Корыстный интерес (СИ)

Сердцем Земли, сердцем Небес…

Когда-то давно отец сказал мне: «Не доверяй никому и ничему в этом мире, ибо даже собственная тень предаст тебя, как только исчезнет последний луч света». И почему я не послушал интуицию в самом начале, когда Лучезар запретил распространяться на тему моего путешествия и поиска трофея?! Ведь я думал об этом, знал, что на самом деле ректор — подлый и коварный тип, но почему-то понадеялся, что меня это не коснётся… Да, все так всегда и думают: «Меня это точно не коснётся!» и получают по полной программе.

Вот и Манька постоянно намекала на «неслучайное» попаданство, на установленную кем-то программу… Какой же я глупец!

А в это время Лучезар, сохраняя свой нефилимский рост, обошёл длинный стол и уселся на почётное место — на красивейший трон, что гигантской стеклянной глыбой возвышался у края стола.

Богдан засуетился, заёрзал в своём скромном кресле по другую сторону стола, не решаясь начать доклад об успехах, а ему явно не терпелось это сделать.

Лучезар спокойно рассматривал напуганные лица собравшихся людей. Очевидно, ему нравилось то, что он наблюдал. Отпив воды из огромного бокала размером, наверное, с ведро, он неспешно встряхнул расшитую золотыми нитями салфетку и, едва коснувшись губ, небрежно бросил её возле своих тарелок.

— Богдан, — обратился он к побелевшему правителю, — ты разочаровываешь меня. Выпускаешь подлодки, не снабдив их противоударными поглотителями. При последнем обстреле сбежавших рабов приборы одной из твоих субмарин вышли из строя, и из-за полученной отдачи показали то, что жителям антарктической базы знать не положено.

— Милостивый Хранитель, — губы Богдана задрожали, и он залепетал в ответ: — я всё уже уладил. Команда субмарины считается погибшей из-за неожиданной поломки.

— Ты пожертвовал атомной подводной лодкой? — тихо уточнил Лучезар, но в его голосе чувствовалась нарастающая ярость.

— Нет-нет, как можно! — затрясся Богдан. — Как только экипаж судна перестал подавать сигналы SOS, мы сразу же подняли подлодку. Там же ядерные боеголовки, там же…

— Хорошо, а то не хотелось бы обеднять охранную систему планеты. Надеюсь, сбитых беглецов схватили?

— То, что осталось от них, — рьяно закивал Богдан. — Нам удалось собрать остатки до подлёта Высших.

— Прекрасно, не хотелось бы получить нагоняй за то, что мои подчинённые плохо справляются со своими обязанностями.

— Мы никогда не подведём вас! — пылко, с маниакально горящими глазами запротестовал Богдан.

— Это в ваших же интересах. Я надеюсь, ты помнишь, за какую именно провинность я сместил с поста предыдущего правителя базы — Рейнхарда. А ведь он был куда более опытен, расторопен, нежели ты.

— Д-да-да, конечно, помню, — пролепетал белыми губами Богдан.

— Мне бы не хотелось смещать тебя… — Лучезар желал продолжить допрос своих подданных, но я не выдержал.

— Послушай, ты долго собираешься игнорировать меня?! — Поднявшись с кресла, я направился к нему, ощущая, как огонь приливными волнами катается по моим венам. — Ты ничего не хочешь объяснить?

— Я не обязан, — откинулся на спинку трона Лучезар. — А вот ты — да. В общем, я доволен, как ты справился с поручением. Теперь, мой мальчик, ты сделаешь ещё одну вещь.

Облокотившись о край стола, я заглянул в глаза Лучезару.

— Я ничего больше не сделаю, пока меня не вернут обратно.

Минуту Лучезар изучал моё лицо, а потом, запрокинув голову, захохотал.

— Риши, ты же не хочешь сказать, что влюбился в полукровку? — угорал он со смеху. — Ты же из-за неё так рвёшься туда.

— Не твоё дело!

— Ошибаешься. Ведь она — моя! В твою задачу входило… — И Лучезар расплылся в ядовитой улыбке: — Всего лишь влюбить в себя девчонку. Влюбить настолько, чтобы она кое-что отдала мне, если я попрошу. А я попрошу…

— У неё ничего нет. Не трогай её! — рычал я, чувствуя, как что-то внутри меня срывает все возможные тормоза.

— О… — сверкнул глазами Лучезар и, склонив голову набок, обратился к Рецию: — Спроси у близнеца, имеется ли что-то у девчонки, что так необходимо нам?

Я недоумённо повернулся к своему близнецу. Тот сидел, сжав кулаки. На его скулах ходили желваки, и он гневно прожигал взглядом посуду, что стояла перед ним.

— Реций?.. — тихо окликнул его я.

Он поднял на меня глаза. Я даже отшатнулся, сколько в них было муки.

— Я жду, — поторопил его Лучезар.

— У неё… — сглотнул Реций, теряя голос, — у неё кристалл. Тот самый, с верхушки главной пирамиды измерения Юса.

— У неё ничего нет, это какая-то ошибка… у неё ничего нет, — в ужасе шептал я, мотая головой и всячески пытаясь распрощаться с пагубной мыслью. Но не получалось.

Реций смотрел на меня с горьким сожалением, сокрушаясь от своей подлости и беспомощности. Такой взгляд не может обмануть. И я чувствовал, как он когда-то сделал непростой выбор: между Акадой и своими племянниками. Теперь всё стало таким очевидным.

— Мы сомневались, что кристалл у неё, а проверить это можно было только одним способом, — вернул меня к реальности Лучезар. — Да ты присаживайся! Что ты вьёшься передо мной, точно коршун? Сядь, Риши, побереги силы.

Не то чтобы подчинившись, но я упал в кресло. Мысль судорожно заработала, заметалась перепуганной птицей по запретным коридорам мозга, то и дело наталкиваясь на преграды, на запертые двери, таинственные кладовые, разбиваясь о зеркальные стены. Проходя замысловатые лабиринты и застревая на элементарных уровнях, мысль в итоге всё равно попадала в вязкий капкан. Мне не удавалось главное: я не мог просчитать все ходы. Казалось, только я нащупывал верное направление, как кто-то… или что-то… обрубал нужный путь, разворачивал меня как зашедшего на табуированную территорию.

— Оставьте нас, — приказал Лучезар, — уходите все. Кроме Реция.

— Могу ли я тоже остаться и послужить общему делу? — вежливо поклонился Арь. — Хоть я и стар, но…

Лучезар снисходительно махнул рукой:

— Останься, Арь, мне известны все твои подвиги и заслуги. Ты — настоящий Солнечный дайтья, и твоя помощь пригодится нашему Риши. Вы отлично сработались. Кстати, Риши, я общался с твоим отцом. Он доволен, что его сын с честью выполнил возложенную на него миссию.

— Я ещё ничего не сделал, — потерянно произнес я, глядя перед собой, — я не заставил Акаду отдать кристалл, который вам так нужен.

— Вот именно, — воздел палец к высоченному потолку зала Лучезар. — Поэтому я поговорил с твоим отцом заранее. И мы с ним пришли к выводу, что… хватит тебе мучиться в Академии. Пора заняться взрослыми делами.

— Какими?

— Время, отпущенное Акаде на передачу мне кристалла, — неделя. Мы не можем попасть в измерение Юса. Нам дано слышать их, порой видеть — у нас там маяки, — но пройти туда нам никак не удаётся. Без кристалла не получается, а Юс крайне ограничен в средствах. Не удалось Юсу построить достаточно мощный коллайдер, ему едва хватало энергии на собственные нужды, на поддержание стеклянного голубого купола, отделяющего небесную водную оболочку. Единственный, кто смог пройти сквозь барьер, — ты. И всё это из-за вашей с Акадой совместимости. Ты, как ключик к замку, подходишь к ней, понимаешь? И ты откроешь мне этот заветный ларец.

— Ларец… — хмуро повторил я.

— Да! Ты смог не только войти в измерение Юса, но и выйти из него, да ещё в компании! Это невероятно! Хоть ты и поплатился за это перекрытием энергетических потоков. Важно было перенаправить всю твою энергию на открытие портала. Я всего лишь указал координаты, кошка запустила процесс синхронизации, но всё остальное ты сделал сам, будучи в бессознательном состоянии, когда Акада… кхм… лечила тебя в своей избушке. Она коснулась тебя там, — красноречиво дёрнул бровями Лучезар, — антенна заработала, ты встрепенулся, и всё пошло как по маслу. Не переживай, я верну тебе все способности.

— Так это ты сделал, ты меня заблокировал?!

— А ты думал, что петухи? — рассмеялся Лучезар. — Конечно же я! Кому ещё доступны твои квантовые копии?

— Что?..

— Послушай, речь сейчас не об этом. Главное, что тебе удалось пройти барьер. Когда-то давно твой отец рассказал мне о пророчестве.

— О каком ещё пророчестве? — похолодел я.

— Всё, что случается… — растянул в улыбке идеальные губы Лучезар, и я почему-то невольно вспомнил млеющих тупых студенток нашей Академии, — всё это предопределено. Надо просто уметь считывать знаки, производить точный расчёт. И твой отец подошёл к вопросу твоего появления на свет весьма ответственно.

— Ответственно… — глупо повторил я, теперь впервые понимая отцовские недомолвки и присказки.

— Риши, понимаешь, фишка заключается в том, что кристалл проявляет себя исключительно вблизи той пирамиды, с которой когда-то был снят. Кремниевые породы — остаточная форма жизни этой «планеты», а места, где мы строили генераторные узлы, пирамиды-ловушки — это места «произрастания» древних антенн, места, где до сих пор стоит столбом электромагнитный луч. Поэтому мне требовалось отправить Акаду в измерение Юса. И тебя вместе с ней. Не стоит впадать в истерику и думать: «О, я — избранный! От меня ждут великих свершений…» Нет-нет, никакой ты не избранный. Просто ты ключ к замку. Ты пришёл — замок открылся — дверь распахнулась. Всё элементарно.

— Сколько лет Акаде? — нахмурился я.

— Лет?! — хохотнул Лучезар. — Это вообще такое примитивное понятие… Чтобы не перенапрягать твой мозг, скажу просто: в данный момент она твоя ровесница.

— Но… как же тогда древний кристалл? Кто-то ведь снял его в незапамятные времена с верхушки пирамиды.

— Ах, мой недогадливый друг! Отпрыски чудищ, которые по сути и представляют собой спутанный клубок этой «мозгопланеты», они тоже не дремлют: драконы до сих пор оказывают нам сопротивление. Постоянно перепрятывают свои — как они считают — сокровища. Это весёлая игра в прятки-догонялки! — рассмеялся Лучезар. — Они прячут — мы находим, когда они вычисляют, где мы прячем, — нападают. Если атака удаётся, то воруют главное сокровище, а затем вычисляют того, в кого его проще перепрятать, — в самого незаметного… И, как правило, это смертные существа. Только люди очень быстро сгорают. А вот сами драконы перестали носить кристаллы в себе. Слишком сильно их взаимодействие, из-за него мы быстро вычисляем их и истребляем ненавистное племя. Собственно, все наши нефилимские отряды ликвидаторов созданы ради поиска основных врагов, остальные функции — второстепенны. Мы с твоим отцом знали, кем ты станешь, ещё до твоего рождения. И поэтому я поспешил «переписать» Акаду на себя. Создать, так сказать, сосуд с нужным полукровским потенциалом и оставить Акаду в мире людей, словно случайно незамеченную нефилимским сообществом. По моим расчётам, именно в такую душу наши враги непременно возжелали бы вложить магический кристалл. Одного я не учёл: враги не только спрятали в ней искомый артефакт, но ещё и защитили его, создали на его основе хитроумный замок.

Я уже устал считать, сколько раз за последние несколько минут у меня простреливало сердце.

— Она… она твоя дочь?! — завопил я. — И ты так бездушно…

— Да, биологически она моя дочь, хоть я и находился в момент зачатия под личиной её «папы» Матвея… — презрительно скривился Лучезар. — Она всё равно на него похожа, а вот глаза — мои получились. Так что Акада — это реальный живой продукт, полученный от скрещивания Неба и Земли. Позднее я подослал к «дочке» соглядатаев, с помощью которых сумел отследить момент, когда к Акаде попал кристалл, тот самый момент, когда она стала… — И Лучезар весь аж засиял. — Настоящим сказочным Каем с заледеневшим сердцем! Кристалл обязывает своего носителя к осторожности, к излишней холодности, к сдерживанию чувств. А кошка, к слову, когда-то приходилась Акаде биологической матерью, но после реинкарнации…

— Кошка тебя до сих пор ненавидит, — позлорадствовал я. — И пёс Мотя, кстати, тоже.

— Да пускай! Родители Акады всё равно ничего особенного не помнят. Максимум — моё имя и свою бессознательную, необъяснимую ненависть ко мне. Ну, возможно, ещё момент их убийства. Зато я запросто считываю с них всю полученную за день информацию. Через животных это гораздо удобнее делать. Но в дальнейшем у нас возникла проблема: Акада испугалась соединиться с тобой, верно? Почувствовала, стерва, слежку! Интуитивно поняла, что ты желаешь что-то отобрать у неё и это «что-то» — не только её девственность, а нечто более значимое, драгоценное. О, не красней! — махнул Лучезар. — Ты всё правильно делал в постели с ней. И то, что ты ждал полнолуния, тоже правильно. В любом случае мне нужен этот артефакт.

— Почему именно этот кристалл? Замени его другим.

— Не получится. Если вкратце, то кристалл — это «душа» прежнего носителя, того самого, срезанного великого древа, которое произрастало на месте построенной позднее пирамиды. Я удовлетворил твоё любопытство? Теперь к делу. Ты возвращаешься к Юсу, он разыгрывает задержание, но снисходительно даёт вам с Акадой возможность провести вместе последнюю ночь перед твоей казнью — в полнолуние. Могу поклясться, что девчонка уже сейчас жалеет, что не отдалась тебе ещё в прошлое полнолуние! Разлука сыграет нам только на руку, придаст драматизма её любви.

— Бесстыжий урод… — скрежетал зубами Реций. Но Лучезар не обращал внимания на оскорбления, продолжая излагать план дальнейших действий:

— В ночь страстного полнолуния ты озвучиваешь Акаде выкуп, который требует Юс, объясняешь девушке, как проявить и вытащить из сердцевины кристалл. После чего забираешь артефакт, выставляешь в главной пирамиде Юса настройки в соответствии со своими собственными показателям при последнем перемещении, и — опа! — мы получаем открытый портал… Всё очень просто.

— А что будет с Акадой после того, как я извлеку из неё кристалл?

Лучезар равнодушно пожал плечами:

— Смертные обычно гибнут, а вот полукровка имеет шанс выжить, но это не точно. Так что, прежде чем забирать кристалл, успей насладиться близостью. Она же приглянулась тебе, верно?

— И что вы там собираетесь делать, в нашем измерении? — выдавил из себя Реций, пока я пребывал в шоковом состоянии.

— Там минералы. Очень редкие, настоящие, живые формы. Это не те выращенные в искусственной среде блестяшки, которые люди здесь принимают за драгоценности. Там, в измерении Юса, сохранилось настоящее богатство. Мы не успели собрать все плоды, как появились вездесущие драконы и помешали нам: стащили, гады, кристалл и заблокировали главные Врата. Высшие были вне себя от ярости.

— Это мой мир… Мир, который вы ещё не успели уничтожить! — взорвался Реций. — Кажется, уже всю планету окунули в разврат и насилие, выкачали энергию даже из детей, а вам всего мало! Дело-то не только в камушках, не только в топливе, не так ли? Вы застряли здесь, на этой ненавистной вам планете, в этой системе!!! Вы ищете выход отсюда!

— На твоём месте я бы сидел и помалкивал, — недобро глянул в его сторону Лучезар. — У тебя всё ещё остались те, кого ты любишь? Не рискуй ими.

— Аморальные твари…

— Мораль относительна и всегда зависит от того, кто её пропагандирует. У кошки — одна мораль, у мышки — другая. Что поделать, мы тоже выполняем волю Высших. Нам приказывают — мы исполняем. Это пирамида власти, чёткая иерархия. Порядок должен быть во всём, даже в хаосе. Это только если вблизи смотреть, то кажется, будто хаос не подчиняется никаким законам, а если с расстояния, то очень даже…

— Нет никакой иерархии в природе! Вы всё придумали! Вы со своими Высшими — это единственное лишнее звено, вклинившееся в программу жизни. Извращённое звено, неживое, инородное, смертельно заразное… Именно поэтому вы так ненавидите людей! Вас вечно всё не устраивает в людях: то рост, то время жизни, то когнитивные способности, то иммунитет. Вы намеренно уродуете нас, постоянно изменяете, экспериментируете. Но если думаете, что вас заберут с собой ваши Хозяева, то ошибаетесь. Вы как были их слугами, так и останетесь ими. Они уйдут и бросят вас здесь, на этой разорённой, выпотрошенной планете, словно отработанный шлак!

— Довольно! — поднялся Лучезар и воззрился пылающими глазами на Реция с высоты своего роста. — Люди — это ещё одна искусственно выведенная раса рабов, очередная форма жизни. И если нам требуется улучшить свой продукт, то мы делаем это по собственному усмотрению, исходя из собственных нужд, и уж точно не станем спрашивать разрешения у букашек-малявок, пригодных лишь для выработки энергии, для продвижения этой энергии по нужным нам программируемым траекториям! Люди и иные существа, живущие во всех измерениях планеты Земля, — всего лишь нанороботы, выполняющие строго обозначенные задачи.

Лучезар подошёл к огромному окну и, отодвинув жалюзи, открыл вид на белоснежную пустыню с горбатым горизонтом. Там, посреди снежного пейзажа, виднелась срезанная высоченная гора — реальный столб мира, держащий купол небес.

— Арь, — не поворачиваясь к нам, ехидно изрёк Лучезар и, заложив руки за спину, принялся раскачиваться с мысков на пятку, — не хочешь поведать этим двум соплякам о своей самой главной битве на этой планете? Планета… план… плановость… планетарный… планирование… материнская плата-схема… планум-равнина… лан-поле… плен… горный лён — тонковолокнистый «волшебный» минерал, а стебель льна в разрезе — идентичен волокнам человеческих мышц, а также древних исполинских деревьев — шестиугольник, гексаграмма, звезда Давида, Анахата… Видишь ли, всё интересное и важное — под самым носом находится, да люди слепы, точно у них на глазах повязка смертника. Помнишь ли ты, Арь, что представляет собой планета в действительности? Помнишь ли ты, как, пережив последнюю ядерную зиму, она воскресла из мёртвых? Как она заново создавалась, как Высшие заставили Землю работать на наши нужды?

— Как такое забыть? — побледнел старик и незаметно передал мне мелкий экран, который он отобрал у Толика. Это был навигатор. Ткнув в точку на экране, Арь поднялся, прокашлялся и… увеличился втрое. — Мы уничтожали «чудовищ», жарили их Дом, накрывая ковровой бомбардировкой, при которой элементы входили в реакции и воспламеняли атмосферу и не только. Так мы уничтожали запись прошлых цивилизаций — неугодные пятна истории. Мы срезали гигантские столбы этого мегапроцессора… Кошмарные условия приводили к предсказуемым последствиям, и мгновенно, в считанные минуты, почти сто процентов всей флоры и фауны превратилось в камень, песок, стекло, воду или лёд, а кровеносные сосуды — в венозный рисунок планеты, в русла рек… Люди до сих пор считают, что горы — это всего лишь бездушные камни, а древние исполинские деревья по сто и выше километров в высоту — миф, от которого остались всего лишь каменный уголь да самородки. Мы же верили, что действуем во благо нашей цивилизации, во благо всех тех, кто поддержал наш курс во время последней великой космической битвы. Но мы сами не заметили, как превратились в рабов Серых… Как же так случилось, что мы заразились — мы, Пресветлые Солнечные Боги «землян», некогда призванные защищать, а не грабить и уничтожать? И кто больше боится: смертник с повязкой на глазах или палач, не желающий смотреть в глаза своей жертве?

Лучезар медленно повернулся. Теперь он настороженно всматривался в старика, неспешно идущего к нему навстречу и продолжавшего говорить… так спокойно, так уверенно… одновременно закрывая нас с Рецием спиной. Плечи старика распрямились, походка стала пружинистой, молодой, а спина — гибкой, стройной и юной.

— О, Лучезар, — покачал головой Арь, чьи седые волосы мгновенно вернули свой истинный цвет, — ты себе и не представляешь, каково это было подчиняться приказам. Каково это было смотреть в глаза тем, кто стоял насмерть; кто собою, своими телами, закрывал растерзанную, вывернутую наизнанку Мать и превращался в камень, лишь бы замкнуть цепь и стянуть сквозные раны, дать шанс. Ведь жизнь Земли — это возможность выжить для всего остального космоса. Что же мы наделали, Лучезар?! Когда перестали слышать Истину?

— Всего этого уже не вернуть, Арь, — холодно отозвался Лучезар. — Не я решал, не я создавал глобальную систему преобразования. Меня прислали сюда следить и судить уже спустя многие миллионы лет после внедрения новой системы…

— Каково это было слышать, — игнорировал его Арь, продолжая свою наступательную речь, — весь этот ужас ревущих облаков, огненных Небес, падающих на леденеющую Землю. И каждый день помнить, как ты сам, собственными руками уничтожал Жизнь. Каково тебе, Лучезар, каждый день наблюдать, как создаются новые платы на основе кремниевой формы жизни, как стирается информация в попытке обмануть Вселенную, как убивается последняя живая искра в мозге единственного и Единого для всех нас Космочеловека? За всё моё бесконечно долгое существование я не нашёл для себя оправдания, я не простил самого себя. Так что, Лучезар, засунь себе все мои награды знаешь куда! Радости они мне не принесли. Лишь муки совести, что жалят и жрут меня хлёстче всякой адовой бездны. Риши, Реций, — в последний раз обратился к нам Арь, — бегите! Возвращайтесь в измерение Юса и никогда, слышите, никогда не открывайте портал снова ради этих уродов. Даже если они станут обещать помощь или союз, или начнут шантажировать родными, любимыми. Всё это они проделывали не раз и не на одной планете. Закройте портал, убейте Юса и берегите кристалл как зеницу ока!

Тут старик назвал своё имя. По-особенному, вырвав его из самых глубин души, издав при этом настолько тяжёлый, придавливающий к земле звук, от которого взорвались стёкла в помещении, по стенам расползлись глубокие трещины, а из наших ушей брызнула кровь. Вибрационная волна, едва не убив нас с Рецием, пошла в сторону Лучезара, успевшего закрыться магическим щитом, в то время как Солнечный дайтья ещё больше увеличился в росте. На его плече замерцал колчан со стрелами, и уже в следующее мгновение он натягивал тетиву гигантского огненного лука, вкладывая туда сразу три стрелы.

Понимая, что Арь задействовал все свои резервные силы и жертвует собой, желая дать нам возможность уйти, мы с Рецием бросились исполнять последнюю волю старика. Сколько у нас оставалось времени — мы не представляли. Предугадать Лучезара было довольно-таки сложно. Но нам хватило и того зрелища, кое мы наблюдали перед тем, как покинули зал.

Лучезар поднял два пальца правой руки, и вокруг них завращался огненный диск. Шансов выжить у старика не было: образ Лучезара вскоре скрылся за восьмиспицевым расширяющимся пламенным колесом.

— Я, — прогрохотал Лучезар, — Государь Красного Солнца, собираюсь судить тебя, Арь!

— Я, — не менее грозно ответил ему Арь, вновь вынимая огненные стрелы из колчана, — шлю тебя куда подальше! К истинному Уду ты никакого отношения не имеешь…