Корпорация любит нас

I. Соната. Эпизод 4. Корпорация (б)

(Абориген и Путник)

Юноша что-то хрипло прокричал, но Константин не сумел разобрать слова.

— Встретились. Всё, пора! — проворчал красный исполин и стал вдавливать Путника в песок.

— Эй, погоди! — закричал Константин, пытаясь спасти незнакомого человека, но жёлтый исполин, доселе добрый, грубо столкнул его в песок, лицом вниз. В следующий момент он почувствовал шум леса и свет фонаря, ударившего в лицо — но уже другого фонаря, более привычного и неприятного.

Вокруг было темно и холодно. В следующую секунду его пнули в спину, повалив на холодную землю, заломили руки за спиной и начали надевать наручники. Сбоку слышались женские крики:

— Шавки, невежды! Вы все шавки! Творец покарает… — это кричала Яна.

Её крик прервал удар, и девушка замолчала, всхлипнув. Нежные жёлтые цветы безжалостно ломались под тяжёлыми армейскими сапогами.

— Э, я тут вообще случайно! — выкрикнул Константин, пытаясь вырваться, за что был награждён ударом по почкам.

— Разберёмся, кто случайно, а кто нет.

Константин стал действовать инстинктивно — выдернул вторую руку, когда на него надевали браслет, развернулся и сделал солдату подсечку. Поднялся и метнулся в сторону светивших вдали фонарей, но на его пути вырос ещё один боец — двухметровый, массивный. Молот ударил его в грудину, но тот лишь немного отклонился назад, затем схватил Константина за плечо и ударил под дых. Металлист отлетел назад, скрючившись от боли, его снова сбили с ног и застегнули второй браслет.

Всё продолжалось считанные секунды.

— А правда, этот чего с ними делает, — сказал державший фонарик, наклонившись к лицу. — Металлюга.

— Грузите его в третий, — скомандовал кто-то сзади. — Девок в четвёртый, к Коляну.

Три бойца Корпорации схватили Молота за руки и ноги и понесли по узкой лесной тропе в сторону огней, маячивших за деревьями где-то на опушке.

Больше всего Константин переживал за «Ямаху», брошенную в лесу.

В обезьяннике было мрачно и холодно. Пахло сыростью, тусклая светодиодная панель в углу едва освещала четверть помещения, и Константину подумалось, что обезьянники наверняка были такими же и пятьдесят, и сто лет назад. За последний век сменились два государственных строя, необратимо изменился мир вокруг, но в камерах предварительного заключения так ничего в сущности и не поменялось.

На нарах, шедших вдоль двух стен подвального помещения, сидел разномастный народ, общей численностью около двадцати. В противоположном углу развалились панки-алкаши, которым на вид было за пятьдесят, хотя вряд ли кто-то из них был старше Константина. Им проще всего — протрезвеют и выйдут целёхонькие. Отец Константина рассказывал ему, что раньше для того были специальные заведения — вытрезвители, а теперь всех без разбора кидают в обезьянник. Молот уже один раз попадал в подобное заведение, напившись, и его выпустили на следующий день. Сейчас ситуация была сложнее.

Поодаль от панков, на тех же нарах, молча сидела парочка киберготов, бросавших надменные взгляды на окружающих. Доиграются, подумалось Молоту, кто-нибудь не выдержит и набъёт им морду.

Константин смачно сплюнул на бетонный пол и понял, что очень хочет послушать что-нибудь из ранней «Сепультуры».

— Ну, как ты там? Отошёл от шока? — спросил Трофим.

Их с Олегом привезли в тот же обезьянник на полчаса раньше. Константин после мистического сеанса индуистов был сам не свой, поэтому попросил его не тревожить. Сейчас стало полегче, и он ответил:

— Похоже, что да.

Трофим ободряюще толкнул Молота в плечо.

— Не боись, выпустят, что мы им сделали! Дядя Володя из общины уже наверняка нас вычислил.

— Сдался этот твой дядя Володя шавкам, — нехотя отозвался Константин.

— У нас пушка на крыше арендована войсками Корпорации! — в полголоса сказал Олег. — Дядя Володя — старейшина, ему семьдесят пять! Он в девяностые хард-рок играл. Уже одного нашего вытаскивал отсюда.

Молот ухмыльнулся.

— Я и не сообразил, так у вас на углу, что ли, коммуна?

— Ага, — кивнул Трофим.

— Слыхали про вашу пушку, — усмехнулся Конст. — Пушка у вас не арендована, а отдана в безвозмездное пользование. Мы тогда всем домом смеялись, что у вас повелись на эту липовую программу сдачи пушек «в аренду». На такое по городу всего домов тридцать повелось.

Трофим немного нахмурился. Похоже, он сам всё это понимал, но всё же ответил убеждённо:

— Так или иначе, он нас вытащит, вот увидишь.

Молот усмехнулся, злобно скалясь, и откинулся к стенке.

— Здесь кормят вообще⁈ — пьяным голосом заорал один из панков. — Жратва, я требую жратвы!

— Не суетитесь, любезный, — посоветовал ему кибергот, кисло улыбнувшись. — Смердящих неверных тут будут кормить в последнюю очередь.

— Ах ты гнида крашенная! — заорал панк и поднялся на нарах, явно намереваясь побить кибергота, но не ноги выдержали, и пьяница повалился к стене.

— Парни, вас за что? — сказал коренастый коротко стриженый мужик лет сорока в старой кожаной жилетке, сидевший поблизости. Вид у него был подавленный.

— За просто так! — ответил Олег. — Шли по лесу, налетели шавки, повязали, затолкали…

«Разговорчивый парень, не к добру это», — подумалось Константину.

— Так вас тоже из леса забрали? С горки? — удивился стриженный мужик и представился: — Петр.

Трое арестантов протянули руки для рукопожатия и тоже назвались. Петр кивнул в сторону киберготов и панков.

— Я мельком слушал их разговоры, и понял, что их тоже выловили в лесопарке. Правда, что там какие-то странные вещи творятся? С окрестных домов видно, как деревья на горке стали как будто выше.

Трофим кивнул.

— Не как будто. Вместо сосен там откуда-то появились секвойи. Это такие гигантские деревья, которые росли когда-то в другой части света. Ещё неделю назад их не было, а тут… лес словно подменили!

Константин бросил неодобрительный взгляд на Трофима, пытаясь намекнуть, что лучше держать язык за зубами, но тот не заметил.

— Я слышал про такое, — кивнул Петр. — Говорят, подобным объясняют и феномен с выросшими горами. А что шавки?

— Мы встретили двух индуисток, — сказал Олег. — Они сказали нам, что лес окружён шавками, и мы пошли к опушке, но там уже было перекрыто. Конст с теми девками остался, и они ввели его в какой-то странный транс.

Олег посмотрел на Константина, чтобы тот продолжил.

— Я не хочу об этом рассказывать, — нахмурившись, сказал Молот. — Лучше расскажите, Пётр, как ВЫ сюда попали?

Константин намеренно выделил слово «вы». Нарочито-вежливым обращением он непрозрачно намекнул на то, что Пётр «подсажен» к друзьям Корпорацией, чтобы выведать секреты. Тимофей с Олегом намёк поняли и поменялись в лице. Пётр, тоже помрачнев, сказал:

— Да я не из этих, парни. Я что, похож на «наседку»? Я, между прочим, педагог коммуны, и наукой занимаюсь.

Константин был непреклонен.

— Кто Вас знает? Педагог тоже может быть наседкой. В нашем грёбаном социуме недоверие — не порок.

— Хорошо сказал, — кивнул Пётр. — Меня загребли на подходе к парку, на опушке. Они подумали, что я выходил из леса, и что-то знаю про то, что там произошло. Шавки… — Петр опустил взгляд. — Боятся, что начнут расползаться слухи, хотя это всё равно неизбежно. А что стало с индуистками?

— Нас посадили по разным машинам. Понятия не имеем, куда их и что.

Индуистки. Константин снова схватился за голову, пытаясь избавиться от наваждения.

Потому что то, где он побывал вместе с двумя этими девушками, не являлось ни сном, ни реальностью одновременно.

Дверь камеры открылось, и вошли два крепких офицера. Панки на противоположных нарах зашевелились и стали выкрикивать что-то про еду. Воины Корпорации дали ближайшему из них по морде и выкрикнули.

— Пётр Мочалов! На выход!

— Шавки, — прошипел педагог и спустился с нар. — Счастливо вам, парни. И не поминайте лихом, если что.

Дверь закрылась. Константин проводил их взглядом и снова протёр глаза.

— Расскажи, — посоветовал Трофим. — Может, тебе станет легче.

И Константин рассказал ему всё — и про бесконечное поле, и про беседку со слонотавром, и про мир из песка, где он видел юношу, похожего на себя.

— Ты когда-нибудь видел подобное до этого? — спросил Трофим.

— Чем-то похоже на дурацкие сны, но я их никогда не запоминал. И вообще, во сне не бывает всё так… чётко.

— Может, они накурили тебя какой-то своей травой? — предположил Олег.

Константин покачал головой.

— У меня была совершенно ясная голова. Даже яснее, чем здесь. И чувствовал этими… всеми органами чувств — как здесь. Это какая-то другая реальность. Параллельная. Отец рассказывал мне об этом раньше, но я не верил.

— Ты это имел в виду тогда, в лесу? Когда я спросил тебя про то, что никто не знает, как устроен наш мир.

Молот кивнул. Трофим задумчиво поглаживал подбородок.

— Вестник перемен. Он как-то связан с изменениями в лесу?

— Откуда мне знать? — оскалился Константин. — Я его видел в первый раз. Хотя такое чувство, что я знал его уже давно. Как будто он какой-то мой дальний родственник. Но, судя по возрасту, ему лет восемнадцать-двадцать, а вся моя родня померла ещё там, в Первоуральске. Не мог же я в пятнадцать лет сделать?

— Может, он просто фантом из твоего сна?

— Я тебе повторяю — это не был сон! — огрызнулся Молот. — Таких снов не бывает. И компьютерной реальности тоже. Я слышал раньше про подобные миры, но не сильно верил в это.

— Интересно, а все индуисты это умеют? — задумался Олег.

Константин усмехнулся.

— Если бы умели все индуисты, все бы в городе давно про это знали. Я видел индуистов и раньше, они обычные фанатики, и не больше. Эти девки были какие-то особенные…

Договорить ему не дал звук открывшейся двери. Вошли те же два воина Корпорации, что несколько минут назад уволокли на допрос Петра, ткнули пальцем в Константина и скомандовали:

— На выход.

— Удачи, дружище, — Трофим похлопал трэш-металлиста по плечу.

Константин промолчал. На допросы Молоту попадать не приходилось, и он ощутил волнение, когда шёл к дверям.

У дверей он остановился и крикнул через всю комнату:

— Если что, передай от меня привет Дмитрию Хэви с проспекта Шараева. Это я к нему шёл через лес, — и шагнул в дверной проём.

Никакого допроса, меж тем, не оказалось. Когда дверной засов закрылся за спиной трэш-металлиста, его провели пару метров в сторону дверей, а затем в его заломленную за спиной руку вонзилась игла шприца. Он рефлекторно дёрнулся, пытаясь освободиться, но почувствовал, как по вене растекается леденящая прохлада. Сознание потускнело, ноги потяжелели и их стало тяжело передвигать.

Зомби-транквилизатор.

Когда игла вышла из вены, Константин вырвался из захвата и побежал по коридору, но навалившаяся слабость не позволила ему убежать далеко. Боец нагнал его у выхода, прижал к стенке и съездил кулаком по щеке.

— За что это вы, с…и?.. — вяло спросил металлист, сплёвывая кровь.

Солдат вывел Константина из здания на крытую парковку электромобилей, к большому зелёному фургону.

— Видимо, знаешь многовато, — предположил боец.

«Пётр… предатель…» — успел подумать Константин, но скоро ему стало всё равно.

(Путник)

Хаким впихнул Путника внутрь, и стальная дверь с лязгом захлопнулась позади. Комната для допросов оказалась не столь мрачной, как себе представлял это Ник, скорее, она напоминала медицинское помещение — белоснежные стены, яркие лампы наверху.

— Минниахметов, побудьте снаружи, — сказал один из полковников, сидевших сбоку.

Помимо него, в комнате находилось ещё три офицера, и двоих из них Путник уже видел прошлой ночью. У того, что с густыми бровями, который отобрал у Ника тряпячный хобот, в руках был нетбук с каким-то блоком и проводами.

— А вы, юноша, присаживайтесь, — со странной улыбкой проговорил офицер, сидевший напротив, посередине.

Седой и тучный, со множеством нашивок на мундире, ему было по меньшей мере семьдесят лет. Ник сообразил, что за время своего нахождения в городе впервые видит столь пожилого человека, и что наверняка он самый главный из них — не полковник, генерал или того выше. В глазах генерала он заметил лёгкую тревогу. Такое чувство, что он нервничал.

Атмосфера была тревожная. Что могло быть после допроса, Путник не знал.

— Расстегнитесь и протяните руку, юноша, — сказал полковник, сидевший сбоку, затем взял датчики со стола и прицепил их Нику — на грудь, на шею и на руку.

Детектор лжи, вспомнил название Ник. Следом за этим вспомнилось, что при подобных тестах не стоит волноваться. Вместе с последним датчиком полковник уколол чем-то руку, возможно, какой-то разновидностью сыворотки правды, и быстро спрятал шприц. Ну и что, подумалось Путнику — он всё равно невиновен. Все четверо офицеров принялись неприятно сверлить Ника взглядами, и он отвёл глаза в сторону, глядя на стенку. Место укола неприятно чесалось.

— Откуда у вас синяки на лице? — осведомился второй из «вчерашних» полковников, с золотой коронкой. — Это при задержании?

— Нет, — покачал головой Ник. — Это не при задержании.

Седой поглядел на полковника с бровями.

— Что, она опять? Совсем умом тронулась. Ладно… — Генерал повернулся и вкрадчиво спросил. — Юноша, расскажите, собственно, откуда вы?

— Я не знаю, откуда я, — сказал Ник. — У меня нет прошлого.

— И как тебя точно зовут, ты не помнишь?

— Да.

— Дата рождения?

— Не помню, — сказал Ник, но в сознании снова появилось число, начинающееся на девятнадцать, как тогда, при регистрации на въезде во внутренний город. — Мне где-то двадцать лет.

Седой посмотрел на экран нетбука. Соседний полковник, державший аппарат, неопредлённо хмыкнул.

— То есть вы утверждаете, что вы ничего не помните? — спросил сидевший сбоку. — И при этом свободно общаетесь на русском языке!

— Да, я думал об этом. Похоже, что я родился где-то в России, только не в этом городе. А потом потерял память. Выборочно потерял.

— Но ведь России нет! — выкрикнул полковник с коронкой. — Уже сорок лет, как нет, ты бы ещё СССР вспомнил!

Вот те на. Хотя, если календарь на стене у Светланы настоящий, то это вполне может быть.

— Я не знал об этом, — сказал Ник.

— Врёт, — сухо сказал полковник с детектором.

— Точнее, догадывался, — поправился Ник. — Но как-то всерьёз не думал об этом.

Офицеры замолчали.

— Ты хоть знаешь, какой сейчас год? — спросил полковник с золотой коронкой.

Путник снова вспомнил тот календарь.

— Две тысяча пятьдесят третий.

— Пятьдесят четвёртый, — мрачно поправил седой офицер и взглянул в детектор. — Странно, ты действительно считал, что пятьдесят третий?

Ник кивнул. Похоже, тот календарь на стене у Светланы был прошлогодним.

— Ты человек из прошлого? — предположил седовласый.

— Я не знаю, — ответил Путник. Он действительно не знал, из какого времени пришёл, и путался во временах.

— Юноша, — вкрадчиво спросил сидящий сбоку офицер. — Nihongo o hanashimasuka?

«Говорите ли вы по-японски?» — сообразил Ник. Перевод пришёл откуда-то извне, это показалось странным и удивительным.

— Это японский, — обрадовано сказал он. — Так ведь?

— Haimatawa Ie⁈ — вскрикнул полковник.

— Тише, тише, — проговорил седой, успокаивая коллегу, но тот, похоже, обладал резким нравом.

— В смысле? — переспросил Ник, вздрогнув.

Боковой полковник привстал со стула.

— Да или нет⁈ Ты знаешь японский?

— Я где-то слышал это наречие, — кивнул Ник. — Но где именно, я не помню.

— Выкрутился, проходимец, — полковник, злобно прищурившись, сел на место, пробормотав. — Видимо, мало вкололи.

Седовласый офицер поморщился и ответил:

— Дело не в этом, — потом строго посмотрел на Ника и сказал. — Надо отвечать односложно — да или нет.

— Да. Хорошо.

Полковник с бровями спросил.

— Вы родились в Челябинске?

Челябинск… Знакомое название, кажется, был такой город где-то на Урале. Так… главное — не напрягаться и не волноваться при ответе, чтобы детектор не засёк.

— Нет.

— То есть вы родились здесь, в Верх-Исетске?

— Нет. Я не знаю.

Седовласый старик посмотрел на экран нетбука и кивнул.

— В субкультурах состоите?

— Н-нет, — подумав, сказал Ник. — Кажется, нет.

— В метро бывали? — спросил следующий офицер. Похоже, они решили допрашивать задержанного по кругу.

Метро… В голове возникли и тут же исчезли картинки — куча народу на платформе. Мчащиеся поезда.

— Наверное, да. Точно не помню.

Седой удивлённо наклонил голову набок.

— То есть вы подтверждаете свою связь с неодиггерами?

— Нет. Я даже не знаю, кто они такие.

Офицер поморщился. Допрос ему не нравился.

— Профессия имеется? — спросил полковник с коронкой.

— Не знаю. Наверное, была, но я ничего не помню.

— Как вы очутились в Основинском парке? — продолжал тот же полковник.

— В каком парке? — не понял Ник.

— Хорошо, — сказал седой. — Назовите, в таком случае, всё, что вы помните, с самого начального момента.

Ник зажмурил глаза и помотал головой. Вспоминать не хотелось, но выхода не было. Покопавшись в голове, он вспомнил весь тот короткий эпизод жизни, предшествующий погружению его сознания в реальность со слонотаврами.

А он, похоже, действительно вор.

— Сначала я слышал какую-то странную, незнакомую музыку. Потом на короткий миг я видел комнату с людьми, но почти сразу же всё это исчезло, и я очутился в лесу. Помню тёмные густые деревья, через которые я шёл. Вышел на асфальтовую дорожку, впереди было большое здание, всё со стёклами, с какими-то трубами наверху. Да! Я ещё испугался тогда, потому что в первый раз осознал, что не помню, кто я.

— Так, — кивнул генерал. Все четверо снова сверлили взглядом Ника, и он стал глядеть вниз, рассматривая нечёткие отражения на глянцевой поверхности стола.

— Ну, потом, кажется, я обошёл это здание, за ним оказалась улица. Я просидел какое-то время у входа, потом вошёл внутрь… Скажите… это здание — это же торговый центр?

Полковник с коронкой злобно прищурился. Похоже, ему было крайне неприятно, что задержанный задаёт вопросы. Седой, напротив, как-то странно прищурился и сказал:

— Это был торговый центр. Полвека назад — теперь это северо-западный опорный пункт Корпорации. А рядом с ним Основинский парк.

— Корпорации?.. — попытался спросить Ник.

— Вячеслав! — попытался остановить генерала полковник с коронкой.

Вот значит, как зовут этого генерала. Надо запомнить.

— А что толку! Он даже не знает, что такое Корпорация! — неприятно нахмурившись, рявкнул на подчинённого Вячеслав. — Продолжай, юноша. Ты вошёл внутрь, как ты нашёл этот хобот?

— Я плохо помню, — помотал головой Путник. — Кажется, он лежал на полу около магазина с игрушками. Сначала я думал отнести его в магазин, но, почему-то, мне захотелось взять его себе.

Полковник с бровями оживился:

— То есть ты своровал этот предмет?

— Я…

— И что ещё ты своровал?

Придётся признаться.

— Два яблока. Я очень хотел есть, а денег у меня не оказалось.

Седой посмотрел на соседа и язвительно сказал:

— Японский или челябинский шпион стал бы что-либо воровать?

Тот промолчал. Вячеслав снова уставился на Ника и кивнул, показывая, что нужно продолжать.

— Одно яблоко я начал есть прямо там. Охранники заметили кражу и погнались за мной. Я выбежал из супермаркета… из опорного пункта и побежал по улице. Второе яблоко выбросил, первое доел по дороге. Потом добежал до того кирпичного дома. Там мне дали по голове, и я очнулся только когда туда пришли ваши сотрудники.

— Ты знаешь тех, кто удерживал тебя в подвале? Старик и его помощник?

— Нет.

Вячеслав откинулся на спинку стула.

— Ну, и ещё один вопрос. Ты что-то знаешь особенное про секвойи и… аномалии?

— Нет, — Ник удивлённо посмотрел на генерала. — Это деревья такие, кажется?

Только бы не спросили про миры, подумалось Нику. Он точно не знал, как ответить на такой вопрос, потому что до сих пор не до конца понимал, где именно он побывал. Генерал похлопал ладонями по столу и посмотрел на коллег.

— Всё ясно. Амнезия или диссоциативная фуга, синдром две тысяча тринадцатого.

Полковник с зубом возразил, понизив голос до едва слышного шёпота.

— Но камрад, простите, может, это гипноз? Никто не знает, каковыми методами располагают…

— Довольно, — в полный голос ответил генерал, прервав полковника. На лице у него было раздражение. — Никакого челябинского и японского следа тут нет. Парень пришёл в город с востока, с Ирбита, или из Алапаевска. Ему от резкой смены обстановки перебило память. Возможно, кто-то в парке вколол «зомби-препарат» и забрал всю наличность. Если он и связан с тем, что у нас происходит, то косвенно.

— Но как же одежда⁈ — воскликнул полковник. — Как же другие странности? И совпадение по времени…

— Откуда у тебя эта одежда? — спросил Путника генерал.

— Не знаю. Я очнулся уже в ней.

Вячеслав махнул рукой «боковому» полковнику и крикнул.

— Отцепляй датчики. Хаким! Уводи.

Свобода? Неужели он свободен⁈

Его потащили по длинным коридорам здания, затем вытащили наружу, во внутренний двор. Светало, и Ник удивился, какой-то странный у неба цвет — бледно-розовый, со свинцовым оттенком. Хаким набрал код на замке, и створки ворот открылись.

Впереди, за дорогой, оказалась большая свалка, раскинувшаяся на бетонных развалинах каких-то строений. За свалкой виднелись городские дома — серые, многоэтажные, со странными устройствами на крышах.

— Извините, а пропуск мне дадут? — спохватился Ник, когда его вывели наружу.

— Обойдёшься, — злорадно усмехнувшись, сказал Хаким, вручил пальто и, поддав сильного пинка, выбросил Ника на дорогу.

Ник поднялся с пыльного асфальта, потирая ушибленное место. Навстречу Путнику мчалось нечто опасное и тихо стрекочащее, он отскочил в сторону развалов, едва увернувшись от машины.

Машина оказалась сине-зелёным грузовиком, огромным и странно-угловатым. Когда грузовик проехал, Ник понял, что оставил пальто на дороге, и теперь оно было грязным и пыльным от проехавших по нему шин.

На улице было весьма прохладно, и Ник всё же поднял свою одежду, отряхнул от пыли и надел поверх рубашки. Поглядел по сторонам. В сизой туманной дымке вдали раскинулся город, оказавшийся столь негостеприимным для Путника. Десяток небоскрёбов и сотни высотных строений поменьше, три башни, около самой крупной из которых виднелись очертания чего-то огромного и круглого.

Ник оглянулся. Он был на свободе, но мир вокруг казался слишком негостеприимным. Первый периметр Безопасности чёрной стеной возвышался над пыльной безлюдной дорогой. За ним, правее, виднелось ещё более высокое сооружение, которое Артур назвал Башней Корпорации. По верхнему краю стены тянулась светящаяся красным надпись:

«КОРПОРАЦИЯ ЛЮБИТ ВАС».

Корпорация. Ник ещё не знал ещё, что из себя представляет эта организация, но каким-то шестым чувством ощутил всю зловещую правду этой фразы. Действительно, любит, как только может. Ник понял, что надо уходить подальше от их твердыни.

Мусорка и развалины тянулись на добрые полкилометра. Кое-где виднелись целые бетонные стены. Похоже, на этом месте когда-то был целый жилой квартал, непонятно с какой целью теперь разрушенный. Пройдя вдоль дороги, Путник свернул на тропинку, разделявшую помойку на две части. Тропинка вела к ближайшему крупному зданию, от которой в небо били прожекторные лучи, и оно заинтересовало Путника.

Позади послышался лязг открываемых дверей. Ник ускорил шаг, боясь, что его заметят, и вдруг услышал рычание впереди. Из-за бетонных глыб, засыпанных мусором, появились четыре собаки — не сильно крупных, но весьма угрожающе выглядящих.

— А ну пошли! — крикнул Путник, пригибаясь к земле. — Пошли вон, шавки!

Животных это не испугало, громко залаяв, они подходили поближе, постепенно окружая неподвижно стоящего человека. Наконец, самая крупная из собак с рычанием кинулась на Ника, он замахнулся рукавом и отскочил назад. Челюсти зацепили воздух. Ник схватил с тропинки кусок гравия и бросил в одну из собак.

— Пошли прочь! Дайте мне пройти!

— Это кто у нас тут? — послышался чей-то голос за спиной.

Собаки разбежались. Ник оглянулся — позади стояло два молодых парня в сине-зелёной униформе.

— А, это вчерашний, — небрежно сказал один из них, поигрывая какой-то чёрной рукояткой. Путник заглянул ему в лицо и узнал Артура. — Тебя чё, выпустили?

— Да, вам разве Хаким не сказал? — сказал Путник.

Артур пригляделся к бывшему пленнику.

— Ага, погляди — следы от присосок на руках. Странно. Уже допросили, значит?

— Да, я невиновен! — сказал Путник.

— Не виновен… А чего на помойку пошёл? — спросил второй солдат, незнакомый, усмехнувшись. — К панкам записаться решил?

— Я хочу пройти вон к тем зданиям, — Ник махнул рукой. — Не знаю почему… но я хочу туда.

Солдаты переглянулись.

— Проводим, — кивнул Артур, схватил Путника за локоть и повёл вперёд.

Странно. Было непонятно, действительно ли дружелюбны они, или что-то замышляют, но Ник решил не сопротивляться.

— Чем занимается Корпорация? — спросил Ник после пары минут молчания.

Солдаты засмеялись.

— Всем, — сказал Артур. — Добыча полезных ископаемых, производство, сельское хозяйство, строительство, транспорт, продажа… продолжать?

— Нет, понятно. А почему город разделён на Внутренний и Внешний?

— Для безопасности, брат. Во Внутренний город не могут попасть лица без паспорта. И поражённые в правах на проживание.

Помойка кончилась. Впереди, перед высотным зданием, оказался бетонный забор — правда, всего в пару метров — не такой высокий, как Периметр.

— Мне, кстати, так и не дали ту карточку, которая паспорт, — сказал Ник и осёкся, сообразив, что ляпнул лишнее.

Артур остановился, продолжая держать Ника за локоть.

— Паспорта, говоришь, нет? Угу.

В следующий момент солдат ударил Ника ребром ладони по шее. Путник осел, зажмурившись от боли, и попытался отползти в сторону ограды.

— Дай-ка мне шокер, — сказал второй из солдат и сбил Ника с ног. — Максимальная?

Мир развалился на части. Дурацкий мир.