Генеральный попаданец 4

Глава 11 Космическая гонка

25 января 1967 года. Дача в Заречье

Кто так рано звонит! Но раз настоятельно просят взять трубку, значит, что-то важное. Плохое или хорошее? Слезаю с кровати и прямо босиком по ковру топаю в соседнюю комнату. Витя недовольно ворочается. За окном темень и метель. Еле сумел подавить зевок и взять трубку. Слышен эмоциональный голос, он буквально кричит в трубку.

— Что? Не кричите так, не понимаю вас!

— Леонид Ильич, она взлетела! Мы снова первые в космосе!

«Кто взлетел, куда взлетела?»

Еле соображаю спросонья, затем понимаю, что звонит Королев. Если так рано, то, значит…

— Ты на Байконуре?

— Где еще можно видеть улетающую в космос ракету!

— Запустил?

— Так, о чем битый час толкую!

В трубке слышно сопение и междометия.

— Извините, Леонид Ильич, не подумал о разнице во времени. У нас уже вовсю утро.

— Ну и молодец! Порадовал старика.

— Да какой вы старик, Леонид Ильич. Вы у нас еще о-го-го!

— Твоими молитвами, дорогой. Как прошел старт?

— Штатно. Спутник «Алмаз-1» выведен на орбиту.

Прокручиваю в памяти недавние события. Такого не припомню.

— Что еще за «Алмаз»?

Была в моем времени целая военная программа под этим названием. Всего было запущено 5 станций «Алмаз» — ОПС 11Ф71 — пилотируемые «Салют-2», «Салют-3», «Салют-5», а также автоматические модификации — 11Ф668 «Космос-1870» и «Алмаз-Т». Для защиты от спутников-инспекторов и перехватчиков потенциального противника, а также ввиду потенциального использования космических челноков для похищения с орбиты Земли советских долговременных обитаемых станций «Салют» и орбитальных пилотируемых станций «Алмаз» разрабатывались меры по противодействию враждебной деятельности. Так, «Алмаз» оснащался модифицированной 14,5-мм автоматической пушкой конструкции Нудельмана-Рихтер. Она входила в систему активной обороны «Щит-1» созданной на базе пушки Р-23, на смену которой должна была прийти система активной обороны «Щит-2», состоящая из двух самонаводящихся реактивных снарядов класса «космос-космос». Предположение о «похищениях» основывалось исключительно на открыто объявленных американскими разработчиками челноков габаритах грузового отсека и массе возвращаемой полезной нагрузки Шаттлов, близких к габаритам и массе «Алмазов». В здешней Вселенной я ожидаю еще более ожесточенное противостояние в космосе, потому сразу напрягаюсь.

На том конце провода смеются:

— Да все просто, Леонид Ильич. Первая буква у нас «Альфа», а мы решили, что наше изделие неимоверно технологически сложное и совершенное, как огранка бриллианта. Вот и ведем в оборот названия драгоценных камней.

С минуту перевариваю занятную новость, но затем бурчу в трубку:

— Дело ваше. Как корабль назовешь… Вы, главное, об этом министру финансов не рассказывайте.

Королев, судя по молчанию, также переваривает мою шутку, затем громко смеется. Ему на заднем плане вторят.

— Намек понят, Леонид Ильич.

— Когда в Москве будешь? Нам надо встретиться.

— Через три дня.

— Ловлю на слове и ставлю в расписание. И готовь пиджак для звездочки.

— Служу Советскому Союзу!

— Добре. До встречи.

Кладу трубку и только сейчас замечаю супругу, что маячит в двери.

— Что случилось, Лёня?

— Королев свою ракету запустил.

— И что, как будто в первый раз? Мог и позже позвонить.

— Радость его распирала. Сколько лет мучился. Это же настоящая фантастика! Такая огромная дура и вывела на орбиту большой спутник. Скоро мы на орбите, Витя, поселимся. Круглый год там будут работать люди.

— Скажешь тоже, — супруга накидывает теплый халат. — На завтрак что будешь?

— Сто грамм и шашлык с аджикой. Да шучу. Сырников и какао с молоком, пожалуйста.

— Хорошо.

После разминки двигаю в ванну под душ. А ведь космическая программа — одна из немногих сфер приложения моей деятельности, в которой я достиг видимых успехов. Лишь то, что Королев жив и за его здоровьем пристально следят, — уже победа! Врачи говорят, что если он будет придерживаться их рекомендаций, то проживет долго. Мои «советы» Чазову также помогли совершить в кардиологии настоящий прорыв. И это радостно. Тысячи, скоро сотни тысяч людей останутся благодаря моему вмешательству живы. Значит, приложат свои знания и трудовую деятельность для блага нашей страны. Выросшие в полноценной семье дети, их счастливые матери. Этот фактор также стоит учитывать. И срочно менять отношение мужчин к своему здоровью. А то те обычно приходят к врачу, когда уже поздняк метаться.

Мне повезло, жена была медиком. Заставляла, приводила за руку к лучшим специалистам. Лет 15 подарила точно. А сколько друзей и знакомых ушли по причине бездействия или халатности врачей. Не все там боги. Зато сейчас кардиоцентры построены в столице каждой республики, скоро будут во всех крупных областных центрах. Мы не стыдимся и не экономим валюту на их командировки в США, признанный лидер кардиологии. Ничего, скоро и сами им станем. Во всяком случае, более 80 процентов оборудования выпускается в Союзе или приобретается в соцлагере.

Благодаря моему «случайному» совету состоялась успешная миссия Луны-8. Это же первая мягкая посадка на спутник земли в истории человечества! С. П. Королёв передал Бабакину все работы по беспилотным лунным и планетным зондам, создав в своем концерне «Энергия» целое НПО имени С. А. Лавочкина в Химках. Бабакин в моем времени также умер от сердца в 1974 году. Сейчас проживет, скорее всего, дольше. Потому что, как и его начальник Сергей Павлович, находится под постоянным присмотром кардиологов.

Так что ждем скорых полетов АМС на Венеру и Марс. Ежели суперракету Королева сможем доработать, то становится возможен прямой рейс к Сатурну минуя Юпитер. И потом Большой Вояж к Урану и Нептуну. Это же какие перспективы! Мы надолго станем лидерами в космосе. А что может быть лучше рекламы социалистического строя, чем его видимые успехи. Советским космосом мы и в двадцать первом веке гордились.

Да и на Луне дел полно. «Луноход» Бабакина уже на испытаниях. Мощный носитель Королева поможет доставить его на Луну раньше, чем в моей эпохе. Пока американцы будут копаться со стартом «Аполлона», мы уже будем раскатывать на спутнике, получая тысячи снимков. То есть их успех окажется смазан. Публика требует стопроцентную новизну. Сам характер их Лунного проекта больше напоминает шоу. Ну не было там потрясающего научного и технологического успеха. И насколько я слышал, между НАСА и фон Брауном постоянно идут склоки. Внутренне ухмыляюсь. Это уже мы постарались информационными вбросами.

— Витя, завтракать!

К концу завтрака мне приносят свежие новости, а также информацию про запущенный спутник. Мои ребята из «И» молодцы, ночная смена постаралась. Виктория Петровна недовольна, но не могу себя отказать и под чашку горячего какао вчитываюсь в листки. Они даже умудрились вытянуть с «Энергии» секретный проект системы «Алмаз». Он состоял из орбитальной пилотируемой станции того же названия, транспортного корабля снабжения со стартовым весом в 19 т и многоразового возвращаемого аппарата.

ОПС «Алмаз» имеет термоизолированный гермокорпус, в носовой части которого находился бытовой отсек, затем шел рабочий отсек с пультом управления, а следом сферическая шлюзовая камера с пассивным узлом стыковки для ТКС и двумя люками: верхним — для выхода в открытый космос и нижним — для сброса через специальную пусковую камеру возвращаемых на Землю капсул с информацией. Вокруг шлюзовой камеры размещались агрегаты двигательной установки, антенны и две панели солнечных батарей.

Станция оснащается оптическими и телевизионными системами наблюдения, дополненными длиннофокусным фотоаппаратом «Агат» с высокой разрешающей способностью и системой полуавтоматической обработки пленки, проявляться которая должна была непосредственно на станции. Для радиосвязи с Землей на борту имелись усовершенствованная система «Аврора» с впервые установленной на пилотируемых кораблях засекречивающей аппаратурой связи и телевизионный канал связи.

Для управления разными типами аппаратуры на станции будет установлен БЦВМ «Аргон-16». Станция снабжается оптическим визиром ОД-5, панорамно-обзорным устройством, перископом кругового обзора для космического наблюдения, инфракрасной аппаратурой и т.д. Рабочий и бытовой отсеки станции снабжены системами кондиционирования и терморегулирования атмосферы и даже физическим тренажером с беговой дорожкой и эспандерами. В боевом варианте станции в носовой части «Алмаза» будет находиться скорострельная авиационная пушка калибра 30 мм «Щит-1» конструкции А. Э. Нудельмана, а последующие «Алмазы» должны быть вооружены и пороховыми ракетами «Щит-2» класса «космос — космос». Каждая станция «Алмаз», выводимая на орбиту ракетой «Н-1», получит 32 двигателя: два двигателя коррекции тягой по 400 кг и четыре — по 40 кг, 16 двигателей жесткой стабилизации тягой по 20 кг и 12 двигателей мягкой стабилизации тягой по 1,2 кг. Все эти двигатели из соображений надежности увязаны в две независимые топливные системы.

Будут ли транспортные корабли снабжения похожи на создаваемый сейчас «Союз» мне непонятно. Но через три дня и узнаем.

Меня сейчас больше заинтересовал другой проект, видимо, случайно попавший в выборку. Или неслучайно? Необходимость регулярно отправлять миссии к орбитальным станциям ставила перед государством серьезный вопрос о финансовых затратах, связанных с космосом. Челомей уже в 1959 году предлагал заняться разработкой ракетопланов — пилотируемых военно-космических самолетов многоразового использования, которые бы не только удешевили всю советскую космонавтику, но и позволили бы дать убедительный ответ американской программе создания спутников-шпионов. Ракетопланы должны были обладать способностью к маневрированию на орбите для сближения с другими космическими аппаратами, их инспекции, а в случае необходимости — захвата или их уничтожения.

Неожиданно предложение Челомея поддержал Сергей Павлович Королёв, во всем остальном очень ревниво относившийся к конкурентам. По первоначальному проекту беспилотный ракетоплан Р-1 и пилотируемый Р-2 должна была выводить на орбиту Челомеевская ракета УР-200, для чего в ОКБ-52 построили экспериментальный аппарат МП-1. В середине 1960-х годов идея ракетоплана Р-2 плавно эволюционировала в проект легкого космического самолета — относительно небольшого орбитального космоплана, выводимого на орбиту мощной ракетой. Стартовая масса ЛКС при длине 19 м составляла 25 т, самолет мог выводить на орбиту 4—5 т полезной нагрузки в зависимости от комплектации при запасе топлива 2 т. При этом он удовлетворял требованиям возвращения на Землю всего ранее поднятого груза и бокового маневрирования во время снижения в атмосфере при посадочной скорости 300 км/ч.

Для приземления по авиационной схеме было выбрано трехопорное шасси с носовым ориентирующимся колесом и основными посадочными опорами, выполненными в виде лыж. При реализации проекта предлагалось максимально использовать результаты испытаний моделей МП-1 и MП-2, а также отработанные в реальных полетах двигатели, элементы систем управления и обеспечения жизнедеятельности экипажа, тепловую защиту и бортовые пульты многоразовых возвращаемых аппаратов транспортного корабля снабжения ТКС, параллельно создаваемого в бюро Челомея. Проведенный анализ показал, что ЛКС можно построить за 4 года.

Особенностью легкого космического самолета стало использование теплозащитного покрытия, которое планировали применять на многоразовом возвращаемом аппарате комплекса «Алмаз». Данная теплозащита обеспечивала 100 циклов возврата из космического пространства. Кроме этого, она была гораздо дешевле и надежнее плиточного покрытия, разрабатываемого американцами «Спейс Шаттла». Полет ЛКС в пилотируемом варианте должен был длиться до 1 месяца, а в беспилотном — 1 год. Тяжелая ракета у нас вроде появилась, дело осталось за малым. Создать рабочий макет ЛКС и испытать его в космосе. Вот хитрецы!

Еще в 1966 году в ЦПК была сформирована группа космонавтов для полетов на ракетопланах. Возглавлял ее Герман Титов. А мне ни полслова! Или боялись, что Лунный проект сожрет все ресурсы? Очень может быть. Зато без этой гонки у нас успехи значительней. Чую, начнет Королев исподволь подводить меня к своему прожекту. Но пока нет корабля, да и программа освоения орбиты Совкосмосом сверстана. И бюджет выделен. Вот ракетоплан сюда отлично ложится. Пусть доводят до ума макет и опытный образец!

29 января 1967 года. Калининград. Врата Космоса

Меня сразу потащили в просмотровый зал. Даже толком поздороваться не успел. Королев с Челомеем лишь поручкались и куда-то ускакали. Но меня в оборот тут же взял Бабакин. Не успел сесть, как включили экран и побежали кадры. «Луноход» — гласили первые титры. Затем я увидел саму машину, резво бегущую по каким-то буеракам. Очень похожа на ту, что была в моем времени. В том мире он был доставлен на Луну 17 ноября 1970 года советским лунным кораблём-автоматом «Луна-17». Сейчас очень неплохой шанс успеть в начале следующего года. Программа «Луна» идет почти без обидных задержек, и ваш покорный слуга здесь ни при чем. Это уже местные кадры работают.

Лунные аппараты один за другим совершили мягкие посадки, и советские учёные наконец-то получили точные представления о поверхности естественного спутника Земли. Поэтому концепция лунного вездехода сложилась окончательно. После этого внесли коррективы в проект лунохода, изменили ходовую часть, да и весь внешний вид претерпел существенные перемены. Киваю на экран:

— Как идут испытания?

— Успешно, Леонид Ильич.

Здесь знают мое искреннее увлечение космосом и потому разговаривают без обиняков.

— Где проходили испытания?

— Мы выбрали Камчатку. На лавовых полях под склонами вулкана Плоский Толбачик подходящая местность.

— И как машины ведут себя

— Доводим до ума. Нам следует повысить надежность Луноходов, для этого и проверяем узлы на прочность, — по экрану бегут последние кадры. — Пойдёмте, посмотрим опытный образец.

— Он тут?

Бабакин улыбается моему удивлению.

— Так, здесь в одном из цехов мы и собираем.

Хлопаю себя по лбу, и мы выходим в длинный коридор. Корпорация стремительно растет, появляются новые здания и цеха. У них уже есть ряд филиалов по стране. А некоторые отделы, как у Челомея сами огромные организации. Вот это масштаб был у советского человека!

По размерам луноход сопоставим с современным легковым автомобилем, но на этом сходства заканчиваются и начинаются различия. Мне их тут же поясняют инженеры корпорации. Колёс у лунохода восемь, причём у каждого из них свой собственный привод, что обеспечивало аппарату вездеходные качества. Луноход мог двигаться вперёд и назад с двумя скоростями и делать повороты на месте и в движении. В приборном отсеке, в так называемой «кастрюле» размещается аппаратура бортовых систем. Солнечная батарея откидывается, как крышка рояля, днём и закрывалась ночью. Она обеспечивает подзарядку всех систем.

Радиоизотопный источник тепла, использующий радиоактивный распад, будет обогревать оборудование в тёмное время суток, когда температура с +120 градусов падает до −170. Кстати, 1 лунные сутки равняются 24 земным. Луноход предназначен для изучения химического состава и свойств лунного грунта, а также радиоактивного и рентгеновского космического излучения. Аппарат снабжён двумя телекамерами, одна из них резервная, четырьмя телефотометрами, рентгеновскими и радиационными измерительными приборами, остронаправленной антенной и прочей хитрой техникой.

Вспоминаю, что на первом луноходе камеры были расположены слишком низко, и решаю, каким образом это дело исправить. Еще лучше будет поворотная стереокамера. В остальном у ребят и так отлично получается.

Затем меня знакомят с экипажем, что уже тренируется в центре. В состав каждого экипажа входило пять человек: командир, водитель, бортинженер, штурман и оператор остронаправленной антенны. Последнему необходимо будет следить за тем, чтобы антенна всегда «смотрела» на Землю, обеспечивая радиосвязь с луноходом. Между Землёй и Луной приблизительно 400 000 км и радиосигнал, с помощью которого можно было подкорректировать движение аппарата, проходил это расстояния за 1,5 секунды, а картинка с Луны формировалась в зависимости от ландшафта от 3-х до 20-и секунд.

Вот в моем времени и получалось, что пока формируется картинка, луноход продолжает движение, а после того как изображение появлялось, экипаж мог обнаружить свой аппарат уже в кратере. Ввиду большого напряжения, экипажи сменяли друг друга каждые два часа. «Луноход-1», рассчитанный на 3 земных месяца работы, проработал на Луне 301 сутки. За это время он проехал 10 540 метров, обследовал 80 000 квадратных метров, передал множество снимков и панорам и так далее. В итоге радиоизотопный источник тепла исчерпал свой ресурс и луноход «замёрз».

Как вспоминал водитель «Лунохода-2» Вячеслав Георгиевич Довгань: «Со вторым история получилась глупая. Четыре месяца он уже находился на спутнике Земли. 9 мая я сел за штурвал. Мы угодили в кратер, навигационная система вышла из строя. Как выбираться? Не раз мы уже попадали в подобные ситуации. Тогда просто закрывали солнечные батареи и выбирались. А тут приказали не закрывать и так выбираться. Мол, закроем, и не будет откачки тепла из лунохода, приборы перегреются. Мы попробовали выехать и зацепили лунный грунт. А лунная пыль такая липкая… Луноход перестал получать подзарядку солнечной энергией в необходимом объёме и постепенно обесточился. 11 мая сигнала от лунохода уже не было».

Затем меня приглашают в соседнее здание. Пахнет краской и цементом. Его сдали совсем недавно, еще идут отделочные работы. Влетаем в просторный зал, почти весь занятый ЭВМ и персоналом. Меня встречает Королев и Сергей Лебедев. Вот в чем дело! Оказывается, наш компьютерный гений параллельно своей работе в корпорации «Вычислительные машины» создавал прообраз знаменитого «Эльбруса». Для этого в группу пригласили молодого и талантливого лауреата Ленинской премии Всеволода Бурцева. Да кого там только не было из будущих знаменитостей! Задачи стояли перед ними больно серьезные в области развития космонавтики. Это ведь благодаря, в первую очередь, компьютерным программам достигнут успех тяжелой ракеты Сергея Павловича. Иначе просчитать сопряжение команд было невозможно. Любил наш первый конструктор пользоваться старой немецкой логарифмической линейкой. Вот на чем была основана советская космическая программа!

Основной проблемой для советской компьютерной отрасли остается бедность и отсталость элементной базы. Тут мы пока с треском проигрываем американцам. Наступила эпоха транзисторов, а впереди эра интегральных схем. Именно на этой почве, как мне сообщили, поссорились наши электронщики и Старос. Тот был резко недоволен тем фактом, что мы отдали самые передовые производства микроэлектроники в ГДР. Это был временный шаг, пока мы не наладим все в Зеленограде. После переговоров он с Греттрупом уехали в Восточную Германию. Мы решили, что они там будут полезней. Да и Гельмут был рад работать с немцами и планирует заниматься там и дальше интегральными схемами. В недалеком будущем они нам остро потребуются.

Надеюсь, что эти два крупных ума перевернут науку и промышленность ГДР.

В том времени Машина «Эльбрус-1» была закончена в 1978 году и стала первой в мире ЭВМ, выполняющей две или более команд одновременно. На Западе распараллеливание вычислений впервые было реализовано лишь в 1992 году в микропроцессоре Pentium следующего поколения, на 13 лет позже, чем в СССР. Однако при этом «Эльбрус-1» по своей производительности на уровне 12 Мфлопс отставал от американской машины 1975 года Cray-1 с 80 Мфлопс за счет менее совершенной электронно-компонентной базы. Нельзя сказать, что у нас микропроцессорами не занимались. В СССР одним из мест разработки микропроцессоров стал зеленоградский Научный центр, основанный в 1966 году.

В его структуру входил Специализированный вычислительный центр, который и проводил научно-исследовательские разработки по этой теме. Было принято решение на основе изучения лучших зарубежных образцов разрабатывать универсальный комплект микропроцессорных схем со своей оригинальной архитектурой. Архитектура получила название «Электроника НЦ». На основании нее был создан ряд микропроцессорных комплектов, которые не уступали зарубежным аналогам.

Однако на определенном этапе в СССР и по этому направлению было принято решение о копировании западных образцов. Министерство электронной промышленности в 1981 году спустило приказ о прекращении работ по «Электронике НЦ» и переходе к прямому копированию архитектуры машин PDP-11 фирмы DEC. Серия СМ ЭВМ и дальнейшие работы зеленоградцев пошли по этому пути, имея все то же запланированное отставание. Позже они стали копировать процессоры Intel.

Сейчас Зеленоградский Научный центр — филиал корпорации «Вычислительные машины». Потому что не менее болезненный урон развитию советской микроэлектроники наносила борьба элитных кланов в управленческой и промышленной среде СССР. Одним из таких противостояний была борьба между Минэлектронпромом и Минрадиопромом. Острословы из микроэлектроники сформулировали эту борьбу в виде печальной шутки: «МЭП — Мы Это Предлагаем; МРП — Мы Решительно Против». В частности, министр МЭП А. Шокин неоднократно выдвигал инициативы по организации взаимодействия министерств. Например, создание государственного стандарта (ГОСТа) на совместную разработку микросхем заказчиком и исполнителем. МРП — сопротивлялся. Долго шла и борьба за то, чтобы МРП производил для МЭП измерительные системы для интегральных схем, от чего МРП также постоянно уклонялся.

Все эти проблемы я учел и вот сейчас вижу первые плоды. Лебедев проводит меня по залу, показывает, рассказывает. Я делаю вид, что понимаю. Королев нахваливает компьютерщиков и показывает в своих руках экспериментальный микрокалькулятор, размером с энциклопедию. Вспоминаю, что в 1966 — SHARP разработал первые электронные настольные калькуляторы на интегральных микросхемах и выпускает на рынок первый в мире электронный калькулятор «CS-31A» на интегральных микросхемах; в 1967 — CASIO выпустит первый в мире настольный программируемый электронный калькулятор (серия «AL-1000»). Наша первая «Электроника Б3–04» появилась в 1974 году. Она стала копией японского Sharp EL-805, только чуть менее мощной и со стеклянной главной платой внутри, отремонтировать которую в случае поломки было практически невозможно.

Потому я беру «произведение микроэлектронного творчества» в руки и наседаю на Лебедева. Тот живо объясняет, что это калькулятор для инженерных расчётов, поддерживающий вычисление прямых и обратных тригонометрических функций, логарифмов и антилогарифмов, извлечение корня и возведение в произвольную степень. И пока находится в разработке. В руках держу опытный экземпляр.

— Можете создать калькулятор проще и пустить на рынок?

Глава «ВМ» закатывает глаза и говорит, что узнает. Оказывается, они поручали его создание НИИ Микроприборов. Тут меня прорывает. Как я мог забыть! Создание научно-производственного комплекса «НИИТТ и завод 'Ангстрем» в мою эпоху завершилось в 1968 году. К этому времени заводом было уже выпущено 600 тысяч интегральных схем, а технологии их производства переданы более чем на 100 предприятий отрасли и стран СЭВ. В дальнейшем институтом были выполнены основополагающие исследования в области пленочных технологий, материалов и технологических процессов, разработаны и освоены в производстве бескорпусные транзисторы, диодные матрицы, полупроводниковые интегральные схемы, расширены работы по созданию схем на МОП-структурах, разработана технология и освоен выпуск ИС с жесткими выводами, развивались работы по машинному проектированию.

Этапным в развитии предприятия стал 1972 год, когда было освоено новое направление — многослойные ИС «Талисман». Технология создания этих схем не имела мировых аналогов. Она обеспечивала резкое уменьшение габаритов и повышение быстродействия схем. Позже эта технология получила развитие при изготовлении многослойных керамических плат для устройств специальной техники. Такая корова пропадает без должного присмотра!

— Сергей Алексеевич, а вы не считаете, что этот НИИ и «Ангстрем» надо подтягивать к вам?

Лебедев задумывается:

— Мы превращаемся в монстра, Леонид Ильич. Можно, я сосредоточусь все-таки на ЭВМ?

— Хорошо, мы подумаем. Но все-таки подобные передовые производства нужно сосредотачивать в одной организации, чтобы не распыляться.

— Достроите завод в Зеленограде, берите часть тамошнего НЦ и создавайте там новую корпорацию «Микроэлектроника». Пусть ее возглавит человек их круга.

Разинув рот, некоторое время смотрю на гения и соглашаюсь с ним. Так и сделаем! Мы свои калькуляторы не только в страны СЭВ поставлять будем, но и Европу ими завалим. Пусть привыкают к тому, что Советский Союз производит высокотехнологическую продукцию!

Информация к размышлению:

В США работы по орбитальным станциям вскоре после их начала получили четкую военную ориентацию, Чтобы не отстать от Америки в этих вопросах в середине прошлого века в СССР возникла необходимость создания глобального командного пункта. Глобальность и оперативность могли обеспечить только космическое базирование данного комплекса. Кроме ОКБ-1, в котором предполагалось с помощью сборки на орбите создать станцию, в работу включилось ОКБ-52 под руководством В. Н. Челомея.

Начало работ над проектом орбитальной станции в ОКБ-52 можно отнести к 12 октября 1964 г., когда генеральный конструктор предложил сотрудникам предприятия заняться созданием посещаемой орбитальной пилотируемой станции (ОПС) со сменяемым экипажем из 2–3 человек и сроком существования год-два. Станция предназначалась для решения задач научного, народнохозяйственного и оборонного значения и выводилась на орбиту носителем УР500К. Эскизный проект ОПС, а точнее, ракетно-космической системы, получившей наименование «Алмаз» был принят в 1967 г, межведомственной комиссией из 70 известных ученых и руководителей КБ и НИИ промышленности, и Министерства обороны. Для доставки на станцию экипажа и запасов разрабатывался свой транспортный корабль снабжения (ТКС), рассчитанный на вывод той же ракетой УР500К. В начале предполагалось снабдить и станцию и ТКС аналогичными возвращаемыми аппаратами, рассчитанными на спуск экипажа с орбиты, но вскоре от этой идеи отказались. ВА остался только на транспортном корабле.

Станция «Алмаз» была приспособлена для длительной работы экипажа из трех человек. Конструктивно гермоотсек ОПС разделялся на две зоны, которые можно условно назвать зоной большого и зоной малого диаметров. Зона малого диаметра располагалась в передней части станции и закрывалась при выведении коническим головным обтекателем. Далее шла зона большого диаметра. Стыковка транспортных КК должна была осуществляться с задней торцевой части ОПС, где находилась сферическая шлюзовая камера (ШК), соединявшаяся с гермоотсеком большим переходным люком, В задней части ШК размещался пассивный стыковочный узел, в верхней — люк для выхода в открытый космос, в нижней — люк в камеру, из которой можно было спускать на Землю капсулы с материалами исследований. Капсула имела свою пороховую ДУ, парашютную систему, сбрасываемый теплозащитный экран и спускаемый отсек с маяком. Стабилизация ее перед включением ДУ осуществлялась закруткой после необходимой ориентации перед выпуском со станции. Вокруг ШК размещались агрегаты двигательных установок ОПС, развертываемые антенны и две большие панели солнечных батарей. Хвостовая часть станции с ШК закрывалась конусообразным щитом из экранно-вакуумной теплоизоляции.

В передней части гермоотсека в зоне малого диаметра размещался бытовой отсек экипажа со спальными местами, столиком для приема пищи, креслом для отдыха и иллюминаторами для обзора.

За бытовым — рабочий отсек с пультом управления, рабочим местом, оптическим визиром, позволяющим останавливать бег земной поверхности и наблюдать отдельные детали, панорамно-обзорное устройство для широкого обзора Земли, перископическое устройство для осмотра окружающего космического пространства. Задняя часть гермоотсека была занята аппаратурой наблюдения и системой управления.

Большой оптический телескоп для наблюдения Земли занимал место позади рабочего отсека от пола до потолка ОПС. Предполагалось, отсняв участки суши или моря, проявить фотопленку прямо на станции, просмотреть ее и наиболее интересные кадры передать по телевизионному каналу. Остальную пленку можно было спустить на Землю в капсуле.

Учитывая, что в период проектирования ОПС «Алмаз» в США велись работы над различного рода космическими инспекторами-перехватчиками спутников, на станции были приняты меры для защиты от подобных перехватчиков и буксировщиков: ОПС оснащалась авиационной скорострельной пушкой конструкции А. Э. Нудельмана. Ее можно было навести в нужную точку через прицел, поворачивая станцию. Нападать на кого-либо «Алмаз», конечно, не мог — это было лишь средство самозащиты.

18 июля 1987 г. состоялся удачный запуск автоматического варианта ОПС «Алмаз», который получил обозначение «Космос-1870». Высококачественные радиолокационные изображения земной поверхности, полученные со спутника, были использованы в интересах обороны и народного хозяйства СССР. И, наконец, 31 марта 1991 г. модифицированный автоматический вариант ОПС разработки ЦКБМ со значительно улучшенными характеристиками бортовой аппаратуры был выведен на орбиту под своим настоящим именем «Алмаз-1»

«Back in the U. S. S. R. A museum curator suggests Russia’s BESM supercomputer may have been superior to ours during the Cold War»:

8 ноября 1992 года. Среда. Глубоко в сердце Сибири живет подмигивающий монстр. По слухам, он занимает целый этаж и оснащен тысячами мигающих консольных лампочек. Когда-то он был частью военных, космических, инженерных, метеорологических и компьютерных программ СССР и является последней рабочей версией легендарного суперкомпьютера БЭСМ-6. Он стоит среди обломков трех своих соотечественников, которые были разбиты и переплавлены ради утилизации их драгметаллов. Я приехал в бывший Советский Союз, чтобы спасти последнюю машину от такой же жестокой судьбы.

Мы прибыли в эти снега и лютые ветра, чтобы получить рабочий суперкомпьютер БЭСМ-6 для Национального музея науки и промышленности в Лондоне. Готовясь к поездке, я прочитал все, что смог найти о российских компьютерах. Поиск литературы был одновременно и озадачивающим, и показательным. Я узнал, что российская компьютерная культура имеет свои собственные иконы: Урал, МЭСМ, Ряд, Наири, Стрела, БЭСМ, Эльбрус — акронимы с такой же богатой историей и личными ассоциациями для советского компьютерного сообщества, как наши аббревиатурные мантры для нас. Однако из-за секретности в годы холодной войны, эти машины практически неизвестны западным историкам вычислительной техники и почти не упоминаются в историческом каноне…

Мне интересно увидеть легендарные машины, о которых я читал — Урал, МИР, и особенно Эльбрус, суперкомпьютер на базе Burroughs, который пришел на смену БЭСМ. Вскоре после нашего прибытия я обращаюсь к одному из наших хозяев, Дмитрию, молодому компьютерщику из института, который будет нашим основным переводчиком, и спрашиваю об этих исторических компьютерах. На мои вопросы он отвечает пустым взглядом и вежливо уклоняется, поэтому я оставляю эту тему.

Мы начинаем несколько дней напряженных переговоров о цене и порядке доставки исторического оборудования, которое мы приехали купить — БЭСМ, рабочей станции «Кронос», персонального компьютера АГАТ (русский Apple II) и других машин. Согласие по каждому пункту сопровождается обязательным глотком водки. На третий день наш непрекращающийся график встреч неожиданно изменяется. Дмитрий ни с того ни с сего объявляет: В 15:30 вы увидите «Эльбрус».

Так я постигаю главный принцип ведения бизнеса по-русски: важно не то, что ты делаешь, и не уровень твоей власти; важно то, с кем ты установил личные связи. Три дня переговоров, похоже, установили необходимое доверие. Теперь наши хозяева не могут нам отказать.

21 ноября 1992 года. Суббота. Нам нужен перерыв. Мы охрипли и окосели от многочасовых разговоров и сопутствующей выпивки. Дмитрий и трое его друзей из института берут нас с собой на огромный блошиный рынок, который круглый год работает на замерзших пустырях под Новосибирском. Рынок называется barakholka, что дословно означает «мусорное место». Нам сказали скрыть нашу вылазку от директоров института: они нервничают из-за риска для иностранцев со стороны враждебно настроенных местных жителей. Дмитрий предупреждает, чтобы мы не имели при себе ни денег, ни фотоаппаратов и ни в коем случае не говорили по-английски. Если мы хотим что-то купить, мы должны подать сигнал и удалиться, чтобы нас не услышали. Наши спутники из института будут вести дела за нас.

Температура значительно ниже нуля, идет легкий снег. Рядом со скотом, автомобильными запчастями, мехами, замороженным мясом и бытовыми товарами мы видим прилавки с интегральными схемами, электронными компонентами, периферийными устройствами, радиодеталями, частями шасси и узлами — сибирская Лайл-стрит под открытым небом.

Среди награбленного — переделанные клоны Sinclair ZX- Spectrum с русской документацией и играми, хранящимися на аудиокассетах. Клоны имеют разнообразные формы, цвета и дизайн и мало похожи на свои западные аналоги. Их материнские платы неофициально изготавливались на государственных заводах электроники рабочими, которые затем собирали компьютеры дома и продавали их по одному или по два в частном порядке или на блошиных рынках.

В итоге мы покупаем два клона Sinclair; один из них поставляется с гарантией — рукописной запиской с номером телефона подростка, который собрал устройство. Стоимость: эквивалент 19 долларов США.

Мы возвращаемся в институт с нашими сокровищами. Оказавшись внутри, я поражаюсь противоречию: обилие персональных компьютеров в здании противоречит правилам, установленным CoCom в годы холодной войны — правилам, которые ограничивали страны Восточного блока в приобретении передовых технологий на Западе. Я упоминаю об этом Дмитрию.

«Желтые ПК», — смеется он, махнув рукой на цветные экраны секретарш. Он объясняет, что эти компьютеры — не брендированные машины, приобретенные в результате сделок с заводами в Восточной Азии по контракту с западными компаниями.

«Значит, — говорю я, — у русских такая же страсть к персональным компьютерам, как и у нас?» В ответ Дмитрий показывает на зарешеченные окна института. «Как вы думаете, каково расстояние между прутьями?» — спрашивает он.

Я недоуменно смотрю в ответ.

«Чуть меньше ширины компьютера», — отвечает Дмитрий. Он уверяет меня, что говорит серьезно, и объясняет, что решетки были установлены для того, чтобы компьютеры не воровали, спуская их из окон. Но кое-что меня все же озадачивает. Как, интересно, это сочетается с тем, что я заметил за стенами института? Рядом с кассой в большинстве магазинов и гостиниц страны стоит русский абак — schyotti. Продавцы и служащие производят расчеты на нем, а затем вводят итоговую сумму в кассу, хотя большинство кассовых аппаратов могут производить сложение автоматически.

Когда я спрашиваю Дмитрия об этой странной практике, он объясняет, что население не доверяет новым технологиям, а schyotti — символ традиционной, доверенной процедуры. Парадоксально, но сейчас schyotti угрожает безудержная инфляция: традиционные деревянные рамки и проволочные перемычки не могут вместить достаточно бусин, чтобы справиться с более мелкими купюрами все более обесценивающейся валюты.

23 ноября 1992 года. Понедельник. Пришло время завершить наши переговоры по БЭСМ, возможно, самому влиятельному компьютеру в истории советской вычислительной техники. Эти гигантские машины — от прототипа, БЭСМ-1 (1953), до последней модели, БЭСМ-6 (1966) — были рабочими лошадками научных и военных вычислений, а система из четырех БЭСМ в институте одно время поддерживала более 300 независимых пользователей.

БЭСМ-6 представляет особый интерес: по некоторым данным, это последний отечественный компьютер, который по производительности не уступал западному аналогу — суперкомпьютеру Control Data середины 1960-х годов. Было построено более 350 БЭСМ-6. Последние из них были сняты с эксплуатации в начале 1990-х годов. Наши переговоры о покупке суперкомпьютера были мучительными, но в конечном итоге увенчались успехом. Система, которую мы доставим домой, включает в себя полный процессор БЭСМ, шкафы питания, множество периферийных устройств, кабели, документацию и запасные части.

Имея более детальное представление об этом выдающемся советском суперкомпьютере, мы, возможно, сможем пересмотреть утверждения времен холодной войны о якобы имевшем место технологическом отставании России и развеять или подтвердить некоторые мифы о технологической доблести наших новых условных союзников.