Изъ Москвы с любовью (том 1)

Глава 10 Конец детства

Глава 10. Конец детства

Самое большое заблуждение детства — мы думали, что быть взрослыми здорово.

(Афоризм)

«Юноша становится взрослым, когда он наконец понимает, что взрослых не существует»

(Жильбер Сесброн)

Мы с Алинкой успели выпить на брудершафт, когда она не выдержала и прошептала:

— Саш, она его отвлекает, чтобы мы поговорили? Но мы уже… Того. Может достаточно?

Аж красная, как варёный рак. Я проследил за взглядом девушки. М-да. И что мне теперь делать? Фраза: «Как неловко» вообще эмоции не предаёт; сестрёнка не просто малину портит, она мне Троекуровых вместо союзников врагами сделает! Сучка мелкая озабоченная…

— Алин, без обид, но нет, — покачал я головой. — Я её не просил. Да и с тобой изначально о плохом говорить не планировал. А если тебя не клеить — такое в принципе не нужно.

— То есть это она сама ВОТ ТАК? — робкий кивок на сестрёнку, чуть не взасос лобызающуюся с её женихом. До засосов пока не дошло, я утрирую, но руками блуждать по своему телу она позволяла по максимуму, и сама прижималась к Никите так… Красноречиво в общем.

Даже под световой разноцветной пушкой танцпола было заметно, как Алина смутилась от неловкости, что не так поняла и до этого молчала. И мне тоже стало неловко, что не понял, что она так могла подумать. Мог бы и догадаться — а что, блин, глядя на подобное поведение некоторых принцесс придёт в голову приличной девушке… Которую я утащил в уголок на «поговорить»?

— Если я попрошу её о чём-то подобном, — признался я, — получу в морду. Для «поговорить» она б с ним просто танцевала. — Вымученно вздохнул, спрашивая про себя закономерный вопрос, что теперь делать?

— И что мне делать? — озвучила этот вопрос спутница вслух, но уже применительно к себе. — Как реагировать?

А правда, как приличной девушке из подобной ситуации выходить? Ибо подойти и затеять драку с царевной — мягко говоря не лучшая идея. Будет весело, но минусов сильно больше — вплоть до нападения на царственную особу могут потом «пришить».

— Не уверен, что получится её осадить в таком состоянии, — покачал я головой, — она капец насколько сильнее меня, но попробую.

Только собрался двигаться в том направлении, чтобы осадить разбушевавшуюся паршивку, как Троекурова одёрнула:

— Саша, стой!

Обернулся.

— Саш, давай чуть по-другому попробуем. — Она подалась вперёд и… А вот она всосалась — так всосалась.

Интересно, на сколько она старше? Три года, четыре, пять? Не удосужился уточнить её возраст. Не больше двадцати, но скорее всего в районе восемнадцати. На самом деле писюха, в таком возрасте у девчонок ещё ветер в голове, а сами дуры-дурами, даром что могут уже в полевой армии служить. Для Альтер-эго Алина была девчонкой, чуть ли не дочкой. Прислушался к себе… Нет, не дочкой — просто малолеткой, из тех, что всегда с пулей в башке, от которых надо держаться как можно дальше. Но для четырнадцатилетнего меня эта девушка представлялась капец взрослой и опытной. Альтер-эго смеялся бы с её опыта, но мальчик Саша восторгался им и был на седьмом небе. Ибо целоваться эта драная кошка умела, и была нежной, пусть и излишне на мой взгляд настойчивой. Но переплетение язычков было таким забавным и… Сладким? «Я», видно, далеко не молод был, ибо судя по внутренним ощущениям, забыл как это, страстный поцелуй. И сейчас получал удовольствие от восстановленных воспоминаний как бы не большее, чем юный толком не целованный царевич. Спиной я чувствовал всеобщее охренение вокруг нас — всё же мы стояли возле сдвинутых столов на краю танцпола, и люди присутствовали как за столами, так и среди танцующих, а мы как раз по центру.

Сколько так целовались — не знаю. Я из последних сил сдерживался, чтоб не начать её лапать, и, слава богу, смог. Ибо поцелуй — это хорошо, но всего лишь поцелуй, бывает. А вот что-то более серьёзное в её адрес при людях уже сильно влияет на честь, что для дворян, и тем более бояр иногда важнее жизни, замять такое перед свадьбой уже не получится, а расстройство её свадьбы по моей вине — последние, что мне нужно. Но всё хорошее заканчивается — закончилась и эта сладкая пытка.

— Полегчало? — спросил я её на ухо, как только она отстранилась.

Алинка стояла, запыхавшаяся, розовая, от неё волнами исходили одновременно и злость, и эйфория. Интересное сочетание, я аж кайф ловил, глядя на неё.

— Извини, Саш, но если я этого бы не сделала… Меня потом все засмеют. — А теперь к эмоциям ещё и вина — я был на седьмом небе от кайфа. — А так всем ясно, это вы с сестрой сговорились, она его отвлекла, чтобы ты меня поцеловал, все дела.

— И вы всего лишь жертвы сговора царевичей, против которых хрен попрёшь. Вас надо жалеть, и урону чести и достоинству нет, то бишь свадьба состоится при любой погоде.

Как там слово умное… Буллинг, вот! Что на него ответить бедной боярышне из знатного, но далёкого от главной ветви фамилии (которая от Рюрика) рода? А потомственный дворянин вообще слова не скажет. Брак спасён, всё здорово…

Вот только мы с Машей в этом случае не самыми приличными людьми предстаём. Понимаю, нам всё простят — молодые, «кровь Годуновых», все дела… Но подставлять семью на ровном месте мне не импонирует! Я разозлился. Не сильно, но искра в глазах проскочила — Алина отстранилась.

— А мы по-твоему можем такое провернуть? — фыркнул я.

— Да кто вас близнецов знает! — Она поняла, что перегибает палку, но не раскаялась. Упёрлась: «Относить к этому как хочешь, но это твоя сестра чудит на танцполе, а я — жертва». И чёрт возьми, она достойна уважения за смелость отстаивать позицию.

Но я ни икса не разбираюсь в женщинах, ибо в момент, когда её сильно-сильно, несмотря на удар поцелуем под дых, зауважал, в голосе её вдруг появились игривые нотки. Насквозь фальшивые, но игривые, а сама она подалась вперёд и немного приобняла некого глупого царевича:

Слушай, Саш… А может это судьба так выглядит? К чёрту всё, и мне и правда обогнать этих дур на финише? — Косой взгляд на продолжающих охреневать княжён, стоящих у стойки бара, сося коктейли через трубочку. — Признай, у меня все шансы, в отличие от них.

— Признаю, — проследил я за её взглядом, после чего заглянул в декольте стоящей рядом девушки. А что скрывать очевидное? — Ты — лучшая на этом вечере. Если я скажу «да» — именно Троекуровы завтра будут фаворитами царской семьи… Её младшей части.

— И Саш, всё понимаю, мужская кобелинская порода, — продолжила она, зыркнув вправо и влево, на стоящих и нервничающих чуть в отдалении уральских сестричек. — Твои охранницы — хорошие девушки и мне нравятся… — А это она уже прошептала на ухо, которое после этого нежно куснула. — Но никаких княжён в нашей постели!

— Нашей? — усмехнулся я. Типа, это уже не вопрос и решение ею принято? А не слишком ли круто боярышня взялась?

— Любая постель, где мы будем считается нашей. Для меня…

Какой игривый тон… Но… Как оценить правильно? Алина лишь пыталась играть роковую красотку, таковой не являясь. Не удивлюсь, если у неё кроме оного Никиты и мужчин-то не было. А с Никитой брак, скорее всего, спланирован был, когда они под стол пешком ходили. И такая психологическая неопытность в целом опытной девушки отрезвила. Это лишь попытка влезть в игру глубже, дабы избежать уже навалившихся за последние полчаса проблем. Я говорил про малолетних дур, от которых надо держаться подальше? Так вот, я уже в это влез, не получится держаться. Наклонился к её уху:

— Алин, давай лучше перейдём на следующий этап отношений? Постель — это предварительные ласки, инвестиции для достижения большего. А я тебе только что предложил это самое большее, к которому роковые красавицы только примеряются, мечтая получить это когда-то потом. Совместный деловой проект такого уровня круче любой постели, экстаз от прибыли с него сильнее любого оргазма, поверь. Мы станем гораздо ближе, чем какие-то любовники.

— Наверное ты прав. — Она снова обвила мою голову руками и слилась в поцелуе, прижимаясь телом. Правда, не на долго.

— Ну, надо ж было напоследок, — произнесла она, растянув губы в роковой улыбке. Чуть лучше, уже больше верю, но пока всё ещё слабенькая она для подобной красотки. Но для впечатления на массовку, пожалуй, хватит.

— Ладно, пойду попытаюсь её урезонить. — И я двинулся на танцпол чтобы окоротить разбушевавшуюся сестрёнку, ибо считал, имею на неё влияние. Смею надеяться, даже в таком состоянии она послушается. Но неожиданно был перехвачен старшей боярыней Сусловой, которая, как оказалось, стояла рядом за колонной — я почему-то её не заметил, хотя она не особо скрывалась. Ага, мысли мои в штанах были, наверное поэтому.

— Александр… Ваше высочество… — обратилась она, и я моментально взбодрился — в голосе боярыни звенел страх. Не «ужас-ужас», но опасение, что могут возникнуть проблемы, а их роду только лишние проблемы сейчас нужны. — Там… Вас хотят. Просили без объявления. — Кивок в дальний столик в углу в верхнем ярусе — я отсюда даже не увидел, кто там. Вроде женщина какая-то.

И тональность у боярыни была, что решил всё бросить и вначале сходить узнать, что там. Да и Маша всё-таки на танцплощаде, и всё-таки танцует, а не в порно снимается — ничего за десять-пятнадцать минут с женихом Алины не сделает. Махнул Троекуровой, мол, извини, и пошёл следом за Сусловой-старшей.

Ага, так и есть, как и думал. Ну, а кого может бояться боярыня Суслова в своём доме, когда у неё в гостях трое царевичей? Только кого-то из царской семьи повыше авторитетом. Не рангом — рангом выше нас только Оля и родители. Но вот авторитета у нас, детёнышей, кот наплакал, в отличие от взрослой пусть и занимающей более низкое положение в бархатных списках, тётки.

— Судя по вашей схожести с мамой, вы моя родственница, — произнёс я, присаживаясь за столик напротив этой женщины. Лет сорока, брюнетка с коротко остриженными волосами (не ёжик, по длине ближе к каре, но не до плеч, что считается коротко). Вид не просто властный — передо мной сидела королева мира. Даже маман при всём впечатлении крутости, что производит, уступала этой женщине. Телосложение плотное, но не толстая, и тело не перекачано. Роста невысокого, ниже и мамы, и даже, наверное, меня с Машей. — А судя по тому, как побледнели мои спутницы, — кивок головой в сторону стоящей чуть ближе сестры Селены, — вы моя тётя Лида. Верно?

— Верно, племяш. Ну, здравствуй! — довольно заулыбалась женщина. — Девочки, погуляйте, — небрежный взмах рукой в сторону Заек.

Те — я сел к Соль боком и видел её и сестру боковым зрением — побледнели, напряглись, но с места не сдвинулись.

— Девочки, свободны! Нам с Сашей нужно поговорить! — с напором повторила тётя Лида.

Кажется, представительницы Урала в нашей компании аж задрожали. Но, к чести, стояли и молчали, лишь пыхтели, как паровозы.

— Тёть Лид, ваш дежурный офицер официально передала их под командование дружины, нашей оперативной дежурной, — вступился я, наконец, за девочек, поняв, что в этой ситуации не так. Тормоз, блин! А ещё царевич, и в армии служил. — Открытым текстом, в присутствии меня, вашей охранницы и моих телохранов. Да, административно они в твоём подчинении, но ты, как человек военный, не можешь не понимать, что в оперативном они сейчас подчиняются дружине. И я больше чем уверен, им сейчас команду ставить тебя в игнор в уши продублировали — видишь, на них гарнитуры с наушниками?

— М-да, дети растут, — непонятно на что посетовала тётя.

— У нас в дружине тётки ушлые и пакостные, — продолжил я. — Меня сегодня, например, в «обезьяннике» на пару часов в воспитательных целях прикрыли. А тебя им вообще чего жалеть?

— Скажи им, чтобы постояли в сторонке? — нахмурила Лидия Васильевна лоб, но я видел, ей весело. Ибо аргумент и правда убойный — приказ. Снимал любую ответственность с Заек, и, я точно понимал, им за такое неподчинение впоследствии ничего не будет. Военные…

— Соль, Селена, посидите через столик? — обернулся я к условно старшей Зайке… И меня они послушались. В один голос рявкнули:

— Есть, ваше высочество!

Позёрки.

— Приветствую, тёть Лид, — расплылся я в приветственной улыбке, разваливаясь на стуле.

— Да, ты правда память потерял, — покачала она головой и поцокала языком. — Жаль. Прими соболезнования.

— Так сразу определила?

— Да. Саша до травмы не стал бы со мной так здороваться и приветствовать. И радость на лице при виде меня даже не попытался бы изображать. А у тебя она искренняя.

— Я и по телефону был искренний, — заметил я — стало немного обидно.

— Это и сбило с толку. Подумала, шутка. Но уж очень глупая и нетипичная. Что я решила лично удостовериться, — обвела подбородком вокруг, — что всё, что ты сказал по телефону, правда.

— Но девочек выделила, — поддел я. — Приказала собираться и ждать у ворот.

— Если б это была шутка — они б постояли у выхода и вернулись, — нахмурилась тётка, вспоминая сегодняшние неприятные моменты, а рассуждения, решил твой племяш тебя «кинуть», или и правда «валенок», нельзя назвать приятными. — А передавать их разрешила только представителям царской дружины и более никому. Просто тебе, даже с Машей, но без офицеров охраны, их бы не отдали, уж извини, — развела она руками и в голосе прозвучали пакостные нотки. То есть на всякий случай приготовила гадость, но я сыграл честно, и оная не понадобилась.

— Да ничего, — нахмурился я. — Всё в порядке. Я и не собирался делать ничего эдакого.

А не для того ли поехала оперативная, чтоб их принять? Они наши разговоры слушали и понимали, что к чему, лучше меня? Хотя, тут скорее совмещение — ехать всё равно было надо — я и вправду слишком буйный и непоседливый. — Ну и как впечатления? Какие мысли?

— Мысль такая, что мы с Иркой заигрались, — перешла сразу к сути родственница. — Помириться с нею мы вряд ли сможем, но тебя и Машу… С Ксюшей, я жду в гости. Нечего нам враждовать на уровне семей, пусть это только наши с Иркой будут проблемы. Как освободитесь от занятий и тренировок — звони, подберём день.

— Женю не приглашаешь, — обернулся я на столик средней сестрёнки, которая, кстати, появления тётки и нашего с нею разговора и не заметила. Ну да, она на Машу зенки пялит — шизеет с поведения мелкой паршивки, готовясь погасить конфликт, КОГДА тот заполыхает. — И Олю тоже.

— У них своя голова на плечах, — покачала головой тётя Лида. — Вода камень точит — сейчас я помирюсь с вами, а там и они начнут в эту сторону думать. Сегодня же они пока не готовы к этому. А про Ксюшу — она как холст, что там нарисуешь — то и будет, и вы с Машей можете нарисовать многое в силу близости с сестрой по возрасту и большого на неё влияния.

— Приедем, — кивнул я, и был твёрдо уверен — контакт поддерживать нужно. — А по Зайкам что? — косой взгляд в сторону столика с подружками? — Всё в силе?

— Ну, то, что ты им свинью подложил — ваше дело, молодое, — расплылась тётьЛида в пакостной улыбке. — Ты не совсем понимаешь, наверное, но товарки теперь им спокойной жизни не дадут. Корпус, казармы… И они так круто вмиг взлетели, да ещё на первых двух неделях первого курса. Но с другой стороны, дьявол господа сорок дней в пустыне искушал, и у девочек на ближайшие три с половиной года будет собственный дьявол, только и всего. Выдержат — молодцы. Нет? А нужны ли тебе такие, кто не потянет?

Железобетонный аргумент. Сказано, комитаты, полевые войска, главный социальный лифт для сотен тысяч женщин, могущих обрести через него статус граждан. И, судя по суровому взгляду и мрачной решимости, сами сёстры это тоже понимают и заранее согласны на испытания.

— А так да, слово сказано, и ты, — обвела вокруг пальцем, — не обманул, — продолжила она. — Так что завтра как проснётесь и придёте в себя, вези их на Шелепиху, приму. Во сколько привезёшь — во столько и приму, но мой совет не тянуть — у них учебный план, а скидок, как ты понял, не будет.

— Я должен лично привезти? — на всякий уточнил я.

— Ну, или пошли офицера дружины. — Снова пакостная улыбка. — Мне ж надо их принять, а это значит от кого-то с полномочиями их отдать. От тебя приму — ты член царской семьи. От ваших офицеров — тоже, люди государыневы. Рядовых не предлагать — то просто служивые. А если сами заявятся — залёт, дезертирство, сбежали с места несения службы. Накажу, а будешь ты виноват.

Ой, чую какую-то подлянку! Испытание, причём для меня… В котором пострадают они, если не справлюсь. Ну да бог с ним — что-нибудь придумаю.

— Из-за чего у вас с мамой ссора? — теперь к главному перешёл я. — Ты хотела сесть на трон вместо неё, а она возьми да и вернись с войны?

— Саш, ну ты… — Раздражение, злость. Но тётка смогла с ними справиться. Продышалась, успокоилась и ответила почти честно:

— Саш, ты большой мальчик, а раз мировую предложил, то куда взрослее, чем кажешься. Потому как есть скажу, и не обижайся — твоя мать дура. Да, со стороны кажется, я хотела быть наследницей и царицей. Но всё глубже. Понимаешь, она… Безответственная. Это сейчас такая мудрая стерва, но даже сейчас её «обувают» всякие кланы и боярские группировки. А тогда вообще дура-дурой была! На войну она помчалась! На войну, бл#дь! Царевна! Единственная дочь тёти Иры! Да чуть замуж там не вышла — тётьИре пришлось туда Толстую с полномочиями посылать. За какого-то психа безродного, который только шлангом своим умел работать, да штурмовой винтовкой — снайпером числился. Так в боях и сгинул без чести и доблести. Ну не псих ли?

Круто она о моём втором папе. Но всё же больше вину ставит матери — не буду на неё за папу цепляться. И не сказать, что она не права, вот в чём дело! И правда, единственная дочь, наследница, и на сафари пострелять на войну помчалась. Точно что дура дурой. Хотя в современном милитаристком обществе, будем смотреть правде в глаза, авторитет этим приобрела. Только стоит ли он того, такой авторитет?

— И Саш, это просто был апофеоз её тупости и наплевательского отношения к стране и семье, — пояснила тётьЛида. — Так и просто по жизни её финтов хватало, тётя Ира только за голову от проделок родной дочери хваталась. Так что нет, я хоть и грезила царицей стать, но куда больше не хотела, чтобы ею стала именно она. Кто угодно, у нас и другие кузины есть, и троюродные, но только не эта паршивка. И повторюсь, сейчас она кажется опытной и мудрой государственицей, типа перебесилась, но и сейчас у меня к ней вопросы, к её импульсивности, адекватности и недальновидности. И за слова свои отвечу, прямо ей в лицо всё выскажу, однако ты в это лезть не вздумай. Мы, взрослые тётки, сами разберёмся.

На том разговор закончился, обговорили мелочи типа «о погоде в Рио-де-Жанейро», после чего я вернулся на танцпол. Где, выпив, пошёл столбить за собой ту часть ареала, которая по соглашению с Геной закреплена за мной. За ареалом пригляд нужен, а то появится новый хищник и отожмёт себе что-то, что своим по праву уже считаешь. Непорядок!

Спустился вниз, дошёл до самого танцпола, где стояла и ждала меня грустная Алинка, бросая тоскливые взгляды на целующуюся с Никитой в за колонной ближе к сцене Машу. После чего развернулся и пошёл назад, к другому столику, за которым сидела другая сестра.

— Ты не вмешаешься? — плюхнулся я перед ними — они с Аней Голицыной о чём-то своём ворковали.

— А должна? — фыркнула Женя.

— Пока драки нет — вроде как нет.

— Значит, не вмешаюсь. — Презрительный взгляд. «Братик, это твои женщины, твои проблемы».

— А если я попрошу?

Задумалась.

— А сам что? Кишка тонка? Боишься, что не послушает?

— Послушает, — утвердил я, и был в этом точно уверен. Я ж читер, у меня связь близнецов в инструментарии. — Но через четверть часа она отойдёт, ещё выпьет и всё равно сделает по своему, как ей в голову втемяшилось. Скажем, завалится с ним в мужской туалет, где их не видно массовке, и сорвёт чужую свадьбу. Однако если я не просто попрошу, а попытаюсь объяснить, что нехорошо так поступать с людьми, которые станут твоими сподвижниками, твоей правой рукой… Такие материи из моих уст она проигнорирует.

— А ты решил приблизить Троекуровых? — усмехнулась сестрёнка, но задумчиво — в романтическую химию между мной и молодой наследницей этого рода не верила. — Хорошо целуется, чертовка?

— Так себе если честно, — сделал я ладонью жест «так-сяк». — Но мне они для другого нужны. Собираюсь с ними работать. Сделать их инвесторами какого-нибудь моего проекта. Чтобы в итоге и они получили прибыль, и я.

— Проекта! — фыркнула Женя.

— Прибыль!.. — поддержала её Аня… А вот это задело!

— Вам смешно, княжна? — зло уставился я на неё. Аня поняла, что перегнула палку — ей не позволено того же, что и моей сестре. Я всё же сын царицы, как ни крути.

— Прошу простить меня, ваше высочество. Я… Подавилась вином. Чуть не захлебнулась. — Она картинно прокашлялась. — Вы не так поняли.

Ладно, отмаз засчитан. Проедем.

— А что за проект? — смеялись глаза, но только глаза Жени.

— Щас, так я и расскажу!

— А ты расскажи! — не сдавалась сестрёнка.

— Алмазы, блин, в Якутии хочу с ними совместно добывать! Жень, не тупи — я только из комы вышел, и второй день в городе. Придумаю что-нибудь. Были бы люди, а идеи придумаю, — постучал себе пальцемпо виску.

— Уверен, что они достойны быть в свите самых близких? И что смогут не предать? — кажется, для Жени это главный вопрос.

— Не попробую — не узнаю, — как есть заявил я. — Жень, это моя первая ставка, первое кадровое решение. Но если моя сестра-близнец в первый же день так поступит с теми, кого я обозначил, что они мне близки… Я больше никого в команду не соберу. Никого и никогда. Помоги.

— Саш, прости, — а это Голицына, — а Маша точно тебя не послушает?

— В этом вопросе — нет, — уверено покачал я головой. — Есть вещи, которые можно обсудить с братом-близнецом. Шалости всякие. Те же поцелуйчики — я занимаюсь Алиной, она — Никитой, и нет, это я для красного словца, не договаривались. Но что-то подобное провернуть в теории — раз плюнуть. Но есть вещи, которые приличным девушкам должны объяснять их матери и старшие сёстры. Например, как создавать команду и поддерживать в ней здоровые, но конкурентные отношения. Она просто не поймёт, если об этом ей заявлю я.

— Всё хорошо, Саш, я тебя поняла, — посерьёзнела Женя. И повернула мордашку к Ане. — Как и говорила, время быстро летит. Слишком быстро. И не заметила, когда это шалопай вдруг стал взрослым.

— Конец детства, — произнесла Аня. — Саш, поздравляю со взрослением. И это… Обратной дороги из взрослой жизни нет, только вперёд, — с сожалением покачала она головой.

— Знаю, — кивнул я. — Викинги говорили: «Нет следа за кормой».

— Точно. Хорошо, раз ты повзрослел — помогу. Посиди пока тут? Это будет женский разговор. — Женя после этих слов внутренне вспыхнула — накрутила себя. Встала, и, как есть, злая, двинулась вниз, в сторону младшей сестры.

Схватка была короткой и бескровной, но красивой. Маша, отшвырнутая хрупкой, но тяжёлой рукой сестры, отлетела по танцполу на несколько метров. Приземлилась, вскочила, собралась было драться… Но увидев с кем, виновато опустила глаза.

Что говорила ей Женя — не слышно, группа продолжала играть — не останавливаться же им из-за разборок двух принцесс? Но размахивала руками она очень оживлённо. Выговаривала и выговаривала, а Маша стояла, опуская голову всё ниже и ниже. Наконец, видно, Женя посчитала, что та прониклась, и двинулась к нам. А Маша — за стол. В этот момент Никита получал по мордасям от невесты. Они стояли ближе, с нашей стороны танцплощадки, потому я некоторые реплики слышал:

— Я это делала чтобы тебя образумить! Чтобы ты понял, что не прав и нельзя так делать! А ты!..

— Как думаешь, простит? — улыбнулась мне Аня, глазами показывая на разбирающуюся парочку.

— А то! — усмехнулся я. — Там без вариантов. Но знаешь что… Мне кажется, она его реально любит, хоть брак и договорной.

— Это ты понял, целуя её? — поддела Аня.

— Будешь смеяться, но да. Это что-то на энергетическом уровне. Целуя меня, у девушки мысли далеко, с тобой она лишь план действий выполняет. Это… Чувствуется.

— А если я поцелую — меня ты тоже раскусишь? — засверкали непонятно каким пламенем её глаза. Что там сейчас празднуют в голове её тараканы не знаю, но определённо у них движуха знатная, сильно круче того, что у нас.

— Не попробую — не скажу! — заметил я…

…И мы целовались с Голицыной. На минуточку, розовой подругой моей сестры Жени!

Что могу сказать, Аня не заморочена, как была Алина. Ей просто весело. И поцелуй со мной, равно как и с другим мужчиной, она изменой девушке не считает. В отличие от Жени, от которой я наслушался обвинений — махала руками почти как перед Машей. Только тихо — вокруг столики со взрослыми слушателями. Рукоприкладствовать не стала, стукнула, но не меня — Аню. Но там они обе сильные одарённые, разберутся. Ах да, пока она орала, обе Зайки встали сзади меня и стояли стеной, горя глазами решимости предотвратить рукоприкладство любой ценой. Сомневаюсь, что это могло остановить разозлённую дочь царицы с «кровью Годуновых» в жилах, но совершенно точно стало дополнительным фактором, как та соломинка, что перешибает спину верблюда.