Искатель, 2002 №3

Высокий, широкоплечий мужчина протянул шляпу и пальто гардеробщику, прошел через холл в большой зал клуба. Постоял в дверях, огляделся, увидел все, что следовало увидеть: шахматистов у окна, четверых мужчин за карточным столом, одинокого мужчину в дальнем углу, со стаканом в руке.

Пересек зал, на ходу кивнул картежникам, направляясь в дальний угол. Мужчина встретил его улыбкой.

— Добрый день, инспектор. Присаживайтесь. Выпьете что-нибудь?

— Привет, Дунк. То же, что пьете вы.

Мужчина небрежно махнул рукой. Официант кивнул и отбыл. Инспектор со вздохом опустился на стул. Крупный, дородный мужчина. А посмотрев на Честера Дункана, в душе скривился, завидуя его манерам, умению подать себя, но не испытывая ни малейшего желания поменяться с ним местами.

«Вот сидит человек, — самодовольно думал он, — у которого должно быть все. Однако нет ничего. Да, конечно, и деньги, и положение при нем, но нет самого главного — семьи». Имея пятерых детей самого разного возраста, инспектор полагал, что цель жизни достигнута.

Официант принес заказанный напиток. Инспектор взял стакан, пригубил, одобрительно кивнул.

— Я пришел, чтобы поблагодарить вас, сэр… — Инспектор поставил стакан на стол. — За совет. Вы знаете, я впервые сыграл на бирже.

— Рад, что помог. — Дункан катал стакан между ладоней. Внезапно его брови взлетели вверх, словно он вспомнил что-то забавное. — Вы, разумеется, слышали эти ужасные слухи?

Кровь бросилась инспектору в лицо.

— В общем-то, да, сэр. И некоторые из них действительно ужасны. — Он вновь отпил из стакана, достал сигарету. — Знаете, если бы Уолтер Гаррисон не покончил с собой, сейчас его деятельность подверглась бы самому тщательному расследованию.

Дункан улыбнулся.

— Да перестаньте, инспектор. Рынок задергался только после его смерти, уж вам-то это известно.

— Все так. Но, по слухам, вы приложили к этому руку. — Он помолчал, всматриваясь в лицо Дункана. — Скажите мне, приложили?

— С какой стати мне оговаривать себя?

— Дело закрыто. Гаррисон выпрыгнул из окна своего номера в отеле. Дверь была заперта изнутри. Никто не мог вытолкнуть его. Нет, мы абсолютно уверены, что это самоубийство, и любой, кто знал Гаррисона, согласится с тем, что он оказал миру большую услугу, покончив с собой. Однако ходят разговоры, что вы подвели его к этому решению.

— Скажите, инспектор, вы действительно думаете, что мне хватило бы смелости и ума, чтобы противостоять Гаррисону или довести его до самоубийства?

Инспектор нахмурился, потом кивнул.

— Откровенно говоря, да. Его смерть принесла вам немалую прибыль.

— Как и вам, — рассмеялся Дункан.

— Вот-вот.

— Стыдиться тут нечего, — добавил Дункан. — Когда Гаррисон умер, финансовый мир, естественно, ожидал, что акции компаний, которые он продвигал на рынок, не стоят и ломаного цента, и брокеры начали их сбрасывать. Так уж вышло, что я относился к числу тех немногих, кто знал истинную ценность этих акций, а потому стал их скупать. И, разумеется, шепнул на ушко друзьям. Если смерть… крысы может принести прибыль, не след отказываться.

Сквозь сигаретный дым инспектор Эрли увидел, как окаменело лицо его собеседника. Наклонился вперед.

— Дункан, мы дружим достаточно долго. Уж извините, что меня разбирает любопытство, но я думаю, что Уолтер Гаррисон проклинал вас аккурат перед тем, как выпрыгнуть из окна.

Дункан вновь повертел стакан.

— Я в этом не сомневаюсь. — Он встретился взглядом с инспектором. — Вы действительно хотите услышать эту историю?

— Нет, если вы признаетесь в убийстве. В этом случае я бы предпочел, чтобы вы рассказали ее непосредственно окружному прокурору.

— Ничего подобного, инспектор. Господь с вами. Как бы кто ни старался, ему не удастся бросить тень на мою честь или деловую репутацию. Видите ли, Уолтер Гаррисон стал жертвой собственной жадности.

Инспектор откинулся на спинку стула. Официант принес полные стаканы, чтобы заменить ими опустевшие. Мужчины молча чокнулись.

— Кое-что вы, наверное, уже знаете, инспектор… — начал Дункан.

— Тем не менее, я начну с самого начала и расскажу вам, как все случилось. Я познакомился с Уолтером Гаррисоном в юридической школе. Помимо молодости нас роднило только одно: богатые родители, которые ни в чем не отказывали своим отпрыскам. Поскольку только мы могли позволить себе определенные… удовольствия, вполне естественно, что наши пути часто пересекались, хотя, оглядываясь назад, я вижу, что настоящей дружбы не было и в помине.

Так уж получилось, что мне учеба давалась легко, а вот Уолтеру — нет. На экзаменационных сессиях мне приходилось тянуть его за собой. Тогда все воспринималось как шутка, но на самом деле я корпел над заданиями, а он кутил в городе. Он использовал не только меня. Многие студенты, добивавшиеся его дружбы, писали ему контрольные и рефераты. Уолтер очаровал бы и дьявола, если бы возникла такая необходимость.

И она таки возникала. Не раз и не два ему удавалось выпутываться из ситуаций, которые для других закончились бы неделей в тюрьме. Однажды я стал свидетелем того, с какой легкостью он обвел вокруг пальца декана. В общем, я оставался его верным другом. Делился с ним всем, включая и женщин, даже находил забавным, когда шел на свидание, случайно встречал его, а заканчивалось все тем, что домой мою девушку провожал он.

Когда мы оканчивали школу, биржа рухнула. Меня это не коснулось, потому что мой отец вовремя почувствовал неладное, принял соответствующие меры и состояние нашей семьи только увеличилось. Отец Уолтера да последнего верил, что все обойдется. Разорился и, как и многие в тот день, покончил с собой.

Для Уолтера это было шоком. Он впал в депрессию, пил с утра до вечера. В какой-то момент мне удалось привести его в чувство, и у нас состоялся серьезный разговор. Он хотел сразу уйти из школы, но я уговорил его взять у меня деньги на продолжение учебы и сдать экзамены. Кстати, деньги эти он мне так и не вернул. Впрочем, о такой ерунде можно и не вспоминать.

После окончания юридической школы я начал работать в фирме отца, а когда он умер возглавил ее. Именно тогда и объявился Уолтер. Заехал вроде бы в гости, а в итоге получил работу, хотя в тот момент сумел убедить меня, что приезжал отнюдь не для этого. Но получил желаемое, и я, кстати, об этом не пожалел. Уолтер был удачливым брокером.

В финансовом мире он ракетой взлетел на заоблачную высоту. На Уолл-стрит его тут же прозвали Вундеркиндом. Естественно, он не мог долго работать под чьим-то началом и скоро открыл собственную фирму. То есть мы стали конкурентами, но остались друзьями.

Вернее, инспектор, я был его другом, а он моим — нет. Его безжалостность иной раз вызывала ужас, но и тут ему удавалось так очаровать своих жертв, что они улыбались, идя на казнь. Иной раз меня поражало, с каким хладнокровием он зарабатывает на бирже очередной миллион. Не раз и не два, он едва не приводил мою фирму к банкротству, но на следующий день всегда улыбался и крепко жал руку, словно речь шла о выигрыше партии в теннис.

Если бы вы следили за его финансовыми успехами, то знали бы и о подробностях светской жизни Уолтера. Он показал себя отчаянным ловеласом. Дважды его чуть не убили ревнивые мужья. Одна молодая женщина покончила с собой. Предпочла умереть, лишь бы не говорить родителям, что забеременела от Уолтера. Он, кстати, жадностью не страдал. Предложил оплатить женщине путешествие, врачей, все, что она пожелает… Кроме того, чтобы ребенок носил его фамилию. Тогда он этого не хотел. А вот несколько недель спустя все переменилось.

Я как раз обручился и собирался жениться. Адриану я полюбил с первого взгляда и ощутил себя на седьмом небе от счастья, когда она согласилась выйти за меня замуж. Долгими часами мы гуляли и говорили о будущем. Даже нашли подходящий участок на Айленде и начали строить дом. Мы решили совместить день свадьбы с завершением строительства. Я буквально летал на крыльях любви, и мне казалось, что те же чувства испытывала и Адриана. Мне в тот период невероятно везло и на бирже, так что многие игроки следовали именно моим решениям, а не Уолтера Гаррисона. Сам того не осознавая, я несколько раз буквально поставил его на колени, хотя и сомневаюсь, что многие это заметили. Уолтер же, как всегда, являл собой само дружелюбие.

Дункан замолчал, сузившимися глазами уставился в свой стакан. Инспектор Эрли ждал продолжения.

— Уолтер пришел ко мне. Этот день мне не забыть никогда. Мы с Адрианой договорились пообедать вместе, и я пригласил его. Теперь-то я знаю, что им руководила свойственная ему злоба, ничего больше. А поначалу винил себя, ее, но только не Уолтера…

Простите, инспектор, что я не вдаюсь в подробности. Для меня все это очень болезненно. Мне пришлось сидеть и смотреть, как эта крыса очаровывает Адриану. К концу обеда я уже превратился в часть обстановки, во что-то вроде стула. Я видел, как он присоединялся к нам день за днем, вечер за вечером. Вскоре пошли разговоры, что они встречаются и без меня, потом я узнал, что она влюбилась в него.

Да, для меня это было потрясением. Я хотел убить их обоих, потом покончить с собой. И отказался от этой мысли, лишь поняв, что так проблему не решить.

Адриана пришла ко мне как-то вечером. Села и сказала, что питает ко мне самые теплые чувства, но влюблена в Уолтера Гаррисона и хочет выйти за него замуж. Что мне оставалось делать? Как истинный джентльмен, я освободил ее от данных мне обязательств. Неделей позже они поженились, а надо мной смеялась вся Уолл-стрит.

Возможно, время залечило бы эту рану, если бы не дальнейший ход событий. Вскоре я узнал, что семейная жизнь у них не заладилась. Отношение Адрианы к Уолтеру изменилось, а о том, что Уолтер не хранит Адриане верность, я знал наверняка.

Видите ли, вот тут мне и открылась истина. Уолтер не любил ее. Он не любил никого, кроме себя. И на Адриане женился лишь для того, чтобы унизить и побольнее ударить меня. Он ненавидел меня, потому что я обладал тем, чего не было у него… счастьем. Сам он отчаянно к этому стремился, но у него ничего не получалось.

В декабре того же года Адриана заболела. Болезнь за месяц свела ее в могилу. Перед смертью она звала меня, просила прощения, так сказала мне ее служанка. Уолтер в это время развлекался на какой-то вечеринке. Потом быстренько похоронил жену и тут же улетел во Флориду с какой-то актрисой.

Боже, как же я ненавидел этого человека! Грезил, как убиваю его. Стоило мне отвлечься от работы, как я видел себя стоящим над его трупом, с окровавленным ножом в руке.

До меня продолжали доходить истории о любовных приключениях Уолтера, и в какой-то момент я вдруг понял, что все они укладываются в определенную схему: Уолтер искал женщину, которую мог бы полюбить. Поскольку он был фантастически богат, ему в голову всякий раз закрадывалась мысль, что женщина, с которой он сходился, любит сначала деньги, а уж потом его самого, и эта самая мысль разводила их в разные стороны.

Вам это покажется странным, но, несмотря на мое отношение к нему, видеться мы продолжали довольно часто. Более того, он и не подозревал, сколь сильно я его ненавижу. Да, он знал, что у него много врагов, но почему-то считал, что я числю его в своих друзьях. Но я заплатил слишком дорогую цену за то, чтобы понять его сущность, поэтому обаяние Уолтера на меня больше не действовало.

Самое интересное, решение возникшей проблемы было у меня перед глазами, только до меня это дошло в тот день, когда я сидел на террасе собственного дома и читал служебную записку одного из моих менеджеров. Речь шла о том, что Уолтер своими стараниями едва не обрушил биржу. Это был один из тех периодов, когда любые колебания котировок мгновенно отражались на экономике всей страны, то есть он мог вызвать национальную катастрофу. С большими усилиями ситуацию удалось удержать под контролем, но многие и многие компании серьезно пострадали.

Как я и говорил, я читал эту служебную записку, когда увидел ее в окне соседнего дома. Солнце золотило ее светлые волосы, обрамлявшие лицо ослепительной красоты. Вошла служанка с подносом, девушка села, исчезнув из виду: нас разделил забор, и вот тут меня осенило. Я даже отругал себя за то, что не подумал об этом раньше.

На следующий день я встретился с Уолтером за ленчем. Он как ребенок радовался своей последней авантюре.

— Слушай, ты ведь никогда не был в моем доме на Айленде, не так ли? — спросил я его.

Он рассмеялся, и вроде бы я заметил в его взгляде некое подобие вины.

— По правде говоря, я бы заехал к тебе, если бы ты не строил этот дом для Адрианы. В конце концов…

— Не говори ерунды, Уолтер. Что сделано, то сделано. Послушай, как насчет того, чтобы провести у меня несколько дней, пока все не придет в норму. Тебе надо немного отдохнуть после всех этих треволнений.

— Отлично, Дункан, отлично! В любое время, только скажи.

— Хорошо, я заеду за тобой завтра.

По пути мы несколько раз останавливались, чтобы пропустить по стаканчику, вспоминая школьные дни. Поначалу эти воспоминания веселили меня, потом вдруг стали навевать тоску. По приезде я представил знаменитого Уолтера Гаррисона своим друзьям, которых заранее пригласил в дом, а сам отправился спать, сославшись на жуткую головную боль.

Завтракали мы на веранде. Уолтер ел с аппетитом, полной грудью вдыхая морской воздух. Ровно в десять солнечные лучи сверкнули на стеклах соседнего дома: служанка широко их распахнула, открывая путь легкому ветерку.

Девушка сидела на привычном месте. Я помахал ей рукой. Она — мне. Уолтер повернул голову, и у него перехватило дыхание. Действительно, она завораживала. Золотые волосы ниспадали на плечи. Белоснежный топик подчеркивал красоту груди, ярким пятном выделяясь на фоне загорелых плеч.

Наконец к Уолтеру вернулся дар речи.

— Господи, она очаровательна! Кто она, Дунк?

Я отпил кофе.

— Соседка.

— Как ты думаешь… я смогу с ней встретиться?

— Возможно. Она молода, немного застенчива, и, наверное, будет лучше, если она несколько раз увидит нас вместе, а уж потом я вас познакомлю.

— Как скажешь. — Он даже осип. — Но я должен познакомиться с ней. — Он повернулся ко мне, широко улыбнулся. — Так я погощу у тебя несколько дней?

Мы рассмеялись, закурили, разговор перешел на другое, но я заметил, какие голодные взгляды бросал он по другую сторону изгороди.

Ее распорядок дня не составлял для меня тайны, поэтому я знал, что до завтрашнего утра мы ее не увидим, а вот Уолтер все надеялся увидеть красавицу еще раз.

— Кто она? — спросил он.

— Эвелин Ваун. У нее очень богатая семья.

— Она живет одна?

— Со слугами, врачом и медсестрой. Неважно себя чувствует.

— Черт, а мне показалось, что более здоровой женщины на свете нет.

— Согласен с тобой.

Вечером мы смотрели по телевизору бокс. Уолтера позвали к телефону, шестой раз за день. И вновь он сказал, что пока возвращаться в Нью-Йорк не собирается. По голосу чувствовалось, что он предвкушает встречу с прекрасной незнакомкой, и я отвернулся, чтобы он не заметил моей усмешки.

Эвелин мы увидели и на следующий день, и днем позже. Уолтер, следуя моему примеру, тоже махал ей рукой, а когда она ответила тем же, засиял как медный таз. Он донимал меня вопросами, на которые получал уклончивые ответы. Почему-то он решил, что его богатство является препятствием для его визита в соседний дом. А когда я сказал, что для Эвелин ни деньги, ни социальный статус не имеют никакого значения, пристально всмотрелся в меня. Надо отметить, что с годами он стал прекрасным физиономистом, и, конечно, понял, что я говорю чистую правду.

Вот так, день за днем, я наблюдал, как Уолтер Гаррисон все сильнее влюбляется в девушку, с которой даже не познакомился. Влюблялся он в красоту ее тела, в ее божественное лицо. Не отрывал от нее взгляда, когда она шла от воды к дому или от дома — к воде, ему так хотелось быть рядом. Иногда она поворачивалась и, заметив нас, махала рукой.

По вечерам он стоял у окна, не слыша моих слов, не отрывая глаз от соседнего дома, в надежде хоть разок увидеть ее, и я часто слышал, как он произносит ее имя, бережно и нежно, словно боится, что оно скатится с языка и разобьется.

Но долго так продолжаться не могло. Я это знал, он — тоже. Как-то раз она только что вернулась с пляжа, и вода блестела на ее коже. Служанка сказала ей что-то, она рассмеялась и покачала головой. Волосы золотой волной прокатились по ее плечам.

Уолтер выкрикнул ее имя и помахал рукой, она снова засмеялась, махнула в ответ. Ветерок донес до нас ее мелодичный смех, я услышал, как ахнул Уолтер.

— Послушай, Дунк, я пойду и познакомлюсь с ней. Не могу больше ждать. Господи, через что только не приходится пройти мужчине, чтобы познакомиться с женщиной!

— Раньше у тебя таких проблем не возникало, не так ли? — полюбопытствовал я.

— Раньше я не встречал таких женщин! Обычно они падали к моим ногам. Я же не изменился, не так ли? Во мне не проступило ничего отвратительного?

Я мог бы сказать ему правду, но предпочел рассмеяться.

— Ты такой же, как прежде. И меня не удивит, если она сгорает от желания познакомиться с тобой. Знаешь, до твоего появления она выходила из дома гораздо реже.

Его глаза радостно сверкнули.

— Правда, Дунк? Ты действительно так думаешь?

— Я в этом просто уверен. Полагаю, причина в том, что ей приглянулся именно ты. Меня она видела и раньше.

Уолтер надолго задумался.

— Тогда пора знакомиться, Дункан. Я без ума от этой девушки. Клянусь Богом, я готов даже жениться на ней, если по-другому не получится.

— Торопиться не надо, Уолтер. Ты можешь все испортить. Завтра познакомишься, обещаю тебе. Я пойду с тобой.

Весь вечер он не находил себе места от волнения. Думаю, и ночью не сомкнул глаз. На террасе появился задолго до меня. Завтракали мы молча, каждая минута тянулась для него, как вечность. Он то и дело поворачивался к забору, и на его лице все отчетливее проступала тревога: девушки не было. Наконец он не выдержал.

— Где она, Дунк? Ей уже пора появиться, не так ли?

— Не знаю. Действительно, все это очень странно. Одну минуту. — Я тряхнул звонком, и на террасу вышла моя домоправительница Марта.

— Вы не видели Ваунов, Марта?

— Видела, сэр. Рано утром они уехали в город.

Уолтер повернулся ко мне.

— Черт!

— Она вернется, — заверил я его.

— Черт побери, Дунк, не в этом дело! — Он вскочил, швырнул салфетку на стул. — Разве ты не понимаешь, что я влюбился в девушку? Я не могу сидеть здесь и дожидаться ее возвращения!

Кровь бросилась ему в лицо. Не от злости, а от безумной страсти. Я сдержал улыбку. Получилось! Все получилось, как я и планировал. Уолтер Гаррисон так сильно влюбился, что уже не мог контролировать себя. Эмоции взяли верх над рассудком. Возможно, я бы и пожалел его, если бы не задал вопрос и не услышал ответа.

— Уолтер, как я и говорил тебе, я практически ничего о ней не знаю. А вдруг она замужем?

Его лицо перекосила злобная гримаса.

— Тогда она разведется, даже если мне придется разорвать этого парня на куски. Я смету все, что стоит у меня на пути, Дунк. Она должна стать моей, и станет, чего бы мне это ни стоило!

Он поднялся к себе. Чуть позже я услышал шум отъезжающего автомобиля. И позволил себе рассмеяться.

Я вернулся в Нью-Йорк. Мне постоянно докладывали о бесплодных стараниях Уолтера разыскать девушку. Он всех поставил на уши, но тщетно. Я дал ему семь дней, ровно семь дней. Потому что на восьмой выпадала годовщина того дня, когда я познакомился с Адрианой. Я никогда не забуду этой даты. Не забудет и Уолтер, где бы он сейчас ни был.

Когда я ему позвонил, меня удивила перемена в его голосе, подавленном, разочаровавшемся в жизни. Обменявшись несколькими, ничего не значащими фразами, я спросил: «Уолтер, ты нашел Эвелин?»

Он ответил после долгой паузы.

— Нет, она как сквозь землю провалилась.

— Уверю тебя, это не так.

До него не сразу дошел смысл моих слов. Он боялся, что и на этот раз надежда окажется ложной.

— Ты… ты знаешь, где ее найти?

— Конечно.

— Где? Пожалуйста, Дунк, где она? — В мгновение ока он ожил, в нем вновь забурлила энергия.

— Недалеко отсюда, Уолтер, в маленьком отеле рядом с Пятой авеню. — Я продиктовал ему адрес и услышал, как брошенная трубка ударилась о стол. Он так торопился, что даже не положил ее на рычаг.

Дункан замолчал, допил содержимое стакана, виновато посмотрел на него. Инспектор тихонько кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, потом, не выдержав, спросил: «Он ее нашел?»

— Да, он ее нашел. Ворвался к ней, несмотря на все протесты, с тем, чтобы подхватить на руки и унести.

Инспектор в нетерпении заерзал на стуле.

— И что дальше?

Дункан дал знак официанту и подождал, пока тот принесет полные стаканы. Поднял свой. Инспектор последовал его примеру.

— Увидев его, она засмеялась и замахала ему рукой. Часом позже Уолтер умер… выбросился из окна того же отеля.

Инспектор наклонился вперед.

— Но почему? Кто она? Черт побери, Дункан…

Дункан глубоко вдохнул, залпом осушил стакан.

— Эвелин Ваун — слабоумная. С телом и лицом, достойными богини, и умом двухлетнего ребенка. Она обеспечена всем необходимым, ее скрывают от посторонних глаз, чтобы не привлекать к ней излишнего внимания. Но она умеет только махать рукой, при встрече или расставании…