Кафедра

Глава 24

Уже когда ошалевшего от случившейся победы и энергетически сильно выдохшегося есаула стали уводить с арены два помощника распорядителя, амфитеатр резко наполнился одобрительным рёвом и овациями. Толпа приветствовала нового героя: фаворита, сумевшего уложить непобедимого Гузкина. Но Кудрявый никак на это не отреагировал, продолжая, как ни в чём не бывало, плестись в служебное помещение.

Я же с ошарашенным секундантом свежеубиенного барона прошёл в отдельный кабинет. Мы с ним сверили наши записи ведения боя и оба пришли к выводу, что поединок был честным. Потом поставили очередную кучу подписей и разошлись. Куда пошёл секундант Гузкина, я не знаю. Сам же направился в раздевалку есаула.

Зайдя в неё, увидел полуголого Ивана Игнатьевича, сидящего на скамье и блаженно улыбающегося. Рядом с ним, стоя на коленях и спиной ко мне, какая-то женщина смазывала слегка обожжённое магической молнией плечо есаула дурно пахнущей коричневой мазью.

— Ну что, Родя⁈ — увидев меня, довольно произнёс казак. — Поживём ещё! А это моя Аннушка! Бои не любит, но всё равно пришла и тайком наблюдала! Теперь вот лечит, заботливая моя.

— Пока не ваша, — произнесла женщина знакомым голосом. — Не ускоряйте события, Иван Игнатьевич.

После этого она встала с колен и повернулась ко мне. В этот миг мне показалось, что по темечку дубиной врезал демон Силы. «Училка Аннушка», мля! Передо мной стояла глава кафедры лингвистики, профессор Анна Юльевна Гладышева! Смотрю, она тоже в лёгком шоке.

— А вы какого чёрта тут… Простите! Здравствуйте, Анна Юльевна. Какое неудачное… э-э-э-э… неожиданно приятная встреча.

— Чтоб тебя… То есть я хотела сказать, что тоже тебя, Булатов, рада видеть. Ты тут какими судьбами?

— Так вы знакомы? — удивился есаул. — А говорят, что Петербург — большой город!

— Конечно, знакомы, — хмыкнул я. — Это же моя…

Хотел было добавить преподаватель в Академии, но Анна Юльевна неожиданно сделала умоляющее лицо и стала выразительно водить зрачками вправо-влево, ясно давая понять, чтобы не болтал лишнего.

— … моя репетитор по русскому языку. В нём проблемы у меня имеются основательные, так как до Академии был на домашнем обучении. Вот теперь устраняю недочёты под её чутким руководством.

— Именно так, — с облегчением подтвердила профессор. — И, Булатов, я хочу получить ответ на свой вопрос. Каким ветром тебя занесло в ДК? Кажется, студентам Академии запрещено участвовать в дуэлях?

— Товарищ это мой, в боях проверенный, — за меня ответил есаул. — Вот и попросил его секундантом побыть. Одарённым студентам такое не возбраняется. Я тебе, дорогая, потом всё объясню.

— И где же вы с моим учеником повоевать успели? Игрушечными солдатиками на столе? — задала Анна Юльевна каверзный вопрос.

— Было дело, — уклончиво произнёс Иван Игнатьевич и тут же переменил тему. — Аннушка, разве ты Родиона не видела рядом с ареной?

— Только на тебя и смотрела, мой герой, — с такой обольстительной улыбкой ответила она, что даже меня проняло. — Ты не представляешь, как волновалась! А сейчас, думаю, Родиону стоит немного сменить своё амплуа. Завтра у нас с ним намечается серьёзный урок по страдательному падежу, и к нему необходимо хорошо подготовиться.

— Непременно приду, — понял я толстый намёк на непростой разговор. — Где встречаемся? В школьной учительской или у вас дома? К себе не приглашаю. Иван Игнатьевич не даст соврать: ремонт идёт полным ходом.

— Тогда лучше дома. Набережная Фонтанки, шесть. Как всегда, в четыре часа после полудня. Больше не задерживаю. Ване… Ивану Игнатьевичу необходимо немного восстановиться после сложного поединка.

— А то как же! Обязательно нужно! И думаю, что вы с лечением товарища справитесь не в пример лучше меня. Заслужил!

Ехидненько улыбнувшись и подмигнув, я кивнул неожиданно покрасневшей Анне Юльевне. Потом подошёл и крепко пожал руку есаула.

— Спасибо, Родя, за поддержку! — искренне произнёс он. — Я твой должник!

— Не за что. С победой, Игнатьич! Дай бог, не последней!

Охреневал от подобной встречи я недолго. Вернувшись к себе, опять погрузился в «прекрасную» атмосферу ремонта, знатно переругавшись с бригадиром, которому в очередной раз понадобились незапланированные траты. Видите ли, трубу не проложить, пока стенку не укрепим! Но в споре с профессионалом опять проиграл я и, открыв свою изрядно похудевшую кубышку, чуть ли не со стоном отдал очередную пачку честно награбленных денег. Нет! Надо срочно браться за работу! Финансы с оружейных складов Шведа необходимы мне, как манна Небесная!

Впрочем, и само оружие лишним не будет. Петербург, конечно, спокойный город, если сидеть на жопе ровно, утирая слезу умиления в день получения стипендии. Но если хочешь много и сразу, готовься серьёзно рисковать. И что ещё нужно для того, чтобы все части родного тела долгое время оставались при тебе? Свои люди. Желательно вооружённые. К сожалению, на тёмной стороне жизни Петербурга даже крутым одиночкам долго не продержаться.

На следующий день, согласно договорённости, отправился к профессору Гладышевой. Её элитный дом нашёл достаточно быстро. Важный дед, то ли консьерж, то ли охранник, тормознул меня на входе и долго сверялся со списком людей, которым хозяевами назначено посещение. Серьёзный подход к делу! Просто так в парадной, если приспичит, не нагадишь! Моя фамилия, к счастью, была в нём, поэтому проблем не возникло.

Просторная квартира Анны Юльевны поразила огромным количеством книг. Высокие стеллажи с ними полностью закрывали все стены не только коридора, но и гостиной, в которую провела меня профессор. Не удивлюсь, если и в туалете своя библиотека окажется. А что? Очень практично: не понравилась книжка — можно использовать её по иному назначению. Главное, чтобы страницы были мягкими и шрифт не пачкающийся.

— Как понимаю, Родион, — одновременно разливая чай и внимательно рассматривая меня, начала нашу беседу Гладышева, — с есаулом вы в Бакле познакомились?

— А то вы отчётов не смотрели, Анна Юльевна, — хмыкнул я.

— Смотрела. Но нам передали информацию в очень сжатом виде. И никаких имён, кроме студентов Академии, в них не было. Более того! Все документы по подготовке к практике вашей группы были изъяты Тайной полицией… Или какой-то ещё более тайной организацией… Непонятно. Так что, Родион, не надо смотреть на меня с таким недоверием. Знала бы, что Иван твой товарищ, сразу его отшила бы. Ещё не хватает, чтобы мою личную жизнь обсуждали студенты.

— И как же «училку Аннушку» угораздило с ним познакомиться?

— В ресторане. Сижу спокойно, наслаждаюсь бланманже с малиной и читаю замечательную книгу о не отражающихся в письменах лингвистических особенностях языка низших демонов. И тут к столику подходит некий лысый есаул с задорно топорщащимися усами. Причём не как обычно подкатывают со всякими «простите-извините», а с конкретным предложением.

— Сударыня! Нам стоит сразу начать с коньяку и шампанского, ибо водка не соответствует этому торжественному случаю!

Сразу решила отбрить:

— Я не пью шампанского.

— Так оно для меня. Скоро на ночное дежурство заступать и необходимо быть в форме.

— С чего вы взяли, что я буду коньяк? — заинтересовалась я таким подходом к делу.

— Ну как же! По толстой книжке вижу, что вы женщина умная, а значит, не знакомитесь с кем попало. С вином долго расслабляться будете, а коньячок — самое то. Разрешите представиться! Есаул Кудрявый Иван Игнатьевич! — заявил он, нахально усаживаясь за мой столик. — Ещё и барон, но на это не обращайте никакого внимания. Я ж баронство получил не от родителей, а после окончания Императорской Высшей Академии. Как одарённый. Так что происхождением своим сермяжным не кичусь и не пойми кого из себя не строю.

— Он что? Не признал в вас одарённую? — удивился я.

— Да я вообще-то одета была простенько, «по-домашнему». — улыбнулась Анна Юльевна. — Даже макияжа на лице никакого. Но меня тоже повеселил этот факт. Решила немного развлечься и не раскрывать, кто такая на самом деле. Ох и словоохотлив твой товарищ! Буквально за час узнала, что он и стрелок отменный, и казак, во всех остальных отношениях лихой. Врал так самозабвенно, что просто заслушаешься!

— Ну, не совсем и врал, — поправил я. — Игнатьич действительно серьёзный рубака.

— Это я уже потом поняла. А в первый день нашего знакомства посчитала, что врёт. Ещё узнала немного о его учёбе в нашей Академии. Иногда интересно послушать людей со стороны.

Вот тут было неприятно… Я тогда ещё сама не преподавала, когда Иван у нас постигал науку. Он как раз выпустился, а я только на первый курс пошла. Короче, не сложились отношения у свободолюбивого паренька Кудрявого с преподавательским составом. До сих пор считает, что в нём одни лишь «вислоухие выдры, дальше своего прыщавого носа жизни не видевшие», обитают. Цитата дословная. Получается, я сама из этих «выдр».

В принципе, с есаулом согласна — в то время было слишком много кабинетных преподавателей с исключительно академическим образованием. Но сейчас многое изменилось. Намекнула об этом Ивану, а он и слушать не хочет. Так и родилась на свет простая «училка Аннушка».

И вот к концу первой нашей встречи я вдруг внезапно поняла, что не хочу расставаться со своим странным собеседником. Больше десяти лет вдова… Устала одной быть, да вокруг меня ухажёры всё не те вертятся. Большинство из них, как и я, люди, погружённые в себя и науку. Именно удалого казака не хватало, чтобы немного оживить свою жизнь. Ну и завертелось у нас с Иваном.

— Романтическое вступление, как понимаю, закончилось? — поинтересовался я, видя, что из милой, улыбчивой темноволосой женщины Анна Юльевна снова превратилась в деловую профессора Гладышеву.

— Да, Булатов. Признаюсь, вчера очень сильно растерялась, увидев тебя. Но потом отошла от первых эмоций и основательно всё обдумала. Уверена, молчать в Академии ты сам и так будешь. Должен же понимать, что несколько кругов ада тебе до окончания учёбы не нужны. Да и скрытный по своей натуре.

— Не сомневайтесь. Хотя была мыслишка пошантажировать насчёт хороших оценок преподавателя, притворяющуюся училкой Аннушкой. Но они у меня без этого хорошие.

— Правильно, Родион. Выгоды практически никакой. А при молчании в знак благодарности небольшие преференции от меня гарантированы. Но сильно не наглей! Беда в том, что моя нелепая шутка с простолюдинкой зашла слишком далеко. Кажется, с такими темпами развития отношений Иван Игнатьевич скоро предложит мне руку и сердце. А я ведь соглашусь. Хочется нормального боевого мужика в доме, а не «книжного червя» с унылой физиономией. И если всё вскроется, то…

Ты мне должен помочь. Сделать так, чтобы мой переход в новый для Ивана статус одарённой произошёл безболезненно. Надо как-то примирить его с профессорским званием и объяснить всю эту ложь.

— Вы заварили кашу, а мне отдувайся? — нахмурился я, услышав такое предложение. — Извините, предпочитаю не вмешиваться в чужие сердечные разборки.

— Поторгуемся, Родион? — пристально посмотрела на меня Анна Юльевна, ничуть не смутившись отказом. — Деньги или что-то иное интересует?

А вот тут я реально задумался. Денег с профессора стрясти, конечно, приятно, но я парой-тройкой незаконных акций их заработаю на порядок больше. С учёбой проблем не вижу, так что здесь помощь со стороны не нужна. Хотя…

— Пропуск в закрытую часть библиотеки Академии.

— Родион! — округлила от удивления глаза преподаватель. — Тебе зачем⁈ Там же собраны схемы пентаграмм и прочие знания, которые являются запрещёнными к использованию в Российской империи!

— После заварушки в Бакле я понял, что иногда лучше нарушить правила, чем быть растерзанным тварями. Чернокнижником становиться не собираюсь, но иметь под рукой «последний шанс» хочу, — правдоподобно соврал я. — Если вы отказываетесь, то тогда и говорить больше не о чем. Я пошёл. Спасибо за чай.

— Подожди! Ладно… Проблема в том, что даже если я пять таких пропусков тебе дам, всё равно простого студента не пустят. Правда, официально ты уже третьекурсник, поэтому можешь подрабатывать ассистентом… На самом деле: мальчиком на побегушках. Пойдёшь им ко мне? Но учти! Ещё и кучу допусков различных получить надо будет. В закрытую часть библиотеки без этого не пройти. И то каждый раз лишь по моей записке пропустят. Это не читальня, а хранилище.

— Пойду. При условии, что числиться ассистентом буду исключительно на бумаге.

— Так не получится. Во-первых, тройная стипендия тебе капать начнёт, и должен быть отчёт о проделанной работе. Во-вторых, обман быстро раскроется. Вокруг же нас не слепые люди! Но обещаю сильно не напрягать.

— Договорились, — больше не раздумывая, согласился я.

— Вот и хорошо, — облегчённо выдохнула Гладышева. — Родион, а расскажи мне, как вы с Иваном познакомились? Я ведь уже и так вычислила, что в Бакле. Чего уж теперь темнить?

— Обязательно расскажу… Как подписку о неразглашении отменят. Так что не упорствуйте. Думаю, ни вам, ни мне с очередными «Ивановыми» из Тайной жандармерии встречаться на допросах не хочется.

— Молодец, — с лёгкой улыбкой довольно кивнула он. — Я в тебе не ошиблась. И учти, такие проверки не раз проводить будут. Никогда не знаешь, от кого прилететь могут. Но раз все вопросы улажены, то давай просто поболтаем… Интересная ты личность, Родион Иванович!

Отказываться не стал — лишние доверительные отношения не помешают. Посидели мы с профессором действительно неплохо. Хотя от профессорского у Анны Юльевны в этот день не было ничего. Улыбчивая, бойкая на язычок, тридцати восьмилетняя очаровательная женщина с тёмной тугой косой, выразительными карими глазами и не менее выразительной ложбинкой в декольте. Глаза так и норовили в него заглянуть. Непривычно видеть преподавателя такой. Обычно она сухая в интонациях, вечно нахмурившаяся грымза, одетая в не допускающее никаких фривольных фантазий платье коричневого цвета или не менее скучный брючный костюм.

Даже поинтересовался у Анны Юльевны, почему столь сильное различие между домашним и академическим стилем во всём. Ответ был лаконичный: «Предписано правилами».

Понятненько. Типа, преподаватель не должен вызывать у молодых буйных гормонов никаких сексуальных всплесков. Всё исключительно заточено под учёбу. В принципе, логично. Учителя для многих должны восприниматься исключительно как носители знаний. Их можно бояться или уважать, но никак не хотеть. Хотя всегда считал, что это очень скучно. Особенно применительно к таким вот секси-профессорам с налитой грудью и аппетитной попкой.

Это пусть всякие старухи себя в балахоны укутывают, а вот скрывать от студентов красоту — грех. Тем более профессор Гладышева, оказывается, самая молодая за всю историю Императорской Российской Академии женщина, получившая столь серьёзный научный титул. Такой факт с правильным образом обыграть и кафедра лингвистики основательно бы разбавилась сильным полом. А так только я один и есть.

Короче, распрощались мы на очень тёплой ноте. Даже получил соизволение захаживать просто так, на тортик или на чаёк.

Домой прибыл довольный и полностью расслабленный. Правда, такое состояние продолжалось недолго. Звонок в дверь. Открыв её, увидел есаула Кудрявого. Вид у него самый что ни на есть серьёзный, настороженный. Похоже, Игнатьич не праздновать вчерашнюю победу пришёл.

Пригласил его на кухню. Заварил чай. Мой боевой товарищ долго молча пил его, явно не зная, как начать разговор. Неужели тоже нужно будет с какими-то личными проблемами помочь? Этого ещё только не хватало!

Но есаул начал не с Анны Юльевны.

— Вот что, Родя… — наконец-то решился он. — Я вспомнил, как мы с тобой на деревенском кладбище очутились. И что потом приключилось — тоже…

Его тон заставил меня сильно напрячься. Ох, чую, сейчас буду иметь бледный вид и отвечать на неудобные вопросы. Так оно и оказалось.

— Родион, скажи мне честно. Ты некромант или какой иной чернокнижник?

— С чего такие фантазии? — попытался сделать я сильно удивлённый вид.

К сожалению, есаул на него не купился.

— Родя. Как, смею надеяться, друга прошу. Рассказывай всё сам. Дай разобраться в происходящем. Или мне придётся идти в жандармерию с доносом. Правда, меня после него тоже как соучастника посадят. Но я присягу давал, поэтому отступить от неё не имею права. Тем более, когда дело касается тварей Преисподней.

— Да не помню ничего! Игнатьич! Ты же видел, в каком я состоянии был! Так что давай рассказывай мне всё сам. Ну а потом вместе подумаем, как лучше поступить.