Это кто переродился? Книга 2

Глава 15 Кто еще хочет стать моим слугой?

— Ваня! — кричала Марьяна, пытаясь выкопаться из-под кучи золота. Они с Пухом прыгали там сзади, словно посреди шторма. — Сделай что-нибудь!

И я сделал. Посмотрел на всю эту толпу своим Взглядом, и тряска немедленно прекратилась. Народ отпрянул, однако с крыши все еще слышались удары.

— Получи! Получи! Наш титул! Вор! Вор!

Выйдя из машины, я как можно строже посмотрел на этих двоих — они прыгали на крыше такси так самозабвенно, будто на батуте.

Через секунду они исчезли. Вместе с ними растворились и остальные. Еще спустя пару секунд улица опустела.

— Вот и славно… — буркнул я, и тут нечто красное пронеслось рядом. Но я был наготове — поймал шар уже на подлете. — Не так быстро!

Он попытался поспорить и заметался так яростно, что мне пришлось прижать его к земле.

— Теперь не сбежишь! Посмотрим, что ты за зверушка такая!

Изнутри послышался отчаянный вой, но меня было не разжалобить — схватив плачущий мяч под мышку, я направился к машине. От нее, в целом, кое-что осталось: колеса и кузов были на месте. Остальное было в крайне плачевном состоянии. Стас был в шоке.

— Не плачь, старина, — сказал я, пытаясь закрыть деформированную дверь. — Куплю тебе новую самоходную повозку. Благо, бумажки позволяют.

Стас грустно вздохнул и завел двигатель. Получилось у него это с третьего раза.

— Не в этом дело, Иван. Это не моя машина, а транспорт компании. Теперь меня уволят…

— За что⁈ — охнула Марьяна. — Ведь это сделала какая-то кучка охочих до титулов идиотов!

— Это да, — кивнул водитель, выезжая на дорогу. Машина дребезжала как дырявое корыто, в которое в общем-то и превратилась. — Но как доказать это начальству? Нет, моя песенка спета…

Вздохнув, я сунул ему еще одну пачку расписных бумажек. За труды и затраты.

— Покупай себе новую машину, Стас, и ступай ко мне на службу, — сказал я. — Обещаю платить, как и раньше. А то и больше, если будешь приезжать вовремя.

Он с удивлением посмотрел на меня, а потом обернулся на золото, коим было заполнено все заднее сиденье, а потом снова на меня. И вновь на золото, а потом снова на меня. На золото и на меня.

— На службу? К вам⁈

— Конечно. Но машину тебе придется сменить, а то…

— Я согласен! К черту такси!

Вот и славно. Сирены звучали все ближе, и мы поспешили уехать подальше. Зов от второй машины, тем временем, окончательно растворился. Жаль было терять этих негодяев, но ничего не поде…

Тут в окне нечто блеснуло, и к нам залетел Иван. В лапках у него была золотая монета.

Бросив ее мне в руку, он победно зажужжал под потолком.

— Я взял их! Ох, им не поздоровилось! Ух, кровищи-то было!

Увидев взбесившегося шмеля, Стас задрожал и едва не выпустил руль. Я же, пока он не вписал нас в столб, схватил Ивана в кулак.

— Кто? Говори нормально? Откуда у тебя золото⁈

— Как кто? Бандиты! Любители чужих миллионов!

— Бандиты⁈ Ты взял их?

— ДА! Я хорош! Им пришел кирдык!

Пока он хохотал и рассказывал, как мозги какого-то мужика брызгали в разные стороны, я удивленно хлопал глазами и рассматривал монету. А она и впрямь была измазана в крови.

Удивились и Стас с Марьяной.

— Ваня, ты с кем разговариваешь? Это же просто шмель…

Нет, это не просто шмель, а настоящий шмель-убийца.

— Веди…

— Серьезно… Это ты так справился⁈

Мы стояли у реки, а неподалеку в поручнях зияла здоровенная дыра. Рядом дежурила служба спасения, скорая помощь и, конечно же, полиция. Краном они пытались подцепить автомобиль, поплавком плавающий в бушующих водах, но течением его унесло все дальше. В салоне все было красным.

— Ну… — протянул шмель, приземлившись мне на голову. — Но они же остановились? И монета теперь у тебя!

Это да, монета была красивой. Однако остальное золото вынесло в реку, и теперь его можно поймать разве что сетью и то за десятки километров ниже по течению. Удружил, ничего не скажешь.

Бурча «слова благодарности», я направился в машину, которая ждала меня в переулке. Стас с Марьяной еще были немного в шоке от того, что последние десять минут нам пришлось ехать по дороге, которую нам указывал какой-то золотоносный шмель.

— Поехали, — сказал я, дернув с трудом закрывающуюся дверь. — Этот шмель облажался.

Когда мы задребезжали прочь от места аварии, зазвонил телефон — это был Силантий.

— Слушаю…

Веселый голос мага звучал у меня в ухе пять минут кряду. Из его сбивчивого рассказа я уловил только одно — машина Фауста работает, правда, ее эффективность пока оставляет желать лучшего.

— Но работает! Золото настоящее! Чистейшее! Вы бы его видели!

Не успел я порадоваться вместе с ним, как трубку перехватил Амадей. Его радость была еще более сильной:

— Повелитель! Мы справились! Теперь у нас будет тонны золотых! Вскоре мы будем купаться в них и швырять их в море!

Насчет моря он погорячился, но про золотые мыслил в правильном направлении. Следом телефон оказался в руках Бориса. Его настроение было куда менее восторженным.

— И чтобы духу этого психа не было в моем баре! И его адской машины тоже! Тьфу!

— Это же твой самогонный аппарат?..

— И черт с ним! Пусть забирает и уматывает! Хватит с меня «научных экспериментов»!

Я вздохнул. Еще и этого не хватало…

Но положение спас Силантий.

— Иван, у меня есть идея, где можно и дальше проводить наши «эксперименты», не смущая нюх Бориса Эдуардовича и прочих. Но для этого нам придется нанять грузовик. А еще, возможно, кран…

И он принялся рассказывать. Несмотря на издержки, его идея мне в целом пришла по душе.

В городе творился полный бардак — где-то выли сирены, по улицам носились полицейские машины, а люди пугливо жались к домам. И только в одном месте все было спокойно: на крышах, куда мы с Марьяной забрались, дабы переждать ненастье.

Плюс отсюда было видно то место, куда Инквизиция свозила мое золото — остров в центре залива. С крыши он был как на ладони, а уж в подзорную трубу, в которую я смотрел вот уже пятнадцать минут, можно было проследить за всей разгрузкой.

А Инквизиторы не спешили: методично выгружали один мешок за другим и складывали у подножья Башни. Звон золота отсюда не слышался, однако он был у меня в голове. Скоро последний мешок лег в огромную гору, а следом начали открывать ворота.

Вот их скрип я слышал. Он эхом прокатился по всей округе. Даже птицы услышали его — они с криками вспорхнули с антенн и проводов.

Мое сердце же застучало быстрее. Эх, этот скрипучий звук — просто услада для ушей. А ведь когда-то я обещал Дарье их смазать…

Когда там возникла узкая щель, Инквизиторы потащили золото внутрь.

Я же улыбался как ребенок. Приятно это, черт возьми, когда твои враги сделали всю работу за тебя!

— Ставлю на что угодно, что это идея бабушки, — сказала Марьяна, посматривая на происходящее в бинокль. — Ей давно хотелось как-то использовать эту вашу Башню. А то Инквизиторы только и знали, что колупать ее помаленьку…

Я зарычал. Могла бы и не напоминать.

Последней порог перешагнула Домна. И прежде чем ворота захлопнулись за ее спиной, она обернулась и приподняла повязку. Блеск ее золотого глаза заставил меня, зажмурившись, отпрянуть от окуляра. Марьяна тоже едва не выронила бинокль.

— Заметила⁈

Я был не уверен. Расстояние слишком большое, но… кто ее знает?

Снова припав к трубе, я увидел плотно закрытые ворота. Все золото было надежно спрятано внутри.

— Сделано. Уходим.

Взяв всю оптику, мы вернулись в домик, чья черепица краснела посреди сотен труб и проводов. Это было скособоченное деревянное пристанище Силантия, куда маг оперативно отвел нас по первому моему звонку.

Оба они с Амадеем были еще грязными, пахли «философской борматухой», но радовались как дети: посреди стола победно блестела золотая песчинка. Рядом же стоял горячий чай с пампушками.

— И сколько в ней?.. — спросил я, слюнявя палец и беря на него песчинку. — Грамм, да?

Амадей победно вскинул нос.

— 1,45 грамма! Следующую партию я планирую сделать вдвое больше!

— … Надеюсь, для этого не потребуется вдвое больше меди?

Силантий покачал головой.

— Нужно сделать «бормотуху» вдвое гуще и немного поиграться с ее составом. Если мои расчеты верны, думаю, впоследствии получится довести продукт до 50-ти процентного результата…

Побледнев, Фауст замахал руками.

— Это в теории!

— Может быть, но нет предела совершенству!

Они принялись обсуждать эту свою адскую машину, которую по категорическому настоянию Бориса, скорее всего, придется перевести сюда, а я, сунув пампушку в рот, пошел проведать свое золото.

Оно было на кухне. В холодильнике, куда Силантий отнес и золото из мешка, а теперь и все из разбитого такси. Идея был так себе, но прийти к этому «одинокому» волку могла разве что та библиотекарша, а она дальше его книжных полок вряд ли заберется.

— Идите ко мне, мои драгоценные, — улыбнулся я, открыв дверцу. Все аккуратные стопки блестящих монет, цепочек, колец и прочего приветливо заблестели в мою сторону. Мое сердце растаяло.

Им правда пришлось потесниться, но кроме пары бутылок молока и десятка яиц у Силантия больше ничего не было.

— Ничего мои хорошие, — проговорил я и положил песчинку в груду монет. Пусть знакомиться с остальными. — Скоро, очень скоро мы вернемся домой. А там ваших братишек и сестренок просто видимо-невидимо. Все будет как раньше.

В ответ золотые снова радостно заблестели, а я смахнул скупую слезу. Кажется, я становлюсь сентиментальным.

— Господи, друг… — пробурчал Иван, сидевший на стене. — Это всего лишь круглые куски металла…

— Молчи! Ты ничего не понимаешь! Они живые, ты просто их не слышишь!

— Конечно. Я же не сошел с ума.

Закрыв моих малышек поплотнее, я вернулся в гостиную. А оттуда раздавался разгоряченный голос Силантия. Вокруг стола наперегонки катались два шара, а остальные пили чай и внимательно смотрели, как маг размахивал руками.

— … А я им говорил, что никуда никогда не съеду! Этот домик построил еще мой дедушка, во времена, когда их родителей еще в помине не было! А они ни в какую — подогнали бульдозеры и встали под окнами. А я им — шиш с маслом!

— А как он оказался на крыше? — спросила Марьяна, отламывая кусочек пампушки для Пуха. — Этому дому-то от силы лет сорок.

Она бросила кусочек, а шар, превратившись в щенка, поймал кусочек на лету. Девушка попыталась проделать то же самое с красным шаром, но, увы, он тоже попытался поймать кусочек, но тот просто отскочил от его стенки.

— Ха! Не поймал! — улыбнулся я, а шар только недовольно завибрировал.

Маг же махнул рукой.

— Эти наглецы из строительной компании сказали, мол, дом ваш, а земля под ним выкуплена под застройку. Я послал им лесом, ибо дом по всем документам находится именно по этому адресу и переставлять его они не имеют права. Но этих козлов не проймешь! Они нашли дыру в законе и решили строить дом прямо под моим фундаментом. Дождались, пока меня не будет, пригласили сюда пару магов и подняли его в воздух. А затем начали строить…

— С крыши⁈

— С крыши. Опустили на нее дом, а затем построили все остальное. Этаж за этажом. За ночь! Еще пампушку?

Марьяна просто потеряла дар речи и пампушку схватил Пух. Я же был не удивлен — и в мое время торгаши оставались торгашами. Они могут и воздух продать, если на то будет воля их бога. Денег.

— Хотел бы я посмотреть на лицо Бориса, если бы он однажды утром обнаружил своей «Котел» на вершине многоэтажки, — хмыкнул я, бросая пампушку в рот под бдительным «взглядом» красного шара. — У него заведение, кажется, тоже старое?

Силантий закивал.

— Старое. И тоже мозолит кому-то глаза.

— О чем ты?

— Пока мы с Амадеем работали, я слышал, как ему постоянно кто-то звонит. Борис почему так разнервничался из-за этой машины? Оттого, что ему уже который день названивает кто-то и что-то требует. Борис же рычит, мол, не имеешь права и все тут! Каждый, раз беря трубку, он становится бледным как труп. Вот он и сорвался…

Амадей кивнул.

— Сорвался на пустом месте! Подумаешь, разбили пару стекол в подвале!

— Или не пару…

Я же задумался насчет этих таинственных звонков.

— Да? И кто же это звонит? Банкиры⁈

Силантий пожал плечами.

— Спроси. Он молчит. Говорит, все проблемы решит сам.

Не то, чтобы я очень хотел решать проблемы Бориса, но с недавних пор его проблемы — мои проблемы. По крайней мере, пока я не найду себе пристанище и не перевезу все золото.

А похоже, время это не за горами. Ибо денег у меня теперь достаточно, чтобы приобрести себе недвижимость побольше комнаты в кабаке. Хотелось бы, конечно, на все эти бумажки просто выкупить себе Башню, но вряд ли Домна пойдет на это.

Жаль. Было бы неплохо. Может, спросить Дарью, а вдруг…

В задумчивости я было потянулся за пампушкой, и тут заметил в окне какое-то движение. Это был краешек темного плаща.

Сорвавшись с места, я оказался у двери за считанные секунды. Оттуда вырвался на крышу и заозирался. Вокруг только бесконечные провода, трубы и мокрая черепица.

Где-то здесь… Ага!

Шпик прыгнул в щель между домами, где была сплошная тьма. Я же скакнул туда же — для меня нет темных уголков. Один поворот за другим мои ноги рисковали соскользнуть в пропасть — крыша была мокрой, и сорваться с нее раз плюнуть, но аккуратничать времени не было.

Человека в черном плаще я нагнал на соседней крыше. Он было попытался юркнуть в трубу, но оттуда вылетел шмель и «пнул» его в лоб. Вскрикнув, шпик шлепнулся на крышу.

И прямо ко мне.

— Попался! — зарычал я и, схватив вырывающегося коротышку за грудки, прижал к кирпичной кладке. — Кто тебя послал?

— Пусти, Иван! Я тебе не враг!

— Ага, как же! Все вы так поете! Говори, на кого шпионишь? На Домну, или еще на кого, пострашнее?

Тот лихорадочно затряс головой.

— И не шпионю я, а так… приглядываю… По просьбе Королевы. Вот, — и в его руке блеснула золотая монета. — Это тебе.

Увидев монету, я разжал хватку. Пискнув, коротышка рухнул к моим ногам. Монета же сама прыгнула мне в пальцы. Красивая.

— Молодец, завтра принесешь еще, — сказал я, сунув золотой в карман, и снова схватил негодяя за грудки. — Если ты от Королевы, то зачем убегал?

— Ты себя со стороны видел? Ты же лютый зверь!

Тут он сделал мне комплимент. Но это, наверное, из-за Взгляда. В обычное время я довольно мил.

— Чем докажешь, что ты от Дарьи?

— Чем?.. Ах да, вот…

И он передал мне письмо. На нем была фраза «От Дарьи».

— Годиться, — и я снова разжал хватку. Упав шпик, сразу попытался отползти, но я поставил ботинок ему на спину. — Лежи пока.

— Лежу… лежу…

Затем вскрыл конверт. Прочтя первые строчки, я улыбнулся. На душе сразу стало хорошо — это был ее почерк, а бумага пахла ее духами. Начиналось письмо так: «Дорогой мой возлюбленный…» А кончалось «Надеюсь, мы переживем эту неделю. Твоя Дарья».

Все, что было между этими строчками, я решил оставить на потом. Ибо крякающий шпик под моим каблуком очень мешал чтению.

Убрав письмо, я снова схватил его за грудки.

— Полегче! Я же все же гонец! Нельзя так обращаться с теми, кто доставляет почту!

— Плохой гонец! А плохих гонцов я ем на ужин, — прошипел я, вглядываясь в его испуганные глаза. — И если ты не хочешь оказаться моим ужином, станешь хорошим гонцом. Будешь служить мне.

— Тебе⁈ Я служу Королеве!

— Ты меня за идиота держишь? Зная таких, как ты, очень вряд ли ты носишь весточки только Дарье. Еще поди шпионишь на Инквизицию. Да⁈

И он затрепетал. Мой Взгляд действовал безотказно.

— Ну было дело… Пару раз… С Лаврентием…

Я ухмыльнулся. А затем, перехватив его, потащил к краю крыши.

— Ты что делаешь⁈ Я же сказал правду! Ладно, еще выполняю мелкие поручения для Домны! И на Марципания работаю! И для Вергилия носил пару новостей про тебя!

— Ну ты и крыса!

— Пусти, у меня дома детки малые!

Но разжалобить меня было не так просто. Подтащив его к парапету, я свесил этого воющего негодяя спиной в пропасть. Он попытался отбиться, но против меня мог разве что молить о пощаде.

Это он и делал.

— Прошу… Я сделаю все, что прикажешь!

— Хорошо, — ухмыльнулся я, и шпик затрепетал. — Первое, отнесешь Дарье ответ, когда я его придумаю. Второе…

И я качнул его в сторону пропасти. Шпик застонал.

— … Заканчиваешь свои дела с Инквизицией и со всеми, кому ты стучишь. Будешь работать мостиком между мной и Королевой. Понял⁈

Чуть разжав пальцы, я заставил его вцепиться мне в рубашку. От страха он дернул слишком сильно и порвал ткань. В дырке заблестела чешуя.

— Кто ты такой⁈

Поглядев на плоды его рук, я поморщился.

— Зря ты это сделал… Теперь ты задолжал мне еще одну жизнь.

— Прости! Прости!

И тут него над лицом закружился шмель. Он попытался его сдуть, но Иван уселся прямо ему на нос.

— Сгони его, молю… У меня аллергия, если укусит…

— Укусит обязательно, если обманешь. И не раз. Поверь, он может.

Иван отставил зад и вытащил жало. У шпика глаза сразу заблестели от слез.

— Не буду… Шептун будет хорошим…

— И Шептун узнает все, о чем думает Домна. Что это за убийцы и насколько они опасны. Подслушает все, что она скажет по поводу моей персоны. Куда они положили золото, какие у нее планы, и так далее. Подслушает все до последнего шепотка! Если Шептун справится, получит жизнь и деньги. Много денег. Ты же любишь деньги, Шептун?

Тот закивал и я, положив ему в карман немного расписных бумажек, похлопал его по щеке. Он же замер на краю крыши в поистине рискованной позиции. Я его почти не держал.

— Если Домна даст тебе задание, соглашайся. Расскажешь мне о нем, а сам доставишь ей «правильную» информацию для ее ушей. Так же поступишь и с остальными, но не с Дарьей. Ей будешь говорить правду. Понял?

— Ага!

— Хорошо. Все золото, которым тебе заплатят, будешь таскать мне. Все до последней монеты.

— Но… Хорошо!

— Молодец. Хороший шпион. Зайдешь за ответом Дарье вечером, а пока ступай в Башню и проследи за всем.

— В Башню⁈ Ты с дуба рухнул! Да туда сама Домна рискуе…

Но стоило мне всмотреться в него более пристально, как он принялся кивать. Со слезами на глазах.

— Отлично. Тогда до вечера. Всего…

И я разжал пальцы. Шпик заревел как раненая гиена и пропал за парапетом. Дождавшись звука удара, я посмотрел вниз. Этажом ниже располагался балкон, а на нем целая цветочная клумба, куда и угодил шпион. Дергаясь среди цветов, кажется, он возлагал благодарность богу.

— А должен молиться мне, кретин, — и ухмыльнувшись, я упер ногу в парапет. — Мне, Ивану Обухову, своему новому господину. Пшел!

И крякая, шпион попытался уползти, но тут получил по башке веником. На него напрыгнула какая-то старушенция.

— Да когда это закончится⁈ Это мои розы! А ну пошел прочь!

Поднялся крик, но дальше я смотреть не стал. Пошел обратно в дом, откуда уже выглядывала Марьяна.

— Ты где был⁈

Я пожал плечами и плюхнулся на диван.

— Так… беседовал с одним другом. Он уже ушел.

И тут моей ноги коснулся красный шар. Рядом с ним лежала пампушка, и он безуспешно пытался проглотить ее, но только катался по ней вперед-назад, превращая ее в блин.

— Силантий, твоему ковру пришел конец…

Ругаясь, маг полез под стол, а шар попытался удрать — но я был быстрее. Взяв его, сел обратно на диван.

— И как же мне расколдовать это животное? Разбить, как яйцо?

Шар затрепетал. Ему на помощь пришла Марьяна.

— Нет. Его нужно приручить.

— И как? Провести какой-то магический ритуал?

Я посмотрел на Силантия с Амадеем. На их лицах зажглись довольные улыбки.

Марьяна вздохнула.

— Любовью, Ваня. Любовью… Только заботой, лаской и пампушками.

Я всмотрелся в дрожащий шар. А это будет сложновато.

В Башне.

Когда последний золотой нашел свое место в этой блестящей куче несметных богатств, Доминика тяжело вздохнула. Даже в результате их операции золота все равно было слишком мало. Слишком!

Судя по размеру помещения, здесь должно быть в десять раз больше ценностей. Если, конечно, в историях про это место рассказывают правду, и залежи монет тут были до самого потолка.

А тот был просто высоченный. Метров десять, и то это она прикинула… Даже свет фонарей туда едва доходил.

— Хорошо… — выдохнула Магистр, повернувшись к Григорию. — Что остальное?

— Ищем. Они не могли уйти далеко.

— Кто? Тот, кто ограбил наш грузовик, или тот, кто ограбил грабителей?

— И те, и другие…

Доминика закатила глаза. Не будь вокруг десятков подчиненных, она бы с удовольствием разбила Григорию нос. Ведь это он отвечал за безопасность транспортировки, и что в итоге⁈ Только в одном грузовике находились тысячи монет! И где они теперь? Не исключено, что те, кто убил грабителей и обчистил их машину, и тот, кто их нанял, это один и тот же человек. Просто и изящно избавился от свидетелей.

Сука, и где Лаврентий⁈ Неужели какая-то сволочь прикончила ее любимого оперативника!

А телефон все еще не отвечает. Зараза…

— Мы найдем его тело, Доминика Александровна. А затем отомстим.

— Кому⁈ Вы даже не выяснили, что именно с ним случилось! И умер ли он вообще!

И тут приступ злости в ней возгорелся просто адский. К счастью для Григория, к ней подошел еще один Инквизитор.

— Доминика Александровна, «герой» готов, — и отойдя в сторону, он указал на чернобородого мужчину в военной форме. Он вытянулся перед ней в струнку.

— Это какой уже по счету? — спросила Кирова.

— Герой-458, если быть точным, — сверился со списком Григорий. — Время сидения в страх-комнате двадцать восемь минут, четыре секунды.

— А что тот, что был до него?

— Предыдущий нынче проходит курс психической реабилитации. И идет на поправку. Мы сможем использовать его через неделю.

— Хорошо. Тогда заводим этого.

— Есть!

И она подошла к мужчине. Тот вытянулся только прямее, но она мягко положила руки ему на плечи. Он расслабился.

— Как тебя зовут, герой? — проговорила она, мягко улыбнувшись, как мать своему ребенку, который вот-вот сделает первый шаг.

— Петр Гаврилов, мессир!

— Какой твой главный страх, Петр?

— Крысы, мессир… — и он поежился.

Кирова весело хохотнула. Ее звонкий смех в этой мрачной обители прозвенел словно сонм колокольчиков.

— Ничего страшного. Крыс в Башне отродясь не водилось. Вообще никаких паразитова — ни крыс, ни мышей, ни тараканов, ни даже голубей… Здесь все стерильно. Как в больнице.

И взяв его за плечо, она повела его к высоким открытым дверям, где показалась огромная винтовая лестница, спиралью уходящей наверх.

— Все что тебе нужно, Петр, — шепнула она ему на ухо, — это дойти до конца этой лестницы. А потом спуститься. Сможешь?

Он кивнул.

— И все?

— Да. Дойдешь до самого верха, а потом спустишься с докладом. Это все. Справишься, будешь настоящим Героем. И страна тебя не забудет. Как Олафа. ведь он тоже когда-то дошел до САМОГО конца.

На лице Гаврилова промелькнула тень страха. Кирова отпустила его и он подошел к лестнице. Крайне неуверенно.

Дойдя до подножия, он обернулся.

— А что же предыдущий? Он…

— Тебе об этом не нужно думать, Гаврилов. Тебе только требуется выполнить приказ. И точка.

Тот кивнул и, набрав в грудь побольше воздуха, поставил ногу на первую ступеньку. Потом на вторую…

Устав ждать, пока этот трус поднимется хотя бы на пролет, Доминика хлопнула в ладоши и дверь сама закрылась за ним.

— Подождите! — но створки уже обрубили его крик.

Кирова же вздохнула и принялась ждать. Опустилась тишина и в ней они слышали два звука — еле слышный топот, а еще тиканье. В руках у Григория был секундомер.

Наконец Магистр повернулась к Григорию.

— А теперь правду. Что там с предыдущим «героем»?

Инквизитор подобрался.

— Он выбросился из окна еще позавчера. Похоронили с почестями. На аллее «героев».

— И до какого этажа он дошел?

— До одиннадц…

И тут раздался дикий крик — настолько отчаянный и преисполненный ужаса, что даже Инквизиторы, коих в зал набилось в три десятка, невольно отступили поближе к выходу.

Остались стоять лишь двое, Доминика и Григорий. На лестнице стучали шаги — все ниже и ниже.

— Судя по всему восьмой, мессир…

Двери вынесло, и к ним вывалился «герой» Петр. Все его волосы сверкали почтенной сединой, даже на бороде не было ни единой черной волосинки. Не прекращая орать, он плюхнулся перед Магистром на живот.

— Что⁈ Что ты там видел? — кинулась к нему Кирова, но тот только забормотал какую-то невнятицу.

— Это… Там… Ээээ…

Дальше он просто завопил. Его попытались успокоить, но он принялся кусаться.

— Убрать его! — дернула щекой Кирова, и этого «героя» поволокли прочь.

Магистр же с отвращением проводила его взглядом, а сама направилась к лестнице. Григорий же встал у нее на пути.

— Нет, мессир, вам нельзя…

— Отойди, идиот. Я просто закрою эту чертову дверь!

Захлопнув створки, Кирова быстро пошагала к выходу. Черт, ей самой было до одури страшно даже приближаться к этой жуткой лестнице.