Гонки олегархов

Глава 19

В январе произошли и некоторые изменения у меня в семье. Приятные, можно сказать, изменения: Сережа получил орден Ленина. Заслуженно получил: его институт разработал системы шифрованной связи с помощью радиотелефонов. Причем связи принципиально «невскрываемой»: аппараты при установлении коннекта обменивались сгенерированными в момент соединения открытыми ключами и каждый свои сигналы этим ключом (длинной в двести пятьдесят шесть бит) и шифровал. К тому же уже в ходе разговора ключи эти менялись, примерно каждые десять секунд — так что прослушать разговор у врага шансов просто не было (даже если предположить, что у этого врага появятся достаточно мощные компы, что на текущий момент выглядело вообще фантастикой). А в качестве «отхода» технологии была разработана и система связи уже нешифрованной, но тоже цифровой, и уж «отходом отходов» стал очень интересный приборчик.

То есть не совсем уж «отходом»: для системы фактически сотовой связи потребовались и специализированные микросхемы, реализующие с одной стороны алгоритмы шифрования, а с другой стороны — другие микросхемы, собственно соединения в такой системе и поддерживающие. И на базе уж этих микросхем (после некоторой их «доработки») был придуман очень маленький радиоприемник. Просто радиоприемник, с пьезодинамиком на четверть ватта. Качество звука у такого приемника было… терпимым, а размером он получился примерно со средний китайский (из моего будущего) смартфон. И со смартфоном из будущего его роднила лишь одна вещь: он работал на аккумуляторе. А еще — что в нем были часы с индикатором на жидких кристаллах и с кнопкой, которая включала подсветку часов.

А аккумулятор тут использовался натриевый, которые у нас стали уже очень недорогими, так что весь приемник в сборе на производстве обходился около пятидесяти рублей. Но это сам по себе приемник, но люди, решившие именно радиодевайсом озаботиться, подумали и о том, кому такой приемник будет действительно нужен. То есть с не особенно хорошим звуком, но и весом всего грамм в двести, и на одной зарядке работающий до восьми часов — и решили, что вряд ли его массово будут покупать горожане. И даже на селе он далеко не всем будет удобен — кроме, разве что, пастухов каких-нибудь в горах Кавказа или степях Казахстана. Но в горах и степях ведь с розетками, куда зарядку воткнуть можно, иногда встречаются проблемы, а заряжать батарейку от «жужжалки» можно, но долго и противно. И именно «для пастухов в горах» в другой конторе придумали «мобильную зарядку», причем не просто придумали, но и сделали. И не просто сделали, а выделили под такое производство линию на одном из заводов КПТ. На двух заводах, или даже на трех, я не уточняла: на одном (который вообще-то некоторые детали для самолетов делал) наладили производство небольших и очень легких лопастей для крошечных ветряков, на другом — стали выпускать небольшие электрогенераторы, а где-то стали делать «складные» вышки, на которые такой ветрогенератор ставился. Но так как такой генератор один приемник мог полностью зарядить меньше чем за час (много меньше), а аккумуляторы действительно были уже в производстве очень недорогими, то еще где-то наладили выпуск небольших, но достаточно ярких светодиодных аккумуляторных лампочек, тоже в какой-нибудь юрте приносящих изрядную пользу.

По советским меркам даже полный комплект получался вполне бюджетным — но внезапно оказалось, что такие изделия очень востребованы в той же Африке. Правда, в Африке он уже считался довольно дорогим, но все равно в принципе «подъемным», особенно если государство займется субсидированием продаж такого добра для своих уже скотоводов. Правда, для серьезного субсидирования требовалось много денег, которых ни у Секу Туре, ни у Менгисту прост не было, но если немножко «поколдовать»…

И «колдунство» началось с того, что было решено все же использовать «жужжалку»: в уже серийно выпускаемый фонарик с аккумулятором и динамкой добавили конвертер, и к пятивольтовому фонарику можно было на зарядку и приемник подключить с его двенадцативольтовым питанием. Но фонарик почти и не подорожал, вместо четырнадцати рублей он стал на полтинник всего дороже. Правда, фонариком приемник полностью заряжался уже почти час — но даже советские пастухи в горах Кавказа и степях Казахстана предпочли именно такую комплектацию. Пока предпочли, исключительно из жадности, ведь они были в числе самых высокооплачиваемых трудящихся страны — и я надеялась, что очень скоро им все же ручку динамки крутить часами просто надоест. А вот для африканских кочевников такой вариант уже оказался по карману, и товарищ Менгисту для начала заказал поставку пятидесяти тысяч таких «дешевых комплектов». Не для того, чтобы пастухов радовать, скажем, музыкой: он очень хорошо понимал важность пропаганды, а по радио ее до людей доносить было гораздо проще, тем более для людей, в массе своей совершенно неграмотных.

Вот только очень быстро выяснилось, что пятидесяти тысяч приемников эфиопской торговле едва хватило на неделю, и следующую партию пришлось туда вообще самолетами доставлять: народ, весьма обрадованный наличием как раз «бесплатной музыки», однозначно связываемой с работой эфиопского правительства, резко сократил всякие «буйные развлечения» в ожидании возможности приемник в государственных магазинах все же купить (а их только там и продавали) и накал страстей в Эритрее очень даже заметно понизился. Выпускающие устройства заводы перешли на круглосуточный режим работы, разработчики еще в начале января были осыпаны орденами. А в Аддис-Абебе и Асмаре ударными темпами начали обустраиваться телецентры…

В Гвинее Секу Туре поступил проще: он закупил около десятка тысяч «полных комплектов» приемников с ветрогенераторами и просто распределил их по госхозам, что, к моему удивлению, популярность этих госхозов тоже прилично увеличило. Но там-то местные уже увидели, что поставляемые из Союза ништяки вообще жизнь делают сытнее и счастливее, так что радио стало лишь небольшим (но все же важным) довеском с постигающим страну счастью и радости.

Так что за океан я отправилась в целом радостной: все же хоть где-то удалось немного мир успокоить. А вот что получится в результате переговоров с Рейганом, в результате встречи, которую буквально с нетерпением ждал весь мир, было все же еще не очень понятно…

Отношение к русским у Рональда Рейгана было неоднозначным. Он до глубины души ненавидел русскую идеологию, основанную на том, чтобы отобрать богатства у тех, кто нажил их упорным трудом, и передать нищим ленивым голодранцам, но на самом донышке этой глубины души он русским все же завидовал. Завидовал тому, что они первыми успели высадиться на Луне, тому, что у них самолетов летало больше, чем в США, тому, с какой легкостью они вовлекали в свою сферу влияния некоторые дикие страны. Но больше всего он завидовал тому, что русские как-то сумели обогнать американцев в производстве полупроводниковой техники. В США, благодаря многомиллиардным инвестициям со стороны государства, тоже был достигнут существенный прогресс в этой области — но конкурировать с Россией не получалось: у них все почему-то оказывалось в разы дешевле. И теперь в США почти вся вычислительная техника (ха исключением, разве что, чисто военных применений) была именно русской, да и то военные часто использовали все же русские микросхемы и даже русские компьютеры.

Утешало одно: почти всю выручку русские в США и тратили, тратили на закупки различного промышленного оборудования и некоторых материалов… но не радовало, что они в США тратили долларов больше, чем получали от своей здесь торговли — а это очень сильно давило на экономику, подхлестывая инфляцию. И ведь поделать с этим было ничего невозможно: последние переговоры с банкирами, где обсуждался вопрос о резком сокращении возможностей по межбанковским платежам в долларах на внешних рынках, вызвал лишь чувство ярости: те ответили, что русские могут в ответ просто прекратить поддержку своих вычислительных систем в американском банковском секторе и финансовые механизмы рухнут и внутри США.

А ведь из-за этого приходилось продавать русским (а через них и разным макакам, к России примазавшимся) многое из того, что коммунистам продавать все же не стоило. И даже иногда делать вид, что некоторые зарубежные контракты вообще не имеют никакого отношения к России — а ведь многие тысячи американцев знали, что, например, в Северной Корее уже три больших судостроительных завода были укомплектованы самыми современными именно американскими станками — а в результате, поскольку довольно мощный уже рыболовецкий флот северян крайне неплохо обеспечивал население рыбой, поток граждан демократической Кореи на Север с каждым годом увеличивался…

И количество подобных причин для взаимного недовольства (если не сказать взаимной ненависти) лишь расширялся, а это уже становилось опасно. И особенно опасным он стал после того, как узкоглазые обезьяны взорвали свои атомную, а менее чем через месяц и водородную бомбы. Поэтому, когда русские предложили (после длительных и очень непубличных переговоров) провести встречу на высшем уровне, Рональд Рейган не думал ни секунды: если у русских такие успехи в промышленном развитии, то в руководстве там точно не идиоты сидят, а с людьми умными можно хоть о чем-то приличном договориться. А когда ему сообщили, что русские включили в состав делегации заместителя председателя русского Совета министров, он даже обрадовался: по источникам из разведки было известно, что она является… в общем, коммунизм она, похоже, тоже сильно не любит. Правда, неизвестно, насколько эта информация окажется достоверной, но в любом случае с ней поговорить смысл точно имеет. Тем более имеет, что она вообще очень демонстративно там, в России, жила вообще не по коммунистическим традициям: у нее, как было установлено совершенно точно, в Москве был собственный пентхаус, размерами превосходящий любой частный дом в стране, несколько личных самолетов, собственная служба безопасности, сотрудников которой она успешно продвигала на самые высокие посты. И даже бывшего советского премьера она одно время держала при себе в качестве помощника!

И была она исключительно честолюбива: даже трудно подсчитать, какие деньги потратила Россия, чтобы сделать ее первой женщиной в космосе — но то, что для этого она перевела на себя вообще все финансирование русских космических программ, было известно с абсолютной достоверностью. Как и то, что даже в правительстве и в партийном руководстве никто не знал, сколько же она на эту программу на самом деле тратит денег, так как тут она вообще не перед кем не отчитывалась.

Рейган снова подумал, что с этой женщиной он точно сможет найти общий язык. И при обдумывании данной мысли Ронни усмехнулся внезапно пришедшей в голову смешной шутке:

— Да, надеюсь, она из меня не сделает правоверного коммуниста, — повторил он уже вслух. Но шутка осталась никому неизвестной: в кабинете при этом других людей не было…

В Вашингтон мы вылетели на правительственном Ил-62, причем на том, который считался «моим». Таких у стране было четыре штуки, и как раз мой был «самым скромным»: в нем имелось четыре каюты, небольшой «зал заседаний» и — чем он принципиально отличался от трех других — зал тренажеров. Тоже небольшой, но для поддержания формы во время полетов мне его хватало. И тем более хватило во время этого перелета: Николай Семенович, возглавляющий нашу небольшую делегацию, точно спортом не занимался (то есть в полете не занимался), а кроме нас двоих в делегацию входили два мужчины из МИДа и две моих «секретарши», которых Лена назначила. Впрочем, я на тренажерах только зарядку сделала в конце полета, чтобы не заснуть, пока мы будем из аэропорта до выделенной нам резиденции добираться: все же вылетели мы уже вечером, и вечером же прилетели, но вечером по Вашингтонскому времени, а в Москве уже и утро наступило. Николай Семенович почти весь полет проспал, а я все же старалась бодрствовать: визит намечался довольно короткий, на пару дней всего — а ляпнуть что-то из-за того, что мозги плохо соображают из-за джет-лага, мне очень не хотелось. А я еще за неделю до визита потихоньку для себя «время сдвигала», так что особых неудобств мне перелет не принес.

На самом деле делегация СССР была куда как больше, просто еще человек семьдесят летели в США на другом самолете — и они прилетали в аэропорт Даллеса. А нас вели на авиабазу Эндрюс, что подчеркивало важность нашего визита и уважение со стороны хозяев встречи. И руководителем делегации был Николай Семенович потому, что встречаться с Петром Мироновичем — «главным коммунистом планеты» — Рейган категорически не захотел. Но, как говорится, мне же легче…

Последний раз я была в Вашингтоне лет так тридцать пять спустя — и нынешний мне понравился гораздо больше. Во-первых, город еще не превратился в афрожопое гетто, пока еще вроде белые в городе были все же большинством, и, вероятно по этой причине, улицы, по которым мы проезжали, все же помойкой не выглядели. Но вот посольский комплекс на Висконсин-авеню только еще начал строиться, так что спать мы отправились в выделенную нам в качестве резиденции гостиницу. Небольшую, но довольно приличную, то есть по американским меркам вообще роскошную, и довольно близко к Белому дому. А на следующий день в десять утра началась наша официальная встреча.

Вообще-то основной тематикой встречи было (по официальной версии) расширение и углубление торговых отношений, но на самом деле вопросы там поднимались совсем другие. И я даже не могу сказать, что «понимались», Николай Семенович очень кратко повторял то, о чем уже успели договориться американские и наши эксперты — точнее, доносил до Рейгана наше понимание этих договоренностей. А я тоже в этой встрече «один на один» участвовала, в качестве переводчика. И не только переводчика: мы с Николаем Семеновичем (и некоторыми другими товарищами) всю программу встречи еще в Москве тщательно обсудили, так что на мою долю тоже много чего пришлось.

Янки из всего стараются устроить шоу: встреча началась под свет софитов, Рейган сказал, как он рад встретить нас на американской земле, отвесил мне комплимент, подчеркнув, что он особенно счастлив поговорить с первой женщиной, побывавшей в космосе. Я в ответном слове уточнила, что всего лишь одной из первых, а если измерять расстояние от пола кабины до головы космонавта, то все же первой, хотя и на доли микросекунды, в космосе была Света Шиховцева, и что я по тому поводу сильно переживаю — что очень повеселило собравшихся журналистов. Ну а потом журналистов прогнали и мы уединились в знаменитом Овальном кабинете.

То есть уединились вчетвером: американский президент, его переводчик и мы с Николаем Семеновичем. И Рейган снова сообщил, что он страшно счастлив встретиться со мной как с человеком, побывавшим в космосе. Я тоже выразила восхищение его талантами в кино, рассказала, что видела довольно много фильмов с его участием и что лично мне больше всего понравилась его роль в «Убийце». Ну, актер он все же был действительно очень хороший, но не ему тягаться с теткой, которая собаку съела на бизнес-переговорах с «партнерами», готовых тебя до костей обглодать. Да и школа у него была… несколько устаревшей, для меня устаревшей: все же в Автономном университете Мексики уделялось особое внимание процессу ведения деловых переговоров.

А когда обмен комплиментами закончился и основные тезисы были сторонами изложены, Николай Семенович (как и было предписано в «нашем» сценарии) предложил Рейгану и переводчика удалить:

— Я вообще думаю, что даже очень хороший переводчик, так как он все равно не сможет прочитать мысли человека, чью речь он переводит, что-нибудь, да переврет. А Светлана Владимировна американский английский знает почти как родной, вас она точно без переводчика прекрасно понимает, а так же понимает, как мне ваши слова на нашем языке изложить. Что же до переводов на английский… она полностью у курсе всех обсуждаемых вопросов и потому то, что я буду говорить, она вам изложит более профессионально, чем переводчик. И не потому, что ваш переводчик плох, а потому что она-то как раз чуть ли не лучше меня знает, о чем речь и уже знает, как правильно будет это изложить на английском. В переговорах, подобных сегодняшним, часто важнее всего некоторые нюансы, о которых она уже знает и мои, скажем, определенные умолчания… не умышленные, а связанные с тем, что для меня они кажутся очевидными, она уж точно не упустит.

Рейган немножко подумал, обменялся со мной несколькими фразами, заметил, что «я говорю, как полжизни прожившая в Калифорнии» и переводчика отпустил. И когда мы остались уже втроем, я начала уже серьезное общение:

— Мистер Рейган, то, что мы уже обсудили, я считаю действительно весьма важным. Но, к моему глубочайшему сожалению, работавшие с нами ваши эксперты то ли побоялись, то ли застеснялись обсудить вопросы, которые, я убеждена, вы считаете на самом деле важнейшими. Я имею в виду появление бомбы у Мао.

— А вы можете ее у Китая забрать?

— К моему личному сожалению мы это сделать уже не в силах, и никто этого сделать уже не сможет. Но пока, и я надеюсь, довольно продолжительное время и в будущем, мы в состоянии его удержать от ее применения. С некоторыми трудностями мы, причем действуя вместе, сможем удержать от применения бомбы и Индию, про Англию я вообще не говорю, вы и без нас с этим прекрасно справитесь, а французы все же головой пока думать не разучились и тоже серьезной опасности не представляют. Конечно, такая работа требует и изрядных затрат…

— Вы хотите, чтобы США оказали вам финансовую поддержку?

— Нет, мы, как и вы, имеем достаточно своих средств на такую работу. Но пример Китая показывает, что даже имея довольно скромные финансовые и научные возможности, бомбу создать все же возможно, и у нас есть веские основания полагать, что ряд стран именно эти сейчас и занимаются. А существующая декларация о нераспространении ядерного оружия…

— А чем она вам не нравится?

— Нравится, но, мне кажется, ее просто недостаточно.

— А мистер Патоличев тоже так думает?

Я перевела вопрос Николаю Семеновичу и он, несколько секунд подумав, с довольным видом ответил «Йес!», что вызвало широкую улыбку на лице Рейгана.

— Тогда я продолжу. Я не предлагаю немедленно бросится проталкивать в ОНН новый вариант декларации, я предлагаю вам просто подумать вот о каких возможных — я подчеркивая, именно возможных — вариантах ее ужесточения. Которые даже в ООН согласовывать будет не обязательно, потому что по моему мнению будет вполне достаточно, если мы, вы, французы с англичанами и Индия с Китаем такие предложения примут. И я уверена, что все нынешние ядерные державы быстро согласятся эти предложения принять, ведь даже если у тебя бомба уже есть, то появление такой же у соседа, с которым ты не в ладах, никого не обрадует.

— С последним вы, пожалуй, и правы. А что конкретно вы хотите предложить?

По ранее согласованному регламенту «разговор тет-а-тет» планировало вести в течение сорока пяти минут, но мы общались почти два часа. Да, Рейган был ярым антикоммунистом, но человеком он был, вне всякого сомнения, очень умным. И еще он (в чем, конечно, ни при каких условиях бы не признался бы) кроме коммунистов люто ненавидел негров. Вообще всех негров — и я об этом знала. Об этом в двадцатых годах двадцать первого века уже довольно много народу знало, а в семидесятых двадцатого не знал почти никто — и мне удалось и на этом сыграть. Потому что на появление бомбы у Пакистана Рейгану было в целом плевать, но появление ее у ЮАР — точнее, информация о том, что у них бомба может довольно скоро появиться — привела его буквально в бешенство. И это помогло нам даже «поделить сферы ответственности» — но я ведь тоже очень неплохо когда-то научилась «обгладывать до костей партнеров по бизнесу», и выдала ему далеко не всю имеющуюся у меня информацию, оставив себе «кусочек на будущее».

Насчет того, что США сумеют «обглодать» южноафриканцев, у меня сомнений почти не было, а вот все остальное… Для прессы мы договорись о том, что наши страны организцют «горячую линию связи» для решения неотложных проблем, увеличат количество авиарейсов между США и СССР, «существенно упростят» взаимную торговлю. Еще кое-что по мелочи — а по главной для меня проблеме… Я ни секунды не думала, что мои предложения янки тут же примут, но мы все же договорились, что обе стороны тщательно сообщенную мною информацию проверят. А так как результаты проверки были совершенно предсказуемыми, то должен был начаться и следующий этап «взаимодействия». И что-то мне подсказывало, что наступит он еще до президентских выброров в США…

Когда русская делегация уже покинула Белый дом и журналисты тоже разошлись, президент спустился в мало кому знакомое помещение, где сидело три человека. Сидели и ждали его прихода.

— Ну что? — поинтересовался «главный американец».

— Эта госпожа Федорова все русскому премьеру переводила исключительно точно, так что мы уверены, что все вопросы действительно оба они прекрасно знали еще до начала переговоров. Никакой отсебятины… кроме вашего разговора, который господину Патоличеву она не переводила. Но и он по этому поводу совершенно не волновался, так что мы считаем, что он… что русское руководство действительно ей полностью доверяет в решении практически любых вопросов. По приведенным ею фактам мы проверку сможем организовать довольно быстро, но если все же действительно окажется, что лаймы…

— Если окажется, то пусть этим займется АНБ, меня сейчас больше интересует другое.

— Думаю, что всю, или почти всю ее информацию мы сможем подтвердить или опровергнуть в течение максимум месяца, а сейчас мы просто примем ее в качестве рабочей гипотезы.

— Мне очень не нравятся такие… гипотезы.

— Они никому не нравятся. Но поскольку мы пока что предсказать результаты выборов не в состоянии… да, визит русских к нам рейтинг партии безусловно повысит, но на сколько точно, мы пока не знаем. Но так как предсказать результат пока невозможно, я бы предложил уже сейчас начать создание специальной группы по противодействию. Потребуется ваша санкция… и финансирование, достаточное хотя бы на следующий электоральный период.

— Собирайте группу, а санкцию и финансирование… подождем результатов проверок. Хотя мне кажется, что эта космическая леди здесь нас не обманывала: у них действительно начинаются проблемы с Китаем.

— Значит, мы все же не зря поработали?

— Значит, мы создали проблему, но создали ее именно себе. Китай с бомбой — это больше наша проблема, чем проблема Советов, и если Советы готовы нам в ее решении помочь… Завтра нужно пригласить побольше бизнесменов на переговоры с русской делегацией. И если они там заключат какие-то контракты, то им — именно по завтрашним контрактам — мы окажем помощь. А теперь дайте-ка мне расшифровку стенограммы, я хочу ее еще раз прочитать. И подготовьте магнитную запись для прослушивания: сдается мне, что эта леди говорила больше, чем произносила, и я не хотел бы ее не понять…