Долгие Дороги

Долгие Дороги I.

Предисловие

На улице, за пределами оконных ставней, стоял жаркий летний приятный зной. Он довольно сильно манил за собой, учитывая, что погода, не включавшая в себя отсутствие хоть каких-либо облаков на небе – редкость, если не для всей Англии, то для Лондона, в частности.

Аудитория кафедры была больше, чем студентов, в данный момент заседавших здесь, примерно на половину. И при том, что в этом году, число сумевших поступить именно в британское отделение было достаточно велико. Быть может, если собрать сразу несколько разных групп, помещение будет заполнено полностью. Это многое говорило о масштабах научной и учебной деятельности в данном диковинном Институте.

Прямо сейчас с учениками, практически только поступившими, но уже знавшими основы и определённые, скажем так, «правила поведения их новой жизни» были два не молодых мужчины среднего возраста.

Одного из них, студент Даниэль Вестерфозе знал лично, встретившись с ним после своего обучения в Биркбеке. Это был доктор Уоллес Вьятт, давний знакомый директора, который посоветовал отучившемуся молодому человеку продолжить своё погружение в научную деятельность по докторантуре.

Выбор между теоретическим направлением и практическим. Один был в Лондоне, второй в Торонто. Стремящийся узнать новое учебное заведение, а также, не готовый пересилить свою любовь к перелётам, Даниэль остался в родной Англии.

Тогда это привлекло внимание юноши. Из его группы не было ни одного человека, кроме него самого, кому был предложен подобный выбор. Возможно, он ещё не представлял себе во что ввязываться, но интерес, как всегда, был слишком велик.

В конце концов, всё происходит в рамках закона. Юридические документации, гранты и почётные грамоты указывали на это.

Однако, мог ли он себе представить, что во время стандартного, привычного для него обучения, тема изучения изменит свой вектор направления, а его самого станут чаще вызывать на личные собеседования с подписью договоров о неразглашении полученной в ходе информацией.

Но сейчас, сегодня, когда его, и ещё других студентов вызвали в отстранённый лекционный зал, он окончательно всё понял…

Уже знакомый ему доктор Вьятт подошёл чуть ближе к трибунам. Он смочил губы, немного прокашлялся, что приостановило перешёптывание учащихся друг с другом, и наконец громко обратился к ним:

– Прошу внимания, господа! – голос его был чуть менее торжественным, чем более решительно серьёзным. – Вы же уже не дети, в конце концов.

Рядом стоящий, немного обеспокоенный мужчина, ректор, слегка дёрнул Уоллеса за край рубашки и что-то прошептал. После этого, он кивнул своему коллеге, вновь прокашлялся и снова заговорил:

– Верно. – тон заметно смягчился. – Я понимаю ваше волнение. Вы уже закончили занятия, но вас всё равно вызывают в аудиторию, в отличие от остальных ваших друзей. На то есть определенные причины.

Он тяжело выдохнул ртом, горло першило. Нельзя было сказать, что вина в нервном переживании, однако определённые «симптомы» подобного имелись.

– Вы помните, что, будучи отобранными со всей страны за ваши большие успехи в области изучения самых разных научных и не только дисциплин, прибыли сюда добровольно. Все регистрационные вопросы мы уладили ещё год назад. Остальные документы, подписанные вами, более чем согласованы по закону, в этом можете не сомневаться.

Он осмотрел каждого пристально, немного щурясь.

– Я понимаю, что вы нервничаете. Эти беседы, проверки и согласия не являются частью стандартного обучения в других высших учебных заведениях. Даже, те принесённые в течение года, клятвы. Я вас прекрасно понимаю. Мне самому, в своё время, при поступлении сюда было не слишком комфортно из-за таких условий. Но! – это слово было сказано с особой громкостью и уверенностью. – Я помогу вам. Успокою вас, рассказав вам то, что вы больше всего хотите услышать – правду.

Даниэль слегка приподнялся, заостряя внимание и слух на дальнейших словах.

– Вы все уже взрослые, ответственные, умные люди. И я горжусь вами. Говорю без лести или излишних комплиментов. Я верю в вас и в вашу решимость принять определённые вещи, как данность. И посему, я даю вам ответы на все безответные вопросы, в надежде на то, что вы проявите максимальную сосредоточенность и концентрацию на том, что я сейчас здесь скажу.

Тишина была гробовой.

– Скажите, кто-нибудь из вас знает, настоящее название института, в котором вы проходите обучение?

Было поднято множество рук. Все словно затаили дыхание. Вьятт кивнул, будто себе в подтверждение и бросил взгляд на ректора, которой сразу взявшись за мел на широкой доске написал четыре буквы.

– «R.I.C.I» (РИСИ) – это название расшифровывается как: «Research Institute of Chiral Influence» (Научно-исследовательский Институт Хирального Воздействия). И из всех этих слов, я попрошу вас обратить внимание на одно из них – «Хиральность». Кто-нибудь из вас может дать мне определение этого слова?

Кто-то из студентов поднял руку для ответа и встал с места.

– Это отсутствие симметрии в чём-либо. Свойство в физике, химии, математике, но…

Слова приостановились в нерешительности, и Вьятт продолжил.

– Нет, всё верно. Мировым учёным сообществом продвигается это официальное определение. И оно не лишено смысла. Тем не менее у этого свойства есть другое, более глубокое, и менее популярное понятие, которое известно далеко не всем. Вас готовили по этой теме, долго и упорно именно в этих стенах.

Студент сел обратно на место, а ректор быстро удалился из аудитории, закрыв за собой дверь.

– Этот институт не является таковым в привычном понимании. Мы объединены в огромную межнациональную сеть, расположенную во всех развитых и цивилизованных странах, истоки которой берут своё начало с конца прошлого века. Здесь нет одного единого течения. Мы принимаем в свои ряды людей с самым разными направлениями в науке. Химия, физика, биология, история, лингвистика – всё это нужно нам. Но как вы уже могли понять, мы берём не всех. Только лучшие молодые умы, ставящие свои труд и упорство выше материальных благ, присоединяются к нам, разделяя наше бремя.

В этот момент, в зал вернулся ректор, неся в руках странный закрытый ящик. Он поставил его на стол, прямо перед доктором.

– Это самое бремя, как бы излишне пафосно не звучало, являет собой тайну, хранящуюся у нас дороже всех богатств этого мира – знание. Знание о хиральности, есть нечто большее, чем просто изучение и исследование. Это, в первую очередь, сохранение. – Вьятт немного переменился, его голос стал спокойнее. – Скажите, вы все принесли из кампуса те последние подписанные вами договора?

Студенты, в том числе и Даниэль, подняли к верху бумаги, лежащие у них на столах.

– Отлично. То, что вы держите сейчас – ваша клятва. Клятва вашего таинства и верности, можно сказать. Она подтверждает то, что всё сказанное и увиденное вами здесь же и останется. – Он повернулся к мужчине рядом. – Друг мой, позвольте.

Он одел лежащие рядом прорезиненные перчатки, открыл коробку, достав оттуда странный кубический стеклянный предмет. Грани оного были укреплены металлическими деталями. Оно больше походило на ещё один ящик, но на этот раз, с необычным, даже можно сказать, необъяснимым с виду веществом. Нет. Некая материя, имевшая свойства сразу всех состояний и походившая с виду на… космос?

Ни Даниэлю, ни другим заседающим в данный момент в зале, не был знаком вид этого нечто. Все их внимание было приковано к доктору и стеклянному ящику в его руках.

– Это и есть хиральность. Не совсем верно, конечно. В данный момент у меня образец её более стабильной и скажем так более безопасной, и не менее важно, видимой версии – темпоральности. Однако природа у них одна и та же – материя нашего с вами мироздания. Истинная и единственная.

Учёный прервался и осмотрел изрядно удивлённую группу, некоторые из которых, глядели на него со скепсисом и сомнением.

– Могу понять ваше недоверие сейчас. В такие слова трудно поверить, но, боюсь, всё так и есть. Это правда, от которой бессмысленно прятаться. Именно РИСИ в своё время открыли существование этой материт, как части нашей вселенной, из которой соткана сама суть, сама концепция существования, как таковой. Подобно древнему алхимическому эфиру, сама ткань мироздания, сама явь сущего соткана из невидимой для глаз хиральности. Даже человек, не является исключением из этой системы. Всё, начиная от тела и, что не менее важно, концепции души, объяснить наличие которой пытались все религии, учёные и философы нашего мира, берёт своё начало из природы этой самой хиральности. – Внезапно, Уоллес взял в руку, лежавшую на столе старую, не подключённую лампу накаливания. – Для полноты картины, позвольте мне кое-что продемонстрировать…

Он поднёс лампу к коробке, и практически мгновенно, она ярко вспыхнула. Но почти сразу же, он её убрал.

– Более стабильная темпоральность, несмотря на трудность в добыче, является мощнейшим, и самое главное, неисчерпаемым чистым источником энергии. Топливо для вечного двигателя. Одна из важнейших целей всей человеческой истории – неограниченный ресурс, был найден, открыт, и самое главное, добыт нами, Институтом. Это самый настоящий прорыв в сразу нескольких направлениях, обладает огромным, колоссальным потенциалом развития и определённо может стать поворотным шагом всеобщей эволюции. Революционное открытие, которое заставит нас кардинально изменить свои взгляды на наш мир, веру, возможности… – Было видно, как это впечатлило и даже в некотором роде испугало сидящих студентов, заворожённых рассказом доктора. – Революционное открытие для всего мира… которое, увы, этот мир не увидит.

В последних его словах слышалась отдельная твёрдость и жёсткость.

– К сожалению, но наш современный мир, стоящий на пороге нового 21-го века, ещё не готов к таким открытиям. И судя по нашим, да и не только нашим, прогнозам будет не готов ещё долгое время.

Аудитория погрузилась в тишину. Всех слишком удивила перемена в речах Вьятта.

– Видите ли мы, как РИСИ, являем собой сплав из множества направлений учений. История среди них. И решение хранить в тайне от чужих глаз открытое нам знание, обусловлено, в первую очередь, безопасностью. Стоило наступить веку железной ковки – люди принялись ковать из железа клинки. Стоило европейцам привести из Китая секрет изготовления пороха – на полях боя появился огнестрел. Стоило людям открыть уран и радиоактивный распад для создания нового источника энергии – как следствие, – Манхэттенский проект и ключ к полному уничтожению нашего вида. Учитывая изменчивую и ещё не до конца понятную концепцию хиральности, последствия её нерационального использования может привести к катастрофе за рамками наших догадок. Всё это – факторы более чем говорящие о готовности коллективного человечества принять что-то новое.

Доктор осмотрел слушателей, словно бы своим взглядом подтверждая сказанное.

– Именно поэтому, мы так тщательно охраняем полученные знания. Они станут доступны людям, но только тогда, когда эти самые люди будут готовы принять их, со всей долей ответственности. И как вы могли уже понять, все эти проверки более чем оправданы тем, что вы, как теперь будущая часть всего Института, должны осознавать груз ответственности, лёгший на ваши плечи.

Тон его голоса постепенно стихал.

– Мы ревностны. Да, это так. Но наша ревность исходит исключительно из благих намерений. Открытия сделанные всеми нами идут ради процветания и совершенствования жизни каждого на этой планете. Вы – наше будущее, ровно на столько, на сколько и будущее человечества.

Он указал рукой на дверь и рядом стоящего ректора.

– Я не могу приказывать вам. Ваше решение – ваша прерогатива. Вы можете уйти и вам предоставят… другой формат обучения и место. Но те, кто решит остаться здесь – поступит более чем правильно. Тот, кто останется, станет частью всеобщей будущей истории. Посему, я прошу вас помочь в строительстве этого самого будущего прямо сейчас.

Вьятт закончил свою речь, ожидая дальнейших действий от порядка удивлённых студентов, тихо перешёптывающихся и переглядывающихся меж собой. На лицах многих из них читались ещё остатки замешательства и непонимания, в лицах других же, коих, однако было большинство, скорее виднелась лёгкая неуверенность, перед их выбором. Они уже решили для себя всё, когда эта предварительная подготовка в этом месте обрела для них новый смысл.

Среди них был и Даниэль. Лично для него, подобно открытие тайн, наоборот говорило о многом. О том что он, подобно Прометею, герою древности, был избран, дабы принести всем людям чудеса и добродетель совершенно новых, доселе не виданных знаний. Это была миссия. И для него честью стать таковым не столько для себя, сколь для других, означало исполнить свой долг, как современного искателя истины. И если ему придётся хранить тайну, ища эту истину тут, он разделит бремя учёных РИСИ.

В скором времени, оба мужчины из Института подозвали каждого вниз. Лекция окончилась, и теперь им предстояло право выбора. Те, кто хотели остаться, подходили к Вьятту и подписывали последний контракт. Это было началом более развёрнутого и можно сказать более глубокого изучения, теперь уже известной темы, с дальнейшим устройством на должность сотрудника. Те же, кому такое открытие до сих пор казалось сомнительным, не желая продолжать обучение, подходили к ректору, и их выводили из зала.

Ни Даниэль, ни другие студенты их больше не видели. Каждый из них выбрал свой путь. Их судьбы здесь окончательно расходились.

А для остальных, принявших условия, с этого момента, новые долгие дороги только начинались…

Глава I.

По холодным и слабо освещённым коридорам звенел стук каблуков пары мужских кожаных туфель. Он отчётливо был слышен, лишь иногда перебиваемый гулом электропроводов, шумом труб и треска накалившихся старых ламп, уже давно скучающих по умелым рукам человека. Шаги, казалось, каждый раз меняли своё направление, то направо, то налево, то долго вперёд, то чередуясь на лестничных пролётах. И всё же, они безостановочно шли вперёд. Когда-то пересекаясь с другими шагами, более тихими, или более спокойными, а когда-то снова оставались наедине с тишиной и прерывающими её звуками.

И вот, они остановились. Раздался другой звук, довольно тихий – стук костяшек по полой деревянной двери. Затем щелчок, протяжный скрип, и снова щелчок. Шаги наконец умолкли.

– Вызывали, профессор Ирвинг? – сказал тихий голос, принадлежащий молодому человеку, стоящему возле двери.

– Ах, Даниэль! – ответил профессор с бодростью и нескрываемой радостью в голосе. – Конечно вызывал. Присядь, пожалуйста. Пока ты не приступил к выполнению своей задачи, хотел поговорить с тобой. Уж так давно не виделись! Со времён… какого, 98-го, кажется?

Молодой человек сел на кресло, стоящее прямо напротив такого же, на котором сидел приличного возраста мужчина, выглядевший одновременно уставшим, но в то же время, старающийся быть бодрее. Ирвинг был одет в простую белую рубашку, жилетку, брюки и поношенный твидовый пиджак, он создавал скромный и собранный образ. Что, в прочем, разнилось с тем довольно мягким человеком, которого можно узнать при общении. Зачёсанные когда-то назад волосы, вновь, проредившими прядями сползали на лоб, оголив лысую макушку. Веки его то и дело опускались вниз, не в силах справиться с нехваткой сна. Многое в нём говорило о том, что он страдал от переработки. Но, как и все здесь, умел пересилить себя.

Даниэль, 24-ти лет, наоборот выглядел свежо, бодро и уверенно, хоть и оставался весьма сдержанным. Его простые рубашка, галстук и брюки, наоборот казались мятыми и неухоженным, словно выглаженными в спешке, или вовсе не глаженными. Подстриженные каштановые волосы, однако, выглядели довольно чистыми. На его очках немного проседала пыль, из-за чего ему часто приходилось вытирать их рукавом рубашки.

– Да, профессор. С 98-го, как меня отправили на учения в Штаты. Признаться за то время, что я был там, хоть и научился немалому у коллег, всё же, успел соскучиться даже по нашим обшарпанным коридорам. Здесь мне как-то спокойней, что ли, привычней.

– Верно, верно. У нас сейчас с ремонтом и прочим туго. Все средства на заготовленные рабочие планы ушли. Как только закончим со всеми этими экспериментами и тестами, вот тогда сразу заживём. Деньги чуть ли не рекой польются, поверь мне. Вся эта операция определённо окупит вложения. Думаю, совет директоров будет более чем доволен. – Глаза немолодого учёного зажглись почти ребяческим восторгом от предвкушения. – Знаешь, я себе, после отделки, в этот кабинет даже картину закажу, такую большую, маслом.

– И какую, если не секрет? – Вестерфозе нравилось общаться с Ирвингом, даже в отрыве от их рабочей деятельности. Учитывая страсть мужчины поболтать, молодой учёный всегда удивлялся, как ему за этими стенами удаётся держать язык за зубами.

– Что-то из Эжена Делакруа, я думаю. Или… Нет. О! Точно! Василий Смирнов, «Смерть Нерона», прямо там, напротив тисового шкафа, над моими гардениями, видишь? Как по мне будет идеально соответствовать тону обоев по палитре. – Он наклонился над столом, с живостью указывая на свободный от грамот и портретов уголок стены. В такие моменты, казалось, из важного научного деятеля, он превращался в ребёнка. – Мне кажется, будет идеально.

– «Смерть Нерона»? А почему именно она?

– Что-то в ней есть, тебе не кажется? В конце концов, смерть часть нашей жизни. Даже жизней императоров. Естественный процесс. Мне, как уже старику, виднее, поверь. К тому же, в этой картине можно найти некое успокоение, меланхоличное. Странная смесь возвышенного и одновременно чего-то приземленного. – его тон на мгновение сделался из поэтичного, слегка угрюмым.

– Полно вам, профессор. Что это с вами? Не в такой же день о смерти думать.

– Ох, и то, верно. Прости уж. Что-то в последнее время, мысли всё скачут и скачут в голове. Никак не могу их успокоить. Волнение, наверное.

– Вы, случаем, не больны? Настроение то и дело скачет.

– Нет-нет, не болен, ни чуть. Просто… – он замялся. – Знаешь, этот сегодняшний важный проект через час, не меня одного напрягает. Так много ответственности, так многое стоит учесть. Работа в лабораториях, вся эта подготовка на неделе, отчёты, записи, проверки. К тому же вся эта излишняя спешка как-то не по мне. Ух… Голова кругом идёт, если честно.

– Думаю, я понимаю о чём вы. У самого в последнее время нервы шалят. С тех самых пор, как в американском филиале подготавливать начали. Заучивание теории, физическая нагрузка, имитация темпорального воздействия. До сих пор иногда по телу зуд проходит. И всё для сегодняшнего дня. Прямо дух захватывает, даже через страх.

– Неужто не боишься?

– Боюсь, конечно. Как и все, боюсь. Даже те, кто за аппаратурой и терминалами стоять будет. Те, кто наблюдать будут. Они же тоже волнуются. Но раз именно меня назначили, письмо от самого директора нашего отделения прислали, то уже никуда не денешься. Когда я в лабораториях работал, ведь также рисковал. А там, риск чуть больше, чуть меньше, если задуматься, значения сильного не имеет. Каждый из нас, в конце концов, знал на что шёл, когда прикалывал на халат этот значок с буквами «R.I.C.I.». Ради нашего всеобщего будущего, мы, обжигаясь, несём людям этот огонь истины.

От таких слов, на губах профессора взыграла гордая улыбка.

– Как же ты повзрослел, Даниэль. Со времён того, как ты пришёл к нам, я знал, что ты, при всем твоём упорстве, и в деле и, позволь сказать так, в долге, далеко пойдёшь. Гордость пробирает, уж прости за излишнюю эмоциональность, но не смог сдержаться.

– Я учился у лучших, что уж тут сказать.

– Спасибо тебе, спасибо за тёплые слова. Но! – внезапно прокашлялся Ирвинг, старясь сделаться более важным и серьёзным, в том числе прогоняя сонливость. – Довольно прохлаждаться. И у нас, и у тебя сегодня много работы. Важное дело, как-никак. Считай, новый шаг для всего человечества, если не более… Ты мне вот, что скажи, маршрут то свой помнишь? Ничего не забыл?

– Разумеется. Как только всё закончится, я появляюсь в Великобритании, Лондон, в одном из наших там отделений. Затем продолжаю путь в бюро Тауэр-Хэмлетс, Канары Уорф. Оттуда через Уайтчепел и Лондон-сити к Старому Лондону. А там, с помощью выданной карты, на местности нахожу нужное сооружение и «объект».

– А насчёт Точки, помнишь, что нужно сделать?

– Да, помню. Нужный инструмент выдадут мне перед самим перемещением. Главное – его доставить в целости, и следить за показателями датчиков, когда прибуду к нужному месту. Дальше, всё будет зависеть от состояния объекта. Если оно будет стабильно, я запечатаю её, и вернусь на обговоренную позицию.

– Хорошо, хорошо. – Профессор нервно перебирал пальцами по столу, пытаясь вспомнить не забыл ли он, чего-то. Что-то внутри грезило его, не давая покоя. Хотя озвучить это, так и не смог себя заставить.

Даниэль видел его беспокойство, и постарался успокоить.

– Профессор, вам не стоит так…

– А-а претеританты? Не забыл, какую опасность они могут представлять? Помнишь, как тебе следуют поступать при встрече с ними?

– Избегать любого контакта, разумеется. Не попадаться на глаза. Не разговаривать с ними, только если они не сделают это первыми. Вести себя вежливо, учтиво и пользоваться встроенным голосовым переводчиком.

– И? – подкрепляя до конца, спросил он.

Молодой учёный закатил глаза и устало вздохнул.

– И держаться за спиной моего защитника-компаньона. Профессор, прошу вас, я разучил и повторил эти темы столько раз, сколько моргал за сегодняшний день. Уже всё решено. Рубикон перейдён. Я готов к своему заданию, и более чем осознаю всю возложенную на меня ответственность.

Эти слова, казалось, возымели нужный эффект и успокоили немолодого профессора.

– Да, ты прав. Прости старику его волнение… Просто, не забывай, что связи во время миссии не будет. Ты останешься там на некоторое время… фактически, один. Мы не сможем прийти на помощь, или что-нибудь подсказать.

– Я знаю. Я уже смирился с этим.

Это была правда. Может у Вестерфозе и были волнения раньше, теперь он сумел их перебороть, настроив себя.

– Давайте уже приступим к делу, профессор. Где же тот компаньон, с которым меня обещал познакомить доктор Вьятт?

Напоминание о знакомом коллеге словно пробудило Ирвинга, и тот снова оживился.

– Точно, Вьятт! Ох, прости меня ещё раз, Даниэль. Я чуть не заболтал тебя до смерти. – он недолго посмеялся, и встав окончательно со своего кресла, направился к выходу. – Пойдём, я проведу тебя к остальным. Близится время, и права на опоздание, боюсь у нас нет. Вьятт часто ворчит, когда кто-нибудь опаздывает. Не будем заставлять старика ждать… – его голос сбавился до смеющегося шёпота. – О! Только не говори ему, что я так его назвал. Он часто на это обижается.

Оба мужчины вышли из кабинета и направились всё дальше, вглубь паутины множества коридоров, и дверей, на которых иногда то и дело встречались люди. Они шли молча, словно стараясь не прерывать вечный оркестр спонтанных шуршаний, лязганий и стуков. Казалось, будто они идут в ещё только строящемся доме, создающий новые детали под каждый их шаг. А может, вездесущая темнота вновь решила поиграть с иллюзиями.

Таким образом они приблизились к огромной комнате с серыми, сползающими вниз обоями, оголяющие старые стены и выпирающую проводку. Одну из этих бывалых стен замещает огромных размеров железная вставка, в центре которой находится ржавая гермодверь, походившая больше на ворота крупного сейфа.

Подойдя к панели слева, Ирвинг произвёл некоторые манипуляции с консолью, и тут же разразился колоссальный по своей громкости скрип, раздирающий своим вездесущим звуком барабанные перепонки. Массивная сталь с лязгом и проскакивающими искрами медленно отходила в разные стороны, пока не остановилась на концах. Не смотря на частое использование этого пути, большинство людей, работающих и живущих здесь уже, не так напрягал звук старой двери, как скорость, достигающая нескольких десятков секунд. По крайне мере, видно, что такая массивная конструкция была сделана из соображений безопасности.

Внутри оказалась куда свободней. Состояние комнаты не особо изменилось, за исключением большего количества проводов и кабелей, потоками изливающиеся от одного аппарата к другому. Множество массивных электронных структур, разной степени качества и способности работать, создавали массивные ряды, среди которых, подобно тараканам метались люди в белых лабораторных халатах.

Пройдя ещё несколько подобных отделений и комнат, Даниэль и Ирвинг вошли в более просторное помещение, со множеством стульев и большим экраном, висящим напротив. Здесь они остановились. В этот же момент их окликнул человек, по-видимому, уже продолжительное время ожидающий здесь.

– Ну наконец-то вы пришли! Отправка скоро начнётся. Ирвинг! Только не говори мне, что это ты его задержал. – воскликнул грозный немолодой мужчина в белом халате.

– Уоллес, хе-хе, друг мой. – неуверенно ответил Ирвинг, по-детски слегка прячась за спину Даниэля. – Мы немного заболтались просто, и вот…

– Вот?! Что, вот? Чёрт возьми, Бертон! У нас на пороге, величайшее событие нашего филиала, а ты отвлекаешь исполнительного сотрудника от его работы, при этом сам прохлаждаясь в собственном кабинете. Ты должен был быть здесь уже как десять минут!

Невысокий ругавшийся, хоть и без злости, в важной манере на Ирвинга, мужчина был тем самым давним знакомым Даниэля, Уоллесом Вьяттом. Он почти не изменился с их прошлой встречи. Всё та же круглая голова с парочкой зачёсанных на обширной лысине тонких прядей волос, большой нос и густые, вечно приспущенные на тёмные глаза брови, из-за чего его лицо, практически всегда казалось недовольным. Прямо как сейчас.

– Мне жаль. Но мы же, не сильно опоздали, верно? – стараясь не слишком будоражить своего друга, спросил старик.

Доктор что-то проворчал себе под нос, явно адресованное его коллеге, и переместил свой взгляд и внимание на своём бывшем ученике.

– Даниэль! Рад видеть тут хотя бы одного ответственного человека. – пожимая руку с улыбкой произносит учёный, косо смотря на извиняющегося Бертона.

– Как и я, доктор. – отвечает взаимностью Вестерфозе.

– Ну как, готов к грядущему?

– Думаю, что да. Хотя руки, признаться честно, ещё немного трясёт. Думаю, скоро пройдёт.

– Ещё бы они не тряслись! Подобное не каждый день происходит. Точка Сингулярности. Сколько работы мы и наши коллеги, в том числе из других… скажем так, вариаций нашего Института, проделали над воплощением этого чуда научной мысли. Одни только эти слова, которые мы дали, возникшей в результате ошибки мироздания, аномалии внушает как восторг, так и трепет. А каково это будет увидеть её во всей красе, в материальной форме. Ух! Дух захватывает. Будь я на твоём месте, у меня бы тотчас же сердце из груди выпрыгнуло.

Ирвинг тихо посмеялся, но остановился, когда Уоллес бросил на него недовольный взгляд.

– В любом случае, нам пора готовиться. А мне стоит представить тебе твоего спутника на время этого похода. Надеюсь, вы поладите.

К ним троим, ещё два учёных выводят очень высокую фигуру, целых два метра ростом.

– Стресс, а, следовательно, и страх вполне приемлемы для человеческого организма при подобных условиях. – начал Вьятт. – Посему, для обеспечения безопасности как нашей миссии, так и тебя, в частности, мне удалось договориться с директорами на выделения нам полноценного «послушного» претеританта. Позволь мне представить тебе – Ребис.

Отведя свой тёплый взгляд золотистых очей от доктора, названная фигура, выпрямившись, полностью предстала перед Даниэлем, так, чтобы тот мог как можно детальней изучить данную персону.

Это существо было выше самого Вестерфозе, и лицо их было более молодым и здоровым. Прямая осанка, подтянутое и тонкое андрогинное тело, как и лик, совмещающее в себе мужские и женские черты, несмотря на кажущуюся с вида хилость, говорили об имеющейся силе. Длинные, чуть ли не до поясницы тянущиеся светло-серые, похожие на пепел, неухоженные волосы. Одежда – странная смесь из различных ржавых элементов брони древности и рваных свисающих вразброс белых и тёмных тканей, чуть ли не со всего мира, надета так кучно, что казалось абсолютно неестественным. С виду ничего не говорило о том, что это мог быть какой-то герой.

Но их яркие выразительные, а самое главное, смотрящие с теплотой и заботой, полуприкрытые глаза, внушали определённый приятный комфорт, который сложно было объяснить.

Однако, при всей неординарности вида, Даниэлю показалась странным именно их кожа. Она была белая, как только выпавший снег, и неестественно бледная, как у покойника. Правда, учёный сразу отогнал от себя подобные мысли.

С самими же претеритантами ему ещё не доводилось работать, особенно рука об руку. Для него это был новый опыт, ведь до этого, ему предоставлялась возможность лишь изучать эти рукотворные создания РИСИ со стороны.

Претеританты, так их назвали за стенами лаборатории, являли собой продукт закрытой темпоральной энергии. Созданные и сотканные из этой, поддающейся контролю и управлению, материи. Но пока люди и иные материальные объекты мира полностью состоят из природной, нетронутой хиральности, эти существа были сотворены благодаря вмешательству в мироздание человеческих рук. На основе технологий, процеживающих словно сито, хиральность, делая её менее хаотичной, и позволяющим «высасывать» из самого бытия, как из воздуха темпоральность, в процессе развития изучения этой области, были созданы иные механизмы. Механизмы, способные создавать что-то новое. Из ничего.

Так как стало известно, что темпоральность из-за своего более стабильного состояния, имеет определённые идентичные с вездесущей хиральностью свойства, то и части всего целого, она может включать. Следовательно, помимо неживых объектов, живая органика, точно так же может быть подвержена воздействию темпоральности. Это доказывали эксперименты с восстановлением определённых тканей у лабораторных животных во время ряда экспериментов. Открывался огромный новый вектор изучения, который мог значительно продвинуть медицинскую систему.

Проблема заключалась лишь в том, что подобное восстановление невозможно было провернуть с живыми тканями, а следовательно, и с живыми объектами. Это было связано с природой хиральности, как части тела, и что самое главное, эфемерной душой и разумом, по факту, являвшимися частью одного целого хирального естества. С которой в свою очередь контактируют, хоть и сходная, но отличающаяся по некоторым параметрам, темпоральность. Выражаясь простыми словами, природный хаос, и созданный порядок не могли ужиться друг с другом.

Самому же Даниэлю не известен точный процесс создания одного из таких детищ науки, из-за его недостающего учёного звания. Но ему известно, что данный процесс долг, рискован, сопряжён с появлением множества ошибок, крайне дорогой из-за затраченных ресурсов и сил. Это были колоссальные проекты. На одно только формирование из темпоральности души уходили годы, не говоря уже про физические тела.

Он знал только то, что взаимосвязь человеческой души и хиральности, прозванная ноосферой, основывалась только на чём-то конкретном. Нужны были образцы формирования, уже ранее существовавшие в истории, или даже выдуманные, созданные фантазией множества разных людей. Личности былого, прошлого и мифологии.

Несмотря на поэтапный ручной процесс создания, выбранный (неизвестным Даниэлю способом) формат, далее практически сам, независимо от воли и даже желания человека, реанимировал душу ранее существовавшего лица. Даже если упомянутое лицо, никогда не существовало в реальности, а черты, внешность, характер и действия которого были выдуманы людьми на основе многовековых мыслей, а следовательно, сохраненных образов в ноосфере, могли потом сливались в нечто большее. В нечто более материальное.

Новые тела, однако, были намного крупнее размеров среднего человека. От двух метров и выше. Не меньше. По словам коллег Вестерфозе, это было связано с потребностью в постоянном поглощении и хранении в себе хиральности для банального существования. Из-за этого, их темпоральные тела, в отличие от хиральных людских, были в то же время невероятно крепки и неуязвимы. В купе с аномально высокой силой, реакцией и выносливостью, а также, отсутствия хоть какой-либо существенной потребности в еде или сне, эти претеританты могли стать новым витком развития человека.

Увы, этого не произошло. Их память и склад ума были исключительно завязаны на созданной из ноосферы личностью, менять или дополнять которую они не то, что не хотели, просто не могли. Они отвергали наличие современных технологий и нравов, просто игнорируя оные. Обучение их чему-то новому, не представлялось возможным, особенно учитывая, что сами личности были из достаточно древних времён. Их поведение определялось лишь вековой памятью о них, и тем, как их помнили люди, нежели теми, коими они возможно были когда-то.

Посему, претеритантов принято не считать сходными с людьми. С ними работало множество консультантов по вопросам психологии, истории, географии и даже философии, помогая как в получение информации, так и в попытках успокоить нрав определённых индивидов.

Отсюда вытекала и единственная существенная польза от них, которая заключалась в изучении вышеупомянутых личностей и событий, непосредственными участниками, или свидетелями которых они в своё время стали. Это ощутимо помогало пролить свет на определённые туманные моменты человеческой истории.

Так, они стали ещё одним чудным изобретением, томившемся в дальних уголках РИСИ, ожидая своего часа. Либо забвения…

Даниэль протянул Ребис руку, но вместо ожидаемого рукопожатия, получил очень приветливые, хоть и сильные, объятия, выбраться из которых оказалось куда труднее, чем можно было представить.

– Ребис! – подошедший к ним Вьятт, слегка похлопывая претеританта по руке. – Ребис, отпустите его. Что я говорил об излишнем физическом контакте? Помните, мы люди не настолько крепки.

Претеритант без слов, выпускает его из своих рук, сохранная свою дружескую улыбку.

Молодого учёного удивило это, но он быстро пришёл в себя.

– Кхм… Даниэль Вестерфозе. – представился он. – Рад знакомству.

– Да, верно. Даниэль. Мы знаем. Нам сказали. – спокойно ответил претеритант. Голос их был расслабленным, тихим, мягким, не выражавшим никаких иных эмоций. В какой-то мере, его можно было назвать даже расслабляющим.

– Мы?

– Правильно, мы. Ведь мы Ребис. Нам дали такое имя. – ответили они, будто бы это было самой понятной данностью. Даниэль не стал более расспрашивать его нового компаньона. В конце концов, у них ещё будет время для разговоров на протяжении всего пути.

– Скажем так, Ребис… необычный претеритант. И мироощущение у них отличается от нашего. – вмешался Вьятт. – Думаю, нам пора. Как раз все приготовления будут завершены. Тебе остаётся лишь переодеться в более подходящую форму, Даниэль.

Пока Ирвинг и Ребис, занятые каким-то странным разговором ушли в коридор, Вестерфозе и Вьятт направились в другую малую комнату, в центре которой на манекене висел белый, защитный, обтягивающий костюм, выглядящий довольно прочным.

Даниэлю не составило труда надеть его. Он тут же заметил, что, несмотря на мягкость, внутри также находилась электроника для изменения температуры. В остальном он был вполне удобен для постоянного ношения.

– Костюм разработан специально для тебя. Можешь не переживать, он не порвётся, если не приложить достаточную силу. На время пути тебе хватит его одного.

– Благодарю вас, доктор. Я сделаю всё возможное в моих силах, чтобы наша миссия увенчалась успехом.

– Это всё хорошо, Даниэль. Но… – Оптимистичное лицо Вьятта омрачилось. – Даниэль, если что-то непредвиденное произойдёт там, есть вероятность того, что мы не сможем вас обоих эвакуировать. Ты ведь знаешь об этом?

Вестерфозе ненадолго затих. Само собой, он осознавал, что такой вариант возможен. Технология квантовой телепортации нестабильна и несовершенна. Настроится на нужный Путь, частоту пространственного и временного промежутка довольно сложно, а ждать – означает позволить кому-то другому добраться до Точки Сингулярности. Это и был риск, на которой необходимо пойти. Такова необходимость – с которой ещё не до конца смерился Даниэль.

– Я понимаю. Давайте уже приступим.

Доктор кивнул. Но, прежде чем покинуть помещение, он снова обратился к нему.

– И ещё, кое-что, во время ваших странствий, обращай внимание на Ребис почаще. Не спускай с них глаз, так, на всякий случай.

– О чём это вы? – с недоумением спросил он.

Мужчина не ответил на его вопрос, выйдя из комнаты, сопровождаемый непонимающим взглядом Вестерфозе. Оторвавшись от своих мыслей, он вскоре последовал за ним.

Проходя мимо комнат с электронной аппаратурой, как и в том первом зале, зазвучала сирена. Она отдавалась в ушах Даниэля вибрацией, но не мешала ему следовать за доктором Вьяттом. Спустя недолгий промежуток времени они, преодолев потоки мечущихся из стороны в сторону людей, дошли до ещё одних металлических ворот, но куда меньше размером. Открывались они также, ключ-картой, зато гораздо быстрее и без лишнего шума. На этот раз, вид был более поражающим.

Холодное куполообразное помещение с гладкими стенами, сплошь из тёмно-синей металлической плитки. Освещение проходило сквозь линии соединения стен, создавая более тёмную атмосферу, в которой хорошо различались лампы некоторой аппаратуры, стоявшей вокруг главного сооружения, ради которого видимо и было возведено это сооружение.

В центре находилась небольшая круглая площадка на одного человека, подсвечиваемая лампами. От краёв площади и до вершины купола находился крупный, полый, стеклянный столб. А внутри него необычного вида устройство, походившее на крупный держатель с проводами и трубками, на нем механизм похожий на замок, но с очень широкой замочной скважиной. Вероятно, это и было устройство для квантовой телепортации.

– Вот и вы! – воскликнул один из молодых людей в белых халатах.

– Всё готово, Марвин? – спросил Ирвинг.

– Почти. Не хватает лишь самого объекта. Рад тебя видеть, Даниэль. – обратился коллега к Вестерфозе.

– Взаимно, Марвин. Это и есть тот самый телепорт, в который мне предстоит войти? Я думал, он чуточку внушительнее.

– Разочарован?

– Ни сколь.

– Понимаю, выглядит не лучшим образом, но зато, годен с практической стороны. Только необходимые элементы и ничего лишнего. Можешь называть его «Deus Ex Machina», если «квантовый телепорт» совсем слух режет.

– Хорошо. Когда будете начинать?

– Планируем с минуты на минуту. Но, по правде говоря, ещё остаются незавершённые дела. Например, установление полной связи с точкой L2, что в Лондоне, под номером AU-104. Мы сейчас работаем над этим. Надеюсь, много времени это не займёт.

– Марвин, – шутя спросил Вестерфозе. Я правильно понимаю, что внутри этого механизма меня должно расщепит на молекулы?

– Отчасти. Сама катушка разделит твоё тело на квантовые элементы, начиная от параметров тела, заканчивая одеждой. Поэтому доктор Вьятт и выдал тебе эту форму. Затем, мы сохраним порядок этих частиц на специальной компьютерной матрице. Твоё же сознание и «душа» будут содержаться также на другой матрице. После установления связи с точкой L2, мы перенесём в те системы и набор частиц и сознание с душой, вместе с тем порядком, в каком они были в первоначальном, целом состоянии. На той стороне телепорта, машина также соберёт тебя, и вот ты на месте!

– Душа и сознание? А возможно ли переместить их в принципе, а тем более в человека? Мне объясняли в Штатах это только на словах. Но испытывать это вживую…

– Да, возможно, но только через телепорт и только при нужной комбинации квантов изначального тела. Отделить их не получится. Они содержатся в своего рода «темпоральных хранилищах». При попытке извлечь их, они банально растворятся, и переместиться лишь твоя пустая мёртвая оболочка. Подобные явления перемещения чего-либо свойственны только благодаря хиральности и темпоральной энергии, к слову.

– Довольно жутко.

– Поэтому мы и не пытаемся экспериментировать с отделением души от тела, в принципе. Даже в процессе телепортации, есть риск. Возможно, что и один и другой компонент человека придут на точку L2 не одновременно, а поочередно. Скажем так, последствия будут в любом случае летальные. Некоторые частицы квантов тела могут затеряться или вовсе испариться. А душа и сознание могут раствориться в хиральности или повредится. В случае повреждения могут быть как провалы в памяти, так и полная амнезия. И это, не говоря о полной хаотичности как хиральности, так и её более сдержанной и контролируемой версии. Честно говоря, произойти может что угодно. С определённой вероятность разумеется.

– Ясно… – удручённо сказал Даниэль.

– Но не волнуйся, больно скорее всего не будет. Процесс моментальный. Если всё пойдёт правильно, то не успеешь глазом моргнуть, как окажешься в пункте назначения.

– А перемещаться всё будет благодаря Путям?

– Именно. Они что-то вроде потоков хиральной энергии через саму себя. Они предотвращают нас от ошибок – Разрывов Пустоты. Направляя по ним квантовые частицы вместе с менее активной в плане реакций темпоральной энергией, они словно своего рода ручей, доставляют нужный набор от пункта «А» до пункта «Б». Для этого мы так долго настраиваем связь между точками, да бы во время перемещения ничего не перемешалось. От одного «Пространственного Колодца», к другому. Так мы это называем.

– А если шанс того, что два Пути, направленные с двух параллельных вселенных, пересекутся в одно и то же время, в одной и той же заданной тучке?

Лицо Марвина немного скривилось.

– Возможно. В нашем мире всё возможно… Но давай лучше не будем об это, ладно? Мы уже почти закончили. А как говориться: "главное в победе – настрой". Верно?

Стук клавиш приостановился, но его тут же заменил грохот и шум пробуждающейся машины в центре. Всё было готово.

Даниэль аккуратно взошёл на нужную позицию. Оказавшись внутри, стеклянный цилиндр медленно опустился обратно вниз. Даже, с учётом того, что крепкая оболочка приглушала звук он ещё слышал, как жужжали и рычали механизмы вокруг «врат». Ему даже удалось увидеть несколько искр, вылетающих при работе. Все ещё продолжали работать, перебегая от одного аппарата к другому. Только профессор Ирвинг стоял неподвижно, наблюдая за процессом. Доктор Вьятт же, подошёл к микрофону. В районе груди костюма Даниэля зазвучало шипение, треск, а затем полноценный голос Вьятта:

– У тебя там всё в порядке?

Он нажал кнопку и ответил.

– Да.

– Хорошо. Мы будем стараться поддерживать связь с тобой через этот кодек с динамиком на твоей одежде. В любой непредвиденной ситуации ты сможешь прослушать записанные заранее записи-подсказки, а также, в случае возникновения непредвиденной ситуации, ты сможешь послать нам сигнал. Так, для протокола.

– Так точно.

– Хорошо. Будь готов отправка начнётся в любой момент. Главное не дёргайся. Позволь машине сделать всё за тебя.

– Постараюсь док.

– Удачи, и возвращайся к нам со «светом».

Сверху раздался гул и треск. Заработала та самая катушка.

Даниэля окружила аура страха. Страха перед неизвестностью. Пугающее холодное чувство, пронизывающее даже через костюм, заставляло его слегка дрожать. Даже при всех тех знаниях, имеющихся у него, ему трудно было представить, что именно ожидает его там, за пеленой его собственной вселенной. Груз ответственности, не только перед коллективом и друзьями, но и перед всем человечеством давил на него. Это действительно был большой шаг, даже слишком большой для него. Но был ли он готов совершить его? Сейчас он это и узнает.

– Начинаем отсчёт. – заговорил Вьятт.

– Пять…

Даниэль сжал руки в кулак. Мышление противилось инстинкту страха.

– Четыре…

Нижняя челюсть упёрлась в верхнюю с такой силой, что норовило сломать её. Борьба внутренними чувствами продолжалась.

– Три…

Все мысли будто бы замерли на месте. Ни идей, ни размышлений, ничего. Страх и его сдерживание белым туманом заполонили сознание.

– Два…

Он сглотнул. Счёт подходил к концу. А пот продолжал литься по его лицу холодными струйками.

– Один…

Даниэль зажмурился, предвкушая любой исход.

– Что это такое?! Что происходит?! Откуда?..

Внезапные возгласы заставили Даниэля открыть глаза. Прямо перед входом к телепорту на небольшом расстоянии от земли, в воздухе зависла голубая ярка сфера, искрящаяся в разные стороны молниями. Она слепила, но в то же время приковывала глазу.

– Как это могло произойти? Немедленно отправляйте его! – кричал, что есть силы Вьятт.

– Нельзя. Процесс автоматизируется. Мы не можем сейчас вмешаться, иначе его разорвёт!

По всему помещению послышалась дрожь. Плитка на стене трещала и опадала, проводка перегорала, труды и кабели с дымом отсоединялись. Искры градом опадали на землю. Слышно было как включилась тревога. Зазвучал агрессивный рёв сирены. Помещение заполонил тусклый красный свет.

Сфера начала увеличиваться, растягиваться, становясь больше похожей на овал. И из неё, тут же вышел таинственный человек. Мужчина в чёрном пальто и шляпе, скрывающей его лицо в тени. Подойдя к цилиндру вплотную, он наставил на неё револьвер, ровно на то же место, где находилась голова Даниэля.

– Нет! Нет! Не смей! – закричали голоса.

Вспышка и тут же темнота. Сознание Даниэля затерялось в пучине мрака.

…

Течение. Сплав бездыханного, холодного тела вдоль тихой, но длинной реки. Отчуждение от земной тяжести, ранее прижимавшей к себе. Отсутствие той скованности, мешавшей появлению этой истинной свободы. И тишина, безмолвная словно сама смерть, и вечная словно время. Покой и умиротворение – именно те чувства, что двигали ещё живое тело Даниэля Вестерфозе всё дальше, по нескончаемому течению.

Необыкновенная лёгкость, всё же была чужда его грубому телу. Нехотя, он раскрыл веки. И вид, приставший перед его взором, тут же приковал к той неповторимой красоте, что только мог вообразить человеческий разум.

Буйство красок и цветов переливались неумолимым вихрем на всём небосводе, простиравшийся в этом чудном месте повсюду. В каждой стороне, куда не глянь, бесчисленное множество палитр деформирующихся, меняющих цвет и смешивающихся одновременно. Каждый из них то старался поглотить всё вокруг, под единым цветом, то стать чем-то большим, тем, что людская фантазия даже позволить себе не могла, а описать и подавно. А в пучинах этих штормов, сотни тысяч звёзд, белых и таких же ярких. Подобно росе на спелом лугу, они становятся маленькими фонариками на этом бескрайнем пути. Хаос –единственное из возможных слов, чтобы описать всю эту причудливую фантасмагорию, завораживающая каждым из своих несчётных элементов.

Даниэль продолжал смотреть, даже не думав даже моргнуть. Ничто более не волновало его разум. Ничто более не имело смысла. Лишь созерцание этого чуда тешило его единственную на данный момент потребность. Следя за каждым переливанием, за каждым движением и пертурбацией, он не заметил, как картина отпечаталась в его глазах, медленно вновь погружая его в пучину сна, на этот раз более яркую…

Но ощущения тела вновь заставили его проснуться. Течение, как и движение вперёд исчезло. На этот раз, это был ветер. Не холодный, и не тёплый, гармонично сочетающий в себе то, что можно было назвать приемлемой температурой. Он дул нежно, ласковыми прикосновениями гладя усталое лицо. Сначала щекоча нос, затем уши, вздымал волосы то вверх, то вниз. Организм познавал новое ощущение удовольствия.

Затем он почувстовал, что лежит на земле. Что-то мягкое, подобно перине держало на своих уютных руках его спину. Покой тела на одном месте даже и не ощущался таковым, привычным для памяти Даниэля.

Потом, что-то начало гладить его со всех сторон. Словно сотни маленьких ручек касались его в разнобой. Сопровождаясь потоками ветра, они следовали их направлению, словно волны. Сначала в одну сторону, затем в другую, и так постоянно, безостановочно. Это также было приятно, но Даниэлю всё же стало интересно, где он находится теперь.

Дав волю взору, он вновь был безмерно удивлён. Слегка подняв голову, он увидел, что лежит в самом настоящем море из зерновых колосьев. Рожь, цвета меди, простиралась от самых его ног до края света. Морю не было ни конца, ни края, куда ни посмотри. Ветер качал их подобно самым настоящим волнам, меняющим оттенок сгибаясь и разгибаясь. Всё это золотистое великолепие струилось и покачивалось, на высотах, в низинах. Весь ландшафт был покрыт маленькими ручками, то и дело, продолжая обхватывать в своих объятиях Даниэля.

Подняв лик вверх, он смог лицезреть солнце. Оно почти плыло, медленно шло к закату. Пелена чуть багряных и золотистых облаков, в разнобой закрывали своими объемными и пушистыми телами небо, в том числе и размытый силуэт оранжевого солнца. При этом они двигались, гонимые ветром.

Тут же он заметил силуэт, которого он раньше точно не видел. Внезапный наплыв чувств привёл губы Даниэля в движение:

– Корабль. – Тихо проговорил он.

Да, это был корабль. Одинокий деревянный гигант, покосившись в бок лежал, оперившись на один из множества барханов, прямо напротив такого же одинокого человека. Старая античная триера, цвета коричневого дуба, будто бы на своём законном месте покоилась в бесчисленных водах ржаного моря, омываемый его волнами. Десятки вёсел в унынии томились внизу. Яркий красно-жёлтый парус, обдуваемый ветряными потоками, мог в любой момент понести его к краю этого мира. А большой глаз на самом конце корабля безостановочно смотрел в душу юного Вестерфозе, маня его своим холодным взглядом к себе.

Встав, Даниэль решил подойти поближе к одинокому судну, да бы рассмотреть его получше. Но сразу же увидел на другом его борту фигуру человека. Свесив одну ногу за корабль, он с задумчивым взглядом смотрел на простирающийся пейзаж, также приковавший его внимание. Казалось, фигура уже сидит здесь довольно давно. Одетый в старинные доспехи с давно забытым названием и держа в руке копьё. Он совершенно не замечала Даниэля.

Но стоило ему подойти ещё ближе – неизвестный развернулся и посмотрел на пришедшего человека. Он глядел в него долго, не сказав ни слова, глухая тишина сковала обоих. Вестерфозе не удалось разглядеть лицо незнакомца.

В тишине, прерываемой лишь тихим гулом ветра, они оба стояли без движения, не прерываясь смотря друг на друга. Чем дольше длился этот процесс, тем яснее становилось лицо мужчины. Оно не выглядело счастливым, скорее подавленным лишённым жизни. В его взгляде читалось сожаление и печаль, тоска и апатия, причину которых Даниэль никак не мог понять.

И что хуже всего – его глаза были похожи на глаза самого Вестерфозе. Но хуже. Гораздо хуже.

На мгновение, учёный будто бы прочувствовал всё это, всю внутреннюю боль, мучительное молчание и леденящий страх. Ощущение было отвратным. Он не мог представить, что в таком прекрасном месте можно чувствовать себя настолько плохо. Вскоре, его ноги подкосились. Одолеваемый блажью и подстилаемым от неё сном, он упал на мягкую рожь, снова поддавшись искушению в отдыхе и свободе…

Глава 2.

Холод – первое, что почувствовал Даниэль перед пробуждением. Веяло холодом, не только от воздуха, но и от пола тоже. Отсутствие ветра, сказывалось на этом новом месте. Оно отличалось от тех, где он был до этого. Сырость и уныние – вот чем был пропитана окружающая его атмосфера. В конечном итоге, она заставила Вестерфозе пробудиться.

Он очнулся в маленькой квадратной комнате, без окон и с одной наглухо закрытой стальной дверью. Из источников света была лишь крохотная лампа, за решёткой работавшая плохо, с частыми перебоями. Напротив, себя, ему удалось рассмотреть что-то похожее на сборку динамиков и микрофонов, сотканных воедино проводами.

На нём был всё тот же белый костюм с чёрными полосами, который ему дал доктор Вьятт. Воспоминания с ударом нахлынули на него, и о телепортации, и о том таинственном мужчине в пальто и шляпе. Каждое воспоминание давалось с трудом, как и мысль. Голова раскалывалась, будто старинный колокол, внезапно вновь приведённый в действие. Его даже не успел окутать страх, как вдруг, в динамиках напротив послышался внезапный шорох, а затем и полноценный голос:

– Ты здесь? Очнулся? Судя по твоей электрокардиограмме…Да. Отлично. Теперь, когда я говорю – ты слушаешь и делаешь то, что я тебе говорю. – холодный голос немолодого мужчины раздался по всей комнате.

– Ч-что? Где я? Что происходит?! – воскликнул обеспокоенный Даниэль.

– Не волнуйся, ты добрался до пункта назначения. Часть твоего задания уже выполнена. Осталась другая, поэтому молчи и слушай меня внимательно…

– Я не понимаю. Я должен был оказаться в другом телепорте. К-кто ты вообще такой?! Я должен –

Внезапная боль в районе затылка заставила Даниэля вскрикнуть от боли и снова упасть на пол. Ощущение сравнимое с уколами десятки острых и длинных игл одновременно. Именно тогда, пытаясь найти источник «удара», его руки заметили холодное металлическое устройство, держащее длинный шип, воткнутый в его шею. От шока и неожиданности, он закричал.

– Замолкни! – скомандовал голос.

– Что это за штука? Почему она на мне? Я…я не могу нормально двигать шеей!

– Я сказал замолкни! – голос повторил и иглы снова прошлись по телу Даниэля, на этот раз сильнее. Не смотря на боль, он сдержал голос.

– Это устройство на твоей шеи, сравни ошейнику на собаке. Позволяет хозяину в нужный момент потянуть псину назад. Он пропускает через иглу ток, и как ты можешь заметить, это отлично помогает. Попытаешься снять его или сломать – я замечу это и пущу такой заряд, что у тебя мозги поджарятся. Поэтому, отныне, ты будешь беспрекословно слушаться меня и выполнять мои указания. Откажешься – я убью тебя и найду другого на замену. Всё ясно? – угрожающе процедил сквозь зубы он.

– Д-да. – с трудом выдавил из себя Даниэль.

– Хорошо. Я знаю кто ты, знаю о тебе даже больше, чем ты сам, поэтому не пытайся что-либо скрыть от меня. Солжёшь – я пропущу заряд. Попытаешься предупредить своих коллег по РИСИ… Думаю, сам догадаешься что будет. Понятно?

– Да. – повторил юноша.

– Теперь, перейдём к сути. Мне нужно, что бы ты продолжил выполнение своей миссии. Делай всё то же самое, что тебе говорили те недоумки. Но не забывай следовать моим указаниям. В конце твоего пути, вести тебя буду я. Тогда уже, твоё задание немного изменится. Если посмотришь на свой костюм, заметишь, что я прикрепил динамик и микрофон. Следовательно, когда будет нужно, ты будешь докладывать о своём продвижении. Я буду менять частоты лично. Если придётся, будешь говорить моими словами. В остальное время – слушаешь меня. И даже не пытайся кому-либо что-либо рассказать. Мои уши слышат всё о чём ты даже можешь думаешь.

– Хорошо. Я понял. – успокоившись, покорно проговорил Даниэль. – Можно я задам вопрос? – Молодому учёному удалось преобладать над страхом перед своим похитителем. Заданный вопрос – попытка сосредоточиться и не впадать в панику.

– Попробуй.

– До этого, ты сказал, что можешь видеть мою электрокардиограмму. Как это возможно?

– Так же, как я контролирую твой динамик и микрофон. Весь твой костюм принадлежит также и мне. Я могу видеть частоту биения твоего сердца, кровяное давление и даже мозговую активность.

– Откуда у тебя доступ к моему костюму?

– Поверь мне, технологии РИСИ не настолько сложные, какими кажутся. Взломать их, обладая нужными навыками и хорошей памятью не составит большого труда.

– Ладно. – Внезапно Вестерфозе вспомнил про то, что с ним должны были быть Ребис. – Но со мной прибыл ещё один человек, где он? Как мне быть с ним?

– Ещё один? – по голосу мужчины было ясно, что он не очень удивлён. – Скорее всего Претеритант… Как я и предполагал. Значит они всё-таки решились. Они послали это с тобой. Отлично. – Неизвестный некоторое время тихо невнятно что-то бормотал, прежде чем вернуться к разговору. – Следуй моим указаниям и всё. Говоришь то, что я хочу слышать. Общаешься с ним так, будто ничего не произошло, словно меня здесь нет. Но это не означает, что я больше не держу тебя за ошейник. Помни об этом.

– Ты знаешь о Претеритантах?

– Достаточно, чтобы не доверять им… Существа, созданные для изучения. И как источники, ранее неизвестных знаний истории, в итоге приобрели другую цель, когда РИСИ осознали их настоящий потенциал. Когда эксперименты начали окупать вложения. Впрочем, довольно, хватит вопросов. Тебе пора исполнять своё предназначение. Избегай опасностей и людей, также ищущих Точку. Они могут быть куда хуже, чем ты думаешь. – Послышались щелчки. – Я открываю дверь. Отсюда ты выйдешь на поверхность. Если повезёт, встретишь своего товарища. Не подведи меня и себя…

Связь оборвалась.

Слабо отойдя от шока, Даниэль ещё некоторое время, тяжко дыша, пытаясь восстановить сердцебиение в норму, сидел на голом полу. Осознание того, что этот ужасный человек всё ещё может быть рядом разгорелось в нём, заставив ноги поднять тело, готовясь отправиться в путь. Боль в шеи до сих пор не прошла, но страх смерти был явно сильнее.

Дверь и вправду открылась. Слабый, тусклый голубой свет ввалился в комнату, немного слепя Даниэля. Опираясь на стену, он покинул ужасное место.

Теперь он находился в ином, более обширном помещении. Это был небольшой коридор, справа простиралось ряд мутных от пыли стёкол, где-то треснутых, а где-то разбитых, слева ещё несколько комнат с идентичными дверьми, наглухо закрытыми, и тут же некий поворот, со сломанными дверьми. Помещения были до ужаса грязными и неухоженными, местами облупившаяся краска на стенах, старая, вековая паутина, на полу валялся разный мусор и стекла разбившихся световых ламп.

Но это не остановило Даниэля. Пройдя через поворот, он вышел в новый коридор. На этот раз, и с одной стороны, и с другой стороны были комнаты, отличавшиеся от той, в которой он был. Некоторые были закрыты, некоторые завалены грудой старого хлама, а некоторые были пусты. Те, чей внутренний интерьер был виден, имели схожие элементы в обустройстве, похожим на больничный.

Гуляя по обветшалым коридорам и пустым комнатам, он поднимался всё выше. С этим зданием и впрямь было что-то не так. Оно выглядело неестественно заброшенным и даже разрушенным. Многие коридоры были труднопроходимые от разной рухляди. И хоть помещения и отличались друг от друга с каждым новым уровнем, какой-то общий стиль всё же связывал их. Неужели это и есть та точка L2, о которой говорил Марвин? Значит незнакомец из динамиков был прав? Значит всё это здание – филиал РИСИ? Возможно. Пока, Даниэль не знал точного ответа.

Наконец поднимаясь по очередной лестнице ему в глаза ударил естественный дневной свет. Ускорив шаг, он поднялся на второй этаж некого подобия большого холла. Многое, в отличие от нижних этажей, здесь было богато украшено, в том числе и деревом. Вверху же зияла дыра, некогда бывшая панорамным окном. Именно там Даниэль и увидел небо или что-то похожее на него.

Тусклое, светло серое полотно, затмеваемое тёмными тучами. А вдоль него, множество извивающимся чёрных ручьёв пыли и песка, струящихся куда-то в даль за горизонт. Подобного в своей жизни Даниэль Вестерфозе ни разу не видел. Нечто столь отталкивающее и смертоносное, сравнимое разве что, с теми Путями, о которых рассказывал ему Марвин.

– Если такое здесь небо. Тогда что стало с остальным миром?

Он слышал о катастрофе в Англии в этой версии вселенной из рапортов и отчётов, но никогда не мог предположить, что на самом деле там случилось.

Придя в себя от удивления, он попытался нажать на кнопку ответа на установленном микрофоне. Как вдруг, чёрная тень, мелькнувшая в крае его глаза, резким махом схватила его за левую руку и сразу же подняла на целый метр.

Он вскрикнул, не столько от неожиданности, сколько от боли, что приносила ему эта рука. Огромная, мускулистая, длинная, чёрная рука держала его за запястье. Красные вены алым блеклым светом струились по ней, пульсирую то затухая, то вновь появляясь. Но всё это время её обладатель неподвижно стоял в тени, по-видимому, даже не испытывая трудности, держа взрослого мужчину на расстоянии целого метра.

Но вдруг, мышцы на руке напряглись и с невероятной силой она отбросила Даниэля как пушинку на огромное расстояние. Спина разразилась болью, стоило ему попытаться встать, как тут же, громадный тёмный силуэт моментально приземлился рядом, сотрясая землю и вздымая клубы пыли под собой. Постепенно, тень в пылевой завесе, начала преобразовываться, выпрямляться, приобретая человеческую форму.

И вот перед ним пристало антропоморфное существо, напоминающее взрослого мужчину. Неестественный для человека рост, от двух с половиной до трёх метров. Мускулистое, рельефное тело, пугало своим видом. Руки и ноги, не смотря на силу, заложенную в них, были довольно стройны, по крайне мере для подобного гигантского туловища. Его кожа и волосы, и впрямь напоминала тень, такие же неестественно чёрные, сравнимые с углём. Все тело покрывали алые пульсирующие вены, красным пламенем отдававшиеся на тёмном фоне. Хоть торс и был обнажён, нижнюю его часть покрывали черные штаны из плотной, тяжелой ткани. Ступни ног были босы.

Его лицо, однако, было вполне человеческим. Несмотря на неестественный цвет, по всем признакам и отогнанному черепу, был похож на представителя европеоидной расы. Казалось, что эта чёрная кожа, как бы наслаивалась на его тело сверху как вторая. Это было необычно настолько же, насколько и пугало в той же степени.

Некоторое время, чудовище ещё смотрело на оцепеневшего от страха Даниэля, с неким призрением, осматривая его. Потом заговорил.

– Что у нас тут? – с резким, гневным, тяжёлым тоном спросил он. – Ещё одна лабораторная крыса РИСИ покинула свою нору в ещё одном глупом поставленном эксперименте? А где тогда другие?

– Д-другие?

– Да, твои хозяева, маленькая крыса. Эти безбожные фарисеи, прячущиеся за маской закона и добродетели. Эти животные в чистых белых халатах. Они прячутся, верно? Ждут шанса, который им никто никогда не даст. Это хорошо. Хорошо. Пускай боятся света. Там, в норе, их будет легче раздавить.

Незнакомец говорил странным, грубым рычащим голосом, от которого кровь молодого учёного застывала в жилах.

– Они использовали свои технологии, все свои ресурсы и влияние. Но для чего? Чтобы отправить тебя сюда. В безжизненный, оставленный Господом пустой мир? Или не пустой? Тут что-то есть. Что-то созданное вами, смердящее, отравляющее саму почву этим безбожным духом. Что-то за чем ты пришёл сюда. Скажи мне, маленькая крыса, что это?

В горле Даниэля пересохло. Он не мог вытащить из себя ни звука.

– Точка! Именно. Ты здесь из-за неё, верно? Это дьявольское проклятье. Ну разумеется! Все вы так спешите туда, как мотыльки к свету, такие же маленькие и беззащитные. – Он протянул руку, раскрыл ладонь и сжал пальцы.

– Я раздавлю тебя, легко и не заметно, как мотылька! Одним фарисеем меньше, одним больше – какая разница, в конце концов…

Его громадная, похожая на молот рука схватила Даниэля и поставила на ноги. – Прими смерть достойно!

Вестерфозе окончательно пришел в себя и от страха закричал:

– П-подожди, пожалуйста! Молю тебя!

Великан остановился, и в его красных глазах взыграло любопытство. Хотя его голос всё ещё был жесток, не показывая ни капли сострадания.

– Молишь? Умоляешь? Меня? Не говори о вещах, в которых ничего не понимаешь, маленькая крыса. Это тебе не поможет. Господь не милостив к богохульникам. И я, тем более…

– Фарисеи? Я не понимаю… – заикаясь в спешке пробормотал Даниэль, не в силах связать все свои мысли в нужные слова.

– Да, фарисеи. Это те, кто вы есть. Алчные лицемеры и неисправимые глупцы. Членовредители и лжецы. Слишком опасные для людей, коих поклялись просвещать. Слишком радикальные, чтобы оставлять вас в живых. Предатели веры, и даже возлюбленной ими науки. Непризнанные и гонимые. Всё сказанное правда, воистину так.

– Но мы…

– Нет, не говори ничего. Мои уши устали от вашей нескончаемой лжи, запутанной словно паутина, в коей вы сами же и погрязли. Теперь всё это более не имеет смысла. Раб своих собственных ошибочных фантазий и надежд. Ты ведомая пешка. И ты умрёшь рано или поздно. Этот мир, эта правда жизни сокрушит тебя. Посему моя рука прямо сейчас – инструмент избавления.

Он вновь замахнулся, а его губы раскрылись, оголяя плоский зубастый оскал. Он больше не замечал сдавленных стонов и попыток возразить со стороны молодого ученого, закрывающегося перед неминуемой гибелью руками.

– Взмолись и покайся перед смертью, грешная душа. Раскайся, покуда твоя грудь ещё широка.

Занеся руку для удара, он приготовился убить надоевшего ему человека. Это был конец для Даниэля. Он видел это, но не мог поверить. Даже тогда, в той камере с динамиками, смерть не была так близка к нему. «Неужели я сейчас умру?» – единственная мысль заполонила его разум. Он зажмурился.

Секунда, две… Тишина. Слегка приоткрыв глаза, Даниэль увидел силуэт перед собой. Он стоял спиной, но, вне всякого сомнения, был узнан:

– Ребис?

Ребис стояли перед ним двумя руками с лёгкостью удерживая «дубину» этого чудовища. Простояв некоторое время на месте, внимательно изучая прибывшую из неоткуда фигуру, великан всё же опустил руку, а затем и вовсе отступил на несколько шагов назад.

– Ах да, безбожное творение. – при этих словах, его челюсти сомкнулись. – Я ожидал, что они пошлют кого-то ещё. «Он» предупредил меня. Ты тоже претеритант, верно?

Ребис лишь кротко кивнули, сохраняя целостность боевой стойки, готовясь броситься в любой момент.

– Такой же, как я… – Зверь оскалился. Слова, сказанные им, выводили его же из себя. – Отвратительная искусственная природа. Бездушная, как вещь. Столь, любимая институтским фарисеям. Что за мерзость! Жаль, что кара этого мира не прикончила всех вас.

– Отступи. – не громко и спокойно молвил беловолосый претеритант. – Нам не стоит сейчас сражаться и проливать кровь.

Зверь хмуро осмотрелся. Его взгляд останавливался то на стенах, то на грудах мусора, занимающих обширное пространство на этаже. Возможно, он оценивал место, на котором ему предстояло драться.

Его лицо презрительно сморщилось. Из ноздрей его резко, как у быка, сдерживающего гнев, вышел воздух.

– Тебе везёт, маленькая крыса. – обратился он к учёному. – У меня другой приказ, и я не стану его нарушать, как бы сильно моё сердце не требовало справедливого воздаяния. Сегодня, вам дарована жизнь.

– Спасибо. – неожиданно, даже для самого Даниэля, ответили Ребис.

– Грядёт Суд. Скоро… На момент, ему показался странным его акцент. Зверь развернулся, взявшись одной рукой за выступ верхнего этажа, подтянул остальное тело и мигом очутился наверху, сразу растворившись в полумраке.

Бледная фигура выдохнула, вышла из стойки и со спокойствием повернулась к молодому учёному, ещё не отошедшему от страха и отчаяния.

– С тобой всё в порядке? – спросили Ребис протягивая Вестерфозе руку.

– Более-менее… – Пробормотал Даниэль, благодарственно пожимая руку своего спутника. – Он, этот странный претеритант, напал на меня из тени, так внезапно, что я даже не успел заметить.

– Тело, укреплённое темпоральной энергией. Мы чувствуем в нём нечто схожее с нами, хоть и не во всём…

– Это так, но… Но как ты… то есть, вы, оказались здесь? Телепортировать же успели одного только меня.

Они беззаботно улыбнулись в ответ.

– Нам не требуется подобный процесс. Наша суть не зависит от тех же технологий, что и у вас. Это происходит по-другому.

Вестерфозе понял, что расспрашивать о настолько сложных для разума претеританта понятиях, как телепортация, не имеет смысла. Не смотря на ещё зиждущиеся в нём вопросы, он отложил их на какое-то время.

– А тот человек в пальто и шляпе, вы видели его? Не знали кем он был?

– Человек в шляпе? Нет. Перед твоим отправлением что-то произошло? – Они вопросительно повернули голову, круглыми, как блюдца глазами, подчёркивая свой искренний вопрос.

– Да. Из странной синей сферы, возникшей прямо передо мной, вышел человек в чёрных одеяниях и широкой шляпе. Затем, он наставил на меня револьвер, вспышка, и… я появляюсь здесь.

Ребис ничего больше не сказали об этом. Они развернулись и пошли в сторону выхода.

– Нам вдвоём стоит отправиться дальше. У нас тоже есть своя цель.

Вестерфозе согласился. Спорить с этим было бессмысленно. Он знал, что опасности будут подстерегать его. Он знал, на что подписывался.

Ребис направились в один из проходов, и Даниэль последовал за ними. Оба шли в полной тишине, не проронив ни звука. Пройдя несколько коридоров, они не дошли до выхода из комплекса, остановившись возле обвалившейся стены, открывающей вид на город, или по крайне мере, то, что от него осталось.

Перед ним предстал вид мёртвого города. Раньше он был известен под именем Лондон, один из старейших городов мира, теперь – кладбище, полное покосившихся или обвалившихся «гигантских могил». Малые дома разрушены до основания, теперь представая из тебя огромные, проходящие на множество километров, груды серого камня и песка. Большие и средние здания, либо рухнули полностью, либо остались стоять, в виде собственных «скелетов», пустых, как снаружи, так и внутри. И над всем этим ужасающим пейзажем, нависает гробовая тишина, ни птиц, ни животных, ни людей. Лишь чёрные пути пыли, струящиеся в небе, наполняют эти печального вида развилины глухим свистом.

А сквозь зданий, по тем линиям, где раньше располагались дороги и улицы раскинулись монструозные, ужасающих размеров земляные трещины, простирающиеся, словно огромная паутина по всему городу, доходя аж до линии горизонта. Разломы, глубокие, широкие, длинные, способные вместить в себя упавший небоскрёб, решетили всю землю в округе. Они были похожи на незаживающие раны, оставленные после сильного удара. Вопрос лишь в том, что это был за удар?

Возле здания лежали останки тел, в точно таких же, как у членов Института халатах. Белые одеяния на белых костях. Некоторые ещё не успели сгнить окончательно. Отсутствие птиц и насекомых сказывалось. Возможно, в этом, то чёрное чудовище было право. Смотреть на всё это было физически больно и морально невыносимо.

– Неужели, это Лондон? – с ужасом и дрожью в голосе произносит Даниэль.

– Да, именно так. – голос Ребис спокоен, как и до этого.

Внутри Даниэля царил сущий беспорядок. Он слышал о различных катастрофах в своём мире, и о жертвах, которые они влекут, но не мог себе даже представить что-то настолько глобальное и смертоносное, направленное на целый город. Пустота, холодная ужасающая пустота этого места оказывается пугало его сильнее чем игла у шеи, или то чёрное чудовище. Это не то, что он ожидал, даже зная из докладов информацию об этом пункте, а тем более, не то, что он хотел здесь увидеть.

– Видимо, нам предстоит долгий путь… – тихо и простодушно сказали Ребис.

– Вы знали, что тут будет подобное?

– Да. Но нам лучше поспешить. Думаю, внизу будет попросторней. – На момент Вестерфозе отвлёкся от собственных тревожных мыслей и рассуждений, переведя свой взгляд на простоту реакции Ребис. Да, он знал их мало. Они даже познакомится не успели, но они говорил об этом, словно знали, что так всё и будет, знал, что их путь будет пролегать через кладбище.

Медленным шагом Даниэль Вестерфозе следовал за претеритантом, уверенным, твёрдо идущий вперёд. Он не знал, что именно заставило его прийти в движение, слов этой таинственной фигуры или же нечто иное. Это уже не волновало его. Действия, а не мысли сыграют в этом новом мире свою ключевую роль.

Глава 3.

Посреди холодной комнаты простилась тишина, изредка прерываемая жужжанием тока в проводах и всплесками искр оседающих. Многие из учёных и персонала со страхом и изумлением глядели на мужчину в дождевом плаще и старой короткой фетровой шляпе, засовывающего свой револьвер обратно в кобуру за спиной.

– Экранное стекло пробито. Повреждена силовая катушка и «замочная скважина». Аппарат теперь не пригоден к работе. – Доктор Вьятт всё ещё взволнованно осматривал каждый терминал и компьютер, проверяя хоть малейшую работоспособность устройства.

– Что это всё значит? Кто вы такой?! – повысил тон профессор Ирвинг, попытавшись приблизиться к таинственной фигуре, но тут же был остановлен направленным на него револьвером. Знаком, мужчина в шляпе, приказал отойти назад, чему испуганный учёный подчинился.

– Мистер Ирвинг и мистер Вьятт, не могли бы вы созвать весь персонал бункера в эту и предыдущую комнаты. – тихим и хрипящим голосом обратился незнакомец.

– Откуда вы знаете нас? – испуганно проговорил доктор.

– Вам задали вопрос! Кто вы такой, и как вы оказались на этом объекте? – вспылил один из учёных.

– Хватит, Гастон! – приказал Ирвинг, но юноша отказывался его слушать.

– В отличие от вас, я в более выгодном положении. – с полным спокойствием проговорил мужчина.

– Вы – один. Снаружи есть люди с оружием. Назовите мне хоть одну причину, почему мы должны подчиняться вам.

Незнакомец некоторое время молчал, оглядывая из-под своей широкой чёрной шляпы каждого из присутствующих здесь человек, прежде чем снова перевести взгляд на парня.

– Тебя зовут Гастон, верно?

Пыл учёного слегка поутих.

– Скажи Гастон, какая у тебя специальность в этом месте?

Хоть он и не хотел отвечать на поставленный вопрос, невозмутимость в неизменно спокойной интонации таинственной фигуры, его необъяснимым образом пугала.

– Я жду ответа.

– Он заместитель нашего оператора связи. Помогает следить за физическими показателями нашего оператора. – ответил неуверенно, боясь как-либо усугубить сложившуюся внезапно ситуацию, Вьятт.

Доктор почувствовал на себе возмущённый взгляд Ирвинга. Но он также понимал, что наилучшим из возможных вариантов в подобной патовой ситуации будет недопущение любого конфликта.

– А где сам оператор связи?

Вьятт молча указал на Марвина.

– Понятно. – Рука молниеносно подняла, блестящий под освещением ламп, короткоствольный револьвер, направила на Гастона. Выстрел. Оглушительный звук стального оружия сотряс комнату. Бездыханное тело, грузом повалилось оземь. Лишь из деформированной раны, на месте которой раньше находилась часть головы, доносились тихие всхлипы и сопения.

– Справишься один. – Обратился незнакомец к Марвину, убирая оружие обратно в кобуру.

– Чудовище! – выкрикнул Ирвинг. Но мужчина даже не повернулся к нему.

– Можете считать это захватом заложников, если вас устроит подобный вариант. Имейте в виду, я знаю точное количество персонала убежища, и мне не составит труда отделить «зёрна от плевел», как это было с вашим, ныне покойным коллегой. Поэтому, мистер Вьятт, я настаиваю на том, чтобы вы разместили каждого человека в указанных мною помещениях, и сделали это как можно быстрее.

Неохотно, но доктор подчинился требованием таинственной фигуры, по динамику приказав всем явиться в компьютерные отделы, главный отдел, в котором они находились. Как и ожидалось, людей с оружием не было. Вьятт с самого начала знал, что он не поверит в блеф Гастона.

В зал с телепортом, мужчина приказал привести лишь работников с высоким статусом и инженеров, так что, в помещении ещё хватало места. Он же всё это время лишь наблюдал за проходящими то и дело людьми. Оставался вопрос, что на самом деле задумал этот таинственный человек?

– Все в сборе. – обратился к нему Ирвинг.

– Хорошо, профессор. Теперь я хочу, чтобы бы вы с доктором Вьяттом и всеми присутствующими здесь людьми занялись немедленным восстановлением Deus Ex Machina.

– Что? – Казалось, Ирвинг потерял дар речи.

– Вы слышали, что я сказал. Не заставляйте меня повторять, – с грубым равнодушием заключил незнакомец.

– Извините, но аппарат сломан! – вмешался негодующий Вьятт, – пуля пробила тектитовое стекло и уничтожило замкнутый модуль. И Бог знает что ещё было повреждено из-за выстрела.

– Не обманывайте меня и себя, доктор. Я знал куда и зачем стреляю.

Вьятт ещё раз осмотрел машину.

– Ампулы с квантовым кодом и система передачи цифрового формата души и разума не пострадали. Сама замочная скважина осталась цела. Но вся капсула, модуль и… – доктор заглянул внутрь цилиндра, – штабеля изменения вектора сгорели. Без новой тектитовой капсулы возможности телепорта будут крайне ограничены.

– Я и не говорил, что вам понадобиться капсула. Отрегулируйте штабеля вектора на горизонтальное положение, наладьте заново проводку и замените замкнутый модуль. Это не должно занять много времени.

В этот момент как Вьятт, так и Ирвинг были поражены. Не столько возможной вопиющей конструкцией Deus Ex Machina, предложенной незнакомцем, и пренебрегающей всем нормам безопасности, сколько объёмом знаний чужака в такой сложной и недоступной области.

– Это может сработать, но даже исключая вопрос безвредности подобных изменений, зачем так кардинально изменять стандартные параметры?

– Скажем так, мне необходимо расширить возможности вашей машины для «больших габаритов». Это всё, что вам пока следует знать. А теперь будьте так добры, приступайте к работе.

Все присутствующие всё ещё находились под впечатлением от слов фигуры, но кровавое тело Гастона, тут же заставляло их приступить к работе. Хоть глаза и были скрыты под широкой тёмной шляпой, а лицо закрывал высокий воротник, они чувствовали на себе тяжёлый взгляд этого, уже не молодого мужчины.

Как бы не было тяжело смириться с подобной участью, Вьятт и Ирвинг возглавили процесс ремонта квантового телепорта. Они ещё не раз переглядывались, смотря то друг на друга, то на других работников и учёных, чьи лица исказил страх и непонимание, то на горделивого незнакомца, из-под тени собственной одежды следя за каждым человеком. Их головы бурлили от вопросов, а сердца переполняли бушующие эмоции, но оба они понимали на что ещё готов пойти этот человек, чтобы добиться своей цели, поэтому не решались пойти на ещё один риск.

– Продолжайте следить за показаниями человека, которого вы отправили в Лондон. – Обратился он к Марвину.

– Я понял. – дрожащим голосом ответил оператор.

Профессор Ирвинг, в отличие от Вьятта, смотрел более радикально на возникшую проблему с террористом. Он осознавал угрозу исходящую от него, но не преувеличивал её, как делал его коллега. В его голове хоть и был план по нейтрализации данной проблемы, но воплощение на практике тут же останавливало воспоминание о смерти Гастона. Ему не хотелось подвергать людей опасности. Учёный понимал, зачем это убийство было совершенно столь показательно. Эффект страха, возникший у каждого из присутствующих будто, сковывал их тяжёлыми цепями. Он видел, как у более молодых сотрудников всё ещё тряслись руки.

Но, как бы то ни было, тем, кто работал непосредственно возле телепорта, удавалось украдкой обменяться парой слов касательно происходящего. Неясно, слышал ли их незнакомец, но, по крайне мере, его реакции на такие переговоры не последовало. Ирвинг решил рискнуть, и сам занявшись осмотром машины, пока все остальные перетаскивали новые детали, примкнул к Вьятту, увлечённо изучающему поломки в конструкции.

– Он слишком много знает для обычного человека.

– В том то и дело, навряд ли, он им является. Взять хотя бы его появление. Даже не учитывая отсутствие второй точки, для успешной телепортации, сам его доступ к подобной технологии, и что ещё хуже знания о её конструкции, делает его куда опасней, чем мы можем предполагать. Ты видел, как он появился? Моментом позже и…

– Но ведь такое появление невозможно. Его должно было расщепить сразу же по прибытию. Или он телепортировался случайно, в тот же момент, что и мы отправили Даниэля. – Ирвинг, будь уверен, я знаю не больше твоего.

– Может быть он из РИСИ?

Вьятт прекратил осмотр и ненадолго неуверенно замолчал.

– Вмешательство параллельной версии РИСИ из другого мира. Мне кажется, это… не может быть так. Если твоя теория окажется правдой, боюсь у нас будут большие проблемы.

– Именно. Это может повлечь за собой катастрофические последствия, и что не менее важно, поставить всю нашу миссию под угрозу. Поэтому, я предлагаю действовать, и как можно скорее.

– Ирвинг, это безумие. Сопротивление лишь приведёт к ненужным жертвам.

– А бездействие окажется куда хуже.

Вьятт выдохнул и ещё сильнее понизил голос.

– Слушай, если он и впрямь из РИСИ, я предлагаю решить всё более мирным путём. Хоть он и вспыльчив, но расчётлив и прагматичен. С такой личностью можно вести диалог, я уверен. Если найти нужный подход…

– Он убийца, Вьятт! Этого уже достаточно, чтобы понять, что это за человек. Мы не можем ему доверять, даже на секунду. Ты сам говорил, что если он из другого РИСИ, для нас это будет проблемой. Откуда нам знать какой приказ ему дали руководители того института

– Верно, на его руках кровь и я уверен не первая, но он не одержим этим. Даже с наёмником, которым он может оказаться, можно договориться с деньгами или без. – Слова эти, однако, не были уверенными.

– И что ты хочешь сделать? Выйти к нему и сказать, что это всё простое недопонимание или пообещать ему выкуп?

– Нет. Выждать момент, когда он чуть успокоится. И просто поговорить с ним, даже без убеждений. Попытаться узнать, что у него в голове. А затем по обстоятельствам, решить этот вопрос, не прибегая к насилию в принципе, ни с его, ни с нашей стороны. – слегка неуверенно предложил доктор, хоть и тщательно скрыл это.

– А если он не послушает?

– Тогда, по крайне мере, мы будем знать, чего он хочет и возможно решим всё по ходу дела.

– И всё?

– Всяко лучше, чем попытаться наброситься на него разом. Мы учёные Ирвинг, а не солдаты. Нам ли с тобой этого не знать. Оба уже не в том возрасте, чтобы в драку лезть.

– Верно… – Ирвинг тоже притих. – А как поступим с Даниэлем? Он видел этого человека, и наверняка у него будут вопросы?

– Не знаю. Пускай пока прибережёт эти вопросы. У него сейчас другие заботы. Но факт того, что он знает об отправке Даниэля именно в Лондон, меня настораживает. Даже если он из другого РИСИ, откуда он у него столько информации о нашей миссии?

– Попытаемся сообщить ему об этом?

– Не глупи, Бертон. Даже если бы мы хотели, связь через настолько сложные и далёкие расстояние в принципе невозможна. Мы даже сигнал не сможем ему подать. Нет, к тому же слишком рискованно.

– Тогда, нам остаётся надеяться, что юноша поймёт всю происходящую ситуации, и не поверит «нам».

Ирвинг замер, словно чувствую спиной холодный взгляд незнакомца, сверлящий его.

– Нам пора. Мы слишком долго тут разговариваем.

Он уже собрался уходить на другую сторону устройства, как тут же был окликнут мужчиной в плаще: – Профессор, вы не могли бы подойти ко мне.

– Я немного занят, не все сотрудники знают, что делать, и…

– Мистер Вьятт вас заменит. Мне нужно поговорить с вами наедине.

Ирвинг нервно сглотнул. Ему сразу же показалось, что он слышал весь их разговор. Обернувшись к Вьятту, он увидел лишь пожилого человека, повёрнутого к нему спиной, и копошившегося в мотках проводки. Оставалось надеяться, что доктор был прав, и с чужаком и правда можно договориться.

Они оба направились к комнате, чьи затемнённые окна выходили прямо на помещение. Профессор знал эту комнату. Она предназначалась для персонала, наблюдающего за процессом тестирования Deus Ex Machina, ещё на ранних этапах разработки. Это небольшое отделением было оборудовано со звукоизоляционными стенами. Возможно, это и был тот маленький шанс – воплотить план Вьятта в жизнь.

Глава 4.

…

Каждый новый шаг ощущался труднее предыдущего. Неровная земля, смесь камня, застывшей грязи и плотных слоёв пыли, приходилось плохим грунтом. То и дело попадались нагромождения дроблённого бетона вместе с кусками железных конструкций. Трава, как и любая другая растительность отсутствовали либо полностью, либо оставив от себя умирающие потемневшие ростки. Деревья, сбросив с себя листву, уподобившись домам, представали покосившимися ветхими скелетами. И казалось вот-вот они упадут в многочисленные земляные трещины, под напором горячего сухого ветра.

Многие тропинки, тротуары и дороги расплылись в обилие земляных нарывов. Лишь основания малых жилых домов заставляли вспомнить о некогда существовавших здесь ветвистых улицах, а обугленные и ржавые нагромождения железа лишь только издали напоминали разноцветные автомобили. Не светили больше высокие фонарные столбы, пришедшие из стародавних времён. Из домов больше не доносились звуки музыки и разговоры, а окна уже не пропускали сквозь себя обилия световых потоков от хозяйских каминов и ламп.

Но не привычнее всего было слышать тишину, такую томную, давящую, холодную. Ни пения утренних птиц, ни шуршания листвы, ни гула машин, ни голосов людей, ни звуков оживлённого города. Столица, одна из старейших в мире, с населением более семи миллионов человек, в один момент, словно перестала существовать, затихла навсегда. Огромная могила целого фрагмента человеческой истории. Ни Великий Пожар, ни чума, ни нещадные немецкие бомбардировки не смогли сломить могучий Лондиниум. А одна маленькая неизвестная катастрофа сделал это в один миг, не только в этом городе, но и на всём Альбионе. В это было невозможно поверить.

Подошва обуви костюма хоть и была весьма износостойкая, но постоянная ходьба Даниэля по развалинам доставляла некоторые неудобства. Ребис с их тёмными ботинками, подбитыми гвоздями, подобное и не мешало вовсе. Пока Вестерфозе карабкался по каменным развалинам, его коллега уже успевал добраться до вершины и несколько раз осмотреть округу. Они шли где-то чуть более часа и у молодого учёного уже сбилось дыхание.

– Мы сейчас приблизительно находимся на улице Меллиш-стрит, а оттуда можно добраться до Канэри-Уорф, где и устроим привал. Ещё немного осталось. – просчитал по карте учёный, взобравшись на остатки какого-то жилого дома.

Даниэль с облегчением вздохнул. Ему очень не хотелось найти остатки мёртвых людей в этих развалинах, да и банальный отдых тоже не помешал бы.

– Слушай, а вы раньше… – не успел Вестерфозе закончить фразу, как рука его сорвалась с каменного выступа и он вот-вот должен был скатиться вниз, но за долю секунды ощутил крепкую хватку Ребис, удерживающую его от падения.

– Осторожней. Тут всё очень ветхое. – Даниэль был поражен. Но совсем не внезапным падением, сколько быстротой реакции и скорости своего коллеги. Даже если они и вправду претеритант, подобные чудеса, по другому их и нельзя было назвать, не переставали поражать молодого учёного.

– Вы…?

– Нам надо идти. Или тебе нужно поговорить? – с непривычной Вестерфозе заботой сказали они.

– Нет, вы правы. Пойдём… – Он не стал пока поднимать эту тему.

Путь продолжился, но теперь к мыслям Даниэля о мёртвом городе прибавились размышления о природе Претеритантов, их потенциале, способностях и отличиях от людей. Он знал про них из научных трудов и лекций, когда ещё учился в РИСИ. Тогда про них много говорили, старались исследовать. Но юный Вестерфозе уделял мало внимания этому вопрос. Его скорее заботила хиральность, её влияние на мир, природа и особенности. Но должных ответов, он так и не получил, как и многие другие члены РИСИ. И только сейчас, смотря на ничуть не уставшего Ребис, спасших его жизнь уже дважды, он так старательно хотел изучить эту необъяснимую фигуру, сошедшую к нему словно из древнегреческих мифов и легенд.

И вот, почти уже рядом, вверх стремились тела и скелеты небоскрёбов Канэри-Уорф. В прежние времена деловой район Лондона, ныне превратился в сад, полный мёртвых домов. Почти сразу от него, вплоть до Лаймхауса и Уайтчепела, не доходя до иссушенной Темзы, на многие мили вокруг простирались глубокие, уходившие в недра земли каньоны, медленно утаскивающие внутрь себя всё больше и больше территорий поверхности.

С начала похода прошло немного времени, но стоило признать, что маршрут весьма сильно усложняла неровная поверхность. Видимо претеритант понимали, что Даниэлю ещё нужно оправится после всего увиденного, да и связь с учёными из РИСИ нужно восстановить.

Среди обвалившихся или покосившихся жилых домов было небольшое здание, прямо перед небоскрёбами Канэри-Уорф. Это было супермаркет на Уэстфери-роуд. Оба путника согласились остановиться там на небольшой отдых.

Войдя внутрь, их встретила привычная разруха и тоны пыли, то осевшей на поверхностях, то летающей прямо в воздухе. Множественный пустые залы с закрытыми или заваленными прилавками. Но это было всяко лучше, заброшенных и еле державшихся домов по бокам улицы.

Даниэль решил подняться на крышу, надеясь там осмотреть местность, чтобы понять куда именно им следует двигаться. Проходя лестничные пролёты, стало понятно, что самой крыши там просто нет, вместо неё, потолок девятого этажа обрушился, открыв прямо над собой вид на истерзанное бурями небо.

Попытки связаться вновь провалились. Лишь только белый шум, прекрасно контрастирующий со свистом бури. Оглянувшись, Вестерфозе мог открыться неплохой вид на красивый город, умело сочетающий старинную культуру и современную архитектуру. Но вместо этого, тусклая масса серых развалин и тысячи подземных трещин, на краю которых нависают покосившиеся здания. На северо-востоке буквально вблизи стояли изуродованные многоэтажные башни, с выбитыми стёклами, сейчас являясь лишь изуродованной тенью прошлых себя. Мутная вода в Темзе то и дело выходила за свои пределы.

От размышлений и осмотра местности, Даниэля отвлёк долгожданный шум из динамика на обруче вокруг его шеи.

– Ты один, верно? – послышался вновь грубый голос старика. – Да. Твой сигнал стал чётче. На твоём костюме нет камеры. Но через динамик я услышал, как ты встретился с тем странным существом, напавшим на тебя. Расскажи, что произошло? Как он выглядел?

Вестерфозе на мгновение замялся, вспомнив, что этот странный пугающий человек всё ещё следит за ним, но сконцентрировавшись на заданных вопросах, попытался взять себя в руки.

– Он… – горло его сушило, как от окружения, так и от пережитого. – Я не знаю. Он появился из неоткуда. Назвался претеритантом. Ростом, почти до трёх метров. Чёрная наслоенная неестественная кожа с красными линиями по всему телу. Кем бы он не был, чью бы личность он представлял… его агрессия… Он хотел убить меня из-за моего членства в РИСИ.

– Хм. Чёрная неестественная кожа говоришь? – голос незнакомца казался задумчивым. Это описание, по-видимому, было ему знакомо. – Это уже интересней… Могу понять, почему он был так агрессивен по отношению к тебе. Претеритант, выбравшийся из-под контроля Института, на вряд ли будет иметь какую-либо симпатию к своим тюремщикам. В конце концов, он может быть не последним из имеющихся.

– Но мы же помогаем им… – тихо вмешался учёный.

– Не глупи. – прозвучал полунасмешливый ответ. – Для их ограниченного темпоральной природой ума – вы не более, чем угнетатели их свободы. А учитывая нравы тех лет и тех стран, откуда они родом. На твоём месте, я бы не ждал пощады в следующий раз. Будь внимательней, если хочешь остаться в живых, и не забывай наставления учителей перед отправкой сюда. В следующий раз твоя верная собака-поводырь может не успеть прийти на помощь вовремя.

– Ребис всегда будет рядом со мной. – Даниэль произнёс это как можно более чётко и понятно. Ему хотелось, чтобы это звучало как угроза.

– Ха! – Выдержанная пауза после смешка, говорила о том, что для старика эта фраза не имела никакого значения. – Как наивно. Пытаешься спрятаться за чьей-то спиной, да? А ты уверен, что эта спина достаточно крепкая? Уверен, что претеритант всегда будет рядом?

– Что ты?..

– Скажем так, – резко более грозно прервал его он. Твоя наивность в доверии в этом месте станет для тебя второй самой большой ошибкой. И возможно, последней. – Сделав паузу, мужчина продолжил. – Повзрослей, Даниэль Вестерфозе. Можешь принять это, как своеобразный дружеский совет, если хочешь.

Эти слова не покинут голову Даниэля. Но с его уст, внезапно слетел другой, более интересующий вопрос:

– Кто ты такой? – Он замолчал, когда последовала тишина, но затем добавил. – Ты говоришь…

– Как я говорю? Как человек, что длительное время пробыл здесь? Ты это хотел сказать?

Ответа, однако не последовало. Ком в горле учёного не позволил даже открыть рот.

– Тебе не нужно знать моё имя. Это не входит в твои обязанности. И тем более не входит в поставленную задачу… Однако, – его голос сменился, став более милосердным, – если тебе это принесёт иллюзию контроля над ситуацией, или подобие покоя, можешь звать меня… Вергилий. Думаю, тебе нравиться это имя. Оно тебе знакомо.

Даниэль более не решался что-либо сказать, или возразить.

– Довольно разговоров. Продолжай свой путь. – с прежней сухостью скомандовал Вергилий, прежде чем оборвать связь.

Послышался щелчок, и тишина воцарилась вновь.

И всё же, Даниэля не покидали мысли об этом загадочном человеке. Кто он такой? Откуда он столько знает об учёном? И что не менее важно, какие цели он преследует? Вопросов было много, а ответ лишь один – Вергилий. Имя древнеримского поэта ни о чём не говорило ему. Поэтому, он стремительно отправился обратно, разыскивая Ребис, надеясь узнать что-нибудь хотя бы о них.

Ему удалось найти их на одном из этажей, рассматривающие груды обломков. Они, казалось, даже не обращали внимание на вышедшего к ним учёного.

– Я осмотрел местность… – заверил их он. – Везде руины. Мало, где можно пройти пешком, но высмотрел пару направлений, правда придётся идти через остатки зданий. Если там, конечно, возможен проход.

– Мы можем использовать свои силы, чтобы расчистить путь, если придётся.

Даниэль сел напротив Ребис, всё ещё осматривающих остатки былой цивилизации. Наступила тишина. Хороший момент, для долгожданного разговора. Для Вестерфозе этот момент был идеальным, чтобы найти ответы на свои томительные вопросы.

– Вам раньше приходилось бывать в Лондоне? Ну, я имею в виду, в вашей прошлой жизни. – Это был весьма броский вопрос. Но он был первым, пришедшим ему в голову.

В начале они пристально посмотрели на молодого учёного. В их чистых золотистых глазах читались нотки небольшого непонимания. Моргнув, на лице появилась чуть зримая, но добродушная улыбка.

– Когда-то очень давно. Может быть, и не один раз. По разным причинам. Хоть мы и не особо любим путешествовать, следить за историей этой страны было весьма увлекательно.

– А конкретно, откуда вы тогда? Если вы Претеритант, то как историческая личность должны быть известны в определённых местах.

Ребис с вопросом повернули голову на бок.

– Прости, боюсь мы этого не знаем.

– Как это? Быть того не может. Если вы претеритант, то должны основываться на исторической или мифической личности из реальной истории. Проходят года, ваше тело умирает, и поддерживаемый памятью людей, закрепляется в ноосфере, как ментальный образ, а затем РИСИ придают вам новую материальную форму. При этом, вы сохраняете память о своей прежней жизни, и можете помнить свою смерть. Так ведь?

– Думаю, так и есть.

– За всю мою жизнь, я ни разу не слышал о таком человеке, как Ребис, ни в мифах, ни в исторических данных. Может это ваше старое, никому не называемое имя?

– Нет. Человека, что носил такое имя никогда не существовало и на вряд ли будет существовать когда-нибудь и где-нибудь.

– Я не понимаю.

– Мы не думаем, что это имеет смысл. Мы те, кто мы есть, и всё. Остальное лишь человеческие формальности.

Даниэль не на шутку удивился подобному. За всю его работу в РИСИ, за все те исследования хиральности и её влияния на окружающий мир, он много раз задавался всё новыми и новыми вопросами, которые не возникли бы у него, пошёл бы он по другому жизненном пути. Одни из них пугали, другие заставляли задуматься, а на некоторые так и не были даны ответы. И если так подумать, то сравни людям, хиральность никогда не была не идеальной, структурированной, поддававшейся полному и единственно верному определению. Она спонтанна, непредсказуема и хаотична по своей природе. Уследить за всем человек, при всём желании, не сможет, даже за собственными проектами, такими как телепортация и Претеританты. Так, что в этом плане, возможно Ребис и были правы. Если бы Даниэль думал также структурировано, как его знакомые, вряд ли бы он поверил своему спутнику.

– Но разве у тебя не должно быть какого-то личного оружия или элемента одежды? Какого-нибудь меча или доспехи, указывающих на вашу личность?

– У нас есть оружие, это правда. – спокойно ответили они. – Но мы не думаем, что оно… какое-то особенное, или чем-то отличается. У него нет названия, как, впрочем, и у нас.

– А учёные РИСИ, Вьятт и Ирвинг? Они вам ничего не сказали?

Они отрицательно покачали головой.

– Мы простой солдат. У нас не сохранились, какие бы то ни было, воспоминания. Не думаю, что в этом факте есть что-либо интересного, или значимого. Нам жаль, если этот ответ кажется неудовлетворительным.

– Нет-нет, всё в порядке. Не пойми неправильно, я просто… – Даниэль разочарованно почесал затылок. – Для меня, даже не как для учёного, а как человеку, такое явление как претеритант всё ещё кажется чем-то необычным, неестественным. Настолько, судя по всему, что я сам ещё не до конца этого понимаю. Не сочти за оскорбление.

Беловолосая фигура, казалось, даже не отреагировала на эти слова, продолжая идти.

– Но, не смотря на слова, сказанные в Институте, я думаю вы, все вы, претеританты в равной степени не так уж и отличаетесь от нас, от людей.

После сказанных им слов, Даниэлю показалось, что уголки губ Ребис повторили ту беззаботную улыбки. Их глаза продолжали неотрывно смотрели вперёд.

Пробудив в себе воспоминания, улыбка Ребис стала более тёплой. Возможно, не смотря на тяготы их прошлой жизни, и столь пессимистичное отношение к нынешней, они не отстраняются и не впадают в отчаянье. Они не лгали и это было видно. Для них, эти слова являлись простой обыденностью, без преуменьшения и без прикрас. Их устраивала такая действительность.

Ну, или по крайне мере, так показалось только молодому учёному…

Поднявшись на возвышенность, небольшую горку из мусора и обломков, бледный претеритант протянул Вестерфозе руку, когда тот начал скатываться вниз, не в силах преодолеть преграду. Он успел взглянуть в глаза своего спутника. Столь спокойные и… в какой-то мере, даже меланхоличные, что могли успокаивать его бушующие мысли и чувства…

Странное текучее чувство. Такое знакомое, и такое же невиданное одновременно.

Он отринул временные сомнения и, протянув руку в ответ, сумел подняться наверх. Под медленно уходящее солнце, они выдвинулись дальше.

Глава 5.

…

Стук шаркающих ботинок эхом отзывался во всём холодном, мёртвом помещении. Их обладатель, возможно старался приглушить звук, но тишина тёмного зала давила на него слишком сильно. Он бродил мимо гор брошенного оборудования, материалов и сломанной аппаратура, но не они интересовали его. Даже не смотря на отсутствие света, за исключением трещин в потолке и личного фонарика, он искал нечто куда более значимое. Он не был уверен, как оно выглядит, но знал, что, когда найдёт – непременно узнает. Аварийные красные настенные лампы были единственным источником света, подобно маленьким звёздам в пространстве кромешной темноты.

Он был близок.

Истекал кровью. Медленно умирал. Нет. Готов был умереть в любой момент. Это пугало до глубины души сильнее, чем он мог предположить.

Пугало особенно сейчас. Потому что он не мог защититься, как тогда. Устранить угрозу, как тогда. Забиться в угол сжавшись и спрятавшись, переждать ужасную бурю.

Сердце дрожало. Рвалось из груди. Грозило остановиться.

В любой момент его конец мог наступить. Конец всего мира. Всего, что он раньше видел, ощущал и даже когда-то, возможно любил.

И отчасти это происходило из-за него. В который раз его собственные ошибки так сильно травмировали его, внутри и снаружи. Он проклинал себя за это. Проклинал себя тысячу раз. За то что жил, в том числе, за то, что вообще появился на свет.

Столько боли он причинил самому себе. Столько… что было просто невозможно выразить, не говоря уже о том, чтобы хотя бы выдержать.

Он был готов умереть. В глубине души. Это было сродни подбирающийся всё ближе холодной змее принятия. Что-то вроде кары, кармы, жизненной справедливости. Не имело значения, как это называлось. Важно было то, что он это заслужил…

Но вот, последний поворот, последняя дверь открывается перед ним. Небольшое помещение в глубине земли, в которое забежал спасающийся бегством незнакомец перед ним, и за которым он решил последовать. От отчаянья ли, от глупости ли? Не важно теперь. Это было спасение. По крайне мере, он так думал.

В воздухе витал смрад застоя, холода и медикаментов. И чего-то ещё. Какая-то странная аура. Он ощущал её телом в одном из комнат на верхних этажах комплекса. Он не обратил внимания. Вместо этого, сосредоточил внимание на том, как тот самый выживший в отчаянной попытке что-то спешно набирал на клавиатуре одного из стоящих здесь в ряд капсул, от которых вело леденящим холодом. Закончив, он не секунды немедля забрался в неё, закрыл большую и тяжёлую железную дверь. Раздался гул, щелчок и треск льда.

От слежки его оторвала очередной толчок земли, гораздо более сильный, обрушивший плитку со стен и пыль с потолка. Знак того, что у него не оставалось больше времени ждать.

Он с трудом нашёл точно такую же свободную капсулу, и подойдя к ней повторил махинации с клавиатурой. Залез внутрь, из всех сил, скрипя зубами от боли из кровоточащей раны, потянул за рычаг на в двери, с трудом закрывая её.

Что-то упало сверху. Обломок трубы или перекладина. С грохотом оно свалилось прямо сверху на его "спасительны плот", что-то явно повредив, когда внутри зажглась красная тусклая лампочка.

Он испугался вновь. Неужели поломка? Неужели камера теперь не закроется? Неужто его единственный шанс на спасение оказался не более чем очередной потешной шуткой судьбы над ним? Эта была она, та самая справедливость?

Но вновь та судьба, что хохотала на ним прямо сейчас, решила поиграть с ним, выкинув, по крайне мере на этот раз, счастливые кости, когда послышался щелчок. Из внутренней вентиляции пошёл холодный воздух со странным резким ароматом.

Он выдохнул, не зная расслабляться ли ему, или готовиться ко смерти. Слишком часто он ходил по краю. Слишком часто для одного смертного человека. Ему это было противно, ненавистно. Он ждал окончания, хоть и боялся этого признать.

Когда его сознание начало проваливаться в дымку забвения, а в глазах мир покрылся синим тоном, он поздно заметил, как в глубине сознания слышал, как молилась его бабушка.

Слышал её голос.

Он никогда этого не любил.

…

Герметичная дверь медленно открывалась. Поршни с треском развёртывались, а лёд вокруг и между них ломался, и вдребезги кусками со звоном падал вниз. Как только камера была открыта, оттуда тут же безвольно выпало едва очнувшееся тело. Ещё довольно молодой мужчина, с грязным лицом, немного впалыми щеками, тёмными синяками под глубоко посаженными глазами, лет двадцати семи, в синем комбинезоне с рыжими неухоженными волосами и рассыпанными от переносицы веснушками. Его онемевшее тело ещё толком не пришло в норму из-за заморозки, едва мог пошевелиться и с трудом, издавая сдавленные несвязные звуки, бормотал. В глазах ещё царила муть и всё, что он мог в данный момент разглядеть был покрытый слоем инея мутный плиточный пол.

Однако постепенно и тело его приходило в движение, и разум его полноценно пробуждался, от, казалось, недолгого, но чересчур крепкого сна. Мысли и вопросы начали посещать его, главным из которых был: «Где я?».

К этому времени его глаза более менее сумели приспособиться к моргающему свету, и двигаясь из стороны в сторону, дёргаясь по кругу, осматривали странное помещение, в котором, обладателю этих глаз довелось очутиться.

В его ещё не до конца очнувшемся уме, представленная картина вызывала смутные воспоминания, едва складывающиеся в цельный образ. С трудом осознавая сложившуюся ситуацию, в которой он оказался, ему удалось начать двигать руками, растирая и массируя остальные онемевшие от заморозки участки тела. Спустя некоторое время, мужчина уже полноценно мог двигаться. Это поначалу взбодрило незнакомца, но почти сразу же, как только он поднялся, боль в его левой ноге неожиданно вспыхнула, заставив очнувшегося чуть ли не упасть обратно на пол. Зашипев от боли и схватившись за бок ноги, он принялся осматривать её, но к собственному удивлению не нашел каких бы то ни было открытых ран. Боль проистекала изнутри, при этом по собственной же оценке, не являясь растяжением или переломом. Причина была в другом. А в чём конкретно, мужчина пока ещё не мог полностью вспомнить. Единственное, что для него было очевидно – эта травма уже было у него, но возникла недавно. И судя по обрывочным воспоминаниям, это было дело чьих-то сторонних рук…

Пока что, ему удалось с тяжестью подняться обратно на ноги, помогая себе, подвернувшимся под руку, отрезком металлического прута. Осмотревшись вокруг, он обнаружил ещё несколько одноместных капсул – холодильных камер. Он не знал, был ли кто-либо другой, помимо него также заморожен в этих «саркофагах». Даже если бы он хотел удостовериться в этом, электронная панель доступа была слишком повреждена.

Ему хотелось согреться, и мужчина отправился в открытую напротив дверь, покидая непонятное, но знакомое место. Тёмные, едва освещённые, туннели вели его наверх. По крайне мере, на это указывали подсвеченные указатели с названиями, не все из которых были понятны очнувшемуся человеку. Он вполне мог заблудиться и, по собственному мнению, ему это уже удалось. Лестницы и коридоры постепенно привели его к другому, такому же огромному залу. Может даже большему чем тот, в котором проснулся он сам. Двери в нем были механические, раздвижными, а их состоянии точно также было крайне нерабочем и плачевным. Это говорило о том, что здание было обесточено, и возможно даже оставлено. По крайне мере, он так думал.

В самом помещении, прямо в центре, находилась высокая, больше человеческого роста капсула, в которой, как показалось самому рыжеволосому мужчине, кто-то был. Он намеревался уже подойти, как вдруг, внезапно услышал чьи-то отчётливо приближающиеся шаги…

Это были тяжёлые уверенные шаги, разносившиеся эхом по всему объёмному залу. Что-то громадное, судя по тряске земли, приближалось сюда.

Вскоре, из тени вышла высокая человекоподобная фигура с угольно-черной кожей и красными зрачками. Громко дыша, этот великан застыл и принялся осматривать помещение. Холодный воздух контактировал с горячим паром, вырывавшимся из его ноздрей.

Очнувшийся успел вовремя спрятаться, за рядом стоящей аппаратурой, опасаясь встречи с черным существом. Но что было хуже всего, ему казалось будто он уже видел, знал каким-то образом, это чудовище ранее. По крайне мере его внешность ему была знакома.

– Как и говорил Дисмас… – тихо сорвались с его губ.

Великан, закончив осмотр, подошёл к подключённой капсуле. Рядом стоящая электронная панель, защищённая крупной металлической пластиной, была грубо им вырвана, оголяя клавиши управления.

Но не это привлекло внимание спрятавшегося мужчины.

– Дисмас? – сорвался с губ шёпот. Он вспомнил это имя. И в тот же момент, когда в его голове вспыхнул образ указанного человека, больная нога тут же затряслась. Пальцы рук сжались в кулаках. Зубы стиснулись от дискомфорта. Он вспомнил. Он вспомнил, что именно это за человек, и за что именно был ответственен…

Однако, как бы сильно очнувшийся не старался скрыть своё присутствие, его тело ещё не было до конца подвластно ему, как прежде. Потому то, что должно было быть сказано шёпотом, оказалось услышанным этим гигантским существом, голова которого, тут же повернулась в его сторону.

– Ты можешь перестать прятаться, кто бы ты ни был. Я знаю ты слышал мои слова. Выходи на свет, яви себя. Не заставляй меня искать тебя.

Калеб продолжал оглядываться, ожидая чьего-то появления. Мужчину, всё ещё стоящего за аппаратурой, поразил проникающий холод взгляда великана. Ему никак не давалось понять, как столь громоздкая личность, смогла найти его, прячущегося, в такой большой комнате лишь только по звуку. Он точно помнил, что за ним никто не шёл. Вероятно, страх искажал правду, но шанс на нахождение здесь кого-то ещё был не велик.

– Ну же! – скомандовал он, повысив голос. В нём теперь читалась видимая напряжённость.

Выглянув из-за угла, человек увидел, что взгляд зверя был нацелен прямо на него. – Видимо он уже нашёл меня! – Смысла прятаться больше не было. Его сердце бешено заколотилось от волнения.

Великан, скрестив руки на груди, осматривал чужака с ног до головы взглядом полным недоверия.

– Как долго ты прятался здесь, выживший? – спросил Калеб.

– Привет, большой парень! – стараясь выглядеть чуть бодрее, начал он. – Знаешь, я сам тут оказался, на самом деле, достаточно случайным образом… И мне тем более не хотелось бы доводить ситуацию до ненужного конфликта.

– Я не верю в случайности. Кто ты такой, и что тут забыл? Отвечай честно, я не терплю лгунов. – его рык теперь отражался от стен.

Мужчина нервно усмехнулся.

– Хорошо, хорошо, приятель, давай не будем горячиться. Меня зовут Ахав, ладно? Я… скажем так, работал здесь, до того… Ну до того, как, по-видимому, тут всё не запустело. Проснулся в одной из каких-то морозильных камер и хоть убей не припомню, что случилось до этого.

Лицо чудовища сначала исказилось от удивления, но тут же перешло к недоверию.

– Это не твоё настоящее имя. – сухо заметил претеритант.

– Верно, скрывать не стану. Это псевдоним, рабочий. – Он быстро добавил, пока злящийся гигант не упрекнул его вновь. – Но правды ради, я сейчас не в самом лучшем состоянии, чтобы даже свой настоящее имя назвать, ей-богу.

Враньё было заметно.

– Не называй имя Господа всуе. Придержи свой поганый язык Ахав или это будут твои последние слова. – Сказано это с куда большей злостью.

Мужчина более чем понял свою ошибку и уже успел проклясть себя за то, по какому острому краю он ходит.

– Хорошо, хорошо! Понял, никакого богохульства. Мне жаль. Сказал бы ты сразу, что ты "такой" человек, я бы не в жизни… – Он ходил по краю. В который раз.

– Как ты вообще пережил катастрофу? – грубо прервал его великан.