Нить вечной судьбы

Глава тридцать четвертая. Костер черно-белого пламени

В самом сердце ярких изумрудных джунглей царила тревожная тишина, а в ее эпицентре мерцало черно-белое пламя костра, похожее на антиутопическое привидение. Монохромные оттенки накладывали холодное покрывало на дикую красоту природы, искусно окрашивая жизнь в оттенки уныния. Языки пламени с завораживающей грацией переливались, их призрачные движения сплетались в безжизненный балет, балансирующий на грани реальности и кошмара. Лишенное привычного тепла, пламя словно сжимало дикие просторы, навевая тоску и отчуждение, как будто в его огненных объятиях вновь пробудилось древнее проклятие из бездны времен. Дугообразные языки огня тянулись к небу, в жесте, который казался скорее формальностью, чем искренним желанием поцеловать звезды. В их тоске не было органичной интенсивности живого огня; они словно были связаны невидимыми нитями, следуя заранее намеченному пути, как шифрованные символы в загадочной многогранной истории.

Окружающая костер атмосфера излучала ауру ледяного одиночества. Неистовая жизненная сила джунглей словно отступила, уступив место этой зловещей аномалии, оставив после себя лишь жуткую, затихшую пустоту. В этой пугающей тишине сама природа, казалось, затаила дыхание, словно столкнувшись с неким существом, не связанным ее законами. На фоне пламени сидел Адайн, его фигура олицетворяла настроение костра. От него исходила мрачная, одинокая прохлада, соответствующая потусторонней отрешенности костра. Огонь и Адайн были двумя сущностями, сплетенными в молчаливом общении, создавая ужасную историю, которая не поддавалась законам обыденного мира.

Пятнадцать лет назад.

— Адайн достиг пятнадцати лет, — раздался суровый голос Асувина в зале для совещаний, где собрались закаленные в боях разведчики. — Он готов вступить в роль капитана.

В комнате, где решалась судьба Адайна, царила атмосфера суровой обыденности. Стены были бледного, почти безжизненного оттенка. Низкий потолок создавал гнетущую атмосферу. Здесь не было никаких украшений, назначение комнаты было чисто утилитарным. Карты и схемы были разбросаны на потрепанных, испещренных зазубринами столах. На одной стене висела большая обветренная карта, испестренная булавками, которыми были отмечены ходы бесчисленных кампаний. Воздух в комнате был тяжелым, в нем витал запах чернил, стареющего пергамента, пота и едких остатков бесчисленных обсуждений задач и стратегий. Окна, задернутые плотными шторами, пропускали лишь слабую струйку дневного света, погружая помещение в вечный полумрак. Тишина в этом зале была уважаемым спутником. Помещение казалось почти безжизненным, как будто оно существовало в своем собственном герметичном мире. Именно здесь Адайн в пятнадцать лет сделал свой первый шаг к тому, чтобы стать следующим капитаном разведчиков.

— Асувин, я правильно понял? — голос Ре́йнрада дрожал от недоверия, брови сходились в недоумении. — Ты хочешь назначить мальчишку главой разведчиков? — смех Рейнрада резко контрастировал с серьезностью обсуждения, эхом прокатившись по комнате как оскорбление. — У него нет опыта… Я даже не хочу это обсуждать.

— Кровь гуще воды, — ответил Асувин. — Адайн — мой племянник, и я доверяю ему.

Скептицизм Рейнрада повис в воздухе.

— А нам нет? — в его тоне чувствовался груз многолетней преданности и верности.

— Ты хороший командир, Ре́йнрад. Но слишком вспыльчив. Характер настоящего лидера разведчиков должен быть другим. Адайн чрезвычайно силен, бесстрашен, холоден и непоколебим.

Другие офицеры молча слушали и внимали к словам Асувина. Они уважали его и никогда не ослушивались. Потому что знали, что их лидер не совершал промашек и никогда их не предавал.

— Я всегда был верен тебе и всегда выполнял твои идиотские приказы. Капитаном должен был стать я!

Высказывание Рейнрада грозило разрушить хрупкое спокойствие. Напряжение в зале стало ощутимым, воздух потяжелел от надвигающегося конфликта интересов. Оружие было наготове, и казалось, что кипящее недовольство может вылиться в насилие. Однако властная поступь Асувина и его стремительный жест удержали офицеров. Они нехотя убрали оружие в ножны, но их тревога оставалась очевидной, что свидетельствовало о доверии к Рейнраду.

Чувствуя затаенную враждебность товарищей, недовольный разведчик разочарованно вздохнул.

— Знаете что? — в его голосе прозвучала окончательность, не оставляющая места для примирения. — Да пошли вы. Я ухожу! — с этими словами он повернулся и вышел из комнаты, оставив после себя помещение, наполненное тревогой и растущим расколом среди разведчиков.

Десять лет назад.

— Я решил привнести изменения — твердо заявил Адайн. — Отныне в разведке будут и адепты — наши родственники. Они будут скрыты от бдительного ока Лострада, но при этом будут на виду, выполняя мои указания. На их плащах будет изображена эмблема нашей семьи — буква "А", — он решительно встал лицом к своему наставнику Асувину

— Но это неправильно. Ты нарушаешь все законы, — молвил Асувин.

— Теперь я это решаю, — так наступил решающий момент, когда лидерство Адайна проложит путь к новой эре в разведке.

Пять лет назад.

— Слишком много тайн, Адайн. Рано или поздно люди обо всем узнают…

— Такова наша судьба — жить во лжи, чтобы найти правду, — ответил Адайн, и тем самым закрепил свою приверженность пути тайны и откровения.

Два года назад.

В разгар противостояния с пруанцами, властное присутствие Адайна возвышалось над толпой пленников.

— Где мальчик, чье имя начинается на букву А? — потребовал он, обводя взглядом толпу. — Отдайте его мне.

— Здесь таких нет! — кричали пруанцы.

— Тогда мне никто из вас не нужен. Убейте их, — беззлобно приказал Адайн.

Год назад.

— Среди вас есть мальчик чье имя начинается на букву А? — стоя перед сшуи́сцами, поставленными на колени, спросил Адайн, с ледяным выражением лица.

Перепуганные шуйцы обменялись испуганными взглядами, безмолвно желая спастись.

— Повесить их всех, — холодно изрек Адайн.

Сшуисцы забились в истерике. Для них это была участь хуже смерти, приговор, по которому их души будут вечно заключены в безжизненных телах.

Два месяца назад.

Адайн убивал служителей Южного Ордена, не проявляя никакого милосердия. Одного за другим, не щадя никого.

— В скором времени прибудет зло и вместе с ними вестник Смерти. Адайн! Ты убиваешь лучших. Они смогут дать им отпор! И защитить дитя Смерти! — провозгласил отчаянный голос, но апатия Адайна была непробиваема.

— Если я могу их убить, значит они не лучшие, — заявил он, вонзая меч в сердце говорившего, погасив в пропитанной кровью земле всякую затаившуюся надежду.

Месяц назад.

— Адайн… Люди должны знать правду. Все должны знать правду, — произнес Стокс, считая, что время пришло.

— Нет. Еще рано, — ответил Адайн, давая понять, что завеса тайны должна оставаться нетронутой еще некоторое время.

Три недели назад.

— Ты до сих пор его ищешь? Зачем он тебе? — спросил Авин

— Скоро все узнают.

Наши дни.

Адайн молча сидел у костра, возводя взгляд к мерцающим пламенным языкам. Шепот леса и пляска теней были резко прерваны зловещим треском веток под приближающейся фигурой. В мгновение ока на него бросился грозный адепт Южного Ордена. Но прежде, чем мстительный удар достиг Адайна, невидимая сила заключила его в жуткий стазис. Его тело застыло, он был беспомощен и не мог даже моргнуть.

— Ты пришел за возмездием, манибец? — голос Адайна был подобен холодной стали.

— Что это такое?! Почему я не могу пошевелиться?! — в голосе адепта слышалась паника.

— Ты попал в мое поле. Здесь иная гравитация. Я управляю черными дырами, — тон Адайна был лишен эмоций

— Нет! Это невозможно! Твои глаза! Ты не адепт! — ужас и неверие адепта Южного Ордена были ощутимы.

— Все верно. Я их король, — просто пошевелив пальцами, он подчинил манибийца неумолимому притяжению гравитации, вдавив его в землю.