Код Заражения

Глава 17

08.06.2026.

Макс

Элитный посёлок нас встретил распахнутыми настежь ворота и пустым КПП. Шлагбаум сломан. В будке, пусто. А ведь когда-то здесь сидели очень серьёзные ребята, явно набранные из бывших сотрудников силовых структур.

Всё резко поменялось.

Совсем скоро даже самым богатым перестанут помогать их деньги. Купюры самых высоких номиналов, прямо сейчас стремительно превращаются в ничто и через пару дней будут стоить, не дороже растопки для печки.

Скользя взглядом по широкой улице, я разглядывал роскошные усадьбы, спрятанные за ажурной вязью кованых заборов. Панорамные окна задрапированы шторами, жалюзи плотно сомкнуты. Лишь слабые признаки выдавали присутствие людей в каменных замках и шале. Возможно это не хозяева, но кто-то внутри явно есть. Наверняка сидят и трясутся, замерев в тревожном ожидании.

В одном из окон третьего этажа каменного особняка застыло загорелое лицо мужчины в очках с золотой оправой. Его взгляд, полный тревоги, провожал приближающийся БТР. Мне показалось, я уловил вспышку облегчения, когда мы проехали мимо.

Я не слышал его слов, но был уверен, что он прошептал что-то вроде: «слава богу, это не ко мне».

До бывшей усадьбы Ярыгина-старшего оставалось всего пять участков, когда глазам открылась не особо вдохновляющая картина – дымящиеся руины четырёхэтажного замка. Если бы не значительное расстояние между домами, вчерашний пожар пожрал весь посёлок. И тогда наш приезд превратился бы в бессмысленное созерцание пепелища, которое никто не собирался тушить.

– Тракторист, стоп машина! – скомандовал лейтенант, когда я указал на роскошный дворец в викторианском стиле, возвышающийся в одном участке от нашего местоположения.

– Беркут, ты точно со мной? – спросил я, спрыгнув с брони.

– Обижаешь, Шустрый. Я сам вызвался! Где я ещё увижу такое великолепие изнутри?

Из люка мехвода высунулось чумазое лицо.

– Тракторист, если появятся чумаходы, пошуми в рацию и сразу вали! И давай никаких чудес на виражах, твоя задача сберечь гражданских – распорядился лейтенант и, махнув мне, направился к усадьбе.

– Сколько ты ему патронов выдал?

– По-братски поделил: полтора рожка ему, два мне. Надеюсь, хватит, но, если зомби там толпа, ни автомат, ни твоя двустволка нас не спасут.

– Это да, – согласился я.

Мы крались вдоль кованой ограды, украшенной королевскими лилиями и коронами. За изгородью открывался вид на рукотворный рай, созданный лучшими ландшафтными дизайнерами страны. Группы деревьев живописно располагались между небольшими озёрами, обрамлёнными гранитными набережными с изящными мостиками и беседками.

Массивные ворота, ведущие на территорию бывшей усадьбы Ярыгина, распахнуты настежь. Войдя, я увидел чёрный внедорожник, брошенный посреди роскошной клумбы. Его дверцы были распахнуты. Рядом стоял витражный Порше кабриолет, цвета золотой металлик, казавшийся игрушечным на фоне своего грозного соседа.

Кузов и лобовое стекло кабриолета изрешечены пулями. Водительская дверь распахнута, а на пассажирское сиденье вытряхнуто содержимое женской сумочки.

Осмотрев всё, я почувствовал, как сердце болезненно сжалось. Неужели это Маша пыталась сбежать? Перебирая вещи, наткнулся на загранпаспорт и уставился на фотографию широко улыбающейся, тюнингованной блондинки, ничем не похожей на темноволосую Машу.

– Кто-то шашлык жарит, – проговорил лейтенант, тревожно оглядываясь. Я тоже почувствовал запах горелого мяса.

Оглядевшись, заметил, что из-за одноэтажной пристройки к основному зданию поднимается тонкая струйка дыма.

– Маша говорила, что её муж приехал с двумя то ли охранниками, то ли сослуживцами. Может, это они? А ещё она, кажется, упоминала, что у них глаза красные. Надо бы сначала их найти.

Подойдя к широким окнам пристройки, мы уставились на шикарную кухню, оснащению которой позавидовал любой дорогой ресторан. В дальнем углу кулинарного рая стоял накачанный мужик в фартуке, накинутом на голое тело. Он с оттяжкой рубил топором что-то, лежащее на длинном разделочном столе.

Через распахнутую дверь заметили второго персонажа, копошащегося возле мангала. В отличие от раздетого коллеги, шашлычник одет в строгий костюм с выпущенной из брюк белой рубашкой.

Лейтенант коснулся моего плеча.

– Так, Шустрый, я пройду через кухню и поговорю по душам с нудистом, а ты обойди с улицы и возьми на мушку шашлычника. Как только займёшь позицию, два раза щёлкни рацией. Когда я отвечу, начинаем.

С этими словами лейтенант, не дожидаясь ответа, приоткрыл дверь в подсобку. Я хотел предложить действовать иначе, и не разделяться, но спорить с упёртым десантником сейчас бесполезно. Пришлось начать пробираться по клумбам вдоль каменной стены. Когда до угла пристройки оставалось всего пара метров, по перепонкам забарабанила длинная автоматная очередь.

– Да, мля! – вырвалось у меня.

Прибавив шаг, я выскочил из-за угла и успел заметить, как шашлычник отрывается от мангала и достаёт короткий автомат Кедр из незамеченной ранее специальной сбруи на боку. В следующее мгновение он рванул внутрь кухни. Не успев прицелиться, я понёсся вдоль стены, взводя на ходу курки. Приклад двустволки привычно упёрся в плечо, и тут из дверей кухни донеслась длинная автоматная очередь.

Раздался грохот падающих кастрюль. Ругаясь под нос, я ворвался внутрь и увидел, как на полу катаются десантник и нудист в окровавленном фартуке. В спине последнего зияли два десятка пулевых ран, а в руке он сжимал широкий топорик для рубки мяса. Шашлычник стоял рядом и неловко возился с автоматом, будто забыв, как перезарядить и изготовить к стрельбе.

Несмотря на творившееся вокруг безумие, я успел увидеть на разделочном столе части женского тела и лежащую на подносе голову той самой блондинки из загранпаспорта, обрамлённую белыми кудрями. Но больше всего в глаза бросилась жёлтая туфелька на высоком каблуке, непонятно как удержавшаяся на отделённой от туловища длинной ножке.

И в этот миг меня накрыло.

– Вот суки! – прорычал я и, подойдя вплотную к шашлычнику, выстрелил дуплетом ему в затылок.

Картечь вошла кучно. Во все стороны рванул кровавый фонтан мозгов с осколками костей. При этом тело шашлычника перекинуло через катающихся по полу.

Переломив ружьё, я быстро его перезарядил. Затем подскочил к борющимся, прижал стволы к боку нудиста и дважды выстрелил, стараясь не задеть Беркута. Первый заряд картечи пропахал спину. Второй вошёл в плечо, разворотив дельтовидную мышцу и вырвав левую ключицу. Несмотря на это, бешеный нудист продолжал наседать, рыча и щёлкая челюстями, словно дикий зверь.

Пока я перезаряжал ружьё, ситуация изменилась. Десантник сумел скинуть с себя заражённого и, вжав колено в его горло, пытался вырвать мясницкий топорик из его сжатых пальцев. А в это время правый кулак взбесившегося нудиста методично бил Беркута по рёбрам.

Меня поразили его глаза. Кровавые зенки, не моргая, смотрели на лейтенанта и излучали безудержное безумие. От этого взгляда даже волосы на затылке встали дыбом, а по телу пробежал нервный импульс, словно от удара током.

– Не надо. Я сам, – прорычал Беркут, заметив ружьё, направленное на заражённого.

После реплики лейтенанта я вышел из мимолётного оцепенения и, отступив, не без удовольствия наблюдал, как матерящийся десантник отрубает голову, бьющемуся в конвульсиях нудисту.

Потом мы стояли и тяжело дышали, глядя на продолжающее трепыхаться обезглавленное тело.

– Извини, Шустрый. Когда я увидел, что у него на столе, меня переклинило. Я ему в спину пол магазин высадил, – проговорил Беркут и шагнул к выходу.

– Ничего, главное – справились. Вроде всё обошлось.

– Не обошлось, – скорбно признался лейтенант, вспорол поварским ножом рукав камуфляжного кителя и показал кровоточащий укус на бицепсе.

– Я видел, как моих пацанов кусали, а потом они становились такими же, как этот. Я таким стать не хочу, – решительно проговорил Беркут и принялся снимать разгрузку с бронежилетом.

– Шустрый, дай мне две минуты, а потом… – лейтенант указал на двустволку.

Камуфляжный китель полетел на газон. Беркут остался в одной тельняшке. После этого голубой берет занял своё законное место на короткостриженой голове. Я смотрел на его приготовления, и в этот момент моя голова снова заработала.

– Стоп, – сказал я и посмотрел в глаза товарищу. – Мы можем успеть. Беркут, быстро встал, автомат на плечо и бегом к БТРу! – приказал я и когда он поднялся, подтолкнул ничего не понимающего десантника в сторону ворот усадьбы.

– Куда мы идём? Зачем? Давай здесь, – пробурчал он, но всё же двинулся в нужном направлении, и по дороге со злостью пнул мангал с насаженным на шампуры подгоревшим мясом.

– Рано себя хоронишь, Беркут. Пошли. Алёна с Ванюшкой тебе помогут, – несколько раз на ходу повторил я, продолжая подталкивать десантника.

Таким образом, мы добрались до ворот усадьбы. Здесь лейтенант остановился и снова упёрся.

– Шустрый, да как они смогут мне помочь? – спросил он.

– Увидишь. Ты думаешь, меня не кусали? Признаюсь – кусали и царапали. Да что там говорить, в одном весёленьком месте я умудрился вдоволь нахлебаться заражённой крови.

Я уловил гремучую смесь недоверия с затаённой надеждой во взгляде Беркута, и в следующий миг из распахнутых дверей огромного дома донёсся душераздирающий женский крик.

Импульсивно среагировав, я отпустил лейтенанта и сделал пару шагов к обрамлённому белым мрамором входу. Десантника зашатало, и я быстро вернулся, чтобы его поддержать.

– Иди выручай своих. Я сам до коробочки похромаю. А там будь что будет, – решительно заявил Беркут и, собравшись с силами, отпихнул меня.

Повторять дважды не понадобилось, и я кинулся к мраморной лестнице, продолжая на ходу давать инструкции:

– Слушайся сестру, она будущий медик и знает, что с тобой делать!

Взбежав на обзорную площадку со статуями, я ворвался внутрь огромного особняка и оказался в зале для приёмов, декорированном в дворцовом стиле.

– И куда теперь? – спросил я себя и огляделся.

Впереди две изящно изогнутые лестницы вели на второй этаж. Между ними арка прохода вглубь дворца. Справа зал приёма перетекал в увешанный гобеленами каминный зал, с длинным столом и роскошными креслами у огромного очага. Слева просматривался зал, стены которого заменяли искусные витражи.

Ещё один крик пронзил тишину, дав возможность определиться с направлением. Сорвавшись с места, я пролетел сквозь ажурную арку между лестничными пролётами и помчался по длинному коридору, где вдоль стен застыли безмолвные свидетели вычурной роскоши.

Шёлк и бархат, золото и хрусталь, гигантские китайские вазы. Мраморные статуи и картины… Каждый метр интерьера кричал о трате баснословных сумм. Это был безумный забег по музею, брошенному владельцами на произвол судьбы. Зацепившись прикладом за постамент, я с ужасом увидел, как с него слетела и разбилась вдребезги древняя фарфоровая ваза.

Лишь на миг затормозив, узнал знакомую дверь – кабинет отца Маши. Шесть лет назад именно сюда меня привела охрана, и именно здесь мне открыли глаза на то, кто я есть по жизни.

Зарычав, снова прибавил скорости. Мимо проносились бесчисленные двери, пока я не вылетел в абсолютно прозрачный коридор между пристройками к дворцу с двумя ответвлениями. Здесь на полу лежала девушка, и вокруг неё растекалась лужа крови.

Подскочив, я перевернул её и сразу понял – не Маша. Эта постарше лет на десять, форма лица другая, да и одежда, больше похожа на униформу горничной.

Глаза лихорадочно скользили по стенам, ища хоть какую-то подсказку. Справа сквозь стекло, проглядывала витиеватая мозаика, окружающая тридцатиметровый бассейн. Слева короткий коридор упирался в широкий проём, ведущий в стеклянную сферу, где стеной стояли пальмы и рос бамбук. Из оранжереи доносилось тревожное чириканье райских птиц. А впереди находились деревянные двустворчатые ворота, по бокам которых застыли ростовые чучела льва и тигра.

И тут меня осенило.

Маша говорила, что тайник отца – в охотничьем зале, а я её приказал там укрыться. Похоже, он как раз за этими воротами.

Взгляд упал на пару капель крови на паркете. Пройдя дальше, я увидел окровавленные отпечатки пальцев, размазанные по прозрачной стене.

Подойдя вплотную к окованным бронзовыми полосами, воротам, я услышал глухие удары, доносящиеся изнутри. Казалось, кто-то отчаянно куда-то ломится или что-то рубит. Схватившись за бронзовые ручки в виде волчьих голов, я попытался дёрнуть и зарычал от досады, когда не получилось открыть. Затем принялся осматривать стены запертого хранилища охотничьих трофеев.

Размеренный стук продолжался, вызывая тревогу. В голове начали роиться зловещие картины, заставляя начать действовать немедленно.

Охотничий зал, собранный из огромных стеклопакетов, был изнутри завешан шкурами. В узких просветах виднелись чучела животных, убитых прежним хозяином дома.

Размахнувшись, я ударил прикладом по прозрачной стене. Раздался глухой гул. Отступив на пару метров, выстрелил. По ушам ударило. Заряд картечи скользнул наискосок, уйдя в рикошет. Дым рассеялся, обнажив на стекле едва заметные следы свинца и пару мелких царапин.

Я невольно присвистнул, оценивая стоимость гигантских бронированных стеклопакетов.

Значит, придётся по-другому. Отойдя от ворот, я перезарядил ружьё и выстрелил между бронзовых ручек. Картечь выбила щепки из толстенных створок. Осмотрев незначительные повреждения, понял, изделие краснодеревщиков так просто не сдастся.

Пришлось раз за разом перезаряжать ружьё, взводить курки и палить в одно и то же место. После пятого дуплета показался механизм глубоко спрятанного запора. Латунные гильзы летели на пол, пороховой дым разъедал глаза, курки щёлкали снова и снова. В ушах звенело. А я с маниакальной настойчивостью всаживал в дверь заряд за зарядом, за две минуты полностью расстреляв патронташ.

Принялся доставать патроны из холщовой сумки. После очередного дуплета шальной жекан отскочил назад и задел ухо. Резкая боль остудила пыл, и слепое остервенение отступило, уступив место расчёту.

Почти на автомате я перезарядил ружьё и осмотрел повреждения ворот. Одной из бронзовых ручек на месте не было, в истерзанном дереве виднелся сильно раздолбанный, но пока державшийся механизм запора.

Звон в ушах начал стихать, и я снова услышал размеренные удары. Теперь было отчётливо слышно, что бьют по чему-то деревянному. Наконец, дым рассеялся, и я, увидев, что в одном месте створка пробита насквозь.

Воспользовавшись этим, я припал глазом к дыре и заглянул в павильон, заполненный охотничьими трофеями. Свет снаружи туда почти не проникал, а подсвечники на столбах с электрическими имитациями тусклых свечей, едва разгоняли нагромождение теней.

Краем глаза уловил размашистое движение, и только в этот момент рассмотрел спину в клубном пиджаке и длинный топор, вздымающийся к потолку, чтобы нанести очередной удар по чему-то невидимому с моей теперешней позиции.

Придётся пробовать так – сказал я себе, затем сунул стволы в узкую щель и примерно прикинул направление, выстрелил. Тут же вытащил ружьё, попытался посмотреть в дыру, но клубы пороховых газов ничего не позволили разглядеть.

Удары топора прекратились. А затем совершенно внезапно раздался звук отпираемого запора, и одна из створок со скрипом приоткрылась.

Отпрянув, я скинул стреляные гильзы и принялся перезаряжать ружьё. Взгляд упал на взводимые курки, и в голову пришла безумная мысль – ведь шесть лет назад я жаждал именно здесь его применить.

Отогнав непрошеные воспоминания, я наполнил лёгкие воздухом и рванул в распахнутый проём. В тот же миг слева от головы что-то пронеслось. Инстинктивно пригнувшись, я развернулся, но не успел навести ружьё на тёмную фигуру. Блеснуло оголовье топора, и двустволку пришлось выставить для блокирования удара. Раздался громкий лязг, и один из курков случайно сработал. Прогремел одиночный выстрел. Заряд дроби ушёл в потолок, обрушив фонтан штукатурки.

Вспышка на миг ослепила, а я инстинктивно подался назад и плюхнулся пятой точкой на паркет. Тёмный силуэт с топором зарычал словно зверь и бросился на меня. В этот момент я нажал на спусковую скобу, не ожидая от повреждённого ружья ничего хорошего.

Курок щёлкнул, и искривлённый после удара ствол взорвался, накрыв нападающего облаком искр и пороховых газов. При этом укоротившееся наполовину ружьё вырвало из рук.

Инстинктивно откатившись, услышал глухой удар и увидел топор, глубоко вошедший в паркет с том месте, где я находился мгновение назад.

Гневный рык разнёсся по залу, в полумраке сверкнули налитые кровью глаза. Заражённый дёрнул топор, и я заметил, как из его повреждённого горла хлыщет кровь. Видимо, один из осколков повредил яремную вену.

Вскочив, я кинулся на него. Правый кулак в челюсть. Хруст. Левый кулак в нос. Десяток ударов обрушились на лицо зомби, но безрезультатно. Тот лишь оскалился, и сам бросился в атаку. Цепкие руки схватили за плечи, грузное тело ударило, как таран, снова повалив на пол.

Ситуация повторилась: на мне опять лежал бешеный заражённый, неумолимо давя массой. Только теперь это не субтильная уборщица Зулейха, а здоровый мужик. И сестрички с тяжёлым фонариком рядом нет.

Мои руки вцепились в окровавленное горло, пытаясь удержать клацающие зубы подальше от лица. Напор бешеного зомби продолжал расти с каждой секундой, и только сила воли заставляла стиснуть зубы и продолжать сопротивляться.

Ну вот, кажется, и всё. Даже как-то обидно: столько всего преодолеть, выжить в центре цунами массового заражения, почти вернуться к бывшей девушке и погибнуть в нескольких метрах от неё.

Электрические свечи на колоннах отбрасывали неровный свет на шкуры и рогатые чучела, образуя сюрреалистичный узор на потолке, имитирующий живой огонь. И в этих бликах я заметил то, чего никак не ожидал.

Инстинкты заставили действовать. Высвободив правую руку, я попытался удержать напор зомби одной левой. Затем одеревеневшие пальцы скользнули под полу пиджака противника и нащупали рукоять пистолета.

Я взмолился, чтобы это оказалась та самая модель.

Палец нащупал предохранитель. Щелчок, и в следующий миг бабахнуло, обдав лицо пороховыми газами. Вспышка заставила зажмуриться, а затем серия выстрелов пробила насквозь нависающее тело. Горячая гильза обожгла щёку, хлещущая из ран кровь залила лицо.

Разрядившись, пистолет встал на задержку, а я оттолкнул обмякшее тело в сторону и осмотрел дёргающегося заражённого. Видимо, одна из пуль попала в позвоночник и теперь у него была подвижна только голова и немного руки.

Положив «Глок-17» на чучело кабана, я схватился за топорище и выдернул топор из пола. Широкий замах, рубящий удар – и голова заражённого покатилась по паркету. После этого я сдёрнул с колонны шкуру зебры и накрыл труп. Уже отойдя, вернулся, пошарил под шкурой, выудил кобуру и подсумок с двумя снаряжёнными магазинами для глока. И только перезарядив пистолет, направился к широкому проёму, видневшемуся в полу.

На месте стало понятно, что рубил заражённый. Рядом с лестницей, ведущей в винный погреб, доски были прорублены, обнажив кусок бетонной стены. Спустившись по ступеням, я увидел алое крошево, перемешанное с кусками плоти.

– Не успел, – шёпот отчаяния вырвался из пересохшей глотки, и в этот момент мои глаза начали привыкать к полумраку.

Терпкий запах ударил в нос. Спустившись ниже, я рассмотрел битое стекло, залитое красным вином, останки стеллажей и стальную дверь. Пальцы пробежались по чему-то выпуклому, и в темноте засветилась панель набора пароля.

Перестав дышать, я постучал в дверь, выбив ритм известной футбольной кричалки.

– Маша, это я. Ты там?

Не получив ответа, я снова постучал и позвал. Эту процедуру пришлось повторить раз десять, и только через минуту послышались щелчки отпирающегося замка. А затем в неярком ореоле света я увидел её лицо.

– Я пришёл, – проговорил я, внезапно осознав, как ужасно выгляжу.

Дверь распахнулась, и Маша кинулась в объятья. По телу пробежала волна тепла, и я услышал, как она шепчет на ухо:

– Я знала, что ты за нами придёшь.

Заглянул в глаза девушки, я уловил движение рядом. Склонившись, заметил девочку лет пяти, которая, подойдя к маме сзади, ухватила её за пояс. Маша оглянулась и указала на неё.

– Максим, познакомься – это твоя дочь.