Договор

Глава 9

Вырваться на поезд удалось вовремя. Во многом благодаря Лёне и отчиму. Последний взялся отвлекать маменьку, в то время как первый поспособствовал моей доставке до вокзала. И даже проводил до купе, хотя из вещей у меня был всего лишь саквояж.

Отчим не поскупился: билет был в первый класс и купе оказалось куда просторней каюты на дирижабле. Прямо скажем, купе выглядело роскошным: огромный мягкий диван с поднимавшейся спинкой, напротив — кресло и зеркало, а посредине — столик, на котором помещалась лампа с абажуром.

Более того, туалет был почти персональный — один на два купе, а значит, шастать по коридору, нарываясь на неприятности, не придется. Кроме меня в вагон первого класса в Верх-Ирети усаживался только один пассажир. Я бы его охарактеризовал как солидно выглядящего военного, не будь он настолько пьян. А уж спиртным от него несло так, как будто он с утра только и делал, что заливался. Часть в рот, часть — мимо. Глазами он вращал устрашающе и чуть что хватался за рукоятку сабли. Та выглядела не парадным украшением, а вещью, часто и хорошо используемой.

Купе в вагоне было шесть, и пьяный военный оказался всего лишь через одно от меня. К счастью, соседями мы не оказались, даже по туалету. Так что хотя бы можно было не опасаться, что этот тип вломится посреди ночи, перепутав дверь после посещения клозета, которое ему непременно понадобится, и не одно.

— Хуже военного в попутчиках только пьяный военный, — заявил Леонид.

— Думаешь?

— Возможно, этот тип проспится и окажется приятной личностью. Но мне кажется, в дороге он будет только квасить и орать.

Словно подтверждая его мнение, военный открыл дверь купе и громогласно потребовал принести ему бутылку коньяка из вагона-ресторана.

— Похоже на то.

— Что ж, удачи тебе, Петя, — похлопал сводный брат меня по плечу.

— И тебе ее же побольше.

Мы обнялись, и он пошел на выход, чтобы еще пару раз махнуть мне с перрона и окончательно уйти. Я запер дверь в коридор и выпустил немного помятого Валерона, пронесенного контрабандой. Решил не рисковать, хотя отчим и говорил, что таких маленьких собачек пускают в купе без проблем.

Проводник громко сообщил об отправлении поезда, и тот действительно через короткое время тронулся и покатил, оставляя мое короткое пребывание в Верх-Ирети в прошлом.

— Проверить вагон? — деловито предложил помощник.

— Проверь, — согласился я, потому что при посадке ощущал направленное на себя внимание, не слишком явное, но все же заставляющее меня тревожиться.

Я загодя настраивался на слабость, которая возникала при вытягивании из меня энергии, и все же не удержался на ногах, покачнулся и шлепнулся на диванчик, а Валерон истаял и отправился изучать остальных попутчиков. Вернулся он довольно быстро и сразу принялся докладывать:

— Занято пять купе. С нами вместе, разумеется. Одна дама. Читает романчик с красочной картинкой. Военный уже дрыхнет. Из гражданских, один обложился бумагами и что-то пересчитывает, второй пялится в окно со скукой на лице. Самый подозрительный — тот, кто с бумагами. Вот.

Он выплюнул передо мной кистень. С полированной рукояткой явно дорогого дерева и блестящим билом с шипами на толстенькой цепи.

— Забрал у него со столика.

— Тебе показалось, что у него в отношении меня плохие намерения? — ехидно спросил я. — Поэтому ты решил его обворовать?

— Смейся, смейся, — обиделся Валерон, тявкающий прямо-таки на пределе слышимости. — Когда нападет, спасибо скажешь. Сам подумай, зачем ему держать кистень под рукой?

Я задумался и невольно потер висок, который не так давно был проломлен. Конечно, проломить его могли чем угодно. И не обязательно оружием, возможно — просто подходящим предметом. Кистень я взвесил на руке. Таким при умении и желании можно вообще все кости переломать, не только височную.

— Возможно, чтобы отбиваться от нападающих?

— Так, чтобы никто этого не слышал? Логичней использовать огнестрел. Кстати, револьвер у него тоже есть. А главное — у вас общий туалет.

Вот это было уже куда серьезней. Я сразу подошел к двери и проверил задвижку. Была она хлипкой, но без шума ее вряд ли получится выломать. Вот ведь незадача, потенциально я сильный маг, а по факту ничего не могу использовать.

— Валерон, Юрий Владимирович говорил, что у аристократии есть свои способы прокачивания магии. Ты о них что-то знаешь? О чем-то таком, что позволит прокачать заклинание без кристаллов?

— Если постоянно использовать заклинание, то оно наберет уровень и без кристаллов. Это будет дольше, но будет, — уверенно тявкнул Валерон. — И чем выше уровень, тем больше нужно повторений. А с кристаллов можно получить новые заклинания. Считается, что они покачественней, чем те, которые учишь сам.

— А по факту? — ухватился я за его оговорку.

— По факту, без разницы. Думаю, слухи распространяют специально.

— То есть если я буду постоянно вызывать искорку… — Я не ограничился словами, а зажег огонек на кончике пальца. — То смогу ее раскачать до второго уровня?

— Сможешь, — подтвердил Валерон. — И до третьего, только гораздо дольше, чем до второго, там нелинейная зависимость. Кристаллами получается быстрее намного. Правда, при этом не нарабатывается опыт использования, и магическое ядро растет от постоянных упражнений, а не от напитывания кристаллами. Последние на рост вместилища магии не влияют никак, в отличие от постоянных упражнений.

— А раньше сказать было нельзя?

— Ты не спрашивал. Откуда мне знать, что ты знаешь, а что нет? — состроил удивленную морду Валерон.

— Исходи из того, что я ничего не знаю о магии. Вообще ничего. В том мире, где я жил раньше, магия считалась выдумкой.

Валерон на миг задумался.

— Тогда тебе нужно знать, что не все заклинания для изучения требуют сродство к чему-либо.

— У меня есть, — напомнил я. — Та же регенерация или Сокрытие сути.

— Последнее ты используешь, поэтому я не вижу, что у тебя есть, а чего нет.

Скрывать от Валерона смысла я не видел, поэтому перечислил всё, что имею.

— Прекрасный набор, — одобрил помощник. — Мы с тобой еще завоюем мир.

— Нафига нам мир? Я предпочел бы что-нибудь поскоромнее. Маленькое производство автомобилей, например. Не зря же мне выдали механику.

— Автомобили — это что?

— Самоходные коляски. В этом мире уже есть на магии и на керосине.

Валерон скривился.

— Мелкие у тебя интересы. Недостойные мага с величайшим помощником всех времен и народов.

— Большие интересы — большие проблемы, — намекнул я. — Не нужно мне управление миром. Мне и без того иной раз кажется, что я в дурке под наблюдением бригады санитаров. Оттуда управление миром чаще всего и происходит.

Из коридора послышались возмущенные вопли. Я приоткрыл дверь и выглянул узнать, что происходит.

— Это не вагон, а проходной двор! — орал на проводника господин, с которым у меня был общий санузел. — Сначала у меня пропала важная папка, потом шляпа, а теперь вообще кистень, подаренный коллегами на юбилей.

— Вы постоянно держите открытым окно, — жалобно сказал проводник. — Вот ваши вещи и того… сдувает.

Я опять почувствовал чужое внимание, но ни один из собеседников на меня не смотрел. Кто-то другой наблюдает? Или просто отметили случайного зрителя? Неинформативная способность, с такой стать параноиком — раз плюнуть.

— Кистень сдуло ветром? Ну, знаете ли.

— Не обязательно. На станции могли заглянуть в окно и цапнуть то, что поближе лежало. Согласитесь, что обвинять меня в пропаже ваших вещей странно: я к вам не заходил.

— Безобразие! — рявкнул господин и резко закрыл дверь.

Проводник посмотрел на меня:

— Сударь, у вас тоже что-то не в порядке?

— Нет, я лишь захотел узнать, что происходит. Часто из закрытого купе что-то пропадает?

— Да что вы! У нас ничего не пропадает. Этот господин наверняка найдет свою пропажу под подушкой. Или не найдет, если ее действительно украли через окно на станции. Такие умельцы есть, что нужно держать ухо востро всегда.

Когда я закрыл дверь и повернулся к Валерону, кистеня нигде не было видно.

— Отправил обратно? — предположил я.

— Зачем? — удивился Валерон. — Прибрал. Я свое не возвращаю. А это наше. Дарственной надписи там нет, я проверил. Твой сосед смирился с потерей, а нам оружие не помешает. К тому же не факт, что в его планах нет нападения. Я бы на твоем месте спал вполглаза. Я, конечно, караулить буду, но гарантии не дам.

На мой взгляд, мужчина, выглянувший в коридор, на убийцу не тянул — этакий типичный недотепа в очках и с лишним весом. И то, что он постоянно что-то терял, тоже говорило в пользу того, что он не по мою душу. К тому же…

— Смысл на меня сейчас нападать? Я осколок уже получил. После моей смерти он уйдет близким родственникам. То есть матери и сестре.

— Это если причина была в нем. И с магическими предметами наследование не такое простое. К тому же зачем наследовать то, что можно снять с трупа?

— Оптимист ты, как я посмотрю.

Настроение он мне знатно подпортил, даже появилось желание сойти на ближайшей станции и затеряться, отправившись в Дугарск, как я первоначально собирался. Остановило лишь то, что реликвию Вороновых будет собрать куда проще, чем остальные — именно из-за моей принадлежности к семье. Собрать хотя бы одну реликвию для меня было жизненно необходимо, чтобы не умереть через год. Я подозревал, что собрать не обязательно, главное — постоянно двигаться в нужном направлении, но проверять это не собирался. Как-никак цена ошибки — моя жизнь.

— Я реалист, — не согласился Валерон. — Оружия нужно много, и всякого, потому что тебе учиться и учиться им владеть. Причем оружие хорошего качества. Так зачем отдавать то, что само упало в руки?

Говорить, что нельзя считать украденное упавшим в руки, было бесполезно: я уже понял, что мораль у Валерона сильно отличалась от моей. Здесь нужно быть настороже, как бы он не спер еще и саблю у пьяного военного под предлогом того, что тому в таком состоянии опасно давать острое в руки. Он может кого-нибудь покалечить или даже убиться сам, поэтому превентивно изъять — самая правильная стратегия. А вернуть можно и забыть. Не на виду же лежит?

Поэтому я решил, что сосед мог бы получше смотреть за своими подарками, и принялся использовать единственное известное мне заклинание искорки. Исключительно в исследовательских целях, для проверки, сказал ли мне Валерон правду. Насколько я понял, для перехода на следующий уровень нужно использовать его не менее тысячи раз. Делать мне все равно было нечего, поэтому я вызывал огонек, гасил его и опять вызывал, старательно следя, чтобы ничего не подпалилось.

Поезд ехал где-то быстро, где-то медленно, а где-то вообще останавливался — и не всегда это происходило на станции. Странно, что от расписания он почти не отклонялся: самое большое опоздание на станцию было на пятнадцать минут, поэтому я не переживал, что задержусь в дороге настолько, что встречающие решат не дожидаться. И по поводу отношения Вороновых не переживал. Собственно, все мои переживания уходили на придумывание, как бы выжить с печатью бога.

А потом и они ушли на второй план, потому что проверкой того, можно ли увеличить уровень заклинания одними упражнениями, я занимался как до темноты, так и глубоко после, поэтому спать лег совершенно вымотанным как физически, так и магически.

Проснулся я посреди ночи оттого, что на меня свалилось нечто огромное с невнятным бульканьем. Не заорал я только лишь потому, что голос внезапно пропал. Огромное побулькало, подергалось и застыло. Я подкрутил газовый светильник и обнаружил на полу давешнего военного, которому в горло вцепился Валерон. Саблю покойник из ножен не достал, но кинжал его валялся на полу рядом с разжавшейся рукой. Не на того мой спутник подумал, не на того…

Валерон наконец заметил, что жертва уже не дышит и спрыгнул с шеи, половины которой, обращенной ко мне, попросту не было. Это не мешало крови литься на ковер, и без того утопающий в темной луже.

— Как ты его неаккуратно…

— Нужно было дать ему возможность тебя заколоть? — огрызнулся Валерон. — Прости. Как могу, так помогаю.

— Спасибо. Но что мне теперь говорить?

— Как что? Правду. Он на тебя свалился уже с разгрызенным горлом. — Валерон гордо выпятил мохнатую грудь. — Никто не подумает ни на тебя, ни на меня. Видишь, а ты сомневался в моей полезности. Кто бы тебя сегодня спас?

— Никто, — признал я.

Перед тем как идти за проводником, я решил осмотреть труп сам. Грузился военный без вещей, а значит, если что-то необычное найдется, то только при нем. За необычное кошелек я не посчитал, хотя Валерон на это активно намекал. Нет уж, сдавать труп — так со всеми вещами. Необычным не были также увесистый револьвер и набор из портсигара и зажигалки.

И все же интуиция меня не подвела: из мешочка на груди я извлек фотографию. Ради разнообразия она была не моей, а моего осколка реликвии.

— Вороновы? — предположил Валерон, недовольно дернув носом.

— Похоже на то, — согласился я. — Эх, жаль, что я с отчимом не посоветовался. Его тоже подозревал.

— Я бы не стал сбрасывать со счетов и отчима.

— Он бы не смог сделать фотографию.

— Он мог получить ее от Фырченкова.

— Мог. — Я задумался и решил: — Ну на фиг эти разборки со мной в роли главной жертвы. Пусть все считают, что сегодня я погиб. Потому что в следующий раз придумают что-то поглобальней, и тогда погибнут те, кто со мной рядом. А сейчас решат, что эта кровь моя. Возвращаемся к первоначальному плану и едем в Дугарск.

Маменька, конечно, расстроится, причем по-настоящему расстроится, а не как обычно. С этим я поделать ничего не мог: сообщать ей нельзя, иначе следующий убийца цели достигнет.

— Тогда при первом же торможении выходим через окно вместе с ним, — предложил Валерон, небрежно ткнув лапой в бок трупа. — Его купе проверить?

— Проверь, — согласился я, и тут же обессиленно стек на диван, на котором до этого спал. Все-таки Валерон тянул из меня столько энергии при переходе в невидимость, как будто экстренно вырастал до размеров дракона.

Смотрю, ограбления у меня уже входили в привычку. «Он был плохим человеком, сударь, поэтому я решил, что имею право на небольшое наследство с его стороны».

Валерон вернулся очень быстро и отрапортовал:

— Пусто. Вообще вещей никаких нет.

— Понятно. Все свое ношу с собой.

— Нужно его раздеть и полностью обыскать.

— Зачем? Это время, — не согласился я. — Можем обыскать, когда… выйдем из поезда.

В себя после отъема энергии я уже пришел, поэтому не только разговаривал, но и одевался. Сняв фуражку, вешалку я отправил в саквояж — она мне еще пригодится.

— А если что-то ценное сломается? Одевать его я не предлагаю.

Идея была Валерона, но исполнить это он физически не мог, поэтому всем пришлось заниматься мне. Первым делом я снял пояс с прикрепленными к нему ножнами. После того как я вставил выпавший кинжал, Валерон сразу убрал оружие во внутреннее хранилище. Из кошелька он выковырял все деньги до последней медной монетки и отправил их туда же.Сам же кошелек лапой выпихнул в приоткрытое окно.

Я тоже времени не терял, избавляя еще одного несостоявшегося убийцу от одежды. Честно говоря, от нее здорово несло, и не только потом, но и алкоголем, которого внутри точно было куда меньше, чем снаружи. Одежду Валерон предложил смотать в рулон и тоже запихнуть в него, а осматривать потом. Осматривать там было что: пальцы при раздевании в нескольких местах нащупали несвойственные ни мундиру, ни форменным штанам утолщения. Сапоги я тоже стянул и чуть не задохнулся от амбре давно не мытых ног. Под коленом покойника оказался еще один ремень с ножнами, где находился тонкий острый стилет хорошего качества.

— Стоим, — внезапно оживился Валерон. — Пора на выход.

Я прикрутил лампу и открыл окно. Темень стояла такая, что разглядеть, где мы стоим, не представлялось возможным. А значит, и нас никто не заметит.

Как я переваливал труп — это отдельная история. При жизни фальшивый военный был тем еще бугаем и весил намного больше меня. После того как мы с трупом и моим саквояжем оказались на насыпи, Валерон выбросил его сапоги, о которых я благополучно забыл, закрыл окно и переместился через стенку вагона, опять забрав у меня энергию. Вылезли мы вовремя, потому что вскоре поезд опять поехал.

— В той стороне лес, — радостно сообщил Валерон. — Тащи труп туда.

— Нам бы лучше какой водоем. Притопить с концами. А так на траве останется изрядный след.

— Впереди мост. Он далеко, и тащить труп по насыпи слишком заметно.

— Поезд куда более заметен. Если что — успеем спуститься к кустам.

Поезда ходили нечасто, поэтому до реки я дотащил свой груз без необходимости его прятать. Правда, пока дотащил, начало сереть. Я еще немного оттащил груз по берегу подальше от моста до густых кустов, где и обессиленно рухнул, самому себе напоминая труп.

— Какой же он тяжелый…

— Согласился бы на предложение Глаши, тащила бы труп она. Эх, Петя, не умеешь ты распоряжаться дарами судьбы… — насмешливо бросил Валерон, кружащий рядом, напоминая со стороны самого обычного песика. — Нефиг валяться, вставай давай. Чем быстрее от него избавимся — тем лучше.

Пришлось встать, осмотреть тело, единственной особенностью которого оказалась приметная татуировка в виде черного солнца.

Валерон настоял на том, что ее необходимо срезать, что я и сделал. Лодки не было, но, оглядевшись, я обнаружил невдалеке приличных размеров корягу, поэтому труп в свободное плаванье отпускать не стал, пожертвовал собственной рубашкой, разрезал ее на полосы и скрутил из них веревку, чем и примотал к ногам трупа огроменный булыжник чуть ли не в вес фальшивого военного.

Валерон на корягу забрался, но указания не отдавал. Да они и особо не были нужны: я дотолкал груз примерно до середины реки и спихнул труп в воду, после чего с помощью коряги доплыл до противоположного берега. Избавиться от нее я не рискнул не только из-за важно восседающего Валерона: Петя плаваньем не занимался и вообще был довольно хилым молодым человеком, поэтому я не был уверен, что справлюсь без подручных средств.

На берег я выполз совершенно обессиленный. Но расслабляться было нельзя. Я набрал сушняка и запалил костер, воспользовавшись зажигалкой. Следовало согреться и спалить все лишние тряпки.