Искатель, 2002 №4

День начался очень скверно, хуже некуда. Ранним утром меня разбудил телефонный звонок, который назойливо трезвонил на письменном столе, а казалось, что прямо в ухо. Так хотелось спать после вчерашнего. Я с трудом разлепил глаза и взглянул на часы. Было ровно шесть часов утра. Такая рань, страшно сказать.

«Черт возьми, кто бы это мог быть?», — с досадой подумал я, пройдя босиком несколько шагов по холодному полу и дотягиваясь до телефонной трубки. Ах, сегодня же первое апреля! Это мой любимый день, день смеха и розыгрышей. Для меня это второй по эмоциональной значимости праздник после Нового года. Ну, конечно, это кто-то из моих ослоумных друзей решил так невежественно и примитивно пошутить. Я был вне себя от гнева, причем гневался не столько на то, что мне не дали поспать и испортили такой славный день, сколько на банальность розыгрыша. «Все! — сказал я себе, — если это Юрка, Виктор или даже сам Генка, я такой серости им не прощу, и вычеркну их из списка своих друзей». Впрочем, это мог быть и не только кто-то из них. У меня друзей пол-университета. Единственный из них, кто не мог бы себе позволить в отношении меня подобную шутку, это Славка. И то только потому, что он вообще шуток не знает, не понимает, и не признает.

Полный таких мыслей, я снял трубку и, кипя от негодования, голосом, словно пропущенным через разбитый микрофон, спросил: «Ну, кто там, Жванецкий? Я тебя слушаю!» После явно ощутимого даже по проводам замешательства, журчащий, словно горный ручеек, девичий голосок растерянно спросил:

— Костик, это ты? Ты чего мне сейчас звонил? Что-то у тебя голос изменился. Или это не ты звонил, и я тебя напрасно подняла с постели? Пожалуйста, извини, дорогой! Так это все-таки ты?

— Это все-таки я, — промямлил я с угасающим пылом, — но я не Костик, я — Алик. И если вы согласны на такую замену, я готов с вами поболтать, но не раньше чем часов через несколько, а лучше вечерком. А сейчас вы действительно совсем ни к месту, оторвали меня от сна.

— Ах! Пожалуйста, извините меня, извините! Видимо, я ошиблась номером. Еще раз прошу — простите! — И она положила трубку.

Я выпил водички, на всякий случай проглотил вместе с этой водичкой половинку снотворной таблетки и отправился досыпать. По моим подсчетам, для нормального отдыха мне требовалось поспать, по крайней мере, еще часа три-четыре. Таблетка вскоре начала действовать, и я мягко провалился прямо к Морфею, туда, откуда люди возвращаются свежими, отдохнувшими и бодрыми. Конечно, при условии, что там они пробудут те самые еще три-четыре недостающие до нормы часа.

Но внезапно обрушившееся землетрясение, сопровождаемое несмолкаемым скрежещущим звуком и звоном всего, что могло звенеть, заставило меня разлепить непослушные веки и вернуться в этот мир. А в этом мире землетрясения не было, оказывается, это снова звенел телефон. Часы показывали половину седьмого утра. «Боже! Ну кого еще нелегкая закинула на мой провод? Алло! — простонал я в трубку. Вежливый и вполне трезвый голос, рассыпавшись извинениями за столь ранний для воскресного утра звонок, попросил пригласить к телефону Костю.

— Здесь не проживает никакой Костя! — Еще действующая снотворная таблетка держала тембр моего голоса в спокойном русле. — Вы не туда попали.

— Разве? Странно! Пожалуйста, извините за беспокойство.

— Ничего, бывает, — успокоил я своего телефонного визави и себя тоже. Еще можно было поспать на остатках принятой полтаблетки, и теплая постель подсказывала, что этот план реален. Я заснул.

Заснул до следующего землетрясения. А оно началось сразу же после отключения сознания от действительности и сопровождалось тем же самым нестерпимым звоном. Только теперь ко всему прочему добавилось еще и извержение Везувия. К телефону я подошел, не открывая глаз, а если бы я их открыл, то увидел бы маленькую стрелку настенных часов на цифре семь, а большую — вблизи цифры двенадцать. На этот раз старческий задыхающийся голос, не тратя сил на всякие там приветствия и вводные процедуры, начал речь словами:

— Ты что же это, Константин, так ко мне вчера и не заглянул! Нехорошо это. А ведь обещал. Надо уважать…

— Здесь нет никакого Константина, дедуля. Набирайте правильно ваш номер, — перебил я говорившего, собираясь положить трубку на рычаг.

— …Надо уважать старость, — продолжал шелестеть голос на том конце провода, не обращая внимания на мои реплики. — Вот сам будешь таким, тогда… — На этом я прервал разговор и со всей силы бросил трубку на рычаг. К счастью, аппарат — наш, отечественный — такую перегрузку выдержал и не сломался. Хотя, пожалуй, не сломался он скорее к несчастью, поскольку через полчаса уже детский голосок попросил пригласить к телефону дядю Костю.

«Кому еще может понадобиться в воскресенье утром этот Костя? Не звонила ему разве что собака», — с сарказмом негодования подумал я после того, как объяснил мальцу, что дядя Костя здесь больше не живет. И ведь как в воду смотрел. Через некоторое время, перехватив меня на подступах к Морфею, какой-то мужик голосом, действительно очень похожим на бульдога, поинтересовался, не ушел ли еще Костя. Собрав по всем закоулкам нервной системы остатки спокойствия, я объяснил этому бульдогу, что Костя не ушел, а его увезли. Вчера. В морг. И что если он действительно хочет застать Костю, то пусть туда и звонит, прямо в морг. Холодильный шкаф номер четыре, ниша номер пятнадцать. А номер телефона дадут в справочном. Мужик попытался перейти на лай, но я закончил разговор.

Пока моя, нарушенная действием снотворной таблетки, мыслительная способность восстановилась и я догадался отключить телефон, Костю спросили еще четыре девушки и два мужских голоса, один из которых представился милицейским работником. Несмотря на то, что я уже давно остервенел, я успел обзавестись номерами телефонов двух из четырех звонивших девушек. Почему только двух? А потому, что две другие, по их словам, проживали в общежитии и телефонов не имели. Но зато с ними я договорился о встрече: с одной во вторник, а с другой в среду. А вот работник милиции, сотрудник ГИБДД, вел себя куда как нахальнее. В ответ на мое «Вы не туда попали» нагло стал утверждать, что мол, все так говорят до тех пор, пока их силой не приведут в участок, и что, мол, за наезд на пешехода и бегство с места происшествия придется отвечать по всей строгости закона. Мне стало обидно за неизвестного мне Костика, и я автоматически попытался было встать на защиту прав человека, но вовремя спохватился и, положив трубку, прекратил бессмысленные прения.

В общем, не выспавшийся из-за этого дурацкого телефона, контрастным душем, кофе и яичницей я к середине дня кое-как привел себя в порядок, хотя голова и побаливала. Однако подошло время поиздеваться над друзьями, в связи с чем я и включил снова свой телефон. Объектом номер один моих заранее подготовленных прикольных нападок был Славик. Дело в том, что у Славки напрочь отсутствовало чувство юмора. Над ним шутить было мало интересно, так как он шутки не понимал и, даже выслушав самый интересный анекдот, прежде чем смеяться, спрашивал, а в чем тут соль.

И все же я набрал Славкин номер, поскольку при его наивности и доверчивости любая шутка проходила. А ведь это так приятно, когда удается кого-то одурачить. Испытываешь чувство законной гордости от сознания, что есть люди дурнее тебя. Как-то давненько Славка поделился со мной своей заботой и поведал, что послал в издательство «Имбирь» рассказ, но что вот уже несколько месяцев оттуда ни слуху ни духу. И теперь, вспомнив об этом, я решил приколоть его. Сообщив, что видел вчера в «Доме книги» только что изданный издательством «Имбирь» сборник рассказов молодых авторов, где первым идет его рассказ, я отослал Славку через весь город в «Дом книги», который работал без обедов и без выходных. Однако хоть этот пентюх и клюнул на обман, удовлетворения это мне не принесло, очень уж он был доверчив и не мог разобраться в простейшей шутке.

Затем я решил отметиться шуткой у Генки, послав его в роддом встречать несуществующего новорожденного у нашей общей знакомой Райки Скворцовой. Саму же Райку я обрадовал тем, что зачитал ей по телефону текст объявления из рекламной газеты: «Меняю двухкомнатную крупногабаритную в центре на две комнаты в юго-восточном районе, желательно на улице Павлика Теплова. Звонить в воскресенье, телефон № XXX». Разумеется, это было то, что позарез нужно Райке, поскольку объявление в сегодняшний номер давал я сам. А номер телефона принадлежал одному моему приятелю, который находился со мной в сговоре по поводу этой шутки и на звонок Райки должен был ответить принципиальным согласием. Конечно, никакой двухкомнатной в центре и не пахло, поскольку этот мой приятель снимал комнату на окраине и мог пользоваться в одиночку телефоном только по воскресеньям, когда основные хозяева выезжали за город.

Сделав еще несколько примочек своим знакомым в том же духе, испытав на себе ряд подобных атак с их стороны и погуляв по весенним улицам, я поздно вечером добрался до домашних тапочек и телевизора вполне удовлетворенный. Правда, ввиду скомканного сегодняшним утром сна я раньше обычного забрался в постель. И заснул моментально.

Спал я очень сладко, но недолго. Уже через несколько минут им опять понадобился Костя. Сначала — Костик. Судя по голосу, той же девушке, что и ранним утром. Затем опять дедуля ворчливо принялся было упрекать в невнимательности Константина. Ну и так далее. А потому как в промежутках между этими звонками вклинивались и мои друзья со своими впечатлениями о прошедшем «Дне дурака», телефон я не стал отключать.

Наконец, часам к одиннадцати вечера все стихло, я окончательно успокоился и погрузился в долгожданный сон. На этот раз мне ничего не снилось. Не успело присниться, так как ровно за минуту до полуночи телефон опять затрезвонил. О Господи!

— Да, слушаю вас!

— Алло! Скажите, мне сегодня не звонили?

— Боже! Кто это опять. Кто вы?

— Я Костя.

— !!!

Звонивший мог назваться кем угодно, хоть Папой римским, хоть американским президентом. Но голос его показался мне очень похожим на Славкин.