Да, ладно. Думаю... — Он оглядывает лица, который смотрят на них. — Мне понадобится помощь. Хотя бы еще двое.

Макс поднимается со стула, как поднимающаяся гора, и подходит, тяжело опускаясь за их стол. Через мгновение к ним присоединяется Мэгги.

Помимо грустной кантри-песни, сочащейся из, казалось бы, насытившегося музыкального автомата, в баре воцарилась тишина.

— Ладно... — говорит Дайан. — Возьмитесь за руки, пожалуйста. Создайте проводник, если так можно сказать.

Пол, Макс и Мэгги берутся за руки, Дайан замыкает круг.

— Если это сработает, со мной говорить буду не я, а Салли Тёрнер.

— Как мы поймем? — спрашивает Макс.

Дайан печально улыбается, но в ее глазах пляшет страх. — Поймете.

Под всеобщим наблюдением Дайан закрывает глаза, делает долгие глубокие вдохи. Она не произносит заклинаний, не зовет. Нет зажженных свечей, хрустальных шаров. Только музыка, густой запах страха и тусклые оранжевые огни пыльного придорожного бара, запертого в мире ужаса.

Через несколько мгновений Элрой встает за соседним столиком, упирает руки в бока, будто собирается что-то сказать, назвать все это бредом...

Когда глаза Дайан открываются.

Макс морщится, когда ее пальцы сжимают его. Мэгги вскрикивает от боли, а Дайан ухмыляется — шире... шире... глаза огромные, темные, пылающие ненавистью.

— Не разрывайте связь! — кричит Пол, сжимая руки незнакомцев по бокам. Затем он смотрит на жену, на дух, который носит ее лицо как маску.

— Кто ты? — говорит он. — Как тебя зовут?

Дайан озирается, лицо пылает, глаза не моргают, обнажая зубы. Люди отворачиваются. Прячутся.

Она поворачивается к Полу. Когда она говорит, голос выше, чем у Дайан, и звучит с легким южным акцентом. — Я Салли.

— Салли Тёрнер, — тихо подтверждает Пол.

Темные глаза Дайан вспыхивают. — Эй, да ты красавчик. Хочешь потанцевать?

Пол качает головой. — Не сейчас, ладно? Я знаю, что ты злишься, что тебе причинили боль, что здесь случилось что-то ужасное. Но, пожалуйста, большинство из нас — чужие для тебя, для этого места. Зачем держать нас в ловушке? Почему бы не отпустить этих людей?

Ухмылка Дайан исчезает, она яростно трясет головой. Изо рта вырывается стон, слюна стекает по подбородку, слезы выступают в уголках глаз. — НЕТ НЕТ НЕТ! — кричит она. — Эти люди заслужили за содеянное. — Она замедляется, делает несколько хриплых вдохов. Ее безучастные глаза блуждают по стенам, потолку.

— Кроме того, — добавляет она с хитрой ноткой. — Мне нравится компания.

Пол ерзает на стуле, раздумывая. — Я понимаю, Салли. Но у нас есть дома, семьи. Многие из нас невиновны.

Дайан пристально смотрит на него, глаза сужаются. — Но не все, — говорит она.

Ее голова поворачивается к кому-то рядом, затем дальше. Пол вздрагивает, услышав тонкий хруст в шее жены. Наконец, ее взгляд останавливается на Элрое, который все еще стоит позади них с пустым выражением.

— Не он, — говорит она.

— Пожалуйста, посмотри на меня, Салли. Сюда, прошу... — умоляет Пол, и голова Дайан медленно поворачивается обратно. Он молится, чтобы жена не пострадала.

— Просто скажи мне, — говорит он. — Что мы можем сделать? Мы сделаем все... если ты отпустишь нас. Мы перенесем твое тело, похороним как положено, в церкви, на кладбище. Но ты должна открыть двери, Салли. Ты должна выпустить нас.

— Знаешь что? — ухмылка снова расползается. — У меня есть идея. Как насчет еще одного танца, а я подумаю?

— Я... — Пол запинается, но она уже встает, вырывает руки у остальных. Поднимает их над головой, будто потягивается, наслаждаясь новой плотью. Затем соблазнительно выставляет бедро и подзывает пальцем.

— Давай, красавчик, — говорит она. — Потанцуем!

По сигналу музыкальный автомат снова взрывается буйной песней, разноцветные огни вспыхивают ярче, ярче, будто проклятая машина вот-вот разлетится на осколки, которые пронзят посетителей, как шрапнель.

Крики отчаяния наполняют зал, все поднимаются и бредут к танцполу — изможденные, обезумевшие от ужаса. Кто-то вопит о помощи, кто-то умоляет остановиться. Пол видит, как несколько человек падают на пол, затем выползают из-под столов на четвереньках, лишь бы добраться до дьявольского автомата.

Дайан хватает Пола за руку и тащит вперед, почти бегом к дальнему углу. — Пошли, горяченький! — визжит она. — У меня на тебя большие планы!

— Пожалуйста, моя жена! — кричит Пол, не зная, что делать, что происходит, как разорвать чары. Или это одержимость? — думает он, ум лихорадочно работает. — Парит ли Дайан над нами прямо сейчас, отчаянно пытаясь вернуться в свое тело?

К тому времени, как Пол достигает танцпола, музыка становится невыносимо громкой. Дайан сжимает его руки с неожиданной силой, кости трещат, пока его одержимая жена дергается в неуклюжей пародии на свинг.

— Ухуу! Детка, ты божественен! — кричит она, смеется, пока другие теснятся вокруг. Многие уже рыдают, Пол видит, как один молодой человек бьет себя по лицу снова и снова, будто пытаясь проснуться от кошмара.

— Ладно, Салли, — он задыхается. Нога сводит судорогой, боль пронзает тело, но он не может остановиться. — Мы... мы танцуем... теперь что ты хотела сказать? Какая у тебя идея?

Жена смотрит на него так, как настоящая Дайан никогда бы не посмотрела. Лицо наклонено, глаза сверкают злым умыслом, улыбка так широка, что верхняя губа трескается. Он видит каплю крови и молится, чтобы это закончилось.

— Обещай не злиться, лапочка, — говорит она, акцент становится заметнее, будто Салли захватывает все больше тела Дайан — голосовые связки, язык. Ее разум. — Но я хочу развлечься. Ты красивый, но это тело? Боже, оно просто кричит о внимании. О... удовлетворении. — Она хватает Пола за шею, притягивает к себе и целует. Он чувствует вкус крови на ее губах, когда ее язык проникает в его рот.

Отстраняясь, она меняет ухмылку на надутые губки, но глаза горят злобой. — Не волнуйся, я вернусь. А ты повеселись!

— Подожди...

Но она уже кружится прочь.

Пол смотрит со смесью ужаса и ревности, как его жена падает в объятия другого мужчины. Тот, к его чести, смотрит на Пола с испугом, будто говоря: Это не я, брат! Не я!

Дайан прижимается к нему, затем поворачивается, упирается задом в его промежность и начинает двигать бедрами, заставляет его обнять себя, все время ухмыляясь Полу, наслаждаясь его бессильной яростью.

— Прекрати! — он пытается пробиться к ней, оттащить. — Прекрати, черт возьми!

Но Дайан только качает головой, кружится и шепчет что-то мужчине на ухо. Тот бросает взгляд на Пола, затем скользит глазами по танцполу.

Будто ищет кого-то.

Прежде чем Пол успевает дотянуться, она снова убегает, смеясь. Вскоре он замечает ее с Максом. Тот возвышается над ней, лицо искажено отвращением.

Пол видит, как жена что-то шепчет Максу, губы быстро двигаются у его уха.

Когда она отстраняется, Макс повторяет жест предыдущего мужчины — осматривает танцпол.

Ищет.

Дайан хватает Макса за лицо, целует его в губы. Затем убегает к следующему. И следующему.

Пол отчаянно пытается догнать ее, пробиться сквозь горячие, давящие тела, но это безнадежно. Она уже перешепталась с несколькими мужчинами, и только теперь Пол замечает, что все они движутся в одном направлении — к одной точке на танцполе — будто стая голодных шакалов, окруживших слабую добычу.

Он пробивается между парой, отчаянно пытаясь разглядеть, куда они идут. Натыкается на кого-то — это Мэгги, которая не столько танцует, сколько переминается с ноги на ногу.

— Мэгги?

Она поднимает на него мертвые глаза, пытается заговорить, но падает. Пол, ноги все еще не слушаются, наклоняется, хватает ее за плечи, пытаясь поднять...

Чья-то нога наступает на ее руку. Раздается хруст кости, Мэгги кричит. Внезапно она извивается, поднимает взгляд — дикий, полный ужаса — и Полу кажется, что именно так выглядела Салли в ту роковую ночь, раздавленная телами, забитая до мучительной смерти.

— Помогите! — кричит Мэгги, но волна ног накатывает на нее, она катается по полу, кричит снова и снова, умоляя остановить тех, кто причиняет боль.

Прежде чем Пол успевает двинуться к ней, еще один крик прорезает воздух, заглушая музыку. Он поворачивается и видит, как полдюжины мужчин окружают кого-то.

Элроя.

В следующее мгновение начинается хаос. Макс бросается на него, огромные кулаки бьют по голове, которую Элрой едва прикрывает руками. Но остальные тоже метелят, пинают.

Пол замечает, как сзади подходит Хэппи, лицо жесткое, в руке мелькает что-то металлическое.

Это... Господи, нож?

И затем Элрой визжит от боли, когда Хэппи вонзает лезвие в его спину снова, и снова, и снова.

— Прекратите... — слабо говорит Пол, но теперь другие тела проталкиваются мимо, больше танцующих спешат к месту, где Элроя зверски убивают, желая покончить с этим раз и навсегда. Желая помочь.

Через мгновения Элрой исчезает под толпой, каждый рвется оторвать свой кусок, чтобы...

Что? — думает Пол. — Освободиться? Это сделка Салли?

Если Элрой действительно мертв или умирает под этой лавиной ярости...

Отпустят ли их?

Не успев додумать, он чувствует, как сзади кто-то хватает его за руку, крутит. Дайан обнимает его за талию. Смотрит снизу вверх, и он замечает, что ее помада размазана, волосы растрепаны. Блузка порвана, обнажая плечо, черный ремешок бюстгальтера, округлость груди.

— Дайан?

Она смеется, прижимается к нему. Его тело, все еще не подчиняющееся, автоматически отвечает, они кружатся вместе. Танцуя, Пол чувствует, как что-то прилипает к подошвам, и, опустив взгляд, без удивления видит растущую лужу крови.

Некоторые начинают кричать, и он оцепенело думает, не пробудился ли в этих людях вкус к убийству. Он вспоминает Мэгги, растоптанную, унесенную потоком тел, хруст сломанной кости.

Это ее кровь? Или Элроя? Или кого-то еще?

— Салли, ты получила, что хотела, — Пол говорит, уже за гранью истощения, за гранью надежды. Он всматривается в карие глаза жены, ища искру ее души. — Элрой мертв... Боже, люди умирают. Ты должна отпустить нас. Остановить музыку и отпустить.

— Я решила, что ты мне нравишься! — кричит она, игнорируя его мольбы. Пытается поцеловать снова, но он отталкивает ее. Она спотыкается, удерживает равновесие, затем ухмыляется. — Не будь грубым, а то я с тобой больше не станцую.

Не дав ответить, она бросается на него с диким смехом, обхватывает. Вокруг кровь, хаос, крики, ужас и убийство.

— Это была твоя идея, да? — он спрашивает. — Убить Элроя, того, кто начал все это? Так прошу, умоляю... верни мне жену. Отпусти нас домой.

Ухмылка Дайан меркнет, она пристально изучает Пола. — Милый, а кто сказал, что здесь главная я?

По спине Пола пробегает холод, глаза расширяются. Он смотрит на лицо жены, которое с каждой секундой все меньше похоже на Дайан.

— Что, черт возьми, это значит?

Салли (да, это Салли, думает он... теперь только Салли) снова смеется, хлопает его по груди. — Боже, как же я люблю с тобой танцевать! — говорит она. — Я могла бы танцевать вечно. И он умеет выбирать, правда?

Пол смотрит на музыкальный автомат, теперь всего в паре шагов, вибрирующий под ритм, извергающий радугу огней, будто ожившая машина, пожираемая безумной радостью. Гигантское пульсирующее сердце, переполненное безумием.

— О чем ты? — слова как пепел на языке, он цепляется за последние нити рассудка. — Кто умеет выбирать?

Салли смотрит на него с нахмуренными бровями, будто удивляясь, как люди могут быть такими тупыми. — Кто, по-твоему, ставит эти песни? — говорит она. — Он делает это прямо сейчас, выдавая хиты!

Пол хватает ее за руки, но она лишь ухмыляется, глаза горят маниакальным восторгом.

— Кто? — кричит он, игнорируя хлюпающий звук под каблуком, ноги все еще отбивают адский ритм.

— Мой мальчик, вот кто, — Салли прижимается к нему, тело горячее, как расплавленная сталь. Она указывает на музыкальный автомат, который продолжает пульсировать безумным, ненасытным удовольствием, на губах — ликующий восторг.

— Там мой мальчик, — гордо говорит она, визгливый голос заглушает хаос смерти и музыки. — Ну разве не чудо?!

© Philip Fracassi «D7», 2025

Переводчик: Павел Тимашков

Данный перевод выполнен в ознакомительных целях и считается "общественным достоянием". не являясь ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять его и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено или отредактировано неверно.