Железный Ворон 2

Глава 10

Амулет… она искала второй амулет? — пронеслась мысль. В любом случае, что бы она там ни делала, мне нужно увидеть всё своими глазами.

Я больше не колебался.

Всё ещё невидимый, я шагнул в тёмный провал крипты. Мои шаги были абсолютно беззвучны. Я спустился по знакомой каменной лестнице, и меня снова окутал запах сырости и формалина.

Я шёл по катакомбам, ориентируясь на её холодный, тревожный след в Сети. Он вёл меня тем же путём, которым нас вёл Дамиан. К завалу из камней.

Я осторожно протиснулся сквозь него и оказался на пороге лаборатории.

Я замер, не веря своим глазам.

Лаборатория была не пуста.

В центре, возле операционного стола, стояла Анастасия. Она была здесь. Сейчас.

Она была не одна.

Перед ней, на коленях, стоял Родион. Её брат.

А над ними обоими возвышалась третья фигура.

Высокий, иссохший человек в тёмно-фиолетовой мантии, расшитой серебряными рунами. Его лицо было скрыто глубоким капюшоном, но из-под него виднелась пергаментно-жёлтая кожа и тонкие, бескровные губы, растянутые в жуткой усмешке. В одной руке он держал ритуальный кинжал, а другой… он держал Анастасию за горло, прижимая к себе как живой щит.

— … глупая девочка, — шипел он, и его голос был как шелест сухих листьев. — Ты и правда думала, что твой маленький амулет-оберег поможет тебе здесь? В моём святилище? Я чувствую любую магию в этих стенах.

Анастасия пыталась вырваться, её лицо было бледным, но в глазах горела ненависть.

— Отпусти его, Магистр! — прохрипела она. — Он ни в чём не виноват!

— Не виноват? — рассмеялся Магистр. — О, он виноват. Он слаб. Он завистлив. Он предал свой Род ради горстки золота и обещания силы. Он привёл сюда моих людей, чтобы подставить твоего… жениха. Он идеальный материал для переработки.

Родион на полу затрясся от ужаса.

— Н-нет… я… я всё делал, как вы сказали! Я подбросил амулет… я…

— Ты провалился, — отрезал Магистр. — Твоя глупость привела сюда Воронцова и его друзей. Они всё узнали. Ты стал бесполезным свидетелем. Но твоя кровь, кровь Голицыных… она ещё пригодится.

Он занёс кинжал над Родионом.

ДА ЧТО, БЛТЬ, ТУТ ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ⁈

Мысль взорвалась в моей голове. Времени на раздумья не было.

Я не стал целиться в самого Магистра. Я прицелился в кинжал.

Резкий, сжатый в точку выпад. Не клинок, не хлыст. А просто точечная волна чистого эфира, как удар молота.

ВУХ!

Невидимый импульс пересёк лабораторию. Магистр, который как раз заносил кинжал, не успел среагировать. Мой удар пришёлся точно по его запястью.

Раздался сухой треск. Ритуальный кинжал вылетел из его ослабевших пальцев и со звоном отлетел в сторону.

— ЧТО⁈ — взревел Магистр, глядя на свою руку, а затем в пустоту, откуда пришла атака.

Он отпустил Анастасию, которая тут же отшатнулась, и развернулся, пытаясь понять, кто напал.

Я не дал ему этой возможности.

— А-А-А-А-А!!! — я издал дикий, яростный крик, всё ещё оставаясь невидимым, и бросился на него.

Пока я бежал, я на ходу плел новое заклинание. Я не создавал хлыст или клинок. Я вспомнил трансформацию, которую видел у одной из студенток. Эфирные иглы. Десяток коротких, острых, как бритва, снарядов из уплотнённой энергии сформировались вокруг моей руки.

И я метнул их. Точно в него.

Магистр, увидев летящие из ниоткуда сверкающие иглы, отреагировал с нечеловеческой скоростью.

— Щит Тьмы! — прохрипел он.

Перед ним из воздуха соткался вибрирующий чёрный барьер. Мои иглы врезались в него. Раздался звук, похожий на треск разбитого стекла. Щит выдержал, но по нему пошли глубокие трещины.

Но моя атака сделала своё дело. Она отвлекла его.

Анастасия, придя в себя, не стала убегать. Её руки покрылись инеем, и она выстрелила в Магистра потоком ледяных осколков. Родион на полу, скуля от ужаса, отползал в сторону.

Магистр был вынужден развернуть свой треснувший щит, чтобы блокировать её атаку.

Я остановился в нескольких метрах от него. Моя невидимость спала в момент атаки. Теперь он видел меня.

— Воронцов! — прошипел он с ядовитой ненавистью. — Ты!..

— Я, — ответил я холодно.

Мы стояли друг против друга. Он — древний некромант, магистр тёмных искусств. Я — парень с завода с непонятным даром. И рядом — Снежная Королева, готовая к бою.

— Ты, блондинчик, беги или дерись! — крикнул я в сторону Родиона, который жался к стене.

А затем, не отрывая взгляда от Магистра, я мгновенно переключился на защиту. Я поднял руку и сплёл щит. Не для себя. Для неё.

Прямо перед Анастасией, которая готовилась к новой атаке, из воздуха соткался щит. Но не такой, как я делал раньше. Я влил в него всю свою ярость и понимание. Сначала — идеально гладкая, серебряная основа «Зеркала». А поверх неё я тут же «нашил» второй, армирующий слой из толстых, перекрывающих друг друга пластин «Чешуи». Двухслойная, гибридная броня, возникшая за долю секунды.

Магистр, увидев сложность и скорость моего плетения, на мгновение замер.

— Невозможно… — прошептал он. — Такая скорость… такой контроль…

Анастасия, оказавшись за моей защитой, тоже удивлённо посмотрела на прочный, сияющий щит перед собой, а затем на меня. В её глазах промелькнула смесь благодарности и изумления.

Но Магистр быстро пришёл в себя.

— Думаешь, это тебя спасёт, щенок⁈ — взревел он.

Он проигнорировал меня. Его целью была Анастасия. Он вскинул руку, и в его ладони начал формироваться шар из клубящейся, вязкой черноты. Энергия, которую он собирал, была настолько мощной, что воздух вокруг него начал вибрировать.

— Я просто заберу её с собой!

Он готовился нанести один, но сокрушительный удар, способный пробить любую защиту.

Вот чёрт, что это за заклинание такое⁈ — пронеслось в голове, когда я увидел, как сгущается тьма в его руке. Я понял, что мой щит один может и не выдержать.

Резкий скачок. «Мгновенный сдвиг».

Мир моргнул. И я уже стоял не в стороне, а прямо перед Анастасией, между ней и Магистром. За моей спиной был мой сияющий щит.

Я не стал создавать второй. Я сделал другое.

Я вытянул вперёд правую руку и воззвал к силе, которую почувствовал на полигоне. Из глубин моей души, из Сети под ногами, хлынули потоки Земли и Огня.

Моя рука на глазах у всех снова покрылась бронёй из чёрного вулканического камня, в трещинах которой бушевало жидкое пламя.

Я защищался всем, что у меня было: своим телом, своим самым мощным щитом и своим самым невероятным атакующим плетением, которое я использовал как последнюю линию обороны.

Именно в этот момент Родион, ничего не поняв, врезался мне в спину, пытаясь оттолкнуть сестру.

А Магистр выстрелил.

Шар из чистой тьмы, сорвавшись с его руки, ударил в мой щит.

Раздался невообразимый грохот. Мой идеальный «Кокон», который я сплёл для Насти, продержался лишь долю секунды. Он треснул, как яичная скорлупа, и разлетелся на тысячи осколков.

Остатки тёмного заряда, ослабленные, но всё ещё смертельно опасные, врезались… в мой пылающий кулак.

Меня словно ударил товарный поезд. Боль была чудовищной. Жар и холод столкнулись, и моя рука взорвалась снопом чёрных и оранжевых искр. Меня отбросило назад. Я врезался в Анастасию и Родиона, и мы все втроём покатились по каменному полу.

Моя рука… броня на ней исчезла. Сама рука была цела, но дико болела, и по ней бежали чёрные, как смоль, вены — следы тёмной магии.

Но я выдержал. Я остановил удар.

Магистр смотрел на нас, тяжело дыша. Он потратил на этот выпад почти все свои силы. Он был уязвим.

— Ты… — прохрипел он, глядя на меня. — Что ты… такое…

Он пошатнулся. А затем, поняв, что проиграл, он сделал последнее. Он бросил на пол под ноги какой-то чёрный кристалл.

— Мы ещё встретимся, Воронцов!

Кристалл взорвался облаком густого, вонючего дыма. Когда дым рассеялся, Магистра уже не было. Он сбежал.

Мы остались одни. В разгромленной лаборатории. Трое наследников Великих Родов, тяжело дышащие на холодном полу. Мы выжили.

Я сидел на холодном каменном полу, пытаясь отдышаться. Дым от телепортации Магистра всё ещё першил в горле. Я кашлял, осматривая свою правую руку. Она дико болела, по коже расползались уродливые чёрные вены проклятия, но она была цела.

Анастасия и Родион поднимались рядом. Она — с бледным, но решительным лицом. Он — трясясь от пережитого ужаса.

— Какого хрена вы тут делаете? — прохрипел я, не глядя на них. Мой голос был полон злости и боли.

Родион вздрогнул от моего тона и что-то невнятно пробормотал. Но ответила Анастасия. Она подошла и опустилась на колени рядом со мной, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Я пришла за ним, — сказала она, кивнув в сторону своего брата. — Я узнала, что он ушёл из своей комнаты. Я поняла, что он что-то задумал. Что он пойдёт сюда. Я пошла за ним, чтобы остановить его. Чтобы… он не наделал ещё больших глупостей.

— Но я опоздала. Магистр уже ждал его здесь. Это была ловушка.

Её взгляд упал на мою раненую руку.

— Ты… — она протянула свою ладонь, и от неё пошёл лёгкий ледяной холод, который немного успокоил жгучую боль. — Ты ранен.

— Пройдёт, — отрезал я, отдёргивая руку.

Я посмотрел на Родиона, который всё ещё стоял у стены, дрожа.

— А ты? — обратился я к нему. — Что скажешь ты, предатель? Зачем ты сюда пришёл? Встретиться со своим хозяином?

Родион вжался в стену.

— Я… я не хотел! — закричал он. — Он… он приказал мне прийти! Сказал, что если я не приду, он расскажет всё моему отцу! Про наше сотрудничество! Про… про всё! Я боялся!

Он был жалок.

Я слушал его жалкий лепет, и меня прорвало. Я ничего не понимал. Абсолютно ничего.

Я с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, подошёл к Родиону.

— Ответь мне на один вопрос! — заорал я ему прямо в лицо. — Какого чёрта тебе неймётся, а⁈

Я схватил его за отворот дорогого кителя.

— Ты сын одного из богатейших людей в этом мире! И ты якшаешься с каким-то отморозком, который распиливает студентов на части! Ты что, совсем головой тронулся, а⁈

Мой крик эхом разнёсся по лаборатории.

Родион затрясся от страха и начал плакать. Настоящими, горькими, детскими слезами.

— Я… я не… — всхлипывал он. — Вы не понимаете…

— Так объясни! — рявкнул я.

— Я завидовал! — выкрикнул он сквозь слёзы. — Понимаешь⁈ Завидовал!

Я опешил и ослабил хватку.

— Тебе! — он ткнул в меня пальцем. — Сначала ты был ничтожеством! Я был сильнее! Я победил тебя на дуэли! Все восхищались мной! А потом… потом ты вдруг стал… этим! Сильным! Непредсказуемым! Все только о тебе и говорят! Даже… даже Настя… она смотрела на тебя по-другому!

Он снова зарыдал.

— А я⁈ Я остался в твоей тени! Магистр… он пообещал мне силу. Настоящую силу! Больше, чем у тебя! Он сказал, что поможет мне стать сильнее всех… Нужно было только… помочь ему. Немного.

Он сполз по стене на пол, закрыв лицо руками.

— Я просто хотел быть лучше…

Это было признание. Не предателя. А глупого, завистливого, слабого мальчишки, который погнался за силой и попал в ловушку.

Анастасия смотрела на своего брата, и на её лице была смесь жалости и отвращения.

Я слушал его сбивчивый, жалкий рассказ, и мой гнев… ушёл. Я опустил голову. И я его понял. Странно, но мне стало его жалко. Все мы хотим лучшей участи, даже те, у кого, казалось бы, всё есть.

— Ладно… Ладно… Я понял, — сказал я тихо, и в моём голосе уже не было злости. — Не так это и важно, в конце концов.

Я посмотрел на его светлые, растрёпанные волосы.

— Хотя… не мне говорить. У меня же есть дар… Но… но… — я искал, за что бы зацепиться, что сказать, чтобы его хоть как-то поддержать. — … у тебя вот, например, шикарная шевелюра. Тоже есть чем гордиться.

Я улыбнулся, понимая, что сморозил полную, абсолютную ересь.

Родион, рыдающий на полу, поднял на меня своё заплаканное, удивлённое лицо. Он перестал плакать. Он просто смотрел на меня, не понимая, шучу я или сошёл с ума.

Но добила всех Анастасия.

Она смотрела на меня. Потом на своего брата. Потом снова на меня. Её губы дрогнули. Она пыталась сдержаться. Очень пыталась.

И не смогла.

Она фыркнула. Потом ещё раз. А затем её прорвало, и она снова рассмеялась. Тем самым заливистым, искренним, девчоночьим смехом, который я уже слышал в своей комнате. Она смеялась, глядя на своего униженного, рыдающего брата и на меня, утешающего его комплиментом про волосы. Абсурдность ситуации была запредельной.

Смех был заразительным. Глядя на неё, я тоже не выдержал и хмыкнул. А потом и сам тихонько рассмеялся.

Родион смотрел на нас, двух сумасшедших, хохочущих посреди разгромленной лаборатории некроманта, рядом с жуткими останками, и его лицо выражало полнейшее недоумение.

— Вы… вы чего? — пролепетал он.

Наш смех был не весёлым. Это был истерический смех людей, которые только что заглянули в бездну и выжили. Смех, который смывал страх, боль и напряжение.

Когда мы наконец успокоились, Анастасия вытерла слёзы с глаз.

— Шикарная шевелюра… — прошептала она, всё ещё посмеиваясь. — Воронцов, ты неисправим.

Она подошла к своему брату и протянула ему руку.

— Вставай, идиот.

Родион, шмыгая носом, неуверенно принял её руку и поднялся на ноги. Он не смотрел на меня. Ему было стыдно.

— Так, — сказала Анастасия, снова становясь серьёзной. — Хватит смеха. Нам нужно убираться отсюда. И нам нужно решить, что делать… с ним.

Она посмотрела на своего брата. Вопрос был не в том, простить его или нет. Вопрос был в том, что он теперь — опасный свидетель. Магистр знает, что он провалился. Отец Голицын, если узнает правду, может его просто… убрать, чтобы скрыть позор Рода. А ректор, узнав о его сотрудничестве с культом, отправит его в такую ссылку, откуда не возвращаются.

Он был в ловушке.

Вот чёрт. И вправду, весьма сложная ситуация. Его нельзя было просто так отпустить.

Я посмотрел на брата и сестру.

— Если интересует моё мнение, — сказал я, обращаясь к Анастасии, — то… я оставлю право выбора тебе.

Она удивлённо подняла на меня глаза.

— При условии, — добавил я, переводя жёсткий взгляд на Родиона, — что этот… как бы тебя назвать… в общем, эта «редиска» не наломает больше никаких дров.

Родион вздрогнул от моего тона и тут же замотал головой.

— Нет! Клянусь! Я ничего… я больше никогда…

Анастасия долго смотрела на меня, а затем на своего брата.

— Хорошо, — сказала она наконец. Её голос был холодным, как лёд, но в нём была и усталость. — Я принимаю твоё условие.

Она повернулась к Родиону.

— А ты… ты вернёшься в свою комнату. И будешь сидеть там и не высовываться. Ты болен. У тебя лихорадка. Ты никуда не выходил и ничего не видел. Если кто-то спросит, ты был в своей постели. Ты меня понял?

— Понял, — прошептал он.

— О нашем разговоре, — она посмотрела на меня, — отцу мы ничего не скажем. Ни я, ни ты. Пусть он думает, что ты просто испугался и сбежал. Для всех остальных… ты ничего не знаешь.

Она взяла на себя ответственность. Она создавала ему алиби, но при этом сажала на короткий поводок.

— А теперь идите, — приказала она брату. — Оба. Возвращайтесь в Академию. Немедленно. Я вас догоню. Мне нужно… кое-что здесь закончить.

Родион, не веря своему спасению, кивнул и, не глядя на меня, бросился к выходу из усыпальницы.

— Ты тоже иди, Алексей, — сказала она, не поворачиваясь ко мне. — Уходи.

— Что ты собираешься делать? — спросил я.

Она обвела взглядом разгромленную лабораторию.

— Кто-то должен прибраться, — ответила она просто. — Если стража найдёт здесь всё в таком виде, под подозрение попадут все. Включая тебя. Я уничтожу все следы. Своим способом.

Она посмотрела на меня.

— Это тоже часть защиты нашей «будущей семьи». Иди. Это не то, что тебе стоит видеть.

Она собиралась сделать что-то… опасное. И она хотела сделать это в одиночку.

— Нет, — сказал я твёрдо, и в моём голосе не было места для споров. — Я тебя тут одну не оставлю. И это не обсуждается.

Анастасия обернулась и посмотрела на меня с удивлением и… толикой раздражения.

— Воронцов, я не просила о помощи. Я знаю, что делаю.

— Да неужели? — я сделал шаг к ней, и мой голос был полон холодной ярости. — Ты не просила меня о помощи и до этого! Когда пошла сюда одна!

Я смотрел ей прямо в глаза, не давая отвести взгляд.

— И если бы я не пришёл, если бы не решил пойти сюда именно сейчас — вам с твоим братом-идиотом пришёл бы конец! Ты меня понимаешь⁈

Мои слова, полные правды и обвинения, ударили по ней. Она отшатнулась, словно от пощёчины.

— Я… — начала она, но запнулась.

— Что «ты»? — надавил я. — Ты знала, что здесь опасно! Знала, что Магистр мог ждать! Но ты всё равно попёрлась сюда в одиночку! Зачем⁈ Чтобы доказать, что ты самая умная? Самая сильная?

Она молчала. Я был прав, и она это знала.

— В нашем мире, Воронцов, — сказала она наконец тихо, но в её голосе звенела сталь, — каждый выживает в одиночку. Я не привыкла надеяться на других.

— Что ж, пора привыкать, — отрезал я. — Потому что, нравится тебе это или нет, теперь мы связаны. И если ты снова устроишь такую самодеятельность и погибнешь, твой отец и мой отец решат, что это я тебя не уберёг. И тогда проблемы будут у меня. Так что, будь добра, в следующий раз хотя бы ставь меня в известность о своих суицидальных планах.

Я был зол. Зол на её упрямство, на её гордыню, на весь этот идиотский мир.

Она смотрела на меня, и в её глазах была буря. Гнев, обида, и… что-то ещё.

— Хорошо, — процедила она сквозь зубы. — Я тебя поняла. А теперь… отойди. Мне нужно здесь прибраться.

Я видел бурю в её глазах. И понял, что давить дальше — бессмысленно. Она не уступит.

Я вздохнул, и мой гнев ушёл, оставив после себя только усталость и тревогу.

— Хорошо.

Я сделал шаг назад, к выходу.

— И ещё, — сказал я уже тише. — Я не хотел быть грубым. Я не тиран. Я просто… о тебе беспокоюсь.

Я посмотрел на неё несколько секунд, давая ей понять, что это — правда. А затем, не дожидаясь ответа, я развернулся и вышел из лаборатории, поднялся по лестнице и покинул склеп, оставив её одну с её льдом и её гордыней.

Я уже был на улице, вдыхая свежий ночной воздух, когда услышал её голос за спиной.

— Воронцов!

Я обернулся. Она стояла на пороге склепа, её силуэт вырисовывался на фоне темноты.

— Спасибо, — сказала она тихо.

И прежде, чем я успел что-либо ответить, она скрылась внутри.

Я остался стоять один на старом кладбище. Я не знал, что она имела в виду. «Спасибо» за то, что я ушёл? Или «спасибо» за то, что я беспокоюсь?