Хозяин облачного трона

Глава 4

На выходе из дома нас ждал садовник с факелом, готовый проводить нас к воротам, освещая путь, так как было уже темно, а освещение в имении на ночь не включалось даже на главной дорожке. Может, экономили, а может, всё давно вышло из строя. Так или иначе, мы двинули к воротам: впереди шёл Скурт с факелом, за ним — мы с отцом.

Экипаж, на котором прибыли люди барона, стоял у самых ворот — дорогой, лакированный, с фамильным гербом Бильдорнов на дверцах. Лошади были ухоженные, упряжь блестела. Возле экипажа, скрестив руки на груди, стоял мужчина лет тридцати. Лощёный до безобразия: волосы зачёсаны назад с блеском, выбрит идеально, на лице — тонкая ухмылка. Само лицо неприятное: скользкое, с маленькими глазками, похожими на бусины. Одет приехавший был щегольски, с иголочки. Всё это смотрелось вызывающе, как будто всем своим видом этот посланник барона говорил: «смотрите, какой я важный».

— Приветствую вас, господин Торлин, — протянул хлыщ, лицемерно улыбнувшись, и еле заметно склонил голову.

Посланник барона был простолюдином, поэтому ему пришлось выполнять все формальности, обращаясь к дворянину, но в его голосе не было ни капли почтения.

— Что тебе нужно, Фиркан? — спросил отец с явным раздражением, не удостоив хлыща даже приветствием.

— Мне ничего от вас не нужно, господин Торлин, — неприятно ухмыльнувшись, ответил Фиркан. — Я приехал, чтобы передать вам послание барона Бильдорна.

— Что нужно от меня барону?

Хлыщ ухмыльнулся, его неприятная лицемерная улыбка стала ещё шире.

— Завтра в полдень, семья Оливар должна прислать мужчину для суточного дежурства у разлома под владениями барона Бильдорна, — произнёс он, растягивая слова.

Несмотря на плохое освещение факелом, я заметил, как отец после этих слов побледнел.

— Какое ещё дежурство? — спросил он резко. — Три недели назад мой старший сын пострадал во время такого дежурства. Герцог лично освободил нашу семью от этих обязанностей до конца года.

Фиркан театрально развёл руками и произнёс:

— Герцог передумал. Народу мало, все отлынивают, никто не хочет выполнять свой долг, поэтому любые освобождения аннулированы.

— Но как же так… — только и смог произнести отец.

— Род Оливар обязан отправлять своего представителя для дежурства у разлома по первому же зову барона Бильдорна, но не чаще двух раза в месяц. В этом месяце за вами ещё одно дежурство, — сказал Фиркан и, чуть подавшись вперёд и мерзко ухмыльнувшись, добавил: — Иначе барон будет вынужден доложить герцогу, что род Оливар не исполнят приказ его сиятельства.

Я слушал это всё и вообще ничего не понимал. Какие ещё дежурства? Что за разломы? Зимой, когда я приезжал на каникулы, ничего подобного не было. Тогда жизнь в имении была тихой и скучной, максимум приключений — охота в лесу или поездка в город. А теперь, похоже, мир изменился куда сильнее, чем я успел осознать. Хотя…

В памяти всплыла информация о разломах. Они появились примерно четыре месяца назад по всей Империи. Откуда они вели в наш мир, никто не знал — просто появлялись время от времени, и всё. Можно сказать, из ниоткуда. Попытки хоть что-то узнать о природе этих разломов к успеху не привели — никто из тех, кто отправлялся на другую их сторону, не вернулся. А отправили туда многих, так как для решения проблемы нужно было понимать, откуда у неё растут ноги.

Ну и понятно, что сами разломы большой проблемой не были — они как появлялись, там и исчезали спустя какое-то время. Главной неприятностью были твари, выбирающиеся из этих разломов в наш мир. Их было много, и они были разные — различались по размерам, видам, силе, уровням разумности и агрессивности, возможности использовать магию и ещё по куче параметров.

Интересной особенностью было то, что разломы появлялись исключительно под замками и поместьями влиятельных аристократов. Это объяснялось тем, что для образования разломов требовалось большое скопление магической энергии, и под замками и поместьями её было больше всего. В других местах разломов не было. Возможно, пока не было.

Собственно, это всё, что я знал про разломы — больше нам в академии ничего не рассказывали. В том числе и о том, что для дежурств у разломов народ сгоняют силой. Нам говорили, что с тварями борются специальные отряды Императорской гвардии, а на деле вот оно как оказалось.

Отец тем временем тяжело вздохнул, опёрся рукой о ворота и заговорил, стараясь держаться достойно, хотя в голосе его проскальзывали нотки волнения:

— Передай барону… что сам я уже стар, старший сын после прошлого дежурства всё ещё в госпитале, а рыцарей на службе у нашего рода давно уже нет. Нам некого отправить на дежурство, пусть твой господин войдёт в наше положение.

Фиркан скривил губы в ухмылке, вытянув руку, ткнул пальцем прямо в меня и бросил:

— Пусть он идёт.

Отец вздрогнул, бросил на меня быстрый взгляд, в котором читалось: «Я ведь просил тебя не ходить со мной», после чего он отрицательно завертел головой и сказал:

— Мой младший сын не может пойти на дежурство. Он учится в Имперской военно-магической академии и приехал домой буквально на пару дней. Ему скоро назад на учёбу, в будущем он будет служить самому Императору. Им нельзя рисковать.

Фиркан захохотал — мерзко, с каким-то хрипом, будто давился собственным смехом. Его гладкое лицо исказилось в гримасе насмешки.

— Военному магу — самое место у разлома, — заявил он. — Пусть докажет, что Оливары ещё что-то могут.

— Это уже доказал три недели назад Эрлонт! — возмутился отец. — Ты не смеешь так отзываться об Оливарах!

Посланник барона резко переменился в лице: улыбка исчезла, глаза потемнели, голос стал холодным и жёстким.

— Если завтра до полудня ваш представитель не прибудет в имение барона, это будет приравнено к измене Императору, потому что, организовывая дежурства у разлома, барон исполняет приказ его величества! — произнёс Фиркан. — Я думаю, вам не надо напоминать, господин Торлин, как карается измена Императору!

Я смотрел на это всё и чувствовал, как у меня внутри закипает злость. Пусть Торлин Оливар и не был моим настоящим отцом, но он был хорошим человеком, и смотреть на то, как ему приходится униженно оправдываться перед этим лощёным хмырём, было выше моих сил. А хмырь ещё и смел насмехаться. Захотелось подойти и переломать этому выродку ноги, чтобы больше никогда не ухмылялся. Или использовать уже наработанный приём — представить, как вырываю ему сердце.

Но всё же я заставил себя сдержаться. Невероятным усилием, но заставил. Пока что. А отец снова вздохнул и пробормотал:

— Некого мне посылать… Некого.

На морду Фиркана снова вернулась его мерзкая ухмылка, и он произнёс:

— Так воспользуйтесь услугами наёмника. Или у вас нет на это денег, господин Торлин? Тогда у вас остаётся только одна возможность решить вашу проблему — обратиться за помощью к сыну барона. Думаю, Граст вам поможет.

— Завтра утром я поеду к барону и поговорю с ним, — сказал отец, проигнорировав последние слова хлыща. — Думаю, я смогу ему всё объяснить, и он войдёт в моё положение.

— Не войдёт. Вы лишь зря потеряете время. Единственный, кто сможет вам помочь — Граст. Вы знаете, что надо делать, господин Торлин.

— Нет! — со злостью ответил отец. — Я никогда не обращусь к нему! И не смей больше при мне упоминать его имя!

— Как знаете, господин Торлин, как знаете.

Сказав это, Фиркан подошёл к карете, поставил ногу на подножку, однако садиться внутрь не спешил. Он повернул голову, бросил на отца презрительный взгляд и с напускным участием сказал:

— И хоть какое-то освещение сделайте, господин Оливар. А то дороги у вас такие, что я боюсь, колесо кареты в яму угодит.

Хлыщ говорил это, получая удовольствие от каждого слова, наслаждаясь возможностью посмеяться над нашим положением. Скользкая ухмылка не сходила с его неприятной рожи.

Я почувствовал, как внутри у меня всё сжимается от злости. Дико захотелось использовать магию, раз уж она была мне доступна — внушить этому недоумку что-нибудь жуткое, заставить его орать от ужаса, чтобы он перестал собой любоваться и издеваться над моим отцом. С невероятным трудом я сдержался, чтобы не провернуть трюк с сердцем, но одна идея в голову всё же пришла — вполне безобидная.

В памяти Ари всплыло простейшее заклятие — «светлячок». Всего лишь крошечная искорка со слабым хлопком. Игрушка для первокурсников. Я сосредоточился и почти неслышным шёпотом принялся начитывать слова заклинания. Но едва они сорвались с языка, я ощутил, что всё пошло не так.

Моё тело напряглось, сердце бухнуло в груди так, что отдало в виски, руки заломило жаром, и какая-то чужая сила овладела мной и заставила вложить в заклинание куда больше энергии, чем я хотел. И вместо небольшого «светлячка», задачей которого было лишь напомнить хлыщу, что он имеет дело с будущим боевым магом, в полуметре от лица Фиркана рвануло по-взрослому.

Ярчайшая вспышка ослепила на миг даже меня, а хлопок получился таким громким, что заложило уши. И я сразу понял: здесь не обошлось без участия Хранта. Ну или это тело, усиленное мощью четырёх сущностей, теперь настолько напитано силой, что даже простое заклятие выходит в разы мощнее.

Так или иначе, лошади заржали и рванули прочь, уносясь галопом. Фиркан не удержался и грохнулся с подножки прямо в дорожную пыль. Он сел на землю, вытаращил глаза и какое-то время не мог даже слова вымолвить от страха. Его нарядный камзол покрыла серая грязная пыль, а лицо исказилось гримасой ужаса. А от его улыбки, разумеется, не осталось и следа.

Над дорогой, там, где рванул мой «мегасветлячок», повисла огромная область сияния. Оно заливало всё вокруг ярким светом, почти как днём. И в этом свете отчётливо можно было разглядеть посланника барона: униженного, перепачканного и побелевшего от страха.

— Теперь хорошо видно? — спросил я, усмехнувшись. — Все ямы разглядеть можно?

Фиркан дёрнулся, будто его ударили. Он вскочил, лицо его перекосилось от злости.

— Я этого не забуду! — процедил хлыщ сквозь зубы, отряхивая пыль с камзола.

После этого он побежал к карете, что остановилась неподалёку. Кучеру с трудом удалось справиться с лошадьми, и теперь они недовольно фыркали и били копытами.

— Осторожнее! — крикнул я. — Смотри под ноги, а то тут ямы везде!

Фиркан не обернулся, он быстро залез в карету и захлопнул дверцу. Кучер хлестнул коней, и экипаж, громыхая колёсами, покатил прочь. Я проводил его взглядом и, не удержавшись, рассмеялся. Весело получилось. Но, похоже, отца я подвёл.

— Прости, — сказал я, повернувшись к нему.

Однако отец не выглядел сильно расстроенным. Он усмехнулся и произнёс:

— Сидящий в пыли испуганный Фиркан — самое приятное, что я видел за последнее время. Пойдём, мать явно нас уже заждалась.

— Погоди, — сказал я. — Расскажи мне, что это ещё за дежурства такие? И что всё-таки случилось с Эрлонтом?

Отец не спешил отвечать. Он тяжело вздохнул, и в этом вздохе чувствовалась невероятная усталость. Ему очень не хотелось начинать неприятный разговор.

— Давай вернёмся к ужину, — предложил он после небольшой паузы. — Мать, наверное, уже переживает.

— Нет, — ответил я. — Расскажи мне, что у вас здесь происходит.

Отец ещё немного помолчал и нехотя заговорил:

— Ты должен был слышать о разломах.

— Я о них слышал, — перебил я. — Про разломы нам рассказывали в академии. Но что ещё за дежурства? Почему этой проблемой не занимается Императорская гвардия?

— Гвардия уничтожает тварей, что выходят из разлома, — сказал отец. — Но первый удар всегда принимают на себя те, кто стоит на дежурстве.

— А нам в академии говорили, что всем занимаются гвардейцы.

— В академии много чего говорят, только вот в реальности ситуация немного другая. Хотя, конечно, в имперских землях не всё так плохо. Там гвардия действительно справляется сама, там не приходится дежурить у разломов простым людям и даже дворянам.

Отец снова вздохнул, посмотрел в сторону дороги, туда, где недавно исчезла карета Фиркана, и продолжил:

— А вот в герцогствах всё куда хуже. Здесь дежурства спихнули на местных. Императорская гвардия лишь зачищает округу от тварей, когда разлом открывается, а вот первый удар принимают на себя простые люди. Должны гвардейцы герцога, но тот не хочет рисковать своей гвардией. Поэтому издал указ: разломы должны отслеживать и первый натиск тварей принимать те, на чьей земле они появились.

— Но если разлом под замком барона, так пусть барон и разбирается, — сказал я. — Мы-то тут при чём?

Отец покачал головой и пояснил:

— Разломы считаются угрозой всей Империи. Поэтому герцог наделил баронов правом формировать отряды для дежурств из тех, кто проживает рядом. Формально это приказ герцога, но по сути — императорская повинность. Герцог только следит, чтобы она исполнялась.

— То есть, каждая семья обязана выставить человека для дежурства? — уточнил я.

— Да. Независимо от происхождения и статуса, время от времени каждая семья должна предоставить своего представителя, — ответил отец. — Периодичность дежурств определяет барон.

— А сам он? Его семья дежурит?

— Формально барон тоже несёт эту ношу. Но ему это ничего не стоит. У барона хватает наёмников, чтобы отправить на дежурство кого-то из них, немного приплатив сверх обычной зарплаты. Пойдём уже в дом, мать ждёт.

— Сейчас пойдём, но сначала скажи, что всё-таки с Эрлонтом?

— Он лежит в военном госпитале в Криндорне. Его сильно ранили твари из разлома.

— Три недели? — я недоверчиво посмотрел на отца. — Что можно делать в госпитале три недели? Военные лекари даже самых тяжёлых поднимают за пару дней.

— У Эрлонта сложное ранение. Это не просто травма. Та тварь владела магией и наложила на твоего брата какое-то заклятие. Местные лекари его снять не смогли. Ждут, когда из столицы пришлют кого-нибудь посерьёзнее.

— А пришлют?

— Обещают, — ответил отец, но очень уж неуверенно. — Таких, как Эрлонт, много, но ты же понимаешь, им там, в столице, на нас плевать. И герцогу тоже плевать. Но мы ждём и не теряем надежды. Эрлонту ещё повезло — его зацепило по ноге. Магическое заражение удалось сдержать, оно почти не распространяется. Многие несчастные, кого твари задели в шею или живот, помощи так и не дождались.

Я был в шоке от услышанного. В академии нам рассказывали о разломах как о какой-то мелкой неприятности, с которой легко справляется гвардия. А вот оно как выглядело на самом деле. Но сильнее всего взбесило равнодушие столичных властей и герцога к раненым.

— А про какую ещё возможность говорил этот Фиркан? — спросил я после паузы. — И при чём здесь сын барона?

— Это точно неважно, — отмахнулся отец. — Пойдём уже. И прошу, ничего не рассказывай матери и сестре. Завтра я поговорю с бароном и всё решу.

Мы вернулись в дом. Мать и сестра ждали нас в обеденном зале, обе заметно нервничали.

— Что случилось? — спросила мать, едва мы вошли.

— Ничего серьёзного, — ответил отец и махнул рукой.

Мать прищурилась и посмотрела на отца с недоверием.

— Для «ничего серьёзного» вас не было слишком долго, — сказала она. — Что нужно от нас барону?

— Ничего, мелочи, — снова отмахнулся отец. — Я не стал говорить с этим пройдохой — Фирканом. Завтра утром поеду к барону и всё улажу с ним.

Мать напряглась, в её голосе прозвучала тревога:

— Что именно ты собрался улаживать, Торлин? Это связано с разломами?

— Нет, — соврал отец. — Разломы нас не волнуют. Герцог освободил нашу семью от этой повинности.

— Но что ты тогда собрался улаживать? — мать покачала головой. — Ты не умеешь врать. Говори нам правду.

Отец замолчал на мгновение, потом нехотя признался, но не во всём:

— Барон велел прислать завтра человека на дежурство. Но это ошибка, герцог ведь освободил нас. Просто барон, наверное, об этом забыл.

— Проклятье Билдорну и всему его роду! — воскликнула мать. — Пусть у них семь поколений не будет одарённых наследников!

— Не стоит так нервничать, дорогая, — сказал отец. — Завтра я всё решу.

В воздухе повисла тяжёлая пауза, я воспользовался моментом и громко произнёс:

— Не надо ездить к барону и ничего с ним решать. Завтра я просто схожу и отдежурю, и закроем эту тему. В конце концов, я без пяти минут боевой маг.

— Нет! — в один голос воскликнули отец и мать. — Мы этого не допустим!

— Эрлонт уже сходил! — крикнула мать, вскочив с места, и тут же осеклась, прикрыв рот ладонью.

— Я уже рассказал ему правду о брате, — произнёс отец, взяв мать за руку.

— Не факт, что твари полезут именно завтра, — заметил я.

— Именно завтра они и полезут! — резко сказала мать.

— Откуда такая уверенность?

— Эрлонт ходил три недели назад, на пятый день. И именно в его дежурство вылезли твари. Барон специально так подстроил! Потом больше двух недель было тихо. Но четыре дня назад появился новый разлом. Со дня на день ждут нападения тварей, обычно они лезут на пятый или шестой день.

— Но зачем барон так себя ведёт? — удивился я. — Что мы ему плохого сделали?

И тут вдруг сестра, до этого молчавшая, сорвалась.

— Это всё из-за меня! Это я виновата! — закричала Миа, после чего разрыдалась, закрыв лицо руками.

Мать кинулась к ней, обняла, начала успокаивать. Отец тоже поднялся и твёрдо произнёс:

— Ты ни в чём не виновата!

— Но это ведь из-за меня, — сквозь слёзы проговорила сестра.

Я смотрел на разыгрывающуюся за столом трагедию и уже вообще ничего не понимал. Кроме того, что с каждой минутой ситуация становилась всё хуже и хуже.

— Объясните мне, что происходит! — громко сказал я, тоже вставая из-за стола.

— Все эти проблемы из-за меня… — пробормотала сестра сквозь слёзы. — Эрлонт пострадал из-за меня… Теперь ты пострадаешь… Я так больше не могу. Я хочу всё прекратить. Я приму предложение Граста.

— Этому не бывать! — резко вскрикнул отец, ударив ладонью по столу.

— Так объясните же мне! — снова сказал я. — О чём речь?

Сестра подняла на меня заплаканные глаза и, сбиваясь, торопливо заговорила:

— Ко мне сватался Граст — младший сын барона Бильдорна… Я ему отказала. И вот из-за этого барон изводит всю нашу семью. Ни один другой барон так не поступает. Никого из дворян не заставляют дежурить в те дни, когда твари выходят из разлома. А нас заставляют. Эрлонт пострадал из-за этого! Но так больше продолжаться не может. Я приму предложение Граста, и всё прекратится.

— Нет! — взревел отец. — Я категорически против! Я не позволю тебе рушить свою жизнь!

— Я сделаю это ради вас, ради семьи, — всхлипывая, сказала сестра. — Я не хочу, чтобы пострадал ещё и Ари. Ты ничего не сможешь сделать, отец. С бароном не договоришься.

— Граст — глупый, избалованный и жестокий! Я не допущу, чтобы моя дочь вышла за такого. Если завтра мне не удастся договориться с бароном, я поеду искать защиты у герцога.

— Дорогой, ты же знаешь, что герцог тебя даже на порог не пустит, — с грустью произнесла мать.

— Тогда я поеду к самому Императору! — заявил отец. — А завтра сам пойду на дежурство!

Мать побледнела, её руки задрожали, дыхание стало прерывистым. Ей явно было плохо.

— Да хватит вам уже спорить! — сказал я громко. — Замолчите и послушайте меня!

Однако в этот раз на меня никто не обратил внимания. Мать, несмотря на то что еле сидела, спорила с отцом, сестра всхлипывала и упрямо повторяла своё. Голоса накладывались друг на друга, спор превращался в гул, где уже никто не слушал никого.

Я глубоко вдохнул, поднял руку и осторожно, максимально осторожно активировал заклятие «светлячок». Постарался вложить в него ровно столько силы, сколько было нужно, чтобы не получилось повторения истории с Фирканом. В итоге вышло нечто среднее между обычным заклятием и тем, что напугало лошадей. Не слишком громко, но в стенах обеденного зала с учётом эха звук хлопка разнёсся прилично. А вспышка света резанула по глазам так, что все замолчали и рефлекторно заморгали.

— Вопрос решён! — сказал я громко и уверенно. — Я боевой маг, и завтра я иду на дежурство. Всё! Обсуждению это не подлежит!

— Нет! — почти в один голос воскликнули отец и мать, но уже как-то неуверенно.

— Да! — отрезал я. — И не надо тебе, отец, позориться и унижаться перед бароном. Тем более, раз он всё это специально устроил.

Мать заплакала, а отец нахмурился и сказал:

— У тебя очень слабый дар, Ари. Тебе нельзя на дежурство.

— Зато навыки хорошие, — парировал я. — Разговор окончен!

Отец покачал головой и негромко произнёс:

— Ты сильно изменился, Ари. Как-то быстро ты повзрослел.

— Слишком быстро, всего за несколько месяцев, — добавила мать сквозь слёзы.

«Всего за несколько дней», — мысленно поправил я её.

В обеденном зале повисла тягостная тишина, но я не спешил её прерывать — родным нужно было время, чтобы принять меня нового и моё решение.

— Всё будет хорошо, — сказал я примерно через минуту, стараясь говорить спокойно и уверенно. — За меня не переживайте, я знаю, что желаю. А ты, — обратился я к сестре, — даже не думай о том, чтобы выйти за этого ушлёпка-барончика. Мы тебе найдём хорошего жениха. Достойного такой красавицы.

Сестра улыбнулась, отец немного успокоился, мать перестала плакать. Я оглядел их всех и добавил:

— А сейчас давайте уже приступим к десерту, ведь мы отмечаем мой приезд. Не стоит позволять какому-то барону портить нам семейный ужин!