Мой Советский Союз Магических Республик 2

Глава 9

Лев Петрович хмуро оглядел студентов, что стояли перед ним и хмыкнул.

— Что-то вы на ботаников артефакторов не похожи, — буркнул он и кивнул в сторону небольшого стола, на котором стоял чайник, несколько кружек и пакет с какими-то печеньями. — Пошли, определимся.

Мужчина подошел к столу, уселся за него и сразу включил чайник. Стальной корпус тут же приобрел синий оттенок, а на крышке загорелась небольшая руна.

— На рунах, — толкнул друга в плечо Кирилл.

— Угу, — ответил друг, устраиваясь поудобнее на стуле. — Лев Петрович, а откуда у вас…

— Мастерим малость, когда время есть, — ответил тот и достал коробочку, из которой начал вытаскивать чайные пакетики. Причем каждый в отдельной бумажной упаковке. Заметив, как ребята вытянули шеи, с интересом заглядывая в коробку, он хмыкнул и произнес: — Армейские. Обычному человеку такие никуда не уперлись, а вояки любят быстро. Да и негде, зачастую, им заварку заваривать. Вот, в паек выдают. По вкусу так себе, но зато быстро и с заварником не возишься.

— А у вас…? — глянул на мужчину Осетренко.

— А у нас в квартире газ, — хохотнул мужик. — Мы же не только гражданскую технику ремонтируем. Бывает и вояки заглядывают.

Синицин разложил пакетики по кружкам и глянул на Лену, что неуверенно мялась за спинами парней.

— Ну, и чего встала там? По этим видно — оглоеды. Сожрут все, что не приколочено. Садись, а то они сейчас все печенье сточат.

— Мы не гордые, — хохотнул Кот и подвинулся, освобождая место для старосты. — Можем и отколотить.

— Верю, — хмыкнул Лев Петрович и оглядев парней спросил: — Вы дырок в общежитии кулинарного наделали?

Семен с Кириллом переглянулись и не ответили. Вместо них ответила Лена:

— Они. На спор, пьяные в стельку руны малевали.

— Ну, вы блин даете, — вздохнул Синицин, взяв чайник, что сменил цвет стали на красный, словно он из меди. — Хорошо, хоть не угробили никого.

— Угу, — хором промычали парни.

Мужчина налил кипяток по кружкам, глянул на ребят и спросил:

— Прилетело по шее? Или так, выволочку устроил?

— Сан Саныч выволочку, — кивнул Кот и покосился на Лену. — А по шее, нам и так найдется кому дать.

— Терпеть рукоприкладство от женщины, — тут он глянул на девушку. — Дело личное, но я не одобряю.

— Она нас поварешкой и кастрюлей с похмелья будила, — буркнул Кирилл.

— Ну, если так, то да, — хмыкнул артефактор, развязал кулек и положил на стол, тут же прихватив из него курабье. Сунув его в рот, он спросил: — Слышал тут вы тележку для грузов на рунах удумали…

— Есть такое, — кивнул Семен и покосился на Кирилла.

Тот сразу все понял и залез в сумку, что притащил с собой. Вытащив оттуда пухлую папку, он передал ее мужчине.

— О как! Подготовились?

— Инженеры, с ПолиТеха помогли техническую документацию составить, — произнес Семен. — Это мы у них… Трусами стреляли.

Синицин взял папку, открыл и быстро, по диагонали провел взглядом по страницам.

— Пафоса много в обосновании, — буркнул он, пролистывая документы. — Это для партийцев, а эту документацию мы смотрим, да инженеры. Нам эти кружева ни к чему.

Тут он пролистнул пару страниц и задумчиво уставился на основную, принципиальную схему.

Парни же молча наблюдали за ним, пока Лена спокойно попивала в меру горячий чай, не забывая про печенье.

— Забавненько, — хмыкнул он, перелистнув. — С одной стороны — глупость. А с другой — работает ведь…

Тут он оторвал взгляд от схемы, глянул на ребят и спросил:

— Почему антигравитационные комплексы Норкина не использовали? Принцип тот же, но работает стабильнее. Все же на антигравитацию заточены.

— Норкин… Норкин… — покосился на друга Семен.

— Я такого не знаю, — виновато пожал плечами Кирилл.

— Собственно по этому и не использовали, — пожал плечами Кот. — Не из злого умысла, а по недомыслию.

— Если так посмотреть, у вас весь проект на учебных комплексах построен, — кивнул Лев Петрович. — С одной стороны примитив жуткий. Перерасход во многих местах будет. Вы же…

Тут он перевернул лист и всмотрелся в схему антиграва.

— Ну, да. Даже углы у рун прямые как палка. Тут на одной «рунной петле» можно процентов семь-восемь силы сэкономить.

— Простите, — подался вперед Кирилл. — Что за рунная петля?

Синицин оторвал взгляд от схемы, поднял на парня и с улыбкой произнес:

— А это ты мне послезавтра сам расскажешь. В библиотеку пойдешь, или преподавателей своих мучать будешь — дело твое. Но послезавтра вы все трое здесь. С знанием и пониманием «рунной петли».

Мужчина перелистнул схему и уставился в другую.

— Что не так с тележкой? — спросил он, рассматривая схемы рунных комплексов.

— Почему сразу не так? — буркнул Кот.

— А вы бы мне полную документацию со схемами не принесли бы, — хмыкнул тот.

— Дестабилизация работы, при включении УШМ с циклическим накопителем, — отозвался Кирилл. — Сначала дрожь, а при приближении дестабилизация, вплоть до полного отключения.

— Мы думали экранировать ее, только от чего экранировать? Да, и как? Отдельным комплексом или каждый комплекс в экран заворачивать?

— Вот потому и говорю — примитив, — хмыкнул Синицин. — Эти комплексы по тому и учебные, что пригодны для работы в лаборатории. Как сферический конь в вакууме.

Парни переглянулись.

— Нет смысла от всего экранировать, — пояснил Лев Петрович. — У вас экраны дороже самой тележки выйдут. С УШМ все просто. Там комплексы идут тоже простые. И они синхронизируются с теми, что у вас в тележке. Отсюда получается «спонтанная синхронизация». УШМ у вас ведь тоже дергаться начинает, если тележка рядом, так?

— Ну, вроде как вибрирует малость, — неуверенно произнес Кирилл и пригубил чаю.

— Ну, вот и выходит, что ваша тележка имеет комплексы, что синхронизируются с УШМ. Вот и идет разлад в вашей тележке. УШМ, с нормальной петлей, на нее не так ваша тележка влияет. Да и мощность там в разы больше. Потому и просто дрожит. А у вас тележка как лист на ветру мотается, ловя сопряжение с УШМ.

— Сопряжение… — задумчиво произнес Кирилл. — Так это не фоновое излучение?

— Нет, конечно. Было бы фоновое, у вас бы разлад в первую очередь по клеверу шел, вот тут. А так — синхронизация с УШМ идет.

— И что теперь? — расстроенно спросил Осетренко. — Переделывать?

— Ну, так-то… С одной стороны хрень по сути своей, а с другой… — мужчина перелистнул несколько страниц обратно, задумчиво оглядел принципиальную схему и закончил: — С другой стороны схема то простая как палка. И комплексы известные. Их каждый студент знает как облупленные. А это что? Это никаких сюрпризов, ремонтопригодность, да и вообще…

— А как сопряжение то убрать? — спросил Кирилл.

— Надо найти комплекс, который сопрягается с УШМ и переделать его. Руны альтернативные подобрать, чтобы не фонило и все, — спокойно пожал плечами Лев Петрович.

— А как их искать? Как понять, что они вообще сопрягаются?

— По идее, надо схемы полностью разобрать. Брать все комплексы с тележки вашей и УШМ. Строить на каждый комплекс проекцию Вилсона. Там сразу будет видно, где проекции как ключик подходят. Они и сопрягаются, — пожал плечами мужчина и, заметив кислое выражение Осетренко хмыкнул. — Ну, или приличный магокалькутрон взять. Он быстро рассчитает.

— Где же мы магокалькутрон-то возьмем, — вздохнул Семен. — Киря, вон, видал один, так он стоит как крыло от самолета.

— Вон тот возьмете, — кивнул в сторону здоровенного шкафа Синицин.

— Так, это же… — начал было Семен и, глянув на друга перевел взгляд на шкаф.

— А можно…? — глянул на шкаф Осетренко и вопросительно уставился на артефактора.

— Конечно можно, — кивнул тот. — Как алфавит рунный сдашь. Мне. Лично.

— Весь алфавит? — глянул на него Кирилл.

— Ну, что мы, звери что-ли, — хмыкнул тот. — Полный гражданский. И первый допуск военного.

Осетренко сразу скис. Семен толкнул его в плечо и с улыбкой произнес:

— Киря, мы с тобой пять слоев тех выучили наизусть. А это вообще алфавит.

— Скажешь тоже, — буркнул друг. — Это другое.

— Пф-ф-ф-ф… Другое? Спорим, я первый выучу?

Осетренко глянул на улыбающегося артефактора, затем на друга и спросил:

— На что?

— На палку краковской! — протянул руку Семен и кивнул старосте. — Ленка, разбивай! Я первый алфавит рунный выучу!

Лаврентий Павлович прошелся по кабинету и остановился у стола Константина Викторовича, на котором стояла пара кружек.

— Лаврентий Павлович, разрешите я… — начал было хозяин кабинета, достав портсигар.

— Окно откройте, — кивнул начальник ГБ. — И завязывали бы вы с сигаретами, Уткин. Сосудам сильно вредит. Особенно в сердце.

— Хотел бы, да нервы, — развел руками мужчина, открыл створку окна и достал зажигалку. Поежившись от холода, он прикурил и выпустил облако дыма на улицу. — Собирался тут, даже неделю продержался. Только вот у нас месяца без приключений не проходит. Ни одно, так другое. А как тут на нервах без сигареты?

— Выдержку надо иметь, Константин. Выдержку, — спокойно произнес Лаврентий Павлович. — Нервы — это наш бич. От этого никуда не деться. По здоровью бьет страшно, а мы его еще и сигаретами допинываем. А нас мало, Уткин.

— Как мало? Вроде штат полный, да и с набором проблем нет…

— Мало тех, кто осознает, что происходит. Тот, кто не на работу ходит, а за страну думает, — грустно улыбнулся Лаврентий Павлович. — Мы уйдем, а кто вместо нас? Вот у тебя много вариантов кого оставить, если ты уйдешь?

Константин Викторович затянулся, выпустил дым в окно и мотнул головой.

— Один. Да и тот, еще не готов.

— Дай-ка угадаю, он еще и не молод.

Уткин молча кивнул.

— Вот и выходит, что тянуть нам лямку, и ни о какой пенсии разговора идти не может, пока кадры не вырастим, — начальник ГБ союза взял кружку, пригубил остывший чай и спросил: — Поди тот самый, Мясоедов?

— Он, — снова кивнул Константин Викторович и затянулся. — Жалко было бы его из следователей выдергивать. Профессионал, но я больше никого не вижу на своем месте. Ему верю, а остальным… К остальным есть вопросы.

— Достойные внимания?

— Нет. Даже в личное дело не запишешь, так мелочи, но…

— Но мелочи как раз и говорят о человеке красноречивее всего, — Лаврентий Павлович поднялся и снова прошелся по кабинету. — Задерживается твой Мясоедов. Уже должен быть тут.

В дверь постучали и спустя пару секунд в кабинет вошел Александр Александрович.

— Разрешите? — спросил он.

— Входите, — кивнул Лаврентий Павлович, задумчиво осмотрев следователя.

Пару секунд он рассматривал его седые волосы на голове, после чего повернулся к Уткину, что стоял раскрыв рот и смотрел на подчиненного.

— Откуда седина? — спросил Лаврентий Павлович.

— Переговоры вышли… необычными, — неуверенно произнес Мясоедов.

— Проходите, присаживайтесь. Рассказывайте, — доброжелательно произнес глава ГБ Союза. — Константин Викторович, вы еще чаю нам не сделаете?

ГБшник тут же смекнул и кивнул.

— Сделаю. Сам сделаю, — тут же направился он к выходу из кабинета.

Как только он вышел, Лаврентий Павлович достал небольшой кубик покрытый рунами и положил на стол.

— Теперь можно говорить, — кивнул он. — Как она выглядит? Насколько можешь оценить ее силу?

Сан Саныч достал пачку сигарет и поднял взгляд на высокое начальство.

— Можно…?

— Курите, — кивнул тот.

Мясоедов достал сигарету и зажигалку. Лаврентий Павлович же молча наблюдал за ним, заметив как подрагивают у него пальцы.

— С виду как обычная старуха. Знаете, когда воспаляется роговица. Кератит вроде бы называется. Потом роговица белой становится.

— Видел таких, — кивнул мужчина. — После ожога роговицы такое же бывает.

— Ну, и старушка такая, с белесыми буркалами. С виду обычная, слепая, только все она видела, — сглотнув произнес Мясоедов. — Я когда в дом зашел — там не было никого. Думал, может вышла куда? Сразу не обратил внимание на дорожку очищенную. Есть там следы или нет. Решил выйти, проверить.

Тут Александр Александрович затянулся, выпустил дым и продолжил:

— Дверь открыл, а там…

Лаврентий Павлович ждал ответа секунд десять, после чего спросил:

— Что?

— Они называют это место «Та сторона». Небо серое, земля серая, словно пепел… Деревья еще вдалеке видел. Без листьев, словно мертвые. Тоже серые.

— Чем-то пахло?

— Нет. Только холодно было, — тут Сан Саныч поднял голову и глянул на собеседника. — Я на северах бывал. Бывает там такой ветерок в мороз. Слабый, но от холода он колючим становится. Там его «ползун» называют.

— Так. Что потом?

— Окликнула она меня и дверь закрыла. Я за стол сел, она жаловаться начала, что работы целительской мало. Ей свою черную ворожбу творить сложнее. Она говорила про второй договор… — тут Александр Александрович уставился в глаза главы СБ союза. — Про тот, что кровью на душах записан на той стороне. Это…

— Что потом? — проигнорировал не озвученный вопрос Лаврентий.

— Она пока это рассказывала, на стол накрывала. Картошка, мясо тушеное, хлеб и водка. Рюмки четыре поставила.

— На переговорах был кто-то еще?

— Были, — кивнул Сан Саныч и затянулся. — Черт и Смерть.

От последнего слова Лаврентий Павлович подался вперед. Наклонившись к собеседнику, он спросил:

— Я не ослышался?

— Нет. Балахон серый, капюшон глубокий. Лица не видел. Только белоснежные кисти рук, без ногтей.

— И вы вместе выпивали? — уточнил Лаврентий Павлович. — Уверены, что это был не морок? Может быть…

— Не похоже. Я все признаки проверил, — мотнул головой ГБшник. — Водка без привкуса, но почему-то слегка соленая.

— Как спросил ее? Как сформулировал вопрос?

— Никак. Сама отвечать начала, — мотнул головой Сан Саныч и затянулся. — Мол, знаю зачем пришел.

— Так. И что она хочет?

— Дубнями нас назвала, говорит и без нее справимся. А если хотим ее привлечь, то возьмет дорого.

— Дорого… — хмыкнул Лаврентий Павлович. — Что она считает «дорогим»?

— «Красную утробу» она просит. Расскажет как «Безликих» ловить и новых, и старых. Еще обещала рассказать где и как их делают. Но только в том случае, если мы эту «Утробу» отпустим.

— Этого… Красная Утроба — это он, — откинулся на спинку стула глава ГБ. Побарабанив по столу пальцами, он спросил: — Что-то еще?

— Про внука напомнила, — кивнул Мясоедов. — Предупредила, что если тот погибнет по нашей вине — кровью спросит. Грозила «Кровавый дождь» устроить.

— По нашей вине… — тяжело вздохнул Лаврентий Павлович и резко поднялся. Он сделал пару кругов по кабинету, сел на стул и глянул на дымок от сигареты.

Молча взяв сигарету из рук следователя, он затянулся и медленно выпустил облако дыма.

— Утробу… Не кисло, — произнес мужчина, еще раз затянулся и вернул сигарету.

Сан Саныч взял ее в руки, но тут глава союзного ГБ заметил свежие кровоподтеки под ногтями.

— Откуда? — спросил он. Секунд десять подчиненный молчал, поэтому он спросил по другому: — Было что-то еще?

— Да.

— Рассказывай.

— Не могу, — мотнул головой Александр и поднял взгляд на начальника.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу.

— Это касается безопасности страны? — с прищуром спросил Сан Саныч.

— Нет. Личное.

— Это касается кого-то из нашей службы?

— Уже нет.

— Это касается вас лично?

— Да.

— И кого-то еще?

— Да.

— Этот кто-то женщина? — засыпал вопросами подчиненного Лаврентий.

Александр Александрович сглотнул и молча кивнул. В этот же момент у него на носу повисла капля крови.

— Понятно, — кивнул глава ГБ и достал платок. — Если это не касается безопасности страны, думаю это останется с вами.

Мужчина взял со стола артефакт, спрятал в кармане и подошел к двери. Открыв ее, он громко произнес:

— Уткин! Мы чай сегодня пить будем?

Раздался грохот со звоном и в проходе тут же появился глава местного ГБ.

— Уже несу, Лаврентий Павлович!

Дождавшись, когда подчиненный зайдет в кабинет, глава службы ГБ прошелся по кабинету и произнес:

— Студентов этих от операций отстранить. Не хватало еще, чтобы на нас потом собак спустили, — произнес он и глянул на Константина Викторовича. — Чем они сейчас заняты?

— Проходят обучение у наших людей в САТО. Еще руководят проектом на опытном производстве у нашего ПолиМага.

— Хорошо. Но загрузить их надо посильнее, — кивнул Лаврентий Павлович. — Чтобы общежития женские не дырявили.

Заметив как округлились глаза Уткина, он хмыкнул и спросил:

— Вы думали утаить сквозную дырку в общежитии? Еще раз и выговор влеплю обоим. Понятно?

— Так точно, — отозвались подчиненные.

— Все. Времени в обрез. Работайте.

— А что мне… — начал было Сан Саныч.

— Мы обозначили намерения, выслушали стороны. О сделке речи не шло, — спокойно ответил Лаврентий Павлович. — Тем более, подобные вопросы не в моей компетенции.