Проклятие Бессмертных: Метка Вечных. Книга 1

Глава 11

Нина

Я, если честно, терпеть не могла чай. Но у меня не хватило духу признаться в этом человеку, который заварил его так, как делали встарь, — просто засыпав листья прямо в чайник и процедив напиток в стеклянный стакан.

Я поблагодарила его и подняла стакан к губам. Чай издавал землистый, терпкий аромат. Вкус оказался не таким уж плохим, надо признать. Немного горьковатый, но с приятной травяной полнотой. Не было той приторности и цветочной слащавости, которая обычно так отталкивала меня в чае. Сайлас поставил на стол небольшой поднос с плодами странноватого вида, и я выбрала несколько штук, напоминавших виноград, и принялась их жевать. Вкус был необычным, но вполне сносным.

К тому же само действие — то, как он заваривал для меня чай, пытался сделать так, чтобы мне было удобно, — казалось, доставляло вампиру, или кем бы он там ни был, какое-то особое удовольствие. На лице Сайласа впервые появилось выражение, похожее на довольство, хотя эмоциональный диапазон этого человека был примерно, как у булыжника на мостовой. Чувства его были настолько тонки и едва уловимы, что разглядеть их было почти невозможно.

Сайлас привёл меня на кухню, которая выглядела вполне обжитой. Он даже извинился за её состояние, и я едва не рассмеялась — до чего же он был вежлив! У этого человека были изысканные манеры, отточенные временем, и это красноречиво свидетельствовало: он действительно настолько древен, как и утверждал.

Он усадил меня на высокий табурет возле массивной столешницы с деревянным верхом, расположенной в центре помещения, а сам принялся заваривать чай. Поверхность столешницы была истёрта на разную глубину — настолько долго и интенсивно ею пользовались. Толстое дерево несло на себе следы столетий.

— Обычно мы не приводим гостей на кухню, — заметил он.

— Я пленница, а не гостья, — напомнила я ему.

Это замечание заставило Сайласа замолчать, и я почти пожалела, что задела его за живое.

Наблюдая за тем, как он заваривает чай, я могла хотя бы несколько минут посидеть в тишине и собраться с мыслями. Кухня выглядела так, словно принадлежала какому-то старинному замку — впрочем, как и всё остальное в этом месте. Одну из стён занимал огромный очаг, его неровно выложенные кирпичи почернели от многолетней копоти. В массивных кованых кронштейнах покоились железные поворотные рычаги, на которых с лёгкостью держались гигантские котлы и чаны.

В помещении пахло дымом и готовящейся пищей — как от костра где-нибудь в сибирской тайге. Когда Сайласу понадобилось вскипятить воду, он поставил чайник на обычную плиту и включил её. Плита издала знакомое щёлканье — пьезоподжиг зажёг газ с привычным звуком.

— Это место — настоящая мешанина, — заметила я вслух.

Блендер стоял рядом со старинной деревянной ступкой с пестиком. И тот, и другой выглядели одинаково потёртыми от использования. Газовая плита, о которой мечтал бы любой повар, соседствовала с массивным средневековым очагом.

— Это точное наблюдение, — ответил Сайлас. Он уселся напротив меня за столешницей и принялся готовить себе чай. — И оно справедливо не только для этой кухни. Мы собираем с Земли то, что нас интересует. Но поскольку мы не стареем и не умираем, как вы, люди, то склонны сохранять привязанность к старине. — Он обвёл рукой пространство вокруг. — Как вы верно подметили, эта комната представляет собой собрание разных эпох и влияний. Так же устроен и наш мир в целом. Мы развиваемся и эволюционируем по-своему, но при этом заимствуем из вашего мира то, что можем получить.

Каким-то странным и извращённым образом всё это начинало обретать смысл. Почему все узники казались им такими ценными и захватывающими. Почему их так заботило, чтобы рана на моей руке не загноилась. Почему-то существо-хваталь хотело разглядеть, что же я собой представляю.

Если здесь никогда ничего не происходит, никто не стареет и не умирает, это должно быть похоже на заточение в чистилище. Секундочку.

— Я что, я.… это... — Я запнулась, крепче сжав стакан с чаем в руках. — Это что, ад?

Сайлас рассмеялся — тихо, но с искренним весельем — и покачал головой. Его смех оказался приятным, тёплым, словно огонь в печи морозным вечером. Когда смех стих, на его лице появилась настоящая улыбка. Возможно, он и был чудовищем, но бояться его было трудно.

— Нет, дорогая моя, — сказал он. — Это место существовало задолго до того, как появилось это название. Хотя те, кого вы здесь встретите, и вдохновили многие мифы и легенды вашего народа о тёмном месте, что лежит под землёй, можете не опасаться. Вы не в каком-то пылающем загробном мире.

Я выдохнула с облегчением и снова отхлебнула чаю. Он правда помогал мне почувствовать себя лучше. Руки почти перестали дрожать. А ведь я не ела с тех пор... ну, сама не помнила с каких пор.

— В каждой культуре вашего мира есть сказания о демонах, о чудовищах и диковинных созданиях. Когда ваш мир и Нижнемирье соприкасаются, мы можем переходить из одного в другой. Истории могут не совпадать с реальностью, но вдохновение для них черпается из нас, — добавил Сайлас.

Мы сидели в молчании довольно долго, пока я переваривала всё, что он мне рассказал. Я бы ни за что не поверила ему, если бы не видела собственными глазами доказательств обратного. Чудовище в коридоре. Тот факт, что я размозжила Каелу череп, а он всё ещё был жив и здоров. Зияющая чёрная дыра в пространстве. Вампирский труп. Уродец, преследующий меня во снах. Всё это было реально. И потому у меня не было причин сомневаться в его словах, даже если жить в отрицании было бы куда легче.

— И вы совершенно точно уверены, что с Гришей всё в порядке?

— Обещаю вам, — ответил Сайлас с лёгкой, едва заметной улыбкой в мою сторону. Моё беспокойство о друге казалось ему гораздо более трогательным, чем забота Торнеуса, во всяком случае.

— Что теперь будет с нами? Мы «присоединимся» к вам, отлично, но как именно? — спросила я.

— Мы отведём вас к Источнику Вечных.

— К Источнику Вечных?

— К изначальным существам, что правили этим миром. Источнику всего, чем мы являемся. Нашим первобытным богам, если угодно, — пояснил Сайлас.

— А потом что?

— Обряд Падения, где вам покажут, какой путь вы можете избрать. Считайте это посвящением в наш мир. Возвращением домой. Хотя его исход может принять множество форм, бояться не стоит. Вы выйдете из него перерождённой и обновлённой. — Сайлас мягко улыбнулся мне.

Падение. Человек из моего кошмара — Самир — использовал это слово. Падение. Он сказал, что я ещё не Пала.

Я почувствовала, как из лица уходит кровь, и уставилась на Сайласа широко распахнутыми глазами. Самир утверждал, что он реален. Но я списала это на особенно яркий сон. Однако не было ни единого шанса, что я могла сама придумать Падение.

Он был настоящим.

Сон был настоящим.

Чёрт побери.

— Что не так? — спросил Сайлас. — Уверяю вас, это метафорическое падение из вашего мира в Нижнемирье. Ничего буквального в этом нет.

Самир меня предупреждал. Если я кому-нибудь расскажу о нём, меня убьют. Но откуда мне знать, что это правда? Как я могла быть уверена, что уродец из моих снов просто не хотел убить меня лично? В мире чудовищ — кому можно доверять?

Метафорическое падение. Я не особо разбиралась в библейской мифологии, но эту историю знали все. Впрочем, дело было не в этом, не потому я так испугалась. Стоит ли рассказывать ему о человеке, которого я видела? О том, кто преследовал меня, а затем вогнал свою металлическую руку мне в рёбра?

— С вами всё в порядке? — спросил Сайлас.

— Д-да. — Я опустила взгляд и снова отпила чаю. — Извините. Просто это... слишком много, чтобы всё сразу переварить.

Это была игра в рулетку — поверить на слово призрачному кошмару, а не довериться угрюмому чаеварящему вампиру, напротив. Но я не особенно хотела добровольно подставлять голову под топор.

Я попыталась вернуть разговор в прежнее русло. К Падению.

— Значит, вы... швыряете нас в Источник Вечных...

Сайлас усмехнулся.

— Вы входите туда сами, уверяю вас.

— Конечно…. Мы все выходим оттуда одинаковыми? В смысле, в основном вы выглядите как люди... примерно.

— Некоторые — да. Некоторые... нет, — признал он.

Хваталь. Оно понимало по-русски и слышало всё, что я говорила. Страх снова сжал моё сердце.

— То существо в коридоре.

— Да.

Я начинала складывать всё воедино, и мне совершенно не нравилась картина, которую образовывали кусочки этой головоломки. Я закрыла лицо руками и замерла на мгновение. Нас собирались бросить в источник, и мы выйдем оттуда... чудовищами. Людьми или нелюдями. О боже, только не дай мне превратиться в хваталя вроде той твари!

— Пожалуйста, просто отпусти меня домой...

— Я не могу. Вы были избраны Вечными. Метка на вашей руке — которая проявляется у всех, кого мы теперь забираем, — показывает, что вам суждено это. Даже Владыка Каел не может пойти против воли Вечных.

Он отвёл мои руки от лица и мягко взял их в свои холодные ладони. Сайлас изо всех сил пытался меня утешить, и каким-то странным образом это работало.

— В кого... в кого я превращусь? — спросила я.

— Я не знаю. Никто из нас не знает пути, который Вечные избрали для вас.

Мифы и чудовища. Демоны и древние боги. Тот факт, что все здесь ели людей — а если жертвы не умирали, когда их пожирали? О господи. О господи, это было совсем не хорошо.

— Вы все — пища для этих созданий? Это то, кем мы должны стать?

— Этот вопрос вас огорчит, — предупредил Сайлас, пытаясь снова оттащить меня от края пропасти ужаса. — Это сложно. Подождите и посмотрите, кем вы станете, прежде чем судить о том, что вы можете почувствовать.

— Насколько это может быть сложно, чёртов зануда? — раздался мужской голос позади меня. — Они охотятся, едят, мы умираем, мы возвращаемся. Мы охотимся на них, едим, они умирают, они возвращаются. И так далее. Всё просто.

Я обернулась на звук голоса слишком резко и чуть не свалилась с табурета. Он качнулся на двух ножках, прежде чем я успела схватиться за край столешницы и удержать равновесие.

Мужчина, стоявший там, имел тёмные волосы, зачёсанные назад и тщательно уложенные гелем. На нём была красная футболка под чёрной кожаной курткой с громкими серебряными молниями. Футболка была заправлена в джинсы. Если уж на то пошло, этот парень выглядел так, словно только что сошёл со сцены какой-нибудь постановки в стиле «Стиляг».

— Привет, красотка, — сказал он мне. Мужчина ухмыльнулся — кривовато и не слишком дружелюбно. Прямо посередине его левой щеки красовалась красная чернильная метка. Она выглядела точно так же, как и все остальные письмена, которыми было испещрено это место.

— Элвин, — произнёс Сайлас с тяжёлым вздохом, — оставь её в покое.

— Я здесь не за ней, Жрец, — сказал Элвин и подошёл к столешнице рядом со мной, тяжело опёршись на неё обеими руками. Он был явно не впечатлён Сайласом, да и вообще всем вокруг, похоже. Он придвинулся ближе ко мне и подмигнул, затем демонстративно скользнул взглядом с моего лица вниз, по вырезу, а потом снова вернулся к глазам. — Хотя, может, я передумаю.

Я положила руку ему на плечо и оттолкнула в другую сторону.

— Отвали, придурок.

Элвин разразился громким смехом и послушно отодвинулся, не споря.

— Боевая. Может, ты окажешься в нашем доме.

— Доме? — спросила я.

Самир упоминал Дом Слов в моём сне, но я всё ещё понятия не имела, что это означало.

Элвин проигнорировал меня.

— В общем, Жрец, Каел прислал меня сказать тебе, чтобы ты уже начинал.

Сайлас поднялся из-за столешницы.

— Собрались ещё не все. Когда он в последний раз руководил Обрядами, он же сам критиковал наши методы за то, сколько церемоний ему приходилось посещать.

— Я не задаю вопросы. — Элвин пожал плечами и потянулся через стол, чтобы схватить горсть не-винограда, и начал закидывать ягоды в рот, не стесняясь говорить с набитым ртом. — Он сказал: «Передай ему, чтобы начинал немедленно», и вот я здесь, передаю тебе, чтобы ты начинал немедленно.

Сайлас тяжело вздохнул, явно раздражённый, но старающийся принять всё как есть. Он поправил полы своего длинного белого плаща.

— Хорошо. Тогда, Элвин, раз уж теперь мне нужно сделать очень многое в кратчайшие сроки, прошу тебя вернуть молодую леди в покои к остальным.

— С удовольствием, — сказал Элвин с очередной ухмылкой в мою сторону.

Голос Сайласа стал тихим и суровым.

— Напоминаю тебе, к ним нельзя прикасаться до Падения. Осквернение собранных до того, как их ввергнут...

— Карается истинной смертью, — закончил за него Элвин. — Я понял. Я понял. Испортил мне всё веселье. Пошли, красотка.

На этом меня вывели. Не было смысла ни убегать, ни жаловаться, поэтому я просто шла рядом с Элвином по коридору обратно тем же путём, каким раньше пришла сюда со Жрецом.

— Он сказал, что вы не можете умереть. Так какой смысл в наказании смертью? — наконец спросила я, нарушая молчание.

Элвин замедлил шаг, чтобы идти рядом со мной, и усмехнулся. Он был куда более выразительным, чем Сайлас. Всё в Элвине кричало, что он родом из семидесятых, так что мне даже не нужно было спрашивать, откуда и когда он родом. Он засунул руки в карманы кожаной куртки. Он слишком сильно напоминал мне кого-то из «Стиляг».

— О, мы можем умереть по-настоящему. Никто здесь никогда не рождается, так что если тебе удаётся кого-то действительно убить, это огромное преступление.

Я молчала мгновение, наблюдая за ним и размышляя. Никто никогда здесь не рождался, и настоящая смерть была делом сложным. Ещё одна вещь меня беспокоила. Ещё одна вещь, которую я не понимала.

— Что это за лицевые татуировки и маски?

— Классовая система, — ответил Элвин прямо.

Сайлас был весь из этих цветистых философских рассуждений. Элвин не страдал подобной сложностью.

— У всех есть эти метки. — Он оттянул ворот футболки от шеи, чтобы я могла увидеть символы и узоры, нанесённые на его кожу красными чернилами.

— Ладно, мне нужно больше информации. Для чего нужна метка? — спросила я, закатывая глаза.

— Метки — это сила. Чем больше меток, тем сильнее человек. Вот это, — он ткнул пальцем в своё лицо, — называется душевной меткой. Она есть у всех. Хотя бы одна. Не имеет значения. Если ты особенно крут, то закрываешь её маской.

— Чем больше у тебя душевных меток, — я замялась над словами, не веря в то, что говорю. Это звучало так глупо в моей голове, а произнесённое вслух становилось ещё хуже, — тем больше маска, чтобы их закрыть?

— Неплохо, красотка! — сказал Элвин с улыбкой. — А говорят, что красивые — тупые.

— Заткнись.

— Не-а. Не думаю, — ответил Элвин с той же нахальной улыбкой. — Так что, если видишь кого-то в маске, значит, это кто-то важный. Таких, как мы, без масок, называют слугами.

— Но зачем закрывать душевные метки? — спросила я.

Элвин на мгновение задумался, пытаясь придумать, как это объяснить.

— По паре причин. Во-первых, именно так нас можно по-настоящему убить. Сотри их — и мы снова станем такими же, как люди. Во-вторых... — Элвин замялся, подбирая слова. — Во-вторых, это как увидеть чью-то душу. Потому они так и называются. Если бы ты умела их читать, ты бы узнала о человеке всё, что тебе нужно знать.

— А разные цвета для чего? — спросила я.

— Для разных домов. Всего шесть домов. Синий, чёрный, фиолетовый, белый, зелёный и красный, как у меня. Просто обозначает, откуда идёт твоя сила и как она проявляется. У всех нас есть склонности к разным вещам, — ответил Элвин, как будто это была сущая ерунда.

Ну конечно, почему бы и нет? Белый принадлежал жрецам, которые на самом деле были вампирами, а красный, насколько я могла судить, делал из тебя законченного мудака. Я решила не озвучивать эту последнюю мысль.

— Ты можешь их читать?

— Не-а. Никто не может. — Элвин пожал плечами. — Но помимо того, что это своего рода броня, это ещё и традиция. Тут куча дурацких традиций. Привыкнешь. Но люди здесь скорее разденутся догола, чем снимут маски. Поверь мне. Люди обожают раздеваться здесь, — сказал он многозначительно и ухмыльнулся с внезапным подтекстом.

— Это вообще, что значит? — Я поморщилась и отступила на шаг дальше от него, отчего он снова рассмеялся.

— Это значит, что здесь никто никогда не может заболеть или умереть. Что никто не может забеременеть. Что люди здесь не стареют, практически бессмертны и очень сильно скучают. Может, это потому, что я из Дома Пламени, но мы проводим много времени, развлекая друг друга, если ты понимаешь, о чём я.

Я попыталась не скривиться, но не удержалась и покачала головой.

— То есть вы все извращенцы.

— Ага, — сказал он с улыбкой. — Ага, мы извращенцы.

— Это не комплимент.

— Я знаю.

Я закрыла глаза рукой и вздохнула. Этот человек был невозможен. Но я вела с ним здоровую, человеческую беседу, и что-то в этом меня разоружало. Благодаря этому я не так боялась теней, которые сгущались вокруг нас, пока мы шли.

Свечи всё ещё делали это место жутким — зажигались, только тогда, когда мы были рядом — и коридор, хоть и казался менее чужим, чем в первый раз, когда я его увидела, был не менее тревожным.

— Красный — это Дом Пламени? А как называются остальные цвета?

— Ты просто набита вопросами до краёв, да? — сказал Элвин с очередной ухмылкой.

— Я пленница в мире чудовищ, так что извини, если у меня есть вопросы.

— Ладно, хорошо, но что ты мне за это дашь? — Снова этот подтекст. — Плати, или я замолчу, красотка.

— Буквально, ничего, — сказала я, демонстративно отшивая его.

Он снова громко расхохотался, пожал плечами и принял мой блеф. Похоже, объяснения на этом должны были закончиться, если я не заплачу, а я ни за что, ни при каких обстоятельствах не собиралась делать ничего подобного.

Полированные мраморные коридоры сменились грубо обтёсанным камнем. Вскоре Элвин толкнул массивную деревянную дверь в покои, где нас всех держали.

— Увидимся позже, детка, — сказал он с очередным подмигиванием, пока я проходила мимо него.

— Ага, пока, кретин, — пробормотала я себе под нос, входя в пещеру.

Все разговоры смолкли, как только дверь открылась, и все взгляды обратились на меня. Я чувствовала себя так, словно меня только что вытолкнули на сцену, не дав выучить ни единой реплики.

Я прочистила горло и засунула руки в карманы. Опустив голову, я направилась к стене, где раньше были Гриша, Максим и азиатская девушка — Суён, вот как её звали, — до того как я отправилась в своё приключение.

— О, боже мой! — воскликнул Максим, вскакивая на ноги и бросаясь ко мне. Его руки легли мне на плечи. — Мы так волновались!

— А я нет, — пожаловался Гриша с пола.

— О господи, Гриш, ты в порядке? — сказала я, отстраняясь от Максима и поворачиваясь к своему другу.

Гриша сидел, прислонившись к камню. Одна штанина его джинсов была закатана, а вокруг икры обмотана тряпка. Суён сидела рядом с ним, всё так же свернувшись калачиком. Интересно, она вообще двигалась, пока меня не было?

— Я в порядке. Порезался. Но нормально. Там были демоны-собаки. Они, блин, гонялись за мной, Нин.

— Прости, — сказала я.

Почему я чувствовала себя виноватой? Почему, чёрт возьми, Гриша смотрел на меня так, словно это была моя вина? Я ведь ничего плохого не сделала.

— Я больше туда не пойду, — буркнул он, скрестив руки на груди.

Ага. Я поняла. Он злился, потому что его потрепали. Гриша всегда становился таким, когда считал, что судьба обошлась с ним несправедливо. Он отойдёт.

— Так что с тобой случилось? — спросил Максим, отчаянно выуживая хоть какие-то новости.

И, о боже, у меня была история, которую можно было ему рассказать. Жаль только, что всё, что я узнала, оказалось слишком мало и слишком поздно.

— Ну... — начала я, прежде чем меня прервал звук колокольного звона вдалеке.

Звучало это как большие церковные колокола, приглушённые и далёкие. Скорее вибрация в каменных стенах, чем что-то ещё.

Я была единственной в этой комнате, кто понимал, что это означает. При всей скудости моих знаний об этом месте, о том, кто эти люди и что всё это значит, — Обряд Падения начинался.

***

Массивная деревянная дверь распахнулась с грохотом, эхом, отразившимся от каменных сводов пещеры. В проёме стоял Сайлас в своём длинном белом плаще, его бледное лицо было непроницаемым, как всегда. За его спиной виднелись ещё несколько фигур — все в масках разных размеров и форм, все одинаково бесстрастные и пугающие.

— Пришло время, — произнёс Сайлас негромко, но его голос разнёсся по пещере так, словно он говорил каждому из нас прямо в ухо. — Обряд Падения начинается. Прошу вас следовать за мной.

Никто не двинулся с места. Мы все просто сидели или стояли, замерев от ужаса. Я чувствовала, как моё сердце бьётся где-то в горле, грозясь вырваться наружу. Руки снова начали дрожать.

— Я не пойду! — выкрикнул кто-то из дальнего угла пещеры. Это был мужчина средних лет с залысинами, которого я видела краем глаза, но не успела с ним познакомиться. — Вы не можете заставить нас! Это безумие! Это всё безумие!

Два существа в масках молча шагнули в пещеру. Их движения были слишком плавными, слишком грациозными для людей. Одно из них — высокое, в чёрной маске, покрывавшей всю верхнюю половину лица — просто указало на кричащего мужчину. Тот внезапно замолчал, схватившись за горло. Его глаза расширились от ужаса, рот открывался и закрывался, но не издавал ни звука.

— Сопротивление бессмысленно, — сказал Сайлас всё тем же спокойным тоном. — Вы были избраны. Вы пройдёте через Обряд. Это ваша судьба, и её не изменить.

Мужчина упал на колени, всё ещё хватаясь за горло, беззвучно открывая рот. Потом существо в чёрной маске снова махнуло рукой, и мужчина смог дышать. Он хрипло втянул воздух, кашляя и задыхаясь.

— Идём, — прошептала я Грише, беря его за руку и помогая подняться. — Нам всё равно некуда деваться.

Максим кивнул, поддерживая Гришу, с другой стороны. Суён поднялась следом, двигаясь как сомнамбула, её взгляд был пустым и отрешённым.

Мы медленно потянулись к выходу, присоединяясь к жалкой процессии таких же напуганных людей. Кто-то плакал, кто-то молился вполголоса, кто-то просто шёл в оцепенении, словно уже смирился со своей участью.

Коридоры, по которым нас вели, становились всё более древними и величественными. Резные колонны поднимались к потолкам, терявшимся где-то в темноте. На стенах проступали какие-то символы — те же, что я видела на лицах и телах наших похитителей. Они светились тусклым красноватым светом, пульсируя в такт моему сердцебиению. Или мне это только казалось?

Воздух становился гуще, тяжелее. Пахло чем-то древним, затхлым, но в то же время странно живым. Как земля после дождя. Как кровь. Как что-то, для чего у меня не было слов.

— Нин, — прошептал Гриша, сжимая мою руку так, что это было почти больно, — я боюсь.

— Я тоже, — призналась я. — Я тоже, Гриш.

Мы прошли через огромную арку, украшенную резьбой с изображениями существ, одни из которых были полулюдьми-полузверями, другие — чем-то совершенно нечеловеческим. И оказались в зале, который отнял у меня дар речи.

Это было... невозможно описать. Зал был настолько огромен, что я не могла разглядеть его границ. Потолок терялся где-то в темноте, а стены уходили так далеко, что расплывались в тумане. В центре зала находился бассейн — нет, не бассейн, Источник, как назвал его Сайлас, — наполненный жидкостью, которая не была водой.

Она переливалась всеми цветами сразу и не имела цвета вообще. Она двигалась, хотя не было ветра. Она светилась изнутри холодным, мертвенным светом, от которого по коже бежали мурашки.

Вокруг Источника стояли фигуры в масках — десятки, может быть, сотни. Все молчали. Все смотрели на нас.

— Добро пожаловать, — раздался голос Сайласа, и я вздрогнула.

Из тени у края Источника вышел Владыка Каел. На нём была роскошная мантия тёмно-багрового цвета, расшитая теми же светящимися символами. Его маска — массивная, покрывающая почти всё лицо — отражала свет Источника, создавая жуткую игру бликов.

— Добро пожаловать в Источник Вечных, — продолжил Сайлас, раскинув руки в приветственном жесте. — Здесь вы родитесь заново. Здесь вы станете тем, кем вам суждено быть.

Он подошёл ближе, и я увидела, что за ним идёт ещё кто-то. Торнеус. Его маска была меньше, но не менее устрашающей.

— Процесс прост, — сказал Сайлас, его голос был удивительно мягким. — Вы войдёте в Источник. Вы погрузитесь в него полностью. Древние коснутся вас, узнают вас, преобразуют вас. И вы выйдете новыми.

— А если... — начал было кто-то, но Сайлас перебил его взмахом руки.

— Вопросов не будет. Сопротивления не будет. Это не выбор. Это судьба.

Он повернулся к Источнику, и жидкость в нём забурлила сильнее, как будто отвечая на его присутствие.

— Кто первый? — спросил Сайлас, оборачиваясь к нам.

Никто не вызвался. Разумеется.

Сайлас вздохнул, как учитель, разочарованный непослушными учениками.

— Очень хорошо. Торнеус, выбери кого-нибудь.

Торнеус прошёлся взглядом по нашей группе, и его взгляд остановился на молодой девушке, почти подростке, которая стояла в первом ряду. Она была азиаткой, совсем маленькой и хрупкой. Когда Торнеус указал на неё, она попятилась, качая головой.

— Нет... нет, пожалуйста, нет...

Двое существ в масках подошли к ней, взяли под руки и потащили к Источнику, несмотря на её крики и мольбы. Её вопли эхом отражались от стен огромного зала, заставляя меня сжаться и закрыть глаза.

Но я заставила себя смотреть. Я должна была видеть. Я должна была знать, что меня ждёт.

Её подвели к самому краю Источника. Жидкость вздымалась и опускалась, словно дышала. Девушка плакала, пытаясь вырваться, но существа держали её крепко.

— Отпустите её, — приказал Сайлас.

Они отпустили, и на мгновение показалось, что она попытается убежать. Но потом жидкость... потянулась к ней. Словно живая, она вытянулась щупальцами, обвила её лодыжки, потянула.

Девушка закричала ещё громче, но это не помогло. Жидкость втянула её внутрь за считанные секунды. Её крик оборвался, как только её голова скрылась под поверхностью.

Источник бурлил и пенился. Свет стал ярче, болезненнее. Я прикрыла глаза рукой, но всё равно видела отблески сквозь пальцы.

А потом... тишина.

Поверхность Источника стала гладкой, как зеркало. Мы все замерли, затаив дыхание.

Прошла минута. Две. Пять.

— Где она? — прошептал кто-то позади меня. — Где она?!

И тут поверхность взорвалась. Из Источника вырвалась фигура, отбрасывая капли той жуткой жидкости во все стороны. Она упала на камни у края, кашляя и задыхаясь.

Это была та же девушка. Но... не совсем.

Её кожа изменила оттенок — теперь она была бледнее, почти прозрачной. Волосы стали белыми, как снег. А когда она подняла голову и открыла глаза, я увидела, что они светятся тем же жутким светом, что и Источник.

На её щеке, точно там же, где у Элвина была его красная метка, появилась метка синего цвета.

— Прекрасно, — произнёс Сайлас с удовлетворением в голосе. — Дом Глубин принял новую дочь.

Двое других существ подошли к девушке и помогли ей подняться. Она смотрела на свои руки с выражением изумления и ужаса одновременно.

— Следующий, — сказал Сайлас, и его взгляд снова обратился к нам.

На этот раз он указал сам. На мужчину средних лет, который кричал раньше в пещере. Мужчина попятился, но существа уже двигались к нему.

— Нет! Нет, я не хочу! Вы не можете! — Его затащили к Источнику силой, его сопротивление было бесполезным.

Его погружение было ещё более жестоким. Жидкость рванулась к нему, словно голодная, и затащила его под поверхность с такой силой, что я услышала, как хрустнуло что-то в его теле.

На этот раз процесс занял дольше. Источник бурлил и пенился минут десять, может, больше. Когда мужчина наконец вынырнул, он изменился ещё сильнее.

Его кожа стала серой, почти каменной. Руки удлинились, пальцы закончились когтями. Когда он открыл рот, чтобы закричать, я увидела ряды острых зубов.

На его лице было несколько красных меток. Дом Пламени.

Так это продолжалось снова и снова. Одного за другим нас тащили к Источнику. Кто-то сопротивлялся, кто-то шёл покорно. Результаты были разными — некоторые выходили почти неизменными, только с метками на лице. Другие... другие превращались во что-то ужасающее.

Один мужчина вышел с крыльями, растущими из спины. Женщина средних лет получила щупальца вместо одной руки. Молодой парень, который выглядел не старше восемнадцати, вышел покрытым чешуёй.

И с каждым разом я всё ближе и ближе подходила к передней линии.

Гриша сжимал мою руку так сильно, что я боялась, что он сломает мне кости. Максим молился вполголоса. Суён просто смотрела прямо перед собой пустым взглядом.

— Следующая, — произнёс Сайлас, и на этот раз его палец указал прямо на меня.

Время словно остановилось. Я не могла пошевелиться. Не могла дышать. Не могла думать.

— Нин! — закричал Гриша, пытаясь удержать меня, но существа в масках уже двигались ко мне.

Их руки были холодными и твёрдыми, как лёд. Они подняли меня и повели к Источнику. Я пыталась сопротивляться, но мои ноги не слушались. Я пыталась кричать, но из горла не выходило ни звука.

Мы подошли к краю. Жидкость в Источнике пенилась и бурлила, словно предвкушая. Я могла почувствовать её запах — металл и озон, кровь и что-то ещё, что-то древнее и ужасающее.

— Не бойся, дитя, — прошептал Сайлас, откуда-то появившийся рядом со мной. — Это твоя судьба. Прими её.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, и открыла рот, чтобы что-то сказать. Может, попросить его остановить это. Может, просто попрощаться.

Но в этот момент существа отпустили меня, и жидкость потянулась ко мне.

Последнее, что я увидела перед тем, как меня затянуло под поверхность, были глаза Сайласа — полные чего-то похожего на сожаление.

А потом — только тьма, холод и боль, бесконечная, всепоглощающая боль.

И голоса. Множество голосов, говорящих на языке, который я не знала, но каким-то образом понимала.

Добро пожаловать домой, дочь наша.

Пришло время пасть.

Пришло время стать.

И я падала, падала, падала в бездну, не зная, выйду ли я когда-нибудь обратно, и если выйду — останусь ли я собой, или стану чем-то совершенно иным.