Меня зовут Корокотта

Цикл «Вечный капитан»

1.Херсон Таврический (Византийский).

2.Морской лорд.

3.Морской лорд. Барон Беркет.

4.Морской лорд. Граф Сантаренский.

5.Князь Путивльский.

6.Князь Путивльский. Вечный капитан.

7.Каталонская компания.

8.Бриганты.

9.Бриганты. Сенешаль Ла-Рошели.

10.Морской волк.

11.Морские гезы.

12.Морские гёзы. Капер.

13.Казачий адмирал.

14.Флибустьер.

15.Флибустьер. Корсар.

16.Под британским флагом.

17.Рейдер.

18.Шумерский лугаль.

19.Народы моря.

20.Скиф-Эллин.

21.Перегрин.

22.Гезат.

23.Вечный воин.

24. Букелларий.

25. Рус.

26. Кетцалькоатль.

27. Намбандзин.

28. Мацзу.

29. Национальность — одессит.

30. Крылатый воин.

31. Бумеранг вернулся.

32. Идеальный воин.

33. Национальность — одессит. Второе дыхание.

34. Любимец богини Иштар.

35. Ассирийский мушаркишу.

36. Ворота богини Иштар.

37. Карфагенский мореход.

38. МЕНЯ ЗОВУТ КОРОКОТТА.

© 2025

Глава 1

Северное побережье Пиренейского полуострова сильно отличается от остальных его частей. Здесь климат мягкий, влажный. Кантабрийские горы останавливают тучи, приплывшие с Атлантики, заставляют разгрузиться у их подножия. В отличие от внутренних районов полуострова, сухих, жарких, здесь много зелени и рек, коротких, но многоводных. Две такие сливались перед впадением в океан, эту часть которого аборигены называют Кантабрийским морем, а позже станет Бискайским заливом. На каменистом мысе у места слияния находится поселение под названием Вересуэка. Живут в нем кантабры, которые образовались из слияния пришлых кельтов с местными племенами иберов. Карфагеняне и вслед за ними римляне называли их кельтиберами, как и всех остальных обитателей Пиренейского полуострова, деля только на лояльных и нелояльных. Последних уничтожают. Караваны римских купеческих галер делают здесь остановку на ночь, следуя на Британские острова и обратно. Ночуют на низком песчаном острове, который перед мысом. Аборигены продают купцам продукты питания, несмотря на то, что вся северная часть Пиренейского полуострова сейчас воюет с римлянами.

Когда я подплывал на лодке к устью слившихся рек, по песчаному пляжу ходили подростки в коротких, выше колена, шерстяных небеленых туниках с овальным вырезом и без рукавов, собирали в мешки выброшенные штормом на берег морские водоросли. Наверное, для получения поташа, он же карбонат калия, который используют для окрашивания тканей, получения мыла, стекла… Предполагаю, что в этом поселении мыло и стекло не производят за ненадобностью. Поташ им требуется для окраски шерстяных тканей, судя по большим отарам овец, которые паслись на склонах гор. Увидев меня, детвора бросила увлекательное занятие, уставилась на подплывающую лодку с чужаком. Смотрели без страха, потому что находились, как они считают, на безопасном расстоянии. Если вдруг направлюсь в их сторону, убегут. Делаю вид, что не замечаю детвору. Ничего нового они мне не скажут. Я и так знаю, где нахожусь и что сейчас двадцать шестой год до нашей эры. К тому же, умаялся на веслах, не до зигзагов, скорей бы добраться до мыса. Хорошо, что прилив помогает, практически остановивший речное течение. На суше меня ждет экзамен «свой-чужой», после чего разрешат пожить до прибытия римского каравана. Что будет завтра и далее, не знаю. Специально не стал читать, чтобы жизнь была интересней.

Добравшись до мыса, огибаю его с востока, нахожу что-то типа лодочной станции. Десятка три небольших лодок покачиваются на воде, привязанные к вбитым в землю деревянным колам или к одному из пяти каменных кнехтов, похожих на перевернутые кегли. Я мощусь к дальнему, которой удерживает наименьшее количество плавсредств. Пропускаю гашу своего фала в две чужие, что не мешала снять их, накидываю на серый каменный кнехт, который вблизи кажется поклеванным курами. Весла забираю с собой, потому что ни в одной лодке их нет. Обычно в таких маленьких населенных пунктах не воруют, тем более, лодки. Кому их продашь⁈ Круто вверх идет широкая тропа, кое-где подрубленная, чтобы получились ступеньки, упираясь в высокие старые двустворчатые дубовые ворота. Дерево уже сильно посерело, кажется окаменевшим. Одна створка открыта, и видно, что тропа, протиснувшись между стенами двух домов с тростниковыми крышами, переходит в улицу, стертую до камня. Немного дальше она раздваивается. По обе стороны каждого ответвления небольшие одноэтажные каменные дома без окон. Всего их около сотни. Значит, не менее полутысячи жителей. Дворы отсутствуют, вход прямо с улицы. Некоторые строения впритык к соседним, некоторые наособицу. Возле последних кошара, загороженная тремя горизонтальными рядами толстых брусьев. Сейчас пустуют. Наверное, ночью держат в них скот. Улицы тоже пусты. Из одного дома вышла было простоволосая босая пожилая женщина в шерстяной беленой тунике-безрукавке, увидела меня, посмотрела несколько секунд удивленно, после чего зашла обратно. Слышно было, как проскрипел деревянный засов. Размечталась, дура!

На довольно большой плоской вершине холма находилась площадь, почти посередине которой рос толстенный дуб. На нижних ветках висели разноцветные ленточки, глиняные, свинцовые и бронзовые фигурки, напоминающие елочные украшения. У ствола стояла темная каменная чаша, похожая на почерневший гриб с вогнутой шляпкой. Наверное, использовалась для сбора крови при жертвоприношениях. Судя по высоте чаши, убивали баранов.

Дальше по улице находился нужный мне дом. Возле него было свободное место, к которому выходила еще одна дверь, но вместо кошары стоял под навесом из тростника длинный тяжелый дубовый стол и две дубовые лавки. За дальним концом сидели трое пожилых сухих невысоких мужчин с длинными и наполовину седыми усами и многодневной щетиной, похожие, как братья близнецы, хотя сразу понял, что они если и в родстве, то дальнем. У всех на голове шерстяные шапочки, похожие на маленькие береты. Одеты в шерстяные туники без рукавов и с овальным вырезом, подпоясанные веревками, за которые были засунуты у одного нож в кожаном чехле, а у остальных деревянные челноки для плетения рыболовных сетей с длинным концом с ушком и вилочкой посередине и с противоположной стороны выемка. Босые ноги были с темно-серыми ступнями с потресканной кожей. Перед мужчинами стояли по щербатой глиняной чашке емкостью грамм на двести и кувшин литра на полтора с носиком на узком горлышке. Судя по запаху, пили вино. В маленьких населенных пунктах не бывает узкоспециализированных постоялых дворов, трактиров, харчевен да и торговых лавок тоже, потому что нет постоянного и хорошего спроса. Приторговывают из дома. Точнее, сплошной бартер, обмен одних излишков на другие. Разве что римские купцы приобретают еду за деньги, потому что покупателей на дорогие товары здесь нет, а дешевые так далеко везти невыгодно. Бывают они редко и недолго.

Я поздоровался с ними на том кельтиберском языке, который освоил, когда жил возле Гадеса, и поставил весла, прислонив веретенами к стене. Рядом опустил на землю длинный кожаный баул с доспехами, оружием и мелочевкой, необходимой на первое время. Сидевшие за столом ответили вразнобой. Из дома вышел четвертый, копия этих трёх, разве что ноги были черные и почти без трещин. Наверное, не держит их подолгу в морской воде, которая плещется на дне рыбацких лодок. Он тоже поздоровался. Все четверо уставились молча на меня. Я чужак. Если сочтут врагом или просто достойным чести быть ограбленным и убитым или проданным в рабство, так и поступят. Мне надо убедительно доказать, что я свой, пусть и немного другой масти, что похож на кельта, говорю на своем диалекте их языка, понять меня трудно, но можно, значит, соплеменник, типа очень дальняя родня.

— Мне сказали, что у тебя можно купить еды, вина, — произнес я.

Никто ничего мне не говорил, но могли ведь сказать.

— А ты кто такой? — спросил хозяин мини-трактира.

— Меня зовут Корокотта, — представился я.

Имя кельтское. Можно перевести, как Опытный стрелок или Старый воин.

— Я из племени менапиев. Мы жили на севере, на берегу холодного моря. Нас сперва римляне потрепали, а потом германцы добили. Весь мой род вырезали. Я подался в гезаты. Служил охранником на финикийском торговом «круглом» корабле. Вчера попали в шторм. Меня при качке на сон смаривает. Спустился в нашу нору в носовой части, заснул. Сладко так спал, не разбудишь. Вдруг слышу грохот: днищем бьемся о камни, наверное. Вылезаю наверх. Темно, ветер свищет и никого нет. Большой лодки тоже нет. Опять спустился, собрал свои вещи. Там уже вода прибывала. Поднялся на палубу, а корабль на бок завалился. Отвязал я лодку маленькую, что в носовой части стояла, запрыгнул в нее и пошел плясать по волнам, пока на рассвете не увидел землю, дома на холме, — выдал я версию чудесного спасения и спросил: — Здесь больше никто из моего экипажа не появлялся?

— Нет! — дружно ответили все четверо.

— Значит, в другом месте высадились, — предположил я. — Если доплыли.

— А где вы на камни выскочили? — спросил обладатель ножа за поясом.

— Кто его знает! — ответил я. — Темно было. Да и не посещал я раньше ваши места. Мы вдоль берега редко ходили, напрямую срезали.

— А куда направлялись? — спросил его сосед слева.

— На Оловянные острова, — сообщил я.

— Туда все плывут, — поделился информацией сосед справа.

Показав на место за столом, хозяин мини-трактира предложил:

— Могу дать рыбы жареной с хлебом и вина.

Всё, экзамен сдал. Пока нападать на меня не будут.

— Неси побольше, — потребовал я. — Заплачу римскими монетами. У меня есть бронзовые и пара мелких серебряных. Не успел прогулять заработанное за предыдущий рейс.

Главное — не шиковать, не показывать, что богат. Иначе долго не проживешь. Деревенская нищета во все времена и у всех народов люто ненавидит городских богатеев.

— Что собираешься делать? — поинтересовался обладатель ножа за поясом.

— Не знаю, — признался я. — Может, утром поплыву на лодке на запад, поищу своих. Может, здесь останусь, если не прогоните, и подожду, когда римский караван приплывет, наймусь к ним.

— Живи, нам-то что! — разрешил он, а два его соседа закивали головами.

— Лодку тут есть, кому продать? — спросил я.

— Смотря, какая, — ответил он. — Надо глянуть. Если хорошая и недорогая, кто-нибудь купит.

— Новая, перед рейсом изготовили. Двухвесельная. Уключины железные, — показал я на весла. — В шторм не утонула, воду почти не брала, успевал вычерпывать руками. Финикийцы умеют делать, — прорекламировал товар и предложил: — Стоит на берегу. Привязал к верхнему кнехту. Можете сходить и посмотреть.

— Сейчас допьем потихоньку и сходим, — решил он.

Вышел хозяин с деревянным блюдом, на котором лежали куски жареной рыбы и сверху лепешка, в одной руке и такими же полуторалитровым глиняным кувшином и щербатой чашкой во второй. Поставив все это передо мной, налил мне белого ароматного вина. На приятном запахе все достоинства напитка и заканчивались. Я сделал вид, что привык к такому. Водой разводить не стал, потому что аборигены такую дурь не понимают. От чистого вина вставит быстрее. Они ведь пьют именно для этого.

Соседи по столу добили кувшин и отправились на берег реки смотреть мою лодку. Уверен, что она им не по карману, но помечтать-то можно. Пока они ходили, я торопливо ел, изображая голодного человека, и расспрашивал хозяина мини-таверны по имени Дей об их житье-бытье. Он поведал, что кантабры уже несколько лет воюют с римлянами, что из их поселения всего несколько человек подключились к боевым действиям, а остальные, как я догадался из намеков и недосказанностей, желают, чтобы побыстрее всё закончилось. Именно для этого поселения римляне — благо. Плодородных земель для обработки здесь мало. Раньше выживали только за счет рыболовства. Теперь все заняты выращиванием и стрижкой овец (мужчины) и ткачеством (все, включая детей). Купеческие караваны по пути на Оловянные острова закупаются у них провизией, а на обратном еще и шерстяные ткани приобретают, делая аборигенам жизнь намного лучше.

Вернулась троица с берега реки, рассказала Дею о лодке. Мол, очень хорошая. Жаль, нет средств приобрести такую.

Хозяин мини-таверны быстро прикинул варианты и спросил:

— Сколько ты хочешь за нее?

— Не знаю. Мне надо дотянуть до прихода римского купеческого каравана, — ответил я.

— Могу предложить тебе за лодку кормежку и ночлег до их прихода, — сказал он.

— А когда он будет? — поинтересовался я.

— Где-то через месяц или позже, — ответил Дей.

Судя по выражению лиц троицы, соврал он безбожно. Да и я знаю, что караван будет здесь через неполные две недели. Мне это неважно. Главное, чтобы повязался со мной деловыми обязательствами. Тогда меня точно не тронут.

— Договорились, — согласился я.