О бедном мажоре замолвите слово 2

Глава 11

Утром, за семь минут до назначенного времени, я припарковался у дома Ворониной. А ничего так живут капитаны полиции! Жилой комплекс «Яхонтовый» может и не дотягивал до элитной недвижимости Белого города, но выглядел вполне себе достойно. По одним только машинам — ни одной простенькой пузотерки или работяги-микроавтобуса тут не нашлось — становилось понятно, что люди здесь живут обеспеченные.

Не, я в чужой карман никогда не лез и сейчас не собирался, но на жалованье опера такую квартирку не потянешь. А с учетом того, что подозревать Анику в грязной игре не мог, то оставались лишь варианты с замужеством или наследством. Причем, скорее второй вариант, чем первый. Про мужа Аники ничего известно не было, кольцо на пальце она не носила, да и зависала на работе так, как может делать только женщина, которую никто не ждет дома.

Сама Воронина вышла точно в назначенное время. Бежевый брючный костюм, сумка-портфель, туфли на невысоком каблуке. Волосы собраны в хвост на затылке, косметики почти нет: с одной стороны официально и строго, а с другой — чудо, как хороша, чертовка!

— Доброе утро. Отлично выглядишь. — даже самые стойкие женщины реагируют на комплименты. Могут этого не показывать, но и только.

— И тебе, — ровно отозвалась Аника, проигнорировав вторую часть приветствия.

Уселась, сразу же пристегнулась и залипла в телефоне, с кем-то списываясь. Я, прежде чем трогаться, еще некоторое время поразглядывал начальницу. Ровно до того момента, пока она не подняла голову, и не изобразила на лице вопрос.

— Едем?

— А, да, — хмыкнул я. И плавно тронул машину.

Пока выезжали из города, больше молчали. Я лавировал в плотном утреннем трафике — Владимир никогда не спит, да — Воронина вела переписку, периодически шепча односложные комментарии. Типа, «да ладно», «вот как?» Только на выезде сунула телефон в сумку и подняла глаза на дорогу.

— Долго еще?

— Часа полтора, — сверился я с навигатором. — Слушай, я тут подумал. Если расколоть начальника колонии не удасться, нужно поработать по другим направлениям.

— Что тебя заставляет думать, что с ним ничего не выйдет? — иронично подняла бровь капитанша.

— Не в этом смысле. Никогда ведь не знаешь, как оно все выйдет, — пожал я плечами. — Про другое хотел сказать. Схема, которую мы подозреваем, от неё ведь и на гражданку ниточки ведут. И в другие службы. Одно дело заключенных списать, их ведь еще натурализовать нужно. Место для передержки, еда, одежда, документы. Там целый конвейер работает. И подозреваю, нам только один случай из многих на глаза попал.

— Согласна, — кивнула Аника. — Тоже об этом думала. Пока рано о чем-то большем говорить, на руках, как ты верно заметил, лишь один эпизод — маловато для статистики. Но я уже поручила Стелле поспрашивать знакомых в паспортном Приказе, а Машу — поискать упоминания в сети о людях, которые имеют выраженные особенности уголовников. Работа в долгую, понимаю, недели уйдут только обработку всех этих слухов и кляуз…

«Шарик, ты балбес! — подумал я в этот момент. — Это же для Ксюши работа, причем, плёвая. Доберемся до колонии, надо будет отлучится на пару минут, поставить ей задачу».

— Но лучше начать сейчас, чем потом, — закончил я за неё. — Знаешь, ты не сочти за лесть или подкат, но ты крута! Реально!

— В смысле? Характер тяжелый? — тут же нахмурилась Воронина.

Я еще раз отвесил себе мысленный подзатыльник. Хорошо, что меня ни в чем не подозревают, а то бы на таких вот идиомах и спалился бы.

— Ну у нас… — я качнул головой, как бы указывая на «высший свет», — крутым не только характер называют. Еще уровень компетенции. Типа — крутой профессионал.

— Да? Никогда не слышала. Ну… Спасибо за похвалу. Только это больше опыт…

— Не скажи! Мозги тоже надо иметь. Давно хотел спросить, Аника, а почему ты в райотделе? Твой уровень — это минимум город, а то и Главк.

Капитанша хмыкнула.

— А сейчас что было? Подкат?

— Служебные романы не практикую, — вернул я усмешку.

— Да? А со Стеллой?

Вот же наблюдательная какая! Уже срисовала всё! Хотя мы же не палились, вроде. За ручку держась по коридорам не бродили.

— Да ладно, не красней! — рассмеялась она. — Я Стеллу знаю уже лет пять. И прекрасно понимаю, какая она охотница. Так что, она тебя уже поймала?

Черт, да она меня еще и развела! Но не отмазываться же теперь, как подростку, которого за просмотром порно поймали.

— Я не заяц, чтобы меня ловить, — криво усмехнулся я. — Взаимный интерес без серьезных обязательств.

— Ага. Встретились два одиночества!

— Ну, типа того. Нет, ты все же слишком хороша для райотдела, Аника! Умная, наблюдательная, склонность к анализу на высочайшем уровне… Почему?..

— Закрыли тему, Миша, — голос начальницы похолодел.

— Просто хотел узнать коллегу получше.

— Чтобы что? Протекцию в Главк мне организуешь? Спасибо, не надо.

— Да я…

— Очень тебя прошу — остановись. Я к тебе под кожу не лезу, и ты, будь любезен, поступай так же.

А теперь это уже не просьба была, а почти приказ. С обещанием последствий, которые я не готов был готов разгребать. Ладно! Ссорится с ней в мои планы не входило, так что я сдал назад, и больше к этому вопросу не возвращался. Хотя и было безумно интересно — что за скелеты в этом шкафу?

— Хорошо, — покладисто произнес я. — Я скажу сейчас одну вещь, а ты хочешь обижайся, хочешь просто прими к сведению. Ты в любом случае выглядишь белой… — хотел сказать «вороной», но вовремя вспомнил про ее фамилию, — птицей в стае серых галок. Вопросы все равно возникают, хочешь ты того или нет. Вот и всё, что я хотел сказать.

— Вот кто бы говорил, а тебе о таком лучше молчать, — тут же отреагировала Воронина с чисто женской язвительностью. Не зря просила заткнуться, теперь вот понесло. — Старший сын князя, наследник, до недавнего времени алкаш, наркоман и повеса, вдруг решает служить в полиции. На самой низовой должности! Знаешь, сколько я уже про тебя версий наслушалась? Считать перестала! Начиная от проверяющего, заканчивая дворянскими играми за влияние! Эта, кстати, самая популярная — в отделе ставки принимают на то, через сколько лет ты сместишь начальника Владимирской управы. Про Пушкарева вообще молчу. К концу года моим начальником станешь или уже после праздников?

Нет, я, конечно, подозревал, что про шушукаются, но чтобы вот так! Недооценил местные реалии — княжеский сын ведь и правда может головокружительную карьеру сделать, чтобы потом козырять тем, что прошел весь путь с низов. И все будут только улыбаться и кланяться.

Ок, попробуем в открытую сыграть. Может получится.

— Все гораздо проще, чем кажется, Аника. Я всего лишь понял, что очень хочу жить.

И честно выдал начальнице все, что случилось в ту ночь, когда я занял тело княжича Шувалов. Без подробностей, естественно — про попаданцев еще ей рассказывать не хватало. Но про «передоз», отлучение от рода и магическую травму выдал все. Понимая, что если этого не сделаю, то уже через месяц нашим служебным отношениям придет конец.

Раз уже она решила, что меня на место Пушкарева скоро поставят — без вариантов.

— Вот так все обстоит. Никаких хитрых схем князя-интригана, одна только суровая и очень неприглядная правда. Мальчик-мажорчик очень налажал и теперь пытается выгрести. Даже не к берегу — хотя бы от стремнины. Как наследник я для отца очень токсичен, как маг — не представляю из себя ничего значимого. Так что по факту для меня это действительно новая жизнь. И она мне очень нравится, чтобы ты обо этом не думала. Этот неполный месяц в отделе, для меня стал самым лучшим, самым полезным за все двадцать с хвостиком лет. Как бы пафосно это не звучало.

Аника долго смотрела на меня очень странным взглядом. Мне нужно было за дорогой следить, так что я прочитать в её глазах ничего не мог, поэтому тоже молчал. А когда она открыла рот, чтобы сказать что-то, впереди показался первый шлагбаум, за которыми уже проглядывали высокие массивные ворота ИТК-76.

Потом пооткровенничаем.

— Голуби летят над нашей зоной… — пропел я с улыбкой. — Ну что, по какой схеме работать будем? Ты говоришь, я не лезу, как обычно?

— Можешь говорить, только не паясничай, — будто задумавшись о чем-то, произнесла Воронина.

— У-у! Госпожа назначила меня любимым мужем! Ай!

— Вот про это я и говорила! — пряча лезущую на лицо улыбку, сказала начальница, опуская ладошку, которой отвесила мне легкий подзатыльник.

— Так сейчас же нет никого рядом!

— Чтобы настроился на нужный лад.

Договорив фразу, Воронина отправила Стелле короткое: «Запускай».

«Есть» — тут же пришел ответ.

Всё. Официальному запросу в ИСИН ход был дан. Теперь руководству колонии уже не спрыгнуть.

Вот только на КПП нас решили помурыжить по-полной программе. Вроде бы и таинственный источник подключился, и документы все были в порядке, но то ли охрана на проходной получила инструкции мариновать нас со всей пролетарской ненавистью, либо просто включился режим вахтера.

Минуте на сороковой у Ворониной начали сдавать нервы. Я уже успел ее немного изучить — у девушки голос становился такой ледяной, что впору было заподозрить в ней одаренную со стихией холода.

— Долго еще? — вот только на старшину в городском камуфляже и коротким пистолет-пулеметом на груди, ее тон не произвел никакого впечатления.

— Ждите, — буркнул он.

— Старшина, мы же есть в списках, в чём проблема? — я постарался произнести это максимально дружелюбно.

— Мне нужно подтверждение от руководства, — соизволил пояснить он. Бросил взгляд на стационарный телефонный аппарат, но даже не сделал попытки взять трубку и позвонить еще раз.

— Значит вызовите нам провожающего!

— Уже идет.

Спорить было бесполезно — они тут в своей вотчине. Причем, бесстрашные совершенно. Или глупые. В моем удостоверении была написана очень громкая фамилия. Но охрана, вероятно, посчитала меня однофамильцем князя. Если вообще на нее внимания обратила.

В конечном итоге, сопровождающий явился. Им оказался хмурый, будто куснувший только что лимон мужик лет пятидесяти. Мне он сразу не понравился. У «дубаков» вообще лица неприятные, они за годы службы словно бы перенимают повадки и черты своих «клиентов». Но этот выделялся даже на их фоне. Форму снять — не отличишь от вора в законе.

— Здравия желаю. Прапорщик Зайцев, — представился он. И сразу же будто потерял к нам интерес, переключившись на старшину. — Так, Кононов, я не понял. А почему они с оружием до сих пор?

Для понимания — говорить о присутствующих в третьем лице, очень невежливо. А Аника уже на взводе была, держалась только на прокачанном в женском коллективе терпении. Опасаясь, что она может сорваться, я быстренько включился в переговоры.

— Слушай, Зайцев, — опуская звание, я сделал шаг вперед. — Ты же в курсе, что табельное только в дежурку сдается? Если есть правила о том, что с оружием нельзя — веди в вашу оружейку и будем сдавать. Чего началось-то?

Дружелюбие в моем голосе еще наличествовало, но так, на самых минималках. И прапор это понял. Как и то, что дерзость нижнего чина два офицера не спустят.

— Следуйте за мной, — принял он правильное решение.

Оружейка и сдача стволов заняла еще минут десять. Дежурный так долго выводил каждую букву, что я даже заподозрил его в неумении писать. А когда он закончил, я не стал отказывать себе в удовольствии — сделал снимок записи в журнале телефоном.

— Средства связи тоже нужно сдать, — сообщил вдруг прапорщик.

— Зайцев, ты в край-то не охреневай, — с улыбкой ответил я, демонстративно убирая телефон в карман. Типа, и что ты сейчас сделаешь? Ничего? Ну, я так и думал!

Суммарно путь от КПП до промзоны, которую из себя представляла ИТК-76, занял у нас почти час. Вот уж отвели душу ребята. Знать бы еще зачем: из природной вредности или зачищали следы? Больше верилось в последнее, но если документы можно порезать, сжечь или даже съесть, то с людьми все гораздо сложнее.

В колонии знали о делишках администрации. И сами же зэки радостно своего босса вломят. Стоит только спросить.

— Куда сейчас? — холодно осведомилась Воронина.

— В административный корпус, — ответил Зайцев. — Тут недалеко.

— Начальник-то хоть там? — уже подозревая, каким будет ответ, спросил я.

— Скоро подойдет, — кивнул прапор. — Майор Бансуров каждое утро начинает с обхода. Держит руку на пульсе, так сказать. Проверит цеха и сразу же к вам.

— А может нам к нему?

— Не положено! Режимный объект.

По правде сказать, ничего особенного в этом самом объекте не было. Он даже на тюрьму не походил, ну, если не обращать внимание на стену в четыре метра с колючкой поверху, и вышки с часовыми через каждые сто-сто пятьдесят метров. Больше на деревообрабатывающую базу похоже. Штабеля досок, опилочная пыль в воздухе, визг пил, грохот молотков.

Цеха, котельная, жилые бараки — не «строгач» все же. Здесь даже зэки передвигались относительно свободно. Колоннами с вооруженными дубинками охранниками, но без «руки за голову» и «лицом к стене».

Тем не менее, атмосфера ощущалась, как гнетущая. Серое все — от формы до стен зданий. И на психику давит. Взгляды еще эти — с каждой проходящей мимо группы заключенных, один-два обязательно злобно на нас зыркали. Ну, с другой стороны, сложно ожидать праздника от места, где заперты полторы тысячи человек, лишенных свободы.

— Строгий он у вас? — просто, чтобы спросить, произнес я. Тишина мне тоже начала действовать на нервы.

— Майор Бансуров? Строгий, но справедливый, — подтвердил прапорщик таким тоном, что стало понятным — никакой дополнительной информации от этого «сапога» мы не получим. — Вот административный корпус.

Зайцев указал рукой на двухэтажное здание, стоящее в некотором отдалении от цехов, мимо которых мы сейчас проходили. Метров двести — ровно столько, чтобы зубы не болели от здешнего шума.

Так, стоп, а почему его вдруг не стало? Шума, я имею ввиду? Только что приходилось повышать голос, чтобы собеседник тебя услышал, и вдруг — тишина. Словно бы все станки внезапно выключились. Электричество рубанули? Да нет. Вон фонарь над входом в цех горит.

В следующий момент, особенно громко на фоне тишины, вдруг басовито загудела лагерная сирена. Как в фильмах, когда из тюрьмы сбегают заключенные. Только там это обычно ночью происходит, а не посреди бела дня. Но мы же в России, у нас свои особенности.

— Это тревога? — мы с Ворониной уставились на прапорщика.

Тот дернулся, будто не вопрос услышал, а пощечину мордой поймал.

— Я… Да, похоже…

Для Зайцева происходящее стало полной неожиданностью — невозможно так сыграть. Ну а вот я подспудно чего-то подобного ожидал. Нет, не тревоги — просто какой-нибудь гадости. Ну не могло же все пройти без косяков, да? Не могло же?

Дальнейшие события понеслись вскачь. Сперва я услышал гул. Кто хоть раз стоял в оцеплении: на концерте, празднике или, не дай бог, митинге, этот звук не перепутает ни с каким другим. Толпа. Огромное количество людей, превратившееся в единое, многорукое и многоголовое существо.

Вот оно сделало вздох…

… обшитые листовым металлом ворота ближайшего из цехов резко распахнулись. В открывшемся портале мелькнула черно-серая волна — мешанина лиц и тел.

…и выдох:

Заметив нас, волна взревела сотней голосом, взвилась к небу кусками арматуры, лопат, грабель, вил и просто палок. И понеслась к нам.

Первым отреагировал прапор.

— Я за подкреплением! — взвизгнул он по-бабьи. И рванул в сторону КПП с такой скоростью, которую никогда не заподозришь у немолодого мужчины его возраста и комплекции.

Толпа выбросила ему наперерез щупальце из десятка человек. Остальная же масса продолжала упрямо переть на нас.

Мы с Аникой потратили на замешательство секунды три. Девушка смотрела на меня в полнейшей прострации. Судя по всему, весь её опыт пасовал перед этой ситуацией. У меня, по правде сказать, тоже не было такого экспириенса, как тюремный бунт или даже массовые беспорядки.

Но жил я подольше её. Если считать годы Дрозда и Шувалова вместе — раза в два больше. Да еще и молодость пришлась на девяностые. Поэтому решение я принял быстрее.

— БЕГОМ! — проорал я. Схватил ее за руку и волоча ее словно на буксире, понесся к административному зданию. До КПП, куда понесся Зайцев, мы уже не успевали.