Логовище дракоптицы (сборник, том 2)

ВСЕГДА

— Я надеюсь, у вас сегодня хорошее настроение, мистер Джордж Маркс, — сказал диктор из телевизора. — Ведь сегодня ваш день удачи!

Джордж Маркс удивленно оторвался от размышлений, услышав свое имя. С тех пор, как умерла его мать, он постоянно пялился в телевизор, тупо глядел на движущиеся изображения, а мысли покачивались на волнах большого залива одиночества, внезапно открывшегося перед ним: унылая перспектива тянуть лямку еще сорок-пятьдесят лет совершенно одному, без матери.

— Да, мистер Маркс, — продолжал диктор, глядя в камеру кристально-чистыми глазами, словно из всего мира он говорил только для Джорджа, — победителем Великой Лотереи оказался не кто иной, как именно вы!

У Маркса сперло дыхание. Ежегодно он покупал лотерейный билет, потому что их покупали все. В 83-м он выиграл десятитысячный приз, и они с матерью целую неделю провели в отпуске на Сиделле. В 89-м ему снова повезло — на сей раз он оторвал двенадцать тысяч — и они совершили турне по Солнечной системе. Но все остальные годы он регулярно платил за билет три кредита и регулярно вытягивал пустышку.

— Главным Призом этого года является... вы лучше сядьте, мистер Маркс, а то свалитесь с катушек... является... вы уже сидите?.. маленькая необитаемая чудесная планетка земного типа в системе Проциона! Вы слышите, мистер Маркс? Вся эта планета — ваша собственность!

Вся планета — моя собственность! Если бы только мать могла... — начал было Джордж, но тут же оборвал эти мысли. Я должен научиться не думать о ней. И он попытался сосредоточиться на словах диктора.

— А теперь, дамы и джентльмены, послушайте немного о нашем счастливом победителе. Джордж Маркс, тридцать шесть лет, в браке не состоит, живет с матерью в Северных Аппалачах. Работает клерком в Генеральном Потребительском Банке Северных Аппалачей, ранее уже побеждал в Лотереях в 2183-м и 2189-м годах, так что удача — его старая знакомая! Мистер Маркс, если завтра вы зайдете в ближайшее отделение Лотереи, то для вас будут готовы все документы для посещения вами вашей личной планеты. А теперь о втором победителе. Держитесь, леди и джентльмены, потому что второй приз в лотерее отхватил счастливчик...

Джордж выключил телевизор и откинулся на спинку кресла, глядя на качающийся маятник антикварных швейцарских часов, висевших на стене. Они показывали 8:03. Джордж машинально перевел старомодную систему на современную и узнал, что сейчас 20:03 по Стандартному Времени Аппалачей.

Король Джордж. Приятно звучит. Маленькая необитаемая планета в системе Проциона, а? Скорее всего, невероятно изобильная планета. Впервые со смерти матери Джордж почувствовал себя сильным и независимым. Он решил стать фермером. А что? Переедет на свою новую планету (в отличие от большинства обладателей Главного Приза, который немедленно продали бы свой выигрыш) и будет жить там, спокойно и одиноко. Разумеется, подумал Джордж, лучше жить в одиночестве как король, чем в одиночестве как банковский служащий!

Он станет пионером, построит дом, будет пахать землю, купаться, ловить рыбу и вообще жить так, как хочет. Внезапно в его жизни появилось какое-то новое значение.

Разумеется, тогда он больше не сможет посещать могилу матери. Но она поняла бы, подумал Джордж, кратко рассмотрев идею взять с собой ее прах и перезахоронить на новой планете, но тут же отвергнув эту идею как непрактичную и даже нелепую.

Зазвонил телефон. Конечно, это кто-то из банка, а может, одна из старых подружек матери спешит с поздравлениями. Ну и пусть себе звонит, подумал Джордж. Не нужны мне никакие поздравления.

И он начал составлять список вещей, которые возьмет с собой. Личные вещи, книги и все то, что требуется, чтобы начать новую жизнь на новой планете. Кстати, планете нужно дать имя, подумал Джордж. Процион VI звучит холодно и чуждо. Назвать ее именем матери? Нет, Джордж даже помотал головой. Планета по имени Фрида — дикость какая!

Список вещей все рос и рос, пока старинные часы не пробили 11:00, что Джордж тут же мысленно перевел, как 23:00, время ложиться спать. Спал он беспокойно, даже во сне труба звала его вперед.

Некоторые проблемы возникли при транспортировке всего того, что Джордж хотел взять с собой, но служащие Лотереи были настолько любезны, что согласились оплатить дополнительные издержки. Джордж в последний раз съездил на могилу матери, где разыгралась неприятная сцена, когда какие-то фотокорреспонденты захотели сделать снимки его «последнего прости», а от могилы Джордж направился прямо в космопорт.

Никто не махал рукой ему на прощание.

Замечательный, чистый и свежий был воздух на Проционе VI (Джордж так и не подобрал планете название). Это и в самом деле была планета земного типа, меньше Земли, но с большей плотностью, так что сила тяжести на ней была примерно один «же», соотношение кислорода к азоту было прекрасным, земля плодородной, а уж растительность выше всяких похвал. Эта планета была бы прекрасным местом для колонизации, если бы до нее первой не добралась Великая Лотерея. И потому что Лотерея была самой мощной силой на Земле — ежегодно, а то и два раза в год свыше миллиарда человек покупали ее билеты — она выбрала эту планету в качестве Главного Приза, и теперь счастливчик мог делать с ней все, что захочет.

Экипаж корабля помог Джорджу за несколько часов установить стандартный сборный дом (идею построить дом самому Джордж давно уже отмел), а затем корабль улетел, предварительно проверив, работает ли рация Джорджа — на Проционе II существовала колония, и рацию ему дали на тот случай, если уж Джорджу станет очень одиноко. Но он заверил космонавтов, что совершенно не жаждет никакой компании — он твердил это с самого начала полета к неудовольствию экипажа корабля — и корабль улетел, оставив Джорджа сидеть с некоторым облегчением на куче чемоданов, коробок и ящиков у порога нового дома на его собственной планете.

Дом был поставлен на естественной поляне у небольшой, но быстрой реки, в сотне метров от густых, богатых разнообразной растительностью джунглей. Служащие Лотереи заверили его, что планета населена лишь немногими видами мелких животных и рыб. Так что Джордж планировал жить за счет охоты и сельского хозяйства, как только закончатся привезенные с собой запасы синтетического продовольствия.

В одном из ящиков Джордж нашел раскладную кровать. Джордж занес ее в дом и установил в одном углу спальни. Выйдя же снова наружу, он был поражен, когда окружающую тишину внезапно нарушил приятный, музыкальный голос.

— Джордж!.. Иди сюда, Джордж, — промурлыкал этот голос.

Джордж медленно, не веря своим ушам, повернулся и увидел распростершееся на мягкой траве метрах в двадцати от дома нечто похожее на прекрасное женское тело. И эта женщина звала его по имени.

Галлюцинация, подумал Джордж, направляясь к ней и нервно кусая губы. Женщина была белокурой, молодой, прекрасно сложенной и почти походила на мисс Роббинс из банка, только волосы у нее были светлее, грудь выше, а зубы белые и ровные, в отличие от мисс Роббинс.

— Я так рада, что ты здесь, Джордж, — сказала женщина, чувственно извиваясь. — Я так долго ждала тебя.

Джордж смотрел на нее во все глаза. Она манила его руками, он был уже так близко, что чувствовал нежный аромат ее духов, видел цвет ее прекрасных глаз.

Один глаз был голубым, а другой карим.

Но в ту же секунду, как Джордж заметил несоответствие, карий глаз немедленно стал голубым.

Затем Джордж заметил, что женщина не дышала, но тут же грудь ее принялась подниматься и опадать.

Дул довольно сильный ветерок, но волосы ее оставались неподвижными, словно были сделаны из медной проволоки. Однако как только Джордж обратил на это внимание, волосы заколыхались на ветру.

— Иди же сюда, Джордж, — сказала она, и этому зову было трудно сопротивляться.

Но все же Джордж сделал несколько шагов назад. Он уже слышал легенды о космических сиренах. Странные неземные чудовища используют телепатию, чтобы заставлять землян самих шагать навстречу гибели. Ни одна из этих легенд никогда не была документально подтверждена, это были всего лишь рассказы старых, седых космических волков. И Джордж почувствовал вспышку гнева. Ну почему это должно было случиться с ним на его собственной планете, на планете, которая, как ему сказали, была необитаема, планете, которая должна была стать его королевством, его частным мирком!

— Джордж? — женщина привстала и подалась вперед, чуть ли не корчась от нетерпения.

— Ты — монстр! — сказал ей Джордж.

И тут же в его голове возник яркий образ какой-то серой рептилии, медленно вылезающей из земли, с кучей щупалец, как у кальмара, большими глазами навыкате и сырым могильным запахом невероятно древнего существа.

Девушка внезапно исчезла, растаяла, а ее место занял монстр, которого Джордж только что вообразил. Реакция Джорджа была мгновенной и инстинктивной.

— Мама! — завопил он, зажмуриваясь и закрывая руками лицо. — Мамочка!

Когда он открыл глаза, перед ним стояла, нежно улыбаясь, знакомая фигура в старом лавандовом платье, какое мать носила незадолго до своей смерти. Волосы ее были, как обычно, слегка растрепаны, но, в целом, сходство с матерью было почти полным. Джордж уставился на нее, чувствуя в груди смесь гнева и ужаса, затем не выдержал и рванулся в дом.

— Джордж, дорогой! Почему ты убегаешь от меня? — донеслось ему вслед.

Джордж влетел в дом через открытую дверную раму — он еще не установил дверь — и принялся вскрывать ящик, в который был упакован бластер системы Уэбли. Схватив его и установив рычажок на мощность смертельного выстрела, он повернулся к двери. Фигура матери уже стояла там.

— Разреши мне войти Джордж, — сказала она, — и я помогу тебе.

И она опять улыбнулась. Это ее голос, подумал Джордж. Точно, ее голос. Он весь дрожал при виде ожившей матери.

— Убирайся, или я буду стрелять! — крикнул он. — Назад, или я уничтожу тебя.

Он поднял бластер и положил палец на спусковой крючок. На мгновение он подумал о том, что она действительно могла быть его матерью, ведь она же сказала ему на смертном ложе: «Я всегда буду с тобой, Джордж, любимый. Всегда. И куда бы ты ни пошел, твоя старая мать защитит тебя». Но тут же Джордж вспомнил девушку с разноцветными глазами и монстра, и эти воспоминания помогли ему вернуться к реальности.

— Прими свой настоящий облик, иначе я убью тебя, — прохрипел он, чуть сильнее нажимая спусковой крючок, сильнее, еще сильнее, и думая о том, что будет, когда из бластера вылетит огненный луч и разорвет старое лавандовое платье и кружево морщин на ее горле, а затем он подумал о том, сможет ли вообще выстрелить, даже зная, что это не его мать, а всего лишь богохульная копия, взятая из его воспоминаний.

Джорджа пробил пот. Он уже начал потихоньку разгибать палец, лежащий на спусковом крючке, когда фигура его матери внезапно заструилась и изменилась.

— Ладно, ты победил, — сказала крошечная, тощая и эластичная фигурка, напоминающая гнома.

В принципе, она была гуманоидной, с толстыми, длинными и сильными на вид руками, но увенчанными тощими пальцами.

— Вряд ли ты стал бы стрелять в изображение своей матери, но я избавлю тебя от этого выбора. Вот моя настоящая форма. Теперь я могу войти?

— Нет, — рявкнул Джордж. — Оставайся, где стоишь, и скажи, чего тебе надо. И вообще, откуда мне знать, что это твой истинный облик?

— Думаю, тебе придется просто поверить мне на слово. Подумай сам: я достал три другие формы прямо из твоей памяти, понял? О чем первом ты подумал, а? О девушке из банка. Ты представлял ее не очень отчетливо, поэтому я слегка напортачил с цветом глаз. Затем ты подумал о монстре и уж тут постарался представить его на славу, и я показал его тебе во всех деталях. А тут ты вспомнил о матери, вот я и превратился в нее. Но теперь-то я совершенно в ином облике, ты ведь и думать о нем не думал, верно?

— Не думал, — признал Джордж. — Но чего же ты хочешь?

Маленький гномик присел на край ближайшей коробки.

— Прочему бы тебе для начала не убрать пистолет? Я не хочу сделать тебе ничего плохого, Джордж. Как раз наоборот. Поверь мне. Я хочу лишь твоей любви. Для этого и я принял первый облик. А монстр получился у меня случайно. Я хочу, чтобы ты полюбил меня, и еще я хочу любить тебя. Пожалуйста, верь мне, Джордж.

Джордж облизнул губы.

— Звучит это просто фантастично, — сказал он, оторвавшись от косяка пустой дверной рамы и шагнув наружу. — Расскажи мне, кто ты такой, где водятся такие, как ты, откуда ты прибыл и зачем. Только быстро и кратко, иначе я стану стрелять.

— Но ты же знаешь, что не станешь, Джордж, — укоризненно протянул гномик. — Я вижу это в твоей голове. Ты говоришь так просто для храбрости. Но я тебе расскажу о себе. Я прожил на этой планетке много веков, может, даже тысячелетия. Моя раса давным-давно открыла тайну бессмертия, а я застрял здесь так давно, что и не упомнить, и с тех пор жду не дождусь спасательной экспедиции. Мы телепаты, как ты уже понял, но связь можем держать лишь на небольшом расстоянии. Я уже потерял всякую надежду, что меня когда-нибудь найдут. Мой народ пришел сюда издалека, слишком издалека, ты и не знаешь таких звезд. Здесь мне было очень одиноко. Мой народ давно перестал рожать детей, с тех пор как из-за бессмертия наша планета не начала перенаселяться. А уж в здешнем маленьким мирке дети и вообще не нужны, так что я никогда не знала, что значит любить или быть любимым. А я ведь уже старуха, Джордж, ужасно старая и ужасно одинокая.

— Так ты женщина? — Джордж вылупился на маленькое, шишковатое, зеленокожее тело. — Женщина?

— Да, — сказал гномик. — Функционально я женщина. Но очень старая женщина, Джордж. А когда ты приземлился, я увидел, насколько ты одинок, и захотел помочь тебе. Мы нужны друг другу, Джордж. Разве ты сам не видишь, как ужасно мы нужны друг другу?

Гномик дрогнул, замерцал, через мгновение вновь принял облик его матери и протянул к нему морщинистую руку.

— Прими меня такой, Джордж. Притворись, что я твоя мать, вновь возвращенная к жизни. И через какое-то время притворство станет правдой. Мы можем жить вместе, как в прежние времена, со старинными часами на стене и игрой в бридж после ужина, и...

— Прекрати копаться в моей памяти! — взревел Джордж и снова схватился за бластер. — Ответ будет один: нет!

Через него прошла волна страха. Инопланетянин, безусловно, опасен, какие бы байки тут не рассказывал. Джордж слышал рассказы об инкубах космоса, которые соблазняют мужчин, а затем пожирают их мозги. И Джордж выстрелил из бластера в маленькую инопланетянку, но она проворно отскочила в сторону.

— Ты не сможешь попасть в меня, — заявила она, снова принимая облик его матери. — Я же вижу все твои действия на шаг вперед. Но почему ты боишься меня, Джордж? Позволь мне стать твоей матерью. Я всегда буду с тобой, Джордж, любимый. Куда бы ты ни пошел, твоя старая мать защитит тебя. Всегда. И я действительно имею в виду — всегда!

— Нет! — завопил Джордж, стал стрелять снова и снова, но всякий раз промахивался.

— Тогда я оставлю тебя, — сказала инопланетянка. — Но я вернусь, когда буду тебе нужна. Я всегда буду с тобой, с любимым Джорджем. Всегда!

Джордж смотрел, как его мать уходит в джунгли, уходит старческой, но все еще бодрой походкой, и как только она скрылась из глаз, опустился на ближайший ящик. Через какое-то время, придя в себя, он включил рацию и связался с оператором на Проционе II.

Представившись, он рассказал о своем затруднительном положении.

— Чего-чего? — недоверчиво сказал радиооператор. — Инопланетянин-телепат? Да таких вообще не существует!

— Послушайте, — сказал Джордж, — я же не спрашиваю ваше мнение. Я просто хочу, чтобы вы послали корабль и забрали меня с этой планеты прежде, чем что-либо произойдет. Тут поблизости бродит инопланетянин, так что я в серьезной опасности.

— Ладно, — раздался ответ оператора. — Мы как можно скорее пошлем за вами спасательное судно. Вот только сейчас мы сами немного не укомплектованы. Дело ведь терпит. И...

И тут связь прервалась. Джордж какое-то время смотрел на замолчавшую рацию, затем поставил ее на стол. Хмуро глядя на ящики и коробки, он решил, что нет никакого смысла их распаковывать. Он вернется на Землю, продаст эту чертову планетку и будет жить-поживать на вырученные денежки, причем еще более счастливо, если бы сделал это сразу. И больше у него мыслей не возникнет покинуть Землю. Пусть кто-нибудь другой летит сюда и играет с этим монстром в детки-матери.

Но пока с Проциона II пошлют за ним корабль, может пройти день-другой. И Джордж принялся за работу, решив создать линию защиты против инопланетянина.

Первым делом он вырыл яму и стал накрывать ее ветками и листьями в надежде, что инопланетянин не наблюдает за ним. Затем Джордж понял всю тщетность заманить инопланетянина-телепата в такую примитивную ловушку и бросил яму недоделанной.

У него не было никакой возможности поставить вокруг дома электрическую изгородь, что казалось Джорджу самым эффективным способом держать инопланетянина на расстоянии. Он смог лишь поставить ящики полукругом перед дверью и сел за ними, сжимая в руке бластер. Единственное, что он мог придумать, так это бдить и не спать, пока не прибудет спасательный корабль.

В течение следующего дня Джордж один раз увидел мать, печально глядящую на него с края поляны. Она что-то сказала, словно бы с упреком, но Джордж не услышал что. Тогда он выстрелил из бластера, взяв прицел пониже, чтобы луч прошел не через иллюзорное тело матери, а через реальное тело низенького инопланетянина. Прищурившись, он попытался рассмотреть результаты своего выстрела. Ему показалось, что он слегка подпалил монстра, но не был в этом уверен. Прежде чем исчезнуть в лесу, тот обрел свой истинный облик.

Джордж не погнался за ним, а остался сидеть в своем укрытии, поскольку уже близилась ночь — а дни на этой планете долгие, отметил он при этом, чувствуя легкую печаль от того, как рушились все его мечты о собственном королевстве. Я мог наслаждаться здесь жизнью, с сожалением думал Джордж, если бы не эта тварь.

Внезапно, словно из ниоткуда, с небес вынырнул корабль с Проциона II и мягко приземлился на поляне. Джордж радостно отметил, что это большой корабль, почти такой же большой, как тот, который привез его сюда, так что он может забрать с планеты сразу все свое имущество. По корабельному пандусу спустился какой-то человек и принялся осматриваться.

— Эй, я здесь! — крикнул Джордж. — Здесь!

Он вскочил и замахал руками, но человек с корабля не заметил его. Джордж проворно перепрыгнул ящики и побежал к кораблю. Космонавт все еще стоял у подиума и словно не слышал его криков. Джордж вдруг почувствовал, что здесь что-то не так. Он остановился, оглянулся и сделал еще несколько шагов вперед, как вдруг земля ушла у него из-под ног. Исчез и корабль, и космонавт, а Джордж, похолодев, внезапно понял, что его просто обманули, и он провалился в собственную же яму-ловушку. Он неловко приземлился на левую ногу, буквально услышал громкий треск ломающейся кости и потерял сознание.

Сильные руки вытащили его из ямы, но Джордж едва почувствовал это. Сильные руки отнесли его в дом, уложили в постель, вытерли вспотевший лоб и наложили шины на сломанную ногу. Медленно тянулись дни и ночи, Джордж смутно чувствовал присутствие какой-то безмолвной, пахнущей знакомыми с детства запахами фигуры, которая ходила по дому и заботилась о нем. Когда боль в ноге становилась слишком мучительной, безмолвная фигура клала его голову к себе на колени, покачивалась взад-вперед и тихонько напевала нежную песню без слов.

Большую часть долгой последовательности серых дней и ночей Джордж проспал, а нога его медленно заживала. И, наконец, однажды он проснулся и осмотрелся. Все ящики и коробки были распакованы, на стене мирно тикали старинные швейцарские часы, маленький книжный шкаф был заполнен книгами, все было так же, как прежде — давным-давно — на Земле. В углу сидела и спокойно вязала мать в лавандовом платье.

— Как ты себя чувствуешь, дорогой? — спросила она. — Лихорадка уже прошла?

Она подошла к нему и положила руку на лоб. Рука ее была прохладной и успокаивающей.

— Моя нога...

— Еще в гипсе, — сказала она. — Но, думаю, сегодня мы можем снять шины. Плохо, что тут нет никаких врачей, но я предполагаю, что мы и сами со всем справимся, не так ли?

Джордж повернул голову и посмотрел на нее.

— Ты же умерла, — сказал он. — Умерла и похоронена. Я каждый вечер носил цветы на твою могилу.

— Бедный мальчик, — сказала она. — Ты все еще не в себе. А сейчас отдыхай, Джордж, у нас еще будет время поговорить.

— Нет, — сказал он и привстал с постели, внезапно осознав, где находится и что произошло. — Ты обманула меня! — обвинительным тоном сказал он. — Ты заманила меня в мою же яму иллюзией корабля.

— Это было для твоей же пользы, дорогой, — сказала она.

— А что произошло с настоящим кораблем с Проциона II? Они уже приземлились?

— Они здесь были давным-давно, — ответила она, — но я отослала их. Я сказала им, что уже все в порядке.

Джордж опустился обратно на подушку.

— И рацию ты сломала тоже для моей пользы?

— Это было нечаянно, Джордж. Ты же знаешь, как я неловка со всякими там механизмами.

Он прикрыл глаза.

— Значит, я застрял здесь, верно? — Пульсирующая боль в ноге усилилась. — Остался здесь навсегда.

— Почему ты так говоришь? У нас ведь есть мы, разве не так? Мы можем играть в бридж, читать, беседовать, а порой я могу помогать тебе работать на ферме. Я всегда хотела работать на ферме, это ведь так весело! На Земле ты все время торчал в банке, а здесь мы все время будем проводить на улице, на свежем воздухе. А ведь ты так нуждался в свежем воздухе, дорогой.

Нога болела все сильнее.

— Но ведь из-за тебя я свалился в эту чертову яму!

— Нам обязательно говорить об этом, Джордж?

— Ты обманула меня, — упорствовал он. — Правда, потом ты меня вылечила. Ты спасла мою жизнь.

— Это наименьшее, что я могла сделать, Джордж. Но зачем говорить об этом? Как только тебе станет лучше, мы начнем работать на ферме и обустраивать дом, чтобы он стал точно таким же, каким был на Земле, и будет справедливо, если все время мы станем проводить вместе. Верно ведь, Джордж?

— Да, — тупо сказал он. — Так же, как прежде.

Он начал было вставать с кровати, но тут же понял, что не может этого сделать, и опустился обратно. Нога отчаянно пульсировала. Внезапно у него перед глазами распахнулась неизмеримая пустота, отделявшая его от Земли, а также пустота будущей жизни на Проционе VI. А почему бы и нет? — подумал он о крепкой, любимой старухе. Почему бы и нет?

— Я уверен, что мы будем счастливы... мама, — сказал он через красный туман боли. — Так же, как в былые времена.

— Я рада, что ты это сказал, — шепнула она, наклонилась и поцеловала его в лоб, губы ее были холодны, и Джорджу показалось, что из ее глаза выкатилась слезинка и медленно поползла по щеке. — Я всегда буду с тобой, любимый мой Джордж. Всегда. И ты всегда будешь любить свою старуху-мать, не так ли... сынок?

Ощущая себя пойманным в кошмарную ловушку, он потянулся и сжал ее руку. Образ ее чуть дрогнул от радости, но она тут же восстановила контроль над ним, нежно взяла руку Джорджа и наконец, после стольких тысячелетий пустоты и одиночества, начала питаться.

Always, (Nebula, 1956 № 3).