Хроники особого отдела — 2

Глава 13

Хроники особого отдела 2 Глава 2. 5. Зачем мы здесь?

Плюнув в коробочку с «Ленинградской» дефицитной тушью и растерев в ней слюну, Ксения ухватилась за щеточку, жесткую, как драконий клык. Женщина собиралась на работу и красила глаза, предвкушая разговор с начальством.

Уже опаздывая, торопливо надела туфли, но, присмотревшись к своему отражению в зеркале, заметила висящие на ресницах чёрные комочки. Нецензурно обратилась к пространству и выразила всю глубину чувств от такой «красоты». Пространство привычно не среагировало. Но Ксения остановилась, достала воткнутую в обои коридора иглу и тала расправлять слипшиеся ресницы, добиваясь, чтобы отражение стало более человекообразным.

Наконец, покрутившись для верности перед зеркалом дважды и мурлыкнув: «Помни, Ксюшенька, ты девочка! Никакой агрессии. Бей и улыбайся!»,— отправилась в сторону метро.

Ровно в девять тридцать командированная в Лондон Ксения Геннадьевна Мутовина замерла перед заветной дверью — ее заветной дорогой — между прошлым и будущим.

Но начальник аналитического отдела (1) вместо положенного пожелания счастливого пути, не поднимая глаз, пригласил сесть.

Перед ним на зеленом сукне большого дубового стола были разложены многочисленные документы.

— Приглашаю присоединиться, — махнул рукой на бумажное изобилие генерал Леонов.

Ксения вздохнула, тихо раздражаясь от невозможности послать все и всех, заметила:

— А конкретнее никак?

Николай Сергеевич дернул плечами:

— Это достаточно интересно и, как мне кажется, по вашим старым делам. Ознакомьтесь. Доложите потом. Ему…

— Я сегодня последний день. Здесь только с информацией разбираться неделю.

— Доступ у вас на три часа. Установочные данные приготовлены заранее. Аналитики исходили из наших сегодняшних социалистических критериев.

— Если вы хотите услышать мое мнение, то критерии всегда постоянны, несмотря на идеологическую окраску…

Леонов удивленно поднял глаза, оценивая стоящую перед ним особу.

— Ученые работали, — сказал с нажимом на последнем слове. — Вы ознакомьтесь, будьте добры. К обеду доложите.

Пришлось забрать ворох противно шуршащих бумаг, плотные скрипящие фотокарточки, какие-то карты на тонкой, готовой разорваться под пальцами желтой кальке и тащить все это пропахшее нафталином сокровище к себе в кабинет.

Собственное рабочее место вдруг показалось чужим. Освобожденный от привычных бумаг стол был холодным и неприступным, к нему не хотелось подходить. Даже привычные часы на стене тикали как-то холодно и сухо, словно метроном.

Женщина с трудом заставила себя сесть и, разложив перед собой принесенное,замерла в каком-то вынужденном стасисе. Только минут через десять она смогла собраться и развязать серые тесемки у первой папки, грязно-зелёной окраски, похожей на густую торфяную слизь.

***

Там под номером один лежала фотография гробницы, над которой аккуратной вязью шла предостерегающая эпитафия: «Niszczyciel tej pracy będzie przeklęty» (2).

Многозначительно.

«Могила короля Казимира IV перед вскрытием», — гласила аккуратная подпись.

Далее шёл сухой статистический отчёт.

«После разрешения на эксгумацию, полученного лично от католического архиепископа Кароля Войтылы (3), пятнадцать сотрудников из Центральной Варшавской археологической комиссии вскрыли погребение, расположенное в краковской часовне Замка Вавель и проникли в склеп. По вскрытии установлено:

в помещении находилось два гроба. Один из них распался, и останки (по данным ученых – короля) полулежали на полу склепа. Рядом с ним находились королевские регалии и фрагмент меча.

Гроб королевы Елизаветы был цел.

Все пятнадцать ученых провели в погребальной камере более двух часов, после чего последовало резкое ухудшение самочувствия: людей поразила сильнейшая головная боль, тахикардия, аритмия и нарушение координации движений. Тем не менее, они благополучно выбрались на поверхность, ушли отдыхать, не обратившись за медицинской помощью. К утру все симптомы прошли.

В течение первого года после вскрытия гробницы умерли Феликс Дончак, Стефан Валье и Казимир Гурляк — они скончались от инсульта. Через полгода умер от разрыва аневризмы аорты Ян Мырляка. Остальные одиннадцать человек погибли от онкологических заболеваний до декабря 1976 года (рак легкого - 6 и астроцитома головного мозга - 5). Эксперты пришли к выводу, что причиной смерти исследователей явился афлатоксин, в большом количестве, внезапно выработанный плесневыми грибами….

В связи с этим «дело о проклятии» было официально закрыто».

А ведь это действительно похоже на проклятие. Или нет? Как думаешь, подружка?

Паучиха лениво ворохнулась где-то в груди, но отвечать не пожелала. Это проклятие, если оно и существовало, было давно и ее не заинтересовало.

Ксения вздохнула, посмотрела на часы и открыла следующую часть. История продолжалась.

«Историческая справка», — гласила яркая бумажка, приклеенная к папке.

«Казимир IV Андрей Ягеллон, Великий Литовский князь и король Польши (4). Под его предводительством королевство сумело после тринадцатилетней войны с тевтонским орденом вернуть себе Померанию, а также подчинить Пруссию. Выступал против аристократии. Учредил военнократическое правление. Развивал международную торговлю. Был поборником ремёсел. Обучен грамоте. Самостоятельно писал на трёх языках. Музицировал на челесте. Активно развивал добычу полезных ископаемых. В 1468 году издал кодекс уголовного права. При нем наибольшее распространение приобрела латынь. Краковский университет стал сильнейшим в Европе. Увлекался мистикой. Всю жизнь искал Грааль Господень. При жизни распорядился высечь над своей гробницей предостерегающую надпись».

Предостерегал. Но его не послушались… Интересно.

«Интересным для анализа является также следующий факт, — читала уже не отрываясь Ксения. - Архиепископ Польский Кароль Войтыла, лично благословивший археологов на вскрытие склепа (по официальной версии, с целью «проверки сохранности объекта Всемирной истории после Второй мировой войны»), уже через неделю после открытия скрипты встретился с археологами, составившими опись обнаруженных и поднятых на поверхность ценностей. Затем он сразу отбыл в Варшавское отделение прелатуры Святого Креста, имея при себе деревянный чемоданчик, который на протяжении всего пути не выпускал из рук.

В первой, составленной Феликсом Дончаком, описи (под копирку — копия передана в третий отдел Министерства общественной безопасности ПНР) под номером 11 есть следующая запись: «Оловянная чаша, без резьбы, изъята из рук короля».

Во второй описи, которая после посещения архиепископа была предоставлена в археологическую исследовательскую комиссию, под номером одиннадцать идёт «перстень серебряный с гравировкой орла, лежащий рядом с левой кистью скелета». О чаше нет никакого упоминания».

Ксения попыталась разогнуть напряженную спину и охнула. Тело затекло. На стенных часах стрелка подползала к часу.

Майор потянулась. Неторопливо сунула ноги в лаковые чёрные туфли на шпильке. Пора было возвращать «макулатуру».

Святой отец, значит, утащил чашу. Причем любопытно: на вскрытие скрипты благословил, но сам лично явился лишь через неделю. На само вскрытие не явился. Грибы там или не грибы, но что-то он знал. Или подозревал. И что от меня хотели? Передать Яну сведения? Обещания отправиться в поход за пропавшим «Граалем»? Если это, конечно, Грааль.

Генерал Леонов, среднего роста, плотненький, с уже формирующимся брюшком шатен, принимая от аналитика папки, чуть склонился вперед. Затем неестественно быстро встал из-за стола, глазами пересчитал, словно перебирал руками, все листочки, дабы ни один из них не остался на столе, и шустро спрятал все в сейф.

Вздохнул, по-отечески строго взглянув на Ксюшу, спросил:

— Ничем поделиться не хотите?

— Никак нет, товарищ генерал.

— Ну, на нет и суда нет, — тяжело вздохнул начальник.

— Разрешите быть свободной?

— Да, пожалуйста. И передайте, там… Ему. Сам просил…

***

Перерыв. Наконец-то она вышла из отдела. Остался час, и после обеда можно будет навестить отдел кадров. Требуется подписать документы «о неразглашении». Получить кучу новых, не имеющих никакого отношения к ее счастливой, хотя ещё далекой пока жизни. Получить расчёт. Потом валюту. Зайти в гастроном, сесть в метро. И тогда… ей останется три дня. Три долгих дня до будущего. А потом? Потом им с Борисом предстоит перейти Рубикон.

Погружённая в свои мысли, словно сквозь гул тяжелых бомбардировщиков, она вдруг услышала раздражённое:

— Осторожнее!

Женщина подняла глаза и увидела генерала Зуба.

— Извините! — четко выговорила майор контрразведки, отдав честь.

— Вы не в форме, достаточно просто под ноги смотреть, — осклабился Зуб. Он любил уважительное отношение к себе.

Ксения, побледнев, осталась стоять у стены, до тех пор, пока генеральские шавки не скрылись за поворотом бесконечного коридора.

Внутри зашевелила жвалами дремавшая паучиха.

«Спи, — приказала ей хозяйка. — Этот давно не по нашу душу».

Но, дойдя до столовой, она буквально упала на стул. Ни с того ни с сего нахлынули ушедшие из мира страхи, а память услужливо прикладывала к ней свои черно - белые летописные картинки. Картинки не желали оставаться неподвижными свидетельствами минувшего, они оживали, словно заключенное в них прошлое могло воскреснуть.

..Женщине показалось, что она снова там, снова слышит, как не существующий уже репродуктор передаёт сухую и сжатую информацию, только что согласованную с командующим. Глупый план, рассчитанный на быстрый разгром врага.

..Потом увидела себя, рядом с обмороженными и непрерывно кашляющими бойцами. И еще тяжелый от сорокаградусного мороза снег.

Ксения вздохнула и пошла брать компот, тарелку гречки. Есть не хотелось, но дело было не в еде. Звон ложек на раздаче, запах жаркого, голоса соседок по очереди, сплетничающих о какой-то Зойке где-то купившей красные австрийские туфли – все эти признаки реального и убедительного мира вокруг словно отталкивали черно-белое прошлое, не давали ему проявиться…

— Вам котлету? — в непрерывную канонаду боя въедался визгливый голос. — Женщина, чего молчите? Так вам котлету, или подливу?

— Котлету, пожалуйста.

Котлета, чуть пережаренная с одного бока, присыпанная бледной тепличной зеленью и горошком, была в реальности.

А еще был театр - и Берия, смотревший на неё из центральной ложи…

И вот теперь, навсегда покидая страну, она увидела бравого Ивана Григорьевича Зуба… и память, с лицом Яна.

После расстрела Берии в ответ на дурацкий вопрос Бориса: «За что?», члены Команды, сидящие тогда за любимым круглым столом на драконьей ножке, услышали: «Кысмет. Эпоха подошла к повороту, господа - товарищи. Поверь, Бернагард, его наказали не за блядки. Страх правит балом…».

***

«Великолепную четверку приказываю отметить, — Георгий Константинович Жуков не скрывал радости. — Хоть с расстрелом Берии не заморочились».

Отметили. Всех четверых. Но по-разному.

Выстрел в голову сделал Павел Батицкий — первый заместитель командующего войсками Московского военного округа. В 1965 году маршалу, наконец, дали Звезду героя…

Второй выстрел от Алексея Ивановича Баксова — генерал-полковника, Героя с 1963-го… А ещё двух «героев», всё-таки смогли случайно забыть: Ивана Григорьевича Зуба и Виктора Ивановича Юферева. А потому генерал и полковник в 1985 году решат на старости лет обратиться в ЦК и напомнить эту историю, старательно спрятанную в недрах неведомых архивов. Но и тогда этим просителям золотых звёзд в вожделенных наградах было отказано, наступали другие времена. Впереди ярким пламенем «Моген Давид» (5) уже горела на лбу нового генсека Перестройка.

***

Весна - тот особый миг, во время которого в природе происходят всегда волнующие, а порой и волшебные изменения. Спящая до этого земля вдруг приходит в движение, не оставляя ни малейшего шанса выскочить из все набирающей скорость уникальной, но необузданной и дикой стихийной силы. Любовь, рождение, первый поцелуй и крик новорожденного — вот атрибуты весны. Невозможно представить себе, например, это певчеголосое время года в чёрном вдовьем платке.

Много лет Ксения просыпалась под звуки капели или вьюги; дождя или треска стен от мороза. Оказавшись в городской черте, она постепенно отвыкла от запаха сирени, а потому, вдохнув сейчас бензинового пара, смешанного с легкой копотью и пылью дня, она тем не менее почувствовала счастье. Центр Москвы гудел, как рабочий улей. Над ним, хитро прищурясь, стоял Железный Феликс, напоминая всем участникам кругового движения о неминуемости наказания.

Полученные деньги жгли руки, и свободная, как свежий горный ветерок над бурлящим речным потоком, майор Комитета государственной безопасности почти вприпрыжку отправилась для начала в «Хозторг» на Кировскую за подарком тете Лене. Праздновать День Победы все давно привыкли у Худояровых.

Центральный магазин «Фарфор-хрусталь», в отличие от своих периферийных братьев, мог порадовать чем-то красивым, но дорогим. Дефицитных чешских стеклянных стаканов с машинками в красивых синих коробках по шесть штук, конечно, в продаже не было. А вот вазы по сто рублей из немыслимо тонкого белого венгерского фарфора, украшенные чудными розами, стояли на видном месте. Прикинув средства на предстоящие три дня, Ксения решила: купить!

За прилавком стояли двое. Худенькая миловидная продавщица в синем форменном халатике с белым воротничком и пышнотелая дама, явно страдающая от комплекса собственной значимости. Последняя являлась товароведом, о чем свидетельствовала надпись на кармане, буквально распластанном на мощной груди.

«И или Й размерчик будет», — жизнерадостно хихикнула паучиха. Хозяйка заулыбалась и, встав перед занятыми беседой дамами, принялась ждать.

— Бой не списала! Тарелки не заменила! А мне сервиз собрать, — распекала начальница попавшую в немилость продавщицу.

— Так там заметно будет, Наталья Михайловна, весь кобальт исцарапан, под списание его и правда надо, — оправдывалась последняя.

— В Среднюю Азию сервизы, — буркнула, объясняя, колыхающаяся грудь. И тут заметила покупательницу.

— Чего вам? «Персоль» в соседнем зале.

— Я не за «Персолью», уважаемая, — мило осклабилась Ксюша. — Мне, пожалуйста,вазу. И без сколов, по возможности. Мне в Серебряный бор ее везти на юбилей герою войны, — она намеренно сделала упор на место будущей «стоянки» подарка. В Серебряном бору стояли правительственные дачи.

Дамы мигом развили бурную деятельность. Худая, сбегав за стремянкой, шустро полезла за одиноко стоящей красавицей вазой. Внезапно что-то звонко стукнуло, и следом за продавщицей, прижавшей произведение венгерских мастеров к рёбрам, вниз полетел рыжий кусочек стекла.

— Неуклюжая ты, Верка, вот ещё и это в бой списывать.

— Извините, Наталья Михайловна, да «Дулевский» он, лом, и не поменять…

Товаровед зло посмотрела на нерасторопную сотрудницу и, тихо прошипев «дура», с улыбкой атакующей акулы принялась натирать купленную вазу.

Ксения наслаждалась спектаклем. Потом ей вдруг стало жалко подбитую фигурку, и она потребовала:

— Покажите, кто у вас упал.

Продавщица, не споря со странноватой покупательницей, выложила перед ней маленького рыжего лисёнка с отбитым кончиком уха. Он…улыбался.

— И его выпишите. Куплю. Красивый, — сообщила она торговкам. И удостоилась нового взгляда: что-то среднее между «хозяин – барин» и «бывает-же-у-людей-придурь…».

Наконец, покупки завернули и, тщательно обвязав большую коробку бечевкой, выдали странноватой покупательнице.

— Товар обмену и сдаче не подлежит, — услышала она напоследок.

Ксения коснулась рукой толстой ладони товароведа, передававшего покупку - и отшатнулась. Чёрная злоба на все вокруг пылала внутри. «Проклятая баба-то», — шепнула ее мохнатая подруга.

***

Наталья Михайловна Ткаченко всю свою нелегкую жизнь проработает в торговле. Настоящий коммунист, она заслужит ежегодные путевки для себя и матери в санатории страны, построит дом в районе Шатуры, у самой кромки болот. Ей суждено похоронить трёх сыновей и пережить мужа. Собранные «для детей на свадьбу» сервизы так и останутся вечно лежать в серых коробках…

А о судьбе лисенка можно узнать из ежегодного яркого и красочного журнала «Вог». В шестом номере за 1989 год можно увидеть яркую фотографию королевы Елизаветы. На ее личном столе, рядом с фотографиями мужа, сына и внука, стоит маленькая статуэтка огненно-рыжей лисы с отбитым ухом. В каталоге фарфоровых произведений искусства Ее Величества, находящихся в ее личных покоях (№2145 стр. 156, номер фигурки 283), читаем: «Фигурка рыжего лисенка. Фарфор. Фабрика «Дулево». 1970 г. Имеется дефект — повреждено ухо. Имеется и сноска (Из любимой коллекции Ее Величества. Представляет историческую ценность). Как удивительно тасуется колода…

———————

1. Генерал Леонов Николай Сергеевич (начальник аналитического отдела в 1978 году)

2. «Разрушитель крипты будет проклят» (польск.)

3. Кароль Войтыла — Папа Римский, с 16 октября 1978 по 2 апреля 2005 года. Канонизирован (объявлен Святым) 27 апреля 2014 года

4. Казимир IV Андрей Ягеллон, Великий Литовский князь и король Польши (1427 - 1492)

5. Звезда Давида (здесь иносказательно: родимое пятно у М.С. Горбачева)